Kitabı oku: «Три с половиной оборота», sayfa 3

В конце концов я открыла сайт Федерации фигурного катания и принялась изучать его содержимое. Интересовала меня в первую очередь родная область.

Вскоре я узнала, что из четырех видов фигурного катания мы смогли добиться заметных результатов только в женском одиночном. Произошло это совсем недавно. Сразу две наши спортсменки оказались на пьедестале финала Кубка России и вошли в десятку лучших на чемпионате России, попав в запасной состав сборной страны. Кира Карелина и Екатерина Денисова.

Девушки участвовали в разных этапах Кубка России, где спортсменки со всей страны боролись за выход в финал. И Кира, и Катя поднялись на высшую ступень пьедестала.

Однако почти во всех соревнованиях, где принимали участие обе, Кира немного уступала землячке. Исключением стало лишь одно соревнование в текущем году, где Карелина смогла обойти Денисову и взяла золотую медаль.

Я без труда нашла в интернете записи трансляций и внимательно посмотрела выступления девушек. Екатерина в произвольной программе дважды упала. Если бы не эти грубые ошибки, вряд ли Карелина смогла бы увезти золото с того соревнования.

По всему выходило, что Кира уступала Кате в мастерстве, пусть и совсем немного. Но могло ли это стать реальной причиной для того, чтобы пойти на убийство? Более того, смерть Денисовой, бесспорно, делает Карелину лучшей фигуристкой области. Но не страны. Не собирается же она устранять всех на своем пути подобным образом!

Текущий сезон почти окончен, и если предположить, что в следующий обе девушки вошли бы в идеальной для себя спортивной форме, полностью подготовленными и с максимальным набором элементов в двух программах, за звание чемпионки страны они бы боролись еще минимум с тремя-четырьмя спортсменками. Впрочем, у обеих был неплохой шанс войти в тройку лучших.

Звание чемпиона России – это не только медаль, но и немалая сумма призовых, плюс статус, а также безусловное попадание в сборную страны, а это государственное финансирование всех сопутствующих расходов.

Я не поленилась и внимательно изучила результаты тех, кто занимался в той же спортивной школе, что и девочки, особое внимание уделив Игнатовой и Задорожной, которых упомянула Кира как ближайших после Денисовой конкуренток в их группе. Выходило, что те были птицами не того полета. Уровень соревнований, в которых они принимали участие, оказался значительно ниже. До этапов Кубка России ни одна из них в текущем сезоне так и не добралась, хотя обе были очень близки.

Мне стало любопытно, почему девочки одного возраста – всем им было от шестнадцати до девятнадцати, – тренирующиеся в одной группе, показывали такие разные результаты. Впрочем, этому наверняка есть какое-то объяснение. Если Уварова сдержит слово и поможет внедрить меня в коллектив, совсем скоро я об этом узнаю.

Я попыталась собрать как можно больше информации обо всех спортсменах нашей школы фигурного катания, выступающих на взрослом уровне. Даже завела специальную таблицу, которую сосредоточенно заполняла, когда дверь в офис шумно открылась и я увидела Марича.

Вздох облегчения вырвался из груди, как только я поняла, что это он, а не Забелин, который зачем-то обивал сегодня наши пороги.

– Версию с самоубийством особо не рассматривают. – Марич на ходу чмокнул меня в макушку и устроился на своем рабочем месте. – Ни предсмертной записки, никаких намерений свести счеты с жизнью никто из окружения припомнить не смог.

– Это еще ни о чем не говорит, – хмыкнула я.

– Под ногтями Денисовой нашли волокна какой-то ткани, сейчас они на исследовании. Предполагают, что она пыталась ухватиться за убийцу в момент падения.

– Если фрагменты совпадут с одеждой Карелиной, девочке не позавидуешь.

– Очень удобно все складывается для обвинения Киры: непримиримая соперница, незадолго до убийства назначена встреча, и этому есть несколько свидетелей внутри дворца, странный провал в памяти.

– Убила и забыла?

– Следствие рассуждает именно так.

– А что с этим мальчиком, Вяткиным, про которого говорила Кира?

– Допрашивали в числе прочих, без пристрастия. Слухи о его романе с убитой до них, по всей видимости, не дошли.

– Хочется с ним поговорить.

– Скоро такая возможность тебе представится. Камилла звонила: завтра к восьми утра ждет тебя во дворце.

Эта новость меня порадовала. Я готова была выезжать хоть сейчас, так много вопросов у меня накопилось.

– Есть еще один аргумент против Карелиной. Менты, конечно же, отсмотрели все камеры дворца. Балкон ни внутри, ни снаружи не попадает ни на одну из них. Выход на него – тоже. А вот часть коридора на последнем этаже камеры охватывают. В то утро они зафиксировали, как там появилась сначала Денисова, а через десять минут и Карелина. Кроме этих двоих в интересующий нас промежуток на камеру попали еще несколько спортсменов и сотрудников Ледового дворца.

– Ты узнал, кто конкретно?

– Да. – Марич вынул из кармана листок, сложенный вчетверо. – Но я склоняюсь к тому, что убийцы в этом списке нет.

Я вопросительно на него посмотрела, сдвинув брови у переносицы.

– На последний этаж можно попасть несколькими способами. Так, например, Карелина поднялась туда на лифте и проследовала в сторону крыши, а вот на обратном пути камеры ее уже не зафиксировали. Она, вероятно, спустилась по лестнице и вышла на втором этаже, там находятся раздевалки.

– Выходит, если бы она задумала убить Денисову, то должна была избегать камер. Вряд ли она отправилась бы туда так открыто.

– Это если убийство было предумышленным. – Марич с глухим звуком постучал пальцами по столу. – А вот если все произошло случайно, то Кира, испугавшись быть замеченной, могла воспользоваться лестницей, так как в той части холла камер нет.

Я задумалась. Кажется, в словах Марича была определенная логика. Девочка пошла на крышу без злого умысла, оттого не думала о камерах. Но во время разговора что-то пошло не так. Кира могла толкнуть Катю, а та, не удержавшись на ногах, перевалилась через перила. Их высота вполне допускала такое развитие событий. После случившегося Карелина могла здорово испугаться и решила, что мелькать на записях ни к чему. Поэтому и воспользовалась другим путем для отступления.

Быстро сверившись с данными о погоде в интересующий меня день, я убедилась, что ночью накануне происшествия шел дождь.

– Владан, а ведь это многое объясняет… – протянула я.

– Что именно?

– Смотри. В то утро на крыше было сыро после дождя. Девочки о чем-то спорили. Кира толкнула Денисову, и та, не удержавшись на ногах, упала с крыши. Именно поэтому Карелина ничего не помнит. Смерть другой спортсменки – событие, бесспорно, неприятное, но не до такой степени, что сознание блокирует воспоминания. А вот если допустить, что Кира имеет к смерти Денисовой самое прямое отношение, то провал в памяти становится легко объясним.

– Она могла стать свидетелем убийства. Это не меньший стресс для неокрепшей психики, – возразил Владан. – Кроме того, не забывай, что они фигуристки.

– И? – не поняла я.

– Значит, отлично умеют держать равновесие. Будь то лед или скользкий пол.

Я задумалась.

– Одно дело, когда ты выполняешь знакомые элементы, которые привыкла делать годами, когда все подчинено контролю, даже падения, и совсем другое, когда тебя сбивают с ног совершенно неожиданно.

Я поднялась со стула и подошла к окну. Двое товарищей в явном подпитии не без труда покидали заведение напротив. Я легко представила, каким взглядом провожала их Тамара, стоя за барной стойкой.

– Значит, других подозреваемых нет? – обернулась я к Маричу.

– Об этом мне рассказать не пожелали, – развел он руками.

На следующее утро Камилла встретила меня в своем кабинете. Наверняка она рассчитывала увидеть не только меня, но и Марича. Однако тот еще спал в нашей общей постели, о чем знать ей было совсем необязательно.

Выглядела она роскошно: платье, несмотря на строгий силуэт, подчеркивало достоинства фигуры, волосы аккуратно собраны в пучок, при этом несколько прядей кокетливо выпущены у лица. Легкая небрежность вкупе со строгостью производили неизгладимое впечатление даже на меня. Я лишний раз отметила исключительный вкус своего жениха. Затем опустила взгляд на собственные кеды и, вздохнув, улыбнулась хозяйке кабинета:

– Спасибо, Камилла Альбертовна, что согласились помочь.

– Можно просто Камилла. – Лицо ее едва заметно скривилось. – И давай на «ты».

Маринка, которая была значительно меня старше, как-то объяснила, что двадцатилетним малознакомая женщина около сорока лет может казаться едва ли не старухой. Но эта женщина в душе почти наверняка считает себя ровесницей тех, кто только недавно разменял третий десяток, совершенно искренне не понимая, почему ее не воспринимают на равных. Очевидно, сейчас Камилла испытала нечто похожее. Она была старше меня лет на десять минимум, кроме того, занимаемая должность диктовала некие условности. Возможно, не будь я спутницей Марича, она бы не стала переходить со мной на «ты». Сейчас же ей совершенно точно не хотелось, чтобы разница между нами двумя как-то подчеркивалась. Даже если дело касается всего лишь возраста.

– Могу предложить несколько вариантов, – начала Камилла, вальяжно откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу. – Представим тебя как продюсера ледового шоу.

Я едва не присвистнула. До такого я бы сама вряд ли додумалась.

– Будет возможность присутствовать на тренировках, посмотреть процесс работы, пообщаться со спортсменами и тренерами.

Она говорила, а я мысленно примеряла на себя эту роль. Идея мне нравилась.

– Это прекрасно подойдет, если вас с Владаном интересует рабочий процесс в группе, спортивная составляющая, отношения в коллективе тоже станут понятны. Что касается сплетен, то они, как мне представляется, скапливаются в двух местах: раздевалках и столовой.

Камилла начинала нравиться мне все больше.

– Уборщица имеет доступ всюду. Даже в мужских раздевалках у нас моют преимущественно женщины. Сотрудники мужского пола редко идут на такую работу. Разумеется, дамы не нарушают личных границ, всегда стучат и ждут, чтобы не застать спортсменов в неглиже. Собственно, многие из них с детства привыкли переодеваться в самых неожиданных местах, и стеснение – не про них. Тем не менее мы во дворце стараемся соблюдать условности. В столовой можно будет работать на раздаче и уборке со столов. Если есть навыки работы за кассовым аппаратом…

– Уборка, – перебила я Камиллу, не дожидаясь, когда она закончит мысль. – Идеально!

Я подняла палец вверх. Невероятно, но еще недавно я думала о мытье туалетов как наказании, которое Уварова может придумать мне назло, теперь же мысленно благодарила ее за отличную идею. Ноль ответственности. Не нужно будет досконально изучать правила фигурного катания, запоминать имена спортсменов, вникать в тонкости продюсирования и прочее. Ходишь себе со шваброй где и когда захочешь.

– Что ж… – Камилла поднялась. – Представлю тебя нашему старшему администратору Татьяне Григорьевне как стажера на неполный рабочий день. Сменяемость кадров среди уборщиц у нас большая. Поэтому в любой день можно будет работу прекратить. Особых вопросов это не вызовет, но их я улажу в любом случае.

– А график?

– Составишь сама. Расписание тренировок всех групп найдешь возле раздевалок на втором этаже.

Татьяна Григорьевна толком на меня даже не посмотрела. Кивнула, не поднимаясь со своего рабочего места, и велела взять со стеллажа форму по размеру. Комплект состоял из серых брюк и рубашки с белым воротничком и манжетами. Волосы надлежало прятать: для этого можно было использовать косынку или шапку-колпак в цвет униформы с широким белым кантом у лица. Второй вариант показался мне симпатичнее.

Тут же, стоя у стеллажа, я переоделась и убедилась, что с размером угадала.

Администратор выдала мне график уборки и предложила присесть и заполнить его в соответствии с тем, когда я готова выходить. Это не отняло много времени. Перед тем как явиться к ней, я успела сфотографировать расписание занятий фигуристов.

Кряхтя и глядя куда-то в сторону, Татьяна Григорьевна проводила меня в подсобное помещение. Выдала тележку, укомплектованную всем необходимым, пару перчаток и упаковку одноразовых медицинских масок:

– Это обязательно? – поинтересовалась я.

– Ну, если любишь запах хлорки, можешь не надевать, – усмехнулась она. – Так, значит, твоя ответственность – раздевалки фигуристов, включая душевые с туалетами.

Она двинулась вперед, а я за ней. Вскоре мы оказались возле женской раздевалки. Женщина потянула на себя дверь. Я оставила тележку возле входа и вошла за ней.

– Коридоры, ведущие на ледовую арену, – Татьяна Григорьевна ткнула пальцем в дальнюю от нас дверь. – На самой арене моет ночная смена, но ты контролируешь мусор. Если пролили что, ну или кровью запачкали, сразу убираешь. Понятно? То же самое касается хореографического и спортивного залов. Плюс протираешь полы, когда нет занятий.

– Это где? – поинтересовалась я.

– Дальше по коридору, в противоположном конце арены.

Мы покинули раздевалку, и она с сомнением посмотрела на меня, кажется впервые всерьез меня разглядев.

– Найдешь?

– Найду, – с готовностью ответила я.

– Вроде все… А, нет! – радостно вскинула палец вверх Татьяна Григорьевна. – Тренерская тоже на тебе.

«Чудесно», – подумала я, а вслух произнесла:

– Ее я тоже найду, не переживайте.

– А чего мне переживать? – усмехнулась та. – Не уберешь, так сама работы и лишишься.

Женщина приосанилась и, кивнув в сторону тележки, с сомнением спросила:

– Мыла раньше-то?

– Конечно, – без труда соврала я.

В целом я, разумеется, умела и мыть, и убирать. Разве что никогда не делала этого за деньги. Однако так вопрос и не стоял.

Администратор легонько хлопнула меня по плечу и удалилась, пожелав удачи.

Если верить расписанию, старшая группа тренировалась сейчас в зале, затем, после небольшого перерыва, они должны будут выйти на лед.

Я решила поджидать спортсменов в раздевалке. Пользуясь тем, что сейчас все были на занятиях, начала с изучения мужской. Она зеркально повторяла женскую. Чтобы не терять времени понапрасну и все-таки сделать хоть что-то из вверенных мне обязанностей, принялась намывать пол.

Вскоре дверь, ведущая к ледовой арене, открылась, и в раздевалку один за другим начали заходить мальчишки, громко постукивая по полу пластиковыми чехлами на лезвиях коньков. На вид им было лет по десять-двенадцать. Они переговаривались, обсуждая тренировку и стягивая с ног тяжелые ботинки коньков.

Моего присутствия они словно вовсе не замечали. Кое-кто бросил короткое: «Здрасте», когда переступил порог, но не более того.

Я буквально ощущала себя человеком-невидимкой, и это играло мне на руку. Накануне я успела подготовиться и внимательно изучила фото и видео с соревнований. Так как только в раздевалке начали появляться старшие ребята, я сразу узнала Владика Вяткина, с которым, если верить Кире, у убитой были отношения. Невысокий шатен с модной прической – длинная челка на ровный пробор, мужественный подбородок, зеленые глаза в обрамлении темных ресниц. В жизни он выглядел даже привлекательнее, чем на фото. В целом сомневаться в словах Карелиной не приходилось. Парень вполне тянул на звание секс-символа местного разлива.

– Совсем язык за зубами держать не умеют, – жаловался Вяткин своему товарищу, который возник в раздевалке вслед за ним.

Темные кудри помогли мне его идентифицировать. Еще один воспитанник школы, Сергей Воробьев. Он, если я правильно помнила, показывал на последних соревнованиях неплохие результаты.

– Растрепали всем подряд, сейчас вообще крайним окажусь, – сетовал на что-то Владик.

– Говорят, она тем утром была не одна на крыше. Слышал?

Я подобралась, навострив уши.

Вяткин сделал товарищу знак молчать и покосился на двух мальчишек, которые паковали свои спортивные сумки. Через минуту те покинули раздевалку, а я переместилась в туалет и принялась старательно водить шваброй на одном месте. Отсюда мне было все прекрасно слышно.

– Короче, – продолжил Воробьев, как только парни остались вдвоем. – Говорят, в то утро Карелина назначила ей встречу на крыше. Или наоборот. Не суть. Главное, что Кира последняя, кто видел Денисову.

– И что? – не понял Владик, из чего я заключила, что соображает он гораздо медленнее, чем рассекает лезвиями лед.

– И то, – понизил голос Сергей. – С крыши-то Денисова не вернулась.

– Хочешь сказать, что это Кира ее… того?

Видеть Воробьева я не могла, но тот, вероятно, дал понять товарищу, что именно это он и имел в виду.

– Нет! – В голосе Вяткина прозвучало возмущение. – Она не могла. Да и зачем?

– А тебе зачем? Ты же боишься, что из-за того, что все теперь о вас с Катюхой знают, на тебя и подумают! Тебе-то какой смысл ее убивать?

– Ну… – задумался Владик. – Типа, она меня любила.

– На меня Игнатова посматривает, и что? Пойду ножом ее пырну? Так, что ли?

– Ну ты сравнил! Вика за тобой не бегает, на шею не вешается, тренировкам не мешает. Я тебе так скажу, – Вяткин вздохнул. – Только никому… Иногда мне жутко от того, что я испытываю в последние дни что-то вроде облегчения… После того как Кати не стало. Понимаешь?

Парни замолчали, и я на всякий случай замерла, боясь напомнить неловким движением о своем присутствии за стеной.

– Так и Карелина наверняка испытывает. Соображаешь? Ты лишился надоедливой влюбленной дуры, а Кира – преграды на пути к медалям. Теперь звезда в городе осталась одна. И тренерам не надо выбирать, на кого ставку делать. Хочешь мое мнение? Я готов поверить, что именно Карелина ее с крыши и сбросила.

– Да не может такого быть! – возмутился Вяткин.

– Ты «Тоню против всех» смотрел?

– Фильм, что ли? Я их не смотрю.

«А книг и подавно не читаю», – добавила я от себя.

– А зря. Короче, была такая история. В Америке в конце прошлого века муж одной фигуристки решил сломать ее сопернице ногу, чтобы та не смогла на национальном чемпионате выступить. И вроде бы сама эта Тоня была в курсе готовившегося нападения. Может быть, даже его организовала. Как тебе такое?

– Так сам говоришь, что это кино, – возразил Вяткин.

– Снято на основе реальных событий, между прочим. И Тоня эта до сих пор отстранена от участия в соревнованиях из-за случившегося. Вроде и срок какой-то получила за все это дело.

Сергей, кажется, неплохо знал нашумевшую историю Тони Хардинг и Нэнси Кэрриган, но на товарища должного впечатления произвести не смог. По крайней мере, Вяткин молчал. Ну а видеть их я не могла, продолжая тихонечко шуршать в туалете.

– Ногу сломать – это жесть. Я бы убил… Еще и накануне чемпионата страны! – признался Воробьев. – Может, и Денисова что-то придумала. Помнишь, в прошлом месяце Карелина неделю тренировок пропустила? С лодыжкой что-то было у нее. Так, может, это Денисова ей болты открутила на лезвиях, та и навернулась на тренировке? Кто-нибудь знал и разболтал, что это Катиных рук дело. Вот Карелина ее и убила, отомстила за подлость.

– Так, может, это ты ее? – хохотнул Вяткин.

– Ага, по твоей просьбе, – дурашливо ответил Сергей.

В этот момент дверь распахнулась и в раздевалке появились еще двое парней. Интересующая меня тема сменилась обсуждением каких-то непонятных нормативов. Самое время было покинуть укрытие и переместиться на женскую половину. Но уж очень не хотелось, чтобы Вяткин с Воробьевым вспомнили о моем присутствии.

Я дождалась, когда раздевалка опустеет, и только тогда направилась к девочкам. В помещении не было ни души. На скамейках лежала одежда, тут же валялось несколько пар кроссовок, скакалки и прочий инвентарь. В душе мерно капала вода. Оглядевшись и решив, что сейчас тут ловить нечего, я направилась на ледовую арену.

Несмотря на то что убирать здесь сейчас было нечего, да и не положено по инструкции, ведь ни кровопролития, ни просто пролития не наблюдалось, я не спеша обходила арену вдоль бортика.

На льду находилось четверо молодых людей и двенадцать девушек. Я отметила, что Карелина на сегодняшней тренировке присутствует, а значит, с мамой удалось договориться.

И тренеры, и спортсмены были заняты делом, в мою сторону даже не смотрели. И тем не менее я старательно махала щеткой с длинной ручкой, стараясь, чтобы мое внимание к происходящему на катке не бросалось в глаза. Весь час я провела возле льда, сделав пару интересных наблюдений.

Позже я добралась-таки и до тренерской, а потом поприсутствовала в женской раздевалке. Причем увлеклась так, что Татьяне Григорьевне пришлось звонить мне, чтобы напомнить, что часы, отведенные мне на труд праведный, давно закончились, а за переработку платить мне никто не собирается. «Мне вообще платить не собираются», – усмехнулась я про себя и все-таки отправилась сдавать смену, рассудив, что все хорошо в меру.

Владан на мои звонки не ответил. Сперва я хотела отправиться домой, чтобы принять душ, но в последний момент свернула в сторону Ямы. В конце концов, в офисе валяются ключи от холостяцкой берлоги Серба, что находится всего в паре десятков метров. Душ можно принять и там.

Я размышляла, чем сейчас занят Марич, и очень надеялась, что он трудится на благо нашего общего дела. Впрочем, с тем же успехом он мог пропадать, решая собственные вопросы, которые с моим появлением в его жизни никуда не исчезли. Даже после того, как из просто любимой женщины я превратилась в невесту.

Думала ли я всерьез, что вместе с кольцом в бархатном футляре получу Марича в полное единоличное владение, да так, что он забудет о деле всей своей жизни, коим наше детективное агентство вовсе не являлось? Думала. Но только первые пару секунд. Потом, конечно, не раз снова возвращалась к этим мыслям, но приходилось быстро их отбрасывать как нежизнеспособные.

Я пыталась вообразить такую картину: вот муж стоит у плиты и готовит ужин. Какой-нибудь стейк с кровью и жареной картошкой. И нет у него никаких дел, чаяний и печалей. Только красавица жена в моем скромном лице. Правдоподобно? Пожалуй, только в одном случае. Если в роли мужа выступает не Серб.

Причина не в том, что Марич не любит готовить или дело это не барское. Впрочем, и в этом тоже. До меня его пропитанием занималась Маринка, иногда Тамара, которая до сих пор не прочь влить в него пару тарелок борща при каждом удобном случае. Не сомневаюсь, что и до Маринки в жизни Марича было кому позаботиться о хлебе насущном.

Просто он не может оставаться в стороне, когда Родина зовет. Какие бы острые вопросы или частые отлучки этот зов ни подразумевал. А когда голова мужчины занята такими важными вещами, на мысли о еде или уюте в ней просто не хватает места. Черепная коробка-то не резиновая.

По крайней мере, такое удобное объяснение я себе придумала. Впрочем, сделала я это еще тогда, когда впервые оказалась в его холостяцкой берлоге. Иногда Маринка прорывалась к ревностно охраняемому имуществу и наводила там порядок. Точнее, отмывала и оттирала все, что еще поддавалось усовершенствованию. Порой мы даже делали это вместе.

Марич к своему жилищу относился с большим трепетом. Изменений не терпел, даже отсутствие привычного толстого слоя пыли на полках его тяготило. Оттого, когда однажды мне удалось внедрить в его квартиру новый матрас, я всерьез забеспокоилась о сохранности популяции медведей в нашей лесополосе. Которые, если верить народному фольклору, при подобных невероятных обстоятельствах имеют свойство дохнуть.

Теперь же у Марича был не только новый матрас, но и кровать, и даже дом, где мы жили последние несколько месяцев. Если учесть, что покупка коттеджа – его инициатива, хоть без намеков с моей стороны не обошлось, то шанс отведать стейк из-под ножа Марича у меня все-таки есть. По крайней мере, мне все-таки хотелось так думать.

Пускай образцового мужа из него не выйдет – это очевидно, но если в семье образцовой будет жена, то и супружник как-нибудь подтянется.

Я улыбалась своим мыслям, прислонившись к прохладной стене возле пустующего стола Серба, когда в дверях появился супружник. Не какой-то там эфемерный, а вполне себе настоящий: из плоти и крови. Была, правда, одна деталь – супружник этот был бывшим.

Пока я подбирала подобающее случаю приветствие, чтобы разом и уколоть, и выразить равнодушие к его появлению, Забелин меня опередил. Впрочем, у него была фора – он почти наверняка готовился.

– Вот мы и встретились, милая. – В голосе Валерки причудливым образом соединялись легкая издевка и безмерная нежность.

– В одном городе живем, – безразлично бросила я в ответ.

Забелин так и стоял в дверях. Шикарный костюм песочного цвета, коих у него было великое множество. Модная рубашка и галстук в тон. Я некстати подумала, что даже душ не успела принять после намывания казенных полов, да и одета была соответствующе: в джинсы и футболку. Впрочем, было бы кого баловать и для кого наряжаться.

Валерка обеими руками опирался на трость из натурального дерева. Ее венчала рукоятка из слоновой кости в виде то ли ящерицы, то ли тритона с длинным хвостом и высунутым языком. Разглядеть детали с моего места было сложно, но я готова была поспорить, что зеленое мерцание языка было не чем иным, как отблеском натурального изумруда.

– Знал, что ты оценишь, – самодовольно выдал бывший, проследив направление моего взгляда.

– С детства не люблю земноводных, – поморщилась я. – Примерно с тех самых пор, как была похищена пренеприятной жабой. Только в отличие от Дюймовочки мне повезло несколько меньше: от замужества отвертеться не удалось.

Забелин выдал сначала нервную усмешку, а затем лучшую из своих улыбок с заметной ямочкой на щеке. Наверняка он хотел ответить что-то вроде: «Я думал, тебе понравилось». Но вовремя вспомнил, что за меня есть кому постоять. Впрочем, останавливало это его далеко не всегда.

– Это ящерица, не тритон, – неожиданно выдал он.

– Что ж, это многое меняет, – съязвила я.

– Решил сделать себе такой подарок, коли уж ходить с тростью мне теперь суждено до конца моих дней.

– Не прибедняйся, Валера, – пожурила я. – Год назад никто не верил в то, что ты вообще сможешь встать с инвалидной коляски.

– Вообще-то я рассчитывал на предложение присесть.

– Ой, извини, привыкла, что обычно ты появляешься и устраиваешься с удобствами, не дожидаясь приглашения.

Долгое время после развода бывший не мог расстаться с привычкой появляться ночью в моей спальне, когда ему вздумается. Будь то родительский дом или моя квартира. Я просыпалась от того, что чувствовала на себе его взгляд. Цепкий, жуткий: взгляд хищника, наслаждающегося моментом беспомощности жертвы. Валерка невозмутимо сидел в кресле и наблюдал за мной. Настоящий извращенец. Благо привычку проникать на мою жилплощадь он давно оставил.

Очевидно, стоять так долго на одном месте Забелину было трудно. Я заметила, как побелели костяшки его пальцев на рукояти трости от тяжести веса, который он на них переместил, пытаясь облегчить участь ногам. Тонким голоском жалость позвала меня откуда-то из глубины. Я отвернулась к кухонному уголку, давая ему время устроиться. Я точно знала, что просто так Валерка все равно не уйдет.

– Кофе? – предложила я, не помня толком, в каком состоянии были запасы в офисе после нашего с Маричем отсутствия.

– Его я, конечно, также мог бы приготовить себе, не дожидаясь предложения, но куда приятнее из твоих рук, – усмехнулся Забелин.

Не оборачиваясь, я сделала кофе и поставила чашку перед Валеркой. Он устроился на стуле в торце моего стола.

– Смотрю, у вас тут все по-прежнему, – озираясь по сторонам, заключил он.

Забелину уже доводилось здесь бывать. Однажды он даже стал нашим клиентом, когда бесследно исчезла дочь его знакомых ².

– Ну да, дрессированных слонов не завели.

– Знаю, что тебе удалось выманить Серба из Ямы, поэтому и смена офиса напрашивалась сама собой.

– Во-первых, наш переезд – не моя идея, во‑вторых, как бы ты нас нашел, если бы офис переехал?

– И то верно.

– Вот и клиенты идут в давно знакомое место.

– Кстати, о клиентах. – Валерка вскинул палец вверх. – Я по делу.

– Вот как? – удивилась я и уставилась на него, особенно не церемонясь.

– Да, был бы признателен, если бы вы взялись за одно небольшое поручение.

– Мы занимаемся расследованиями.

– Я в курсе. В общем-то, именно это вам и предстоит. Если вы согласитесь, разумеется.

Я хотела было предложить ему явиться в другой раз или подождать Владана. Однако за этим непременно последует вопрос, когда тот появится. Ответа на него я и сама не знала, оттого предпочла промолчать. Забелин же продолжал:

– Никаких исчезновений или убийств. Пока.

Валерка замолчал, а я вскинула брови в удивлении.

– Я боюсь за свою жизнь.

– С чего бы это? Все самые страшные прогнозы ты опроверг уже несколько месяцев назад. Не удивлюсь, если зимой на лыжи встанешь, а в следующем году и вовсе побежишь.

– А я, между прочим, серьезно, – спокойно произнес он своим бархатным голосом.

– Допустим. Какие причины у твоих опасений?

– Мне кажется, за мной следят.

– У тебя есть охрана, – напомнила я.

– Есть, – кивнул Забелин. – Однажды в меня уже стреляли.

Он опустил взгляд на свои ноги.

– В меня, – поправила я. – Да и парней с тобой тогда вроде бы не было. Или были?

– Вот именно, – усмехнулся Валерка. – Допустим, если в этот раз стрелять будут именно в меня, кто-то из них, возможно, сумеет меня загородить спиной от пули…

«Прямо как ты меня», – невольно подумала я.

– Но, во‑первых, ни Ване, ни Юре я увечий не желаю, – продолжал он. – А во‑вторых, сама знаешь, они хороши силой. Коляску отлично помогали тягать в свое время, иногда и меня. Но что касается ума – это не по их части.

Я невольно улыбнулась, вспоминая нулевую сообразительность Валеркиных добрых молодцев. Так я часто про себя называла амбалов Забелина. Хорошие парни, но вряд ли способные на ловкие рокировки и хитрые ходы. Впрочем, мы запросто можем их недооценивать.

– Ты хочешь, чтобы мы засекли хвост? – уточнила я.

– И выяснили, кто и по какому поводу его ко мне приставил.

– Как давно ты заметил слежку?

– Скажем так, уже пару недель это ощущение меня не покидает. Вероятно, началось все раньше, просто я не обращал внимания.

– И в чем эта слежка выражается?

Забелин задумался.

– Сложно объяснить. Не сочти за придурка, но… Это больше на уровне подозрений. Несколько раз замечал, что за мной едет одна и та же тачка, например.

– Какая?

– Да каждый раз разная, в том-то и дело… Или кто-то резко прячется за угол соседнего дома. Мелькнет силуэт, и все. Пусто. Однажды ночью проснулся от ощущения, будто кто-то за мной наблюдает в окно. Я ведь так и сплю на первом этаже.

– Камеры смотрел?

– По камерам чисто, но при большом желании можно проползти за кустами прямо к окну спальни.

– Я бы позвала садовника, – заявила я вполне серьезно, но тем не менее вызвала ухмылку на лице Забелина.