Kitabı oku: «Честное пиратское»
Молодость – это такой недостаток, который исправляется с каждым днём.
(с) Луи Жаколио “Грабители морей”
Глава 1
Стас
“Ну, блять! Ну, ёп твою мать! Ну только не это!” – первое, о чем я подумал, когда стоял на пороге друга, с которым не виделся десять лет. Не пытаясь даже скрыть выражение лица, вдруг ставшее кислым, – “Она прям какое-то кармическое наше проклятье!”
Я приехал отдохнуть к Нику в Сочи впервые за столько лет. Чуть не сдох в тесном и грязном лоукостере популярной компании. После прилёта, почти час они искали мой чемодан, почему-то единственный пропавший. Потом, тащился по пробкам с чересчур разговорчивым таксистом, под звуки отвратительной музыки, в обшарпанном и неухоженном салоне. И был примерно счастлив, насколько это возможно, потому что знал, что впереди меня ждёт целый летний месяц на берегу моря, с другом и его новой жизнью, с которой у меня не было возможности познакомиться столько лет.
С Никитой судьба нас столкнула на городских соревнованиях по баскетболу между школами. Он расквасил мне нос локтем, с подачи какого-то толстяка из своего класса, и вместо того, чтобы продолжить играть за свою команду, которая и выигрывала-то только благодаря ему, спохватился сопроводить меня в медпункт в родных стенах. Шагая по лакированному коридору от спортзала к медчасти, я сначала грубил, пытаясь от него отвязаться, а потом осознал, что, возможно, это неплохое начало дружбы. Парень-то молодец, приоритеты расставил по-совести.
Медсестра быстро остановила кровь, приложила холодный компресс, и мы десять минут ржали как кони в её тесном кабинете над моим превосходным видом. На утро мне обещали фингал под глазом и я вслух размышлял, как обрадуется классуха, что на всех фото, по случаю окончания девятого класса, я буду самым запоминающимся.
– ТётьНин, дайте, пожалуйста, листик и ручку, – попросил Никита.
– Собираешься записать за мной завещание? – умело пошутил я, и растекся по кушетке, делая вид, что умираю, совершенно забыв, что медсестра велела мне не запрокидывать голову. А Ник зажмурился в извиняющейся гримасе и чирканул на бумажке номер домашнего телефона.
– Позвони мне после выпускного, Стас. Сходим на речку, отметим свободу. – он наклонился и перешёл на заговорщический шепот, – Я место одно знаю, оно только моё, там никого вообще!
– Хорошо, – тоже почему-то шепотом ответил я и, сложив листок, вложил его в спортивные шорты, – Тебе бы вернуться в зал.
– Да мои уже, скорее всего, продули! – махнул он рукой. – физрук, наверное, в бешенстве!
– Не обидно? – поинтересовался я
– Ой, да пофиг! Я через пару недель выпущусь, а ещё через несколько лет, это воспоминание сотрётся совсем.
– Но ты классно играл.
– Я с пацанами во дворе с детства гоняю, вот с ними весело, а эти лбы старшеклассники – тупые, как пробки. И мне этот опыт не нужен, я собираюсь стать капитаном! – торжественно произнес он.
– Капитаном Ингольфом, прозванным Вельзевулом? – пробубнил сквозь компресс я, решив блеснуть эрудицией, понимая, что скорее всего мой собеседник сейчас ничего не понял.
– “Молодость – это такой недостаток, который исправляется с каждым днём!” – процитировал он, скривив голос.
– Ты читал “Грабители морей”? – я выпрямил голову, забыв, что у меня на лице компресс и он шмякнулся на голые колени как коровья лепёшка.
– Да это, считай, настолка любого пирата! Ещё подискутируем по этому поводу. Но пиратом я становиться не собираюсь. Хочу стать капитаном! Капитаном судна, пассажирского, разъезжать туда-сюда по Черному морю, катать туристов, отрастить усы, покуривать сигары или трубку, ну ты понял!
Я понял. Но всё ещё был немного в шоке, что новый знакомый цитирует мою любимую книгу. Я зачитывался ей с детства, выпрашивал у матери пиратский костюм на ёлку, в одиннадцать лет ходил с повязкой на глазу, или поднимал кружку с опустошенным соком и просил у отчима ещё этого отменного пойла. А в подростковом возрасте, изучив немного историю, книга приобрела больше смыслов и открылась мне по-новой. Но девятиклассники бывают жестоки, и если ты цитируешь Луи Жаколио, а не рассказываешь, как с кем-то подрался, то есть риск не сойти за своего. Диалог со случайным единомышленником меня подкупил.
Позвонил ему на следующий день. Наткнулся на нежный голосок младшей сестры и почему-то обратился к ней “на вы”, попросив к телефону Никиту. Даже не собрался с мыслями, зачем звоню, но мой новый друг сразу заболтал меня в невероятных своих новостях за день, рассказав, что получил разгон от физрука, недовольного тем, что он тогда свалил, но обещанную пятерку по физ-ре за участие в соревнованиях всё же получил. А потом позвал меня в гости, занять модем на телефонной линии, пока его матушка на смене.
Дружить с Ником оказалось очень легко. Он радостно и с удовольствием заполнял любое моё молчаливое и задумчивое настроение, его рассуждения воспринимались как длинные неперебиваемые монологи, и у меня было время подумать над его словами, чтобы коротко и по делу ответить, на непрекращаемый поток его мыслей, одной законченной фразой, с которой он никогда не соглашался, продолжая размышлять над несовершенством какого-нибудь фильма или очередной прочитанной фантастики. После череды неудачных попыток сдружиться со сверстниками, было приятно осознавать, что к пятнадцати годам я всё-таки обзавелся настоящим другом.
Ник сдержал обещание и после выпускного, показал свое секретное место на реке. За границами нашего спального района, пройдя сквозь заброшенную давно стройку каких-то высоток, и перебежав оживленную дорогу без перехода, мы пробрались через пролесок вниз, перешли старый железный скрипящий мост, прошуршали травой вдоль реки несколько минут и очутились на границе коттеджного поселка, где, перебравшись боком через край зелёного высокого забора, резко заканчивающегося у реки, оказались действительно будто в тайном месте. Но, вообще-то, оно было частным. За забором, на большом участке, засыпанном песком, оказался красивый пирс из потемневшего дерева. Начало участка было закрыто массивными лесными насаждениями так густо, что за ветками и кустарниками еле виднелся край коттеджа. Я присвистнул. Ник, раскинув руки, с важным лицом повернулся ко мне:
– По-царски, да?
– Нам нельзя здесь находиться, Ник. Это частная собственность.
– Собственность-хренобственность! – передразнил мои интонации друг. – Я сюда два лета залезал, меня ещё ни разу не попросили. Так что, считаю это место законно своим!
– А в коттедже кто-то живёт? – поинтересовался я.
– Понятия не имею! В ту сторону я не ходил. Мне нравится здесь! Тут глубина хорошая, если нырять с пирса, и дно у речки тоже засыпано песком. Сплошной кайф! Смотри!
Он ловко скинул с себя шорты с футболкой, быстро разбежался и нырнул в воду рыбкой. А через несколько секунд вынырнул почти на середине нашей неширокой реки. Я последовал его примеру, скинул рюкзак и шлепанцы на песок, и плюхнулся в воду бомбочкой, накрыв его с головой ударной волной. Высунув голову из воды, сразу огляделся и посмотрел в сторону участка – с речки тоже было не разглядеть коттедж, сплошные заросли, зато, с другой стороны открывался вид на наш район с одинаковыми домами, я даже разглядел свой балкон на четвертом этаже и немного успокоился.
Через полчаса мы выползли на пирс. Я вынул из своего рюкзака мытые овощи, заботливо прихваченные с собой, и бутылку коньяка, которую мой новый друг припрятал ко мне во внешний карман, когда я зашёл за ним. Ник достал из кармана шорт табак, пакетик с фильтрами, и стал аккуратно сворачивать самокрутку. Я молча наблюдал за его ловкими манипуляциями с бумагой, когда он вновь решил заполнить тишину очередным рассуждением:
– Когда-нибудь, я буду жить на берегу Черного моря. У меня будет свой домик, прям у причала и будет свой такой пирс! Деревянный и светлый дом, с большой верандой, с которой открывается вид на море! Буду там крутить себе сигареты точно так же. Будешь? – спросил он, протягивая мне кривоватую папироску.
– Воздержусь. Дом лучше на возвышенности строить. Близко к воде – небезопасно, – заметил я.
– Ты в курсе, что большие смертоносные спруты в Черном море не водятся, друг? – посмеялся он, – Чего там опасного?
– У воды постройки небезопасны. Накроет волной в какой-нибудь шторм и потом чини ещё с месяц свою веранду, вместо того, чтобы покуривать самокрутки, – размышлял я.
– А логично! Тогда хочу на холме, но с видом на море! – он ловко открутил пробку с бутылки одной рукой, выдохнул, сделав небольшой глоток прямо из бутылки, протянул её мне и занюхал только что надкушенным помидором.
– За свободу! – зачем-то сказал я и повторил все действия за ним. Коньяк резко обжёг горло и мне еле удалось сдержать кашель. Никогда до этого не пил коньяк. Отчим давал попробовать пиво, но на вкус оно показалось каким-то несладким прокисшим квасом. Коньяк быстро передвинулся куда-то ниже и теплом разлился в груди и желудке. Очень приятные ощущения.
Мы неспешно допили маленький бутылёк, дожевали остатки овощей и встали, чтобы ещё раз искупаться. Коньяк и тепло солнечных лучей грели всё тело сразу и меня пошатывало. Решил не нырять, а просто зайти в воду около пирса. Дно у реки оказалось нежным и песчаным, как и обещал мой новый друг, и река будто обняла меня прохладным одеялом. Судя по довольной улыбке, устремлённой чуть вверх, Ник уже мысленно купался в море, возле своего дома на холме.
Я вышел из воды и напиток из меня будто испарился, оставив за собой остатки легкого головокружения и привкуса жженой карамели во рту. Затягиваясь очередной самокруткой, друг неумело пытался выдувать кольца. А я замолчал, разглядывая противоположный берег со своим домом вдалеке, и размышляя о том, что понятия не имею, что хочу. Поэтому мне нравились его рассказы о будущем, я примерял все их на себя: был капитаном корабля, курил на веранде деревянного дома у моря, мысленно поправлял пояс морского кителя в училище, или поднимал паруса на личной яхте. Но умом понимал, что всё это не моё. Моё будущее было размытым, я не видел себя ни офисным работником, ни рабочим на заводе, родители даже не одарили меня талантами к музыке или рисованию, да и компьютер, который я так выпрашивал у матери с отчимом, пылится уже год. Баскетбол мне оставил только фонарь под глазом на выпускных фотках, даже оценку дополнительную по физ-ре не получил. Только книги в моем арсенале не были без внимания. Я залпом поглощал всё, что привлекало взгляд и меня уже по имени знали все работники библиотеки. В большинстве своём, это была фантастика или утопии, ещё немного история. Ник же активно изучал географию и биологию, много читал про морских обитателей, вдоль и поперек изучил историю Черного моря, мог поведать про любое живое существо, обитающее в нем, рассказывал про затонувшие в этом море корабли. Потом увлёкся черноморской ботаникой, а после – сказочными морскими обитателями из мифов. Когда в конце июня он похвастался, что поступил в техникум при академии водного транспорта, у меня уже была стопроцентная уверенность, что он ни за что не отступит от своих целей и обязательно будет жить у моря, как и задумал.
Все свободные жаркие дни мы сбегали из нашего района однотипных монолитных построек, грустно глядящих друг на друга, к коттеджному посёлку за мостом и он придумывал всё новые и новые детали своего будущего, а я всё больше, почему-то, разочаровывался в своём.
У меня было ещё два года, чтобы решить, кем я хочу стать, когда вырасту. И я добросовестно искал себя в большом альманахе всех университетов Москвы и на страницах газет с вакансиями. На встрече со школьным психологом, после теста на профпригодность, она сказала, что из меня получился бы отличный учитель, но я не увлекался каким-то конкретным предметом и не блистал, как Ник, знаниями одной большой сферы на пять с плюсом, разве что в теме пиратов, которых я почти забросил, найдя себе нового друга.
– Преподаватель высшей школы пиратов! Звучало бы идеально! – подколол меня друг, его лицо, вдруг посветлело. – Я бы туда обязательно перевелся после окончания техникума!
– На факультет тактического боя в условиях бушующих стихий, сразу на третий курс? – решил поддержать я идею.
– Ну точно! – он расхохотался так заразительно, что я невольно засмеялся вместе с ним.
– Прикинь, запись в дипломе: “Факультет прикладного искусства по выпиванию рома. Специальность: Пират.” – придумал он.
Я расхохотался.
– Пойдем в город и найдем этого охрененного пойла! – замахал он рукой с воображаемым бокалом и резко стал собираться. – Вот бы и правда рома достать! Выпить за свободу! Мне, не тебе! Тебе ещё два года в школу ходить, какая там свобода?! А я уже студент! – гордо заулыбался он.
По вечерам, мы толпились со сверстниками в сквере возле большой спортивной площадки, усыпанной лавочками и фонарями вразнобой, всяческими качелями и непонятными тренажёрами. Кто-то просто толпой кучковался на лавках, кто-то ходил туда-сюда, Ник играл в баскетбол на не ограждённой площадке с соседями. В очередной раз, убежав с поля, когда сменились команды, присоединился ко мне, сидящему на тренажерах, достал из рюкзака свой пакет для самокруток, и принялся скручивать папироску.
– Когда-нибудь я доведу эти действия до совершенства, в пару секунд научусь укладываться! – хвастался он – Хочешь попробовать?
– Давай! – решил согласиться я.
Повторял за ним все действия, но фильтр то и дело норовил выскользнуть, а табак – разлететься. Тонкая бумага меня не слушалась довольно долго, но мой друг терпеливо подсказывал, не вмешиваясь в процесс. И наконец, после всех мучений, у меня получилась кривая, но стабильная сигаретка. Я вставил её в рот и важно заулыбался.
– Ну точно пират теперь: с тающим фингалом и папиросой, – расхохотался Ник. Я тоже рассмеялся и чуть не выплюнул изо рта сигарету.
Ник притих. Мимо нас прошли две девчонки одного из соседних домов, что-то обсуждая, они направились к дальней скамейке. Забавно, что при всей его раскованности, рядом с девчонками мой новый друг сильно затихал, внимательно их разглядывая, как под рентгеном. Я же боялся так пристально смотреть на них вблизи, но вдоволь наслаждался издалека. Мода на дурацкие яркие одежды почти прошла, всё чаще стали появляться юбки и джинсы спокойных оттенков, а также короткие топы, открывающие живот и будоражащие фантазию. Друг уставился на проходящих мимо нас подруг на высоких, шлепающих платформами, сандалиях.
– В юбке симпатишная, – шепнул он мне.
– Угу, – тоже тихо произнес я, даже не пытаясь взглянуть на них и отвернулся в сторону баскетбольной площадки.
– Ник, твои опять выходят!
Мой новый друг затушил остатки тлеющего фильтра о борт урны, выбросил бычок и, ловко перепрыгнув через низкую ограду, побежал к площадке, где его уже ждали. А я, вынув из кармана его рюкзака зажигалку, решил попробовать прикурить свой шедевр. Горький дым заполнил рот и вытряхнулся из меня как пыль из мешка, заставив знатно раскашляться. Вторую затяжку делал уже аккуратнее и меньше, как рассказывал Ник, потянув воздух через рот почти сразу в лёгкие. Обжигающая полоса заполнила меня изнутри и вышла аккуратным клубком наружу при выдохе. В голове ненадолго образовался туман и улица в глазах немного поплыла. Хорошо, что не попробовал на берегу с коньяком, подумалось мне, улетел бы сразу.
Дым от сигареты из меня совсем выветрился, когда друг вернулся. Он сел рядом и стал пристально смотреть на девчонок, бурно обсуждающих что-то в дальнем углу сквера. К ним подошли какие-то ребята и они стали о чем-то болтать и громко смеяться.
– Стас, смотри! Девчонка в галстуке – наша! – заявил Ник, кивнув головой в ту сторону.
– Что? – не сразу понял о ком он. Её я даже не заметил. Отсев от своих подруг на низкую ограду рядом с лавочками, минуя свет фонаря, маленькая фигура пошарилась по множественным карманам своих бесформенных штанов песочного цвета, достала пачку сигарет и закурила. – Она? С чего ты взял?
– Пиратка же! Смотри: девчонки все максимально раздетые, в куче косметики, с побрякушками на шее и руках, на высоких платформах. А она в кедах, армейских штанах, рубашка застегнута на все пуговицы, галстук этот ещё. И челка прикрывает один глаз, как повязка у пирата! – друг заулыбался собственной догадке.
– Просто неформалка. С чего ты взял, что она наша?
– Чувствую, друг! Мне кажется, она там лишняя. А с нами была бы не лишняя, точно тебе говорю.
Следующие пару месяцев, мы изредка разглядывали её издалека, так и не осмелившись к ней подойти. Она всё время тоскливо плелась за подругами и мечтательно разглядывала дома и окна. Смею заметить, что друг был абсолютно прав, девушка совершенно отличалась от своих сверстниц. Всегда выходила без косметики, ловко встряхивала густое укороченное шоколадное каре на ветру, не заботясь об укладке и одежда на ней не была похожа на то, что носят девчонки в нашем городе – ни попсовые, ни неформальные. Она всегда выглядела так, будто только что сражалась бок о бок с Индиана Джонсом в пещерах, полных скрытых тайн и секретов. И, к великому сожалению Ника, совершенно не замечала нас. Друг всё равно не на шутку увлекся, постоянно выглядывая её в толпе снующих подростков, а найдя – делался тихим и задумчивым.
Лето почти уже заканчивалось, днём мы ходили на тайный пирс, а вечером тупили в сквере, крутили сигареты и смотрели по сторонам. Я со скуки, а мой друг – выискивая глазами свою Пиратку. Я немного грустил, что незнакомка отнимает у меня разговорчивость нового друга, но сочувствовал ему каждый раз, как он затихал, найдя её силуэт в сквере.
Глава 2
Никита
Учебный год начался вместе с дождями и резким похолоданием. Ещё вчера была жара и мы дружно веселились последнему дню лета, а сегодня уже совсем будто осень. Стас зашёл за мной после долгого дня и мы торчали под козырьком чужого подъезда, подальше от наших домов, чтобы случайно не спалиться перед предками, что пьем коньяк и курим. Матушка моя была не из робкого десятка и спокойно относилась к моему подростковому образу жизни. Я был единственным мужчиной в семье, следил за сестрой, ухаживал за обеими. Она всегда могла на меня положиться после смерти отца, просто изредка напоминала, чтобы знал меру и, в случае чего, – обращался за помощью к ней. “И смотри, сестру не научи ничему такому, когда подрастет!” – улыбалась она.
Коньяк я доставал в магазине, соседнего с нашим, района. Однажды, по просьбе матери, искал что-то по всем адресам, и уже вышел за районные продуктовые точки в поисках нужных пунктов из списка. В одном из них, в небольшой очереди, со мной заговорил весёленький алкаш, а я ещё больше развеселил его какой-то пиратской громогласной цитатой. И мой случайный знакомый, приобретя бутылку коньяка, шумно вышел из магазина, громко сказав, что ждёт меня на улице.
– Мой папаша! – ловко соврал я продавщицам и они сочувствующе мне кивнули. С тех пор, изредка захожу в этот магазин с фальшивой мятой запиской от моего придуманного папаши, и покупаю себе коньяк и табак, когда накоплю карманных денег.
Мой новый друг, сильно смеялся с этой истории, искренне недоумевая, что никто другой не догадался ещё до этой простой схемы. Стас высокий и крепкий, но сложилось ощущение, что он до сих пор чувствует себя каким-то маленьким. Скорее, не имеющим сильного значения, нежели низким, и абсолютно не знает, кем хочет стать, когда вырастет. За лето, мой новый друг стал больше улыбаться и смеяться. Сначала, он показался мне немного угрюмым, но найдя темы для разговоров, и общую любовь к пиратским книгам, мы быстро сдружились. Он внимательный слушатель, почти не спорит, принимая любые мои мысли и идеи. И не затыкает меня, когда я начинаю много болтать, как те придурки, которые раньше называли меня лучшим другом, и потом, вдруг, передумали звать гулять. А в школе и вовсе перестали здороваться, решив, однажды, дружить против меня. Хорошо, что я ушёл в техникум после девятого. Теперь у меня будет другой класс, где не будет этих идиотов. И есть надёжный друг.
Стас выдохнул, глотнул коньяка из бутылки и откусил кусок сыра “косичка” от длинной палки. Палка потянулась от зубов за его пальцами и хвост оттянутой полоски радостно шлёпнул его по носу. Я расхохотался от этого вида и друг мне улыбнулся.
Мне нравится, что я могу его развеселить. Иногда мне кажется, он слишком сильно уходит в себя, а вспышки моих мыслей возвращают его на Землю. Стас кажется мне надёжным и хорошим, без говна внутри, но я плохо разбираюсь в людях.
– Ребят, поддержите дверь, – внезапный мужской грубый голос за спиной даже напугал. Как это я пропустил пищание домофона?! Стас уже догадался спрятать бутылку в карман и первым подскочил к двери, из которой выкатились два больших чемодана на вытянутых волосатых длинных руках в накрахмаленных манжетах, и только потом из темноты подъезда вылез дядька, им принадлежавший, в строгом черном костюме, будто широком ему в плечах. Похож то ли на нового русского, то ли на телохранителя. Долговязый радостно вдохнул свежего воздуха, поблагодарил, оглядев нас будто уже давно знаком, и потащил чемоданы к автомобилю, который мы внимательно до этого изучали. Он отличался от других во дворе: красивый лакированный Мерседес с тонированными стёклами и хромированными дисками. Я предположил, что такой зверь должен стоить, наверное, как наша квартира.
Друг хотел закрыть дверь, когда увидел моё сосредоточенное лицо и по нему определил, что дверь закрывать ещё рано – по ступенькам спускалась морщинистая женщина, а под руку её держала моя Пиратка. Я расплылся в дурной улыбке. Стас тяжело вздохнул и закатил глаза. Он уже наизусть знал, что это за взгляд, но тоже с любопытством стал разглядывать девчонку, когда та вышла. Так близко мы с ней ещё не сталкивались.
– Спасибо, ребятушки! – нежно отозвалась пожилая женщина, увидев, что Стас держит дверь. Пиратка внимательно посмотрела на Стаса, одарила его лёгкой улыбкой и совсем не заметила меня. Ауч!
– Ты только пиши оттуда обязательно, хорошо? А то мама твоя не рассказывает, как у тебя дела. Вся в своих картинах! А мы тут скучай без любимой внучки. – нежно сказала бабушка. – Соседки, вон, смотри, провожают тебя из окна! Помаши им.
Пиратка натянула неестественно приветливую улыбку и помахала им в ответ.
Я был прав! Ей с ними скучно!
Под длинным расстегнутым черным плащом, на ней снова была рубашка, но в этот раз шею закрывала чёрно-белая арафатка. Узкие облегающие джинсы заканчивались классическими кедами с резиновыми носами, за спиной висел небольшой рюкзачок серебристого цвета с кучей значков. Вот бабушку свою она одарила очень теплым объятием и самой очаровательной и искренней улыбкой.
– Хорошо, Ба! Писать буду! Только не волнуйся, пожалуйста, тебе вредно.
О, какой голос! Песня! Чуть шероховатый от сигарет, но звонкий и очень приятный.
– Давай, иди домой, а то промокнешь. Я ещё позвоню, из аэропорта. И как прилечу – тоже.
Я таял, как мороженое на солнце, от каждого звука её голоса. И от того, с какой заботой она относится к своей бабушке. Но куда же она уезжает и надолго ли?! Наверное, не надолго, учебный год же только начался. Она ещё раз нежно и крепко обхватила уже плачущую морщинистую женщину и тоже пустила слезу, подталкивая бабушку под козырёк. Я повернулся в сторону подъезда, подумав приоткрыть дверь для неё.
– Иди домой, Ба, не мёрзни. Может, увидимся через год.
Стас ещё подпирал раскрытую дверь и на этих словах он с горечью и сочувствием посмотрел на меня. Слова ухнули мне в солнечное сплетение так сильно, что стало даже больно. Через год? Может быть? А может не быть? А кем мне любоваться всё это время тут?
Бабушка стояла на ступеньке в двери подъезда и утирала слёзы, пока Пиратка садилась в машину и исчезала за наглухо тонированным стеклом заднего сидения. Долговязый быстро пристегнулся, хлопнул дверью и стал отъезжать от обочины, когда девчонка опустила окно и помахала как бы не только бабушке, но и нам, и подарила всем троим свою красивую улыбку.
Я расстроился сильно. Было даже больно смотреть, как машина с ней исчезала за углом дома на целый год, и может больше. А вот мой друг, на удивление, не растерялся:
– Хорошая у вас внучка! Заботливая, – сказал Стас, явно сам удивленный тому, что вообще с ней заговорил.
– Да, – отозвалась бабушка и утёрла слезу.
– А куда это её увозят на целый год? – поинтересовался он.
– Она учится во Франции, приезжает домой только на лето, если мама её не придумает ещё чего. – махнула бабушка рукой.
– Молодец какая, – не отступал Стас, – А зовут её как?
У меня внутри всё замерло, кажется я даже дышать перестал.
– Мия зовут. Родители самое необычное имя выбрали, я с трудом привыкла. – улыбнулась она.
– Красивое имя. И внучка у вас красивая, – подытожил друг, а бабушка ему согласно кивнула. – Вас, может, проводить до квартиры?
– Да зачем, я дойду. Спасибо, мальчики. Всех вам благ!
Тяжёлая железная дверь с грохотом закрылась, когда пожилая женщина с заплаканными глазами исчезла за раздвижными дверями лифта, и на улице снова стало слышно, как по козырьку подъезда барабанит дождь.
Я метнулся к другу, радостно потрепал за плечи и достал из его толстовки коньяк. Открутил с бутыля пробку, торжественно поднимая вверх.
– За моего лучшего друга, отважного и бесстрашного пирата Стаса, который сделал для меня эту грустную осень теплее и ярче! – выпалил я и глотнул без подготовки. Коньяк сильно обжёг остывшее от ветра горло и горячо прокатился по внутренностям.
– На, закуси, – он протянул мне косичку. – Я почувствовал, что тебе очень нужно сейчас что-то хорошее.
– Стас! Ты просто класс! – широко улыбался я. – Мия! Мииииииийааааа!
Друг улыбался мне в ответ. Мне повезло с ним. Очень. Невероятный пацан! И как только догадался? Как так быстро сообразил?! Я бы измучился в догадках, куда уехала, как теперь без неё. Но теперь у меня есть её имя и я могу думать о ней по имени! Мия! Вааааау! Мииииия! Стас тем временем тоже глотнул коньяка и поёжился.
– Сделаешь сигаретку? – попросил он.
– Легко! – отозвался я. И меня, вдруг, озарило отличной мыслью. – Друг, а ты очень проницательный! Может, тебе и правда в пед? На психологию? Думал над этим?
Стас задумался, так надолго, что я успел представить Мию в моем доме на холме, а потом я буквально увидел, как над его головой загорелась яркая лампочка и друг расцвел новой, ещё неизвестной мне до этого, улыбкой. Кажется, мы нашли его предназначение! Кайф! Я растекся в широкой улыбке и пока он завис в задумчивом размышлении, решил тоже немного помечтать. Как меньше, чем через год, уже следующим летом, стану крепче и сильнее от физических нагрузок в техникуме, и после экзаменов буду приезжать домой в форме, туго затянув пояс и широко расправив плечи. И она меня заметит! Обязательно! Останется только набраться храбрости с ней заговорить. Может, стоит выучить пару фраз на французском, удивить девчонку. И она больше не просто девчонка, она Мия! Какое красивое имя!
И какой классный у меня всё-таки друг, размышлял я по пути до дома. Как мне повезло! Он до вечера терпеливо выслушивал все мои варианты развития событий следующим летом, даже помогал с идеями и ни разу меня не пожурил за навязчивые мысли. Ну точно психолог же! Это сейчас кажется, что профессия не популярная, но я слышал, что в Европе и Америке уже давно у всех есть личные психологи, люди идут к ним по поводу и без, те участливо выслушивают – прям как мой друг – и спрашивают: “Что вы думаете по этому поводу? Что чувствуете из-за этого?” – легкотня за деньги! Наверное… Надо Стаса отблагодарить и подарить ему что-нибудь стоящее, чтобы он понял, как мне дорог.
– Семья, я дома! – залетел домой с хорошим настроением, разбросав кроссовки по коридору, встряхнул ветровку от крупных капель и повесил на крючок. Подхватил, прилетевшую на мой шум, сестрёнку и мы закружили в коридоре. Она, уже по нашей традиции, расцеловала меня в щеки и залилась громким смехом, когда я стал короткой шевелюрой щекотать ей уши. Обожаю её! Ей всего шесть, но она уже очень смышлёная, не капризничает лишний раз и всегда с хорошим настроением.
Мы зашли на кухню, где уже вовсю шкварчала еда на плите, и, вернувшаяся со смены, матушка подпевала радиоприемнику.
– Как первый день в техникуме? – спросила она.
– Шикааааарно! – протянул я – А как ваш день?
– Сикааааарно! – повторила за мной Ленка, зашепелявя в шутку, и мы засмеялись.
Я плюхнулся на кухонный стул, поцеловал сестрёнку ещё раз в щеку, отпустив её радостно кружить по кухне, и громко выдохнул.
– Ты какой-то задумчивый, сын. Всё хорошо? – участливо спросила мама.
– Всё замечательно, Ма! Я тут понял, что у меня теперь есть лучший друг! – поделился я.
– Тот мальчик, с которым вы всё лето тусите?
– Маман, откуда такие словечки? – заулыбался я
– Держу марку! Хочу быть с тобой на одной волне! – заулыбалась она.
– Оригинально! Оригинально! – я сделал вид, что поправляю невидимые очки. – Да, это Стас! Он сегодня для меня сделал невозможное! Просто так, Ма! Без хитрой мысли и не из выгоды! У меня ещё не было такого друга.
– Это хорошо. Почему не пригласил его к нам на ужин?
– Не догадался. – расстроился я. – Но сегодня праздник. У него была линейка в школе, может его дома тоже ждут с праздничным ужином?
– А, ну да. Он твой ровесник или старше?
– Ровесник. Но складывается ощущение, что он намного старше меня. Серьезный парень. Станет психологом! – похвастался я. – Мы сегодня это придумали!
– Ого! Серьезное заявление для подростка, – удивилась матушка.
– А капитан пассажирского судна, разве, не серьезно? – в шутку оскорбился я., уперев кулаки в бока.
– Мой руки, капитан! И давайте ужинать уже! И отмечать!
– Так точно, гражданочка! – отрапортовал я и отчалил переодеваться в домашний костюм и мыть руки.
– Ты вообще у меня молодец! Горжусь тобой! – выкрикнула из кухни матушка.
– И я тобой гарзусь! – подытожила Ленка, звонко захихикала и мы с мамой расхохотались в разных концах квартиры.
Я натянул спортивки и старую майку, вымыл руки, как велели, и вернулся на кухню, остановившись в дверном проёме и задумчиво подперев косяк. Запах стоял изумительный! Пахло жареной картошкой, шкварчащей куриной кожицей и рубленной зеленью в салате с овощами. Ленка забралась на свое место и оперативно схватила столовые приборы в свои маленькие ладошки. А мама уже накрыла на стол и протянула мне холодную бутылку шампанского, чтобы я её откупорил. Наша семейная идиллия меня порадовала. Мы так сильно переживали, как справимся без отца, когда он умирал. Но вот прошло пять лет и в доме снова уютный шум и веселье. Мама стала подрабатывать сиделкой, после опыта с отцом и его тяжёлой болезнью, а через год перевелась из районной поликлиники в частный хоспис на полную ставку по рекомендациям своих подопечных. Ленку отдали в хороший сад. Я взялся за учебу, чтобы поступить в техникум и взял на себя некоторые заботы по дому. Всё хорошо.
