Kitabı oku: «Непропавшие без вести. Рассказы»

© Тамара Концевая, 2024

ISBN 978-5-0055-8118-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

В книге собраны рассказы о людях, с которыми так или иначе случались встречи в разные временные периоды. Непростые жизненные ситуации, комичные истории, любовные драмы тщательно записывались в процессе путешествий по миру. Они трогали за живое, вызывая бурю разнообразных эмоций. Так появилось некое подобие копилки чужих судеб.

Но не надо думать, что о россиянах и рассказать нечего. О земляках говорить интереснее вдвойне, они понятные и родные по духу.

Решила рассказы не систематизировать, чтобы каждый следующий стал неожиданным и более острым по ощущениям, как непредсказуемо сменяющиеся узоры в известном калейдоскопе.

Если в первом речь идёт об одарённом африканском студенте российского ВУЗа, то следующий о единственном учителе из дикого племени мурси. История же порочного аргентинца меня тронула искренностью, а модистка из Украины вызывает гордость, она стала законодателем моды в Центральной Америке.

Каждый герой будто делится своим сокровенным, располагая к себе слушателя. Например, разговор с филиппинкой нетрадиционной ориентации помог глубже понять её проблему, а любовная драма моей подруги возмущает несправедливостью.

Но есть и рассказы со счастливым концом, забавными сюжетами. Особенно поразило моё воображение невероятное спасение индонезийца Соти во время землетрясения и последующего цунами в 2004 году. Обезьяна и змея стали ему компаньонами в несчастье.

Всё смешалось в копилке судеб, перепуталось. Осталось всего лишь разобрать накопленное и проникнуться чувствами к героям реальных событий.

Как живёт выпускник международного российского ВУЗа у себя на родине

Встречи происходят каждый день. Одни из них серые, мимолётные, как ничего незначащие мгновения. Другие же случаются реже. Яркие, пусть и кратковременные знакомства вспыхивают, как звёзды в небе, и сгорают, успев отметить след подобно хвостатой комете.

Коморские острова запомнились не только своей экстраординарной природой, ясным океаном в лавовых берегах, а ещё и людьми – гордыми, без жалоб на судьбу, если их об этом, конечно, не спросить.

Однажды на закате возвращалась к себе в отель. Обосновалась тогда на Гранд Комор в городе Морони. Жара здесь знатная, я торопилась, пребывая в нетерпении поскорее добраться до высокой продуваемой террасы. Тёплый ветер в сарафан, кудри по плечам, и вдруг услышала за спиной:

– Здравствуйте! Вы русская? Я хочу поговорить на Вашем языке. Едва Вас догнал. Иду за Вами давно.

Приостановилась, заинтригованная чистой речью на столь далёком архипелаге. Когда обернулась, увидела невысокого молодого человека аккуратно одетого в европейскую одежду. Он абсолютно грамотно изъяснялся по-русски, при этом выказывал манеры аристократа. Звали его, предположим, Карим.

Возможно, на тот момент я соскучилась по родной речи и жутко обрадовалась, получив шанс для беседы на своём языке. Недолго думая, пригласила мужчину на нашу террасу, ведь в Морони совсем негде присесть для разговора. Парки и скверы здесь не предусмотрены, лишь только на территории главной Пятничной мечети разбит прохладный сад, но он остался уже позади.

Тут выяснилось, нежданный гость знаком с семьёй, что содержала мой отель, он получал образование вместе с супругом миловидной хозяйки по имени Ортез. Ей, в свою очередь, принадлежала роль невестки, вдвоём со свекровью они заправляли отельными делами.

Карим учился с сыном старшей шефини в Политехническом Университете Санкт-Петербурга, даже делили с ним одну комнату. Так неожиданно у нас получился вечер воспоминаний. Свекровь Ортез, а лучше мама, рассказывала, как десять лет назад отправляли ребят на студенчество. Свою личную историю жизни новый знакомый рассказал с глазу на глаз.

***

Карим в школе был отличником. После её окончания к ним домой пришёл министр образования. Он предложил продолжить образование в России по международной студенческой программе. Для этой задумки средств не было ни у министерства, ни у семьи. Чиновники смогли только выдать рекомендательное письмо и отправить в учебное заведение Санкт-Петербурга все необходимые документы будущего абитуриента. Отец по такому случаю продал единственное фамильное достояние – землю предков. Карима собрали в дорогу.

Его потенциальный сокурсник не имел свидетельства отличника об окончании школы, но его мама работала секретарём в приёмной самого президента. Благодаря своим хлопотам, тоже сумела подготовить бумаги для обучения сына за границей.

Учитывая, что на Коморах нет нашего дипломатического представительства, получать российскую визу предстояло на Мадагаскаре – ближайшем государстве, где имелось нужное консульство.

«Ближайшим» Мадагаскар можно назвать только взглянув на карту, а для небогатых коморцев лететь в Антананариву и обратно совсем неблизкий путь, к тому же недешёвый.

Парни отбыли в Египет с уверенностью получить разрешение там, в посольстве России, как-никак он лежал на пути к нашим рубежам. В аэропорте прилёта им поставили египетские въездные штампы без претензий. До Москвы теперь было рукой подать!

То обстоятельство, что чемоданы, сданные в багаж, в Каир не пришли, очень огорчило, если не сказать, обескуражило. Оба пассажира лишились вещей и оригиналов важных бумаг. Только удостоверения личности и денежные средства держали при себе. В получении нашей визы им сразу отказали, заявив, что взять её должны были в Антананариву. Тупиковое положение казалось неразрешимым.

Почти месяц товарищи жили на египетской земле у земляков студентов. Каждый день ходили в аэровокзал с надеждой обнаружить свои саквояжи. Благо, копии документов были высланы ранее по месту предстоящей учёбы. Чемодан друга объявился, а у Карима он исчез навсегда.

Незадачливые путешественники неоднократно звонили на родину, улаживали визовый вопрос. Родственники дозвонились в столицу Мадагаскара. Оттуда наш дипломат связался с посольством в Каире и просил посодействовать абитуриентам. Пропуск, наконец-то, оформили. Но в течение прошедшего месяца вояжеры поистратились полностью. Кариму пришлось обратиться к двоюродной сестре во Францию, она быстро выслала помощь.

Теперь уже друзья по приключениям прилетели в Москву, хорошо, ещё тепло, начало сентября. Их дожидались здесь месяцем раньше, а в тот день никто уже не встречал. Почти сутки сидели в Домодедово и думу думали. Русский язык не знали, в мегаполисе не ориентировались, а метро – это вообще высшая математика!

В справочном бюро зала прилёта им помогли дозвониться на номер Международного студенческого центра. Вскоре заявилась офисная сотрудница и доставила дружков в общежитие для иностранцев. Заселили их на ночь вместе с незнакомым арабом. Боялись его очень, даже не разговаривали, будучи уверенными, что это террорист.

Утро парни дождались, а тут неизвестный мужчина пришёл и забрал у них паспорта, он приказал ожидать его с билетами до Санкт-Петербурга. Этого «приказчика» не было очень долго. Подумали, что он не придёт, пошли искать ту самую девушку, которая накануне привезла их в столицу. И это в Москве! Заблудились сразу.

Тут друг вспомнил, что оставил портмоне с деньгами на столе в общежитии. Едва нашли обратный путь. Кошелёк лежал на месте, а пропавший человек их уже повсюду разыскивал, потрясая в негодовании бумагами. Именно он посадил ребят на поезд, а уж в Городе Петра их встретили. На занятия друзья опоздали, но нашлись. «Политех» и Коморы облегчённо вздохнули. Совсем уж с ног сбились!

***

Карим грыз гранит науки по-настоящему. Был одним из лучших студентов своего факультета. Грамоты и благодарности получал на счёт раз-два! Через пять лет закончилось действие паспорта, а учиться надлежало ещё год, вот и потребовалось выехать к себе в страну для его обмена на биометрический.

К этому моменту отец уже умер, не дождавшись сына, который очень тосковал о родителе, но бумажные заботы отвлекали от горькой утраты. Действующая российская виза, с которой будущий выпускник явился в Морони, красовалась на утилизированных страницах. Поэтому возвращался через Стамбул с двумя паспортами и был задержан именно по этой причине. Транзита не случилось.

Беды к горю, как реки к морю.

Молодого человека депортировали в Кению. Три дня ютился в транзитной зоне аэропорта Джомо Кениаты. Когда, наконец, решился выйти в Найроби, то был арестован за беспричинное и длительное нахождение в терминале. Ничего не оставалось, как позвонить своему консулу. Тот приехал и вызволил земляка из ситуации.

Карим заплатил за кенийский штампик прохода границы, затем был доставлен в квартиру дипломата. Прожил у него месяц, порядком надоел, а ответа от наших посольских сотрудников о заявленной визе не было. Её просто требовалось перенести на новые страницы, чтобы все скитания в нужде и невзгодах прекратились. Но должностные лица совсем забыли о коморце.

В один из дней он потерял терпение и решил ехать сам для выяснения ситуации. Вышел на улицу, а через 15 минут его задержала полиция за отсутствие удостоверения личности.

Он оказался не один. Нескольким юношам так же надели наручники. Карима и ещё одного кенийца сцепили едиными оковами за левые запястья. Правой рукой наш герой достал телефон и снова потревожил консула. Тот появился в полицейском участке, уплатил штраф и вытащил своего подопечного из камеры.

Кто борется с обстоятельствами, тот поневоле становится их рабом.

В российское посольство Карим всё-таки попал и прорвался без приглашения к нашему послу. Отчаяние было таким, что даже не помнил точно о чём и говорил, чем мотивировал. Пропуск переоформили за пятнадцать минут.

Снова французская кузина прислала денег на перелёт. Прибытие в университет состоялось с внушительной задержкой, но с учётом того, что опоздавший отлично успевал по всем дисциплинам, ему всё простили. Он часто выступал на научных конференциях со своими работами, участвовал в конкурсах, соревновательных викторинах, а после защиты диплома поступил в магистратуру и окончил её. Он не только преуспевал по предметам, но и замечательно играл в футбол. Организовывал турниры, футбольные встречи, являлся членом команды «Летучий голландец». В результате стал гордостью своего ВУЗа. Вечерами подрабатывал инструктором в фитнес-центре и в компьютерном офисе, что давало возможность не бедствовать.

Ну, а дружок что? Того отчислили на последнем курсе за неуспеваемость. Даже паспорт не понадобилось менять. Он возвратился на родину.

Его мама – прекрасная женщина, и это правда. Я понимаю материнские чувства. Она устроила для сына хорошую работу, за которую платят деньги в других государствах. Сопряжена его деятельность с командировками, а на момент наших дружных посиделок находился в Западной Африке на строительстве речного моста.

Карим же тогда остался продолжать учёбу. Вернулся на Коморы после магистратуры. Ещё будучи в России ему приснился короткий и странный сон. Он запомнил его навсегда. Наш президент стоял рядом на берегу моря в Морони и одобрительно хлопал его по плечу. После того сна африканец увлёкся сбором фотографий и вырезок из журналов для альбома о нашем правителе. Примером для подражания он стал для юноши. Свой фолиант бережно хранит до сих пор. После приезда в родные пенаты его определили на службу в МИД страны. Сон оказался вещим.

***

Этот тернистый путь необыкновенного африканца с Коморских островов, казалось бы, завершился на пьедестале. Ан нет! Четыре года тот работает дипломатическим сотрудником в Министерстве Иностранных дел. Встречает делегации и провожает. Организовывает встречи и сопровождает зарубежных чиновников. Замены или равных ему нет. Является переводчиком с пяти иностранных языков. Умеет выглядеть презентабельно, преподнести себя достойно. Но за весь период деятельности не получил ни единой оплаты! Держится он только благодаря чаевым, которые оставляют в награду.

Парадокс? Да. В стране Карима даже министрам не выдают зарплату! Правительственные машины стоят без бензина, что уж говорить об их ремонте? Была свидетелем, когда в день сильного дождя у нашего отеля сломалась автомашина, не сумев пробраться по запруженной улице. Представитель одного из государств, сопровождавший его служащий МИДа и водитель были вынуждены подняться к нам на террасу. Они бесконечно звонили, шофёр выбегал под струящиеся потоки с небес в поисках такси и возвращался ни с чем.

Полтора часа шёл ливень, а за ними никто так и не приехал. В результате, когда засияло солнце, люди всё-таки взяли такси и уехали, бросив автомобиль на дороге. Чёрный и блестящий он простоял посередине проезжей части целый день, создавая жуткую транспортную пробку.

Я не знаю – в каком месте тут плакать, а в каком смеяться?

***

В жизни Карима произошла сложная ситуация, он замкнулся в себе. Хоть и уверял, что имеет всё: дом в два этажа, маму, пусть и больную, любимую работу, хоть и не платят, несколько костюмов для раутов, заказанных во Франции, часы ручные, хороший телефон, солнечные очки, зажигалку вместо спичек и огромное количество подарочных ручек, но я-то видела, что ему плохо. Живёт одиноко, без подруг. Никаких праздных бесед, походов в ресторан, в общество друзей, только прогулки в одиночестве по вечерней прохладе, в одну из которых мы и встретились.

Поневоле нам приходилось разговаривать о политике, вернее, говорил он, я только молча кивала. Как разобраться в чужом строе, если в своём-то ряда не найдёшь!

Министр без заработка мечтает о возвращении в Россию, хотя это почти невозможно. Денег на билет до Москвы ему не собрать. А тех чаевых едва хватает на нужды семьи из трёх человек, где больная мать, и её надо лечить.

Да, ещё есть старший брат, уникальный математик, и вполне мог бы стать выдающимся учёным и высокооплачиваемым специалистом в своей стране. Математике учился в Каире, но не смог реализовать себя на коморском архипелаге из-за крайнего застоя развития науки, а потому медленно сходит с ума. Краски жизни для него будто стёрлись.

Горько быть невостребованным на родине в то время, как в Египте было предложено остаться и заниматься всецело математическими расчётами в научных исследованиях. Но ему представлялось, что с прибытием домой сможет изменить систему и, благодаря своей эрудиции, заставит двигаться прогресс. Он мечтал расписаться в списке достойно присутствующих на земле.

Теперь он кричит во сне от кошмаров и бродит по дому лунатиком, он просто спать никому не даёт. Скажете шизофрения? Возможно. Сколько Великих мира сего страдали от психических расстройств, не сумев применить свой талант?

***

Карим стал нашим гостем, хоть и редким. Мы созванивались предварительно и договаривались о встрече на террасе. Он приносил кипы фотографий, Ортез с мамой доставали свои семейные снимки и все располагались за большим столом. В десять вечера женщины уезжали, а на смену заступал второй хозяйский сын и вливался в нашу компанию. Стояли великолепные ночи; мириады звёзд на небе блистали, словно бриллиантовая пыль, разливая нежный свет.

Я рассматривала наградные дипломы и благодарности за достижения в учёбе, спорте, труде, все фото Карима, которые лентой жизни ложились перед глазами, восторгалась альбомом с картинками, посвящённым нашему президенту. Мы читали друг другу свои стихи, у него они на русском языке, рассказывали невероятные жизненные истории, наслаждаясь звуками звенящих цикад.

Подолгу засиживались, пока не отключали свет. Мне не хотелось, чтобы он уходил, но время мчалось, как китайский экспресс. Наши отношения были наполнены взаимопониманием, в часы общения течение времени убыстряло свой ход и всякий раз оставалось много недосказанного, будто прерванного на полуслове.

Что ещё рассказать о талантливом человеке, который постоянно борется со своей судьбой? Ах, да! Футбол!

Дважды в неделю ходила на футбольные игры, чтобы отснять наилучшие моменты. Никто никогда из уважения к многолетней традиции не фотографировал здесь любительские матчи между государственными учреждениями. Поэтому мои кадры для футболистов были очень желанными. А видео мужчины смотрели по много раз, разбирая каждую игровую подачу.

Карим действительно выделялся среди игроков. Он был лучший. Несомненно мог бы быть украшением профессиональной футбольной команды, её лидером, а может капитаном, но ответственная должность не оставляла свободного времени для приятного занятия. Пришлось отказаться от футбола и сделать его своим хобби.

Признаюсь. Наверное, впервые за много лет мне было комфортно общаться с мужчиной, но спешу вас заверить, что это были только приятельские отношения. Это я не за себя, это я за Карима.

Пусть у него всё получится.

Учитель из мурси

«Обнажённые чёрные тела в белую крапинку, или жёлтую полоску являлись людьми, а не вымышленными персонажами из фантастического фильма. Это были мурси, одна из самых загадочных и диких народностей мира.» Т. Концевая, книга «Пойдём со мной в Африку».

Оликоси был первым и последним ребёнком у своей матери. Она овдовела, когда малыш научился ходить, лепетать и подражать родителям по каждому поводу, приводя их в умилённое состояние.

О получении документа о рождении первенца позаботился отец, чтобы тот не остался без точной даты появления на свет, как многие среди их народа.

Всё это мальчик из племени мурси узнал со слов маменьки, которая хранила для него важную государственную бумагу, хоть и не могла прочесть ни единой буквы. По причине полной неграмотности не знала возраста своего любимца, а период его взросления ориентировала на жизненные события.

Именно желание прочесть мудрёную справку со сведениями о себе подтолкнуло мальчугана к знаниям. Но эта история случится через много лет.

Малышок рос в невероятной материнской любви, имел от родительницы все те радости, которые она могла дать в силу своего положения в социуме. То цветные браслеты на детских ножках красуются, то привлекательный бисерный поясок с колокольчиком у него появится, чтобы слышать где гуляет. Ожерелья с оберегами основательно обрамляли шею дитяти. Его мама виртуозно владела бисерным плетением, как все женщины деревни. Вот и старалась. Да и вообще, выдумщица ещё та. А когда стал подрастать, она научила сына раскрашивать тело мелом и натуральными красителями из отвара трав.

Собравшись гурьбой, мальчишки причудливо разрисовывали себя, пытаясь выделиться наиболее фантастическим рисунком. Они помогали друг другу докрашивать спину, затылок и ноги, чтобы узор по торсу казался законченным и визуально скрывал наготу. Кому-то из них нравилось изображать скелет на темной коже, а кто-то предпочитал раскраску полосатой зебры. Ведь меловые разводы надёжно сдерживают, словно в клетке, дух Смерти, что удобно и навсегда устраивается внутри у мужской половины общества.

Оликоси же было всё равно как скрыть обнажённую фигуру, куда важнее для него обозначить три поперечные полосы на лице – жёлтого, белого и синего цветов. Ему представлялось, что так он выглядит не только наряднее, но и мужественнее. Он и не догадывался, что уже начал расписывать гармоничными красками полотно своей жизни.

О ловкости и смелости ему говорили не раз с того момента, когда взял в руки длинную палку донго и принялся вёртко управлять ею в тренировочных боях. В таких занятиях получал много полезных навыков. Кроме развлечения, набирался опыта в искусстве ведения схватки, тренировал спортивную закалку. Но при этом не взращивал ненависть к мнимому сопернику и не стремился его ранить, как предписывал негласный закон предков.

Ровесники завидовали его реакции. Ведь кроме звания победителя в баталиях бойцы донго в более старшем возрасте имеют индивидуальные привилегии. Выиграв в особых соревнованиях, им даётся право выбрать себе жену не только среди своего народа, но и дружественных соседних племён. При этом счастливчику не придётся платить выкуп за избранницу. Правда, Оликоси об этом рано было думать.

Свою сноровку применял в домашних делах. Он лучше всех вбивал в землю колья, чтобы на них развешивать для просушки калабасы из-под молока. Мастерил на акациях со скудной листвой травяные лабазы для хранения зёрен кукурузы и тефа. Помогал матери строить новую хижину, если старая приходила в негодность. Он не боялся попрёков от сверстников за выполнение женской работы. Ведь жилища положено строить только женщинам. Уже с детства мальчонка ломал изжитые временем стереотипы, не ища оправдания мужской лености, которая присуща сильному полу не только его этноса.

Основным же занятием считался выпас в саванне коров и коз, принадлежавших его деревне. Там нужен был глаз да глаз, чтобы пастухи вражеских общин не отбили скотину и не увели на свою территорию. А потому стада оберегали мальчишеской ватагой.

Задумываться над тем, кто содержит их с матерью, начал позже. У них всегда было молоко и каша угали из кукурузной муки, а вот ни одной личной коровки не наблюдалось. На осмысленные вопросы сына мать отвечала гордо, что его отец, будучи носителем духа Смерти Ямды, с почётом умер ему в угоду, тем самым обеспечил признание и почести семье.

Малец смутно помнил тот день, ему было года четыре. Папа лежал на высоком топчане над дымящимся травами очагом, положив голову на деревянную бркуту. Он не шевелился, будто внимательно слушал, как супруга, сидя на жёстких коровьих шкурах, вроде гигантских щитов, заунывно бубнила непонятные заклинания.

В какой-то миг у мазанки показалась верховная жрица в ритуальном одеянии из козлиных кож. Она протиснулась в узкий и низкий аркообразный лаз и, встав на круглую табуретку бркуту, которую ей пододвинула мать, всыпала в рот лежавшему на полатях отцу, снадобье, а с рассветом тот уже не проснулся.

Эта безжалостная жрица-убийца, что распоряжается судьбами, действует по указанию богини Срек. Она временами наведывается в общину, тогда её торопятся задобрить брагой из злаков, чтобы не вздумалось колдунье провести очередной гибельный обряд и не умертвить кого-либо из мужчин.

Признаться, ритуал не обходился без содействия самих жён. Изначально они готовили мужьям галлюциногенный напиток, затем укладывали их на ложе и незаметно вдували в нос несчастному ядовитый порошок, что заранее раздавала верховная ведьма. По прошествии некоторого времени колдовка разносила противоядие испытуемым, находившимся в наркотическом трансе. Иногда случалось, что кто-то из сильного пола не выживал, принося себя в жертву жестокому богу Ямды. Именно таким откупом стала жизнь отца Оликоси, когда спасительное зелье оказалось бессильно. После чего супруга получила всеобщее поклонение и покровительство общества.

В поселение к мурси иногда заявлялись иноземцы посмотреть на житьё-бытьё малого народа Африки. Разговаривали на незнакомых наречиях. По ребячьей простоте, а может из гордости парнишка каждый раз протягивал гостям ценную справку сложенную вдвое, которую бережно хранил в одном из сухих лабазов на дереве. Пусть не думают, что он никто! Он Оликоси Мулу!

К сожалению приезжие не могли прочесть документ на амхарском, что придало бы подростку важности. Оттого в нём крепло желание сделать это когда-нибудь самостоятельно.

К белокожим людям неприязни не испытывал, только не очень приятно, что они, называемые ничего не значащим словом «туристы», много смеялись над его матерью. А она ведь, как только завидит светлый джип на пыльной саванной дороге, сразу сооружала оригинальную причёску из мотка мягкой проволоки, закрепляла её за уши и закладывала внутрь сигаретные фильтры. Готовилась к встрече. Спешила вставить лучшую узорчатую тарелку дэби в дыру на нижней губе, чтобы ни один человек не видел её свободно болтающейся на подбородке. Красиво так было, а они ухмылялись. Наверное, им не очень-то нравилось, но деньги за снимки платили.

Цветные картинки на экране вызывали у ребёнка удивление. Конечно, у мамы были ещё украшения, чтобы понравиться гостям. Они на шкурах в углу хижины высились большой горкой. Но та инсталляция с сигаретными фильтрами особенно была хороша.

Как-то матушка взяла своё чадо на городской рынок за восемь километров от дома. Надо было поменять мешочек кукурузы с их поля на сандалии себе и тканевую накидку сыну. Растёт ведь.

Жарко под солнцем и горячо идти по раскалённой полупустыне в разбежавшихся колючих деревцах, но любопытство к смене однообразно проходивших дней разбирало мальчонку, готов был вытерпеть всякие невзгоды.

Город увидел впервые. Много эмоций возникали одна за другой, но особенно заинтересовали ребята его возраста в бордовых шортах и белых рубашках. Родительница объяснила, что это школьники. Они учатся писать на бумаге и читать на языке амхарик.

Будто град, на неё обрушилась масса вопросов:

– Что такое школьники? Как они учатся? Почему я не учусь? Почему нет школы в нашем хуторе? – трудно было ответить сразу на всё, а сын продолжал.

– Я хочу научиться читать и писать на амхарском языке. Мне очень хочется.

С того похода судьба мальчика совершила крутой вираж.

Каждый незанятый день втайне от всех он бежал восемь километров под незастеклённые окна школьного корпуса. Ведь у него теперь была тканевая накидка, что укрывала презренную для городского жителя наготу. Садился спиной к стене и вслушивался в каждую фразу учителя, доносившуюся через оконный проём.

Память у подростка оказалась феноменальная. Он запоминал всё и сразу, не пользуясь ручками и тетрадями. После полудня возвращался домой.

Если с запоминанием всё было в норме, то выводить слова приходилось по песку тонким прутиком, а с ним совладать не всегда получалось, но он не расстраивался. Пыли вокруг хватало и всегда можно написать заново. Задачки решались сами по себе, а чтение практиковал на вывесках, объявлениях, рекламных плакатах.

Но разве можно долго оберегать чудесную тайну, когда не терпится всё рассказать друзьям? Скоро деревня прознала о похождениях пострела. Был бы он не сыном своего отца, послали бы его на выпас скота. Всё больше толку с того. Но в данной ситуации, несмотря на ворчание мужчин, женский пол смотрел на него с восхищением. Как-никак, матриархат!

Вскорости над ним перестала подсмеиваться городская детвора, преподаватели иногда пускали под крышу. Ему было этого недостаточно. Неизбывное стремление к образовательному процессу завладело полностью его существом. Склонность необычного ученика к знаниям отмечали все учителя, а один из них взялся помочь надоеде и распределил в свой класс. Тут сыграла решающую роль та самая заветная справка о рождении, что хранилась в укромном местечке. А может удача улыбается упорным?

Сулу был добрым энергичным наставником. Он побеспокоился об Оликоси. Приобрёл для него форму, тетради, ручки и ранец. А самое главное, теперь школьнику не надо было дважды в день преодолевать путь через саванну, его определили в интернат для учащихся из дальних посёлков. В выходные дни он навещал отчий дом и ночевал там целых две ночи, чтобы в понедельник утром поспешить на уроки. По будням в послеобеденное время подрабатывал извозом на тук-туке, заполучив в аренду мотоцикл с каретой. Некоторые школяры занимались тем же.

Он был удачлив, чем порою раздражал неудачников. Но, учитывая врождённую недетскую мудрость, удавалось ладить с окружающими.

Надо ли объяснять как стремительно обрёл авторитет среди друзей и хуторян? При выраженной привлекательности был высок, строен, прекрасно сложен и наделён природной грацией.

Юноша взрослел. Легко решал неразрешимые споры среди соплеменников, которые ему доверяли и прислушивались к мнению. А он не желал быть судьёй, вынашивал мечту учить детей мурси грамоте.

Шесть школьных лет ненасытно, с жадностью постигал науки. Окончил школу в ускоренном режиме, то есть экстерном. После блестящей сдачи экзаменов поступил для продолжения обучения в университет.

Сейчас он является студентом четвёртого курса. Обеспечивает себя самостоятельно, совмещая учёбу и работу в той самой школе, где сам ещё недавно сидел на занятиях.

***

Передо мной стоял красивый юноша, нимало смущая полосато расписанным лицом в жёлтый, белый и синий цвет. Тут невольно вырвалось восклицание восторга. Через одно плечо перекинута приличная клетчатая накидка, только обут в современную обувь. Эти нюансы отметила сразу.

Молодой человек с гордостью показал ламинированную карточку, что наделена функцией паспорта. Он получил его как два года, ведь ему исполнилось двадцать лет. Всё так же содержит удостоверение личности в проверенном тайнике, хоть давно признан горожанином. Конечно, он верит каждому, но карту в ламинате предпочитает держать в более надёжном месте.

В городе оставляет книжки и учебные принадлежности. Там он арендует глинобитную комнатку за 280 быров в месяц, а это всего лишь десять долларов. Пока он гостит в родном краю, соседи присматривают за его городским приютом.

Перспективный парень представил свою маму, которая просеивала тэф у входа в жилище. Она пребывала в полном убранстве. Ей было без разницы кто пришёл к её жилью и кто присел рядом на шкуры. Невообразимая причёска из оранжевых фруктов громоздилась на бритом черепе. В мочках ушей торчали всякие «рожки да ножки». Всё это смотрелось забавно, но мне не привыкать.

Чтобы дама не обиделась, отдала ей бусы со своей груди, она сразу их надела. Но ни тени улыбки при этом не промелькнуло. Такие они, женщины из долины реки Омо.

Оликоси провожал меня и проводника до дороги. Пока мы шли мимо хибар, люди вставали навстречу и приветствовали нашего спутника, выражая своё уважение и нам. Хоть не нарекли его вождём племени по причине того же матриархата, но все положенные обязанности старосты он исполняет. Ведь не зря в городе учится и все порядки знает. А мурси уже не те дремучие дикари, какими были ещё два десятилетия назад. Законы и для них пишут.

Жуткие колдовские традиции остались только в рассказах взрослого поколения. Да. Они всё ещё чудят, но миссионеры неумолимо обращают племена в христианство, где не место древнему колдовству, членовредительству и неоправданным убийствам. Плохо это или хорошо? Сложно угадать. Тут уж, как поглядеть.

Мы тепло простились. Я пообещала, что ещё будет третий визит, хоть и неизвестно когда. Тогда он поделится своими последними достижениями, а я с интересом послушаю.

Не знаю, удастся ли амбициозному студенту создать учебный класс для детей своего народа. Трудно будет. Кто же тогда станет пастушить? Но в одном уверена наверняка, что учителем он уже стал.

Это единичный случай на памяти его земляков, чем гордятся и не упускают момента рассказать о юноше. Не удивительно, что у каждого свой рассказ вроде легенды, которая постоянно обрастает новыми жизненными сюжетами.