Kitabı oku: «Все к лучшему!»
«Придет время и жизнь покажет, что все, что ни случается – к лучшему»
Народная мудрость
«Все всегда заканчивается хорошо, если закончилось плохо,
значит это еще не конец»
Пауло Коэльо
Любое сходство с реальными событиями и людьми в этой повести – случайность.
Утро
Вита вышла из подъезда, оглушительно бахнув дверью. Таким резким звук бывает только при сильном морозе. На секунду замерла, ослепнув от света утреннего холодного оранжевого солнца. Вдохнула колючий глоток свежего морозного утра. Мириады снежных искорок весело сияли повсюду, как крохотные бриллиантики. Ну да, бриллиантики, а что еще?
Снег радостно заскрипел под ногами, старательно поддерживая хорошее настроение. В голове зазвучала «Зима» – «Декабрь» из «Времен года» Вивальди. Там прелюдия начинается с мелодии, изображающей скрип снега в трескучий мороз.
День намечался суетный. До Новогодних праздников оставалось всего три дня. Предстояло завершить кучу важных дел, сделать несколько звонков, пересечься с нужными людьми. Но сначала надо было забежать к врачу городской больницы, где проходила обследование. Вита решила поблагодарить доктора за напрасно потраченное время, обсудить возможные рекомендации и расстаться навсегда. В супермаркете долго выбирала коньяк, шампанское, купила небольшой новогодний презент.
Почему врачам всегда покупают коньяк или конфеты в коробках? Большинство людей считает самым подходящим выражением благодарности по отношению к доктору подарок в виде коробки конфет или бутылки коньяка. А в роддом тащат шампанское, цветы и торты. Благодарным пациентам хочется не только сказать спасибо, но и выразить признательность, что называется, предметно.
И не взятка это. Взятку дают перед решением вопроса, а здесь после, когда уже все закончится. И не коррупция. Коррупция – это злоупотребление служебным положением для личной выгоды. А какая же тут личная выгода? Благодарность от души вот что это такое.
Наверное, надоели эти коробки конфет врачам? Фантазии нет! Все их только и дарят, как будто сговорились докторам диабет наслать. Как будто врачи после операции или приема только и делают, что пьют коньяк и закусывают конфетами. С другой стороны, не всё же им носить анализы? Колбаса или рыба как-то не очень смотрится в подарке, даже хорошая.
Кстати вспомнилось. На двери кабинета хирурга висело небольшое объявление: «Цветы и конфеты не пью». Подпись – хирург.
В больнице Вита провела всего пять дней, но удручающих впечатлений набралось немало. Нищета таращилась из каждой щели в потолке, стенах, полу. Больные с сизыми от холода лицами лежали на продавленных койках с рваными, застиранными простынями, жаловались на нехватку бесплатных медикаментов, покупая необходимые лекарства в аптечном киоске на первом этаже. Даже непрофессионалу было понятно, что кабинеты оснащены морально и физически устаревшим оборудованием. Ветер гулял по коридорам. Стук молотков, перемежался со звуком сверлящей дрели. Видимо, благодаря появлению первых платных услуг, в больнице начался ремонт в палатах на верхних этажах.
Во времена СССР, когда вся медицина была бесплатной, многие ратовали за платное медицинское обслуживание, думая, что если его будут оплачивать сами больные, к ним будет больше внимания, эффективнее станет лечение, тщательнее обследования, но оказалось, все не так просто.
Некоторые пациенты придерживаются мнения, что лучше отблагодарить врача лично в бесплатной клинике, чем идти в платную, потому что в платных, в первую очередь заглядывают к тебе в кошелек. Ни для кого не секрет, что платные клиники ориентированы на то, чтобы «раскрутить» пациента на как можно большие траты, для чего могут поставить лишние диагнозы, прописать не нужные процедуры и обследования, проверить необходимость которых практически невозможно.
Другие же считают, что в платных клиниках врачи квалифицированнее и внимательнее. Плохих специалистов в платных клиниках держать никто не станет. У врача с низкой квалификацией не будет пациентов, соответственно у клиники не будет прибыли.
В бесплатных больницах и поликлиниках без компьютеров доктора больше времени тратят на заполнение карточек, чем на приём больных.
В платных клиниках врачи зарабатывают достаточно, чтобы оплатить курсы повышения квалификации. А хорошему медику жизненно необходимо регулярно повышать профессиональный уровень, потому что медицина не стоит на месте. И еще в платных клиниках человеческие условия и вежливое отношение к пациентам. Возле кабинетов стоят удобные кресла, диванчики, в коридорах кулеры с водой, кондиционеры. Больному не надо стоять в очередях. Номерки расписаны не по пять минут на пациента. У платных клиник есть средства приобретать современное дорогостоящее медицинское оборудование, качественные материалы и медикаменты. В платных клиниках у врача есть возможность применить современные знания и умения, в отличие от бесплатных медицинских учреждений.
Вот только пациентов, которые могут оплатить медицинские услуги в полном объеме пока гораздо меньше, чем малоимущих граждан, для которых просто необходимо сохранить бесплатную медицинскую помощь.
Диагноз
Доктор ждал ее в кабинете один. Похоже, к разговору готовился. Виту насторожило промелькнувшее на его лице выражение то ли сожаления, то ли сочувствия.
«Не свидание ли хочет назначить?», – с улыбкой подумала Вита.
За время обследования между Александром Петровичем и Витой установился хороший психологический контакт. Даже слегка флиртовали. На приемах успевали обсудить многие житейские темы.
Недавние публикации в городской прессе были посвящены медицинской тематике. В Петровске разгорелся скандал. Некоторые городские медицинские учреждения подали иск в Арбитражный суд на министерство здравоохранения и социального развития республики. Поводом послужило – недовольство тарифами, по которым Фонд обязательного медицинского страхования оплачивает работу сотрудников больниц и поликлиник. По этим тарифам работа городских медиков оценивалась значительно ниже, по сравнению с коллегами из республиканских медицинских учреждений. Как рассказывали сами медики, конечно, несколько утрируя ситуацию, мотивировалось это тем, что республиканская больница занимается еще и научными разработками, ведет исследовательскую работу, а городская, скорой медицинской помощи в основном подбирает на улице бомжей и лечит скучающих старух. Вопиющая несправедливость таких суждений естественно возмущала обиженную сторону.
Вита работала в крупном издательском доме, выпускающем единственную в республике ежедневную общественно-политическую газету и организовала «Прямую линию» с министром здравоохранения, чтобы Александр Петрович и его коллеги могли получить ответы на свои вопросы из первых рук.
В итоге все недоразумения и недопонимания были разрешены. Высокие договаривающиеся стороны пришли к взаимопониманию. Скорее всего, противостояние закончилось бы миром и без вмешательства Виты, но ей было приятно хоть чем-то быть полезной Александру Петровичу.
Взаимный интерес, некое эмоциональное созвучие между доктором и пациенткой однозначно присутствовали. Вита даже навела справки и выяснила, что доктор вдовец, несколько лет живет один, взрослый сын женат, навещает отца не часто.
У женщин так часто бывает, он только сказал: «Привет!», а она за минуту успела мысленно полюбить, выйти замуж, родить троих детей, разлюбить и развестись с ним.
Кстати о выражении лица. Хорошее у доктора было лицо. Не Ален Делон, конечно, но мужик с характером, это было сразу видно. Хотя еще при первой встрече Вита подумала: «Явно не из потомственных интеллигентов».
Сам доктор рассказывал, что начинал работать в этом же отделении больницы санитаром, по вечерам мыл полы, днем учился в университете на медицинском факультете.
Отогнала смутное беспокойство, поздоровалась, присела на краешек жесткого, выкрашенного белой краской стула.
После небольшого лирического отступления Александр Петрович перешел к главному: «Гистологическое исследование показало, что присутствуют атипичные клетки, слишком быстро размножающиеся. Эти клетки в процессе отбора на выживание внутри организма получают преимущество перед нормальными клетками, поскольку обладают сниженными требованиями к ростовым факторам в окружающей среде и устойчивостью к неблагоприятным условиям. В отличие от нормальных клеток, они не могут выполнять полезные для организма функции, не вступают в прочные контакты друг с другом и с окружающими нормальными клетками и только размножаются».
«Что такое? Что он говорит?» – мысленно встревожилась Вита.
«У вас tumor – это по латыни. А по-русски рак. Рак сигмы. Есть такая кишка в пищеварительном тракте, по форме напоминающая латинскую букву», – мягко продолжил доктор.
«Чтоооооооооо? Нееееет! Не может быть! Этого не может быть!!!», – остолбенев внешне, про себя заорала она.
«Таким образом, эти клетки ведут себя «ассоциально». В масштабе организма это то же самое, что неразумные молодые матери, беременеющие и рожающие детей в четырнадцать-пятнадцать лет вместо того, чтобы расти самим и давать здоровое потомство, повзрослев, окрепнув, набравшись ума – разума», – образно, видимо для большей доступности, добавил Александр Петрович.
Сказать, что известие ошеломило Виту – ничего не сказать. Она помертвела. Не могла дышать. Горло перекрыл возникший вдруг твердый ком. Подступившие слезы мешали говорить. По лицу пробежала непроизвольная волна. Вита отвернулась, часто задышала. С трудом справилась с желанием заорать вслух от бессилия перед бедой.
Взяла себя в руки в буквальном смысле, крепко накрепко обхватив предплечья руками крест – накрест. Не зарыдать и не закричать, почему – она, почему это произошло именно с ней, удалось только благодаря… не знала, чему благодаря. Не осознала, наверное, еще до конца всю глубину свалившегося на нее горя. Да и грузить своими проблемами усталого доктора было совестно. В груди, там, где, как предполагала Вита, находится вместилище души, неведомая сила крепко сжала ее душу в кулак.
В голове беспорядочно завертелось: «Как быть? Что делать? Что предпринять?».
«Обращаться к целителям, знахарям, экстрасенсам бесполезно, поможет только оперативное вмешательство. Время еще есть, но тратить его понапрасну не стоит», – как будто прочитав ее мысли, сказал мудрый доктор.
Не попрощавшись, Вита вышла из кабинета. Еще почти полтора часа пришлось ждать в коридоре документы, их не успела подготовить нерасторопная медсестра из приемного покоя. К Вите подсел тощий мужичонка с внешностью испитого интеллигента. Вита почему-то подумала, что он непризнанный поэт. Долго возмущенно объяснял что-то, на что-то жаловался. Вита слышала только голос, смысл слов до сознания не доходил. Сидела в оцепенении, как истукан, безучастно глядя перед собой. Мимо проходили люди, обсуждая какие-то очень важные проблемы, никому до нее не было дела. Захлестнуло острое чувство одиночества. Как будто между нею и всеми остальными людьми выросла невидимая стена. Ты их видишь, они тебя тоже, но ты не с ними, а отдельно, сама по себе.
Машинально взяла документы. Вышла на улицу, не замечая уже ни снега, ни солнца, побрела на ставших ватными ногах в сторону дома. По дороге по мобильному телефону отменила все встречи и переговоры. Зашла в магазин, купила бутылку «Мартини». Вообще–то она была человеком непьющим, изредка по случаю могла выпить бокал – два шампанского или сухого красного вина. Не пьянства ради, а здоровья для. Но видимо напиться и забыться когда пришла большая беда – стереотип поведения русского человека.
В тишине квартиры громко «такали» часы. Так…так…так…, как будто равнодушно подтверждали: все что с ней только что произошло – чистая правда, все именно так!
«Только бы никто не пришел», – Вита хотела побыть одна.
Не могла сейчас никого видеть.
Делиться с кем-то своими переживаниями была не готова.
И раньше, если происходило нечто из ряда вон выходящее, ей требовалось время «переварить», обдумать, привыкнуть к новым обстоятельствам.
Налила вина в бокал.
Сделала несколько глотков: «Нет, не хочется».
Напиться и забыться не удалось, не брало, да и вино было противное. Раньше от витрин с бутылками, на красивых этикетках которых стояли волшебные слова, похожие на заклинания «Чин-за-но», «Мар-ти-ни» на Виту сладостно веяло чем-то романтическим.
Попробовала применить не раз испытанный прием: «Об этом»,– как говорила Скарлетт О-Хара, – «я подумаю завтра». Но проверенное средство на этот раз не подействовало.
Вита с детства очень любила читать, причем не с компьютерного монитора. Раскрыть новенькую, пахнущую еще типографской краской, недавно купленную книгу, для нее было особенным удовольствием. Взяла с полки томик любимой в последнее время француженки Анны Гавальда, недавнее свое приобретение, но чтение не захватило, как раньше, не помогло отвлечься от горьких мыслей. Захлопнув книгу, Вита бесцельно покружила по квартире.
В комнате сына включила компьютер, нашла нужный сайт, прочла: «Ученые обнаружили поразительные факты – по сохранившимся останкам динозавров выяснилось, что доисторические гиганты тоже нередко страдали от онкологии. Так, например, у одного из скелетов были обнаружены следы метастаз. Симптомы этого заболевания у людей были известны ещё пять тысяч лет назад. Точно известно, что с онкологией сталкивались жители древнего Египта. Это удалось выяснить благодаря тому, что тела умерших мумифицировались – и современные учёные могут досконально изучать внутренние органы египтян, исследуя вскрытые гробницы. Упоминания о разного рода неизлечимых заболеваниях, которые сопровождаются появлением опухолей в разных областях организма, встречаются в медицинских трактатах Индии, древнего Китая, Вавилона. При этом учёные определили, что такое заболевание, как рак, в ходе эволюции не претерпело практически никаких изменений. Часть учёных и современных медиков винят в его появлении разные канцерогены, другие списывают проблему на экологию, третьи – приверженцы теории стрессовой природы онкологии. Причём о причинах развития подобной патологии до сих пор ничего доподлинно не известно», – познавательно, но не утешительно. Вита выключила компьютер.
Из аквариума на нее внимательно и, как ей показалось сочувственно, смотрели две большие мраморные скалярии.
«Откуда они уже все знают?», – подумала Вита, – «Да теперь уж все равно».
Она легла на диван лицом к спинке и безутешно заплакала.
С этого дня порядок ее мира был нарушен. Началась другая жизнь. Встал вопрос: «Дар напрасный, дар случайный, жизнь, зачем ты нам дана?». За – чем? За чтоооо?
На следующий день, проснувшись рано утром, не сразу вспомнила вчерашние события, а когда вспомнила, с надеждой подумала: «Может это был сон? Конечно сон! Просто яркий сон, бывают такие, когда переживаешь увиденное, как в реальной жизни!»
И вдруг поняла: «Нет, не сон»
«Но этого ведь не может быть?!»
«Значит, может!».
Экстрасенс
Как и большинство представительниц слабого пола, особой последовательностью Вита не отличалась, поэтому решила отправиться к знакомой, экстрасенсу с прекрасным именем Ева. Интересно, это настоящее имя или творческий псевдоним? Вита всегда слегка комплексовала по поводу собственного имени.
Надоели вопросы: «А полное имя как?».
Да, никак! Угораздило же родителей выбрать такое имечко.
Хотя в свете последних событий перевод с латыни пожалуй обнадеживал, ведь «вита» означает жизнь.
Подходя к облезлой блочной пятиэтажке, в которой жила Ева, Вита решила, что не будет ничего ей рассказывать, посмотрим, сумеет ли экстрасенс самостоятельно понять, что происходит в ее жизни. Пусть-ка поработает.
Войдя в квартиру, Вита осмотрелась, она уже бывала здесь раньше. Тогда ее поразила бедная обстановка, обшарпанные обои, потрепанная мебель, яркие глянцевые плакаты на стенах, как в общаге. А вот Ева ей понравилась. Еще в первый раз, когда Вита пришла просто из любопытства, молодая женщина произвела сильное впечатление. Высокая, стройная, с длинными прямыми темными волосами. Красивая и умная – для женщины редкое сочетание к сожалению. Не было в ее внешности ничего от Гингемы или Бастинды. Правильная речь без малейшего акцента. Манера поведения сдержанная, интеллигентная. В комнате никакой пафосной, профессиональной атрибутики. Лишь зажженная свеча – на шатком столике. Говорили в тот раз больше о проблемах Евы. Не с кем видимо ей было поговорить, и она откровенно рассказывала о себе. Так бывает, когда делишься сокровенным со случайным попутчиком в вагоне поезда, понимая, что вряд ли увидишься с ним снова. Хорошо, если повезет и попадется человек умный, понимающий.
Ева недавно приехала из Украины, замужем, ей двадцать шесть, муж моложе на несколько лет. Окончила высшую школу парапсихологии. Вита удивилась, раньше думала, что такие учебные заведения существуют только в книгах про Гарри Поттера.
«Учиться было скучно», – рассказывала Ева, – «потому, что многое знала от бабушки. Я – потомственная ясновидящая и ведовством занимаюсь с детства».
Ева рассказывала о магии, как о чем-то обычном, само собой разумеющемся.
Нельзя сказать, чтобы Вита верила каждому слову и слушала, простодушно открыв рот, но интерес ко всему таинственному глубоко сидит в природе каждого человека. Любая тайна делает нас любопытными. Полное отрицание и запрещение эзотерики, астрологии, экстрасенсорных воздействий и вообще всего, что не укладывается в материалистическую картину мира со стороны советской власти долгие годы вызывало у людей противоположную реакцию – повышенный интерес ко всякой мистике и чертовщине. Не смотря на запреты, в народ просачивались крупицы сведений об аномальных явлениях.
Давно, еще в 80-х Вита случайно попала на показ фильма о таинственных «хирургах без скальпеля», или хилерах, живущих на Филиппинах. Знакомая пригласила. Зал был полным, буквально, яблоку негде было упасть. Фильм предваряла короткая лекция о необычных людях и явлениях. Собственно это был и не фильм вовсе, а немонтированные съемки, где оператор зафиксировал на пленку манипуляции хилера. Первой пациенткой была немолодая темнокожая женщина. Хилер быстрыми короткими движениями вытаскивал у нее из груди небольшие шишки, при этом кровь едва струилась. Лицо женщины было спокойным, не отражало ни боли, ни даже дискомфорта. Затем на стол легла другая женщина, тоже темнокожая, с пупочной грыжей. Указательный палец хилера после небольшого массирования вдруг легко вошел в ее живот, как в тесто. Пошла кровь, но совсем немного, и хилер выковырнул оттуда небольшой кусок мяса. Затем стал энергично поглаживать это место, как бы стягивая, смазал каким-то маслом, и женщина спокойно встала со стола. На ее лице не было ни тени страдания или страха. Потом шли кадры об операции на глазе. Другой врачеватель точным движением ввел под веко темнокожего молодого мужчины огромный нож и выковырнул кусочек чего-то лишнего, а пациент и глазом не моргнул. Следом шли кадры телекинеза. За столом сидела полноватая, средних лет черноволосая белая женщина и, напряженно глядя на спичечный коробок, передвигала его по столу усилием воли. Несмотря на то, что озвучки не было совершенно, кадры произвели на Виту сильнейшее впечатление, но уже на следующий день фильм показывать прекратили, хотя желающих посмотреть его было очень много.
В «перестройку», как только удалось легализовать свою деятельность, из всех щелей полезли экстрасенсы и предсказатели, маги и колдуны, ведьмы и контактеры с инопланетным разумом, а также «народные целители». Газетные полосы запестрели объявлениями: «Светозара – потомственная колдунья», «Белый маг Арладор снимет порчу», «Ясновидящая Бэлла предскажет судьбу». На несколько сотен тысяч шарлатанов возможно приходится один-два действительно одаренных человека, и может быть, Ева была одной из немногих.
На этот раз Вита вошла в преображенную квартиру, с неплохим ремонтом, в комнате стояли новенькая стенка, диван.
«Видимо дела у экстрасенса идут неплохо», – подумала Вита.
Ева и сама изменилась, модная стрижка очень шла ей. Разговор не клеился, поговорили о том, о сем.
Ева вдруг сказала: «Я почему-то вижу операционную, вижу руки хирурга, скальпель, операцию делают вам? …».
Вита призналась, что пришла узнать, чем закончится история ее болезни.
Ева внимательно всмотрелась куда-то позади Виты и выдала результат.
«Все закончится хорошо, но до «хеппи энда» долгое время будет очень трудно. У вас сильный ангел-хранитель», – сказала она, – «но сильный ангел-хранитель дается высшими силами только тому, кому он действительно необходим. Нет ничего случайного в мире. Наверняка, у вас не простая и не легкая жизнь. Ни что не дается вам на блюдечке с золотой каемочкой. Всего, наверное, приходится добиваться самой?»
«Ну, да», – Вита не могла не согласиться с ней.
И еще Ева объяснила, что с точки зрения эзотерики, рак – это и не болезнь вовсе, это нерешенная, тяжелая проблема, чье-нибудь злое проклятье или проглоченная жестокая обида. Она даже показала, как проглоченная: «Ам, и все!».
«В организме каждого человека присутствуют раковые клетки, но они, как будто спят в ожидании сигнала», – сказала Ева.
«Что же могло стать будильником у меня, что запустило реактор?», – размышляла Вита по дороге домой.
За плечами большАя или бОльшая, оба ударения здесь равноправны, часть жизни, есть что вспомнить. Биография – это набор фактов, а факты это кусочки судьбы, как в детском калейдоскопе складывающиеся в отдельные картины жизни. Сейчас картина сложилась не самая радужная.
Наверное каждый, кому поставлен диагноз «онкология», остается один на один со своим горем. И если бы кто-нибудь мог знать, как много сил требуется, чтобы не утратить контроль над собой и никого не грузить своей проблемой, о которой забыть невозможно ни на минуту. Даже родные люди оказываются «по ту сторону» болезни. Об этом не говорят вслух, но человек сначала начинает умирать от страха и обреченности, а не от болезни.
«Почему это происходит именно со мной?», – часто спрашивала себя Вита и сама давала ответ: «А почему бы и не со мной?».
Каждое утро, просыпаясь, Вита вспоминала о страшном диагнозе, а в течение дня старалась его забыть. «Не жизнь, а казнь», – теперь часто думала она.
Фильмотека
Давным – давно, как ей теперь казалось, лет сто тому назад, а точнее в начале семидесятых Вита пришла на первую серьезную работу.
Все предыдущие попытки заработать были обречены на провал. Во время учебы Вита подрабатывала почтальоном, но разносить телеграммы было небезопасно. Неизвестно, кто может оказаться за очередной открывшейся дверью. Да и платили на почте копейки. Интересной была работа на Промкомбинате. Там, в просторном цеху, за большими столами сидели работницы и специальными электрическими приборчиками выжигали на гладко отшлифованных, чудесно пахнущих, деревянных досках картинки на темы местных достопримечательностей. Затем покрывали их лаком и сушили в специальных сушильных камерах. Но Промкомбинат также стал недолгим ее поприщем. А таскать за собой старый пылесос со сломанным колесиком, по длиннющему коридору, застеленному красной пыльной ковровой дорожкой, убирая один из этажей мэрии, было настолько тяжело и скучно, что даже вспоминать об этом не хотелось.
Первый день в фильмотеке Государственного комитета по телевидению и радиовещанию, вопреки ожиданиям, принес массу разочарований. Рабочие помещения приземистого одноэтажного здания фильмотеки с толстыми кирпичными стенами не впечатляли на эффективный творческий труд. Большую их часть занимали склады с огромным количеством стеллажей от пола до потолка, на полках которых размещались стопы плоских, круглых банок с фильмами. Стеллажи стояли рядами, и были пронумерованы и обозначены буквами в соответствии с каталогом, как в библиотеке.
В меньшей – располагались монтажные, заставленные специальными столами с подсветкой, двумя крутящимися металлическими дисками, ручкой и моторчиком.
Здесь же находился и кабинет фильмотекарей. В фильмотеке хранили и проверяли перед телевизионным эфиром, смотанные в большие рулоны тридцати пяти миллиметровые перфорированные киноленты с художественными, мультипликационными, документальными фильмами. Их аккуратно перематывали, проверяя на просвет на наличие разрывов и потертостей. Разрывы заклеивали скотчем с помощью специального пресса, а легкие потертости реставрировали ацетоном.
Коллектив оказался исключительно женским. Всего здесь прилежно трудилось пять сотрудниц: три монтажницы и два фильмотекаря.
Ознакомить Виту с профессиональными обязанностями вызвалась монтажница Клавдия Васильевна. Это была дамочка лет сорока – сорока пяти, маленького роста, пухленькая, миловидная, с румяными щечками. Очень доброжелательная на первый взгляд. Широкий выпуклый зад ее так сильно «отклячивался» назад, что Вите захотелось сесть на него верхом и посмотреть, как долго можно проехать, не свалившись.
«Жена военного и мать двоих детей», – церемонно отрекомендовалась Клавдия Васильевна.
Как оказалось, сильно выпивавший муж ее служил в армии прапорщиком. Пожалуй, в личном плане она здесь являлась самой благополучной.
Посвящая Виту в тайны профессионального мастерства, Клавдия Васильевна попутно по секрету сообщила все самые свежие сплетни и слухи. Она являлась здесь чем-то вроде местной живой газеты. Вездесущей и везде сующей свой нос. Обычно сплетни всеми осуждаются, но кто не без греха? Вита сплетни не любила, но сориентироваться в новой для нее обстановке, было полезно.
Позвякивая в кармане связкой ключей, в дверях появилась заведующая фильмотекой Валя Батанова, худая, высокая, нестарая еще, крашеная блондинка, с прокуренным лицом и незажженной сигаретой в желтоватых пальцах. Курить в фильмотеке строго воспрещалось. Приходилось выходить на улицу, где Валя сильно мерзла и во множестве одежек, беспорядочно натянутых одна на другую, напоминала потрепанный кочан капусты. Весь облик заведующей выражал перманентное уныние.
По информации, почерпнутой все у той же Клавдии Васильевны, Валя была не замужем, состояла в интимных отношениях со всеми желающими на ГТРК, была не дура выпить, а сигарету просто не выпускала из рук.
Сегодня она привела на работу пятилетнюю дочку. Увидев ребенка, Клавдия Васильевна немедленно почувствовала себя великим педагогом, кем-то вроде Макаренко, Сухомлинского и Песталоцци вкупе.
«Чья это такая симпатичная маленькая девочка?», – засюсюкала она.
«А какое твое собачье дело?», – незамедлительно парировало милое дитя.
«Бойкая она у меня», – с улыбкой прокомментировала диалог Валя.
В помещении находилась еще одна монтажница – Надя Крошутинская. Полноватая, натуральная блондинка, с довольно симпатичным, с мелкими чертами личиком. Сидя за монтажным столом, она внимательно проверяла кинопленку. Надя приветливо улыбнулась Вите, обнаружив следы ярко-розовой помады не только на губах, но и на зубах.
Вита уже знала, что Надя замужем никогда не была, одиноко растила дочь, обретенную в единственном весьма недолгом романе с одним из женатых сотрудников. Невзрачный мужичонка, после каждой ссоры с женой приходил к Надежде, обещая остаться навсегда. Она словно оживала, начиная светиться от счастья.
Но пожив у Нади пару недель, он возвращался домой. В эти счастливые две недели Надежда преображалась. Надевала самые красивые наряды, записывала рецепты вкусных праздничных блюд. История периодически повторялась по заранее известному всем действующим лицам сценарию. Если же все шло не как обычно, и лысый Казанова задерживался у Нади, то жена его «женщина строгая, но справедливая» приходила за ним и уводила домой. Сопротивление было бесполезно.
Дальше, в кабинете фильмотекарей за письменным столом что-то увлеченно читала Раиса Ивановна. Дама весьма зрелого возраста, ей наверняка уже было прилично за пятьдесят. Она небрежно взглянула на Виту и углубилась в чтение далее. Не увидела ничего интересного, наверное.
«Пожалуй, Раиса Ивановна – самый колоритный персонаж», – отметила про себя Вита, – «Как иногда пишут в старых романах: со следами былой, знойной красоты на лице».
Красоту, правда, сильно портили топорщившиеся на верхней губе редкие, но жесткие на вид, черные усы.
Позже, когда Вита уже «влилась» в коллектив, Раиса Ивановна, пребывая в хорошем настроении, пускалась в воспоминания о тревожной молодости, но вдруг спохватившись, замолкала в самых интересных местах своей бурной биографии. Прошлое ее было плотно окутано флером таинственности. Она выдавала себя то за армянку, то за еврейку, то за цыганку по мере надобности. Раису Ивановну отличали умение найти во всем выгоду и пылкий темперамент. Эмоциональную выразительность речи Раисы Ивановны усиливали частые включения ненормативной лексики. Владела она ею виртуозно и использовала удивительно метко и смешно. Не ругалась матом, а говорила на языке. Жила она с горячо любимой дочерью в превосходной трехкомнатной полногабаритной квартире в центре города. Тогда такие квартиры были наперечет. Обладала прекрасной, хорошо подобранной библиотекой.
Художественные книги тогда были в жутком дефиците. Причем, издалека советские книжные магазины казались битком набитыми книгами. Но при ближайшем рассмотрении вся эта «литература» была никому ненужным агитационным хламом. Кто покупал эту макулатуру? Тайна, покрытая мраком неизвестности. А классическая литература, фантастика, детективы, исторические романы на полках книжных магазинов не лежали, их покупали «из-под полы» втридорога. В этой сфере торговли, как, впрочем, и в других, правил бал его величество Черный рынок. В целях снижения книжного дефицита, конечно, принимались некоторые меры. Например, книги обменивали на макулатуру. Cоветские книголюбы, конечно, не ходили в книжный магазин с пачками старых газет под мышкой и не меняли их на тома Чехова, Толстого или Пушкина. Для приёма макулатуры существовали специальные приёмные пункты. Каждый гражданин мог сдать там любое количество макулатуры и получал талончики с надписью: «1 кг», «5 кг», «10 кг». С талончиками простой советский книголюб шел в книжный магазин, и там приобретал какую-нибудь дефицитную книгу. Только вот макулатуры где же наберешь столько, сколько требовалось, чтобы утолить книжный голод. Вита как-то собрала дома и сдала килограмма три старых подписных журналов. На них ей разрешили купить две книги: «Асканио» Александра Дюма и «Признания Мегрэ» Жоржа Сименона в скромных сереньких обложках.
