Kitabı oku: «Предел – только небо. Книга 2. Аполитон», sayfa 4

– Представляла я себе равноправие иначе, – грустно только и сказала я.

– Не переживай, Анна. Постепенно мы втянемся и привыкнем к новой жизни, – настойчиво обещал Игорь, кладя мою голову на свое плечо. – Другой у нас жизни не будет.

– Иди, – попросила я, не желая лишать семью Толкуновых ужина. Игорь замотал головой. – Тебе необходимо помочь отцу прокормить вашу семью, – воодушевленно настаивала я. – Для нас с тобой найдется еще множество вечеров, выходных и праздников, – тут же пообещала я. – Мы с Лили уже поужинали. Наш последний бонус на Аполитоне! Завтра мы с сестрой будем в девять утра на главном острове.

Игорь посмотрел в мои глаза, пытаясь отыскать там хотя бы безмолвный предлог задержаться. Его небрежные движения говорили о его желании остаться рядом со мной, может даже не покидать меня никогда, но глаза мои были пусты. Он нехотя поднялся на ноги и подошел к Лили.

– До завтра, красавица! – попрощался он с ней.

Лили раздвинула ветки стволетона и высунула часть тела наружу. Ей явно нравился наш новый дом, судя по довольному выражению на ее лице.

– Пока, Игорь! – сказала девочка и обратно спряталась за купами ветвей.

Я провела тыльной стороной ладони по щеке Игоря, стараясь понять, что могло измениться в нем. Это был тот же парень внешне с очаровательной улыбкой и добрыми глазами, но в то же время такой чужой и далекий для меня. Игорь не мог измениться за семь дней, что мы не виделись. Глаза истинно карие все также лучились светом. Вопреки всему я старалась смотреть на него прежними глазами, но жестокая реальность твердила мне, что смотреть на Игоря теперь я буду иначе. Как бы мне не хотелось вернуться к Игорю прежней девчонкой, полной надежд и желаний, создать с этим человеком семью, прошлого я вернуть не могла, как и не смела вычеркивать из жизни Кирилла и тех ребят, кто был со мной в самое трудное для нас с сестрой время.

– Я люблю тебя! – тихо прошептал Игорь, словно знал, что эти слова угомонят мои разбушевавшиеся не на шутку мысли.

Мне очень хотелось ответить, что я тоже люблю его, но рот предательски молчал. Сделав еще одну попытку произнести эти слова вслух, я прильнула к губам своего парня и поцеловала. Игорь погладил меня по спутавшимся волосам, собранным в улитку, и обнял так, как обнимал все эти четыре года – нежно, но страстно, ласково, но с долей силы, а также показывая всю свою любовь.

Я выпустила из объятий своего парня и подтолкнула лодку ногой. Не знаю, что в эту минуту мне хотелось больше: остаться одной или уснуть в объятиях Игоря. Двойственные чувства разрывали меня на части, не давали дышать.

Каноэ медленно удалялось все далее и далее от острова, исчезая в темноте, но я продолжала стоять на берегу, словно провожала близкого человека в далекое путешествие, и смотрела, не отрывая глаз на маленькую точку, исчезнувшую вскоре совсем. Сотни ощущений свалились на меня в то мгновение, как лавина снега, но я даже не пыталась дать тому логичное объяснение. Я слишком устала за последние дни, несмотря на то, что двое суток я провела во сне.

Глава третья

Раздвинув свисающие ветви дерева, я прошла внутрь. Дерево поражало своим размерами, особенно в его полости – поистине творение природы. Лили порхала, как птичка по клетке, выкладывая вещи из рюкзаков и сумок, по-хозяйски, раскладывая наше имущество по местам. Я наблюдала за сестрой, подмечая, как сей процесс приносит ей истинное наслаждение. Улыбка не сходила с моего лица, пока девочка не заговорила со мной:

– Там есть второй этаж, – указала Лили наверх. – Туда я положила лекарства, косметику и носители. А еще я нашла у тебя в сумке фотокамеру! – засвистела сестренка, улыбаясь во весь рот.

– Эта вещь у нас есть до тех пор, пока заряд не кончится, – осадила я восторг Лили. Мне вовсе не хотелось обижать сестру, я лишь пыталась спустить ребенка с небес на землю.

– Это не беда, – отвернулась Лили, продолжая выкладывать из сумки наши земные запасы. – Ты невероятно изворотливая, – щелкнула она зубами. – Поэтому обязательно что-нибудь придумаешь.

Оптимизма у Лили было не отнять. Девочка все более стала походить на свою старшую сестру – вылитая я и по сей день. Надеюсь, великая уверенность в будущем и в себе не обернется нам обеим боком, а удача вдруг не повернется к нам спиной.

Лили вытащила из кармана сумки еще одну заколку и, распустив заплетенные в косы волосы, начала медленно расчесывать локоны маленькой деревянной расческой. По окончании процедуры, Лили протянула мне заколку.

– Можешь мне собрать волосы, как это сделал Марк во время полета на шаттле, – попросила вежливо девочка. – Мне понравилось, какие он нам сделал прически.

– Боюсь, мне не справиться с этой задачей лучше него, – отшутилась я.

– Да, – задумчиво подтвердила Лили. – Он неплохой парень.

– Кажется, так оно и есть, – подтвердила я, улетая далеко в свои воспоминания.

Мысли мои бродили слишком далеко от Аполитона, прятались среди людей, с которыми нас разлучили. Мне действительно не хватало их общества: шуток Марка, разговоров с Константином, даже Степан Филиппович занял определенное место в моей душе. Казалось, я прямо сейчас была готова сесть в лодку и поплыть к моей команде. Среди ребят росло непонимание относительно выбора, который я сделала. Их недобрые, а порой и враждебные взгляды, угадывались на их лицах. Но мне не хотелось всем своим существом внутри, чтобы они думал, будто я исключила их из своей жизни, променяла их на условия бытия. Эти люди стали слишком дороги мне, чтобы я вычеркнула их из жизни необдуманным действием. И я никогда их не покину, чтобы они обо мне не думали, и как бы не складывалась в будущем общая картина в их видении от последовательности моих действий. Я всегда буду только на их стороне, какую бы жизнь они не выбрали; планирую защищать своих ребят и тихонько присматривать со стороны.

И Кирилл. Больше всего в жизни, мне бы хотелось в эту минуту сидеть с ним на пляже и встречать закат. Это желание сжигало меня изнутри, терзало душу и трепало мое сердце. Одновременно мне было и больно, и радостно. Какая бы сильная жажда влечения не тянула меня в объятия голубоглазого мужчины, я не могла быть с ним. Благодарность Игорю и его семье перевешивала чувства к Кириллу, не отпускала меня. Возможно, однажды я освобожу себя от оков. Однажды.

В мечтах и раздумьях я и не заметила, как привела голову Лили в порядок, расчесала свои волосы и завязала их в конский хвост. Мой отсутствующий взгляд ничуть не удивил ребенка – Лили продолжила возиться с вещами, не произнося ни слова. Стряхнув уныние от того, что не могу быть рядом с дорогим человеком, я начала изучать наш остров. Нашла в коре стволетона незамысловатую коробочку – часы, работавшие на солнечных батареях. Устройство с квадратным циферблатом было небольших размеров. В его основе находились две кнопки – будильник и экстренный сигнал на случай болезни для того, чтобы вызвать врача на остров. Насколько хватило моих инженерных и электромеханических навыков, я поняла, что у часов была единственная программа – таймер времени подъема, оповещавший о необходимости пробуждения и выхода на работу, а также датчик сигнала.

– Нам бы котелок не помешал, – вытаскивая из вещей сковородку, печально произнесла Лили, отвлекая меня от изучения механизма квадратика, вмонтированного в стволетон.

– Ох, Лили, нам столько всего не помешало бы, – ответила я, подняв глаза на маленькую девочку. – Например, мягкий матрац и уютный плед, ванная с пузырьками.

– И мультварка, – с оптимизмом в голосе добавила Лили. – Кстати, ты молодец, что забрала с шаттла влажные салфетки.

Я подняла указательный палец вверх, словно вспомнила, что хотела сделать минутой ранее, но, услышав голодный мучительный стон котенка, ходившего по платформе первого уровня стволетона, взяла еду и Пушистика на руки, чтобы покормить сорванца.

– Может, нам сделать с тобой сеть из салфеток? – пошутила я. – Научимся вязать морские узлы, – расхохоталась я.

– Планируешь с сетью ручной работы ходить вечерами на рыбалку? – издевательски поддержала шутку Лили.

– Сменю профессию, – похлопала я ресницами. – Возьму тебя на разделку рыбы.

– Звучит заманчиво. Я подумаю над твоим щедрым предложением.

Мы с Лили хохотали какое-то время, придумывая, какая у нас будет жизнь. Унывать не приходилось, поэтому мы спасали себя надеждой и смехом.

– Кстати, давай посмотрим, как обстоят дела с рыбой и обитателями водоема, – предложила я и указала рукой на выход выружу.

– Почему не океан? – напрягла брови Лили.

– Потому что нет приливов и отливов.

Я присела на берег и, набрав в ладонь воды, выпила ее одним глотком.

– Пресная, – озвучила я свой вывод вслух. – Именно так и сказал нам искусственный интеллект.

Лили присела рядом, снимая со ступней школьные туфли и носки.

– Система еще добавила, что лучше воду кипятить, – растирая пальцы на ногах, дополнила Лили.

– Почему бы и нет. Ведь у нас есть ковш. – Я посмотрела на Лили так, словно спрашивала ее: «Не ошибаюсь ли я?» Сестра отрицательно покачала головой.

– Костер будем разводить из сухих листьев, а ветви деревьев сможем брать с незаселенных островов. Что-то есть прекрасное в новой жизни. Тебе так не кажется? – Лили неоднозначно покачала головой.

– Воровать и драться, – со смешком и забвенным трепетом произнесла девочка, нарисовав в своем детском воображении какую-то невероятно забавную для нас жизнь.

Я притянула к себе сестру.

– Какая же ты у меня выдумщица!

– Думаю, тебе стоит посмотреть на ситуацию с другой стороны. Надеюсь, все не так уж и плохо. Ведь, правда, Анна? – Голос сестры вдруг понизился на октаву ниже. Лили стала выглядеть расстроенной. – Мне жаль Кирилла, Еву и других ребят. У нас с тобой все-таки есть Игорь и его семья, а наши ребята совсем одни. Их будто специально отправили от нас за тридевять земель, чтобы разлучить с нами навсегда. – Печаль в голосе сестры была так глубока и так неподдельна, что я поневоле вновь погрузилась в тяжкие думы, которые так настойчиво сталась прогнать, чтобы не спугнуть свой хрупкий настрой. Я видела, как дрожит нижняя губа Лили при упоминании их имен, поэтому прижала сестренку к груди. Это тяжелое испытание накладывало отпечаток на наши сердца. Как бы далеко ребята не находились от нас, они останутся частью нашей жизни.

– Смотри, – указала я пальцем, огибая полукруг. – Радуга.

Лили напрягла зрение и устремила взгляд вперед.

– Да, настоящая радуга, – рассеянно проговорила сестра. – Кажется, рукой можно потрогать. Постой, – тут же вскочила Лили на ноги. – Дождя ведь не было? – спросила Лили, сомневаясь.

– Не было, – подтвердила я. – Здесь вообще нет осадков. Нет снега, ветра, пыли и бурь. Видишь, какая вода спокойная?

– Нет волн! – сделала открытие Лили, зачарованно любуясь водой.

Пушистик так сильно начал пищать, отчего Лили быстро поднялась на ноги и скрылась за ветками стволетона. На месте сидеть не осталась и я, заходя по колено в воду. Дно водоема состояло из вещества очень схожего по консистенции с песком. Я зачерпнула горстку со дна ладонью. Итак, песчинки крупной фракции были бархатными на ощупь и отливали ярко голубым цветом, от этого прозрачная вода казалась бездонным морем насыщенного синего цвета. Но более всего мое внимание привлекла к себе огромная чудо-раковина, похожая на гигантскую мидию, почти в треть от моего роста. Моллюск внутри этой штуковины источал принеприятнейший запах чего-то разлагающегося, от которого чуть не стошнило. Я набралась смелости и вытянула раковину на берег: запах стал еще насыщенней, убивал все рецепторы своей тлеющей гнилью. И через какое-то время обитатель своего домика сдался и раскрыл свой панцирь. Маленький моллюск с наличием двух крохотных угольных объемных точек и четырех ножек показался на глаза. Лили, услышав мой возглас и учуяв резкий тухлый аромат, выбежала из-под ветвей.

– Кто это? – поразилась Лили, вытягивая лицо от удивления.

– Не знаю, солнышко, – отвечала я осторожно, продолжая принюхиваться. – Оставим его в воде до прихода Игоря. Возможно, он прояснит, что это за чудовище с черными глазками.

Раковина была тяжелой, но я все равно оттащила ее обратно в воду. Как только моллюск оказался наполовину в воде, он тут же включил защитную реакцию и закрыл створки своего домика, едва не придавив мне пальцы. Мне пришлось вкрутить раковину в песочное дно, чтобы моллюск не сбежал до утра. Волны в водоеме отсутствовали, поэтому никуда это существо от нас не денется.

– Возле берега нет рыбы, – томно сообщила Лили, параллельно осматривая дно водоема возле острова.

– Чуть поодаль от берега много рыбоподобных существ, – поделилась я с сестрой своими наблюдениями. – Можно использовать стрелы вместо гарпуна, – предложила я, вспоминая, что в рюкзаке моем лежит лук и арбалет.

– Значит, с голода не успеем умереть! – ехидничала сестра.

– Тебе ли это говорить! – рассмеялась я. – У тебя питание в школе будет двухразовое. Да еще с полдником!

– Хоть какое-то облегчение для тебя, – как-то мудро произнесла это Лили.

– Ты для меня вовсе не обуза, – воспротивилась я ее словам. – Ради одной тебя я боролась за жизнь. – Я посмотрела в глаза сестры, наполненные любовью и нежностью ко мне. Только ради этого взгляда стоило продолжать жить и верить, что все в этом мире возможно.

– Мы ведь не оставим наших ребят? – дрожа, спросила Лили.

Я кивнула в ответ, зная наверняка, что не способна забыть о них и продолжать радоваться жизни. Я их привела за собой, поэтому вправе себя считать в ответе за каждого из них.

– Кирилл нас ненавидит, – еще больше горечи добавила в голос девочка.

Я глотнула томный комок, застрявший в горле от этих разрушающих меня слов.

– Тебя нет, милая моя. Он. Он.

– Я знаю, что он обиделся, потому что мы с тобой оставили его и ушли к Игорю.

– Он поймет, – шепнула я, чувствуя, как внутри рвется душа на части. – Он поймет, милая.

– И вообще, – встрепенулась Лили, возвышаясь надо мной в полный рост, вставляя руки в бока. – Я не понимаю, зачем взрослые все время себе усложняют жизнь выбором? Можно ведь иметь и то и другое.

Я слегка оголила зубы, выдавая улыбку сквозь разочарование и печаль.

– Подрастешь, тогда поймешь, таковка. Нельзя делить свою душу пополам или на три четверти. Ведь тогда человек, кому достается половинка или четверть, не будет чувствовать себя достаточно счастливым, зная, что есть на его пути кто-то не менее важный, раз есть заменитель. Выбор был всегда и везде, солнышко, – коснулась я указательным пальцем кончика носа сестры.

– Ты хочешь сказать, что я не могу относиться к Кириллу и к Игорю одинаково? – не могла угомониться Лили.

– Ты можешь, а я – нет.

– Почему? – докапывалась Лили.

– Потому что я одна, а их двое. И ни один из них не захочет иметь только часть меня, – попыталась я объяснить спокойно сестре, но почему-то начала повышать голос.

Лили немного задумалась, пока я приводила в равновесие свои разбушевавшиеся нервные клеточки, потом вдруг выдала свои размышления по поводу Игоря и Кирилла:

– Думаю, что мне лучше не говорить с Игорем о Кирилле. Не рассказывать, с каким обожанием Кирилл смотрит на тебя. Промолчать о свидании, – серьезно умозаключала Лили, поглаживая свой детский подбородок.

– Лучше промолчать, – подвела я черту.

Мне вовсе не хотелось сеять в душе Игоря ревность к человеку, которого он совсем не знал, накалять итак непростую ситуацию. Я сама себя осуждала за то, что чувствую к Кириллу. Вопреки чувствам я не имела права обидеть человека, который подарил мне с Лили шанс выжить. Ведь благодаря Игорю, Кирилл тоже продолжает дышать. Мы оба ему обязаны. Эта действительность должна стать данностью не только для меня, но и Кирилл должен ее принять. А те мгновения, что мы провели с Кириллом, останутся со мной навсегда, как напоминание, что волшебство все же случается. Я начинала дышать, вспоминая его взгляд, когда он не мог отвести от меня глаз, когда касался кончиками своих пальцев моей кожи, когда держал меня в объятиях. Один его образ в мыслях служил лекарством для меня. Мне важно, чтобы Кирилл оставался живым, пусть и не рядом со мной.

Примерно час мы с Лили любовались радугой, болтая на разные темы, периодами вспоминали нашу жизнь на планете Земля. В конце я рассказала сестре о нашей с Кириллом встрече в Кремле на вечере год назад. Постепенно радуга скрылась за ночным небом. Лили положила голову мне на колени и вскоре уснула у меня на руках. Жаркий, тропический, сухой и безветренный климат на Аполитоне сильно выматывал. Ноги мгновенно становились ватными. Не удивительно, что ребенок погрузился в сон, не добравшись до постели. Я осторожно отнесла сестру под стволетон и положила на покрывало, которое Лили расстелила ранее – то, что мы забрали из электрокара. Декоративные подушки уже не служили украшением интерьера электромобиля – теперь это средство для более комфортного отдыха; простыня была вместо одеяла. Судя по вечерней жаре, нечто теплое из одежды нам не пригодится на Аполитоне.

– Спокойной ночи, Анна, – сонно прошептала Лили, зевая, и тут же вновь погрузилась в сон.

– Сладких снов, кнопка! – поцеловала я сестру, положив рядом с ней Пушистика, который тут же покружился вокруг своей оси и, найдя ямку в изгибе локтя Лили, плюхнулся туда, прикрыв свой нос кончиком хвоста.

Минут пятнадцать я стояла на берегу в безмолвной тишине, устремив взгляд куда-то вдаль. Я не знала, где находится остров Игоря, не знала, где сейчас мои ребята, ставшие для меня такими же близкими людьми, как Толкуновы. Примерно догадывалась, где располагался остров, на котором живет Фарид со своей семьей, но расстояние между нашими обителями было слишком большим для видимости глаз. Вообще я видела на горизонте только два острова, они располагались поодаль от нас и виднелись лишь в красочном мерцании нескольких точек. Все остальное будто исчезло с лица Аполитона. Радуга уже ушла, сливаясь с водой и небом в единый темный пласт. Сумерки на Аполитоне не похожи на земные. Казалось, будто набежали на небо тучи, спрятав солнце. Отсутствие луны казалось неправильным и тем более непривычным. При таком освещении я могла разглядеть в воде даже рыбу и раковину, которую воткнула ребром в бархатно-песчаное дно.

Жизнь изменилась кардинально. Плохо это или хорошо, мне еще предстоит понять. Пока же нужно начать приспосабливаться к новым условиям существования и осваивать науку выживания в нетрадиционной среде. Первым моим открытием стал источник грунтовых вод, скрывающийся под мощными ветками стволетона. Я не могла проследить истоки водяной струи, но надеялась, что недра его были кристально чистыми. После того, как я испробовала из него жидкость, сделала вывод, что богата вода была марганцем, йодом и железом. Заметно это по привкусу ржавчины и горечи, о чем сообщали вкусовые рецепторы, а также слегка холодило горло. Идея пришла мне в голову мгновенно: оставить воду на сутки в таре и попробовать ее завтра. Во мне, видимо, всегда уживался и юрист, и химик. Мне однозначно предстояло провести некоторые опыты с жидкостью, но не сегодня. Поэтому я набрала в пустую пластиковую бутылку воду и оставила ее дышать. Воздух на Аполитоне тоже был иной, поэтому посмотрим, какой вкус воды получится при взаимодействии с составом озона и еще неких примесей, явно ощущаемых при вдохе. Вряд ли на этой планете мне пригодится диплом юриста, разве только навыки бухгалтера при подсчете неисчерпаемых запасов основателей. Я улыбнулась собственным наивным мыслям. Жаль было времени, которое я потратила на обучение. Профессия медика – и то более пригодилась бы на Аполитоне, чем то, чему я уделила 5 лет жизни. Не такую судьбу хотели для нас с Лили родители. Не такую.

Мысли, порой жестокие и дерзкие, продолжали осаждать мою голову, но я упорно старалась их гнать прочь, пока не взяла в руки фотокамеру и носитель, отчего разрыдалась. Каждое фото было таким дорогим и одновременно причиняло боль. Вся моя прежняя жизнь осталась на этом маленьком устройстве, вся моя память была в этом носителе. Я вновь увидела себя счастливой, с улыбкой пережила вечер с родителями, поговорила с друзьями, устроила романтическую встречу с Игорем, сходила в поход, забежала мимолетно на вечеринку в клуб – это то, что осталось у меня от прежней жизни. Просматривая все папки, я нашла несколько видеозаписей со дня рождения мамы, а еще рождение Лили и первые ее шаги. Не знаю, слезы радости это были или глубокой печали, но я чувствовала себя нужной и знала, что каждый из родителей живет в моем сердце. И пока оно бьется, будет жить память о них. «Мамы и папы больше нет», – барабанила жестокая реальность в ушах, но у меня осталась Лили.

Погасив экран носителя, я отложила его в сторону. Мои мысли были заняты новой идеей, которая возникла у меня при просмотре снимков с вручения диплома в институте. Ведь имеется большая вероятность, что я встречу на Аполитоне старых добрых знакомых из моей прежней жизни. Искусственный интеллект поведал нам, что на новую звездную систему прилетело шестьдесят три шаттла вместе с тем, на котором добирались мы. Эта идея поселилась в моем мозгу, словно инфекция, поражая своей обширностью всю область желанием, найти знакомых на этой планете. Я не надеясь встретить на Аполитоне Игоря, но вся его семья здесь. Это и есть доказательство того, что любой мог найти лазейку и попасть на другую планету. Остается только узнать о населении русскоговорящей единицы Аполитона, просмотреть списки и вычленить из множества людей знакомые имена. Одна идея переходила в другую до тех пор, пока я не услышала звук, словно кто-то подплывал к берегу. Я внимательно присмотрелась и увидела силуэт человека, сидящего в каноэ. Этот образ постепенно начал вырисовываться яснее и ярче – это был Игорь.

– Не мог дождаться утра. И еще мне очень хотелось пожелать тебе спокойной ночи, – вылезая из лодки, шепотом говорил Игорь.

Он потянул ко мне свои руки, зазывая меня в объятия. Сильные пальцы вцепились в мои локти, а страстные губы оставляли отпечатки в виде поцелуев на моих губах и шее. Я улыбнулась, выпрямилась и посмотрела на своего парня. Что-то в Игоре показалось мне незнакомым: на его щеке в морщинке затаился небольшой шрам, который я прежде вовсе не замечала, хмурые темные брови были слишком густыми, соединяясь между собой на переносице, на лбу залегла небольшая складочка. То ли до катастрофы на Земле я ходила в розовых очках и не пыталась рассмотреть такие мелочи во внешности Игоря, то ли меня не интересовала структура его лица. Лицо Игоря казалось совершенным до сие момента. Сейчас мне хотелось убрать мелкие волоски, соединяющие брови, вывести шрам со щеки, разгладить складки, свести татуировку с шеи. В действительности, я стала видеть его недостатки. На планете Земля до встречи с Кириллом я смотрела на своего парня по-другому. Это не поддается объяснению, потому что пелена с глаз спала – и предо мной оказался совсем иной человек. Обаятельный парень с красивой фигурой и шелковыми золотыми волосами, умный, начитанный, верный, но не мой идеал.

Моя холодность несколько напугала Игоря, поэтому он отстранился и посмотрел мне в глаза.

– Я понимаю, милая, через какие круги ада тебе пришлось пройти за последнюю неделю, – начал оправдывать меня Игорь. – Боль, смерть родителей, друзей.

– Мне пришлось стрелять в людей, убивать и грабить, – грубо перебила я Игоря, желавшего своей жалостью успокоить меня. Но не эти слова мне нужно было услышать.

Игорь выпучил глаза, сменяя центр тяжести.

– Наверное, у тебя были на то свои причины, – опять же старался оправдать мое поведение Игорь, мнущийся на месте.

– Игорь, прости, – села я на голубой бархатный песок, поджав ноги, а голову облокотила на колени, закрывая, таким образом, лицо от парня, наблюдающего за мной. – Мне пришлось быть сильной и безжалостной, чтобы спасти Лили. Смерть, как ты говоришь, борьба – все это уничтожило мою ранимую душу, раздавило. Я уже не та милая и отзывчивая девушка, которую ты знал еще неделю назад. Что-то умерло во мне вместе с планетой Земля, – расплакалась я. Игорь присел рядом и потянул меня к себе.

– Тшш, – пел он мне на ухо, целуя в волосы. – Время лечит, милая.

Слова поддержки не давали утешения, но я выплеснула эмоции и почувствовала себя лучше. Я прильнула к широкой груди Игоря, потому что мне хотелось ощутить себя защищенной, и я знала, что этот человек мог мне дать то, чего я так жаждала. Так было прежде. Сегодня мне хотелось понять, смогу ли я вернуть прежние эмоции и нуждаюсь ли я в ласке Игоря. Я все говорила беспрерывно, а он не задавал вопросов, только слушал меня. И за это всей моей благодарности не хватит.

– Я так сильно тебя люблю, Анна! – мурлыкал Игорь. – Я ведь тоже не могу себе простить, что пришлось оставить тебя. Вспоминаю день катастрофы снова и снова. Родители начали паниковать, когда видимость ухудшилась, а кругом была только пыль, вихри песочные и огонь. Я умолял их полететь к центру Москвы, но там творилось нечто невероятное. На подлете к кольцу начало трясти вертолет, поэтому нам пришлось развернуться.

– Это не твоя вина, – остановила я исповедь Игоря. – Твои родители сделали правильный выбор. Им нужно было спасать своих детей. Нельзя было допустить, чтобы из-за меня погибла твоя семья.

– Вы с Лили – тоже моя семья. – Игорь поднял мое лицо за подбородок и посмотрел в расстроенные глаза. – Не сомневайся, прошу тебя, – умолял он.

Я утерла тыльной стороной ладони слезы и поцеловала Игоря в губы коротким поцелуем.

– Спасибо, – благодарила я его, отлынивая от следующего поцелуя.

– За что? – свел сросшиеся брови домиком Игорь, между которыми залегла складка.

– За то, что спас нам с Лили жизнь. Тренировки, стрельба, выносливость, твои наставления в действиях и подсказки. Ты будто все эти пять дней вел меня, был рядом. Раньше я не понимала, что ты пытался мне сказать, но затем мозаика сложилась в моей голове, – спокойно объяснила я, заглядывая в карие глаза своего парня. Игорь довольно хмыкнул. – А ведь нелегко меня было затащить в тренажерный зал или ТИР! Я помню, сколько усилий ты прилагал, чтобы вызволить меня из компании подружек ради тренировок, – заморгала я глазками.

– Ты и сама хотела сбежать от девочек, – погладил меня по щеке Игорь. – Я это замечал каждый раз. Еще, милая, я не хотел расставаться с тобой ни на минуту, – играя словами, рассыпался в нежности кареглазый парень.

– А я – с тобой, – посмотрела я на Игоря благодарным взглядом, припоминая, какие искренние чувства я тогда испытывала к этому человеку. – Поэтому и соглашалась, – совсем разоткровенничалась я.

Воспоминания о четырех годах стеной выросли в памяти, но, на сей раз, они были связаны только с Игорем и посвящены нашим отношениям.

– Где находится ваш остров? – обратилась я к Игорю, положив на плечо ему свою голову.

– Смотри, – указал он в сторону запада от нашего местоположения. – Отсюда не видно, но я могу обозначить наш остров на карте. Кстати, в лодке есть навигатор. Без маршрута, – уточнил он.

– Сейчас принесу. – Я поднялась на ноги и скрылась под шапкой листьев стволетона. – Как далеко от этого острова поселили ребят, которые летели со мной? – задала я вопрос, появляясь перед Игорем с картой в руках. – Среди них есть пожилой человек, которому будет сложно справляться с расстоянием. Номер его острова – две тысячи шестьсот семьдесят шесть.

– Тебя действительно волнует судьба людей, которые прилетели с вами?

– По-другому быть и не может, – строго ответила я. – Мы выжили все, потому что были друг у друга. – Игорь махнул ресницами в знак согласия. – Мне очень важно знать, что у этих людей будет все в порядке.

– Хорошо, – спокойно ответил Игорь. – Этим людям повезло, раз они так быстро заслужили твое доверие. Я вижу, что ты готова бороться за их место под солнцем. Должен признаться, – улыбнулся Игорь. – Не думал, что в сложившейся ситуации ты найдешь себе друзей.

– Я тоже, – подтвердила я слова Игоря. – Но теперь у меня есть ребята.

– Наш остров – номер двести один, – озвучил Игорь, указывая в точку на карте. – Ребята твои живут примерно в этой зоне, – показал мой парень.

– Ты живешь не так далеко от главного острова.

– Смотри, – показал Игорь, огибая сектор. – Это первая береговая линия – как широта. Вот это вторая, – обогнул он ниже. – Мы живем на второй береговой линии. Вы с Лили, – ткнул он пальцем в наш остров. – На третьей береговой линии. Если посчитать, то твоя команда располагается примерно между десятой или одиннадцатой линией.

– Будто в другой галактике, – угрюмо подвела я итог.

– Острова, расположенные ближе к главному острову, почти все заселены. Распределение изначально шло по мере заполнения планеты: то есть, кто раньше прибыл на Аполитон, тот живет ближе к главному острову.

– Это логично, – согласилась я.

– У тебя распечатка сектора русскоговорящей единицы, – обвел он все острова, что попадали под юрисдикцию русских основателей. – Следом идет испанская и азиатско-арабская единицы, – провел он границы по невидимой части листа по часовой стрелке. Представлять все пришлось мысленно. – После идет английская или американская единица. Англоязычные страны работают в единой системе, – пояснил Игорь. – Далее немецкая часть. Границей с другой стороны, – указал он на западную границу. – Является французская единица.

– И сколько береговых линий в русскоговорящем секторе? – попыталась я сосчитать, но слишком мелкая карта не давала мне этого сделать.

– Это, детка, придется выяснять самой. Вроде у тебя будет доступ к генеральному искусственному интеллекту на Аполитоне. Только прошу тебя быть осторожной, – предупреждал Игорь. – Это всевидящее око. – Я кивнула в ответ.

– Хочу тебе кое-что показать. – Я отложила в сторону листок бумаги с данными картографии и направилась к огромной раковине, торчащей из воды. – Видел такого монстра? – интересовалась я, адресовав свой вопрос Игорю. Вонючего гиганта пришлось вытащить на берег.

Игорь увеличил глаза.

– Ничего себе! Огромная! – восхитился он. – Где ты ее достала?

– Около ног валялась, – естественно ответила я, будто не замечая восторг во взгляде Игоря. – Что это за чудовище? – переиначила я свой вопрос, зажимая нос пальцами.

– Сейчас. Смотри, – согнулся над раковиной Игорь.

– Она раскроется, – опередила я.

– Ты уже видела? – Я кивнула, слыша, как в раковине в эту самую секунду, словно щелчок сработал. – Какой большой моллюск! Полюбуйся, – привлек мое внимание Игорь, указывая на лапки существа. – В них яд, – пояснял мой парень. – Советую завтра утром оставить моллюск на солнце, чтобы яд иссох.