Kitabı oku: «Драконовы печати»
Глава 1. Тень лучезарной
Я любила бродить по замку в такие часы, когда все тайны просыпаются. Не самая большая любительница подслушивать разговоры или разоблачать чужие секреты, я растворялась ощущением незаметности – когда я никто, когда я безмолвная и глухая часть древних стен, когда я незаметней горничной или поварихи, когда я ничего не значащая тень чьих-то чужих переживаний, а совсем не дочь своего отца. Только в такое время я чувствую себя по-настоящему живой, хотя и меньше всего похожа на человека.
Но этот разговор впервые завладел моим вниманием, на интуитивном уровне сразу показался значимым и заставил не скользнуть мимо, а вжаться в стену за тронным залом, где эхом отдавались голоса двух собеседников.
– Я не хотел быть таким правителем, лучезарная Ринда. В детстве мечтал о том, что моя земля не узнает голода и войны, пока я сижу на престоле.
Я почти перестала дышать. Отец был раздавлен, но это неудивительно. Последние события приводили в ужас всех. И старшая жена отца тоже произносила слова нехотя, с трудом:
– Знаю, ваше величество. Народ Курайи долго благоденствовал, но беда случилась не по вашей вине.
– А по чьей же? – неожиданно резко взревел он. – Генерал Наири нарушил долгий мир с Дрокком, да еще и выкрикивал мое имя, прославляя победу всего Курайи. В чем же моя власть, жена, если самые преданные люди готовы всадить нож в спину?
– Генерал был глуп и тщеславен, мой король, – утешала мужа Ринда. – Вы казнили его – это ли не ваш ответ на его действия?
– Ответ, – признал его величество. – Но слишком запоздалый. Драконы не только отбили порт, но и посчитали это действие объявлением войны. Их люди погибли, они не принимают извинений за подобное. Но они не спешат с наступлением, дают время на откуп…
Я боялась пропустить хоть слово, хотя разговор шел о том, что было известно. Курайи сотни лет не воевали с народом Дрокка, называющим себя драконами, хотя драконьей крови у них почти и не встречалось. Те были сильны и опасны, но моим предкам, сидящим на престоле, удалось не только заключить с ними мир, но и долгое время его поддерживать. Драконья земля сурова, но щедра: на ней сосредоточены залежи драгоценных камней и металлов. Климат родного Курайи намного мягче, а почва здесь плодородна и способна прокормить почти весь континент. Курайи, привыкшему к взаимовыгодной торговле и более слабому в военном деле, политический конфликт, да еще и с таким сильным соперником, не был на руку. И вдруг генерал Наири – горделивый ублюдок – решил увековечить свою славу. Он с небольшим войском захватил южный порт Дрокка, решив, что еще один выход к морю обеспечит Курайи намного более выгодное положение. И хоть мой отец, король Тайри VI, такого приказа не отдавал, этот маленький городок стал камнем преткновения всех интересов. Уже через неделю порт был отбит явившейся из Тоара армией драконов, и их гордость не позволяла забыть об инциденте. Драконы во многом оставались варварским племенем, и, как и тысячу лет назад, платили кровью за кровь.
Ринда отличалась мудростью и спокойствием. Она была верной супругой отца, достойной своего статуса. И для короля оставалась самым верным советником. Моя мать, шестая жена отца, умерла много лет назад, а Ринда взяла на себя опеку обо мне – и хоть мать заменить не смогла, но и не позволила мне чувствовать себя никому не нужной. Сама Ринда родила королю первого сына, но детей у его величества от всех жен явилось на свет уже девятнадцать. Наследники, как и жены короля, не были особенно дружны, потому забота первой лучезарной супруги о дочери какой-то там шестой была в самом деле показательна. Я любила и уважала эту женщину, но ее политическая мудрость иногда граничила с жестокостью.
Ринда говорила тихо и уверенно:
– Вы знаете, что должны сделать, мой король. Забыть о гордости – ваша гордость сейчас будет стоить жизни многим вашим подданным, если не всем. Драконы намного сильнее наших воинов. Их честь не позволяла нарушить мирный союз, но мы сами дали повод для войны. В жизни каждого правителя бывает момент, когда надо забыть о гордости и порывах сердца.
Отец должен был разозлиться, но я недооценила его отношение к верной советчице. Он принимал от нее всю правду – даже самую неприятную:
– Речь давно не идет о гордости, Ринда. Я готов снова просить о прощении Драконов. Но войну это не остановит.
– Нет, мой король. Действовать надо иначе, – мягче произнесла Ринда. – Отправить к ним дипломатическую миссию, принести официальные извинения… и закрепить мир между нашими странами браком. Драконы не мстят тем, с кем породнились – это выход из их традиций так, чтобы никто не потерял лицо. Старший Дракон уже женат. Как только младший найдет себе невесту, мы упустим последний шанс. И он не возьмет любую. Вы не могли об этом не подумать.
– Не мог, – признал он. – Ты можешь считать меня плохим отцом… – Он вдруг заговорил громче, перебивая ее возражения: – Да, я не самый лучший отец на свете, но даже я не могу решиться отдать собственное дитя в жертву.
Именно так и прозвучало: в жертву, а не в жены. Теперь у меня остановилось не только дыхание, но и сердце, как если бы точно чувствовало, что последует дальше:
– Хороший правитель всегда приносит жертвы, мой король. Это не ваш выбор, это ваш долг, – голос Ринды стал приглушенным, будто женщина уткнулась лицом в его плечо или колени. – Вы должны не просто отдать свою дочь, а выбрать самую красивую – такую, которую младший Дракон согласится взять. И мне тоже не хочется произносить ее имя.
Долгая пауза, за которой последовал тихий, но отчетливый ответ отца:
– Лучезарная Эриникая с младенчества помолвлена с Дарием Окитонским.
Когда услышала собственное имя, я почти растворилась в стене.
– Да, мой король. Но на нас идет армия не с Окитонских Островов.
– Она любит своего жениха!
– Да, мой король. Но даже принц Дарий поймет, почему вы так поступили. Все поймут. Кроме самой Каи.
Отец говорил все тише, будто его изнутри давило:
– Она не согласится. Это особенность ее магии, унаследованной у матери – прятаться. Любая магия требует подпитки, потому Каю всегда будет тянуть к тому, чтобы держаться в тени. Она ни морально, ни физически не способна быть в центре внимания, стать женой одного из двух Драконов-правителей… Дарий принял ее такой, какая она есть, и потому женился дважды, чтобы сделать Каю только третьей женой. Более высокого статуса она не выдержит.
– Я обо всем этом знаю, мой король, – смиренно отозвалась первая жена отца. – Но в данном случае речь идет не о высоком статусе, а о жертве во благо своего народа.
– И героем она стать не сможет – по той же самой причине. Скорее будет умолять о скорой смерти, чем подвергнуться такому.
– Знаю, мой король, знаю! – в женском голосе послышались слезы. – Нам придется усыпить на время ее магические способности – для ее же блага. Иначе она сойдет с ума и не сможет пройти их свадебный обряд. Тогда Драконы засчитают еще одно оскорбление их чести с нашей стороны.
– Если бы только так, родная, если бы только это! Их бесчеловечные традиции… ты все это знаешь. Как они вообще способны предположить, что сердце женщины можно разорвать на две части? Как они могут делить каждую свою жену на двоих? Это против женской природы, а мы говорим о девочке, для которой даже обычная свадьба – огромное потрясение.
Ринда тяжело вздохнула:
– К сожалению, другого выбора нет. Только у Эриникаи в волосах золото, а в коже жемчуг, только ее Драконы-правители примут как драгоценный дар, а не подачку, только ее красота остановит войну. И если бы не ее особенность, то все короли мира боролись бы за ее руку, а не только милосердный Дарий. От такого жеста Драконы не отвернутся.
– Это так, Ринда. Именно потому я взял шестой женой ее мать из простолюдинок. И даже первые семьи Курайи тогда не осмелилась высказаться против: каждый понимал, что если дочери будут наследовать ее красоту, то это упрочит весь дом Курайи. Но она успела родить только одну… да и той передала эту вредную способность.
– Вы ударились в воспоминания, мой король, – заметила Ринда. – Ваша десятая дочь, лучезарная Танаэлла, тоже обещает вырасти красавицей. Но сейчас ей тринадцать! Хоть Кая мне намного ближе, но ее возраст больше подходит для замужества.
Меня передернуло. Да, Ринда воспитала меня и всегда была добра – это чистая правда. Но разве родная мать на ее месте сказала бы так? И отец будто эхом озвучил мои мысли:
– Однако можешь отдать Эриникаю?
– Это очень сложно, сир, – сдавленно выговорила Ринда. – Но будь другой выход… Я поговорю с дворцовым магом – сможет ли он утихомирить ее магические способности, чтобы она перенесла хотя бы свадьбу и коронацию.
– Подожди, – совсем тихо ответил он. – Подожди хоть до утра. Дай мне смириться с тем, что я должен сделать. Мое дитя убьют, если способности хоть как-то проявятся во время свадебных ритуалов. Ее убьют, если она не станет полноценной женой по традиции Драконов и не разделит ложе с обоими правителями. Ее убьют, если она со всем этим справится, но родит дочь – их жены не имеют на это права. И даже если мирное соглашение уже будет подписано, я не смогу забыть, какую цену заплатил. Дай мне смириться, любимая жена, что я отправляю собственное дитя на плаху.
– Я сама с ней поговорю, когда маг усыпит ее силу. И хоть я ей не мать, но ближе все равно никого нет. Постараюсь объяснить ей все, что нужно делать для выживания – точно теми словами, которые сказала бы ей родная мать в такой же ситуации. И отправлюсь в Тоар с ней, чтобы жить в замке правителей. Мои дети уже взрослые, они обойдутся без моих советов.
– А как же я? Я обойдусь?
– И вы, мой король, справитесь без меня. Она, боюсь, не сможет. А если Каю казнят, то я надену черное и не сниму до конца жизни, оплакивая как собственного ребенка. Не только вы, благородный супруг, приносите жертву. Мы все ее приносим.
Я не шевелилась, продолжая вжиматься в стену и через пару часов после того, как все стихло. Ненависти к мачехе не появилось – Ринда, наверное, и собственную дочь отправила бы на подобное, если бы у нее были дочери. И именно она когда-то помогла моей матери освоиться во дворце, как помогала всем женам, не допуская между ними даже признаков конфликтов. Ринда, теперь уже пожилая женщина, никогда не отличалась красотой, но ее преданность отцу и государству, ее ум и умение принимать справедливые решения никогда не вызывали сомнений. Да и отец в восторг не пришел и уж точно был не рад такому выходу. Отдать замуж дочь не за самого приятного кандидата – да подобных случаев в истории тьма! Меня не предавали, никто не мечтал от меня избавиться, но…
Но стоило только представить, как я вхожу в тронный зал и становлюсь женой одного из двух Драконов-правителей, как мне приходится стоять на глазах у всего народа, внутри все больно сжалось. А если думать дальше – как проходит консуммация их брака, когда сначала один Дракон лишает жену девственности, а потом ее берет второй – то становится совсем невыносимо. Драконы так поступают тысячи лет и даже не подозревают, насколько это дико: «не должно быть достоверно известно, кто из Драконов породит нового Дракона. Только так можно предотвратить распри». А им не приходило в голову, как чувствует себя притом «счастливая» невеста, даже если у нее нет моей особенности?
Да, моя способность в умении прятаться. Она еще не вступила в полную силу, но я уже очень четко ощущала в себе желание быть незаметной. Поговаривают, что и мама умерла от подобных переживаний. Та была скромной пастушкой с испачканным лицом, когда король случайно разглядел ее во время охоты. Привел во дворец, старался учесть все ее потребности. Но жена короля не могла оставаться совсем незаметной – и чем больше ей уделяли внимания, чем чаще она танцевала с мужем на балах, тем быстрее сдавала. Когда дворцовый маг догадался усыплять ее силу, было уже поздно. Я мать совсем не помнила, но буквально все называли ее скромницей. Неудивительно. Однако к скромности это имеет мало отношения. Просто древняя сила проявилась таким нелепым образом, а магия не дает выбора: она сидит в животе и жрет, жрет, жрет всю энергию, которая хоть в чем-то противоречит ее проявлению. Я еще в раннем детстве сильно завидовала тем одаренным, что могут творить огненные шары, лечить заговорами или распознавать ложь на расстоянии. Все они тоже быстро иссыхали, если не применяли свой дар. Но их способности были полезны, а вот мне и моей матери не повезло. Мысли снова вернулись к последним событиям и подорвали с места.
Я вбежала в свою комнату, заперла дверь и подлетела к зеркалу. Все говорят: красивая. Все говорят: у нее золото в волосах, у нее жемчуг в коже, а в глазах море. Проклятием матери стал не ее дар, а эта самая красота. Если бы она была обычной, то могла прожить долгую и счастливую жизнь в тени.
Я потрясла головой и попыталась сосредоточиться. Чтобы не случилось войны, я должна пойти на жертву. Одна жизнь против сотен или тысяч. Справедливая плата. Но речь идет только о браке, а не жизни. Жизнью я заплачу только потому, что во мне сидит магия. Но дворцовый целитель не смог помочь матери, так кто сказал, что он справится на этот раз? Ведь он только ненадолго усыпит способность, а потом та пробудится! От страха в животе закрутило так, что я сложилась пополам. Но, превозмогая боль, заставила себя выпрямиться и снова посмотреть на отражение. Отец сказал правду: я ни физически, ни морально не способна на подобное. Мне не нужно было слышать этот разговор, а теперь я уже не смогу остановиться. Если бы я только не слышала, если бы только легла пораньше, а не отправилась гулять по темным коридорам… Тогда меня принесли бы в жертву. Я стала бы героем, хотя вовсе не рождена им быть. Спасла бы Курайи, у которого нет иных путей для спасения…
Но ведь меня могло бы и не быть! От этой сладкой мысли боль в животе отступила: ах, если бы только лучезарной Эриникаи Курайи вообще не было! Быть просто тенью – разве можно вообразить себе судьбу лучше?
Я умела любить и поддерживать связи с некоторым количеством людей – с теми, кто с пониманием относился к моей потребности иногда уединяться. И была влюблена в своего жениха с самой первой встречи. Дарий старше на десять лет, чрезвычайно внимателен к моей особенности. Два года назад, во время последнего визита, жених пообещал, что я стану только третьей его женой, что он обеспечит мне возможность скрываться ровно столько, сколько требует моя особенность. Мне необязательно посещать балы, а придворные пусть любуются моей красотой на портретах, если так я буду чувствовать себя уютнее. Он во всех подробностях расспросил Ринду о моих привычках и предпочтениях, а потом и выразил свое удивление: отчего я так сильно переживаю, ведь не требую никаких особенных условий? Только лишь возможности не быть в центре внимания постоянно! Да почти любой человек от этого устает, мне требуется лишь чуть больше уединения, чем другому. И я верила его обещаниям: Дарий обеспечит те же условия нашим общим дочерям, а наши общие сыновья будут иметь полный статус престолонаследия – способность передавалась только по женской линии.
Отец тщательно изучил этот вопрос, когда полюбил мою мать: это магия древних жриц – незримых служительниц храмов, разрушенных тысячи лет назад. Грозные тени-воительницы, умеющие превращаться в невидимок, они уже давно не нужны своим истлевшим богам. Но несуразный клочок их магии остался и будет передаваться дальше, если я рожу дочь. А может, магическая искра рано или поздно истлеет, ведь и теперь передается не всем девочкам в роду? О других упоминаниях своей странной силы я собиралась узнать уже в своем счастливом замужестве, когда попаду в библиотеки Окитонских Островов…
Мысли о Дарии придали сил. Он и был моим единственным будущим, которое разрушил непродуманный поступок уже казненного генерала. Но здесь я оставаться не могла – магия в животе сожрет меня заживо, если я даже мысль такую допущу. Потому я решилась бежать: погибну, доберусь до жениха или стану тенью. А в Курайи рано или поздно смирятся с тем, что принцессы Каи нет. А может, решат, что никогда и не было.
Я умею быть незаметной, это правда, но совсем невидимой не умела становиться даже моя мать. Магия древних жриц тлеет и с каждым поколением становится слабее. Я взяла ножницы и решительно щелкнула острыми лезвиями. Золото в волосах? Я состригала локон за локоном безжалостно и как можно короче. Криво остриженные пряди на затылке поднялись дыбом, но я не останавливалась. Очень аккуратно состригла и ресницы, потом тонким лезвием прошлась по темно-русым бровям. Все волосы убрать быстро не удалось, но теперь отражение в зеркале разительно отличалось прежнего. Меня будут искать по описаниям и портретам. И если я не встречу знакомого, то вот эту девушку с невыразительным и ставшим каким-то одутловатым лицом никто не заподозрит в излишней красоте.
Я не умела растворяться в воздухе полностью, но чаще всего этого и не требовалось. Магия, которой дали свободу, растекалась по каждой клетке тела, лишая шаги звуков и делая движения смазанными, плавными – я будто растекалась в пространстве, становясь хоть отчасти похожей на тень. Если я прошмыгну за чьей-то спиной в шаге, человек и не почувствует. Если в затемненном коридоре замру у стены, то пройдут мимо. Я свернула в крыло прислуги, открыла первую дверь и уже через пару секунд вынырнула обратно, держа в руке штаны и рубаху сына садовника – худенького подростка. Из ценного прихватила с собой только один перстень, не подумав ни о еде, ни о ноже.
Охрана на воротах смотрела зорко, но я в таком состоянии умела творить чудеса – без труда вскарабкалась по веревочной лестнице на высокую стену, а потом с такой же легкостью спустилась. Магия в крови была не слишком сильна, да и расцветает она после тридцати, а не в восемнадцать, потому подобная ловкость была мне доступна, но на очень короткое время. Охрана не заметила беглянки, но залаял пес.
Я рванула к кустам и дальше – надо успеть добраться до леса. Почему я не подумала о собаках? Псы найдут по следу! Но паника не останавливала, а прибавляла еще больше скорости.
Глава 2. Печать первая
Пришлось идти вброд по холодной воде: я знала, что нет другого способа сбить собак со следа. Я не позволяла себе отдохнуть, все шла и шла без опаски заблудиться. Единственное, что страшило – оказаться пойманной. Некоторые рождены, чтобы стать героями, некоторые рождены, чтобы кануть в безызвестности. Я точно знала, что из последних.
Не было ни оружия, ни необходимых навыков для охоты, потому я собирала ягоды и росу на утренних листьях. Сначала казалось, что этого достаточно, но уже через три дня стало ясно, насколько я ошибалась. В животе начало болезненно посасывать, а потом появились и рези. Я продолжала идти, невзирая ни на что, но с каждым днем проходила все меньше – силы будто таяли, их просто не хватало для таких нагрузок. К счастью, хотя бы летние ночи были достаточно теплы, чтобы спать на траве и не замерзнуть.
Первые деревни обошла стороной – в них будут искать в первую очередь. Но на четвертый день, когда я вышла к довольно большому поселению, поняла, что за кусок хлеба готова даже жизнью рискнуть. Пока отметала мысль о кражах – да, для того у меня был самый настоящий талант, но гордость вопила о том, что лучезарная Эриникая Курайи не имеет права пасть так низко. Работа, даже черная, выглядела все же более достойным способом заработка пропитания. Я ничего не умела делать, но часто наблюдала за слугами в свои «теневые» периоды, потому казалось, что я могу хотя бы постараться воспроизвести их действия.
Выбрала самый бедный дом в крайнем ряду, и на мой осторожный стук открыла старуха. Окинула с ног до головы и спросила удивленно:
– Подать, что ль? Глупая! Мне бы кто подал!
Я сложила руки на груди в традиционном жесте и склонила голову – так перед отцом стояли просители, когда хотели его милости. Знак уважения, покорности и готовности принять любое решение. Но старуха лишь усмехнулась. Однако я уже настроилась озвучить свою просьбу:
– Дайте мне любую работу за ужин, милостивая госпожа. Может быть, вам двор подмести или постирать одеяла нужно?
– Госпожа? – старуха удивилась настолько сильно, что даже смеяться не спешила. – Вот ты загнула! Молодец, с таким умением вылизывать далеко пойдешь! Только двор мне подметать не надо! Слуг отродясь не держала, и хоть помру, но сама свои одеяла выстираю. Давай, давай, шуруй отсюда… странная ты какая-то.
Чтобы скрыть отчаяние во взгляде, я опустила лицо еще ниже – не дело это, на жалость давить, да и слабость показывают только слабые. Если бы не трясущиеся от голода ноги, если бы не постоянное сосущее ощущение в животе, то у меня хватило бы сил не допустить этого стыдного выражения лица. Я вежливо попрощалась и повернулась, чтобы уйти. Вдоль по улице еще много домов – попытаю счастья снова. Только бы в обморок потом в процессе работы не упасть, это совсем недопустимо.
Но старуха окликнула, когда я схватилась за калитку, чтобы открыть:
– Стой. Сейчас, погоди маленько, гляну, что там у меня осталось.
И через пару минут вынесла целый кусок ржаного хлеба и старую фляжку, по боку которой стекала белая молочная капля. Стоило немалых трудов, чтобы не закричать от нахлынувшей радости. Я заставила себя снова поклониться, а не вцепиться в темную мякоть зубами. Старуха почему-то говорила другим тоном:
– Извиняй, больше ничего нет. И флягу забери – авось пригодится где воды набрать, а мне уже без надобности. Да не кланяйся ты! Что за привычка? Все, все, иди. И не советую в следующий дом заглядывать – ты хоть и на паренька похожа, но все-таки молодая девушка. А там такие бесы живут, что на твои выдранные лохмы не посмотрят – быстро придумают тебе работенку. Потом уж не откажешься.
Я поблагодарила и что есть мочи побежала снова в лес. Слова доброй женщины испугали, но еще хотелось как можно скорее спрятаться где-нибудь и поесть.
И пока я пила холодное молоко, которое разливалось по всему телу ощущением чистой теплоты, размышляла уже обстоятельней. Мне отчего-то до сих пор казалось, что грабителям я совсем неинтересна – одежда, еще и порядком истрепанная походом, была лучшим тому аргументом, а моя теперешняя внешность не заинтересует насильников. Но первый же встречный человек об этом намекнул. На сытый желудок почему-то и приоритеты переосмысливались: кража – дело гнусное, но быть изнасилованной… Кажется, я ничего не боялась сильнее, чем этого.
Обняла себя руками, чтобы перестать трястись. Да ведь я бежала почти от того же! Быть в центре внимания, став женой Дракона – это еще полбеды. Их ужасающие традиции пугали. Правителей у них всегда два – тем самым якобы предотвращается абсолютизм и самодурство. Так Драконы правили многие тысячелетия и считают только такое управление самым эффективным. С этим даже можно согласиться, если бы и не странное отношение к престолонаследию: следующими правителями становились два первых сына предыдущих. И чтобы не возникало конфликтов – чьи именно сыны унаследуют трон, Драконы – я в очередной раз вздрогнула от этой мысли – обязательно берут одних и тех же жен. Бывает, что жена одна на двоих, бывает и две, но в самой сути отношений это ничего не меняло – каждую жену обязательно брали оба правителя уже во время свадебной церемонии.
Я, когда учила историю, этому факту поразилась до глубины души, хотя и понимала различие в менталитетах: у всех народов есть свои специфические традиции. Драконов из-за этой особенности в Курайи считали извращенцами, складывали о них смешные истории и передавали байки, хотя нигде в Дрокке, кроме правящей династии, подобного не делали. Их простые люди – точно такие же, как в Курайи, жили самыми обычными семьями, где один супруг и одна супруга. Но ведь у нас в великих родах тоже принято поступать так, как не поступают простолюдины. Например, многоженство: глава рода должен быть точно уверен, что произведет на свет достаточное количество здоровых и сильных наследников. Возможно, что на Драконьей земле с тем же недоумением смотрели на традиции Курайи? Я потрясла головой – нет, такого быть не может. Ведь любому ясно: у мужчины может быть много жен, а вот у женщины должен быть только один мужчина! Разве какому-нибудь мужчине нужна женщина, которая принадлежала другому, да еще и единокровному брату?
В общем, старуха добавила к смятению еще и львиную долю страха. Мне надо добраться до портового города живой и невредимой, там кольцом – единственной ценной вещью, которую я прихватила с собой именно для этой цели – оплатить билет и наконец-то добраться до Окитонских Островов под защиту Дария. А путь неблизкий. Тем более что я серьезно отклонилась от дороги и теперь придется приложить немало усилий, чтобы отыскать правильную. Нужна карта! И новая обувь. Ну, и еда, безусловно. Если уж я решила покинуть семью, так пора забыть и родовой гордости – я теперь не Эриникая Курайи, а просто девушка, которая хочет выжить. Потому придется красть… Да вот только у кого красть? У бедняка, наподобие недавней доброй женщины? Нет, правильнее все-таки брать у тех, кто не умрет от голода после того, как потеряет монетку или кусок хлеба. Но зажиточные люди живут в крупных поселениях и городах, где уже наверняка развешаны на всех столбах мои портреты, и любой горожанин может оказаться сильным магом – от него не скрыться. Я понимала, что мой дар дает преимущества, но рисковать не спешила. В город сверну, когда снова не останется других вариантов.
Через два дня, когда я уже присматривала в лесу место для ночлега, привлек огонек на поляне. Медленно выдохнула, пытаясь раствориться в воздухе, и осторожно подошла ближе. Путник был один и уже спал возле костра. Дорогие доспехи и породистый конь однозначно свидетельствовали о его благосостоянии. Незаметно и неслышно, как только одна я умею, приблизилась еще. Наплечный рюкзак лежал на земле рядом с мужчиной, как и ножны, украшенные драгоценными камнями. Какой-то благородный господин, в этом не было сомнений, хотя странно, что на ножнах не видно герба рода. Еще шаг вперед. Я неосязаема, даже ветер начал проходить сквозь меня, лишь ненадолго задерживаясь в ткани одежды. На пеньке, с другой стороны от костра, лежал хлеб и что-то, завернутое в бумагу. Если отломлю от хлеба всего кусок, то мужчина пропажи скорее всего не заметит, но в любом случае точно не будет обречен на голодную смерть. Это лучшая первая тренировка, в городах станет еще сложнее. Потому надо испытать себя прямо сейчас, раз уж все равно решилась.
Очередной выдох – еще медленнее, чем прежде. Быть невидимкой приятно и легко, это и есть самое естественное состояние. Жаль, что я не могу раствориться полностью – быть может, это умели мои прародительницы-жрицы. Я почувствовала прилив знакомой энергии, теперь став не только незаметнее, но и быстрее. Улыбнулась. Пока нечему радоваться, но улыбка обязана была появиться, когда магия поползла по каждому кровеносному сосуду, во все стороны. Это не я радовалась – это древняя искра внутри ликовала, выпущенная на свободу.
Никогда раньше мне не удавалось раствориться до такой степени. Я даже начала погружаться в необычный транс, при котором все второстепенные мысли потухли, зато разум стал работать четче. И дальше все было бесконечно просто: рассечь пространство, будто в воду нырнуть.
Я потянулась к хлебу, но была перехвачена за запястье. Нервно вскрикнула, дернулась, но вырваться не смогла, а магия внутри сжалась в комок, нагоняя еще больше ужаса.
– Как ты меня нашла, ведьма? – голос путника прозвучал слишком спокойно для такой ситуации.
Я бросила взгляд на лежанку, где мужчина только что спал. Он не только заметил мое приближение, но и успел переместиться за мгновение. Я истерично рвалась, от паники потеряв последние мысли, но он держал очень крепко. От ужаса начала задыхаться, потому заставила себя замереть. А когда перестала бессмысленно биться, то заработал и разум. Выдохнула – на этот раз получилось рвано и недостаточно медленно – и закрыла глаза. Поймала внутри тишину и после этого дернулась. Получилось! Сосредоточенная сила помогла сделать руку почти неосязаемой – этого хватило, чтобы запястье прошло сквозь пальцы захватчика. Но стоило попытаться рвануть в сторону, как он снова схватил – теперь за обе руки. Сердце заколотилось в горле.
– Ого. Какая странная способность, – спокойный голос ужасал сильнее прочего. – А еще раз так сможешь?
И тут я не выдержала. На глаза навернулись слезы, хоть я и не позволила себе разреветься. Надо же быть настолько неудачливой, чтобы сразу нарваться на сильного мага! В его возможностях сомнений не оставалось. Если получится повторить трюк, то он снова поймает – двигается намного быстрее, чем я, когда позволяю магии освободиться. Теперь я смотрела в землю, никто не должен видеть моего стыда. Голос, как и все тело, дрожали:
– Пощадите, господин! Пощадите. Я хотела украсть ваш хлеб, но…
Он будто бы посмотрел в сторону и переспросил все с тем же спокойствием:
– Какой еще хлеб? Что ты несешь, ведьма? Да хватит уже трястись, раздражаешь. Хочешь жить – отвечай на вопросы.
Притом продолжал держать за запястья все так же крепко. Я не поднимала головы:
– Я хотела украсть ваш хлеб, господин. Два дня ничего не ела, кроме ягод. Прошу вашей милости…
Он вдруг тихо рассмеялся – это было настолько неуместно, что от удивления я посмотрела вверх. Мужчина оказался довольно молод, темноволос, но луна не слишком хорошо освещала его лицо. И он смеялся! Хотя ему почему бы не посмеяться – поймал воровку с поличным, причем сам настолько силен, что может, наверное, одним заклинанием сжечь меня дотла. Сжечь, испепелить – почему-то именно эта мысль заставила сильно вздрогнуть. Интуиция еще не дала точной подсказки, но что-то отчетливо заскрипело внутри. Не утопить, не повесить на первом дереве и не снести голову своим мечом, а страх был вполне определенным – быть сожженной.
И он наклонился чуть ниже, поймав мой взгляд:
– А теперь, ведьма, давай еще раз, но на этот раз честно. Как ты меня выследила? И что это за прическа такая? Новая ведьмовская мода?
Слова мне давались с трудом:
– Я ваш костер увидела… Хотела украсть ваш хлеб. Виновата, господин, я очень перед вами виновата.
– Нет, ваш король действительно настолько туп и думал, что меня можно убить во сне? Это, знаете, как-то даже обидно, – он мельком улыбнулся.
– Я… я хлеб пыталась… Если бы убивать, то я бы с другой стороны…
