Kitabı oku: «Происшествие в 15:45»

Рассказ о невероятном образе жизни маленького человечка в сером костюме

(пародия на рассказы А.Кристи)

Эти события происходили чуть менее ста лет назад, к счастью, не в нашей стране, с одним небольшого роста человеком, который носил серый костюм, трость,  шляпу и маленькие усы. Звали его Эндрю П. (имя и фамилия изменены).

Эндрю П., наверное, когда-то был  милым хорошим мальчиком… А впрочем, о его детстве  ничего не известно, так  же, как ничего не известно о его молодости. Остается только догадываться, куда подевались все его родственники и были ли они вообще:  троюродный брат, тётушка, бабушка или хотя бы родители – словом, хоть кто-нибудь, кто мог  бы подтвердить, что все эти невероятные события стали происходить с ним с тех пор, как ему исполнилось лет сорок, а в десять лет или пятнадцать или в двадцать пять он   жил как все обычные люди. Нет, он предстаёт перед нами безработным человеком средних лет, слегка полноватым, с маленькими черными глазками и черными усиками, бог весть знает, на какие доходы живущий, однако выплачивающий с них   жалованье своему секретарю (парню, целый день читающему за столом газету и отвечающему на телефонные звонки) и экономке, в обязанности которой входит приносить ему на подносе телеграммы  жуткого содержания и вечерний чай.

Едва Эндрю П. просыпался, умывался и успевал позавтракать, как тут же звонил телефон, и ему сообщали, что с кем-то произошло несчастье, чаще всего грабеж или убийство. Если Эндрю П. отказывался подходить к телефону, в дверь его квартиры настойчиво стучали дверным молотком и через несколько секунд экономка, с невозмутимым выражением лица, приносила поднос, на котором было письмо или телеграмма, извещавшая о трагическом событии. Если за окном было дождливое утро, телефон не звонил, и в дверь не стучали, секретарь Астингс  (имя изменено) тут  же открывал газету и вслух прочитывал заметку о каком-нибудь преступлении. Наверное, это всё не слишком бы волновало Эндрю, если бы не то обстоятельство, что несчастья, как правило, происходили с теми людьми, которых он знал.

Другой бы человек на месте Эндрю отчаялся, заперся бы в комнате, уволил секретаря, экономку, отключил телефон, залез бы в кровать, накрыл голову одеялом и не высовывал бы из-под него носа, несмотря на все уговоры психотерапевтов. Но Эндрю П. смирился со своей судьбой, вел активный образ жизни и даже был весел.

Эндрю П. почему-то всегда ходил в гости к людям, которые, после его ухода, хотели расправиться друг с другом самым кровожадным способом. Они радушно встречали Эндрю П., провожали его в гостиную, усаживали в кресло, а затем начинали танцевать, веселиться или, на худой конец, играть в бридж. После того, как Эндрю, устав от вечеринки, удалялся, все разбредались по своим спальням и, умывшись и переодевшись в пижамы, вдруг набрасывались друг на друга с холодным или огнестрельным оружием, или с какой-нибудь отравой. Это происходило из-за бус или какой-нибудь брошки, или нескольких ассигнаций, как объяснял потом Эндрю дамам в вечерних платьях и мужчинам в смокингах. Так кто-нибудь стоит в смокинге, ест пирожное с самым невинным видом и запивает его теплым молоком с мёдом, как вдруг Эндрю, более часа о чем-то рассуждающий, вдруг устремляет на него недобрый взгляд и спокойно так говорит: "Вы совершили это преступление. В тот вечер, зайдя в спальню и надев пижаму…"  Пирожное падает на ковер, молоко проливается, страшная сцена, но правосудие должно свершиться.

Если Эндрю П. не приглашали в гости, он не расстраивался, а выходил гулять и обязательно встречал кого-нибудь из знакомых, кто не  успел спрятаться, здоровался с ним и обменивался несколькими фразами. Знакомого Эндрю П. потом долго терзали недобрые предчувствия, которые очень часто были небезосновательны.

Однажды Эндрю П. отправился к дантисту. Едва взглянув на врача, Эндрю вдруг подумал, что с тем обязательно должно случиться что-то нехорошее. Дантист нервничал. Выйдя из кабинета врача с запломбированными зубами, Эндрю П. в прекрасном настроении отправился домой, бурча себе под нос детскую считалку, а бедняга дантист был обречен. Более того, еще несколько недель после посещения врача, таинственным образом исчезали люди, с которыми Эндрю П. сидел в очереди. Он буквально сбился с ног, навещая каждого из них и спрашивая, что мол, происходит, те лишь печально улыбались в ответ и пускались в воспоминания.

Судьба щадила только трех человек из окружения Эндрю П.: его секретаря Астингса, экономку и инспектора полиции.

–Но ведь должен  он когда-нибудь остановиться? – возмутился как-то инспектор, прогуливаясь с Астингсом по улице. – И почему все несчастья с его знакомыми происходят именно на вверенном мне участке?

–Не скажите. Как-то раз он отправился в путешествие по Нилу. Нил – это ведь не ваш участок?

–Нет.

–Я не думал, что там что-нибудь произойдет. Все-таки, как-никак отпуск. Эндрю прогуливался по палубе, долго смотрел на воду, но крокодилы не всплывали, должно быть зарылись в ил. Ничто не предвещало трагедии, как вдруг…

–Не продолжайте! Скажите, вам не надоела такая  жизнь?

Губы Астингса вдруг задрожали, он отвернулся и достал белый носовой платок.

– Я всегда  хотел уехать в деревню, завести семью, семеро ребятишек. Но кто знает, что ждет меня в будущем. Пока я слушаю обо всех этих грабежах и убийствах, я в относительной безопасности.

–Вы мужественный человек!

–А если я уволюсь, и со мной произойдет несчастный случай?  – вдруг спросил Астингс  и схватил инспектора за локоть. – Вдруг он будет его расследовать?

–А если что-нибудь произойдет со мной, когда я выйду в отставку? – побледнел инспектор.

Они вдруг отшатнулись друг от друга, и Астингс быстрым шагом направился к мрачному дому неподалеку. Подходя к нему, он взглянул на одно из окон: ему показалось, что за занавеску быстро спряталась чья-то фигура. Вот уже неделю со знакомыми Эндрю не происходило никакого несчастья. Астингс осторожно перешел дорогу и вошел в дом.

–А-а, вот и вы, Астингс! – радостно воскликнул Эндрю П., едва тот переступил порог кабинета.  – Надеюсь, вы еще не пили чай? Представьте себе, только что стало известно, что с булочником, торгующим неподалеку от нашего дома, произошел странный случай. Как раз сегодня утром, прогуливаясь и дыша свежим воздухом для своих серых клеточек, я поздоровался с ним и купил несколько булочек  к чаю.

Астингс  устало опустился в кресло.

– Что с ним произошло?

– Его покусали пчелы.

– В ноябре? Как это могло произойти?

– Это нам и предстоит узнать, дорогой Астингс. После чая мы с вами этим и займемся.

Роковая встреча

(пародия на роман Ш. Бронте «Джейн Эйр»)

С детства я была несчастна, мне прямо-таки не везло. Я осталась сиротой еще ребёнком, и в доме тётушки Рид, у которой мне пришлось жить, меня все обижали. Эта мегера поместила меня в школу для сирот, Ловуд. В школе всегда было холодно, нас плохо кормили, мы часто ходили в церковь и постоянно что-то зубрили. В одну из эпидемий несколько учениц погибло.

Мне удалось выжить, я выросла и в восемнадцать лет работала в школе учительницей. Я хорошо умела рисовать, играть на фортепиано и говорить по-французски. Вскоре мне надоел Ловуд, и я дала объявление в газете, что ищу место гувернантки. Меня пригласили работать в Торнфильд-холл. Это было большое поместье с домом, похожим на замок. Меня встретила миссис Фэйрфакс – добродушная милая старушка. Она не стала спрашивать меня, какую последнюю книжку я прочитала, собираюсь ли в ближайший год выйти замуж и стать матерью, почему я покинула Ловуд, проработав там менее десяти лет, а просто напоила меня чаем с булочками. Мне отвели просторную комнату и познакомили с моей воспитанницей Адель. Чему я буду её учить, никого не интересовало.

Миссис Фэйрфакс на мои вопросы о Торнфильд-холле сказала, что никогда в этом поместье не жили привидения, хотя все Рочестеры обладали буйным нравом, и можно было бы надеяться на то, что и после смерти они не угомоняться, а внесут хоть какое-то разнообразие в скучную жизнь обитателей поместья. Какая однообразная жизнь там была! А мне так хотелось интересной деятельности, ведь Адель была обычным ребёнком, без выдающихся способностей и жутких пороков, так что воспитывать её не составляло никакого труда и интереса. Единственным моим развлечением было гулять по крыше дома и смотреть на расстилающийся вокруг пейзаж.

Но, наконец, небо сжалилось надо мною и послало мне знакомство с удивительным человеком. Усадьба принадлежала таинственному мистеру Рочестеру. Мы познакомились банально: однажды поздно вечером, когда я пробиралась через сугробы на почту, чтобы отправить письмо, его лошадь чуть не затоптала меня копытами, а сам мистер Рочестер – прекрасный наездник с отличным зрением – вылетел из седла и повредил ногу. Тем же вечером у камина нам удалось поговорить. Мистер Рочестер в полумраке комнаты казался очень красивым. Очень красивым. Красивым и властным. Я сразу сказала, что не считаю его красивым и подчиняться ему не намерена. Он тут же заинтересовался мною и сказал, что я плохо играю на пианино, рисую так себе и совсем не знаю жизни. Забыла сказать, Адель, я так поняла, была его незаконнорожденной дочерью (правда, все называли её почему-то его «воспитанницей», одно правильно подобранное слово – и мужчина из равнодушного отца превращается в заботливого покровителя), он привёз Адель из Парижа, когда мать девочки умерла. Мистер Рочестер позже в саду сказал мне, что мать девочки была легкомысленной особой, и он понятия не имеет, кто отец. В общем, я могла представить мистера Рочестера и в образе злодея, клеветавшего на погибшую женщину, и в образе рыцаря, воспитывающего чужого ребёнка, это мистер Рочестер оставил на моё усмотрение. Я решила, что он почти рыцарь, доспехи не очень-то сияют, но, может быть, он перевоспитается. Ребёнком он совсем не занимался, если не считать покупки для девочки платьев и кукол. Дарил он платья и куклы с такой кислой миной, что даже мне, постороннему человеку, становилось за него стыдно. Кроме того он не раз говорил, что девочку поместит в приют, а меня выгонит с работы, если решит привести в дом миссис Рочестер. Зачем миссис Рочестер чужой ребёнок? Пусть девочка ест хлеб с сыром и твердит молитвы в каком-нибудь учебном заведении, пока её отец будет весело проматывать своё состояние с очередной женщиной.

Мы с мистером Рочестером часто встречались в гостиной, в холле, в саду. Он, то язвил и грубил мне, то называл маленьким эльфом, способным околдовать его кобылу. В общем, отпускал странные комплименты, я его плохо понимала и, может быть, поэтому он мне казался очень таинственным, ну просто дьяволом из романов. К нему стали приезжать гости, среди которых была прекрасная мисс Бланш Ингрэм, с которой он так безбожно флиртовал, что все в доме были уверены, что он уже обязан на ней жениться. Я пила чай, слушая сплетни, и заедала слёзы поджаренным хлебом. Мистеру Рочестеру доставляло особую радость видеть меня среди богатых гостей: я тихо сидела в углу гостиной в своем перештопанном платье и молчала в ответ на насмешки разряженных соседей мистера Рочестера. В общем, вскоре я поняла, что по уши влюблена в этого сильного и властного человека.

Наконец, он сделал мне предложение, и мы пошли в церковь. В церкви оказалось, что мистер Рочестер женат.

– Да как ты мог, – подумала я, страдальчески на него глядя.

– Я женат формально, Джейн!

– Как это формально? Вы живёте в одном доме.

– Джейн, Джейн, счастье моё! Верь мне! Моя жена… безнадёжно больна, я не могу её бросить.

– Чем это она больна?

– Она… она… она сумасшедшая. Кидается на всех с криком и перестала расчёсываться и умываться.

– Да ты ведь запер её на чердаке, приставил к ней всегда пьяную служанку и даже не даёшь своей жене выйти подышать свежим воздухом вот уже несколько лет!

– Ну как же, как же я её выпущу дышать свежим воздухом! – вспылил мистер Рочестер. – Ведь тогда все узнают, что я женат! На сумасшедшей! Что скажут люди! – он схватил меня в объятия и стал покрывать поцелуями моё лицо: – Джейн, любимая! Мы уедем, я подарю тебе весь мир! Всё, что ты захочешь, Джейн! Я столько страдал, ведя пустую праздную жизнь с женщинами легкого поведения в Париже, Венеции, Вене. Меня не надо осуждать, ведь я аристократ и женат на сумасшедшей. Я хочу теперь вести праздную жизнь с тобой, с честной нравственной девушкой! Радость моя, счастье моё, посмотри на меня, любовь моя, ты мне веришь? Тебе так важно замужество? Мнение света? Эта пустая формальность?

Что-то стало подсказывать мне, что он меня запутывает. Я попыталась высвободиться из объятий и посмотрела в окно, нужно было отвлечься от поцелуев и поразмыслить. Как это пустая формальность? Мы живем в девятнадцатом веке, у меня нет денег, жилья, у меня только одно серое платье, привезенное мною из Ловуда, что я буду делать с ребёнком на руках, если мистер Рочестер влюбится ещё в кого-нибудь? Я вспомнила про Адель: один ребёнок – кандидат для поездки в приют – у него уже есть, неизвестно, что будет с другим, если мать малыша так же, как и француженка, легкомысленно умрёт незамужней и без денег. Моё имя точно так же можно будет забрасывать грязью и камнями, как имя матери Адель, для того, чтобы ребёнок ни на что не претендовал и довольствовался овсяной кашей в приюте, пока очередная девица будет в шелках и бархате любоваться красотами Италии с его отцом.

– Жизнь моя! – он снова стал меня целовать. – Я никого никогда не любил так, как тебя! Джейн, почему ты молчишь? Я весь твой, любовь моя! Верь мне!