Kitabı oku: «Брудершафт с терминатором»

Мне снилось море. Волны ласково омывали золотой песок, кричали чайки, а солнце слепило глаза. Все еще пребывая в сладкой дреме, я подумала: «Надо выбраться на море хоть на недельку», – и тут зазвонил будильник. Я торопливо приподнялась и заставила его замолчать, потерла глаза и со вздохом повернула голову, беспокоясь, что муж проснулся: в офис ему надо к десяти, и он мог бы еще час спать в свое удовольствие.

Однако постель рядом со мной была пуста. Я сунула ноги в тапочки и побрела на кухню, пытаясь окончательно пробудиться. Муж накрывал стол к завтраку, двигаясь, как всегда, неторопливо. Он не терпел спешки и все делал основательно. Я такими достоинствами не обладаю.

– Привет, – потянувшись, сказала я.

Анатолий улыбнулся, подошел ко мне, обнял и поцеловал в нос.

– Привет, – ответил он весело. – Как настроение?

– Пока не знаю. Ты чего вскочил так рано?

– Как же, – усмехнулся он, – у тебя трудный день…

День в самом деле предстоял не из легких: сегодня отчетный концерт в музыкальной школе, где я работаю. Усмешка мужа относилась не к данному факту, а к моей работе вообще. Еще пять лет назад он высчитал, что за год я зарабатываю в десять раз меньше, чем он за месяц, и настойчиво рекомендовал мне оставить работу. Рекомендации я пропускала мимо ушей, мне моя работа нравилась. Муж в конце концов смирился. После рождения Сашки, нашей дочки, он надеялся, что я образумлюсь (это его слова, а не мои), но по прошествии года и двух месяцев я заспешила на работу, и Анатолий с тяжким вздохом признал за мной это право, однако из вредности называл работу в детской музыкальной школе то альтруизмом, то «этой твоей затеей». Сии слова я близко к сердцу не принимала, и жили мы вполне счастливо.

– Волнуешься? – спросил Анатолий, наблюдая, как я с отсутствующим видом помешиваю кофе.

– Ага, – кивнула я.

– Уверен, ты прекрасно подготовилась.

– Дело ведь не только во мне.

– Вот увидишь, все пройдет отлично, – заверил он, перегнулся через стол и подмигнул мне. – Выше нос.

– Да все нормально, – улыбнулась я, хоть по обыкновению уже начала трястись перед концертом. – Ты приедешь? – помедлив, спросила я.

– Надеюсь. То есть я буду очень стараться, и если не случится ничего сверхнеожиданного… Ведь для тебя это важно…

– Не забудь, начало в 17.00.

– Ты же знаешь, я никогда ничего не забываю, – улыбнулся он, и это было чистой правдой.

– Юля приведет Сашку ко мне в школу, – сообщила я. – Если на концерте она устанет, Юля погуляет с ней в парке.

– Да, конечно, – кивнул Анатолий. – Потом отправим их домой, а сами закатимся в ресторан отмечать твою безоговорочную победу.

– Смотри не сглазь, – засмеялась я.

Мы закончили завтрак, на сборы я потратила сорок минут, поэтому к Сашке заглянула лишь на секундочку. Она спала, обхватив белого медвежонка, и я в который раз за утро решила, что я счастливая женщина.

Дверь напротив детской открылась, и появилась Юля, Сашкина няня. Она работала у нас вот уже три года. Отдавать Сашку в детский сад муж категорически отказался, и с этим пришлось считаться. Юля была моей ровесницей, и мы быстро подружились.

– Уходишь? – понизив голос, спросила она.

– Уже бегу.

– Ни пуха ни пера.

– К черту.

Анатолий, сменивший халат на костюм, вышел вместе со мной в гараж.

– Увидимся в пять, – сказал он на прощание и махнул рукой, я кивнула и через три минуты выезжала на проспект Мира, который вел к нашей школе.

День выдался суматошный. Вроде бы ничего еще толком сделать не успела, а стрелки часов уже показывали 16.30. Через пятнадцать минут появились Юля с Сашкой. Я устроила их неподалеку от выхода, чтобы в случае необходимости они могли покинуть зал, никого не беспокоя. Сашка на редкость усидчивый ребенок и музыку любит, однако концерт был рассчитан на три часа, многовато для четырехлетней девочки.

За пять минут до начала концерта позвонил Толя.

– Извини, у меня важная встреча, отменить не получается. Приеду позже.

– Хорошо, – пробормотала я, едва не заревев с досады. Конечно, его работа ни в какое сравнение не шла с моей, и все же… и все же было обидно.

Но он все-таки приехал. Выглянув из-за кулис, я увидела, что муж сидит рядом с Сашкой. Не поверите, как меня это обрадовало, я летала как на крыльях, что бы я ни делала в тот вечер, все у меня получалось. Правда, через час Анатолий уехал, но и это испортить мое хорошее настроение уже не могло.

Концерт прошел прекрасно. И думала так не только я. В общем, если это и не триумф, то с успехом я вполне могла себя поздравить, что и незамедлительно сделала. После концерта я еще немного задержалась в школе. Юля с Сашей отправились в парк. Через час школа опустела, и я с чувством выполненного долга смогла ее покинуть.

Парк начинался в нескольких метрах от центрального входа в школу. С двух сторон его окружали улицы, с третьей – примыкали гаражи городской администрации, расположившейся рядом. Возможно, из-за этого соседства парк всегда выглядел образцово: деревья и кусты подстрижены, дорожки подметены, детская площадка как новенькая, а фонари исправно горят. По этой причине парк был нашим излюбленным местом для прогулок.

Я немного прошла по дорожке и осмотрелась. Юли с Сашкой не было видно, должно быть, они на площадке. Я на мгновение замешкалась, прикидывая, стоит ли позвать их, но потом решила, что лучше немного пройтись, и зашагала дальше. И тут я услышала Юлин голос.

– Саша! – тревожно крикнула она, потом опять: – Саша!

А я ускорила шаг. Юля продолжала звать Сашку, и это вдруг меня напугало. Через минуту я увидела Юльку, она бестолково металась по детской площадке. Заметив меня, с беспокойством спросила:

– Сашка с тобой?

– Нет, – ответила я, категорически запретив себе впадать в панику.

– Мы в прятки играли. Она спряталась, и я не могу ее найти.

– О господи, – вздохнула я, – ты меня напугала.

– Я ищу ее уже минут пять.

– Саша! – громко позвала я. – Бегом ко мне. Я страшно соскучилась и хочу тебя поцеловать.

Тишина. Ни шороха, ни звука. Конечно, можно предположить, что ребенку доставляет удовольствие наше беспокойство, но на Сашу это не похоже.

– Сашенька, – просила Юлька, – пожалуйста, покажись нам.

Ни на площадке, ни на соседней аллее не было ни души. Мы испуганно огляделись.

– Стой здесь, – кивнула я, – а я пробегусь по парку. Может, она спряталась в том конце и не слышит нас.

Я бросилась бегом по аллее, зовя Сашку и без конца оглядываясь. Навстречу шла молодая пара.

– Простите, вы не видели девочку четырех лет? – кинулась я к ним. – В малиновом комбинезоне…

– Вон там у качелей какие-то дети, – махнул рукой парень, и я побежала туда. Конечно, Сашка заигралась с детьми и на наши крики не обращает внимания. Стайка ребятишек носилась возле качелей, Саши среди них не было, да и дети по возрасту ей не подходили, младшей было лет восемь.

– Вы не видели девочку?.. – начала я. Конечно, они ничего не видели. Машин здесь нет, следовательно, ничего страшного произойти не могло, уйти из парка самостоятельно Саша тоже не решится, она послушный ребенок. Выходит, она просто спряталась… А вдруг она упала и потеряла сознание? А если провалилась в канализационный колодец или какую-нибудь яму?

– Боже мой, – пробормотала я, поспешно достав из сумки телефон: надо позвонить Толе, в милицию, еще куда-нибудь… И тут телефон зазвонил.

– Ангелина Петровна? – спросил незнакомый мужской голос, когда я ответила. – Вы ищете Сашу? С ней все в порядке. Сейчас вы стоите лицом к гаражам, так вот, вам стоит пройти метров триста, свернуть за ближайший гараж, и тогда вы увидите девочку.

– Но я ничего не понимаю…

– А не надо ничего понимать. Вы делайте, что вам говорят, если, конечно, хотите увидеть своего ребенка.

– Что я должна делать? – растерялась я.

– Я уже сказал.

Я бросилась к гаражам, свернула и едва не наткнулась на огромный джип «Шевроле». Все остальное произошло в считанные секунды. Дверь распахнулась, появился мужчина, которого в первое мгновение я даже не успела разглядеть, схватил меня за локоть и втащил в машину. Впрочем, я и не сопротивлялась, потому что увидела Сашку. Она сидела на заднем сиденье и вертела в руках тряпичного Петрушку с колокольчиками на колпачке, которые забавно звенели, а Сашка улыбалась. Я схватила ее на руки и прижала к груди.

– Сашенька…

– Мама, посмотри, какой смешной…

– Где ты это взяла?

– Мне тетя дала. А где Юля? Юля с нами поедет?

Машина тронулась, а я огляделась. Кроме водителя, в машине находились еще трое мужчин. Вид они имели равнодушный и даже скучающий. Старшему было чуть больше сорока, выглядел он преуспевающим бизнесменом.

– Что происходит? – спросила я, обращаясь к нему.

– Ничего особенного, – пожал он плечами. – Обстоятельства сложились так, что вам некоторое время придется побыть у нас.

– У вас?

– Да. Нравится вам это или нет, но… в общем, вы понимаете.

– Ничего я не понимаю. Какие обстоятельства? Кто такие «вы»?

– Мы – это я и мои друзья. А обстоятельства в настоящий момент непростые. А если вы вздумаете валять дурака и раздражать нас по пустякам, могут и вовсе стать для вас трагическими. Поэтому держите себя в руках и не задавайте глупых вопросов.

– Куда мы едем? Что все это значит?

– Заставите нас нервничать – горько пожалеете об этом, – пожал плечами мужчина.

Парень, сидевший напротив, взял мою сумку и вытряхнул содержимое себе на колени. Мой сотовый передал старшему, все остальное сгреб обратно в сумку и отдал мне. Я посмотрела за окно – мы выезжали из города, через пятнадцать минут пригород остался позади, мы свернули на проселочную дорогу.

– Вы мне скажете, что происходит? – не выдержала я.

– Скажи ей, – кивнул мужчина.

Парень усмехнулся, его ладонь коснулась моей шеи, а потом все поплыло перед глазами, я крепче вцепилась в Сашу и успела подумать: «Это происходит не с нами».

Когда я вновь пришла в себя, первой моей мыслью было: «Что с Сашкой?» Слава богу, она по-прежнему сидела у меня на руках и испуганно таращила глазенки.

– Мама, ты спала? – спросила она тихо, плотнее прижимаясь ко мне.

– Да, дочка, – поспешно заверила я. – У меня был трудный день, вот я и уснула.

– Дядя сказал, что помог тебе уснуть. Он не сделал тебе больно?

– Конечно, нет, милая. Дядя хороший, – прошептала я, косясь на парня, потом торопливо огляделась.

Мы по-прежнему ехали по проселочной дороге, такой узкой, что двум машинам ни за что не разъехаться. По обеим сторонам сплошной стеной стоял лес. Сколько времени мы едем? Что-то я не припомню особо лесистой местности вблизи города. И тут же с испугом я подумала: зачем нас везут в такую глухомань? С какой целью эти люди похитили нас?

Машина сбавила скорость и вскоре совсем остановилась. Впереди виднелся забор с большими воротами. Один из парней вышел из машины, и через минуту ворота открылись. Мы въехали во двор, заросший травой, прямо перед нами стоял деревянный дом, с виду довольно просторный, ставни на его окнах были закрыты. Слева колодец и то ли сарай, то ли гараж, сразу не поймешь, тоже из бревен.

– Выходите, – приказал мужчина.

Выбраться из машины с Сашкой на руках было не так просто. Мужчина попытался взять ее на руки, но я не позволила. Он покачал головой и поддержал меня за локоть, в этом жесте чувствовалась настоящая забота, я даже подумала: «Может, не все так скверно?»

Вслед за ним я поднялась на крыльцо и вошла в дом. Поскольку ставни были закрыты, в помещении горел свет. Мы находились в большой комнате, вдоль стен которой стояли простые деревенские лавки, посередине стол, два кресла, слева на стене вешалка, на которой в настоящее время висел моток веревки.

– Прошу вас, Ангелина Петровна, – кивнул мужчина на ближайшую лавку, – присаживайтесь.

Я села и вновь подхватила Сашку на руки.

– Вы мне так и не объяснили… – начала я, но он перебил:

– А я и не обязан. Будьте добры, выслушайте меня очень внимательно. Несколько дней вам придется пробыть здесь. Скорее всего около двух недель. Возможно, больше. Ребенок останется при вас. Разумеется, в том случае, если вы будете вести себя сдержанно, то есть выполнять те несколько правил, что мы установим. Дом покидать нельзя. Предпримете такую попытку – и лишитесь ребенка. Предупреждаю сразу, заверения типа «я больше не буду» впечатления не произведут, так что подумайте как следует. Повара-француза не обещаю, но в разумных пределах вы получите все, что потребуется. Так как вам придется пробыть здесь несколько дней, вам и ребенку необходимы кое-какие вещи. Прошу вас составить список, завтра эти вещи доставят. Конечно, увлекаться не стоит, это действительно должно быть самым необходимым. Вот вам листок бумаги и ручка, пишите…

– Да, конечно, – кивнула я и даже взяла ручку, но потом положила ее на стол и попросила: – Ради бога, объясните, что происходит?

– Ангелина Петровна, одно из правил – не задавать вопросов.

– Но поймите, я же…

– Я вас прекрасно понимаю. Беспокоиться вам не о чем и бояться нечего. Если вы проявите благоразумие, вернетесь домой. Разумеется, при условии, что не будете создавать нам трудностей. Если такое желание у вас все-таки возникнет… Впрочем, я рассчитываю на ваш ум. Предупреждаю сразу, истерики, а также вопросы и все такое прочее приведут к ужесточению условий содержания. Вас просто привяжут к стулу и сунут кляп в рот. Уверяю, провести две недели в таком положении весьма неприятно. Будьте сдержанны и терпеливы, и тогда все у нас с вами будет хорошо.

– Это как-то связано с моим мужем? – не удержалась я. – Я имею в виду… вы намерены получить выкуп? Можно мне позвонить мужу? Я…

– Позвонить нельзя. Если потребуется, мы сами вас попросим об этом. Напоминаю: вопросы вы не задаете, и это последний раз, когда мне приходится повторяться. Вы все поняли?

– Я ничего не поняла, – ответила я не очень любезно, – но раз объяснять вы не собираетесь…

– Вот именно. Теперь я прошу вас пройти в соседнюю комнату, где вы и будете содержаться.

Меня покоробило от его слов, однако я поднялась и прошла вслед за ним в комнату по соседству. Она была чуть больше, под потолком горела лампочка, на стене возле двери еще одна. Лавка, на полу два матраса, подушки и одеяла, стопка постельного белья. Ни мебели, ни каких бы то ни было других предметов.

– Лаконично, – пробормотала я.

– Что? – поднял брови сопровождавший меня мужчина. – А… я так полагаю, вы шутите.

– Пытаюсь.

– Рад, что встретил человека с чувством юмора. Что ж, располагайтесь. Вот здесь душевая, справа туалет. При посещении данных мест тоже устанавливаются правила. В туалет ребенка будет сопровождать охранник, вас на это время запрут в комнате. Если вы, к примеру, пойдете в душ, в комнате запрут ребенка. Все это я объясняю для того, чтобы вы поняли: удрать отсюда затруднительно. Ребенок вымыться сам не сможет, вам придется сопровождать его, следовательно, дверь в душ должна быть открыта, чтобы вы обе находились у охраны на глазах. Попробуйте нарушить правила и… Впрочем, об этом я уже говорил. Итак, составляйте список. – Он взглянул на часы. – Поторопитесь, времени у меня немного.

Не помню как, но список я составила, уложившись в пятнадцать пунктов. Мужчина пробежал его взглядом и усмехнулся.

– Думаю, все необходимое вы получите. – Он повернулся ко мне спиной и не торопясь покинул комнату, вызвав у меня нечто похожее на сожаление: я не теряла надежды хоть что-то узнать.

Дверь в комнату осталась открытой настежь, через минуту в соседней комнате появился парень, которого я видела в машине, он подтащил кресло к самому порогу, сел и уставился на нас с Сашкой.

– Это что, тоже правило? – испуганно пробормотала я. Он не ответил, но и так стало ясно: вряд ли он уберется отсюда.

Мы с дочкой устроились на лавке и обнялись.

– Мама, – прошептала Саша, – почему дядя здесь сидит?

– Он нас охраняет, – ответила я первое, что пришло в голову.

– От зверей?

– Почему от зверей?

– Здесь же лес.

– Ах да, конечно. От зверей.

– Здесь есть волки?

– Не думаю. Волки в наших лесах редкость.

– А крокодилы?

– Ты же знаешь, крокодилы живут в Африке.

– Конечно, я знаю, – вздохнула Сашка и спросила жалобно: – Мамочка, а нам обязательно здесь сидеть?

– Видишь ли… – начала я, но она перебила:

– Мы поедем домой?

– Конечно. Но не сегодня. Ты же слышала, что дядя сказал, нам придется здесь немного пожить.

– А папа?

– У папы много дел. Давай я тебе расскажу сказку.

Я рассказывала ей сказки до тех пор, пока она понемногу не успокоилась и не перестала коситься на парня в кресле. Впрочем, я сидела к нему спиной, стараясь загородить его от Сашки. Обняв меня, она начала дремать, и я перенесла ее на матрас, застелила постель и уложила ребенка спать, а потом и сама легла рядом. Парень поднялся, чем здорово напугал меня, но оказалось, что он просто выключил верхний свет, теперь в комнате горела только лампочка над дверью. Ужином нас не накормили, да я о нем и не вспомнила. Саша дважды за вечер просилась в туалет, и парень отводил ее, каждый раз запирая дверь комнаты на ключ, а я не могла дождаться, когда вновь увижу своего ребенка. Меры предосторожности они приняли суровые, это приходилось признать. Я лежала спиной к охраннику и кусала губы, прислушиваясь к дыханию дочери. Поворачиваться было страшно, чужой взгляд жег затылок, а свет раздражал. Где-то я читала, что в тюрьме спят со светом. Что ж, здесь самая настоящая тюрьма. Кто эти люди, точнее, кем они могут быть? Разговаривающий со мной мужчина на бандита совершенно не похож, и речь у него специфическая… чиновничья, что ли… Какая глупость, чиновники людей не похищают. Конечно, это бандиты. Им нужен выкуп. Анатолию уже звонили? При мысли о муже я тихо заревела от тоски, а еще от жалости к нему. Каково ему сейчас? Господи, лишь бы все поскорее кончилось. Я пыталась настроить себя на оптимистический лад. Анатолий заплатит любые деньги, а этот тип сказал… И тут ко мне явилась мысль, которая по-настоящему меня испугала: эти люди не прячут лиц. Следовательно, отпускать нас никто не собирается. Я покрылась холодным потом и зажмурилась от ужаса. Конечно, этот мерзавец пел соловьем с одной целью: успокоить меня, чтобы я не создавала лишних проблем. Неужели они способны убить ребенка? Что может рассказать о похитителях четырехлетняя девочка? А если они не захотят рисковать? Господи… Я кусала губы, пытаясь держать себя в руках, но страх не проходил, я молилась и жалась к Сашке, мне очень хотелось поверить в чудо: я усну, проснусь, и тогда вдруг окажется, что все происходящее лишь дурной сон.

Утро ничем не отличалось от вечера, то есть установить, какое на дворе время суток, было невозможно, ставни по-прежнему были плотно закрыты. Я взглянула на часы, они показывали девять. Саша спала, я зажмурилась, не надеясь больше уснуть. Рядом хлопнула дверь, послышались шаги, а потом и мужской голос. Я боялась повернуться и посмотреть, что происходит.

– Как дела? – спросил мужчина.

– Работенка не пыльная, но уж больно нудная, – ответил ему наш ночной страж. – Баба ведет себя тихо, девчонка смирная. Ты им барахло привез?

– Да, вот здесь, в сумке.

– А что со жратвой?

– И жратву привез. Иди поешь.

– Нет уж, потерплю до дома. Мне это сидение уже в печенках.

Они простились, вновь шаги и скрип двери. Кто-то прошелся по соседней комнате, затем все стихло, а вскоре проснулась Саша.

– Мама, я домой хочу, – прошептала она, лишь только открыла глаза.

– Придется потерпеть, солнышко, – улыбнулась я. – Очень тебя прошу.

– Ты плачешь?

– Нет.

– Ты говоришь неправду. Ты плачешь. А еще говорила, что плакать не умеешь. Что-то плохое случилось? Что-то очень плохое?

– Да, солнышко. Но если мы будем правильно себя вести, все плохое непременно кончится.

– И мы поедем к папе?

– Конечно.

– Я буду хорошо себя вести, – заверила Сашка.

Охранников было трое, они менялись каждые восемь часов. В первую ночь дежурил Слава, я слышала, как его назвал так сменивший его парень. Этот Слава производил впечатление умственно отсталого. Лицо круглое, невыразительное, в глазах пустота, на губах глуповатая улыбка, чему он улыбается, понять невозможно. За мной он наблюдал старательно, но в общем-то равнодушно. Я пыталась не обращать на него внимания, и мне это почти удавалось.

Второй охранник по-настоящему меня пугал, хотя объяснить причину своего страха я затруднялась. От него я не услышала ни слова, если мне требовалось в туалет, он молча кивал и провожал меня, можно было подумать, что он немой, потому что и с остальными охранниками он не разговаривал. По крайней мере я этого не слышала. Когда я исподтишка наблюдала за ним, казалось, он вроде бы не обращает на меня внимания, но стоило мне повернуться спиной, и его взгляд тут же начинал сверлить мне затылок. Было в нем что-то настораживающее, во взгляде, в походке, в самой фигуре, в том, как он сидел, развалясь в кресле, лениво двигал челюстями с любимой жвачкой. Такому убить человека, должно быть, не в диковинку… Я ничего о нем не знала, но была уверена – он убийца. Лет тридцати пяти, может, меньше, высокий, плечистый, на первый взгляд неповоротливый увалень, но только на первый, понаблюдав за ним некоторое время, становилось ясно, впечатление это обманчиво, повадками он напоминал кобру: пугающее спокойствие – и вдруг молниеносный бросок. Его способность сидеть часами, практически не двигаясь, приводила меня в ужас, было в этом что-то звериное. Он закидывал ногу на ногу, устремлял взгляд в пространство и монотонно двигал челюстью, свесив руки с подлокотников кресла. Широкая ладонь с короткими пальцами тоже рождала ассоциации с животным, впечатление усиливали рыжеватые волосы, покрывавшие руки, точно шерсть лапу зверя. Лицо беспокоило некой неправильностью, оно было явно асимметричным, верхняя губа вздернута, точно он презрительно усмехался. На второй день, когда он провожал меня в туалет, я поняла, в чем дело: с левой стороны, ближе к уху, лицо его было изуродовано шрамами, которые успели затянуться, скорее всего след старого ожога. Я боялась оставить с ним Сашку даже на минуту и с ума сходила от беспокойства, когда он провожал ее в туалет. Казалось, в нем начисто отсутствовали нормальные человеческие эмоции, и это было страшнее всего.

Третий охранник, парень лет двадцати семи, шатен с ярко-синими глазами. Я почти сразу сделала на него ставку. К тому времени окончательно стало ясно: живыми нас отсюда не выпустят. Если я хочу спасти Сашку, необходимо что-то предпринять, попросту говоря, сбежать, а без посторонней помощи это дело безнадежное. Появление Олега, а именно так звали парня, зародило в моей душе робкую надежду. Прежде всего он улыбнулся мне, лишь только устроился в кресле, а псих, так я мысленно окрестила второго охранника, исчез с моих глаз. Я поспешно отвернулась, он не сказал ни слова, но где-то через час предложил:

– Может, хотите чаю?

– Нет, – ответила я, не поворачиваясь к нему.

– Может, Саше что-нибудь надо? Есть сок, ананасовый и персиковый.

Такая забота в первое мгновение вызвала у меня приступ бешенства, хотелось орать, топать ногами и послать этого Олега к черту с его добротой. Конечно, я себе этого не позволила и ответила:

– Спасибо, ничего не надо.

– Мама, я хочу сок, – зашептала мне на ухо Сашка, и пришлось обратиться к парню. Сок он принес и, передавая мне пакет и пластиковый стакан (иная посуда отсутствовала, может, они опасались, что я по примеру графа Монте-Кристо начну рыть подкоп алюминиевой ложкой?), так вот, передавая мне пакет, он опять улыбнулся, и выглядело это вполне по-человечески.

Но радоваться я не спешила. Нормальные люди женщин и детей не похищают, следовательно, обольщаться тем, что парень так мило улыбается, не стоит. Как известно, маньяки часто выглядят тихими, скромными людьми, которым ты охотно доверишь перевести через дорогу своего ребенка. Однако вскоре во мне затеплилась надежда, а потом появилась мысль, что при правильном подходе я смогу убедить его помочь мне выбраться отсюда.

Когда находишься с человеком в одной комнате восемь часов подряд на протяжении нескольких дней и при этом ни ты, ни он ничем особо не заняты, поневоле начинаешь приглядываться к человеку и узнавать его. Так вот, очень скоро я решила, что с Олегом мне повезло, он хороший парень. Приходилось только удивляться, какая нелегкая занесла его в эту компанию. Он был не прочь поболтать, а я слушала и время от времени кивала, никакой ценной для меня информации разговоры не несли, он болтал о погоде, о рыбной ловле, о фильмах, которые смотрел на днях, еще рассказывал о племяннице, которой, как и Саше, четыре года. Племянницу он очень любил, лишь только он вспоминал о ней, лицо его становилось нежным и даже красивым.

На следующий день он явился на дежурство с большим пакетом под мышкой, сменил на посту Славу и, как только тот ушел, развернул пакет. В нем оказался альбом для рисования, карандаши и краски, а также две толстые книжки сказок. Сашкиному счастью не было предела. Она рисовала целый день и вроде бы на время забылась.

– Мама, нарисуй зайчика, – попросила она.

Художником я была весьма посредственным, и заяц у меня вышел похожим на оригинал лишь длиною ушей, но Сашке он понравился, она весело хохотала, тыча в него пальцем.

– А я умею рисовать бегемота, – заявил Олег, с улыбкой наблюдая эту сцену. – Хочешь, тебя научу?

– Хочу, – обрадовалась Сашка, и через минуту они устроились рядом и занялись рисованием. Будь у меня под рукой что-то тяжелое, мне бы ничего не стоило подойти со спины и огреть Олега по голове. Если в доме мы втроем (а так, судя по всему, и было), это реальный шанс выбраться, да вот беда, ничего тяжелого под рукой не было.

Возможно, такие мысли не делали мне чести: человек с пониманием отнесся к нашему положению и пытался облегчить его в меру сил, надо бы спасибо сказать, а не вынашивать коварные замыслы, но мне на это было наплевать, я думала лишь о том, как спасти своего ребенка. В общем, пришлось лишь горько сожалеть, что я упустила такую возможность.

Урок длился где-то около часа, и Сашка была совершенно счастлива, когда смогла самостоятельно нарисовать бегемота.

– Молодец, – похвалил Олег и отправился на свое кресло, а я стала читать дочке сказку.

К концу своей смены он сделался менее разговорчивым и вроде бы даже погрустнел. Около восьми появился псих, вошел, по привычке огляделся, не поздоровался с Олегом, должно быть, считая это излишним, и тут взгляд его упал на альбом и краски, которые все еще лежали на лавке.

– Это что? – вдруг спросил он, разворачиваясь к Олегу, тогда-то я впервые услышала его голос, он был неприятным, под стать его внешности.

– Что? – удивился Олег. Голос его звучал неуверенно, он сам это почувствовал, откашлялся и сказал: – Что особенного? Принес девчонке краски… – Договорить он не успел. Псих легко приподнял его с кресла и ударил так, что Олег пролетел пару метров и, не удержавшись на ногах, упал.

– Придурок, – покачал головой псих, перевел взгляд на меня и бросил: – Успокой ребенка. – Потому что перепуганная Сашка зашлась отчаянным криком: ранее таких сцен ей наблюдать не приходилось, да и мне тоже, поэтому напугана я была не меньше, хоть и не издала ни звука.

Олег поднялся и, не глядя в нашу сторону, поспешно ушел, а мы с Сашкой забились в угол, спиной к этому мерзавцу, боясь повернуться, и так просидели до тех пор, пока Сашка не начала дремать. Рано утром его сменил Слава, и я вздохнула с облегчением. Восемь часов тянулись очень медленно, я гадала, появится сегодня Олег или нет. Психу ничего не стоило рассказать о происшедшем своим хозяевам, и у Олега могли быть неприятности. Скорее всего парня заменят другим охранником.

Однако в положенное время он появился в доме. Увидев его, я не смогла скрыть вздоха облегчения. Как только мы остались одни, Олег достал из сумки куклу Барби и протянул Сашке:

– Держи, это тебе в подарок от моей племянницы.

– Не надо, – испугалась я.

– Вашей дочке не нравится Барби? – улыбнулся он.

– Не в этом дело. У вас будут неприятности. Этот человек… не знаю, как его зовут…

– Да пошел он… Что плохого в том, что я принес куклу? Девочка целый день взаперти, надо же ей чем-то играть.

– Спасибо вам, но… я не хочу, чтобы он…

– Он что, приставал к вам? – нахмурился Олег.

– Он? – пролепетала я: даже теоретическая возможность такого шага вызывала у меня животный ужас. – Нет… мне ведь обещали, что если я… если мы… нас никто не тронет.

– Он психопат, и похоже, ему наплевать на чьи-то обещания. Просто я видел, как он на вас смотрит. Поосторожнее с ним. Извините, не стоит об этом говорить при ребенке.

Я стояла замерев, боясь пошевелиться, и только после его слов вспомнила о Сашке. Она ничего не поняла из нашего разговора и ждала момента, когда можно будет поиграть с Олегом.

Мы пообедали, я искупала Сашку, и она уснула в обнимку с куклой. Я села рядом и таращилась на дочь, пытаясь сдержать слезы.

– Не переживайте, – подал голос Олег, – я уверен, все будет хорошо. Потерпите немного.

– Вы знаете, почему нас здесь держат? – повернувшись к нему, спросила я.

– Нет. Но догадаться нетрудно.

– Они требуют деньги у моего мужа? – Я сама удивилась, сказав «они», но поправлять себя не стала.

– Ничего об этом не слышал. Думаю, все дело в бизнесе. Что-нибудь не поделили, теперь будут улаживать. Надо просто потерпеть.

– Они ведь не убьют ребенка, правда? Ребенок совершенно ни при чем, – испуганно сказала я.

– Конечно, нет. Не думайте об этом. Никто вас не убьет. Вот увидите, они договорятся… Ну, заставят вашего мужа пойти на какие-то уступки. Главное, чтобы вы вернулись домой. Все будет хорошо, – закончил он.

«Может, предложить ему деньги? Судя по всему, парня просто наняли нас охранять; сколько бы ему ни заплатили, муж заплатит в десять раз больше. Но как сказать ему об этом? Что, если он откажется? Я не должна все испортить своей торопливостью. Надо набраться терпения, попытаться расположить его к нам, чтобы ему в самом деле захотелось помочь. Вопрос, есть ли у меня на это время? Что, если я теряю драгоценные часы и потом горько пожалею об этом? Вот сейчас скажу ему: «Олег, мой муж заплатит сто тысяч долларов, только отвези нас к нему». Не сделать бы хуже. Что, в сущности, я знаю об этом парне? Ничего. И доверять ему тоже не могу. Сто тысяч большие деньги, не попасть бы из огня да в полымя».

– Через полчаса закончится моя смена, – заметил Олег, взглянув на часы. Прозвучало это так, точно данное обстоятельство являлось для него величайшим несчастьем.

Я почти решилась заговорить, но что-то удержало меня в последнюю минуту, и я промолчала, затем вспомнила о кукле и попросила Сашку: