Kitabı oku: «В тихом Эшфорде…», sayfa 4

На стук дверь открыла мать Линды, энергичная женщина довольно крупного телосложения. Судя по сердитому блеску в её глазах, поздний визит инспектора явно не доставил ей удовольствия, однако женщина была с ним вежлива и проводила его в маленькую гостиную. Здесь, подобрав под себя ноги, сидела на диване симпатичная девушка лет двадцати и одну за другой нанизывала на нить яркие жёлтые бусины.

– Это из полиции, тобой интересуются, – резко бросила мать, взглянув на неё исподлобья.

Линда оказалась добродушной блондинкой с приветливой улыбкой и наивным взглядом широко открытых голубых глаз. Она подтвердила всё то, о чём поведал Найк в главном управлении полиции, а узнав, что случилось с её другом по дороге в Мейдстон, искренне расстроилась.

– Что же теперь будет с Томом? – спросила девушка упавшим голосом.

Не особо обнадёживая её, инспектор ответил, что это во многом будет зависеть от адвоката, но наказания парню в любом случае не избежать.

Глава 6

Райли не стал завтракать, а лишь выпил пару чашек крепкого чаю и захватил с собой несколько сэндвичей, заботливо приготовленных супругой. Этой ночью он плохо спал, потому что не мог выкинуть из головы мысль о предстоящем разговоре с Фрэнком Олдриджем. Подобные встречи всегда давались ему нелегко, поскольку он хорошо понимал, что все расспросы «в интересах дела» только бередят раны и усиливают страдания людей, совсем недавно потерявших кого-то из близких. Однако, как полицейский, он не имел права терять время в ожидании, когда пострадавшие или их родственники вновь обретут душевное равновесие.

Вот почему инспектор с тяжёлым сердцем подходил к небольшому, но роскошному дому с ухоженной подъездной дорожкой и аккуратно подстриженным газоном. Горничная провела Майкла в гостиную, где его уже поджидал мистер Олдридж. Он указал на кресло возле камина, предлагая детективу присесть. На первый взгляд Фрэнк выглядел спокойным, но тёмные круги под глазами говорили о бессонной ночи и глубоких переживаниях, терзавших его после произошедшей трагедии.

– Прежде всего, примите мои глубокие соболезнования. Я должен извиниться за то, что вторгаюсь в вашу личную жизнь в крайне неподходящий момент. Но обстоятельства таковы, что я вынужден это сделать, – начал разговор Райли.

– Не стоит извинений, – произнёс Фрэнк упавшим голосом. – Я готов ответить на любые ваши вопросы. Давайте отбросим все условности и приступим к разговору.

– Благодарю вас за понимание, – вежливо ответил инспектор.

Он рассказал Олдриджу о задержанном водителе и результатах его допроса в Мейдстоне. Фрэнк старался слушать с бесстрастным видом, но от взгляда Майкла не ускользнула его сжатая в кулак рука. Несмотря на это, мужчина лишь тихо произнёс:

– Всего-навсего легкомысленный юнец… Юнец, желавший произвести впечатление на девушку…

При этих словах он закрыл глаза и нервно сдавил виски пальцами. На минуту в комнате повисла тишина, и было слышно, как ветер с лёгким завыванием трепал деревья за окном.

Не давая Олдриджу уйти в себя, Райли перешёл к главному:

– В сумочке вашей супруги мы нашли две тысячи фунтов стерлингов – сумма весьма внушительная. Не могли бы вы сказать, для чего предназначались эти деньги?

Инспектор внимательно смотрел на Фрэнка. По лицу мужчины пробежала тень удивления, а его брови поднялись чуть ли не до середины лба. Он резко взглянул на детектива и переспросил:

– Две тысячи фунтов стерлингов? В сумочке Бетти?!

– Да, именно такая сумма находилась в конверте, который лежал в её сумочке.

Последовала недолгая пауза: казалось, Олдридж пытался осмыслить только что услышанные им слова.

– Признаться, я весьма растерян, но я… ничего не знаю об этих деньгах.

– Вы хотите сказать, что впервые о них слышите? Я вас правильно понял? – переспросил детектив.

– Да, вы поняли меня абсолютно правильно – ни о каких деньгах Бетти мне не говорила. Я понятия не имею, откуда у неё оказалась такая сумма и для чего она предназначалась.

– Скажите, пожалуйста, – продолжал Райли, – может, в последнее время вы заметили в поведении жены что-то странное, необычное? Выглядела ли она взволнованной, обеспокоенной чем-то?

На лице Фрэнка Олдриджа отразилась душевная боль. Он на секунду задумался, сосредоточенно наморщил лоб и ответил:

– Надо сказать, что последнюю неделю я был занят делами как никогда: некоторые проблемы с недвижимостью в Лондоне, открытие шляпного отдела в «Леди Шарм», поставки нового товара, проверка финансовых документов и многое другое. Я возвращался поздно, уставал… Пожалуй, Бетти выглядела более задумчивой, чем обычно, иногда отвечала невпопад, но я объяснял это её переутомлением. Видите ли, она взяла на себя управление персоналом, а это весьма ответственная работа: общение с большим количеством людей, требование от сотрудников максимальной отдачи и многое другое. Однако сейчас я вспоминаю… Да, она вскользь обронила, что вечером хочет поговорить со мной о чём-то важном, но я…

Фрэнк прикрыл глаза ладонью, на минуту замолчал, а затем почти с отчаянием в голосе произнёс:

– Кто бы мог знать! Это были последние часы, проведённые нами вместе…

Очередной вопрос инспектора прервал его горестные воспоминания и вернул к действительности:

– Ваша жена хотела поговорить с вами о чём-то важном?

– Да, она выразилась именно так. Только тогда я не увидел в её словах ничего необычного. Мы всегда вечером пили чай в гостиной и разговаривали обо всём на свете: обсуждали наши дела, строили планы на будущее. Видите ли, Бетти считала, что мы зря перебрались в Эшфорд и что нам стоит закрыть здесь хотя бы один из двух магазинов и вернуться в Лондон. Вот я и подумал, что она снова заведёт разговор на эту тему.

Райли задал свой следующий вопрос:

– Вы не могли бы сказать, куда направлялась ваша супруга в тот день?

– Я уже говорил вам, что в «Леди Шарм» у нас открывался шляпный отдел, и мы намеревались принять на работу двух продавщиц. К двенадцати часам все претендентки были приглашены для беседы, и именно к этому времени Бетти собиралась в магазин. Поэтому, когда утром я уходил в «Леди Шарм», она ещё оставалась дома. Супруга лишь сказала, что после работы прогуляется по Хай-стрит и купит в кондитерской что-нибудь к чаю. Бетти ещё пошутила, что вкусные пирожные помогут ей начать нелёгкий разговор.

– Это она о том самом разговоре, который в день гибели наметила на вечер? – уточнил детектив.

– Да, о нём.

– Но ваша жена была сбита автомобилем намного раньше полудня: это случилось без четверти десять. Не подскажете, куда она могла направляться в это время?

– Я затрудняюсь ответить на ваш вопрос. Возможно, Бетти решила посетить кондитерскую на Хай-стрит до работы, а не вечером. Но… по правде сказать, я не понимаю, какое это имеет значение?

– Буду с вами предельно откровенным: я предполагаю, что здесь имел место шантаж, который вышел наружу благодаря несчастному случаю.

– Шантаж?! – от неожиданности Олдридж вздрогнул, и его голос сорвался почти на фальцет. – Вы думаете, Бетти кто-то шантажировал? – изумлённо спросил он.

– Я ничего не могу утверждать – у меня слишком мало информации. Но это вполне возможно, – ответил инспектор и тут же задал свой очередной вопрос: – Скажите, пожалуйста, у миссис Олдридж был счёт в банке, доступ к которому имела только она?

– Да, у Бетти были личные сбережения. Всеми же остальными нашими счетами одинаково могли пользоваться мы оба.

– Следовательно, не составит труда узнать, с какого счёта миссис Олдридж сняла деньги?

– Безусловно. Я немедленно дам соответствующие распоряжения и сообщу вам, как только получу информацию. Не беспокойтесь, я сделаю всё, о чём вы просите. Но… признаться, я ошеломлён тем, что вы сказали, – и Фрэнк с жаром обратился к сыщику: – Умоляю вас, если Бетти, действительно, кто-то шантажировал, найдите его! Я должен знать человека, отравившего последние дни жизни моей жены!

Инспектор ничего ему не пообещал, сказав, что прямых доказательств шантажа нет, и поэтому будет крайне сложно предпринять какие-либо шаги в этом отношении.

Майкл покидал дом Олдриджей с двойственным чувством. С одной стороны, он испытывал большое облегчение от того, что так тяготивший его разговор, наконец-то, состоялся. Вместе с тем, ему было мучительно видеть, как в глазах солидного мужчины выступали слёзы, и как нервно сжимал он руку в кулак, когда слушал рассказ о допросе Тома Найка, отнявшего у него самое дорогое.

Райли направился к Кингснорт-роуд, где находилось почтовое отделение, с намерением просмотреть книгу регистрации всех посылок и мелких пакетов, поступающих в город, а заодно и поговорить с Джоном Фарреллом, местным почтальоном.

Инспектор шёл по мокрому тротуару и наблюдал, как медленно падали с деревьев и скользили по асфальту разноцветные листья, подгоняемые лёгким ветерком. Он никогда ещё не испытывал такого внутреннего подъёма и желания работать. Да и, честно сказать, судьба пока ни разу не предоставила ему случая проявить себя в настоящем деле. Собственно, чем он занимался в последние годы? В голове, как в калейдоскопе, пронеслись все преступления, с которыми ему довелось сталкиваться: украденные в разное время у разный людей мотоцикл, сумочка и кольцо с бриллиантом-солитером¹⁶, избиение женщины пьяным мужем, подвыпившие столичные юнцы, разгромившие витрину магазина. Числилось за инспектором и несколько раскрытых убийств, однако ни одно из них не требовало от него большого напряжения ума и воли, поскольку в каждом случае фигурировало множество улик, оставленных преступниками, и достаточное количество свидетелей, охотно помогавших следствию.

И вот сейчас в его руках – дело об убийстве Маргарет Шелдон, которое представлялось ему чрезвычайно интересным. Детектива не покидало внутреннее ощущение, что за смертью женщины скрывается какая-то тайна. В деле не было ни одной существенной зацепки: ни мотива, ни улик, ни свидетелей – лишь загадочные буквы «ЭЛ» на обратной стороне фотографии. А значит, он наконец-то получит возможность в полной мере раскрыть свой талант сыщика и докопаться до истины, и это воодушевляло его и придавало силы.

Что же касается нелепой гибели Бетти Олдридж и большой суммы денег в её сумочке, Райли был уверен, что женщину шантажировали. Более того, он почти не сомневался в том, что смерть Шелдон и шантаж Олдридж как-то связаны между собой. Когда он рассказал о двух тысячах фунтов стерлингов коллегам из Главного полицейского управления графства, они согласились, что обстоятельства указывают на шантаж. Однако инспектор не располагал даже самыми малейшими доказательствами, а одного предположения недостаточно, чтобы открыть дело: тем более, заявления о шантаже ни от кого не поступало. Поэтому пока он не имел представления, в каком направлении ему двигаться. Действительно, мало ли с какой целью миссис Олдридж могла иметь при себе эти деньги? Возможно, она хотела в тайне от мужа занять их кому-то или вложить в какое-либо предприятие, а затем, уже после передачи денег, поставить его в известность.

На этом мысли Райли остановили своё течение: впереди показалась Рыночная площадь, где среди больших магазинов и маленьких лавчонок, ароматных чайных и кондитерских приютилось здание почты. Майкл открыл дверь и чуть не столкнулся с выходящим Уильямом Дайсоном, который пришёл в замешательство оттого, что едва не налетел на инспектора.

Мужчины поздоровались, и начальник почты скороговоркой произнёс:

– Вы пришли очень удачно – Джон Фаррелл как раз здесь. Сначала книгу учёта посмотрите или с ним побеседуете?

– Пожалуй, начну с почтальона. Не подскажете, где я могу его найти?

– Я охотно провожу вас, – учтиво отозвался Уильям и добавил: – Надеюсь, разговор с Фарреллом окажется полезным.

И он суетливо засеменил рядом с детективом, возвращаясь туда, откуда только что стремительно вышел.

– Джон! – окликнул Дайсон долговязого мужчину неопределённого возраста с застывшей на добродушном лице улыбкой.

– Джон, это инспектор Райли. Он хочет поговорить с тобой, – сказал он приблизившемуся к нему почтальону. Затем, обратившись уже к Майклу, проговорил извиняющимся тоном:

– Рад был вам помочь, но сейчас я должен идти. А книгу учёта поступивших на почту отправлений спросите у миссис Перкинс.

Инспектор поблагодарил начальника почты и непроизвольно посмотрел ему вслед: поспешно направляясь к двери, тот на ходу любезно приветствовал кого-то из знакомых ему посетителей.

Райли повернулся к Фарреллу, который, то ли от робости, то ли от страха, продолжал улыбаться. Однако открытый, бесхитростный взгляд мужчины вполне скрашивал странноватое впечатление, производимое его неуместной улыбкой.

– Джон, я хотел бы знать, не запомнились ли вам какие-либо имена корреспондентов миссис Шелдон? – заговорил с почтальоном инспектор. – Может быть, вы запомнили названия городов или деревень, в которых они проживали?

Фаррелл ненадолго задумался и затем как бы оправдываясь, ответил:

– Мне жаль, но вряд ли я смогу вам помочь. Вообще-то, я часто пробегал глазами по адресам отправителей. Знаю, что миссис Шелдон переписывалась с кем-то из Лондона и, по-моему, из Кентербери. Но были, конечно, и другие письма. Только вот никаких имён или названий в памяти не осталось – не запомнил, – повторил он.

– Что ж, вы и не должны были их помнить. Тогда у меня к вам ещё один вопрос. Скажите, не делилась ли с вами Маргарет Шелдон какой-либо информацией о своих иногородних приятелях? Может, она упоминала, что собирается к кому-либо в гости или что-нибудь в этом роде?

На какой-то миг улыбка угасла на лице Джона, но уже через секунду мужчина снова улыбался.

– Нет, ничего такого она мне не говорила, – произнёс он, энергично мотая головой. – Миссис Шелдон всегда была любезна со мной, спрашивала, как поживает Джилл, моя жена, но чтобы делиться… Нет, такого не было.

– В любом случае, спасибо, что уделили мне время, – поблагодарил почтальона Райли и подошёл к миссис Перкинс, ничем не примечательной женщине средних лет, сидевшей за стеклянной перегородкой, отделявшей её от посетителей. С приветливой улыбкой она проводила его в небольшое смежное помещение, служившее кабинетом начальника почты, и положила перед ним книгу учёта.

Детективу хватило полтора часа, чтобы внимательно просмотреть все регистрационные записи о посылках и мелких пакетах. К своему большому сожалению, он обнаружил, что за последние два года ни одного отправления на имя Маргарет Шелдон не поступало.

Несколько разочарованный, инспектор не спеша прошёлся по скверу, разбитому возле Рыночной площади. В это время дня там было довольно людно: сновали прохожие, гуляли с детьми молодые мамы и няни, отдыхали на скамейках степенные горожане, умиротворённо любующиеся чарующей палитрой осени.

Купив по пути пару свежих газет, Райли направился в полицейский участок. Как только он вошёл в кабинет, из смежной комнаты выглянул Гарри Нэш, устремив на него взгляд своих светло-карих, почти жёлтых глаз, обрамлённых бесцветными ресницами.

– Никто не звонил? – спросил его Майкл.

Получив отрицательный ответ, он снова обратился к сержанту:

– Не пора ли нам перекусить? Думаю, сейчас самое время подкрепиться.

– Согласен, – радостно ответил Нэш, как будто только и ждал этого предложения, и его рыжеватая голова тут же исчезла за дверьми.

Инспектор неторопливо извлекал из пакета сэндвичи, ставил на стол чайные принадлежности, а тем временем его мозг продолжал напряжённо работать. Райли думал об исчезнувших из блокнота Маргарет Шелдон страничках, буквах «ЭЛ» на групповой фотографии и большой денежной сумме в сумочке сбитой автомобилем Бетти Олдридж – обо всех загадках, на которые он должен был во что бы то ни стало найти ответы.

Когда он уже заканчивал свои нехитрые приготовления к обеду, громко задребезжал телефонный звонок. На проводе был Фрэнк Олдридж, который сообщил, что Бетти сняла две тысячи фунтов стерлингов с одного из их совместных счетов.

За ланчем, обсуждая с Нэшем только что полученную информацию, Майкл задумчиво проговорил:

– Я нахожу это странным, весьма странным…

– Почему? – спросил сержант, удивлённо вскинув белёсые брови.

– Со слов Фрэнка Олдриджа, в последние дни Бетти хотела с ним о чём-то переговорить. Вероятнее всего, она собиралась сообщить ему о причине, вынуждающей её снять большие деньги. Однако, как мы знаем, разговор между супругами так и не состоялся. Тем не менее, она снимает деньги, и снимает не со своего личного счёта, который у неё был, а с их общего. Вот это и кажется мне странным. Мало ли что могло случиться – вдруг она так и не отважилась бы поговорить с Фрэнком? И тогда он непременно узнал бы о её действиях за его спиной, ведь скрыть факт снятия денег с их общего счёта было бы просто невозможно! Следовательно, на её месте было бы разумнее до разговора с мужем воспользоваться своими личными сбережениями – тогда она в любом случае ничем бы не рисковала. Так нет же, Бетти в тайне от Фрэнка снимает крупную денежную сумму с их общего счёта! Я вижу только единственное объяснение её поступку: женщина непременно собиралась рассказать мужу об обстоятельствах, в которых она оказалась.

– И Бетти ни на минуту не допускала мысли о том, что ей не удастся это сделать, – закончил Нэш за инспектора.

– Да, именно так. Сейчас я ничуть не сомневаюсь, что миссис Олдридж шантажировали. Да, это определённо был шантаж, – уверенным голосом произнёс Райли.

Глава 7

С самого утра Айрис Коулман суетливо бегала из комнаты в комнату, и её командный голос раздавался то в гостиной, то в кухне, то в кладовой. Придирчиво заглядывая в каждый уголок, она проверяла, всё ли находится в надлежащем порядке. А как же иначе? Ведь сегодня они с мужем принимают у себя гостей, а значит, в этот день их дом должен иметь безупречный вид!

Позволить себе домашние приёмы в Эшфорде могли лишь несколько семей, и Коулманы входили в их число. Джордж имел свою клинику, где практиковал больше четверти века и вполне заслуженно снискал репутацию лучшего врача в городе. Он почти всегда безошибочно устанавливал пациентам диагноз и зачастую поднимал на ноги даже отчаявшихся больных. Такими результатами мог похвастаться далеко не каждый столичный эскулап, и поэтому у Коулмана предпочитала лечиться добрая половина жителей Эшфорда.

Супруга доктора Айрис была домохозяйкой, и придумать для него более неподходящую жену казалось просто невозможным. С первых дней их совместной жизни она полностью подчинила себе Джорджа, подавив его своей властностью: всё решала и всем распоряжалась в семье именно она. Айрис всякий раз указывала мужу на малейший его промах и постоянно учила его, как надо жить. Джордж чувствовал себя опутанным щупальцами гигантского осьминога и, будучи мягким и добрым по натуре человеком, даже не пытался бороться с женой за лидерство. Он любил свою работу и с головой уходил в неё, отдавая львиную долю своего времени пациентам. Во всех же бытовых вопросах доктор полностью полагался на жену, и со стороны казалось, что его вполне устраивает такое положение вещей.

Сын Коулманов Льюис был женат и имел десятилетнего сына Дэнни. Он твёрдо стоял на ногах, поскольку профессия адвоката приносила ему довольно приличный доход. Все они жили в одном большом доме: одну его половину занимали Джордж с Айрис, другую – Льюис с женой и сыном.

На приёмы, которые Коулманы устраивали каждые два месяца, они приглашали самых уважаемых в городе людей. В основном гости всегда были одни и те же, и лишь время от времени среди них появлялись новые лица.

Готовиться к очередному званому обеду начинали задолго до торжественного дня. Тщательно продумывалось меню, составлялся огромный перечень продуктов и напитков, которые нужно было приобрести, давались распоряжения по уборке дома и наведению порядка на кухне, подбирался вечерний наряд – словом, шла большая работа, которая целиком поглощала миссис Коулман и не давала скучать ни ей, ни прислуге.

… И вот долгожданный день настал: Айрис пребывала в приподнятом настроении и в ожидании, пока соберутся все приглашённые, сновала среди гостей и без умолку щебетала о всяких пустяках. Когда прибыли Эдвард и Дороти Хьюстон, миссис Коулман вышла им навстречу, расплывшись в сахарной улыбке:

– Ну, наконец-то! Как я рада вас видеть! Проходите, пожалуйста, только не судите нас строго: мы ведь вовсе не претендуем на размах, с каким принимаете нас вы! Да и дом наш не такой большой и изысканный, но, поверьте, всё – от души и чистого сердца!

В то время как Айрис произносила тираду, её глаза пристально скользили по лицу и гибкой фигуре Дороти, словно пытаясь отыскать хоть какой-то изъян в её причёске, платье или шляпке. Однако внешний вид женщины был если не безукоризненным, то, по крайней мере, не давал повода для «радости врагу».

Ни для кого из присутствующих не было секретом, что домашний приём у Коулманов – это очередная возможность для Айрис пополнить копилку городских сплетен и получить как можно больше пищи для дальнейших пересудов. Естественно, главной темой разговора собравшихся была недавняя трагическая гибель Бетти Олдридж.

– Словно напасть какая на наш городок: за один месяц – две нелепые смерти! – буквально захлёбывалась в эмоциях Эдна Глуттон. – Так неожиданно, так глупо! Откуда-то взялся этот юнец на «Бентли»: видите ли, покрасоваться перед девушкой ему захотелось!

В Эшфорде все давно уже знали подробности случившего, за исключением факта, который полиция не предала огласке – крупной денежной суммы, найденной в сумочке миссис Олдридж.

– И всё из-за какой-то самой что ни наесть заурядной девицы! А женщина-то какая погибла – редкостная умница и красавица! – не унималась Эдна.

– Представляю, какая утрата для мистера Олдриджа! Я слышала, он до сих пор из дома не выходит, – вторила Эдне Айрис, театрально прижимая руку к груди.

– Да, после этой трагедии Фрэнк не скоро придёт в себя, – согласился Эдвард Хьюстон. – Думаю, теперь он продаст здесь свои магазины и вернётся в Лондон. Они ведь совсем недолго прожили в Эшфорде.

– Да, не больше года, но этого для них было достаточно, чтобы стать весьма уважаемыми людьми в городе, – присоединился к разговору Уильям Дайсон.

– Кстати, – авторитетно продолжил Хьюстон, – я слышал, что начато официальное расследование убийства Маргарет Шелдон. Думаю, у полиции для этого есть веские основания. А что вы скажете по этому поводу? – обратился он к Брикману, сидящему поодаль и с интересом наблюдающему за гостями.

– Что ж, вы правы. Главное управление полиции Кента, действительно, дало разрешение на выяснение обстоятельств смерти миссис Шелдон, – ответил Поль, и в ту же минуту головы всех присутствующих повернулись в его сторону.

– И как продвигается расследование? – полюбопытствовала Айрис.

– Как продвигается? – повторил её вопрос Брикман. – Да я, в общем-то, информирован об этом ненамного больше вас. Думаю, полиции понадобится время, чтобы разобраться в этом деле. В любом случае, они не будут делать скоропалительных выводов.

Все понимающе закивали головами, и впервые за весь вечер раздался спокойный, словно убаюкивающий голос доктора Коулмана:

– Сегодня почтальон Фаррелл сказал мне, что инспектор Райли интересовался перепиской Маргарет Шелдон. Он спрашивал его, помнит ли он имена и места проживания её корреспондентов.

– Выходит, полиция подозревает в этом злодеянии кого-то издалека? – мистер Хьюстон не столь спросил собеседника, сколь выразил вслух своё предположение.

– Нет, я так не думаю, – не поддержал его Уильям Дайсон. – На днях мне тоже довелось беседовать с инспектором, и мне показалось, что он разыскивает кого-то из знакомых Маргарет лишь для того, чтобы с их помощью выйти на какую-то весьма важную улику. А уж что это может означать, я не знаю.

Услышав слова Дайсона, Эдна Глуттон тут же затараторила:

– Ну надо же! Как жаль, что я никогда не придавала значения разговорам Маргарет о её корреспондентах – сейчас я была бы в центре внимания! Она иногда рассказывала мне о каких-то своих приятельницах, только я пропускала всё это мимо ушей. Мне, признаться, было совсем не важно, где эти особы проживали и как их звали. Помню, незадолго до смерти Маргарет сказала, что одна из подруг её молодости – она называла имя, но я его, конечно же, забыла – познакомилась с состоятельным и порядочным мужчиной. Она писала ей, как красиво он за ней ухаживал, дарил подарки, а в последний раз преподнёс дорогое кольцо с бриллиантом. Написала, что у них всё серьёзно, и вскоре она переберётся к нему в Глостер¹⁷.

– Я смотрю, бедная Маргарет наслушалась от своих подруг трогательных историй со счастливым концом, и, наверное, сама начала мечтать о женихе с бриллиантами! Только где его было взять в нашем-то Эшфорде? Здесь её ровесники почти все женаты, а кто помоложе, тот и невесту помоложе ищет, – как можно бесстрастнее произнесла Айрис, но в её голосе звучало скрытое злорадство. Она покосилась глазами на Дороти и Алана, стоящих перед изящной резной витриной для фарфора и рассматривающих великолепную коллекцию статуэток или, скорее, делающих вид, что рассматривают её. Дороти взволнованно говорила о чём-то Алану и выглядела несколько расстроенной. Её муж недовольно поглядывал в их сторону, но старался не подавать виду, что это ему неприятно.

Мгновенно оценив ситуацию, которая давала Айрис возможность привлечь внимание гостей к беседующей паре, женщина язвительно заметила:

– О, я думаю, уж кто-кто, а Алан наверняка знает обо всех знакомых Маргарет! Извиняюсь, что оторвала вас от увлекательного занятия, но я надеюсь, вы поведаете нам, в каких таинственных городах проживали её подруги и чем они могли так заинтересовать инспектора полиции?

Алан, как всегда, учтиво улыбнулся и спокойно ответил:

– Ну, вы явно преувеличиваете, миссис Коулман – я вовсе не был поверенным в делах миссис Шелдон. Но в одном вы правы: Маргарет охотно рассказывала мне обо всех интересных событиях из жизни её приятельниц, которыми они с ней делились в письмах. Однако сейчас, когда дело приняло такой оборот и ведётся расследование, думаю, мне будет уместнее поговорить о подругах Маргарет с инспектором Райли, чем развлекать их историями гостей.

– Абсолютно с вами согласен, – выразил солидарность с Аланом неожиданно разговорившийся доктор Коулман. – Мы тут любопытство своё тешим, а полиция тем временем подозревает убийство.

Айрис, слегка раздражённая тем, с каким достоинством Алан увернулся от её завуалированной колкости, тут же переключила своё внимание на реплику мужа.

– Но, дорогой, здесь никто не получает удовольствия от разговоров о несчастной Маргарет и уж тем более о её приятельницах, – возразила она, стараясь придать голосу мягкость, однако взгляд, который женщина бросила на супруга, был строгим и предупреждающим. – Мы все не меньше полиции хотим, чтобы виновный в смерти миссис Шелдон был наказан, – и уже обратившись к гостям, радушно воскликнула:

– Что я вижу?! Многим нужно снова наполнить бокалы! Джордж, пожалуйста, не забывай ухаживать за нашими дорогими гостями!

Мистер Коулман тут же встрепенулся и насколько мог громко произнёс:

– Прошу вас, подходите, не стесняйтесь: здесь напитки на любой вкус – вино, коньяк, виски, джин, шерри!

– О, действительно, мой бокал почти пустой, – сделала для себя открытие миссис Глуттон и направилась к столику с напитками. Здесь она столкнулась с Дороти и, воспользовавшись случаем, спросила её:

– Я слышала, в начале этой недели вы были в Лондоне. И что там интересненького?

Не успела Дороти и рта открыть, как тут же прозвучал вопрос Айрис, обращённый к Алану и произнесённый так, чтобы его услышали во всех уголках гостиной:

– Кажется, вы тоже ездили в столицу в это же время?

– Вы не ошиблись, – ответил Пикфорд. – Я, действительно, был там по делам аптеки. Встречался с поставщиками лекарств.

– И не предавались никаким развлечениям? Одна лишь работа? Но ведь это так ску-у-чно, – протянула Айрис.

Гости поняли, на что она намекала, и в следующее мгновение рядом с супругой оказался Эдвард Хьюстон. Наливая в бокал порцию виски, он быстро заговорил:

– Дороти ездила в Лондон всего на два дня. Она навестила там семью моей сестры, а то я всё никак не могу выбраться – дела да дела.

Казалось, что этими словами он пытался отвлечь присутствующих от того факта, что Дороти и Алан находились в Лондоне почти одновременно. В ту же минуту Уильям Дайсон весьма кстати громко кашлянул и задал вопрос Брикману, тем самым невольно разрядив возникшую неловкую ситуацию:

– Вы не скажете, почему в последнее время мистер Райли не посещает домашние приёмы?

Поль увидел, что гости устремили на него глаза в ожидании ответа, поэтому не стал затягивать паузу.

– Думаю, об этом лучше спросить у него самого. Но я считаю, что после того, как он заподозрил инсценировку самоубийства миссис Шелдон, он решил дистанцироваться от тех, с кем она общалась. Тем более сейчас, когда ведётся расследование.

– О, это весьма любопытно, – заинтересованно сказал Хьюстон. – Означает ли это, что инспектор подозревает кого-то из нас? – И он вопросительно окинул взглядом всех присутствующих.

– Видите ли, полиция не разглашает своих секретов прежде, чем в этом возникнет необходимость, – ответил Брикман.