Kitabı oku: «Страсть без правил», sayfa 2

Глава 4

Голоса раздавались снизу приглушенно, слов я не слышала, но там определенно присутствовала женщина. У нашего маньяка подружка имеется? Я тихо усмехнулась. Нет, здесь точно никакая женщина не бывает постоянно, зуб даю. Рисковать пробраться в этот момент не стоило – прихожая целиком обозревается от стола. Ну, ничего, вот сейчас поужинают, а потом в душ – желательно, вместе, чтобы мне путь отступления освободить. А они как-то не особенно спешили.

Я напряглась намного сильнее, когда они явились в спальню. Вначале решила, что с ним Вероника Ивановна, но мигом поняла, что ошиблась – голос другой совсем, грудной. И… и еще один, тоже женский. А потом мужской – сухой, четкий. У этого человека, наверное, и не могло быть другого голоса. Они там втроем…

Я прокляла все на свете. Моя зарплата теперь казалась ерундовой – я на психолога больше потрачу. Зажимала руками уши, но в любом случае слышала. И так отчетливо, как будто собственными глазами смотрела. Краснела, синела – и теперь ничего не могла поделать. Выходить надо было раньше. Заявить, что задержалась, получить свое увольнение и вернуться домой. Без таких впечатлений.

Аттракционы продолжались не меньше двух часов. Время тянулось просто бесконечно медленно. Я уже выть была готова от безысходности, и запоздалый страх накатил – вот если меня сейчас поймают, то всё. Он просто убьет меня за то, что была свидетельницей. Я бы убила, если бы кто-то, кого не звали, присутствовал на подобном шоу в качестве тайного зрителя. Но ведь я никому не расскажу! Да я слов подходящих не знаю, чтобы все это описать! Даже Сережке. Тем более – Сережке.

Сама не могла поверить, когда все закончилось. Александр Дмитриевич с одной девушкой уединился в ванной комнате – я слышала их приглушенные голоса и звуки воды. Еще одна оставалась в спальне. Но мне уже было плевать. Лишь бы отсюда ноги унести.

Выскочила из укрытия, но выдохнула – обнаженная девушка спала на кровати. Надо же, как ее уработали, вообще силенок не осталось. Но это неудивительно, я ведь все слышала. Осторожно прокралась мимо и понеслась что есть мочи по лестнице. Остановилась только через километр после злополучных ворот. Оглянулась, словно боялась преследования.

Мне теперь помощь специалистов понадобится, честное слово. Я далеко не девственница и не монашка, сплю с Сережкой уже давно. Но такое… Обняла себя руками, чтобы дрожь унять. Меня буквально трясло от перенапряжения. Он их заставлял. Обеих. Он их бил – уж не знаю чем, но я слышала хлесткие удары и вскрики. Он ни разу не повысил голоса, но в его тоне звучали четкие, жесткие приказы. И девушки это выполняли, как будто были его рабынями. Знаю, что некоторым людям нравятся подобные игры. Но происходящее не было похоже на игру, наслаждение не может быть связано с теми криками. У меня до сих пор в ушах звенело: «Соси, я сказал. Кто-то плохо старается?», – и очередной хлесткий удар. И не звучало никаких стоп-слов, а они вроде бы обязательны в таких мероприятиях. Нет, это не было изнасилованием, – я слышала и стоны. А потом он запретил стонать, и стоны стихли. И в конце одна звонко смеялась вместе с ним в душе. Интересно, ей понравилось, как он ее бил, как сучкой называл, как заставлял следовать своим приказам или как разрешал милостиво: «Можешь кончить»? В голове не укладывается.

Я не слишком ошибалась, называя его маньяком. Вообще не ошибалась. Мой начальник любит очень жесткий секс. Любопытно, если бы я попалась, то что сделал бы человек такого типажа? Почему-то понятно, что не уволил бы с улыбкой. У меня фантазии не хватало, чтобы представить – что конкретно он бы сделал. Сумасшедший извращенец. Я возблагодарила Веронику Ивановну за то, что она сто раз повторила главное правило – не встречаться с начальством. Теперь-то понятно: это она не нас от начальника прятала, а его от нас.

Включила телефон и тут же увидела пропущенные вызовы. Набрала.

– Ты куда потерялась? – возмущался Сережка. – Мы же в кино сегодня хотели выбраться!

– Извини, на работе задержалась.

– Все в порядке?

– Да, – соврала я. – Сегодня уже никуда не пойду, устала.

– Точно в порядке?

– Да.

Он, наверное, что-то в моем тоне расслышал, потому что начал уточнять:

– Карин, тебя уволили?

– Нет, конечно. Все отлично. Зарплата на карточку уже упала за эту неделю, сердце не нарадуется.

– А, ну ладно тогда. Созвонимся. Люблю.

Я не ответила. Хотя бы потому, что никогда ему так же не отвечала. Интересно, а если я в понедельник уволюсь, то Сережка поймет, что я что-то скрываю?

Но за два выходных успокоилась. Просто поняла, что сама виновата. Меня предупреждали, много раз повторяли про время нахождения в доме. Нарушила правила – получила. Кто виноват? Но ведь и не попалась, только моральным потрясением отделалась. Вспомнила о камере на выходе, содрогнулась поначалу, но отпустило быстро – да никто не станет проверять все записи, если ничего не пропало! Съемка нужна только для экстренных случаев. Я убедила себя в этом, чем обеспечила возможность уснуть.

В понедельник снова волновалась, как в первый день работы. И ничего не произошло. Все как обычно – вот только Тимур улыбался во все тридцать два и рукой махал каждый раз, когда мимо пробегала. Мы с ним тут немного заложники ситуации, ну так и что? А чем занимается шеф после нашего ухода, – не мое дело. Извращенец, конечно, но кто с ним встречаться будет, если нам в договоре русским по белому написано – ни-ни?

Глава 5

Гром разразился тогда, когда я почти стерла из памяти неприятное происшествие. Через неделю я уже вновь скакала по дому с тряпкой и пританцовывая под музыку в плеере.

– Ай лайк ту мув ит, мув ит, – подпевала, как могла, и делала притом резкие движения бедрами.

Тимура пока нет, но если он такое увидит – ухохочется до колик. А парню полезно лишний раз посмеяться. Однажды свидетельницей моих танцев и песен на ломаном английском стала Вероника Ивановна, которая приехала посмотреть посреди дня, все ли в порядке. Но идеальный секретарь только бровь вскинула, не позволила себе улыбнуться, зато провела пальцем по полке и убедилась в отсутствии пыли. Кивнула, похвалила и сказала продолжать. Ей всерьез было все равно, что тут происходит, лишь бы результат оставался безупречным. То есть зрителей я не опасалась и ни в чем себе не отказывала.

Но, конечно, не всякого человека я ожидала здесь увидеть. Развернулась под музыку, перекинула тряпку из одной руки в другую, замерла и завизжала от неожиданности – в кресле сидел он. Смотрел на меня пристально. День на дворе! Его попросту не могло здесь оказаться! Крик вырвался и застрял в воздухе – писклявый, неприятный, а я вся напряглась от ужаса. Никаких правил я не нарушила, почти все закончила, так что для истерики не было ни единого повода. Попыталась собраться и поздороваться, но мужчина меня опередил:

– Итак, ты Карина.

– Д-да, – я заикнулась, нервничая. – Здравствуйте, Александр…

Он перебил:

– Итак, ты та самая Карина, которая любит подглядывать. Понравилось?

И все слова вылетели из головы. Я определенно уловила, что он имеет в виду. Побледнела, уставилась в пол, соображая, что нужно в таком случае сказать. Странное дело, но как раз для таких случаев я готова не была.

– Я спросил, тебе понравилось?

Забубнила под нос, саму себя притом не очень слышала:

– Нет… Я не специально! Я… сумочку… Не хотела мешать… Вообще не собиралась…

– Ты с кем сейчас разговариваешь? Я вроде бы вопрос задал. На меня посмотри.

Я подняла взгляд и вздрогнула. Он улыбался. Этого я точно не ожидала. У него глаза очень темные, черные почти. Демон во плоти, но улыбка к этому образу не клеилась. И тон как будто другим стал – мягче:

– Карина, отложи тряпку и сядь. Что ты позеленела вся? Я просто спрашиваю.

Медленно развернулась, еще медленнее заняла кресло напротив. Руки дрожали. Но я все же не забитая скромница, просто неожиданное появление владельца дома меня из колеи вышибло. Использовала эти секунды на то, чтобы собраться с мыслями. Села, выпрямила спину, подняла подбородок. Правда, в глаза ему смотреть не могла, потому говорила в сторону и делала все возможное, чтобы голос не сильно дрожал:

– Александр Дмитриевич, я должна принести извинения за тот раз. И, конечно, вину признаю – правила я знала. Но тогда все так получилось… я не планировала! Понятно, что я нарушила договор, но признаваться – вышло бы еще более бестактно. Поэтому я промолчала.

– Что за манера – отвечать на какие-то собственные вопросы, а не те, которые тебе задают? – он едва уловимо прищурился, но улыбка не пропала. – Я спрашивал только одно: тебе понравилось подглядывать?

– Что? – я никак не могла уловить смысл.

– Я знал, что ты в доме. Но тогда решил не мешать.

– Что?! – Теперь я вскочила на ноги.

– Сядь. Мы разговариваем, – сухо отрезал он, и я снова рухнула в кресло.

Теперь у меня голос задрожал еще сильнее:

– Как это – знали? Целую неделю знали?! И тогда…

– И тогда, и целую неделю. Когда въезжал, Никита сообщил, что ты зачем-то вернулась в дом. Я тебя не видел, потом выяснил, что ты вышла только через три часа.

Никита – это, видимо, тот самый охранник, которого я улыбаться и здороваться научила! И он так бессердечно меня сдал? Сразу же?! Робокоп хренов!

– Но… почему в этом случае вы меня не уволили? Неделя прошла! – я не могла поверить.

– Сразу было не до тебя, потом не нашлось времени. Сегодня решил с тобой поговорить. Но ты намерена говорить о чем угодно, но только не о том, что я спрашиваю.

У меня в голове не укладывалось. То есть в тот самый вечер, когда он с двумя этими девушками… Он уже тогда понимал, что я где-то в доме?! И вообще никак на этот факт не отреагировал? Уму непостижимо! И вопрос его – мерзкий какой-то, с подтекстом. Поняв, что это мой последний рабочий день, я попыталась успокоиться. В конце концов, всегда знала, что здесь ненадолго – уйду месяцем раньше, месяцем позже. Именно последняя мысль помогла мне вновь начать дышать. И говорила я теперь быстро, мечтая просто закрыть тему и отправиться восвояси:

– Александр Дмитриевич, кажется, вы неверно меня поняли. Ничего мне не понравилось, ничего специально не планировалось, и в другой раз я бы точно поступила иначе. Я испугалась, что уволите, не успела сообразить. Конечно, я должна была сразу выйти к вам, но в тот момент просто некогда было подумать. Я спряталась, а убежала, когда смогла.

– Где?

– Что где?

– Где спряталась?

– А… – Он снова сбил меня с толку. – Это имеет значение?

– Конечно. Мне интересно, как много ты видела.

– Ничего я не видела!

– И поэтому сейчас так краснеешь? – мужчина улыбнулся еще шире. – Карина, хватит делать вид, что я тебя тут избиваю или ору – говори нормально.

Все, я пришла в окончательный ступор. Очевидно, что сам он никакой неловкости от ситуации не испытывает. Да и в тот вечер явно не испытывал. А может, даже извращенное удовольствие получал, представляя, что я вообще все вижу? Но допрос-то этот к чему – наори и уволь по-человечески. Любой на его месте уже давно это бы и сделал. Однако Александр Дмитриевич беспощадно добивал:

– Карина, теперь я понял, что ты видела достаточно. Но что за реакция вообще? Ты в лесу, что ли, росла?

– Что?! – я снова мазнула по его лицу взглядом, попутно отметив, что он выглядит расслабленным и совершенно не раздраженным. Собралась: – Естественно, нет! У меня… муж есть, – преувеличила немного. Казалось, что это дает какие-то гарантии. Но попыталась высказать все нужное: – Александр Дмитриевич, я спровоцировала очень неприятную ситуацию, потому не хотела бы ее обсуждать.

– А что в этой ситуации неприятного? – удивил он.

Э-э-э? То есть ему даже понравилось, что его за таким занятием застукали? Я его уже считала маньяком, потом извращенцем, но мой милейший босс бьет все рекорды. В лексиконе слова заканчиваются для характеристики!

– Я пойду, наверное, – сказала неуверенно. – Договор нарушила, все честно. Ни с кем произошедшее обсуждать не намерена, не волнуйтесь. Хотя и не похоже, чтобы вы на этот счет волновались.

– Не волнуюсь, – его широкая улыбка обескураживала. Честно говоря, я себе этого человека вообще иначе представляла – жестким диктатором в постели и на работе. Но сейчас он явно разыгрывал какую-то другую роль. – Карина, я тебя не увольнял. И на глаза ты мне не попалась, нельзя сказать, что ты нарушила договор. Прекрати беспокоиться по пустякам и работай дальше, если тебе это место нужно. У меня просто сегодня появилось свободное время, и захотелось посмотреть на ту, которая смотрела на меня.

Сумасшедший дом. Какое же слово идет после «извращенца»? Надо будет хоть погуглить. Потому что этот термин явно моего начальника исчерпывающе не описывает. Он разговаривает так, будто вообще ничего жуткого не случилось. Просто болтаем – как о погоде нормальные люди болтают. Интересно, кто из нас нормальный? Принимать решения сгоряча я не любила, потому и теперь кивнула:

– Ладно, сейчас закончу, тут на пять минут дел осталось. А потом дома подумаю. Если решу увольняться, то обязательно сразу сообщу об этом Веронике Ивановне.

– Так заканчивай, – разрешил он, но не спускал с меня веселого взгляда.

Я быстро протирала пыль на оставшихся полках и журнальном столике и ощущала себя в немыслимой ситуации. Босс наблюдал за мной, не меняя позы – руки по подлокотникам, ноги вытянуты вперед, расслабленный упор в спинку кресла. Какая же я молодец, что всегда сначала занимаюсь полами, а потом мелочами. И без того колени дрожат, а перед глазами плывет, но это от волнения. Да и от взгляда. И все равно сильно вздрогнула, когда он снова заговорил тихо:

– То есть БДСМ-игры тебя не возбуждают? Тогда какие предпочтения?

Тряпка упала на пол, я вынуждена была быстро поднять, вот только голова закружилась – не от резкого движения, а от смешка за спиной.

– Не думаю, что вы можете задавать мне подобные вопросы, – ответила, не оборачиваясь.

– Почему? Это же просто вопросы. Ты замужняя женщина, а не ребенок. Некоторые так щепетильно относятся к сексу, что даже обсуждать его не в состоянии. Это смешно, честное слово.

– Ничего смешного, – возмутилась я, но не слишком рьяно. – У всех разное воспитание, знаете ли.

– А, точно, воспитание. Второе мое нелюбимое слово после «морали». Продолжай.

– Нечего продолжать! – я глянула вполоборота. – Ваша интимная жизнь меня вообще не касается. Я никаких выводов не делаю и не осуждаю.

– Ага, осуждать – это самое любимое занятие для тех, у кого «мораль» и «воспитание». Продолжай. За что ты могла бы меня осудить, если бы приспичило? Я сторонник таких разнообразных экспериментов, что даже интересно – какие из них кому-то спать спокойно не дают.

– Ни за что! – мне этот разговор окончательно осточертел. Потому бросила тряпку в ведро и повернулась к нему. Мужчина смотрел снизу вверх, но притом все равно выглядел главным. – Все? Я здесь закончила.

Осталось минуты три нахождения в этом доме, только этой мыслью я и держалась. Вылить воду, прополоскать тряпку, убрать в шкаф моющие средства, и все – свобода! Подхватила ведерко и направилась к выходу из гостиной. Александр Дмитриевич встал.

– Я сейчас в офис, могу тебя до дома подкинуть.

– О нет, благодарю, – буркнула я.

– Как хочешь, – он явно продолжал улыбаться. Снова окликнул и дождался, пока остановлюсь. – Карина, люди так часто парятся из-за шелухи, что это вымораживает. Ты здесь работаешь уже сколько? Недели две? Справляешься и получаешь приличные деньги. Но ты уволишься только из-за шелухи, верно? Задам последний вопрос, раз мы больше не встретимся: как люди, тебе подобные, вообще выживают с такой слабостью и неумением выставлять приоритеты?

Я теперь уставилась на него прямо:

– Подождите, вы меня на слабо, что ли, берете?

– Да. Работает?

Я невольно усмехнулась и качнула головой:

– Не знаю. Через пару часов смогу ответить. До свидания, Александр Дмитриевич.

Он не ответил. С Никитой в будке я прощаться не стала, обойдется!

Глава 6

Стыдно-то как, жуть! Правильный вопрос к себе оформился не сразу, но через несколько часов наступил и его черед: а почему стыдно именно мне, а не какому-нибудь другому человеку? Какова логика распределения стыда между всеми участниками событий? Вот, начальничку все нормально. Девицам его, которых он плетью избивал, – нормально. Тимуру, который не знал всех подробностей, но радовался, что не уволен, – вообще прекрасно. Никита свой профессиональный долг сторожевой овчарки исполнил – молодец какой. А стыдно из всех почему-то только мне.

В субботу Сережка вытащил меня в кафе, чтобы вместе перекусить. Но я никак не могла сосредоточиться на его рассказах – он часто разговаривал о работе, все мне выкладывал. А я слушала, потому что люди встречаются именно для того, чтобы всем друг с другом делиться. Только не в этот раз. Вздрогнула только, когда вникла в суть его восторга:

– Ты бы видела его! Слушай, я с боссом всего три раза до сих пор пересекался, включая собеседование. Сразу понятно было, что мужик грозный, он осечек вообще не прощает. Боятся его из-за этого, ведь мы все живые люди! А живые иногда ошибаются. Не ошибаются только компьютерные программы, типа нашей Веронички. Она при нем уже лет десять ишачит, и ни разу не зависла! Короче, вот только таких людей он уважает, но я даже представить не мог, до какой степени!

– О чем ты говоришь? – я прервала его восторженную тираду, поскольку он никак не переходил к продолжению.

Сережка выглядел изумленно-радостным, уж непонятно почему.

– Карин, мы к этой сделке века месяц готовились, весь офис на ушах стоял. Последнее обсуждение, все, сделка в руках, мелочи только юристы прописывают. А мы по отделам сидим, затаив дыхание, результатов ждем. Там только аванс сто пятьдесят миллионов, представляешь себе масштабы? – Я в ответ только качала головой, давая ему возможность продолжать: – И вдруг треск такой. Я из отдела выбежал и собственными глазами вижу: наш Сан Дмитрич прямо за шкирку тащит этого самого партнера. За шкирку! До дверей! А потом молча проводил – пинком. На глазах у всего офиса, ты только представь!

Я представить не могла. Но рот разинула.

– Это у него нервный срыв какой-то случился? – выдала первое предположение.

– Во-во! Срыв! Мы только под вечер подробности узнали. Оказалось, что мужичок осмелился рукой по нашей Вероничке провести невзначай. Попу красавице огладил. То ли на свидание хотел пригласить, то ли от подписания сделки очень радовался. Та от неожиданности ойкнула, после чего наш Сан Дмитрич встал и попытался своей распечаткой договора любвеобильного самоубийцу накормить. Затем и вышвырнул из офиса. То есть даже секунду не взвешивал: многомиллионная сделка и его верная компьютерная программа. Нет, ты представляешь?

– Представляю, – обескураженно ответила я. – Что он полный псих.

– Псих, это да, – согласился Сережка. – Но не с точки зрения Веронички или подобных ей. Они, программы эти компьютерные, преданы шефу до гроба не просто так и не только за их огромные зарплаты. Знают, что ему срать на всех остальных, вообще не оглядывается, но за них любого порвет. Это как-то… не знаю, если стану большим начальником, то тоже, наверное, таким. Хотя, конечно, не до таких же переборов, у него конкретно планка падает от любого непорядка.

Я медленно выдохнула. Почему-то не очень хотелось обсуждать Александра Дмитриевича с Сережкой, такие подробности о нем узнавать. Интересно, как бы отреагировал мой парень, заяви я прямо сейчас, что знаю того же человека с другой стороны? И там он тоже псих. Но псих уже немного иной природы. В обморок бы грохнулся, никаких сомнений. И восторгаться бы мигом прекратил. Хотя теперь уж точно рассказать не смогу, если прямо все. Новая волна стыда мне не нужна.

А еще я понимала, что сама увольняться не хочу, да и не особенно испугалась Александра Дмитриевича в ходе нашего разговора. После той хитрой улыбочки никто киллеров ведь не нанимает? Отчасти и его «слабо» роль сыграло – про приоритеты. Ну, псих он, и что? Деньги-то платит вовремя. А еще он очень странный – вот прямо ненормально странный. Ладно про постель, но не может же человеку быть совсем по барабану, что о нем другие думают? А может, именно эту черту и надо перенимать для спокойного существования? Еще вернее, во мне включилась непонятная, не осознаваемая до конца состязательность: дескать, такой он из себя крутыш, всех лесом послал и не дергается, а я ведь тоже не самая первая скромняга на планете!

В общем, уже на следующий день я была на рабочем месте. Хотя теперь и радовалась в три раза больше тому самому пункту в договоре, по которому вероятность наших встреч сводится к минимуму.

* * *

Мамочки, до чего же он сексуален! Глянешь мельком, и всё, залипла, потухли все остальные эмоции, осталось только жаркое созерцание. Блеск стали, уверенные жесты, полный контроль над происходящим, дурманящий голову запах. Выдохнуть со стоном, медленно вдохнуть, и пусть весь мир подождет. Как я могла при первой встрече посчитать Тимура несимпатичным?

И я не скупилась на комплименты:

– Тебя девчонки на лоскуты не рвут? Слепые, честное слово! Или ты при них не готовил?

– Некогда мне по девчонкам бегать, Карин, сама знаешь, – парень смущался от моих признаний. – Яйца из холодильника подашь?

– Конечно, мой горячий герой! Сейчас ка-ак сбегаю, а потом ка-ак вернусь к этому отборному порно!

– Говоришь так, словно главная зрительница видео для взрослых.

– Нет, конечно! Мне тебя хватает!

– Как тебя твой Сережка терпит?

– О, он очень спокойный, другой бы уже сбежал, – смеялась я.

И ускакала в заданном направлении, приговаривая на каждом шагу «яички, яички». Теперь он меня от стойки не прогонял. Даже наоборот, радовался, что я, закончив свои дела, дожидаюсь его и составляю компанию. А потом мы вместе покидаем особняк и уже за воротами расходимся в разных направлениях. Тимур пару дней назад прямо так и заявил, что я ему помешать не могу. Что в моем присутствии он, наоборот, уверенность в своих силах ощущает. Это он из того раза такие нелепые выводы сделал – перепугался тогда до чертиков, а я его вроде как из заморозки вытащила. Вот Тимур и придумал себе, что при моей подстраховке теперь что угодно способен сделать. Я не переубеждала. Мне нравилось, что работа моя все же включила в себя простое человеческое общение, из-за чего стала выглядеть куда более нормальной, чем изначально предполагалась.

А еще мне нравилось его смущать: гениальный повар был очень зажатым, он часто краснел и вообще не привык, чтобы его нахваливали. Я вроде бы отвязной и слишком откровенной никогда не была, но ради его улыбки могла шутить на какие угодно темы. Сложная у него судьба, я многие подробности теперь знала. Как и то, что для улыбок у него слишком мало поводов: рос без отца, мать заболела раком и вроде бы постепенно приходила в себя, но прежней уже не станет, слишком плохо перенесла химию. А он, хоть и выучился на повара, но вынужден был подрабатывать где угодно, только не по специальности. Хотя бы потому, что не мог устроиться на полный рабочий день из-за ухода за больной. Эта работа для него стала спасением. Теперь он и сиделку мог оплатить, и на лекарствах не экономить, но притом и занят был всего-то несколько часов в день. Да и мы с моим Тимуркой в этом доме все рекорды по срокам побили, нам ли не объединяться в дружественный лагерь?

Где, интересно, все свободные умницы и красавицы? Почему такую прелесть до сих пор не заграбастали? Ясно же, что парень, который способен забыть обо всех своих интересах ради родного человека, никогда не бросит жену на сносях и не обзаведется молодой любовницей, если вдруг супруга заболеет. Лучше всякой каменной стены! А, ну понятно. Все умницы-красавицы в это время на другой совсем типаж заглядываются – знаем мы этот типаж. Эти умницы-красавицы любое извращение готовы перенести в нелепой надежде, что мужчина им перезвонит. Но им не перезванивают, а зачем? Сколько еще ждущих вокруг, ко всему готовых? И жениться этот типаж на совсем другой соизволит, временные подстилки он не рассматривает. Вот в этой погоне за идолом умницы-красавицы и не замечают по-настоящему хороших парней.

Так мы и болтали, когда Тимур неожиданно замер. Я моментально напряглась:

– Опять что-то случилось?

– Кто-то подъехал к дому, – ответил повар.

В ужасе глянула на часы и мгновенно успокоилась, наше время еще далеко не вышло. Встала и пошла в прихожую:

– Продолжай, гляну, кто там.

С начальником встречаться не хотелось, конечно, но с ума сходить и биться в припадке по этому поводу было глупо. А может, там вообще Вероника Ивановна, она давно никого из нас не пугает.