Kitabı oku: «Двойня для магната. Контракт на материнство»

Глава 1

Аделина

– Я женюсь! – сообщает Марк, как бы, между прочим.

– Женишься? На ком? – переспрашиваю, хотя по тону любимого мужчины поняла, что он серьезен, и счастливая невеста точно не я!

В собственном голосе слышу бесконечную боль и надрыв. Надеюсь, Марк не заметил.

– Дочь партнера, – мужчина нагло смотрит мне в глаза. – Детка, это бизнес, ничего личного!

– Бизнес? – переспрашиваю с сомнением в своих умственных способностях.

Сколько бы я не силилась принять информацию, и не смогу понять, потому что я в этой цепочке лишнее звено.

– Да, бизнес, – выдыхает устало Борзаков и расфокусировано глядит на улицу через открытое окно. – Аделина, у нас с тобой осталось слишком мало времени, чтобы побыть наедине. Невеста хочет переехать в дом и обосноваться здесь до свадьбы. Она желает потратить всё свое свободное время на знакомство с мальчишками.

– Я не буду вам мешать. Спрячусь где-нибудь. В пристройке.

– Нет! Ты – лишняя. Она знает, что я спал с тобой когда-то давно, и не хочет, чтобы ты здесь оставалась. Понимаешь? Ты будешь ей напоминать о том, что у нас с тобой была постель.

– Была постель? – непонимающе хлопаю глазами. Пять лет моей жизни с Марком, он назвал «постелью». Я что же ночной бабочкой или молью здесь работала? Так больно, что горит за грудиной.

– Как так?.. Марк! – умоляюще заглядываю в темно-карие, почти черные глаза любимого.

– Я обещал ей и ее отцу, что тебя не станет!

– Не станет? Я должна умереть?.. – спрашиваю на полном серьезе, и мне кажется, что сейчас Марк щелкнет пальцами и на меня обвалится потолок.

Горечь предстоящей потери и боль предательства сжимают горло.

– Что же ты такая прямолинейная, Аделина?! – мужчина в строгом деловом костюме, с расстегнутым воротом рубашки, берет меня за руку и заставляет подойти к себе.

Делаю неимоверное усилие над собой, делаю два шага. Заглядываю в темные глаза Марка.

Он замечает бесконечную тоску в моем взгляде и прижимает меня к себе.

– Я дам тебе деньги, и ты уедешь на Дальний Восток.

– Куда??? – у меня глаз дергается от полученной информации. Я этот Дальний Восток помню со школы, до него добираться дольше, чем до космоса!!!

– Ада, не спорь. Тебе уже купили во Владивостоке трехкомнатную квартиру, билет приобрели на самолет. Пойдешь учиться, помогу устроиться тебе на работу. Начнешь новую правильную жизнь. Там.

Вдох-выдох. Забываю, как дышать. Готова потерять сознание от страха за будущее.

– Марк, но там не будет тебя! – выдыхаю и заливаюсь жаром от своего признания в любви.

– Ничего, это Россия. Там живут добрые хорошие люди. Морской воздух пойдете тебе на пользу, ты слишком часто болеешь бронхитом.

– Ты заботишься обо мне?

– Да, – отвечает спокойно мужчина, не услышав издевки в моем голосе.

– Марк, там не будет моих мальчиков! – шепчу я, по-прежнему зажатая в тиски крепких мужских рук.

– Вот! Именно в этом наша с тобой проблема.

– В чем?..

– Ты называешь моих сыновей своими. А ты всего лишь их няня. Поэтому я принял решение обезопасить их от тебя и твоих посягательств. У них будет новая няня, мама.

Обезопасить детей, оградив от материнской любви, ласки, заботы? Это ли безопасность, по-борзаковски?

Отдаю себе отчет в том, что рядом с жестким отцом, любящим, но всё же деспотичным, дети вырастут его подобием.

Конечно, в Марке много хороших качеств – ум, красота, таланты, сила, но всё это должно быть подслащено материнской нежной любовью и правильным добрым воспитанием.

Нельзя допустить, чтобы мальчиков воспитывал отец! Или какая-то чужая женщина.

В моем взгляде так много тоски и мольбы, что Макар не выдерживает, отпихивает меня от себя и отстраняется сам.

– Моя невеста переедет в этот дом ровно через неделю, к этому моменту, ты будешь далеко отсюда.

– Нет!!! – слышу свой сдавленный крик.

Руки дрожат, и я прижимаю их к себе, чтобы успокоить тремор.

Возражать Марку смысла нет, он не приступен как скала. Остается смотреть на него украдкой.

– У нас четыре дня, чтобы нормально попрощаться. Ада, ты, когда послушная, прелесть! Не расстраивай меня, ладно? – Борзаков протягивает крепкую загорелую руку с перстнем к моему лицу, сжимает мой подбородок.

А я смотрю на мужчину безрадостно, и не знаю, где взять мотивацию на те эмоции, которые он ждет от меня.

Обычно, я встречаю Марка улыбками, вкусным ужином, выпечкой, улыбками, поцелуями, душем, совместной ванной, массажем, свежими рисунками сыновей.

И сегодня было так… но ближайшие четыре дня в моей душе будет царить хаос, мною будет править тьма, мне негде будет зарядиться энергией, чтобы всю ее отдать без остатка любимому мужчине… который только что предал меня и выставил не просто на мороз, а на другой конец света.

Отступаю от Марка с тяжелым взглядом, он глядит с безразличием на слезы, бегущие ручьями по моему лицу.

– Ада, будь моей Прелестью. Нам осталось всего четыре дня. Если сейчас откажешься от того, что я даю, будешь винить себя всю оставшуюся жизнь. Будешь скучать по мне, сожалеть, что отказалась от подарка.

Удары в груди учащаются. Понимаю, что мужчина обращается со мной как хозяин, решивший усыпить больную любимую псину… через четыре дня.

Хочу отказаться от подачки, и в этот момент на кухню-столовую забегают мальчишки, за ними семенит ночная няня.

– Папа, мы пить хотим! – сообщают отцу, но не смеют бросаться к нему. В нашем доме так не принято, есть специально отведенное время для ласк. В целом, мальчики должны расти мужиками и «сюси-пуси» не поощряются отцом. Пацаны давно привыкли к этому, считают нормой.

Марк глядит на близнецов с гордостью, а я с бесконечной любовью.

Темные жесткие волосы, прямые носы, темно-карие глаза подчеркивают принадлежность мальчишек роду Борзаковых. Бровки домиком, вечно надутые губки бантиком, улыбки, нежная молочная кожа – выдают в сыновьях меня – их родную маму.

Наивные карие глаза, любимые мордашки напоминают о том, что четыре дня – это большой срок для моей истерзанной души.

– Вижу, что договорились, – ухмыляется Марк. – Жду тебя через тридцать минут у себя, – бросает на ходу, направляясь на выход. По дороге к двери не забывает приласкать сыновей, погладив их по темным головкам.

– Мальчики, спокойной ночи.

– Папа, спи! – отвечают мальчишки хором.

Ровно через тридцать минут стою перед заветной дверью. На мне красивое нижнее белье, сверху накинут халат.

Выдыхаю страх. Прислушиваюсь к своему телу. Я вся горю в предвкушении мощного выброса энергии. Нерешительно дергаю дверь.

Спустя две недели

Нервно озираюсь по сторонам, я сейчас больше похожа на затравленного зверька, чем на человека. Живот сжимается от дикого страха. Душит адреналин.

Бегу по торговому центру, в руках сжимаю две детские ладошки.

Ладошки моих сыночков.

Алеша и Андрюша бегут за мной так быстро как могут.

Помогают мне, мои хорошие.

Близнецам всего четыре годика, но они очень шустрые. Только вот одеты абсолютно нелепо, как они, так и я. Поэтому на нас обращают внимание. И этот факт заставляет нервничать еще сильнее, потому что не хотелось бы привлекать внимание.

На мальчиках оранжевые рубашечки и ярко-синие брючки, на темных головкам синие мужские шляпы. На мне ярко-белое ажурное платье, как у принцессы, а на голове парик с рыжими волосами. Я сейчас больше похожа на куклу или на девчонку из какой-то ролевой игры для взрослых мальчиков.

– Няня! Устал я! – жалуется Андрюша Борзаков, и я останавливаюсь, жалея ребенка.

– И я, – канючит второй.

Сегодня мы сбежали прямо с детского праздника из кафе, куда я сопровождала мальчишек в качестве няни.

Сейчас нам нужно купить подходящую для побега одежду, и скрыться, пока Марк Борзаков не объявил на нас охоту.

Мерзавец. Подлец. Гад.

Обокрал меня наивную глупышку, воспользовавшись моей безоговорочной любовью и подчиненным бесправным положением, а теперь хочет уничтожить!

Слезы льются из глаз, но я не позволяю себе расплакаться.

Смотрю на стеклянную витрину, проверяю, не размазалась ли тушь.

Провожу ладонью по щеке… а мое отражение проводит рукой по лбу.

Касаюсь рыжих кудрявых волос, мое отражение трогает свои белокурые.

– Неужели я потеряла парик, пока бежала? – Проверяю. На месте, сидит как влитой.

Беру за руки мальчиков, а мое отражение – берет за руки мальчика и девочку.

Вскрикиваю очень громко.

Отражение поступает также.

Вместо того, чтобы продолжить путь к магазину, разворачиваюсь и бегу со всех ног к выходу.

За спиной слышу громкий стук каблучков и топот детских ножек.

– Стой! Рыжая! Ты кто??? – слышу женский голос, похожий на свой, но более нежный и звонкий. Голос врезается в мой слух с такой силой, что в ушах звенит.

Бегу так быстро, как успевают за мной крохи.

– Я – Евангелина Березина! Я твоя сестра! Найди меня!!!

Обжигающие слезы катятся по щекам, но я продолжаю свой побег. Если меня поймает Борзаков, мне крышка. И нет у меня никаких сестер-близняшек, это какая-то хитрость. Только чья, пока не пойму.

Озираюсь по сторонам как затравленный зверек.

Вариант у меня один – поехать к бывшей напарнице по шоу Мальвине, чтобы взять у нее ключи от дачи и схорониться там, пока решу вопрос с деньгами и документами.

Изначально побег планировался на другую дату, поэтому я не успела забрать новые документы и деньги, припрятанные вне дома.

– Няня? – Алеша смотрит на меня невозможными карими глазищами. – Я устал. Когда папа придет.

Вздрагиваю от недетского вопроса.

Говорить сыну о том, что его папа больше никогда к нам не придет. И слушать, когда тебя называют «няней», а не мамой – разрывает мое бедное сердце.

Стуча каблучками бегу к такси, на мгновение сердце замирает, когда рядом с нами останавливается такой же автомобиль, как у Марка.

Хватаю воздух ртом в ожидании своего конца…

Дверца открывается и из авто выходит незнакомец. Влох-выдох. Снова позволяю себе чуть-чуть расслабиться.

Помогаю близнецам забраться в машину, и сама сажусь рядом с ними.

– Вы с ума сошли! – кричит на меня водитель. – Я не повезу детей, у меня нет специальных сидений. Дамочка! Выходите немедленно. – Таксист попался нервный, истерит как баба.

Достаю из кармана две пятитысячные, протягиваю ему. Мужчина очень быстро успокаивается, а я выдыхаю.

Ну не могла я заказать такси с двумя детскими сидениями!

Нельзя мне палиться. Чем меньше следов и свидетелей, тем лучше. Тем чище и дальше будет наша дорога. Дальше от дома, где нас предал мужчина, который клялся мне в любви.

Взгляд черных глаз водителя застывает на моем лице.

– Ты случаем детей не украла из торгового центра?..

– Нет. Мои. Мальчики, подтвердите, что я ваша няня. Кивните.

Пацаны кивают.

Чтобы закрепить эффект, достаю еще пять тысяч, протягиваю. Через секунду водитель демонстрирует нам фокус – денежная купюра исчезает прямо из воздуха. А мужчина наконец-то закрывает рот и везет нас по нужному адресу.

О боги!

Только сейчас осознаю, что натворила. Начинается приход от моего дерзкого поступка, и меня всю трясет. Ощущение такое, будто лихорадка начинается.

Андрюша снимает синюю шляпку, и я приглаживаю рукой вспотевшую головку родного сына. Я так сильно люблю своих мальчиков, что у меня сердце разрывается, гложут сомнения, правильно ли я поступила? Ведь они любят отца больше, чем меня!

Не потому что я плохая мама, а потому что мне не позволено быть мамой! Борзаков отнял у меня это право, наслушавшись сплетен.

Что мне делать одной с двумя пацанами? Без денег? Без защиты?

С отцом мальчикам было бы спокойнее и привычнее. А я потащила их туда, не знаю куда. Потому что испугалась, что о моем плане побега узнал кто-то из охранников. Я почувствовала слежку и решила сработать на опережение. Фальшивые документы я заказала всего неделю назад и до сих пор не успела получить.

Сынок вскидывается, поднимает на меня огромные не по-детски умные глазищи, смотрит внимательно. Прямо как его отец.

Безумие какое-то!

Ну да, я безумна. Об этом свидетельствует мой поступок – украла близнецов у Марка Борзова!

По документам я малышам – никто. Просто няня Аделина Синичкина.

Окончательно осознаю, что подписала себе приговор. Марк меня не любит, значит, не пожалеет. Растерзает. Тот факт, что я не чужая его мальчикам уже ничего не изменит.

Крыша от страха съезжает окончательно и меня качает как маятник из стороны в сторону.

Подъезжаем к дому Ирины.

Сценический псевдоним девушки Мальвина, потому что ее парики всегда носят синий или голубой оттенки.

Марк не знает, что я общаюсь с кем-то из клуба по сей день, это большая тайна. Если он прознает, будет плохо всем.

Ира заглядывает в машину, качает неодобрительно головой. И я выбираюсь из салона наружу, чтобы переговорить без свидетелей. Подруга протягивает ключи от дачи своего деда.

– Дача оформлена не на меня, так что у тебя есть неделя перекантоваться. А потом он тебя обязательно найдет. Так что пеняй на себя, если задержишься хоть на минуту!

– Спасибо тебе.

– Если он выйдет на меня и будет пытать, я могу не выдержать, расколоться. Помни, я тебя не предавала, просто спасала свою жизнь, – шелестит Ирка, крепко обнимая меня. – Какая же ты, дурында, не могла как-то по-хорошему забрать малышей? Договориться? Например, тебе одного, а ему – второго.

– Как? Через суд? Смеешься! У Борзакова куплены судьи всей планеты. Если бы только суд проходил где-нибудь на Марсе… – говорю с болью в голосе. – К тому же делить близнецов – это зло. Как их любящая мать, я бы никогда не решилась на такую подлость. Ради себя лишить сына общения с братом.

– Ладно, тебе виднее. Может, ты права. Если спросят, то я тебя не видела, – нервно выдает Иринка, и я замечаю, что она едва сдерживает эмоции, чтобы не расплакаться.

– Не реви. Я умирать не собираюсь… – говорю дрожащим голосом, и понимаю, что эта фраза теперь не успокаивает, а намекает на мою дальнейшую судьбу. Если не буду проворной, то возможно всякое.

– Надо было думать об этом до того, как ты вошла в клетку к голодному свирепому тигру, – шепчет Ирка и сдерживает позыв зареветь.

– Да, надо было пять лет назад остаться спать в подсобке, когда Влад предложил мне перебраться к ним в дом, – говорю, задумавшись на мгновение.

– Держи. Мальчишкам своим передай, – подруга достает из кармана худи две крошечные красные машинки. – У них, наверное, ни одной игрушки теперь нет.

– Ничего. Я заработаю и куплю им много игрушек. – Горло перехватывает от несправедливости ситуации. Почему со мной это случилось?

Работала бы медицинской сестрой и проблем бы не знала!

Забираюсь обратно в машину, и водитель везет нас в деревню, где раскинулся домик, в котором я буду жить с детьми ближайшую неделю.

Глава 2

Аделина

– Ада, – сынок с ужасом оглядывается по сторонам. – Будем здесь жить?

– Лёшик, не нужно снимать шляпу. Пускай пока на голове побудет.

– Зачем на голове? – уточняет малыш.

– Чтобы не потерять!

С ужасом осматриваю дом, в котором явно кто-то побывал. Окно разбито, стекла рассыпаны по полу.

– Только не это, – шепчу я, открывая дверцы шкафа.

Кто-то залез в дом и обчистил его. Не оставили ни крупы, ни сахара, ни одной консервы. У Ирины всегда здесь хранились залежи съестного, кто-то прознал и обчистил дом.

– Гады! Даже чайник электрический унесли, – лепечу и всхлипываю на эмоциях.

Достаю из сумки салфетки, вытираю им скамью, и помогаю мальчишкам забрать на нее.

Обычно пацаны очень шустрые и энергичные, но не сейчас. Дорога и праздник в кафе их вымотали. Усталость мне в помощь!

– Вы посидите тихо, пока мама приберет стекла и пыль, – говорю машинально, не обращая внимания на слова.

– Ма-ма? – Лёшик округляет темно-карие отцовские глаза, хлопает длинными черными ресничками.

– Это игра такая! – быстро нахожу объяснение роковой ошибке.

– Мне «нлавится»! – щебечет Андрюша и гладит меня по руке. – Няня-мама.

– Можно и так!

Где-то за домом слышны звуки деревни – мычат коровы, звонят колокола. И весь этот гомон сейчас меня не успокаивает, а давит, потому что я боюсь, что нас найдут раньше, чем я успею исправить свою глупую жизнь.

Нечестно так! Использовать девчонку без мозгов, за которую некому постоять.

Конечно, Влад пытался пару раз влезть в дела брата, но Марк быстро поставил того на место, объяснив, кто в доме хозяин. Влад психанул и просто хлопнул дверью, уехал, так и не разобравшись в ситуации.

Все обвиняйте меня! Я всё стерплю.

– Черт! – чертыхаюсь, спотыкаясь и роняя ведро.

Мальчишки громко смеются.

– Вы ничего не слышали, понятно?!

– Черт… черт… черт… – повторяет один.

– «Челт… челт… челт…» – вторит ему второй.

А я оглядываюсь как затравленный зверек по сторонам, думаю, что делать, ведь только что ситуация очень сильно осложнилась. Продуктов нет, детей кормить нечем. А они – мальчишки, растущие организмы, не смогут перебиться кабы чем. К тому же нужно окно вставлять.

Протягиваю руку и ощупываю рукой грудь, на которой на цепочке висит кольцо с огромным бриллиантом.

Денег мало, зато есть бриллиант. Только где я его продам? Ломбарда явно здесь нет, даже если бы был, то у меня спросили бы паспорт. А я не хочу палиться. Представляю, что сделают со мной, когда узнают, что я умыкнула самое дорогое, что было у Борзакова.

А у меня не было выхода. Четыре года терпеть его издевательства… я так сильно любила, а он… только использовал меня.

Но я стойко всё выносила. А две недели назад всё рухнуло – Марк привел в дом женщину, сказал, что женится, что у его мальчиков должна быть мать. Настоящая. Любимая.

А я никто. Просто няня. Суррогатка. И должна выметаться из дома.

Сердце снова и снова сдавливает тисками.

Я смотрю на своих крох. Разве я – их настоящая мать могла отдать своих мальчиков другой женщине? Конечно, нет. Но заставить Марка принять и полюбить себя я тоже не могла.

Сейчас я в беде. И моим детям нечего кушать.

Может, плюнуть на себя? Перестать бороться? Вернуться и отдать ему наших сыновей?

Нет. Поздно. Не простит. Уничтожит. Не поверит, что я сделала это в состоянии аффекта, из-за его невесты.

Марк раньше считал меня лгуньей, женщиной с низкой социальной ответственностью, а теперь еще и воровкой… совершившей хищение в особо крупных размерах.

Не вижу никакого выход, кроме одного… бороться до конца.

– Всё получится! – продолжаю собирать стекла.

В дверь громко стучат, и я вздрагиваю. Детям показываю, чтобы молчали. Через пару минут заглядывают в разбитое окно.

Хватаю швабру и со всей дури бью по голове.

– Хорошо, что у меня на голове фуражка, – слышу недовольное мужское бурчание. – Иначе, гражданочка, пришлось бы вас привлечь за нанесение тяжкого вреда здоровью стражу порядка при исполнении. Местный участковый Никита Касаткин.

Стыдно-то как!

– Простите-простите, – лепечу я, выбрасывая из рук швабру. – Я подумала это снова те самые воры, обчистившие дом.

– А вы, сами-то кто? – Никита рассматривает внимательно детей.

– Я Настя, подруга Ирины, мама этих двух малышей.

– Вот как? С чего бы мне верить вам? Дому нанесены явные повреждения, а тут вы – незнакомка.

– Позвоните Ирине, пожалуйста, она подтвердит, что я – ее подруга по театральному училищу.

– Актриса значит? – Никита прищуривает ярко-голубые глаза.

– Актриса, но я не притворяюсь, и не играю роль. Я здесь как отдыхающая актриса, – лепечу бессвязный бред.

– Понятно, – расстроенно выдыхает Никита. – Я чего заходил-то… думал, Ирка приехала, чаю попьем, – мужчина протягивает через разбитое окно торт.

Настоящий торт с розочками в прозрачной упаковке.

Мальчишки в голос кричат «Ура», а я мысленно поддерживаю их. Небеса послали нам кусочек «хлеба», чтобы мы не голодали.

Очень быстро хватаю торт и прячу у себя за спиной. Успеваю заметить на пальце стража обручальное кольцо. Надо же, какая дерзость! У самого жена дома, сам по бабам ходит «приветственный чай» пить.

– А Ире я обязательно позвоню! – угрожает мне, покидая окно.

– Обязательно позвоните, – отвечаю уверенно.

Полицию я могу не бояться. Борзаков никогда не будет искать детей официально, потому что он говорит всем, что я – никто, просто суррогатка. А дети принадлежат только ему.

Но я уже докопалась до правды, и знаю, что меня обманули в клинике. Яйцеклетки были моими! Марк уже сумел меня убедить в том, что я ношу абсолютно чужих детей, и не имею к ним никакого отношения.

Он не позволит мне открыть рот и заявить на всю страну, что я – стриптизерша, женщина низкого статуса, детдомовка, сирота – родная мать его наследников.

– Ну что, ребятки, живем?! – торжественно ставлю торт на стол, достаю из дорожной сумки бутылку с водой. – Сидите там, на скамье, – командую пацанам, и двигаю стол к ним.

С счастливой улыбкой на лице наблюдаю за измазанными мордашками сыночков, за горящими от радости темно-карими глазищами. Благодарю небеса за щедрый подарок.

Может, каждый день нам кто-нибудь будет приносить еду в дом?

И ангел-хранитель отвечает: – Ада, не наглей!