Kitabı oku: «Целительница: на грани», sayfa 13
Глава 17
В понедельник, проходя мимо кабинета Мягкова, Вика чертыхнулась: она забыла поговорить с Михайловым о нём. И опять забудет, если не сделает это сейчас. Пятницкая сразу позвонила Ивану.
– Привет! Как вы там?
– Хорошо. Вера ещё делает вид, что перенесла операцию, но сегодня выписываем её из больницы. Врач попался сговорчивый. Правда, хочет с тобой познакомиться.
– Это у него не получится, а по остальным пунктам – я рада! У меня к тебе просьба. Один мой коллега очень хочет установить с тобой дружеский контакт и поучаствовать в судьбе города через помощь в проектах.
– На фоне твоих настоятельных рекомендаций оставить мой пост странно слышать от тебя такое.
– Ты принял решение?
– Да, говорили с Верой об этом все выходные. Думаю, через пару-тройку месяцев уедем, чтобы без спешки и по максимуму закрыть дела.
– Рада слышать. И всё же про Мягкова. Он что-то говорил про готовность к спонсорскому участию, а у тебя скорее всего есть зам. Давай их сведём – всем будет хорошо.
– Тема. Я пришлю телефон Андрея, это мой зам. И предупрежу его. Пусть общаются.
– Прекрасно! Удачи!
– И тебе!
Антон вышел из своего кабинета, словно услышав разговор Виктории, хотя это вряд ли было возможно.
– Привет! Как прошли выходные? – спросил он.
– Привет! Хорошо, – кивнула Вика, и её телефон завибрировал. Она показала Антону экран телефона: «Николай Краснов».
– Ты нарасхват, – отметил Антон.
Виктория лишь повела плечами, а потом сказала:
– Как поговорю с Николаем, отправлю тебе номер заместителя Михайлова для установления дружеских контактов. Сам он не может сейчас, у него жена в больнице.
– Добро. Спасибо!
Пятницкая кивнула и пошла к себе в кабинет, на ходу отвечая на звонок.
– Привет! Смотрю текущую повестку правления. У нас технический вопрос. Сходи сама.
– Я? – не поверила Вика.
– Ты, – подтвердил Краснов и отключился.
– Вот чёрт! – выругалась вслух Виктория, окидывая взглядом своё платье, совсем не подходящее для столь серьёзного заседания.
На счастье, она вспомнила, что в пятницу так и не забрала пару шёлковых рубашек и костюм из химчистки, поэтому срочно побежала туда, чтобы было во что переодеться.
Виктория стояла рядом с массивными тёмными деревянными дверями и смотрела на свой силуэт в окне шестьдесят первого этажа – за стёклами была серая облачная дымка. Она очень волновалась. Ещё год назад она и подумать не могла, что достигнет таких высот и высшей степени доверия руководителя. За каких-то пару месяцев Пятницкой удалось полностью перестроить работу вверенного ей подразделения и увеличить зону ответственности процентов на двадцать без увеличения штата сотрудников. И это была её заслуга, а не последствия подключения к эгрегору. Тут у Вики не было сомнений, она и без подсказок высших сил и магических пассов руками могла добиться хороших результатов на работе. Хотя нужно было отдать должное Виктору – без его советов тут не обошлось. И всё же от осознания своих достижений Виктории стало очень хорошо.
Наконец её пригласили в зал заседаний. Пока она шла на место докладчика, постукивая каблуками по паркетному полу, слово взял Георгий Образцов:
– Как я вижу, вопрос регулярный, и в данном случае требуется подтверждение текущих лимитов кредитования регионов без внесения изменений. Чтобы не тратить время, давайте сразу проголосуем. Есть возражения?
– Возражений нет, – начал представитель службы внутреннего контроля. – Однако я не вижу в документах заявленной подписи казначейства.
– Скорее всего, это техническая ошибка, и забыли завесить электронную версию документа, – предположил Георгий. – Я прав, Виктория? – спросил он.
– Конечно, правы! – подтвердила Вика. – Мы бы не стали выносить вопрос, не имея всех согласований.
– Вот и славно, – резюмировал Образцов. – Тогда одобряем.
– Хорошо, только не забудьте предоставить документ в секретариат до двенадцати часов завтрашнего дня, – согласился представитель службы внутреннего контроля.
– Непременно, – ответила Пятницкая, вставая и выходя из зала заседаний правления.
За дверью она с улыбкой сообщила остальным ожидающим докладчикам, что всё прошло хорошо – вопрос одобрен. Потом вышла в коридор, вызвала лифт и, только когда двери кабины закрылись, оставив её одну в замкнутом пространстве, она позволила себе осознать весь ужас происходящего. Ей очень хотелось верить, что это и правда техническая ошибка, но шестое чувство подсказывало: нет, не ошибка, нужная подпись просто отсутствует на документах.
На тридцать первом этаже Вика подошла к столам в опенспейсе, где уже разместились сотрудники её службы.
– Идите за мной все, кто готовил документы на сегодняшнее правление. И перешлите мне сейчас на почту электронные версии этих документов.
– Хорошо, сейчас перешлём и придём, – сказала Елена Подольская.
Вика успела налить себе кофе, и в кабинет вошли Подольская и Кузнецова.
– На документах не оказалось визы казначейства. Вы забыли отсканировать и завести документ или подписи нет? – стараясь сохранять спокойствие, спросила Пятницкая.
– По этому вопросу не нужна виза казначейства, – со знанием дела сказала Вера.
– Вера, ты не услышала мой вопрос. У нас есть виза казначейства?
– Так нам не нужна их виза! – снова ответила Кузнецова.
Елена стала копаться в стопке принесённых документов, а Виктория открыла письмо с электронными версиями бумаг.
– Да, Лена, да, не округляй глаза. Строчка для визы казначейства есть, а самой подписи – нет.
– Так она не нужна, – снова выдала Кузнецова. – Согласно инструкции 2417-К подобные вопросы не относятся к зоне ответственности казначейства.
«Сейчас я её убью», – подумала Виктория, обдала себя энергией безусловной любви и сказала:
– Вера, выйди из кабинета.
Та хотела сказать что-то в ответ, но Пятницкая остановила её жестом и снова повторила:
– Просто выйди – и всё.
Кузнецова обиженно развернулась и закрыла за собой дверь.
– Ты уже поняла? – потирая глаза, спросила Вика у Елены.
– Да, – печально кивнула Подольская. – Скорее всего, мы забыли убрать ненужную строку, когда готовили документ по аналогии с другим вопросом. Это моя вина. Я просмотрела. А секретари правления и правда могли не придать этому значение, так как эта подпись действительно не нужна. Но строка есть.
– Я тоже это пропустила, а внутренний контроль заметил это прямо на правлении.
– И что теперь? – белея, спросила Подольская.
– Теперь эту подпись нужно получить. Крайний срок – завтра до двенадцати.
Подольская молчала, прижав папку с документами к груди.
– Иди, – тяжело вздохнув, сказала Вика.
– Но как? Срок такой маленький! – в глазах Лены заблестели слёзы.
– Я не знаю пока. Иди. Мне надо подумать.
Подольская вышла, заплакав.
Телефон Вики завибрировал: это был Краснов. Окончательно холодея, она приняла звонок.
– Как всё прошло? Хорошо? – задорно спросил Николай.
– Нет, но будет, – честно ответила Пятницкая. – Отчитаюсь завтра до двенадцати.
Ничего не сказав, Николай повесил трубку, а Вика позволила себе разреветься, осознавая стремительное падение с высоты собственного эго, которое совсем недавно восхваляло себя так, что корона в дверь не пролезала.
Минут через пять Пятницкой удалось собраться: надо было действовать, а не рыдать. Кусая костяшку безымянного пальца левой руки, она усиленно думала, как исправить ситуацию, и всё же надумала.
– Наташенька, привет! – поздоровалась Пятницкая, позвонив помощнице Краснова. – У меня к тебе две просьбы на миллион. Миллиона нет, но потом проси, что хочешь. И просто по-человечески выручи меня, пожалуйста, у меня большая проблема.
Вика вкратце объяснила, что произошло, а потом перешла к просьбам:
– Если ты дружишь с помощницей руководителя казначейства, пожалуйста, попроси её организовать мне с ним встречу, причём сегодня. Дружишь же?
– Дружу, – подтвердила Наташа.
– А ещё можешь узнать у помощницы Образцова, какое сладкое он любит? Может, какие-то определённые конфеты или шоколад. Хотя это по времени терпит. Самое важное мне сейчас – попасть к Борисову и получить его визу.
– Я тебе перезвоню, как поговорю с Полей, – сказала Наташа и отключилась.
Ожидание было недолгим и долгим одновременно. Впервые кофе не радовал Викторию, а только обжигал горло, а она, как в наказание себе, пила его большими глотками.
– Иди к кабинету Борисова. У него сейчас конференц-колл. Как закончится, Поля тебя попробует запустить. Главное, чтобы те, кто должен потом прийти на встречу, пришли вовремя, а не заранее, – сказала Наталья, перезвонив минут через пять. – По Образцову сейчас выясню и напишу тебе сообщение.
– Ты моя спасительница! – искренне воскликнула Виктория. – Я у тебя в долгу, спасибо!
Всё сложилось как нельзя лучше: конференц-колл у Борисова закончился раньше положенного срока, приглашённые на следующую встречу не пришли заранее, так что Полина пропустила Вику в кабинет Борисова уже через сорок минут.
– Александр Владимирович, здравствуйте! – с порога начала Пятницкая, подходя вплотную к столу Борисова, проигнорировав стулья для посетителей. – Я буду честна с вами. Я совершила серьёзную ошибку, и только вы можете мне помочь. На что я очень надеюсь.
После того как Виктория эмоционально рассказала, что именно произошло, Александр Владимирович со странной улыбкой, вероятно, смущаясь такой простоте, спросил:
– И что вы от меня хотите? Чтобы я поставил свою подпись на вашем документе?
– Да, – подтвердила Вика. – Именно это и хочу.
– Думаю, вы понимаете, что у меня лично нет времени разбираться в ваших бумагах. Кого из моих сотрудников вы знаете, чтобы они посмотрели этот вопрос?
– Полякову знаю и Свиридову.
– Хорошо, если кто-то из них поставит свою визу, я подпишу тоже.
– Спасибо, – выдохнула Пятницкая.
– И можете передать документы через Полину.
– Поняла. Спасибо! – повторно поблагодарила Пятницкая и вышла.
Свиридова была на выездном совещании, а Полякова обсуждала отчётность со своими сотрудниками, и поговорить с ней Вике удалось лишь около пяти вечера. Когда Пятницкая получила заветную подпись от Поляковой после такого же честного рассказа о своём промахе, Борисов уже уехал из банка. Ей оставалось лишь ждать следующего дня. Ждать и волноваться, потому что тяжкое чувство не отпускало Викторию даже под напором энергии из источника.
Вика сидела в кабинете и бездумно смотрела на чашку с недопитым кофе. Зазвонил телефон, и она вздрогнула.
– Милая, привет! Я звоню в третий раз, что у тебя случилось? – спросила Анастасия Георгиевна.
– Ничего особенного. Неприятности на работе. И я их почти уладила.
– Но ты так неспокойна, что я почувствовала это на расстоянии.
– Это усталость, мам.
– Вы же только отдыхали с Виктором? Не помогло?
– Наверное, нет. Я допустила возникновение проблемы на пустом месте, а теперь героически её решаю. Я устала совмещать исцеления и работу в банке. Меня на всё не хватает.
– Хочешь, давай обсудим это.
– А когда, мам? У меня дело на деле. Благо хоть на мужа иногда время остаётся. А на остальных близких – уже нет.
– Мне сейчас кажется или ты отключилась от эгрегора своего банка?
– Не кажется. Я это сделала.
– Вероятно, это получилось очень не вовремя и некорректно. Теперь он будет пытаться завладеть твоим временем.
– Не знаю, вроде бы я работаю как обычно, не считая текущего промаха.
– Тебе виднее, – неоднозначно подытожила мама, а потом спросила: – Как сейчас у тебя с исцелениями? Идёт поток людей?
– Не сказала бы. Я вообще хочу проверить, от чего я получаю большее удовлетворение: от исцелений или от работы в банке. Каково это – только исцелять, я знаю, поэтому сейчас хочу попробовать пару месяцев поработать и никого не исцелять. И да, я знаю, что ты не поддержишь это решение, но я хочу попробовать, чтобы потом у меня не было сожалений.
– Исцеления – это твоё, милая. И мне печально, что ты сейчас принимаешь такое решение. В этом есть и моя вина.
– Мам, мне сейчас от этих слов не легче, просто прими это как факт, пожалуйста.
– Хорошо, – согласилась мама. – Приятного вечера!
– И тебе!
Вика ненадолго прикрыла глаза, чтобы сделать несколько дыхательных упражнений, но почти сразу открыла их, почувствовав порыв ветра в кабинете, где даже окна не открывались. Напротив неё на стуле сидел Тимофей.
– Я предчувствовала, что ты придёшь, – с лёгкой грустью сказала Вика. – Думаешь, я откажусь сегодня говорить с твоим отцом?
– Думаю, – честно ответил Тимофей.
– Я уже пообещала, а откладывать дела мне больше не хочется. Я вдруг поняла, как они меня тяготят. Закончу с твоей семьёй и сделаю перерыв, не буду пока исцелять.
Пятницкой показалось, что мальчик неодобрительно взглянул на неё, но тему продолжать не стал, а сказал другое:
– Я могу сам поговорить со своей мамой, только отведи её ко мне на четвёртый план бытия.
– Она не захотела со мной говорить. Я пока не знаю, как это сделать.
– Через отца. Он не хочет давать ей развод. Попроси его об этом, и тогда она с тобой точно согласится встретиться.
– Ты ставишь нереальные задачи, – усмехнулась Вика. – Человек должен сам дозреть до такого решения. Кто я такая, чтобы разговаривать с твоим отцом об этом?
– Отец почти созрел. Ему лишь нужен толчок извне, чтобы разрешить себе завершить эту игру и не пытаться всё исправить.
– И переложить за это ответственность на меня? – смутилась Виктория.
– Номинально.
– Ты явно уже не тот милый мальчик, которого я не смогла спасти. А прямо коварный злой дух.
– Это не так, – возразил Тимофей.
– Я поговорю с твоим отцом, как обещала. И ещё раз позвоню твоей матери и попрошу о встрече. А по поводу развода пусть решают сами. Или пусть им их ангелы подсказывают.
– Они их не слышат. Отец давно не слышит, а мать – как вышла за него замуж.
– Значит, я лучше помогу твоему отцу слышать своего ангела-хранителя, чем буду давать ему рекомендации о разрушении семьи, какая бы она ни была.
– Подходящий вариант, – согласился Тимофей, а потом пояснил: – Я не злой. Я действую в интересах своего рода.
– Я поняла, – кивнула с улыбкой Вика. – А я защищаю свои интересы.
Тимофей тоже улыбнулся в ответ и исчез.
Вика посмотрела на остывший кофе. Допивать его расхотелось. А захотелось отправиться на четвёртый план бытия, чтобы пообщаться с тотемным животным и вспомнить о своих истинных силах перед встречей с Петром Савеловым.
Пятницкая очистила сознание в источнике и поднялась на четвёртый план бытия, но не спешила входить в пещеру. Она присела на берегу небольшого озера и смотрела, как бирюзовая вода падает вниз из жерла пещеры. Это зрелище успокаивало Викторию. И всё же чего-то не хватало для полного умиротворения. Ей хотелось смыть все свои невзгоды и переживания. И, недолго думая и даже не раздеваясь, Пятницкая нырнула прямо в воду – благо не рыбкой, а солдатиком. Дна она не почувствовала, и её тут же вытолкнуло на поверхность. Вода была холодной, а течение – ощутимым. Однако что-то позволяло ей дрейфовать, словно поплавок, и не мёрзнуть в студёной воде. Она посмотрела в озеро, как в мутное зеркало, и увидела не себя, а чёрную медведицу. Между ней и животным уже не было пустот. Они были единым целым.
Вика вновь погрузилась в воду с головой и тут же осознала себя в кабинете. Ей было спокойно и радостно, а её одежда, невзирая на все ощущения реальности произошедшего, в итоге осталась сухой.
В просветлевший мозг пришла идея, и Вика спешно стала искать нужную информацию в интернете. Через пять минут она набрала Савелова.
– Пётр, здравствуйте! Это Виктория.
– Добрый вечер! Наша встреча в силе?
– Да, в силе, только я хотела бы вам предложить встретиться в районе Цветного бульвара. Тоже в восемь. Я подумала, что нам не очень будет удобно разговаривать в кафе на людях, и предлагаю встретиться в кабинете психолога. Надеюсь, вас не смущает такое название пространства. Я нашла офис, где сдаются кабинеты под консультации. Пара кресел, торшер и журнальный столик. Тишина и приватность. Что скажете?
– Скажу, что я – за приватность. Готов взять на себя расходы по аренде и принести кофе. А по месту – мне даже удобнее. Смогу пешком дойти из своего офиса, и не придётся стоять в пробках.
– Вот и замечательно. Я сейчас подтвержу бронь кабинета и пришлю вам точный адрес в сообщении.
– Договорились! Вам капучино?
– Да, спасибо!
* * *
Вика приехала на место встречи раньше положенного. Забронированный кабинет пустовал, поэтому администратор психологического центра согласовал увеличение времени аренды. В ожидании Петра Виктория гармонизировала комнату и себя заодно, опуская из источника энергию безусловной любви. Кажется, впервые за всю историю её осознанных исцелений, она совершенно не знала, с чего начать разговор. Ангелы молчали.
– О чём мне говорить с Савеловым? – спросила Вика у помощников, вдруг вспомнив, что необязательно ждать, когда они заговорят первыми.
– О прощении себя за слабость духа, – сказал ангел в синем.
– Так это он бил своих близких, разве это слабость?
– Да, слабость и сломленный дух. У него было очень тяжёлое детство.
– И что, это повод бить кого-то в сознательном возрасте?
– Он бил бессознательно, когда уровень стресса повышался. Он защищался. Он делал то, о чём мечтал в детстве и что не мог себе тогда позволить сделать, потому что был беспомощным ребёнком. Он не мог ответить и защититься от побоев отца. Не мог понять, за что его бьют и когда, поэтому сейчас не может понять, когда сам начинает бить. Он отключается. И чем сильнее он держит себя в руках за пределами дома, не позволяя эмоциям мешать его работе, тем сложнее ему контролировать себя там, где он в безопасности и может быть собой.
– Я не понимаю. То есть как «быть собой»? Быть монстром?
– Быть маленьким мальчиком, которого регулярно избивал отец. И который очень хотел дать сдачи, но не мог. Я лучше покажу тебе, – сказал ангел, и Пятницкая почувствовала, как её окутали его крылья.
Когда пришёл Пётр, Виктория плакала, не утирая слёз.
– Что с вами? – смутился Савелов.
– Мне показали ваше детство.
– У меня было нормальное детство, – не согласился Пётр.
– После пяти лет, когда ваш отец умер и когда ваша мать снова вышла замуж, ваш отчим показал вам, что бывают нормальные отношения между отцом и сыном: рыбалки, коньки и велосипеды.
– Я плохо помню, что было до пяти лет.
– Врёте. Вы помните. У вас даже шрамы остались почти по всему телу от его ремня с армейской пряжкой.
– Откуда вы знаете такие подробности?
– Мне показали Высшие силы.
– Я иногда кричу во сне, – вдруг признался Пётр. – Но не помню своих снов. Мне говорили, что кричу.
– Вы хотите вспомнить свои сны?
– Нет.
– А забыть? То есть освободиться от них, поняв, что это прошлое, которого давно нет в настоящем и которое не нужно брать в будущее.
– Хочу.
Вика мысленно взмыла ввысь и, оказавшись на седьмом плане бытия, попросила Бога исцелить Петра. И лишь когда он был освобождён от груза прошлого, она спросила:
– Что вы поняли через этот опыт? Через побои? Через боль?
– Понял, что люди не совершенны. И могут быть слабы вне зависимости от силы, заключённой в них. Мой отец был гениальным конструктором, но отвратительным солдатом. Его сломали в армии, как однажды рассказала мне мама. Я же был неспокойным и активным ребёнком, и это провоцировало его на агрессию.
– Вы ведь не злитесь на отца?
– Нет, – честно и спокойно сказал Савелов.
– А на кого вы злитесь?
Пётр молчал. Вика тоже молчала, наконец добравшись до стаканчика с кофе и попивая его маленькими глотками.
– Пётр, – минут через пять напомнила о себе Пятницкая. – Я, когда работаю с людьми вот так, как с вами сейчас, могу читать мысли. Вы просто это произнесите вслух. Я уже и так знаю, а вам точно станет легче. Тут больше никого нет, а я вас судить не стану.
Он помолчал ещё немного, а после признался:
– На мать.
– Вы не понимаете, почему она не защитила вас?
– Не понимаю.
– Ей было страшно. Некоторые люди в страхе цепенеют и не могут ничего сделать. Кто-то даёт сдачи, кто-то убегает, а ваша мать – из тех, кто цепенеет. И от ужаса происходящего у неё включался механизм защиты, когда она не помнила большую часть того, что творил ваш отец.
Пётр молчал.
– Ваша жена похожа на вашу мать?
– Да, – подтвердил Савелов.
– Вы поняли, почему ваша агрессия была в основном направлена на вашу жену?
– Понял, – сухо согласился Пётр.
А Виктория в этот момент поняла, почему Елизавета терпела побои от мужа и как включались её защитные механизмы психики. Ведь только из-за сына, когда он попал отцу под горячую руку, она осознала реальное положение дел. И всё равно побоялась уйти от тирана-мужа.
– Получить знание, что люди не совершенны, – дорогого стоит. Я вот до сих пор этого не осознала, если честно, и всё стремлюсь быть отличницей во всём. Но раз вы уже знаете, пусть Бог завершит для вас этот урок с сохранением всех полученных знаний, а вы за это простите всех участников тех непростых событий: отца, мать, жену, сына и, конечно, себя. Чувствуете в себе эту готовность – завершить урок, простить и отпустить обиды?
– Да, – ответил Савелов.
И Виктория опустила на него энергию из божественного источника, а ещё увидела, как она заструилась куда-то вдаль – в сторону Дмитровского шоссе и на четвёртый план бытия.
– Ваши родители уже умерли?
– Да.
– А Елизавета сейчас в загородном доме где-то по Дмитровскому шоссе?
– Да. Откуда вы всё это знаете?
– Вижу, – пожала плечами Пятницкая.
– Почему, обладая такими способностями, вы не спасли Тимофея? – искренне удивился Пётр.
– Он захотел уйти. Вот вы сейчас были готовы простить и понять то, что было. А он просто захотел уйти. Тимофей не шёл вам по судьбе. Он пришёл изменить ваше будущее, чтобы вы смогли стать счастливыми.
– Как можно стать счастливее, потеряв ребёнка?
– Пётр, вы любите свою жену как вашу мать, как мать вашего ребёнка или как женщину?
– Не понял вас.
– Вы любите свою жену как женщину? Хотите её? Хотите встретить с ней старость рука об руку?
Пётр молчал.
– Не хотите – не отвечайте мне на этот вопрос. Себе ответьте. И когда честно ответите, то поймёте, что для вас сделал Тимофей, а ещё поймёте, почему ваша мать не уходила от отца.
– Если мы расстанемся, всё может быть иначе?
– Может, – подтвердила Пятницкая. – Мне подсказывают, что вы можете создать новую семью, у вас будут дети: мальчик и девочка, а прошлых ошибок не будет.
– А что будет с Лизой?
– У неё тоже всё сложится хорошо. Она уедет в Швейцарию, уже там снова выйдет замуж и родит сына.
– И нет никаких вариантов нам остаться вместе?
– Есть. Возможно, лет через пять вы сможете снова восстановить свои чувства, если будете много работать над собой. Хотя это будете уже не вы.
– Я не могу сейчас в это поверить.
– Я вас об этом и не прошу. Я прошу вас слушать себя и быть честным перед собой. Своё дело я уже сделала.
– Не сделала, – в коем-то веке подсказал ангел в синем. – Он не слышит подсказок от своего ангела.
– Хотя есть у меня для вас ещё одно предложение, – быстро сориентировалась Виктория. – У каждого из нас есть ангел-хранитель, который помогает нам верным словом на пути. И у вас он тоже есть, только вы его не слышите. Можно я вам верну эту способность – слышать вашего ангела?
– Звучит странно. И как я его буду слышать?
– Как внутренний голос. Кто не знает или не верит в ангелов, могут спутать их голоса с внутренним голосом.
– Ладно, доверюсь вам, – согласился Пётр.
И Пятницкая исполнила свою работу.
– Теперь точно всё, – выдохнула она.
– Я вроде ничего не чувствую и в то же время чувствую облегчение.
– Это хорошо. Если что, позвоните мне или лучше напишите. А сейчас мне пора. Время позднее.
– Может, вас подвезти? У меня недалеко машина.
– Нет, спасибо! Я рядом живу. Пройдусь и подышу свежим воздухом.
– Когда я приходил, был дождь.
– Ничего! Мне будет полезно освежиться.
– Как знаете. Спасибо вам!
– Удачи!
* * *
Пятницкая вернулась домой уже в одиннадцать. Виктор сидел на подоконнике и смотрел на улицу, как обычно это делала она.
– Я тут подумал, – сказал он, оборачиваясь, когда Вика зашла в комнату, – ведь это я сделал из тебя эдакую боевую подругу. Женщину, умеющую решать проблемы и руководить людьми, а не варить борщи.
– Ты как-то слишком много думаешь в последнее время, – отшутилась Пятницкая.
– У меня много времени, да, – согласился Виктор. – И всё же…
– Ага, ты сегодня второй человек, который вдруг сваливает на себя вину за мою неудавшуюся жизнь, а я так не считаю.
– Я не про неудавшуюся жизнь, а про твой лайфстайл.
– Знаешь, если я ещё готова поспорить с мамой о моём, условно говоря, несчастном детстве, то тебе я просто скажу: ты не прав. Мы познакомились, когда мне было двадцать четыре года. Так что ответственность за то, как я живу и кого слушаю, на мне. Лучше порадуйся за меня: я сегодня попала в серьёзную переделку – вышла на правление, не имея одной из виз согласующих подразделений, – и почти уладила этот вопрос, не позвонив тебе ни разу и не прося помощи у Николая. Кажется, девочка выросла.
– Да, раз так, моя малышка выросла, – улыбнулся Виктор. – В вашем напрочь зарегламентированном банке – это серьёзная провинность. Но для меня ты всё равно останешься той, о ком я буду заботиться.
– Я только за. Поэтому налей виски, милый, а? – усмехнулась Вика.
– И это тоже. Хотя… мне кажется или ты стала чаще пить?
– Это ты стал меньше работать и пить реже, – засмеялась Пятницкая.
– Возможно, – улыбнулся Поспелов и пошёл за бокалами.
– Я сегодня ещё встречалась с отцом Тимофея, и с Тимофеем, и со своим тотемным животным. Я очень устала. Мне кажется, что последние недели – это один бесконечный день, – пожаловалась Вика, присаживаясь на подоконник.
– Я уже принёс виски, можешь перестать оправдываться за своё желание выпить, – усмехнулся Виктор, подошёл к окну и поцеловал жену в макушку. – Я люблю тебя как без виски, так и с ним внутри.
– Всё же есть то, что не меняется, – наша любовь, – расплылась в улыбке Виктория. – Это здорово! Я тоже тебя люблю, милый.
* * *
– Привет! Полина звонила. Можешь зайти и забрать ваш документ. Борисов всё подписал. Он сегодня с семи утра на работе, и Поля тоже, – сообщила Наталья, позвонив Вике утром во вторник, когда та только выходила из метро.
– Это невероятно приятная новость! И прямо с утра! Бежим забирать документ! – обрадовалась Пятницкая. – Ещё раз спасибо!
Вика сразу позвонила Елене Подольской, попросила сходить в приёмную главного казначея, забрать бумагу и отнести секретарям правления, только предварительно зайти в её кабинет, взять коробку конфет со средней полки в шкафу и подарить в знак благодарности Полине. Ключ от кабинета она предложила взять у Лесковой, а сама отправилась покупать презенты для остальных помощников.
Наталье достался лавандовый раф-кофе, который та очень любила, и пышная булочка с корицей. Сложнее было угодить Образцову, который предпочитал мятные конфеты «After eight». Пришлось обойти несколько магазинов Москва-сити в поисках, а ведь можно было просто заказать конфеты в интернете с доставкой на утро, если бы подумать заранее.
«Вы можете зайти сейчас», – ответил Георгий на сообщение Виктории с просьбой о встрече.
Вика зашла в кабинет Образцова, немного смущаясь. Поздоровалась и поставила перед ним на стол его любимые конфеты.
– Это в знак благодарности за помощь мне на правлении.
– Я вполне бы обошёлся простым спасибо, – чуть улыбнулся он. – Хотя мне приятно получить эти конфеты, даже если вы преувеличили уровень моей помощи.
– Не думаю, – покачала головой Вика, а потом вновь смущённо спросила: – Почему вы мне помогли? Вы же сразу поняли, что подписи нет?
– Сразу не понял. Помог, потому что и мне когда-то помогали и не судили при незначительных ошибках.
– И это всё? – удивилась Вика.
– Не ищите подвоха там, где его нет. Мне помогали, я помогаю, когда это возможно и целесообразно. Зато теперь вы будете работать ещё лучше и эффективнее.
– Вы правы, я уже думаю, как усилить контроль.
– Предпочтительнее за счёт улучшения процессов или перестановки сотрудников, отвечающих за контрольные функции, а не за счёт дополнительных контрольных действий.
– Я возьму на заметку, спасибо! – искренне поблагодарила Вика, попрощалась и вышла.
Смысла продолжать разговор не было: он бы стал или излишне личным, или затянулся бы, доставив неудобства и Георгию, и ей. Вике совсем не хотелось сегодня засиживаться на работе, а дел было много.
Когда Пятницкая всё же добралась до своего кабинета, она написала Краснову:
«Вопрос правлением одобрен. Теперь всё хорошо».
«Хорошая работа!» – ответил Николай, но Вике показалось, что он в курсе произошедшего и пишет не об одобрении вопроса правлением, а о том, как она решила проблему.
Вика запустила пальцы в свою шевелюру, поправляя причёску, и с ужасом увидела, сколько волос осталось в руке после этой манипуляции. Только сейчас она поняла, в каком стрессе провела эти сутки.
* * *
Не успела Вика вернутся в свой кабинет, как к ней на аудиенцию попросилась Татьяна Лескова.
– Привет, Вика, – поздоровалась она, присаживаясь на стул напротив.
– Привет, – ответила Пятницкая и замолчала, ожидая, что Таня объяснит ей причину своего визита.
– Я хочу с тобой поговорить о Вере Кузнецовой. Почему ты на неё так взъелась? Неужели отсутствие подписи на документе, которая и вовсе была не нужна, это так страшно? Да и в целом – почему?
Вика решила действовать как Михайлов: объяснить всё подробно, но один раз.
– Первое. У меня нет личной антипатии к Вере. Если бы была, то я бы не стала давать ей шанс исправиться. А второе вытекает из первого: она меня не слышит, хоть и слушает. Если бы слышала, то у неё не возникло бы мыслей, что я на неё взъелась, как ты говоришь. Я не её руководитель, а она не мой сотрудник, и у неё нет лояльности к моим методам работы. А если человек – бунтарь, то он как минимум должен быть гением, чтобы прощать ему его вольнодумие. В Кузнецовой я гениальности не вижу. А свободомыслие её сводится к тому, чтобы сетовать на свою судьбу и перекладывать ответственность за свои неудачи на кого-то ещё. В текущий момент – на меня. И ещё чужими устами донести до меня эту информацию, бросая тебя на амбразуру. А если бы у меня было плохое настроение и плохая выдержка? Скажу честно: мне твой вопрос не понравился. Я даже не представляю, что я такое могла бы сказать Краснову, хоть у нас и прекрасные отношения. А гонцов, между прочим, иногда убивали. Так что Вера тебя подставила, а ты и не заметила, думая, что помогаешь человеку. Между тем она использует весь коллектив нашей службы, паразитируя в ней.
Татьяна слушала молча: иногда явно соглашаясь с чем-то, иногда – нет, что было заметно по её мимике.
– Я объясню, не переживай. Мы недавно обсуждали с тобой, что твой функционал вырос, а зарплата нет. И я признаю, что в твоём случае, как ты говорила, на фоне зарплат других сотрудников это несправедливо. Так уж сложилось, что не я устанавливала размеры зарплат. И у меня нет никаких возможностей в ближайший год изменить общий фонд заработной платы. Я думаю о своих сотрудниках и обсуждала эту тему с Красновым, это я вам об этом не рассказываю, так как нечем ещё радовать. А вот в рамках общего ФОТа я могу сделать перестановки. И вот сидит Кузнецова, работу свою качественно не выполняет, частенько просит кого-то за неё что-то сделать, а получает больше вас. И мне, глядя на всё происходящее, проще уволить её, взять на эту позицию человека с горящими глазами, мечтающего работать в ТТК-банке, развиваться, внимать и полноценно работать, может, даже почти студента за меньшие деньги, а излишек распределить между теми, кто этого реально заслуживает. Так ли тебе теперь хочется защищать Веру?
