Kitabı oku: «Проклятый граф. Том II. Призраки прошлого», sayfa 2
– Но если ему ты все вспомнил… Помог вспомнить, то и мне можешь?
– С чего ты это взял? – хранитель памяти фыркнул и тяжело вздохнув, оглянулся на безмолвно пытающуюся унять головную боль Татьяну. Та слегка пожала плечами. С чего Роман сделал такой вывод, она тоже не понимала, однако, само его предложение, его просьба, скрытая вопросом, отнюдь не казалась такой уж безрассудной. Винсент был прав – сама девушка, даже зная о случившемся, вряд ли смогла бы помочь молодому графу, но вот его младший брат, имеющий непосредственное отношение к трагедии, вполне мог оказаться полезным.
– Элементарная логика, – между тем гордо говорил Роман, поясняя сделанные им выводы, – Его слова, плюс то, что он помнит, а я нет, и твои слова… Дважды два равняется трем и мы делаем вывод!
– Надо же, какой умный мальчик, – хмуро отреагировал на его слова хранитель памяти. Юноша, фыркнув, упер руки в бока.
– Да уж, не глупая девочка! Ну, так что? Между прочим, Эрик сейчас там мокнет в гордом одиночестве, и если ты притворяешься, что желаешь ему добра…
– Я не притворяюсь! – огрызнулся явно задетый за живое мужчина и, резко сделав шаг к своему, вреднеющему буквально на глазах, собеседнику, решительным жестом занес руку. Роман растерянно заморгал.
– Погоди, а разве…
Винсент легко, но уверенно хлопнул его раскрытой ладонью по лбу и что-то буркнул себе под нос. Юноша категорически возмутился.
– Между прочим, у меня хрупкий и ранимый лоб, а ты… – узнать окончание этой фразы ни девушке, ни хранителю памяти так и не пришлось. Молодой человек замер, широко распахнув глаза и глядя куда-то в небытие, а может быть, во внутрь собственного сознания и чуть шевеля губами.
Винсент негромко вздохнул и, отойдя, присел на ближайший к нему стул, внимательно созерцая виконта де Нормонд.
– Все-таки решился? – негромко произнесла за его спиной Татьяна, облокачиваясь на стол и старательно поддерживая голову. Хранитель памяти кивнул.
– Быть может, он и правда сможет помочь ему, – так же тихо проговорил он, и девушка, понявшая, что мысли мужчины следуют теми же путями, что и ее собственные, на мгновение сжала губы.
– Быть может… – еще успела произнести она, прежде, чем Роман, медленно моргнув, с уже абсолютно другим выражением вновь взглянул на экс-льва.
– Так вот, в чем дело, – неспешно проговорил он и, тяжело вздохнув, опустил голову, – Да, непросто будет утешить его… Но я все же попробую, – он вновь поднял глаза и как-то по-особенному, с совершенно иным, непривычным для этого времени выражением, улыбнулся, – Спасибо за помощь, месье де ля Бош. Мне нужно найти брата, – и с сими словами он, более ничего не уточняя и не объясняя, не выражая решительно никакой реакции на возникшие в его памяти события, направился к выходу из гостиной.
Татьяна, недоуменно и обеспокоенно следящая за его действиями, чуть приподнялась на стуле.
– Роман?..
– А? – юноша, уже почти дошедший до двери, обернулся и, скользнув взглядом по девушке, опять глянул на Винсента, – Ах, меня что, считают невоспитанным плебеем? Что ж, прошу прощения, – он ухмыльнулся и, вновь подойдя к сидящему на стуле и довольно настороженно созерцающему его, мужчине, протянул ему руку для пожатия, – Здравствуйте, Винсент. Мы крайне давно с вами не виделись. Ну, что еще? Обратно спасибо.
Хранитель памяти, медленно пожав протянутую ладонь, неуверенно кивнул.
– Ага, давно. Целых три секунды.
– У хранителей памяти что, со временем вообще не лады? – молодой интантер демонстративно коснулся пальцами собственного виска и сразу же стал похож на самого себя, каким он был знаком Татьяне, – Столетия секундами считать – это как-то… Ладно, кошачье создание, я научу тебя правильно считать позже, мне действительно надо поговорить с Эриком, – завершив повергшее Винсента в крайнее негодование высказывание, он вновь предпринял попытку отправиться на выход. Девушка, не выдержав, вскочила на ноги, забывая про головную боль.
– Роман! – решительно окликнула она виконта, успевшего уже взяться за ручку двери, ведущей в холл, – Ты-то сам… как?
– Я? – молодой человек задумчиво почесал макушку, затем оглядел себя и вздохнул, – Мне грустно. Но не настолько, чтобы валяться в истерике по грязному полу. Так что, если вы ждали именно этого, вынужден разочаровать, – окинув взглядом явно пораженных его словами собеседников, он вздохнул еще раз, уже куда как тяжелее и даже с нотками обреченности, после чего на несколько секунд возвел очи горе, – О, и куда податься мне, несчастному, дабы спастись от ту… от недалекости людской? Я понимаю, что вы крайне поражены тем, что я не веду себя, как Эрик. И даже могу сделать скидку на состояние Татин, бившейся сегодня головой о стену. Но только ей! – парень сдвинул брови и, изо всех сил изображая серьезность, обвиняющее воззрился на явно совершенно не ожидавшего такой реакции хранителя памяти. Поняв, что тот тоже понимает не более бившейся головой Татьяны, юноша с обреченным видом развел руками.
– Ну, хорошо… Читаю в ваших глазах обвинение в бездушии и не могу оставить это без внимания. Что ж… – он неожиданно посерьезнел на самом деле и негромко проговорил, – Горе тоже имеет срок давности. Если только дать возможность этому сроку пройти… Ты сам сказал, – он снова обратился к внимательно слушающему его мужчине, – Я жил все эти три столетия полной жизнью. Знаешь, в ней было много событий – и грустных, и веселых, и странных и даже опасных… Но я жил. Я не могу, признаюсь честно, представить, каково это – провести три столетия в оцепенении, под гнетом воспоминаний, пусть задавленных с чьей-то помощью, но все равно накладывающих отпечаток на общее состояние, на сознание, на душу… Не могу. Если я воспринимаю то, что случилось, через призму прошедших веков, в сознании Эрика это, боюсь, было едва ли не вчера. Поэтому я хочу ему помочь, – запас серьезности кончился, и Роман ухмыльнулся, – И, похоже, чтобы это сделать, мне надо бежать отсюда, пока меня еще кто-нибудь не остановил!
– Да ладно уж, иди, – Татьяна, почувствовавшая после речи виконта некоторое облегчение, да к тому же и надежду на то, что Эрику тоже может стать легче, чуть улыбнулась, опускаясь обратно на стул, – Я все поняла, и больше останавливать тебя не буду.
– Весьма верное решение, – молодой человек подмигнул и, уже открывая дверь, грозно добавил, – И не подслушивать! Мы будем секретничать.
Винсент, не отвечая, лишь хмыкнул; Татьяна так и вовсе предпочла сделать вид, что слова были обращены не к ней.
Роман сокрушенно покачал головой и, наконец, покинул гостиную.
Винсент, проводив его взглядом, откинулся на спинку стула, очень видимо расслабляясь.
– Вот теперь и в самом деле все, – негромко и почти облегченно вымолвил он, прикрывая глаза, – И прошло это все лучше, чем я ожидал.
– Нам еще предстоит объяснить, что мы делали на балу в восемнадцатом веке, – девушка слегка вздохнула и, почесав продолжающий болеть затылок, неожиданно вопросительно нахмурилась, – Слушай, Винс… А почему мне ты память так не возвращал? Провел обзорную экскурсию, но и только… Вообще, я ожидала, что Эрика ты тоже в прошлое поведешь.
Хранитель памяти, медленно выпрямившись, неспешно обернулся к собеседнице и внимательно воззрился на нее.
– Ты что же, намекаешь, что раз уж сегодня день возвращения памяти, то мне и тебе ее вернуть надо? – он чуть покачал головой, – Пожалела бы ты свою голову, ей и так досталось сегодня.
– Ничего, она переживет! – Татьяна самонадеянно поднялась на ноги и, вцепившись в спинку стула, на несколько мгновений замерла, выравнивая свое положение в пространстве. Затем медленно двинулась вперед, приближаясь к по-прежнему сидящему на стуле мужчине.
– А вот если ты заставишь меня тебя уговаривать, подражая Роману, это будет не очень хорошо, – проговорила она, подойдя к нему практически вплотную, – Так что пожалей мою голову сам. Давай, я готова вытерпеть удар ладонью по лбу.
Винсент ухмыльнулся, поднимаясь со стула.
– Это не обязательное условие, – спокойно проговорил он и, сделав шаг к замершей в ожидании собеседнице, аккуратно коснулся кончиками пальцев ее висков, наклоняясь немного ближе. Татьяна, ожидавшая, что сейчас хранитель памяти применит тот же способ, что и с Эриком, коснувшись своим лба ее, слегка прикрыла глаза. Тепло рук Винсента успокаивало, боль, доселе уступавшая лишь холоду, как-то съежилась и, похоже, предпочла взять перерыв, и девушка, всецело доверившись мужчине, совершенно расслабилась.
Ощутив прикосновение ко лбу теплых губ, она вздрогнула и распахнула глаза. Хранитель памяти едва заметно улыбался, продолжая касаться пальцами ее висков, боль пока как будто не собиралась возвращаться, и девушка, тихо вздохнув, решила спустить этот, в общем-то, скорее братский, поцелуй, на тормозах. Тем более, что в сознании ее уже вовсю замелькали удивительно ясные картины недалекого прошлого…
Татьяна на мгновение опять прикрыла глаза, но тотчас же их распахнула и откровенно изумленно уставилась на стоящего перед ней мужчину.
– Так вот, о чем говорил тот ты… Мы и правда ни разу не?..
– Нет, – Винсент отрицательно покачал головой и, убрав пальцы с висков девушки, сделал шаг назад. Приятное тепло исчезло, и Татьяна чуть поморщилась, ощущая, что голова стремительно начинает замерзать.
– Дальше поцелуев дело у нас так и не зашло, – продолжил между тем хранитель памяти и, с явственным оттенком ностальгии вздохнув, перевел взгляд на ведущую в холл дверь.
– Все же у того тебя с культурой тоже было слабовато, – в свой черед вздохнула девушка, – Это же надо – брякнуть такое прямо в лицо, по сути, еще не знакомой девушке!.. А ты хочешь пойти подслушать? – последний вопрос относился к крайне внимательному, почти пронизывающему взгляду собеседника, все так же устремленному к дверям. Винсент чуть пожал плечами.
– Не могу сказать, что это будет очень уж культурно, но… А ты как думаешь?
– Я думаю, что теперь уже ты, наверное, не слышишь мыслей Эрика, – дождавшись согласного кивка со стороны мужчины, Татьяна кивнула сама и, чуть разведя руки в стороны, добавила, – Тогда у нас просто нет выбора.
Винсент медленно перевел на нее взгляд и тихо хмыкнул.
– Ты подаешь мне плохой пример, – сообщил он, аккуратно подхватывая девушку под локоть и осторожно увлекая ее в сторону холла, – И подталкиваешь к неправильным поступкам. И как меня угораздило связаться с тобой?
– Более неправильного, чем смех в темноте ты сделать не можешь, поверь мне, – очаровательно улыбнулась Татьяна, шагая рядом со спутником и уже выходя вместе с ним в холл, – А после общения с тобой прошлым, могу со всей ответственностью заявить – подталкивать тебя никуда не надо. Ты уже и так вполне подтолкнутый.
Винсент в ответ на это только ухмыльнулся, предпочитая не отвечать. Впрочем, продолжать абсолютно бессмысленный спор сейчас в любом случае было уже не время, – из-за приоткрытой входной двери доносились голоса графа и виконта де Нормонд.
– Я не понимаю, в чем ты можешь винить себя, – говорил Роман, не то отвечая на какие-то слова брата, не то просто выражая свое мнение, – После стольких лет ты все еще думаешь, что виноват ты?
На некоторое время повисло молчание, наполненное лишь тихим шелестом дождя. Выглянув в приоткрытую дверь и увидев косые струи, Татьяна вздохнула.
– Какой бесконечный дождь… – пробормотала она и чуть качнув головой, замолчала, не желая мешать графу де Нормонд отвечать.
– Ты просто не помнишь, – негромко произнес он после почти минуты безмолвия, – Не знаешь, а я… Я не могу рассказать…
– И не надо, – Роман слегка пожал плечами и с видом довольно безмятежным, добавил, – Мне и без тебя уже рассказали.
– Как?.. – Эрик, которого девушка и хранитель памяти могли видеть во все ту же щелочку приоткрытой двери, рывком развернулся к стоящему у него за спиной брату, – Как?? Кто?.. – на его лице отразилось понимание и он медленно провел рукой по лбу, убирая мокрые волосы назад, – Но он же не должен был, пока я не скажу…
– А ты бы и не сказал, – Роман пожал плечами и тихо хмыкнул, – Не вини его, я просто слишком хорошо умею убеждать. Или ты мечтал стоять и страдать тут в одиночестве? – поймав несколько удивленный взгляд брата, юноша улыбнулся, – Нет уж, брат мой, позволь мне разделить с тобою эту скорбь.
– Ты не выглядишь скорбящим, – молодой граф чуть покачал головой.
– Жить надо было, а не сидеть холодцом на стуле, тогда бы и ты не скорбел, – многозначительно сообщил молодой человек и неожиданно тяжело вздохнул, – Эрик, а теперь серьезно – в чем ты себя обвиняешь? Ты сам пострадал едва ли не больше других!
– Но я жив, – возразил блондин, – А Луи… – он горько вздохнул, продолжая, – Это ведь я привел ее в замок, Роман. Ты помнишь… Отец не хотел, чтобы она осталась, а я убедил…
– Этого я не помню, – решительно прервал излияния старшего брата молодой виконт, – Зато помню, что когда ты сказал мне, что отец против, я потащил тебя к нему и мы уговаривали его вместе. Слушай, если хочешь кого-то винить, можешь обвинять меня, если легче будет, но говорить, что ты виноват в том, что тебя обманули – верх глупости!
По бледным губам графа мгновенной молнией скользнула слабая усмешка.
– Винсент сказал тоже самое.
– И он прав, – Роман пожал плечами, задумался на мгновение, оглянулся на замок и провокационно добавил, – Пусть только в этом, но прав, – и, удовлетворившись собственными словами, опять повернулся к собеседнику, – Нам есть кого винить и кроме самих себя, Эрик. Но о нем ты, как я вижу, даже не думаешь!
– О ком? – блондин, успевший опустить взор, снова поднял его, глядя на брата откровенно непонимающе.
Винсент, между тем, героически выдержав наезд, медленно втянул воздух.
– О ком-то, чье имя начинается на «Аль» и заканчивается на «берт», – фыркнул юноша и, окинув окрестности задумчивым взглядом, нахмурился, – О ком-то, кто так мило побеседовал с тобой перед тем, как вышвырнуть из замка, и кого упоминал Ричард как самую большую для нас угрозу сейчас.
– Но… – Эрик растерянно моргнул и снова отбросил назад мокрые волосы, – Но может, это и не он? То, что он так странно вел себя… То, что Ренард упомянул его имя… Это же все не доказывает, что дядя причастен!
– Как ты любишь идеализировать людей, – Роман, сам опустив взгляд, чуть покачал головой.
Татьяна же, лишь сейчас проникшаяся прозвучавшими словами, потрясенно заморгала.
– Погоди-погоди… – забормотала она, не сводя взгляда с молодых людей, но обращаясь к стоящему рядом с ней хранителю памяти, – Так Альберт это… дядя? Их дядя?..
– Ну да, – мужчина, сам отвлекшийся от созерцания общения братьев, удивленно перевел взгляд на собеседницу, – Я же говорил тебе.
– Ничего ты… – заспорила, было, девушка, но звонкий голос виконта де Нормонд перебил ее.
– А можно потише? Вообще, нормальные люди, когда подслушивают, стараются сделать это понезаметнее.
Винсент тихо фыркнул и, продолжая одной рукой удерживать девушку, вторую отвел чуть в сторону.
– А может, вы сюда пойдете? Раз уж разговор зашел о вещах, касающихся всех.
– Я подумаю, – милостиво склонил голову юноша и, обернувшись к брату, вопросительно приподнял брови, – Что скажешь? Вернемся в замок?
– В замок?.. – блондин, явственно растерявшись, неуверенно перевел взгляд на приоткрытую дверь своей вотчины, – Я не знаю… Просто это… И к тому же…
– Эрик, – Роман решительным жестом щелкнул пальцами перед лицом собеседника и, положив ладонь ему на плечо, чуть тише проговорил, – Неужели ты забыл, что и о ком говорил тогда мне на балу? Подумай, ведь она все еще здесь, все еще с тобой… Или твое мнение изменилось?
– Нет, конечно! – хозяин замка вздрогнул, взирая на брата, – Нет, ни в коем случае…
– Ну, тогда кончай валять дурака и пойдем, – виконт чуть усмехнулся и, обняв собеседника за плечи, повлек его в сторону замка, – И подумай – ведь в твоей жизни есть, чему радоваться, есть, о чем беспокоиться и есть, о ком думать. Так и постарайся концентрироваться на этом, а не на делах давно минувших дней, – и, видя, что брат собирается возразить, он останавливающее поднял руку, – Да-да-да, я знаю, ты воспринимаешь это несколько иначе. Но все же стоит попытаться, – он глянул на входную дверь, оказавшуюся за время этой речи довольно близко и, подавшись ближе к уху собеседника, шепотом добавил, – Хотя бы ради нее.
Эрик опустил голову и, протянув руку, решительно коснулся ручки двери.
– Хорошо, – негромко промолвил он и резко потянул ее на себя.
Татьяна, увидев открывающуюся створу и глядя на входящего первым графа, как-то машинально сделала шаг назад. Тот же, заметив это, не смог сдержать улыбки.
– Вы боитесь меня… мадемуазель Лероа? – вежливым, мягким, заставляющим вспомнить недавно виденное прошлое, голосом, осведомился он, вопросительно склоняя голову на бок. Девушка слегка вздохнула, машинально включаясь в эту игру.
– Да как вам сказать, месье де Нормонд… Впрочем, если вы не будете сердиться, я, наверное, не стану опасаться вас.
– О, я совершенно не планирую сердиться, – поспешил успокоить собеседницу блондин и, переведя взгляд на Винсента, чуть усмехнулся, – Ни на вас, ни на вашего брата… Однако, объяснения услышать все же хотел бы.
– Нуу… – Татьяна замялась и, ища поддержки у человека, должно быть, более уверенного, тоже взглянула на хранителя памяти. Тот же, ответив взглядом скорее провокационным, нежели поддерживающим, усмехнулся и, отпустив девушку, которую по сию пору ухитрялся еще поддерживать, самым, что ни на есть беспардонным образом присел на оставленный молодым графом стул.
– Мы там оказались из-за ее побрякушек, – хладнокровно сообщил он к крайнему возмущению своей спутницы и невинно улыбнувшись, пожал плечами, как бы демонстрируя собственную непричастность.
– Побрякушек во множественном числе? – Роман, до сих пор проявлявший удивительный для него такт и не влезавший в разговор, нахмурился, делая шаг вперед, – Я помню только подозрительный браслет, а что еще?
– Кулон, – спокойно сообщил Винсент, и Татьяна, понимая, что другой альтернативы нет, с видом обреченным и решительно недовольным приподняла украшение за цепочку, демонстрируя всем присутствующим. Виконт сделал шаг вперед, всматриваясь в подвеску и недоуменно заморгал.
– Но Альберт же подарил его Мари!
– Погоди… – теперь уже Эрик, явно не знающий, о чем говорит брат, непонимающе нахмурился, – Альберт подарил Мари кулон?
Роман безмятежно пожал плечами.
– Ну, у них же были отношения.
Молодой граф, опешивший еще больше, сделал несколько шагов вперед и прислонился к столу.
– У Альберта с Мари были отношения??
– Подождите, какая Мари? – решительно вклинилась в мирное течение беседы Татьяна, – Мари – горничная? В чьей комнате меня поселил Эрик?
– Ага, – Роман кивнул и, очаровательно улыбнувшись, прибавил, – Я ее убил.
– Что?.. – Эрик, пораженно глядя на брата, медленно отстранился от стола. Татьяна, сделав вновь шаг вперед, изумленно приоткрыла рот; Винсент чуть сдвинул брови, продолжая восседать с видом всемудрого, обремененного нескончаемым знанием, аксакала.
– А что мне оставалось делать? – юноша развел руки в стороны, наивно хлопнув глазами, – Я хотел догнать тебя, чтобы сказать, что дядюшка, скорее всего, в курсе происходящего, но тут… меня, скажем так, сбили с пути истинного, – он с претензией воззрился на сидящего с непричастным видом хранителя памяти, – Беспрецедентное явление двух Винсентов народу! Я думал, что у меня крыша поехала, или в глазах двоится, когда вы там на пару бегали!
Винсент невинно пожал плечами.
– Я тут не при чем.
– Я смотрю, ты вообще непричемный, – фыркнул в ответ юноша, – И невинный котик, лежишь себе, мурлычешь на подушечке… Даже песиков не калечишь.
– Роман, не отвлекайся, – хозяин замка вздохнул и, неожиданно подойдя к девушке, приобнял ее за талию. Татьяне мгновенно стало уютнее.
– Ну, в общем, когда видение ушмонало, я пошел за тобой, – продолжил виконт де Нормонд, – Тебя не нашел, Альберта не нашел, зато Мари чуть ли не на шею мне бросилась, вопя что-то о злобненькой «мадемуазель Луизе».
– Мда, мне тоже она говорила, что Луиза крайне «темпераментная» девушка, – негромко вставила Татьяна, прижимаясь к своему графу и с улыбкой глядя на него снизу вверх, – Велела держаться подальше от месье де Нормонда, а то мол, мало ли что.
– Может, она имела ввиду Романа? – Эрик еле заметно улыбнулся в ответ. Роман негодующе хлопнул в ладоши.
– Вы меня слушать будете или болтать? Короче, она бросилась мне на шею, а мне было как-то неадекватно, есть хотелось, и вообще… В общем, я себя не контролировал, ну и вцепился ей в шею, – он пожал плечами и вздохнул, – Жаль бедняжку. Хоть она и общалась крайне близко с Альбертом, видимо, заодно с ним не была.
– С чего ты вообще взял, что она с ним общалась? – молодой граф, снова недоуменно нахмурившись, чуть сильнее притиснул к себе девушку, – И то, что Альберт был причастен еще вовсе не…
– А как по мне, так это очевидно! – перебил его брат и, недовольно фыркнув, скрестил руки на груди, – Вот ты не считаешь, что он вообще всегда вел себя подозрительно? Кстати, вашу милую беседу я, хоть и пребывал в шоке от лицезрения Винсента в двух вариантах, – хранитель памяти при этих словах слегка поморщился, – Все же краем уха слышал. Эрик, сложи все вместе, – юноша тяжело вздохнул, – Альберт всегда занимался непонятно чем. Дальше, ты, вероятно, забыл, но я рассказывал тебе, что как-то видел его, посыпающим приготовленную к обеду еду какой-то гадостью. Он тогда отшутился, мол, пряности особые, но все же… Потом то, как он беседовал с тобой и что говорил, его совет тебе убить, чтобы полегчало. Отношения с Мари, кулон… Ну и, наконец, то, что Ричард назвал именно его самой большой для нас угрозой.
– Он просто назвал его имя, – Эрик, в процессе беседы приходящий в себя до удивительного быстро, решительно вступил в спор, – Это вовсе не значит, что он говорил именно о дяде.
Роман на мгновение закатил глаза и, в свой черед грозно нахмурившись, строго погрозил брату пальцем.
– Перестань его идеализировать! Вот явится он в гости на чашечку чая – тогда увидишь.
– Ты так смело его обвиняешь, – молодой граф с сомнением качнул головой, – Но ведь Альберт человек. Он…
– Открывает пространство, как хранитель памяти, – насмешливо вклинился в мирную беседу Винсент и, откинувшись на спинку стула, заложил руки за голову, старательно изображая безмятежность.
Взгляды всех присутствующих, до этого мгновения устремленные в большей степени друг на друга, обратились к нему. Граф де Нормонд бесконечно родным и знакомым Татьяне движением изогнул бровь, сама девушка чуть приоткрыла рот, торопливо припоминая изумление хранителя памяти, вызванное действиями мужчины, говорившего с Эриком. Один Роман остался почти безучастен, лишь чуть склонив голову на бок. В глазах его, однако же, при словах восседающего на стуле мужчины, зажегся огонек неподдельного интереса.
– Что значит «как хранитель памяти»? – медленно проговорил блондин, не сводя глаз с кажущегося совершенно расслабленным Винсента. Тот повел плечами.
– Это значит «как хранитель памяти», – мягко произнес он и неожиданно вздохнул, – Послушайте, может, мы хотя бы в гостиную пойдем? А то говорить о таком здесь… – он окинул красноречивым взглядом серый от пыли холл, – Немного неуютно.
– А ты думаешь, в гостиной пыли меньше? – мигом перехватив его взгляд и разгадав значение последнего, хохотнул виконт де Нормонд, – Наивный подвальный кот… Может, ты все же для начала объяснишься?
– Я не буду объясняться, пока меня хотя бы не накормят! – возмутился мужчина, вскакивая со стула и, перехватив удивленный взгляд хозяина замка, совершенно по-кошачьи фыркнул, – На птичках я за это время похудеть успел, между прочим!
– Что-то в глаза это не бросается, – Роман демонстративно сжал губы, однако, возражать особенно не стал, приглашающим жестом указывая на дверь гостиной. Винсент, развернувшись на каблуках, занес, было, ногу, чтобы отправиться в предложенном направлении, однако, на полушаге остановился и, снова обернувшись к своему язвительному собеседнику, вежливо осведомился:
– Прошу прощения, что, возможно, напрягаю вас, господин виконт, но не соблаговолите ли вы, как-нибудь шляясь без дела, добыть мне более или менее нормальную одежду?
Роман, ухмыляясь, милостиво опустил подбородок.
– Я обдумаю эту просьбу, когда мне не будут мешать разного рода приставучие личности. Иди давай, ты мешаешь пройти мне!
– Вот пример потрясающей вежливости, – с самым, что ни на есть, огорченным видом произнес хранитель памяти и, вздохнув, словно самый несчастный человек на свете, вновь выправил курс в сторону гостиной, направляясь к ней.
Молодой человек, насмешливо улыбаясь, последовал за ним; его брат, продолжая обнимать за талию девушку, вновь чуть привлек ее к себе и тоже повлек в сторону гостиной, с подозрительным интересом вглядываясь в спину идущего впереди Винсента.
Прибытие в искомое помещение он ознаменовал вопросом, в котором отразились все терзавшие его, видимо, еще с мига возвращения воспоминаний, сомнения:
– Разве ты был не в синем костюме на балу, Винсент?
Хранитель памяти, живо обернувшись на вопрос, лениво махнул рукой.
– Я был в красном, ты сам дал мне этот костюм. В синем был он.
Молодой граф вежливо приподнял брови, почему-то переводя взгляд на все еще обнимаемую им девушку.
– Он?
Татьяна тихо вздохнула и, тоже глянув на стоящего с видом исполненного долга, мужчину, чуть покачала головой.
– Винс, его же здесь нет.
– Но ведь это не мешало ему быть в синем, – резонно заметил хранитель памяти, опираясь одной ладонью о стол, возле которого уже несколько секунд стоял.
– О ком идет речь? – хозяин замка, переведя взгляд с девушки на непосредственного собеседника, чуть поморщился, – Опять какие-то загадки…
– Никаких загадок! – виконт де Нормонд, легкой поступью приблизившийся к столу, и без особых церемоний усевшийся на столешницу, развел руки в стороны, – На балу в честь передачи тебе титула присутствовали аж два Винсента, в целях возможности их различения одетые по-разному. Один улетел назад, сюда, другой остался в прошлом. Должно быть, так и страдает сейчас там, бедняжка, – Роман крайне ненатурально всхлипнул и, утерев несуществующие слезы, воззрился на прочих присутствующих крайне недовольно, – Долго стоять-то будем? Всех участников анти-Альбертовской коалиции приглашаю присесть (раз сами они до этого додуматься не в состоянии)! – скобки он весьма мастерски нарисовал в воздухе пальцами. Упомянутые участники, поочередно одарив юношу до крайности красноречивыми взорами, предпочли все же присесть, дабы не ждать еще одного, наверняка, еще более культурного предложения.
Роман, по-прежнему восседающий на столе, окинул всех довольным взглядом и, в свой черед не ожидая, пока ему вновь напомнят о причинах перемещения в гостиную, трижды хлопнул в ладоши.
Эрик обреченно вздохнул.
По гостиной пронесся знакомый легкий ветерок, сметающий пыль, приподнимающий тяжелые портьеры, и словно стеклящий заново окна, и среди гостиной, на том же самом месте, где видела его Татьяна в прошлый раз, возник высокий, светловолосый и бледный человек. Прозрачные зеленые глаза без какого бы то ни было выражения скользнули по всей присутствующей публике и чуть сузились, остановившись на Романе. Анхель склонился в вежливом, выжидающем поклоне.
– У нас тут голодающий, – радостно сообщил ему юноша, бросив многозначительный взгляд в сторону Винсента, – Одна штука. Накормить, напоить… Спать сами уложим. Где-нибудь под столом. На коврике.
Хранитель памяти, приоткрыв от возмущения рот, только поднял, было, кулак, чтобы погрозить обнаглевшему виконту, когда пронзительное мяуканье, донесшееся из-под стола, заставило всех отвлечься от их мирной, отчасти бессловесной, перебранки.
Юноша, цепко ухватившись за столешницу, опасно наклонился вперед, повисая на несколько секунд едва ли не вниз головой и, внимательно посмотрев на выразившую желание отобедать вместе с прочими, кошку, печально вздохнул.
– Однако, количество голодающих увеличивается прямо на глазах… Может быть, кто-то еще хочет есть? – он новь выпрямился и, поочередно одарив брата и девушку испытующим взглядом, уточнил, – Нет? Точно нет? Ну, тогда ладно. Анхель, обед на две кошачьи персоны, пожалуйста.
На лице мажордома, определенно прежде не видевшего Винсента в его человеческой форме и не слышавшего обращения Романа к нему, не отразилось и тени недоумения. Он лишь почтительно наклонил голову, сделал шаг вперед, и спустя мгновение на столе перед хранителем памяти образовалось старинное, оригинальное, изящное и роскошное блюдо, с каким-то рисунком на дне. Впрочем, мужчина, истосковавшийся по нормальной еде, поданной в готовом, а не сыром виде, предпочел уделить куда больше внимания наполнявшему блюдо жаркому, нежели ему самому.
Между тем Анхель, опустившись на одно колено, аккуратным, изящным и каким-то отточенным жестом поставил на пол перед кошкой блюдечко молока. Блюдечко, как и блюдо, что мажордом поставил перед Винсентом, поражало изящной, не бросающейся в глаза красотой; сам же Анхель, сохраняя на лице маску совершенного равнодушия, поспешил выпрямиться. Татьяне, наблюдающей за ним за неимением более любопытного объекта для разглядывания, на миг почудилось отвращение, скользнувшее едва заметной волной в прозрачных, льдисто-зеленых глазах.
Мажордом, завершив процедуру кормления всех собравшихся возле стола кошачьих, чуть приподнял подбородок и решительно шагнул назад, испытующе глядя на юного виконта. Тот же, в отличие от девушки, явно не замечающий ничего странного в его поведении, небрежно махнул рукой.
– Спасибо, Анхель, можешь быть свободен. Если кто-нибудь еще оголодает, я тебя позову.
Мужчина сделал еще шаг назад, склоняясь в почтительном поклоне. Легкий ветерок пролетел по гостиной, возвращая всю пыль и грязь на законные места, унося с собою вставшие, было, на место, осколки стекол; фигура мажордома на мгновение как-то очень ярко выделилась в падающем из окна сером свете дождливого дня и ожидаемо пропала.
Татьяна медленно выдохнула, ощущая необъяснимое облегчение, накатившее, словно волна, с исчезновением этого неприятного члена их странного семейства.
– Итак, на чем мы остановились? – Роман, убедившись в том, что все остро нуждающиеся в ней, снабжены едой, деловито огляделся. Взгляд его упал на пробующего предложенную пищу Винсента, и на лице виконта отразилось совершеннейшее удовлетворение пришедшими на ум воспоминаниями.
– Ах, да-да… Месье де ля Кот собирался объяснить нам смысл своих загадочных высказываний.
– Во-первых, де ля Бош, – сумрачно отреагировал хранитель памяти и, чем-то хрустнув, поморщился, – Во-вторых, твой приятель-мажордом, по-моему, издевается, подсовывая мне курицу. А в-третьих…
