Kitabı oku: «(Не) Лишние», sayfa 3

Глава 2. Кризис среднего возраста.

(Дмитрий)

13 февраля, суббота.

До самого вечера мотаемся с командой по объектам, присматривая площадки. Мне на этом этапе, в общем-то, совершенно не обязательно присутствовать. Но я люблю во все тонкости вникать, поэтому в работе наравне с группой участвую, помогая буквально во всём – на этих условиях и брали с собой. В этот раз с выездом в историческую, так сказать, местность. Проект фильма частично в Н-ске реализовываться будет, надо места натурных съёмок утвердить. Не привыкать, из каждой поездки стараюсь по максимуму взять: люблю города новые, даже такие небольшие (сам из подобного). Вроде изъездил уже прилично и заграничного много повидал, а всё равно – в каждом местечке своё что-то, и нравится мне это «что-то» находить. Хобби, можно сказать, такое. Даже страничку в соцсети для этого веду. Запечатлеть и сохранить. Эдакие «зарубки» для памяти. Бывало уже, что очерёдность событий только благодаря публикациям и удавалось восстановить.

К концу дня, изрядно уставшие, возвращаемся в гостиницу, дружно окопавшись в номере у Лютика. Бесится показательно, когда к нему так обращаются, но все уже привыкли – грех с фамилией Лютиков прозвищем не обзавестись. Это наш локейшн⁴, он же – незаменимый помрёж⁵ и вообще – просим любить и жаловать! – человек-оркестр. «Лютик» ему даже по внешности подходит: худой, как жердь, длинный, а на голове – копна соломенно-жёлтых волос. И горбится вечно – под рост собеседников подстраиваясь. Натурально – лютик же.

Сборище наше до умиления напоминает студенчество, когда так же вот набивались в чьи-то комнаты в общаге: гитары только не хватает и девчонок. Но теперь никакая комендантша тёть Зина нас не разгонит. И не так тесно, пожалуй.

Даже удаётся кресло в уголке вполне уютное за собой застолбить. Устраиваюсь в нём с пенным, лениво участвуя в общей беседе и параллельно в телефоне залипая. Так, что там… Почту разобрал, решил пару рабочих вопросов (не только ведь актёрствую!). Состояние такое… спать, что ли, уйти уже – но даже самому странно: рано ещё совсем, да и хотелось с ребятами поболтаться вроде… Хм-м-м, что тут ещё… уведомление из соцсети. Обычно, когда премьера какая-то, или дата памятная – много их, сейчас затишье вроде… Любопытно даже.

«Когда пересмотрела сериалов». Ха! Вот как! Юля, значит. Юленька. Юлия. Мисс «сами-Вы-чугунная-голова», провожатая моя сегодняшняя и «мастер селфи 80 уровня». Надо ей посоветовать всё это в описание профиля добавить, не зря же сразу в голову пришло! Не сознавал до этого момента, что сиделось мне, в общем-то, скучновато. Теперь – улыбаюсь. Бесконтрольно, уголки губ сами вверх тянутся.

Усмехаюсь. С чего вообще? Осматриваю придирчиво бутылку тёмного стекла – вроде и некрепкое совсем, местное какое-то, градуса четыре. Ответить ей? Чёрт, ну куда? Вон, на страничке она – девчонка совсем! Сразу ведь отметил, что молоденькая. А судя по фотографиям, когда не смущая, поближе вглядеться можно, и вовсе не уверен, что восемнадцать-то есть. Мне с моими сорокá почти – к чему? Ну!

Снова встряхиваю, как днём, головой: если б не профессия и какая-никакая известность – благодаря которой и признала меня девчонка, в обычной жизни она б на такого взрослого дядечку и не посмотрела бы. Не то чтобы я вниманием женским брезговал. Даже таким, когда твой «богатый внутренний мир» и не нужен совсем. Очень даже не брезговал, особенно когда оно существенно упрощало процесс удовлетворения базовых потребностей. Но тут… Куда-а-а? Ведь юная же совсем.

М-да, а взрослый дядечка этот на фотку её в купальнике пялится теперь. Чисто подросток. Слюни не пора ещё подбирать? Когда там кризис среднего возраста подкрадывается? Что там по этому поводу британские учёные, не выкатывали ещё ничего? Наверняка исследование есть какое-нибудь, не даром же: «Седина в бороду, бес в ребро». Седина – не сильно, но проглядывает, замечаю периодически, да. Борода даже – какая-никакая – тоже периодически имеется. Полный комплект, блин.

Сразу вспоминается, как с этой юной особой утром лбами столкнулись: к набережной шёл, пока делами не загрузили, и в севшем, на минимальной яркости уже, телефоне локацию кофейни ближайшей разглядеть пытался. К экрану в три погибели пригнулся и жалел, что солнечные очки не взял – не видно ни черта! Но возвращаться не с руки уже было. Ни за зарядкой, ни за очками.

Аж в голове зазвенело, как стукнуло гулко. Только что звёздочки перед глазами не закружились. Хорошо хоть снимать не завтра: гример изнылся бы весь наверняка, сколько ни тёр потом лоб – шишка надулась всё равно. Снег надо было приложить, так кто ж знал?

Хех, чугунной головой меня обозвала и губы надула. На смех и сейчас пробивает, а тогда хотелось ещё, как в детстве, когда надутые щёки пальцами «сдували», по аналогии, тоже их «сдуть», коснувшись.

Надо же, засело: глаза… глубокие такие, яркие, мультяшные совершенно, рыжая, мелкая, тоненькая явно, но в пуховике этом дутом и капюшоне – как снеговик. Молоденькая совсем. Кукла изящная. Милая и смешная. В снег бы её повалить и щекотать. Тьфу! Крепко я тогда приложился, видать. Встряхиваю опять головой, аккуратно, – вроде и не болит, а глупости лезут, ну. Не сотрясение же? Не, при сотрясениях кружится ведь ещё и тошнит, кажется.

Пахла девчонка приятно. Ещё когда рядом для фото вставал и наклоняться пришлось – почти на голову меня ниже рыжик (прозвище ей уже придумал, вот ведь!), сразу уловил. Тёплым чем-то, выпечкой что ли, зажмуриться хотелось, приблизившись, и вдыхать в удовольствие. Вишней ещё, точно. Едва-едва уловимой. Варенье она ела, что ли? И завис тогда на её губах (следы варенья искал, ага) – полноватые они и цвет такой… нежный, снова пальцем хотелось провести – неужто свои такие, в наш-то силиконовый век? Да что ж такое опять! Усмехаюсь про себя: зима ещё, а сумбур весенний какой-то, неуместный совершенно, в голове.

А кадры эти неудачные? Таких блуперов⁶ нарезать можно было, м-м-м. Мечта режиссера комедий! Мимика у девчонки невероятная, смешила меня постоянно. В голос и смеялся бы, но из сурового образа (который я себе безотчётно с ней зачем-то задал) выходить не хотелось. Вообще – это ведь самое ценное в актёрстве: вовремя из роли выходить и так же вовремя – в неё погружаться.

На одном из фото-«дублей» под капюшоном у Юли целая копна волнистых, нереально ярких, каштаново-рыжих волос обнаружилась, которые она привычными движениями поправляла для кадра, и сразу тоже хотелось помочь, пригладить, рука даже дёргалась в её сторону. Непроизвольно. И вишней сильнее пахло. Не варенье, значит…

Так с ней было… уютно, что ли?.. Тепло. Я даже нагрелся от её присутствия будто. Солнце это, конечно. Не зимнее совершенно. Днём – будь здоров припекало!.. И она – тоже, как солнышко, недаром про рыжих так говорят. Лучистая, светлая. Глупо так. Сам не понял, как в безотчётном порыве (задержать?) предложил кофе и набережную. А она минуту (!) целую молчала! Ничего ведь такого, прогуляться просто. Не страшный вроде. Давненько так не нервничал. Тьфу! Когда согласилась, с облегчением (да боже ж мой!) выдохнул: искать самому не пришлось – хорошо же?

А краснела как, когда дверь в кофейне для неё придержал? Отвык вообще от таких реакций. Сейчас у большинства дам грим такой, ничуть не хуже актёрского, и румянец постоянный – искусственный, с модным блестючим оттенком. А у неё – от прозрачной бледности там, на солнце, когда кожа её фарфоровая озарялась будто, мягким сиянием наполняясь (свет хорошо падал, конечно, сейчас каждый второй кадр выстраивать умеет), до нежной такой лепестковой розовины… Самый естественный диапазон стеснения.

Вспоминаю, как обсуждали кофейню, и девушка неожиданно выдала настолько складную идею по необычному формату кафе, что невольно проникся и размышлял уже, как бы такое на практике реализовать. Не ожидал, что даже мелочи она успела продумать, практически всё необходимое предусмотрев. Мне-то всё это по работе с сеткой кафе из практики знакомо, а новичку вот так разбираться – постараться ещё надо! Вполне представлял всё это в реальности. Удивляла и заряжала её воодушевлённость, разговор легко выстраивался, смущения с её стороны больше не ощущалось (впрочем, оно вообще довольно быстро у неё, кажется, пропало, будто переключилась). Вообще люблю вдохновлённых людей, им и улыбаться хочется шире, и слушать их, ничего не упуская в беседе, и – мыслями делиться, осуждения не боясь, наоборот, подъём душевный ощущая и настойчивое желание тут же всё осуществлять, двигаться, жить. Вот и улыбался. И – слушал.

Хех, а за набережную как оправдывалась мило, а? Да я и сам из такого же городка, было бы перед кем! Наверняка ведь биографию мою вдоль и поперёк изучила уже. Неужели нет?

Обо всём болтали, само как-то выходило. Слушала внимательно, детали какие-то уточняла и видно, своё тоже рассказать не терпелось. Недавно высказывание слышал, что диалога на самом деле не существует: просто каждый из вежливости ждёт своей очереди сказать. Вот только в беседе… всё-таки именно беседе с Юлей так… естественно и искренне всё было. Не из вежливости, по интересу.

Когда о путешествиях болтали, даже о дурацких, неловких ситуациях ей рассказывал зачем-то. Кто бы стал вещать о том, что чуть не сдох в морском ресторанчике в Италии после первой попробованной устрицы? Как, проникшись идеей, что всякий просвещённый и прилично зарабатывающий человек обязан эти дары моря отведать, с энтузиазмом взялся за «пробы», а, ощутив во рту склизкое нечто, не смог проглотить. Друзья ржали, что я слишком долго раздумывал, вдруг эта устрица ещё жива и вскарабкается потом обратно по пищеводу, цепляясь за жизнь. Сам над собой засмеялся и подавился в итоге. Взял и Юле выложил всё это.

Ей-то устрицы понравились. Описала их как «глоток моря» в жаркий летний день. Легкий, освежающий. А уж пользы в них! Тоже в Италии пробовала, надо же. Что-то представил ещё одну попытку – и кофейному напитку внутри меня неспокойно как-то стало. Не быть мне утончённым аристократом. Что ж.

Девчонка – как воробушек – на мой большой шаг – её два-три было, но рядом держалась, в глаза заглядывала, улыбалась, любопытничала. И сейчас, вспоминая, любуюсь. Я ведь человек искусства, в конце концов. Каждому приятно за чем-то красивым наблюдать. Не ожидал, что разговор обоих так увлечёт.

Но Лютик попросил срочно приехать. Как отказать, если тут я – благодаря ему? Столько знакомы, практически дружим уже. Он, зная мою тягу к новым городам, с собой зовёт периодически на отбор. Вежливо с девушкой попрощались, но Юля, кажется, расстроена чем-то была.

Хм-м-м. Нет, надо ответить. Отметила ведь, значит… Что это вообще может значить? Обычное ведь дело. Невежливо просто, если игнорировать.

– А остальные-то чего не выложили? – кажется, максимально нейтрально и в тему.

На это она высылает ту фотографию, где я испугался её неожиданного чиха. Явно издевается. А мне смешно.

– Нет, ну вы поглядите на него, в одно лицо ржёт там над чем-то. А ну, колись! – это уже ребята подкалывают.

Напрочь отключился, надо же. Вообще забыл, что не один в номере сижу. Отшучиваюсь, благо поговорить и без меня есть о чём. Но тёзка мой, Дмитрий Игнатьевич (он же Лютик) – на все мои непроизвольные улыбки прищуривается, мол: «Это ты им рассказывай!». Пф-ф-ф, потом с ним решу.

– Пришлите с усами. Жалко Вам, что ли? – прошу я.

С теми, про которые она сказала, что они мне идут. Рыжие. Волнистые. Усы. Идут, ага! Прям то, что надо для полноты образа!

– Это с какой же целью? Распечатаете, стрелочку пририсуете и с надписью «Она не умеет делать селфи!» людям на улицах раздавать будете, чтобы опасались? – иронизирует она.

– Непременно распечатаю и долгими одинокими вечерами глядеть на неё буду, вспоминая славный Ваш городок… добрым словом! – заносит меня, – Порчу наводить не буду, не переживайте. Выложу просто у себя и Вас отмечу, в отместку за нанесение непоправимого урона серьёзному образу артиста!

– Ах, вот как! Мстите, значит! Я-то думала, экскурсия по набережной мои промахи на фотосессии покроет! – беззлобно пикируемся.

Фото она всё же высылает.

Лица её сейчас не вижу, конечно, но в каждом сообщении абсолютно чётко смешинки улавливаю. Впрочем, так, скорее всего, пиво на изнурённый организм мой действует – всё гораздо веселее и проще кажется, игру напоминает. Сам не понимаю, что ей втираю – глупости невероятные, но так… хорошо?

Выкладываю у себя «усатую» карточку с подписью: «С актёрством не срастётся если, в клоуны пойду. Усы вот, кажется, идут мне клоунские!». Если б не Юлина оговорка о непубличности, выложил бы, как есть, с ней рядом. В этот раз даже на слухи плевать совершенно. Мне чего уже только не приписывали, устал думать, как и что напишут опять. Но за другого человека решать не могу – тем более, предупредила. Закрываю лицо девчонки смайликом – будто на фото с младенцем, которых сердобольные мамаши в сети «от сглаза» защищают. Ну или от чего там ещё?

– Хорошо, не прилепили надпись «CENSORED⁷» – там, среди смайликов, тоже есть, – пишет тут же она, отвечая сразу на опубликованное мной фото.

– Ну, на лицо, знаете ли, CENSORED не лепят обычно, а остальное пуховиком сокрыто, – выдаю и замираю даже: м-да, это на ту её карточку в купальнике надо было лепить.

До сих пор перед глазами стоит – как я и думал, тоненькая она, изящная, талия чётко выраженная, грудь аккуратная, но взгляд приковывала крепко. Проверить бы, как в руки ляжет: даже представилось, как под пальцами ощущается – налитая, приятная тяжесть, податливая такая… Уф. Выдыхай, Сбруев. Оглядываюсь быстро: кажется, от жара, непонятно с чего меня затопившего, комната нагрелась. Но нет, явного сумасшествия моего не заметили. С чего вообще? Женщин я, что ли, не видел? Но продолжаю с малолеткой заигрывать, времени не замечая совершенно.

*      *      *

14 февраля, воскресенье.

В том же кресле и просыпаюсь, проклиная начисто расслабившее меня пшеничное. Всё-таки тридцать восемь – вообще не шестнадцать, когда везде хорошо спалось и, главное, вставалось легко. Нет, спал-то я и сейчас вполне себе нормально, шея вот только затекла так, что с трудом поворачиваюсь, и отсидел себе всё, что можно. Квадратный весь. Без скрипа не разогнёшься. На фиг такие удобства.

Так. Собраться. Ребята почти все разошлись, в номере только локейшн и оператор, спят ещё. Телефон – на полу. Хорошо, блокируется автоматически. Я ведь из диалога не вышел даже. А собеседница моя неожиданная так на сообщение и не ответила. Не прочтено даже. Чёрт. Полночи девчонке «на уши приседал». Пень старый.

*      *      *

На данном этапе (для меня, по крайней мере) работа в городке закончена. Меньше часа на самолёте и уже в 10 я дома. График пока не выстроен точный, группа ещё площадки утверждает. Разбираюсь со своими делами и затишьем решаю воспользоваться совершенно праздно. Потом вряд ли до прогулок будет. Наметив себе недалеко от дома давно мне знакомый, спокойный парк, привычно уже «маскируюсь»: бейсболка, капюшон сверху, на подбородке – маска. Не медицинская, текстильная, чёрная такая – дышать в ней попроще. Не от микробов же защищаюсь. Вот уж не думал, что скажу такое, но и в пандемии, чёрт её дери, есть плюсы: в наши дни такой атрибут никого не смущает и маска, в случае чего, с подбородка плавным движением перемещается, надежно скрывая от излишнего внимания.

Тучи нависают тяжёлые, мрачные – как будто буря надвигается. Снег и вовсе весь ветром сдуло, а под ним – лёд. Не слишком удачная для прогулки погодка, конечно. Удручающе серый сегодня денёк, не то, что вчера в Н-ске. Нет, хорошо, что улетел: опять, как приклеенный, телефон проверяю – ничего. Злюсь. На себя. Чего полез вообще? Ведь слишком молоденькая! Явно!

Тру переносицу. Не ответила – к лучшему. Будто и правда «лыжи навострил». Никаких у нас точек соприкосновения быть не может. Да и ни к чему. Это даже в фильмах уже не модно снимать, чтобы юные девчонки от зрелых мужиков голову теряли. А в жизни тем более ничем хорошим подобное обычно не заканчивается. Вот объективно – ей это всё вообще к чему? Слишком старый. Слишком юная. Города разные, круг общения. Всё. О чём рассуждать ещё?

Хоть и пасмурно, а прошёлся немного и – хорошо. Абсолютно точно весной уже пахнет. В наушнике – голосовые от Димки с комментариями по площадкам и рекомендациями по биографии роли⁸. До парка не так далеко уже, за угол завернуть и….

– О-о-ох! – навстречу мне практически выкатывается нелепо взмахивающая руками… Юля?

Утром – в мыслях, теперь – в реальности. Ловлю её на автомате – ещё не хватало, чтоб и меня свалила.

– Ну, точно, угробить меня хочешь! – выдаю я, вспомнив и первую шишку, и попытку «коронавирусом заразить».

Глава 3. «Маленькая собачка – до старости щенок».

(Юлия)

14 февраля, воскресенье.

– О-о-ох! – резко с испугом выдыхаю, проскальзывая по укатанному до льда участку тротуара.

Нога, блин, так нелепо подвернулась! Руками изо всех сил взмахиваю в попытке себя сбалансировать, не допустив падения. Его и не случается. Но – скорее благодаря сильным рукам поймавшего меня прохожего, которого я, если б упала, однозначно свалила бы – он как раз из-за угла навстречу моей импровизированной пантомиме на ветряную мельницу выворачивал.

– Ну, точно, угробить меня хочешь! – упрекает со смехом подозрительно знакомый голос.

Вот уж кого совершенно не ожидала – да ещё так – услышать! И тем более – вживую столкнуться!

Если б не выспалась нормально в поезде, решила, что от недосыпа галлюцинации начались. Но видение моё подозрительно реально: держит крепко, терпковатым своим древесным ароматом обволакивая, ухмыляющееся и свежевыбритое.

Улыбается он, ишь! А на сообщения мои так и не ответил, зараза! Тут же себя одергиваю: Боже, Юля, остановись! Не малолетка ведь, от улыбки кумира «поплывшая». Иллюзий питать не собиралась. Поболтали и ладно! Какие уж претензии, к кому вообще? Что начинается-то?

*

– Мы уже на «ты»? – расслабившись в его (в общем-то, уже не нужных) объятиях, выдаю я.

– Принципиально только после брудершафта? – явно подкалывая, смеётся он и, будто опомнившись, размыкает руки.

А я, очень живо представив обязательный для этой «традиции» поцелуй… с ним… моментально вспыхиваю. Щёки так и хочется ладонями прохладными остудить. Фу-у-ух… Надеюсь, не слишком заметно?

А если вчерашнее ещё вспомнить… Невероятный был день! Люблю такие вот «приятные удивления», когда не то, что не разочаровываешься, а, скорее, очаровываешься (чего уж там, самой себе можно признаться) человеком.

Понятно, общались, если разобраться, не так уж и долго, только кажется почему-то, такой он – Дмитрий Сбруев – и есть: умный, разносторонний, лёгкий на подъём, серьёзный, но с невероятным чувством юмора. Жалко, что в моём окружении подобных мужчин не много. Не в плане – актёров известных, нет. Таких вот, от которых так и веет… Мужчиной.

Коллектив в моей конторе в большинстве своём женский, а я в последнее время работой только и живу, тяжело мне развод дался. И это притом, что сама инициатором была. Правильно всё, но хреново, как ни крути. Не смогла семью сохранить. У других – нормально всё, живут себе, не задумываясь ни о чём, а я… Год уж прошёл. Говорят, дальше – легче. Да я и сама себя так настраиваю. Грустить не люблю. Было бы, тем более, по кому!

Вечером перед отъездом руки так и чесались фотографию со Сбруевым в сторис выложить. Никогда ничем подобным не страдала, а туда же!

Пф-ф-ф! Да перед кем я вообще оправдываюсь?! И подпись удачная вышла: «Когда пересмотрела сериалов».

И – чёрт, заче-е-м?! – отметила аккаунт Дмитрия, про себя рассудив, что вряд ли, учитывая его публичность, вообще заметит. Галочка, личность подтверждающая, у него, конечно, была, да и первый в поисковой выдаче, но… Пульс знатно тогда подскочил. Ну, точно, дурочка! Даром что тридцатка скоро!

Раз уж зашла к нему на страничку, чего уж, как говорится: видео смешные у него посмотрела, фотокарточки из путешествий и со съёмок. Хорошо, что тут не видно, как в некоторых соцсетях, кто твою страничку просматривал. А то сталкерством попахивает…

В целом – судя по публикациям – вполне приятное впечатление. Не люблю, когда у мужиков (даже объективно симпатичных) всё только фотками себя любимого забито. Вот, мол, глядите: Я! Или вот ещё: «Я» – и моя машина. А вот, пожалуйста: «Я» – и мои часы. Дорогие, конечно! Я же себя не на помойке нашёл! А тут, посмотрите! «Я» – на фоне достопримечательности. Ну, точнее, просто «Я»! А достопримечательности той и вовсе не видно. Даже не понятно, в общем, что это. Главное же – «Я»! Завидуешь порой подобному самомнению. Как бы себе такого отсыпать немного для уверенности, но не переборщить?

У Сбруева же – всего в меру: карточки из путешествий, просто природа, люди… Интересные он детали подмечал из разных городов: за каждой фотографией своя история будто. Хотелось их разглядывать.

Вообще искренне считаю, что подобные соцсети – исключительно для сбора самых разных мгновений. Для того, чтобы их хранить. Любоваться, вспоминая. Делить-ся ими и умножать счас-тье. Которое от слова «сей-час». Это же такой себе интерактивный фотоальбом, где у каждой карточки может быть своя история, своя жизнь.

Надо же, этот вот дворик – в Италии – так знаком! Боже, я ведь была тут! В одной из деревенек Чинкве-Терре, точно! У меня прям похожая фотокарточка есть, надо же, из Риомарджоре!..

Помню, как вырвалась в то путешествие сразу после развода. Одна поехала. Маме сказала, что с подругой, чтоб не переживала. Да и не смогла бы она понять, почему мне именно одной хотелось. Голову проветрить, отвлечься, на себе, наконец, сосредоточиться. Чувствовала себя практически героиней фильма «Ешь, молись, люби». Начала с Италии, в которой… есть. Пробовала новое, порой объедалась там так, будто не ела никогда, и думала потом, что больше в жизни ничего не съем. А потом… проходила по 456 ступенек вверх по какой-нибудь извилистой лестнице и вуаля! Здравствуй, еда!

Когда добралась до Чинкве-Терре, невероятно много бродила, просто дышала. Каждой клеточкой ощущала замешанное на воде и ветре, перетёртое с солью, то рокочущее, с присвистом, то мерно глубокое – дыхание Моря. Размышляла. Осознавала и осмысливала. Вдыхала. Солнцем, лазурью, безбрежностью, ароматами трав, цветов и невесомостью наполняла лёгкие.

То был самый лучший отпуск. Ходила пешком по лесисто-холмистой живописной тропе от одной деревушки – Корнильи – до следующей. Заставала в пути невероятные сиреневые закаты. Больше всего я, пожалуй, люблю закаты. Не тёмное ещё, пронизанное тёплыми лучами время, когда светом наполнено, пропитано, будто укутано все вокруг. Цвета приглушены, звуки – обволакивающи, впитывать счастье – легче, чем когда-либо… В Вернацце, на вершине с видом на вечерние огоньки и сказочную башню, вкушала сладкое креплёное вино из переспелого, красиво увядающего на лозе под палящим солнцем винограда, а уже в Риомарджоре впервые пробовала устрицы.

Училась хранить только такие мгновения: тёплые, светлые, радостные, а плохие – отпускать. Решила пойти дальше и постигнуть искусство улыбаться не только губами, но и мыслями… и – даже печёнкой. Единственное, о чём смутно жалела – безумно хотелось это ставшее для меня волшебным место с кем-то разделить. Смотрела на милые парочки на фоне заката и – так же хотела.

Та-а-ак, ещё у Дмитрия на страничке очень много кадров со съёмок… Хм-м-м… Очень люблю такое: найти не избитый, приевшийся всем вид, а – неожиданный какой-то ракурс, чтобы с иной стороны на место взглянуть. Даже Эйфелева башня у него в кадре такая, что не сразу и поймёшь! Но – совершенно невероятная, это точно!

И… женщины рядом не было… Боже! Вспыхиваю непроизвольно. Нашла о чём вспоминать! Сразу мемы всякие в голову лезли, где обыкновенные девчонки – те самые, которые совершенно заурядной, будничной, не «гламурной» жизнью живут – горестно так вздыхают, что Генри Кавилл там какой-нибудь женат. А то если б нет – сразу как будто к ним бы метнулся, ага. Досмеялась, сама туда же. Интересно, а женат вообще Кавилл? Надо у Светки на работе спросить, она уж точно знает!

Но вся эта переписка наша с Дмитрием, ух! Если б не помнила, с кем общаюсь – решила бы – флиртует? Тон этот… А намёк на «одинокие» вечера?

Но я-то помнила. И всё равно – засасывало общение. Снова – обо всём, взахлёб, даже не думала, что взрослый мужчина (а он ведь взрослый, явно меня старше; надо, что ли, погуглить), тем более актёр известный, вот так запросто «болтать» в директе может. Так, собраться!

*

– Ни разу на брудершафт не пила, – успокоив дыхание и возвращаясь из калейдоскопа воспоминаний к разговору, отвечаю.

– Гм… тоже не пробовал, кстати. Упущение! – подмигивает он. Румянец опять заливает щёки.

– Я не против на «ты», – улыбаюсь.

– Ещё бы, после «лобового» столкновения и покушения на здоровье и серьёзный образ артиста – точно можно! – боже, улыбка у него невероятная, не ответить невозможно, – Преследуешь меня, значит? – неожиданно переключается он, красноречиво поигрывая бровями.

– Ого, какое самомнение! – тоже картинно подняв брови, отвечаю, возвращаясь к серьёзно-негодующему тону. – В командировке я. Заранее приехала, вот – гуляю. Кто ещё кого преследует вообще?!

– В смысле, в командировке? – неподдельно удивляется он, как-то сразу озадачившись. – То есть… ты… э-э-м… работаешь? Ну, не учишься?

– Ну-у-у, учусь-то я, можно сказать, перманентно: эта командировка – тоже обучение, собственно, – не понимаю его недоумения.

– Не студентка, значит? – и снова этот озадаченный взгляд.

– Ну да… Лет пять уже нет. Хотя, если второе высшее считать – меньше, конечно, – зачем-то поясняю, будто количеством образований хвастаюсь, а он шумно выдыхает.

– Думал, ты первокурсница, – объясняет, улыбаясь и слегка покачивая головой.

– Ха! Ну, так-то мне алкоголь без паспорта до сих пор не продают, это да. Мама говорит: «Маленькая собачка – до старости щенок!» Но я не жалуюсь, это в восемнадцать напряжно за документом лезть, а в двадцать семь – льстит даже, – проговариваю я.

Не вижу необходимости вообще скрывать возраст, тем более сейчас – перед ним. Может, кокетство это – «у женщин про возраст не спрашивают» – позже появляется? Как говорится, дальше видно будет.

Всегда в такие командировки стараюсь заранее приехать, вот как сейчас, в воскресенье. С комфортом, не пытаясь с вокзала во все инстанции успеть: и заселиться – причём договорись ещё, чтобы за ранний заезд с тебя не содрали, и себя в порядок привести, и на семинар не опоздать. А учитывая, что раннее заселение и вовсе не везде случается организовать – вариант самый фиговый! Зато вот так – заранее – можно спокойно переночевать в гостинице и в понедельник с утра отдохнувшей уже мчать на обучение. Стараюсь и транспорт выбирать так, чтобы на «погулять» оставалось время. И волки целы, и… Как там?

– Значит, гуляешь? – меняет он тему и, дождавшись моего кивка, продолжает, – здесь парк хороший недалеко, я туда как раз собирался, тоже свободным временем пользуюсь. Составишь компанию?

– Ой, я там и планировала прогуляться! Только кофе ещё взять хотела, – еле улыбку сдерживаю: сразу серость городская сдвигается, отступает будто, всё буквально светлеет. А! Это просто тучки расходиться начали, хм…

– Зависимостью попахивает, – веселится он, – но я тоже, можно сказать, адепт. Секты любителей кофе. «Здравствуйте сэр, не найдется ли у вас минутки поговорить о напитке животворящем, о «Нескафе» три в одном?»

– Частица «Не» в начале фразы отпугивает новых адептов! – подыгрываю я.

Что я, зря столько лет в продажах работала? Пусть немного в другом направлении, но тонкости-то, тонкости всем уже известны! Скрипты ни к чёрту!

И, уже не сдерживаясь, смеюсь и с удовольствием за предложенный локоть хватаюсь – скользко же. Дмитрий поясняет, что за углом – куда я шла изначально – кофейня закрылась, недавно совсем, поэтому напитки берём в другой – через дорогу – и до парка добираемся в считанные минуты. Он обстоятельно и увлечённо рассказывает о новом проекте в моём городе, о том, чем занимались с командой и почему сейчас в столицу вернулся, расспрашивает о моём обучении, о сроке командировки: хочется всё-всё ему рассказать и всё о нём – выслушать.

Не привыкла к такому вниманию, у меня в окружении даже мама, и та – спрашивает про мои дела скорее «для проформы», тут же ввинчивая извечное «Ой, а вот у меня…» И что-то иное воспринимается… Не знаю даже, как такое назвать? Я обычно сама стремлюсь узнать человека лучше, вопросы задаю, выстраивая в голове образ, детали из рассказа к нему добавляя. А тут… Наверное, так и видится со стороны? Хм.

Мужчина много улыбается и привычная по кадрам с экрана складка между бровей начинает понемногу разглаживаться. А мне казалось тогда, что она постоянно с ним – от неизменно хмурого, серьёзного выражения лица. Впрочем, и оно ему шло – меня ведь тогда именно суровость эта зацепила, взгляд, под кожу проникающий, сразу как-то, остро и – до мурашек.

Сейчас Сбруев на экранного себя не похож, другой совершенно: лёгкий какой-то, открытый, мягкий, расслабленный даже. Капюшон снял и увлечённо о своих рабочих проектах рассказывает: он, оказывается, в изрядной мере бизнесмен, поэтому, видимо, так задумкой моей с кофейней заинтересовался тогда. А я, пока вперёд смотрит – украдкой его разглядываю и дышу через раз, когда взгляд на меня обращает. Невероятный какой-то. Боже, о чём размышляю вообще?! Зачем опять на скулах его залипаю, дались мне губы эти его…? Когда я так поглупела?

В парке чудо как хорошо: тучи к закату разошлись совсем, будто и не было их, смело пробилось солнце. Небо окрасилось приглушённо оранжевым, красноватым, синим глубоким и кое-где бирюзовым даже. Самое невероятное – закатный этот свет. Волшебный, сиюминутный. Ускользающий, покуда пытаешься его запечатлеть, куда-то между пальцев. Ловим его отсветы телефонами: так ярко всё расцвечено, фотографии отличными получаются. Но созерцательности мешает банальность.

– Это не я! – ойкаю, обхватив неожиданно громко заурчавший живот.

Нет бы деликатно как-нибудь, а? Снова щёки горят. Позор! Просто непоправимый урон моему образу кисейной барышни!

Надо же, урон! Уже словечки утаскивать начала! Мне вообще иногда кажется, что я – «вор». Не совсем настоящий, но всё же. Общаюсь, вот, например, с человеком, прислушиваюсь, приглядываюсь, замечаю в его речи необычные, откликающиеся в моей душе чем-то невыразимо близким (чёрт его знает, почему?) и понятным, словечки и междометия, будто бы пробуя их на вкус, перекатывая на языке и щурясь от удовольствия, если – нравятся, и – уже через некоторое время – утаскиваю их в свой словарный запас: порой – даже манеру говорить, обрывая фразы или, наоборот, насыщая рассказ наиподробнейшими деталями, в редких случаях – ещё и говор (особенно, пожалуй, краснодарский) иногородний…