Kitabı oku: «Три года в аду. Как Светлана Богачева украла мою жизнь», sayfa 2

Видео для больницы

В условленное время я была в таверне «Сиртаки» на Невском проспекте, где назначила встречу. Меня уже ждали. На первом этаже сидела полная женщина с короткими темными волосами и в черном платье. Перед ней уже стояли тарелки с разной едой и рюмка с коньяком.

– Вы Светлана? – спросила я.

– Да-да-да, садитесь, – ответила она.

Что-то в этой женщине было отталкивающее. То ли внешность, то ли возраст, то ли взгляд. Уловив это чувство, я решила, что это мое окружение в основном состоит из ребят не старше двадцати пяти лет и мне просто непривычно разговаривать с очень взрослой женщиной. А она казалась очень взрослой. На непропорциональном лице выделялись большие родинки, небрежная короткая прическа, в руках – рюмка с алкоголем, огромный вырез на груди. Все вместе это создавало впечатление эдакого разбитного школьного завуча.

– А я Таня, будем знакомы, – представилась я.

– Вас-то я знаю, – рассмеялась Светлана. Ее смех был очень неестественным. Она заметила мой подозрительный взгляд и тут же добавила: – Извините, Таня, просто я очень волнуюсь.

Я немного расслабилась и села за стол:

– Не волнуйтесь. Расскажите о проекте, пожалуйста.

– Да можно на «ты», – сказала Светлана. – Татьян, будете что-нибудь, я вам возьму.

Я бросила взгляд на рюмку коньяка, стоящую на столе, и мне захотелось тоже выпить. Думаю, формальность обстановки определяет заказчик. Значит, и я могу взять немного виски. А после этого разговора я явно поеду в бар «1703» либо праздновать успешный заказ, либо найду другой повод продолжить веселиться. В любом случае расслабиться не повредит.

– Да, мне виски-колу, пожалуйста, – ответила я и попросила Светлану еще раз ознакомить меня с проектом.

Она заказала мне виски и начала рассказывать:

– Ну, еще раз здравствуйте. Меня зовут Света, я реаниматолог недоношенных новорожденных. Тут вот какое дело. На одной из врачебных конференций лектор провела опрос, что самое сложное и наименее любимое в профессии. И оказалось, что из шестидесяти человек пятьдесят пять назвали беседы с родителями малышей. Поэтому мы решили создать что-то, что хотя бы немного облегчало бы этот процесс. Это кажется нужным и полезным.

– Почему я? Я вообще комик и очень далека от всей врачебной истории…

– Нам так и надо, – перебила Светлана. – Нам нужно, чтобы кто-то смог перевести с медицинского языка на человеческий и рассказать на видео. Чтобы можно было вместо объяснений показать видео матери, где ей доступным языком всё объяснят.

– Но почему я?

– Я была на вашем выступлении в баре «1703» и решила, что вы идеально подходите. У вас очень доброе лицо, – улыбаясь, объяснила Светлана.

– Я вам честно скажу, – серьезно ответила я, отхлебывая виски, который мне уже принесли. – Я никогда не занималась ничем подобным. Я умею писать художественные сценарии и шутки. Но я никогда не работала с медицинскими документами и диагнозами, поэтому могу вас подвести. Мне не хватит компетенции, потому что в этом вопросе у меня ее нет вообще. К тому же если вы хотите, чтобы видео было на моем ютуб-канале, у меня нет нужной вам аудитории.

– Нет, видео мы разместим на сайте нашей больницы. Мы уже посоветовались с коллегами и хотим, чтобы проектом занимались именно вы. У вас все получится, не переживайте. Вам перевести аванс сейчас? Пятьдесят тысяч будет достаточно?

Я чуть не поперхнулась. Пятьдесят тысяч для меня были громадной суммой. Самые большие деньги, которые я до этого держала в руках, – это сто тысяч, которые я получила, выиграв шоу «Рассмеши комика». Но то было телевидение. А тут врач петербургской клиники предлагает такие деньги.

– Извините, – покачала головой я, – я вынуждена отказаться. Я не работаю с госзаказами.

– С чего вы взяли, что это госзаказ? – недоуменно воскликнула моя собеседница.

– Откуда у больницы такие деньги на малоизвестного комика, который будет рассказывать на видео для сайта государственной больницы о проблемах недоношенных детей? Я могу вам дать контакты других комиков, которые согласятся поработать, но я пас.

– Это не государственный заказ, – спокойно парировала Светлана, – это мои личные деньги. Я работаю реаниматологом очень много лет. Поверьте, нам очень тяжело находить контакт с матерями. Они всегда напуганы и не понимают, что мы им говорим, а мы не можем ничего объяснить, не используя медицинские термины. Я посоветовалась с больницей, и, поверьте, я все готова оплатить. Вообще, проект полностью курирую я – больница только размещает его на сайте. Татьяна, пожалуйста, – уговаривала Светлана, умоляюще сложив руки.

– Если так, я, конечно же, согласна, только предупреждаю, что работа может затянуться. Мне самой нужно вникнуть в тему: понять, как писать сценарий и что говорить, – смущенно произнесла я.

– Конечно-конечно. Ваша банковская карта привязана к номеру телефона?

Не дожидаясь моего ответа, Светлана начала что-то печатать в телефоне. Через минуту я почувствовала, как в кармане завибрировал телефон. Взяв его в руки, я увидела уведомление от банка: «Пополнение через Сбербанк-онлайн. +50 000 рублей. Всего на счете: 50 847 рублей». Я поняла, что отступать некуда. Да мне и не хотелось.

– Хорошо, – сдалась я. – Тогда я жду от вас материалов, которые вы хотите вставить в видео. Приступлю к написанию сценария уже завтра.

– Спасибо вам огромное, Татьяна. Я так рада! – радостно воскликнула Светлана и подняла рюмку коньяка.

– Надеюсь, у нас получится, – подытожила я.

Мы чокнулись, я допила виски, попрощалась и вышла на улицу. Холодный осенний ветер ударил мне в лицо. Я закурила и начала печатать одинаковые сообщения лучшему другу Феде и менеджеру Анечке: «Подъезжай в “1703”. Сейчас. Я угощаю».

Светлана Владимировна Богачёва

Работа над видео растянулась на несколько месяцев. Это оказалось намного сложнее, чем я предполагала изначально. Светлана сразу скинула мне основные проблемы недоношенных новорожденных, написанные очень сложным языком. Я выучила множество медицинских терминов, постоянно была с ней на связи, тысячи раз перепечатывала текст.

Все это время Светлана продолжала мне скидывать деньги за работу, и поэтому никаких претензий у меня к ней не было даже в мыслях. Скорее к себе – что не успеваю в срок. День недоношенных новорожденных, к которому было приурочено это видео, давно прошел, но Светлана сказала, что видео все равно ей очень нужно. Мой компьютер был завален статьями о диагнозах недоношенных новорожденных. Разбуди меня ночью, я могла бы без запинки рассказать о всех трех типах ВЖК (внутрижелудочковое кровоизлияние в мозг). Их типы висели у меня в компьютере прямо на рабочем столе.

Я хотела сдаться много раз. Я говорила Светлане: «Как я смогу объяснить, что происходит с недоношенным новорожденным ребенком, не используя сложные медицинские термины, если эта идея терпит крах уже на названиях диагнозов!»

Светлана неизменно отвечала: «Таня, ты же знаешь, что ты гений, у тебя все получится. Уже получается. Я безумно тебе благодарна, что ты взялась за эту работу. И вообще не послала куда подальше странную тетку с ее недоношенными детьми и видео для больниц».

За это время мы со Светланой уже перешли на «ты». Мне была интересна ее работа, и я восхищалась, с какой отдачей она тратила свое время и деньги на проект, который принесет пользу людям, а ей – только убытки. Часто мы встречались, чтобы обсудить сценарий, и Света много рассказывала о том, как сложно быть реаниматологом в России. О том, что не хватает лекарств, оборудования, о том, как хорошие врачи вынуждены уходить из государственных больниц в частную практику. И что она продолжает работать в государственной больнице, потому что кому-то надо спасать людей. А чтобы заработать больше денег – подрабатывает анестезиологом еще в нескольких частных клиниках.

Света рассказывала невероятные истории о тяжелых случаях и волшебных спасениях. О тяжелой борьбе с болезнями и страшных смертях. Света родилась и окончила медицинский институт с отличием в городе Иваново. Она рассказывала, что у нее есть муж Женя – гениальный офтальмолог. Я спросила, где он сейчас. Света ответила, что они развелись и он живет в Новосибирске, что они редко общаются из-за обстоятельств, но она знает, что они любят друг друга.

– Мы познакомились еще в школе, – рассказывала Светлана. – Пошли в один институт и сразу поженились. Он самый лучший. И наша история любви была самой замечательной.

Когда Света упоминала о нем, я видела, как на ее глаза наворачиваются слезы.

Однажды Света позвонила и пригласила меня к себе в гости – по ее словам, она очень устала на работе и не готова ехать в кафе для обсуждения очередной части сценария. И если меня сильно не затруднит, – чтобы я заехала к ней на пару часиков. Узнав, что Светлана живет в двух кварталах от меня, я решила пойти ей навстречу и приехать.

Света жила в небольшой уютной однокомнатной квартирке на Лиговском проспекте. Она встретила меня, одетая в широкие домашние штаны и растянутую белую блузку.

– Привет, Танюш, проходи, проходи, я уже чайник поставила.

Я разулась и зашла в квартиру. Пройдя через узкую прихожую, я попала в очень ухоженную гостиную-спальню. Здесь же располагалась маленькая чистая кухня. На комоде лежали чистые бинты и медицинские книжки. В квартире пахло медицинским спиртом и каким-то лавандовым ополаскивателем для белья. На плите закипал большой железный чайник. Я обратила внимание на черно-белую фотографию младенца в рамочке, стоящую у кровати.

– Это ты? – спросила я, указывая на фотографию.

– Нет, – засмеялась Света.

– Ого, у тебя есть дети?

– Нет, – повторила Света, но радости в ее голосе больше не было.

– Ахаха, ты что, хранишь на тумбочке фотографии чужих детей?

Света вздохнула, и ее веселый гостеприимный тон сменился на грустный. В ее голосе сквозило отчаяние.

– Это моя дочь Юля.

Мне стало жутко. Я понимала, что нужно немедленно прекратить этот диалог, но любопытство взяло верх:

– Но ты же сказала, что у тебя нет детей.

– Больше нет. Юля погибла, когда ей было три года.

– О господи, прости, пожалуйста, я не знала. Мне очень жаль.

Внутренний голос внутри кричал: «Остановись, смени тему, остановись». Но неожиданно для себя я продолжила:

– Когда это случилось?

– Два года назад. Она погибла в аварии. Женя, мой муж, был за рулем. Водитель встречного грузовика уснул и врезался в нас на повороте. Женя не смог себя простить, не мог видеть меня. Я говорила ему, что он не виноват, что мы сможем построить новую жизнь. Но он как будто умер вместе с ней. У него потухли глаза, – мрачно рассказывала Света однотонным голосом.

Я понимала, что теперь прервать этот рассказ невозможно по этическим и по чисто человеческим соображениям. И Света продолжала:

– Поэтому мы развелись и разъехались. Он теперь живет в Новосибирске, а я уехала из Иванова в маленький город под Владивостоком, Арсеньев. Год там прожила, потом приехала в Петербург. Самое ужасное, что я была еще беременна. На последнем сроке. Он не выжил. Это был мальчик. В момент аварии я почувствовала, как он замер внутри меня. Я оглянулась на Юлю, она сидела в детском кресле. Я успела увидеть, как она опустила голову и ее зрачки расширились. Переломались позвонки, ничего нельзя было сделать.

– Прости меня, не стоило спрашивать. Мне очень, очень жаль, – с сочувствием и тревогой произнесла я.

– Это ты прости меня, – вздохнула Света. – Не подумала убрать фотографию перед твоим приходом.

– Не надо было ничего убирать, это твои вещи. Это был очень бестактный вопрос с моей стороны. Правда, извини.

– На самом деле мне приятно, что ты спросила и выслушала. Знаешь, я ведь не могу никому об этом рассказать, – горько улыбнулась Света. – Я поэтому и уехала из Иванова. Я работала там в детском отделении больницы, и когда это случилось, коллеги прекращали говорить о детях, когда я заходила в кабинет. Я понимаю, что они боялись сделать мне больно, но я чувствовала себя изгоем. Будто теперь, когда умерла моя дочь, разговоры о детях мне недоступны. Будто жизнь вычеркнула для меня право говорить о детях. Даже не о своих. – Закончив говорить, Света разрыдалась.

Я налила нам чай и весь вечер слушала ее воспоминания о дочери. О детском садике, о том, как Юля играла с куклами во врача, таская у Светы ее медицинские инструменты. О том, как они с Женей чередовали суточные дежурства в больнице, чтобы Юля не оставалась одна.

Я спросила, что случилось с тем водителем грузовика, который вылетел в их машину. Света сказала:

– Я уговорила суд его не сажать и сказала, что никаких претензий не имею.

– Света, как?! – возмутилась я. – Он же убийца! Он уснул за рулем, это его ответственность. Это буквально его работа – следить за дорогой и за своим режимом. Если он уставший вышел на смену, это преступление!

– Я понимаю. Но слушай, это был обычный работящий мужик. Ты даже не представляешь, сколько водителей не спят сутками, чтобы заработать. Это такая система, ему же семью кормить, – объясняла Света.

– Нет, я не понимаю, – настаивала я. – Преступник должен сидеть в тюрьме.

– Тань, он убил ребенка. Он наказан уже на всю жизнь. Тем более была уже разрушена моя жизнь, жизнь Юли и Жени. Я не хочу, чтобы и его жизнь, и жизнь его семьи тоже была разрушена. Права ему уже точно никто не даст, за руль он не сядет. Но каждый заслуживает второй шанс. Я его простила.

– Ты святая, Света. В голове не укладывается. Господи, сколько боли ни за что. Мне очень-очень жаль.

Провожая меня, Света обняла меня и сказала:

– Танюш, прости меня, что тебе пришлось все это выслушивать, я так тебе благодарна.

– Света, оставь. Я счастлива, если тебе стало легче. По сценарию тогда напишу на неделе. А сейчас отдохни.

* * *

От Светы я вышла с трясущимися руками. Пальцы смогли вытащить сигарету из пачки только с третьего раза. Я села на скамейке во дворе и закурила.

Открыв телефон, я вызвала такси к бару «1703». Сразу ехать домой я была не готова. В моей голове эхом отдавалась моя глупая шутка, заставляющая меня сжиматься от чувства вины:

«Ахаха, ты что, хранишь на тумбочке фотографии чужих детей?»

Вот пришло же в голову сказать такую жестокую чепуху! Таня, ты вообще не умеешь разговаривать с людьми.

Машина подъехала. Я потушила окурок о подошву своей кроссовки, кинула его в мусорку и запрыгнула в такси.

Кто бы мог знать тогда, что моя дурацкая шутка на самом деле попала точно в цель! У Светы никогда не было детей. Никогда не было мужа, никогда не было аварии, не было беременности. Она выдумала каждое слово. Ее слезы и рассказы были грандиозным спектаклем человека, не способного испытывать эмоции. Она не чувствовала ни горечь утраты, ни стыда, ни угрызений совести. А я не почувствовала, что меня обманули. Даже не могла предположить.

Машина мчала меня по Лиговскому проспекту в сторону бара «1703». Как же мне повезло встретить такого искреннего, доброго и умного человека, думала я. И как жаль, что именно такому человеку пришлось пережить столько горя.

Звонок

4 декабря 2019 года – этот день для меня был особенным. Сегодня должен пройти огромный стендап-концерт «СПЕШЛ ФО КИДС» у моего друга Данилы Поперечного. Он очень волновался: долго готовил материал, откатал тур по всей стране и вот наконец-то организовал огромный концерт, все билеты на который были проданы.

Настроение у меня было самое праздничное. Я очень гордилась Даней. Огромное количество других комиков, особенно из Москвы, его не любили и издевались над ним за спиной, считая его не комиком, а просто блогером, который шутит для своей аудитории, – хотя сами через год или два тоже завели свои видеоблоги. Но я всегда гордилась своим другом, который доказал, что может собирать огромные залы людей, которым нравятся его шутки.

За час до выступления мы с друзьями сидели в кафе, ожидая, когда нужно будет идти к концертному залу. Вдруг у меня зазвонил телефон – на экране высветилось «Светлана Медсценарий». Света знала, что сегодня у меня выходной, поэтому я удивилась звонку.

Трубку я не взяла. Сегодня долгожданный концерт моего друга, у меня заслуженный отдых, и я не хочу даже думать о работе. Свету об этом я предупредила заранее – за время нашей работы я уже успела понять, какая она импульсивная. Я решила, что она просто хочет поделиться новыми идеями для нашего злосчастного бесконечного проекта.

На дворе было начало декабря, а видео до сих пор не было готово. Света постоянно вносила в него правки, добавляла новые идеи, над которыми мне приходилось долго работать. Уже во время съемок она внезапно сообщила, что хочет добавить в видео анимацию о том, как происходит течение той или иной болезни у недоношенных новорожденных. Я предложила взять готовую анимацию с медицинских сайтов, но Света убедила меня, что таких анимаций не существует в свободном доступе, так как тема очень узкая, а те, что существуют, ей не нравятся. Поэтому я занялась поиском хороших аниматоров и художников для проекта. Света очень просила заняться этим именно меня, потому что она доверяет моему вкусу, и внесла еще оплату на пару месяцев работы вперед.

Концерт прошел великолепно. После него мы еще посидели в гримерке, посмеялись, и я поздравила Даню с успехом. С ума сойти, этот человек еще год назад собрал Ледовый дворец. Двенадцать тысяч с лишним посадочных мест – и все битком. Я очень радовалась, что у моего друга все получилось.

Когда я вышла на улицу, уже совсем стемнело. На часах была почти полночь. И вдруг телефон зазвонил снова. Снова Света.

Я немного напряглась. Она же знает, что у меня выходной! Да и время уже совсем позднее. Может, что-то случилось? Я взяла трубку.

Из динамика послышались шум и всхлипы.

– Света? Света, это ты?

– Таня, прости, пожалуйста.

Светин голос дрожал и прерывался всхлипами.

– Все хорошо, что случилось? – обеспокоенно спросила я.

– Я в истерике, просто схватила телефон, твой номер был первый в недавних. Я не знаю, что мне делать.

– Что случилось?

– Женя повесился.

Я остановилась как вкопанная. На пустом шоссе передо мной мерцали фонари. Я не знала, что ответить. Мне стало жаль Свету, и при этом мне самой вдруг стало очень тяжело. Света продолжала:

– Мне больше некому позвонить.

Ком подкатился к горлу. Такая умная и добрая женщина, и столько горя свалилось на нее разом. Света говорила, что кроме Жени у нее никого нет. Мама Светы умерла лет пять назад, Светина дочь погибла в аварии, а теперь любимый муж повесился от горя.

У меня пошли мурашки по телу от ужаса. Я не могла даже представить все то отчаяние, которое переполняло Свету в этот момент. Я уже очень устала, но понимала, что просто нельзя игнорировать человека в такой ситуации.

– Господи, да что ж такое-то. Какой ужас, – закричала я в трубку. – Мне очень жаль. Это просто какой-то ад. Света, тебе нельзя оставаться одной. У тебя есть друзья или коллеги, которым ты доверяешь и которые могут к тебе приехать?

– Нет, никого нет, – еле слышно проговорила Света.

Я опустила телефон и тяжело выдохнула. Внезапно мне стало жарко, хотя на улице дул ледяной ветер и изо рта шел пар. Я подняла трубку обратно к уху:

– Свет, если нужно, я приеду. Только береги себя. Все пройдет. Я не имею права так говорить, потому что не представляю, что ты чувствуешь, но больше я не знаю, что сказать.

Мой голос срывался, я не знала, как подбодрить Свету. Казалось, что если я сейчас не найду нужных слов, то она покончит с собой.

– Живи, пожалуйста. Ты нужна своим пациентам, своим друзьям, родственникам. Позвони в телефон доверия. Поговори с ними. Психолог может тебя выслушать и помочь.

Я говорила первое, что придет в голову. Я никогда не сталкивалась с ситуацией, когда нельзя обойтись простым «соболезную». Я была в непростом положении. С одной стороны, было странно, что взрослая женщина обращается к двадцатилетней девчонке. С другой стороны, к кому ей еще обратиться, если у нее никого нет.

– Не хочу я звонить в телефон доверия, я знаю все их приемы, я сама врач, они только сделают хуже, – мертвенным голосом произнесла Света. – Нет, Танюш, приезжать не надо. Спасибо, что выслушала.

Света положила трубку. На противоположной стороне дороги подъехало мое такси и мигало мне аварийкой. Я села в машину и устало откинулась на спинку кресел. Внезапно снова зазвонил телефон – и снова Света. Не сдерживая рыдания, она почти кричала в трубку:

– Таня, прости, я знаю, что у тебя был концерт и ты устала, прости, но, наверное, приезжай. Я не знаю, как пережить эту ночь. Пожалуйста, приезжай. Прости.

– Конечно, конечно. Все хорошо. Все будет хорошо, – успокаивала ее я.

Я положила трубку и обратилась к таксисту:

– Проверьте, пожалуйста, приложение, я сейчас поменяю адрес.