Kitabı oku: «Человек без сердца», sayfa 2
Глава 3
В тот момент, когда Максим Гладко удалялся от единственного человека, способного вывести на похитителя Лизы, тот самый похититель сидел на подвальных ступеньках и задумчиво смотрел на пленницу. Она лежала на узком диване, безучастно глядя в потолок, и, казалось, не замечала его присутствия.
Прошло чуть больше месяца с того момента, когда Тубис привел в дом новую невесту. Первые недели были прекрасны – жертва не давала ему скучать, обнаруживая удивительные черты характера. При всей своей темпераментности ей удавалось обуздывать рвущуюся наружу ненависть. Она старалась наладить контакт, разговаривала вежливо и отстраненно, словно вела деловые переговоры. Сначала ее поведение вызывало у Тубиса восторженное уважение, но постепенно приелось. Его увлекали надрыв и борьба, балансирование на грани сумасшествия. Все чаще обладание жертвой напоминало секс с секретаршей, которая равнодушно отдается боссу, чтобы сохранить работу. Он пытался растормошить Лизу, был груб и даже жесток, она дрожала от боли и отвращения, но не прекращала попыток диалога. Ее чудовищное самообладание выводило Тубиса из себя. Хотелось содрать с нее весь ее рационализм и увидеть живую, трепещущую, страдающую душу.
– Лиза, – позвал Сан Саныч.
Она повернула голову, вперив в него ничего не выражающий взгляд.
– У меня есть для тебя подарок. – Тубис поднялся и медленно подошел к дивану. Достал что-то из кармана брюк и протянул на открытой ладони. Это был небольшой блестящий кулон на тонкой цепочке. Черная жемчужина, наполовину застрявшая в серебряном кубе, на гранях которого играли абстрактные узоры. Дизайн украшения Сан Саныч разработал сам много лет назад, когда впервые влюбился.
Был канун Нового года, и он надеялся, что возлюбленная обрадуется праздничному сюрпризу. Но Тамара не обрадовалась – ни подарку, ни наряженной елке, ни сервированному столу. Тубис не показал вида, как ранило его ее пренебрежение. Он искренне старался, отыскал лучшую в городе ювелирную мастерскую, заплатил приличную сумму, чтобы создать оригинальное украшение, достойное Тамары. Но та не оценила. Невежественная, неблагодарная дура. После ее смерти Сан Саныч положил кулон в маленькую бархатную коробочку и больше никогда не открывал ее. У него было много невест, но ни с одной не хотелось поделиться столь важной частью своего прошлого.
Лиза долго смотрела на кулон – вытянутая рука Тубиса начала подрагивать от напряжения. Он даже подумал, уж не спит ли его жертва с открытыми глазами. Ей определенно удавалось его нервировать.
– Красиво, – наконец сказала Лиза, взяв кулон двумя пальцами. – Поможешь надеть?
Тубис видел, что она лжет. Ей было совершенно все равно. Он застегнул цепочку на тонкой шее, залюбовавшись контрастом черного перламутра и бледной кожи.
– С покойницы снял?
– Что?
– Этот кулон. – Ее сухие губы тронула усмешка. – Он переходит из рук в руки, как эстафетная палочка? А когда ты убиваешь очередную жертву, снимаешь его, чтобы отдать следующей?
Тубис еле сдержался, чтобы не ударить пленницу по лицу. Это была странная партия. У него удачная позиция, перевес в развитии и численное превосходство, однако он медленно, но неуклонно проигрывает. Следует предпринять форсированный маневр, чтобы изменить ход игры.
– Хочешь погулять?
Лиза недоверчиво сузила глаза:
– Погулять где?
– На свежем воздухе, – бесхитростно ответил он. – Сегодня теплая ночь.
– Ты меня ни разу не выпускал на улицу. С чего вдруг такая милость? – Голос пленницы звучал почти равнодушно, однако расширившиеся зрачки выдавали волнение.
«Уже прикидывает варианты побега», – с восторгом подумал Тубис, а вслух произнес:
– Мне хочется сделать тебе что-нибудь приятное. Принесу твои вещи.
Перед тем как вывести Лизу во двор, он сковал ей руки за спиной, завязал глаза и заклеил рот скотчем. Поселок уже спал, ни в одном из окон близлежащих домов не горел свет. Анька вылезла из конуры и отрывисто гавкнула.
– Тише ты, – урезонил ее хозяин. – Жди. Я скоро вернусь.
За те несколько секунд, пока Лизу вели от дома к машине, она едва не потеряла сознание. Кровь стучала в висках с такой силой, что казалось, разорвет голову. Свежий воздух пьянил, подкашивались ноги, и хотя Лиза ничего не видела, кожей ощущала окружавший ее простор. Она так долго находилась в тесном душном подвале, что сейчас едва справлялась с грандиозностью открытого пространства. Господи, как же хорошо. Как же свободно! Хотелось застыть на месте и дышать, дышать, наполняя легкие запахом сырой земли и молодых листьев… И ни о чем не думать. Только бы ни о чем не думать!
Сильные руки нагнули ее голову и толкнули вперед. Лиза неловко упала на пассажирское сиденье и тут же выпрямилась. Ее собирались куда-то везти. Ничего хорошего это не предвещало. В последнее время любые изменения в ее жизни случались исключительно к худшему.
Тубис сел за руль, повернул ключ зажигания и плавно тронулся, выруливая к лесополосе. Неподалеку пролегала пустынная трасса, шанс встретить случайного свидетеля сводился к нулю, и все-таки похититель рисковал. От легкого волнения покалывало подушечки пальцев. На ухабистой проселочной дороге машина качалась и подпрыгивала.
– Планируешь меня прирезать и закопать? – тихий голос вывел его из задумчивости. Тубис мельком глянул на спутницу и улыбнулся тому, что она умудрилась отклеить скотч.
– Нет. Я планирую доказать тебе свою любовь. – Он отодрал болтавшийся кусок скотча и стянул с ее глаз повязку.
Лиза с тревогой вгляделась в темноту за окном.
– Куда мы едем?
– Ты сегодня на удивление любопытна. – Тубис свернул на обочину и остановился. – Мы уже приехали.
Он вышел из машины и помог выбраться Лизе. Снял с нее наручники. Она машинально поправила упавшую на глаза челку и обессиленно оперлась о капот. Даже со свободными руками она не могла тягаться со здоровенным мужиком. Бежать глупо, он догонит ее в два счета. Оставалось только ждать и надеяться на счастливый случай. Лиза осмотрелась по сторонам: как назло, ни одного приличного камня поблизости. А мелкой щебенкой голову не размозжишь.
Несколько минут Сан Саныч любовался замешательством пленницы.
– Ты можешь идти. Я тебя отпускаю. Впереди по дороге, километрах в десяти, есть населенный пункт. Доберешься.
Лиза молчала, не зная, как реагировать. Ее мучитель был странным и циничным, но вполне предсказуемым, ибо всегда действовал исходя из здравого смысла. Большинство людей расценило бы его поступки как неадекватные, однако Лиза прекрасно видела в них своеобразную, но четкую логику. Он ставил необычные цели и добивался их самыми эффективными методами. Внезапное предложение маньяка противоречило всему, что пленница успела о нем понять. Ей стало по-настоящему страшно. По коже пробежал мороз. Лиза спрятала руки в рукава пальто в попытке согреться.
– Ты мне не веришь, – с улыбкой произнес Тубис. Снял очки, протер их клетчатым платком и снова надел, пристально глядя на растерянную женщину.
– С чего бы мне тебе верить? – Лиза проглотила подступивший к горлу комок. Каждый новый день ей казалось, что силы на исходе и она больше не выдержит. Но каждый день ей удавалось внушить себе, что кошмар однажды закончится. Ничто не длится вечно. Когда-нибудь душегуб допустит ошибку, и она вырвется на свободу. Возможно, это самообман, но этот самообман помогал ей не сойти с ума. Сейчас пленница впервые ощутила, что опасно близка к помешательству.
– Ты пытаешься понять мою логику? – Мучитель выдержал паузу. – В любви отсутствует логика. Иди, Лиза. Я на самом деле отпускаю тебя.
Она не двигалась с места, поэтому Тубис открыл дверь, сел в водительское кресло и завел двигатель, вынуждая ее отойти в сторону. Гравий зашуршал под колесами. Машина поехала, медленно набирая скорость, и спустя несколько секунд скрылась из виду. Какое-то время Лиза неотрывно всматривалась в сереющий горизонт, ожидая увидеть свет приближающихся фар. Но никто и не думал возвращаться. Дорога была темна. Лизу стошнило.
Это не может быть правдой. Слишком просто. В жизни так не бывает. Ни один убийца, если он не полный идиот, добровольно не отпустит жертву. А ее похититель был кем угодно, только не идиотом. Лиза понимала, что происходит что-то жуткое, что-то чудовищно неправильное, но вопреки разуму ее надежда отчаянно крепла. Лиза привыкла судить по себе, на месте похитителя она бы никогда не поступила столь опрометчиво. Однако чужая душа потемки. Одному богу известно, что творится у него в мозгу. Сейчас не самый подходящий момент для психоанализа. Нужно бежать, и как можно быстрее.
Лиза огляделась: по обе стороны узкой дороги чернели густые заросли. Спустилась в овраг, рванула к лесу и мгновенно увязла в топком травянистом болотце. Вода набралась в сапоги, передвигаться стало невероятно трудно. Через пять минут безнадежного топтания на месте беглянка повернула обратно, выбралась на дорогу, вылила холодную жижу из обуви и двинулась в противоположную сторону. Здесь почва была посуше, Лиза добралась до леса довольно быстро и побрела сквозь заросли в нескольких десятках метров от дороги, готовая в любую минуту упасть на землю, схоронившись за густым частоколом деревьев.
Было трудно ориентироваться во времени, Лиза даже приблизительно не сказала бы – два часа прошло или двадцать минут с того момента, как ее освободили. Она лишь ощущала изматывающую усталость, заставлявшую ее спотыкаться и замедлять шаг. В мокрой обуви ноги замерзли, шпильки проваливались в мягкую почву и цеплялись за корни, несколько раз она падала, до крови расшибая колени. И все-таки, чем дольше она шла, тем большей уверенностью наполнялось сердце: «спасена-спасена-спасена». Невероятный, невозможный, но реальный факт. Скоро рассветет, и тогда она без опасений вернется на дорогу. А там, глядишь, и до людей рукой подать. Никогда прежде она так страстно не нуждалась в людях.
Лиза мечтала увидеть хотя бы маленький признак обитаемой местности – автобусную остановку, дорожный знак, телефонную будку, фонарь. Но вокруг были только деревья. Гребаные деревья и ничего кроме них! Что за гиблое место!
Лиза уселась на поваленный ствол и перевела дыхание. Скоро она вернется домой, обнимет Настеньку. Будет держать ее в объятиях целую вечность. Солнышко родное, настрадалась без мамочки… Отныне они всегда будут вместе. По щекам текли слезы, но Лиза не замечала их, погрузившись в приятные воспоминания о прежней жизни. Раньше она не ценила своего счастья: у нее были дом, любимый ребенок, друзья… Это казалось само собой разумеющимся. Теперь недавнее благополучие представлялось ей доброй сказкой, в которую едва ли веришь, но продолжаешь мечтать. Даже страдания по поводу Джека, отвергнувшего ее чувства, казались почти желанными. Ведь в той, свободной жизни Лиза сама решала, чем наполнять свое существование. После тотальной зависимости, из которой она только что вырвалась, даже одинокое блуждание по лесу воспринималось как праздник.
Первым делом она обратится в полицию – напишет заявление, пройдет медицинское освидетельствование, составит фоторобот преступника. Она не успокоится, пока его не поймают. Будет закармливать следователя взятками, чтобы он рыл землю в поисках поганого извращенца. Когда его схватят, Лиза устроит так, чтобы он сдох, не доехав до тюрьмы. Какой-нибудь особенно мучительной смертью. Когда есть деньги, легко позволить себе нестандартную месть.
Лиза прикрыла глаза, вообразив, как буквально через несколько часов ляжет в горячую ванну и будет постепенно возвращаться в мир, где она сама принимает решения. Сходит в салон красоты, купит новую одежду, почитает новости в Интернете. Боже, как давно она была лишена элементарных вещей…
Завтра же позвонит Максу и расскажет о своих злоключениях. Пусть его помучает совесть за то, что не отыскал ее. Она бесследно исчезла, а он, поди, даже не забеспокоился. Ух и влетит ему по первое число.
Лиза улыбнулась и решительно встала, игнорируя ноющую боль во всем теле. Осталось совсем немного…
Тубис ехал за ней в сотне метров, медленно и не зажигая фар. Он хорошо различал ее силуэт, мелькавший среди деревьев. Бинокль ночного видения обошелся ему в половину зарплаты, но потраченных денег он не жалел. Несколько раз он порывался прекратить спектакль, однако заставлял себя потерпеть еще чуть-чуть. Светать начнет не раньше чем через три часа, пусть Лиза окончательно проникнется ощущением свободы. Чтобы план удался, жертва должна поверить в негаданное спасение.
Сан Саныч улыбнулся, представив, какие эмоции она испытает, вновь оказавшись в его руках. Это будет незабываемо. Часы показывали десять минут четвертого. Пожалуй, стоит переходить к эндшпилю. Тубис прибавил газу и поравнялся с возлюбленной.
О, как она бежала. И откуда столько прыти взялось в этом слабом и хрупком теле? Тубис настиг беглянку в считаные минуты. Скрутил ее и поволок к автомобилю. Лиза вырывалась и кричала, пыталась проломить ему череп крошечными кулачками. Он уложил ее на землю возле машины и отступил на два шага. Лиза подскочила на ноги и в бешенстве набросилась на него:
– Я тебя ненавижу, ублюдок! Ненавижу тебя! Ты сдохнешь, сука, слышишь? Сдохнешь, как последняя собака! Ненавижу, ненавижу! – Она хотела выцарапать мучителю глаза, но тот ловко уворачивался от ее атак.
Господи, он игрался с ней, как сытый кот с полудохлой мышью! Он и не планировал ее отпускать! Лиза кричала, и ее легкие разрывались от ярости. Она сорвала голос, но даже не заметила, что вместо криков из ее горла вылетают сдавленные надрывные хрипы. Никто никогда не издевался над ней со столь изощренной жестокостью. Лизу колотило в истерике, воздуха не хватало – она обхватила шею руками, отдирая воротник водолазки. Пальцы нащупали подаренное украшение. В диком гневе она рванула цепочку, бросила на землю и начала остервенело топтать ее, выплевывая грязные ругательства.
Тубис молча наблюдал за происходящим, ощущая растущее возбуждение. Вот такой он хотел видеть свою девочку – открытой, честной, живой. Она была так прекрасна в своем отчаянии, что хотелось немедленно зацеловать ее от макушки до пяток, стиснуть в объятиях и смеяться от счастья.
Комбинация разыграна блестяще. Шах и мат.
Победитель получает приз. Самый желанный приз в мире.
Тубис схватил Лизу, заломил ей руки за спину и повалил животом на капот.
Глава 4
Рано или поздно он случается с каждым. Тот самый момент, когда всё становится ясно. Он может настигнуть тебя неожиданно и навсегда изменить твою жизнь, а может присниться, когда ты задремал перед телевизором, – и, очнувшись, ты даже не вспомнишь, что мгновение назад видел истину.
Это случилось с Глебом две недели назад в душном вагоне метро, когда он возвращался домой после тяжелого рабочего дня. Внезапное знание не разорвалось бомбой, лишив его слуха и зрения, не перевернуло привычный мир – оно тихо родилось внутри и так же тихо заполнило все его существо. Глеб не испугался, не удивился – принял знание как нечто естественное. В конечном итоге когда-то это должно было произойти.
С той минуты, когда Глеб очнулся в пустом загородном доме, не помня, ни кто он, ни где находится, минуло пять месяцев. Сперва он мучительно пытался узнать прошлое. Чувствовал себя потерянным и полагал, что единственное спасение от всепоглощающего одиночества пряталось в его воспоминаниях. Он едва не сошел с ума, стремясь разглядеть то, что скрывало его подсознание.
К счастью, Глебу хватило мудрости вовремя остановиться. Он внезапно понял, что хочет жить, и жить счастливо. А для этого нужно перестать беспокоиться о том, что невозможно исправить. Он запретил себе оглядываться назад, как бы сильно этого ни хотелось. Было трудно, чертовски трудно. Иногда требовались невероятные усилия, чтобы не размышлять о причинах амнезии; иногда казалось, что задача слишком сложна… Однако в конечном итоге Глеб справился. Неведение больше не угнетало. Он научился жить сегодняшним днем и получать от этого удовольствие. Память вернулась, когда он перестал в ней нуждаться.
Глеб вспомнил все и сразу.
Школа и начало игры. Встреча с Галей. Юркина болезнь и отчаянные поиски подходящего донора почки. Пятый круг. Убийство подружки Макса и Лизиного мужа. Муки совести. Расставание с Галей. Долгий запой. Смерть брата. Похороны. Депрессия и нежелание жить. Попытка вернуть жену. Утрата надежды и злость на весь мир. Предложение себя в качестве подопытного для эксперимента с памятью. Больничная палата и ремни на запястьях. Страх. Внимательные глаза Джека. Пробуждение в незнакомом месте. Новое имя. Красивая соседка. Заснеженный пустырь. Голубой кафель бассейна. Обнаженная женская грудь. Лезвие. Бордовая вода в ванной. Допрос в подвале. Спасение. Знакомство с Максом и Джеком. Сомнения. Недомолвки. Побег. Улыбчивая официантка. Работа на стройке. Радость. Фейерверк. Эскалатор вниз. Вагон метро. И тот самый момент, когда все стало ясно.
Это было странное ощущение. Трагические события прошлого проплывали перед глазами, оживляя боль, из-за которой Глебу расхотелось существовать. Однако теперь эта боль воспринималась не так, как прежде. Иначе. Словно Глеб не переживал ее лично, а наблюдал со стороны. Определенно, требовалось время, чтобы осмыслить произошедшее и привыкнуть к новому состоянию.
Несколько дней Глеб продолжал жить так, будто ничего не случилось. Вставал в семь утра, отжимался и качал пресс, принимал душ, завтракал и ехал на стройку, где работал до самого вечера. Покупал продукты, наскоро ужинал, перед сном выходил на получасовую прогулку, но чаще просто валялся на кровати, вновь и вновь погружаясь в недоступные прежде воспоминания.
В один из выходных дней Глеб приехал к дому, в котором они с Галей жили последние несколько лет. Квартиру он продал перед самым экспериментом. Часть денег отдал Даше, Юркиной жене, а другую половину перевел на банковский счет жены. Бывшей жены. Узнав о преступлениях, совершенных мужем и его друзьями, Галя собрала вещи и ушла из дома. Глеб тщетно пытался добиться прощения. Любимая женщина отказывалась от встреч, навсегда вычеркнув его из своей жизни. Она не желала общаться с убийцей и была права. Любой адекватный человек отреагировал бы подобным образом. Одного только Глеб не понимал: разве можно мгновенно разлюбить?
Последняя встреча с супругой неприятно поразила его. Глеб не надеялся на теплый прием. Он ожидал увидеть обиду и холод в любимых глазах. Но он не увидел ничего. Галя смотрела на него равнодушно. Словно между ними никогда не было любви. Она искренне недоумевала, чего от нее хотят. Она не испытывала чувств к постороннему мужчине, сидевшему рядом на скамейке. И это оказалось непонятнее и мучительнее всего…
Во дворе высотной многоэтажки ничего не изменилось. Разве что детскую площадку покрасили. Они с Галей давно мечтали родить ребенка. Да все не получалось. Глеб вздохнул и подошел к подъезду. Код домофона не изменился.
Консьержка открыла было рот, чтобы спросить, в какую квартиру направляется мужчина, но узнала бывшего жильца и растерянно улыбнулась. Глеб поднялся на площадку и вызвал лифт. В квартиру звонить не стал. Зачем беспокоить новых хозяев? Поднялся на один пролет и вышел на балкон, откуда открывался вид на оживленную дорогу и маленькую рощицу. Глебу нравилась эта незамысловатая панорама. Раньше он мог подолгу стоять, облокотившись на перила, и созерцать знакомый пейзаж…
Квартиру в этом доме он купил сразу после свадьбы, заняв у друзей приличную сумму. Не хотелось приводить молодую жену в съемное жилье. Спустя какое-то время пытался отдать долг, но товарищи денег не принимали: ведь Глеб воспользовался правом круга, и приятели помогли ему осуществить желаемое.
Квартирка была небольшая и с неудачной планировкой, но Галя превратила ее в уютное и стильное гнездышко. Глеб с радостью возвращался домой после работы. Жаль, что все это осталось в прошлом.
Он достал сигареты и затянулся, глядя на зеленеющие внизу деревья. Их высадили недавно, нормальным парком эта рощица станет не раньше чем через десять лет. Жители близлежащих домов полюбили это место. Вечерами по узким мощеным дорожкам прогуливалось немало народу. Впрочем, Гале больше нравился огромный парк в соседнем районе, куда она частенько наведывалась, чтобы побродить среди высоких раскидистых деревьев.
Глеб улыбнулся, в который раз удивляясь тому, что отныне воспоминания не причиняют боли. Да, грусть никуда не исчезла, и легкая тоска сжимает сердце, но острое чувство потери больше не сводит его с ума. Амнезия перекроила Глеба, сделав из него иную, усовершенствованную версию его же самого. И хотя память вернулась, прежнего человека уже не существует. А значит, и его страданий – тоже.
Глеб достал телефон и набрал номер.
– Да? – раздался в трубке приятный женский голос.
– Здравствуй, Даша.
– Здравствуйте. А кто говорит?
– Говорит Юркин брат. – Глеб усмехнулся. Вот так полгода не появляешься, и твой голос уже не узнают.
– Глеб? Это правда ты? Где ты пропадал? Я тебе столько раз звонила, но твой номер заблокирован! – Даша разволновалась. – Как ты?
– Я жив, Даш. Все нормально. Ты прости, пожалуйста, что я исчез, когда ты нуждалась в моральной поддержке. Я поступил как идиот.
Даша ответила не сразу.
– Тебе тоже пришлось несладко. Брат умер, да еще и жена бросила. Я понимаю, ты, наверное, хотел побыть в одиночестве. Но я все равно беспокоилась. Ты уезжал из города?
Он усмехнулся и стряхнул пепел с сигареты.
– Можно и так сказать. Но теперь я вернулся. Если хочешь, можем пересечься как-нибудь.
– Конечно, хочу! Давай сегодня? Приезжай ко мне.
– Хорошо, Даша. Приеду. До встречи.
Глеб положил трубку и еще долго стоял на балконе, не решаясь покинуть дом, с которым было связано много воспоминаний.
Тем же вечером навестил Дашу. Открыв дверь, она замерла, вперив в него испуганный взгляд.
– Ты чего, Дашка? Привидение увидела?
– Извини. – Девушка посторонилась, пропуская его в прихожую. – Просто я забыла, как вы с Юрой похожи. – Ее голос осекся, она обессиленно оперлась о шкаф, стараясь справиться с волнением.
Несколько секунд Глеб молча смотрел на нее, а потом притянул ее к себе и принялся гладить по голове. Он не знал, что сказать. Ему тоже не хватало брата. Они были абсолютно разными по характерам. Глеб частенько выходил из себя, мог запросто повысить голос и рассвирепеть на пустом месте. Юрку же было невозможно вывести из равновесия и втянуть в конфликт. Он умел ненавязчиво уладить любую ссору, его шутки не обижали, а советы не раздражали, даже если были на то причины, Глеб не мог злиться на брата дольше пары часов. Даже когда тот умолчал об ухудшении своего состояния и загремел в больницу, не сообщив ему об этом.
Глеб помнил, как ворвался в палату, кипя от ярости. Юрка лежал, подключенный к аппарату искусственной почки, и изображал оптимизм. Тогда Глеб не сдержался, высказал братишке все, что думает об его умственных способностях. Разве не глупо строить из себя героя, когда на кону стоит твоя жизнь?
– Какого черта вы мне сразу же не позвонили? – горячился Глеб. – Я надеялся, что ты уже вырос из детского возраста! Как же я зол!
– Не ори ты, и без того голова болит. Я думал, ничего серьезного. Ты и так носишься со мной как с писаной торбой. Мне неловко от этого, понимаешь? Что я, сам не в состоянии о себе позаботиться? – оправдывался больной.
– Не в состоянии! Иначе бы не допустил нынешней ситуации!
Юрка понуро кивал, соглашаясь с его претензиями, и выглядел таким несчастным, что Глебу пришлось поумерить пыл. В конце концов, на нем лежала не меньшая вина. После расставания с женой он сорвался в запой и на полторы недели выпал из внешнего мира. Юркина жена несколько раз звонила ему, заподозрив некомпетентность врачей, но он не подходил к телефону, напиваясь от жалости к себе. Перевези он брата в другую больницу на несколько дней раньше, его удалось бы спасти…
Впрочем, бессмысленно гадать, что было бы. Судьбу не отмотаешь назад, не перепишешь заново. Иногда надо просто смириться и научиться жить в новых обстоятельствах. Глеб никогда не перестанет скучать по младшему брату, но заниматься самоедством больше не будет. Он едва не угробил себя однажды и впредь не повторит этой ошибки. Пока ты дышишь, есть шанс совершить достойные поступки. Мертвые этой возможности лишены.
Глеб осмотрелся. Квартира выглядела по-прежнему, словно хозяин не умирал вовсе. На стенах висели сделанные Юркой фотографии, на включенном компьютере красовалась выбранная им заставка, и даже на кухонном столе, в вазочке, лежали Юркины любимые конфеты. Глеб часто наведывался в гости к брату, но никогда раньше не чувствовал себя так неуютно.
Даша понимающе усмехнулась:
– Жутковато, правда? Как будто он все еще здесь. Иногда мне кажется, что Юра сейчас войдет как ни в чем не бывало. Спросит, что на ужин, поцелует меня и вернется за свой компьютер доделывать работу. Я поэтому и вещи его не прячу. Знаю, что глупо, но ничего не могу с собой поделать.
– Не глупо, Даш. Ты его любила и продолжаешь любить. Со временем все сгладится, обещаю. – Глеб помолчал. – И кстати, что на ужин?
Даша спохватилась, подскочила к холодильнику.
– Ой, прости. Я что-нибудь приготовлю.
Глеб поймал ее руку.
– Я же пошутил. Не надо ничего готовить. Я там принес кое-что, разбирай пакеты и ставь чайник. Уловила?
Даша послушно кивнула.
Они сидели на кухне, беседуя о ничего не значащих мелочах, в кружках остывал нетронутый чай, по телевизору, включенному в беззвучном режиме, передавали прогноз погоды. Синоптики обещали 15 градусов выше нуля и небольшой дождь.
– Я встречалась с Галей, – неожиданно сказала Даша и, поймав напряженный взгляд Глеба, продолжила: – Я ей позвонила сообщить о переводе тобой денег на ее счет. Она была не очень разговорчива, но все-таки спросила о моем самочувствии и выразила соболезнования по поводу смерти Юры. Наверное, мой голос звучал жалко, Галя предложила увидеться и сходить вместе на кладбище, положить цветы на Юрину могилу.
Глеб молчал, не смея просить подробностей. Даша задумчиво взяла ложечку, подержала ее и вновь положила на стол.
– Извини, я не расспрашивала ее о вашей ссоре. Меня тогда ничто не волновало, кроме собственного горя. Я все время плакала. Мы даже не поговорили толком.
– После этого вы не общались?
Девушка мотнула головой.
– Она не звонила, я тоже. Не люблю навязываться. Скажи, Глеб, у вас это серьезно? Вы решили навсегда расстаться?
– Не мы, Галя решила. – Глеб сжал пальцами переносицу и закрыл глаза. Разговор будил неприятные воспоминания, хотелось стряхнуть их, как дорожную пыль с одежды, залезть под ледяной душ и вышибить прочь любые мысли о несчастной любви.
– Мне правда жаль. – Даша нервно кусала губы, словно желая в чем-то признаться, но была не уверена, стоит ли. – И вы теперь не поддерживаете контакт?
– Сменим тему, ладно? – Глеб натянуто улыбнулся. – Впрочем, уже поздно. Пойдем, проводишь меня до порога.
В прихожей, наблюдая, как он обувается, Даша обмолвилась:
– Знаешь, когда мы виделись с Галей, я заметила…
Глеб оставил ботинок в покое и внимательно посмотрел на нее.
– Да?
Даша замялась.
– Что ты заметила? – спросил он.
– Ничего. Так, глупости всякие. Не обращай внимания. – Она взяла с тумбочки ложку для обуви и протянула гостю. – На вот.
– Спасибо. Ты уверена, что ничего не хочешь сказать?
– Уверена.
– Все в порядке?
– Все хорошо, правда. – Даша повернула замок и открыла дверь. – Не пропадай надолго.
– Не пропаду. – Глеб поцеловал ее в щеку и вышел на лестничную клетку.
После встречи с Дашей Глеб почувствовал, что окончательно вернулся. И хотя в его паспорте по-прежнему значилось чужое имя, он понимал, что Кирилл Смирнов безвозвратно исчез. И жить его жизнью, игнорируя накопленный годами опыт, будет неразумно. На работе взял расчет, немало огорчив коллег. За эти несколько месяцев к нему уже успели привыкнуть, а сварщик Семен так почти его полюбил, найдя в лице Глеба объект для беззлобных подколок. Сводились они в основном к нежеланию новенького распивать спиртное после трудового дня в компании сослуживцев. Веселый и словоохотливый Семен не уставал балагурить по этому поводу, вызывая бурный смех коллектива. Узнав об увольнении коллеги, Семен впал едва ли не в уныние.
– Андреич, может, передумаешь, а? Как же мы теперь будем без единственного трезвенника?
Чтобы скрасить горечь расставания, в последний вечер после работы Глеб купил несколько бутылок водки и напился вместе со всеми до беспамятного состояния. Весь следующий день провалялся с головной болью, мучаясь от страшного похмелья.
Решил дать себе пару недель отдыха, а потом начать подыскивать работу по специальности. И не мешало бы, кстати, возобновить походы в бассейн. Раньше он плавал как минимум дважды в неделю и сейчас остро ощущал, как стосковался по активным тренировкам. Мышцы требовали привычной нагрузки, и Глеб не собирался лишать их этого удовольствия.
Имелось у него еще одно намерение, которое он планировал осуществить в ближайшие дни, – встретиться с друзьями.
