Kitabı oku: «Грани одиночества», sayfa 7
– Сэпий, не торопись. Я хочу попробовать сегодня что-то особенное. Так в моем мире женщины доставляют удовольствие самым дорогим и любимым мужчинам, тем, кому доверяют безгранично, как я тебе. Правда, я не умею, но не переживай, я не причиню тебе вреда, – стала я уговаривать моего арахнида, который во время моей сбивчивой тирады смотрел на меня с нечитаемым выражением на строгом лице.
– После таких слов, даже если бы резала меня по кусочкам, я не шелохнулся бы. А что мне нужно делать в это время? – спросил муж, расцветая в хитрой улыбке.
– Ничего, просто лежать и получать удовольствие. Только если не понравится – скажи, хорошо?
Я неумело стянула свитер и брюки, обнажая своего мужчину, и в который раз залюбовалось его сухопарой фигурой, в каждой мышце которой чувствовалась сталь, потом игриво толкнула его на спину. Муж подчинился, послушно опускаясь на кровать. Мысль о том, что я собираюсь сделать, заливала лицо краской стыда, а заинтересованный взгляд Сэпия лишал мужества завершить начатое, поэтому я достала подготовленный заранее шарф и завязала ему глаза.
Если муж и удивился, то никак своего недовольства не выказал. Сначала я гладила шелковистую кожу шеи, целовала, прикусывала, опускаясь все ниже и шалея от собственной смелости и стонов Сэпия. Он пытался направлять меня руками, но я повелительно откинула их. Тогда он сжал длинными сильными пальцами покрывало и только выгибался в ответ на мои несмелые касания.
Я опустилась еще ниже, раздвигая руками длинные ровные ноги, чтобы мне было удобнее ласкать его плоть языком. Сэпий немного напрягся, не понимая, что я задумала, но подчинился мне. И вот я собрала все мужество и, наклонившись, лизнула нежную головку члена моего мужчины. Муж вскрикнул, а ткань в его пальцах затрещала. Видеть острую реакцию любимого было очень волнующе. Осмелев, я накрыла головку губами, обведя языком нежную расселину, на которой выступила прозрачная капля смазки.
К моему удивлению, противно мне нисколько не было. Необычно, пряно, но это ведь Сэпий, а в нем для меня нет ничего неприятного. Мужчина во время моих исследований, кажется, даже дышать перестал, учитывая, как резко он втянул воздух с низким грудным стоном, от которого у меня по коже волной побежали горячие мурашки возбуждения. Я уже более настойчиво стала гладить, посасывать, лизать, сдавливать губами бархатистую плоть, вбирая в себя так глубоко, как позволяли мои физические возможности. Сэпий изгибался, стонал, пока стоны не перешли в крики, а движения его тела не стали рваными, хаотичными.
– Алла, я больше не вынесу, умоляю… – прохрипел он, не понимая, о чем просит – остановиться или не останавливаться.
– Не сдерживайся, любимый, кончи для меня, – сказала я, не прекращая своих пыток, пока муж не излился мне на лицо, выгнувшись дугой и крича мое имя.
Мы дрожали, приходя в себя, – я от возбуждения, а Сэпий от остроты пережитого оргазма, а потом мой арахнид отыгрался на мне, удивляя безудержной страстью и нечеловеческой выносливостью. В эту ночь я не уснула, я просто позорно вырубилась от очередной волны острого удовольствия.
Глава 11
*
Император Андариэл Нимейский
*
Путешествие в усадьбу герцога Феросс заняло не очень много времени, но изрядно утомило. Накануне прошел сильный дождь, а сегодня было знойно и пасмурно, от духоты влажный воздух казался плотным, заставляя животных двигаться медленно, несмотря на усилия кучера.
К вечеру мы начали подъем в горы по ровной, чистой дороге, выдавленной в камне лучшими магами. Старый герцог Ластон Феросс очень любит свое родовое гнездо и никогда не жалел денег на его благоустройство. Чем выше в горы продвигался наш экипаж, тем становилось прохладнее, что не могло не радовать, но дышать легче не стало. К изменению высоты просто нужно привыкнуть.
В замок мы прибыли на закате, и я в сотый раз залюбовался изысканной и строгой красотой долины, расположенной между двумя красивейшими пиками Нимеи – Антар и Вертус. Если ниже долины склоны этих гор были покрыты вечнозелеными лесами, то выше виднелись только темные скалы и белые шапки ледников, а неподалеку от усадьбы раскинулось красивейшее голубое озеро с кристально чистой водой. Только в нем водится знаменитая горная форель с нежнейшим вкусом. При мысли о ней желудок неприлично заворчал.
– Потерпи, дружище. Наверняка наш повар расстарался к приезду гостей и порадует нас изысканными блюдами. Ты же знаешь, как матушка стремится нас закормить. Мне кажется, она до сих пор видит во мне маленького мальчика с разбитыми коленками, которого нужно постоянно обнимать и хорошенько кормить, – проворчал Сантос, не скрывая любви и нежности в голосе.
– Да, леди Белинда всегда была заботливой матерью, – с искренней улыбкой ответил я.
– Пожалуй. Тебя она тоже окружит своей иногда удушающей заботой, ты же знаешь, как ты дорог всем нам.
– Вы единственная моя семья. Стоит ли говорить, как я ценю доброту и внимание твоих родителей. Я скучал по этому месту. Жаль, что нечасто удается выбраться из столицы.
Под этот философско-ностальгический разговор мы подъехали к усадьбе. Лорд Ластон и леди Белинда в окружении пары десятков слуг и доверенных лиц встречали нас на пороге своего дома. Я отвесил полагающиеся случаю полупоклоны и наконец обнял ту, что десять лет заменяла мне утраченную мать.
– Андариэл! Как ты возмужал! Мы скучали, – сказала леди, гладя меня по спине теплыми пухлыми руками, а я с трудом сдерживал слезы радости. Что это со мной? Долой лишнюю сентиментальность!
Едва я пришел в себя от трогательной встречи с тетушкой, как на меня налетел ураган с блестящими зелеными глазами, которые могли принадлежать только Лисе. Когда я видел ее в последний раз, маленькой егозе было около двенадцати лет, а сейчас меня обнимала красивая изящная девушка с молочно-белой кожей, черными блестящими локонами и весьма интригующими округлостями.
Не обращая внимания на мой легкий шок, Алисия расцеловала меня в обе щеки, не брезгуя коснуться уродливого шрама, а потом сделал то, что выбило мне воздух из груди, – коснулась меня своими пухлыми розовыми губами в самом настоящем поцелуе! Впервые за свои сорок лет я растерялся от поцелуя прекрасной дамы, хотя даже не помню, когда последний раз целовался с кем-то кроме Дилейны.
– Лиса! – вскрикнула леди Белинда, пребывая в шоке от поведения дочери. – Ты что себе позволяешь?! Ты воспитывалась в приличной семье, а не на базаре у безродной торговки, чтобы так набрасываться на его величество!
– Брось, мама, ты же знаешь, что я всегда мечтала об этом. Думаю, его величество меня простит за несдержанность, – Алисия отстранилась, и мне с явной неохотой пришлось разжать объятия, в которых я продолжал держать девушку. Отойдя на пару шагов, Лиса сделала глубокий реверанс, предоставляя моему взору нежные округлости девичьей груди, прикрытые белым кружевом платья. – Вы не сердитесь на меня, ваше величество?
Девушка бросила на меня хитрый взгляд и покорно опустила ресницы, наигранно изображая раболепие. От разыгранного малышкой представления мне одновременно хотелось хохотать и сжать нахалку в крепких объятиях. Поскольку последнее было неуместно, то я не стал сдерживаться и громко рассмеялся.
– Я думаю, что если бы все красавицы империи были так несдержанны, как милая Алисия, то я стал бы самым счастливым монархом в мире, – подавив приступ веселья, сказал я. – Однако если вы, юная леди, будете каждому гостю выражать свой восторг от встречи подобным образом, то вскоре нам придется гулять на вашей свадьбе, которую лорд Ластон непременно организует вам в кратчайшие сроки.
– Я не буду противиться только в том случае, если моим женихом будете вы, ваше величество, ведь никому другому я так не радуюсь, – ответила маленькая кокетка.
– Белинда, уведи нашу дочь, пока она еще не наговорила глупостей. Проходите, ваше величество. Вы, наверное, устали с дороги, – прервал наш флирт лорд Ластон, провожая в столовую.
Вскоре подали ужин. Повар семейства Феросс, как всегда, был на высоте: нежнейшая рыба, куропатки, мясо молочного ягненка, изысканные морские деликатесы и салаты сменяли друг друга, но я не чувствовал вкуса еды, периодически встречаясь с лукавыми зелеными глазами.
Алисия всегда меня боготворила, но она была ребенком, а я несовершеннолетним юношей, которого совершенно не интересовали дети, пусть даже и миленькие. Сейчас малышке двадцать два года. И пусть до совершеннолетия ей еще восемь лет, но она уже созрела и полностью оформилась как женщина. Женщина, которая не должна меня волновать, но тем не менее весьма успешно справляющаяся с этим.
Фероссы – моя семья, значит нужно успокоить взыгравшие гормоны и охладить пыл девчонки, чтобы не наделать глупостей и не обидеть родных мне людей. Решив так, я взял себя в руки и весьма активно участвовал в споре лорда Ластона с сыном о преимуществах различных пород ездовых вархов (ездовые животные, напоминающие оленей).
Недолго подискутировав на различные темы в гостиной, мы отправились отдыхать.
В выделенных мне покоях было чисто и свежо, а нежный запах лаванды и горных цветов навевал сон. Я быстро искупался в горячей ванной и, не надевая пижаму, нырнул под белоснежное мягкое одеяло, но моим мечтам об отдыхе в тот момент не было суждено исполниться.
*****
Едва я задремал, дверь в мою спальню тихонько отворилась, и кто-то тенью проскользнул в комнату.
После десятков покушений на мою жизнь у меня выработался рефлекс моментально реагировать на угрозу. Как только незваный посетитель приблизился к кровати, я резко дернул его, заламывая ему руку за спину. В ответ на это раздался тоненький девичий писк. Я зажег фонарь и увидел Лису!
– Какого черта ты здесь делаешь? Ты понимаешь, что если бы я хоть немного меньше доверял твоей семье, то ты сейчас лежала бы с перерезанным горлом, потому что я сплю с кинжалом? – резко спросил я дурочку, встряхнув за хрупкие плечики.
На глазах девушки выступили слезы, а пухлые губы предательски задрожали. Нет! Только не это! Не выношу женских истерик.
– Ну все, успокойся. Больше так не делай, если не хочешь пострадать. Ты пойми, у меня эта привычка защищаться дошла до автоматизма. Я мог сначала убить тебя, а потом рассматривать – кто пробрался ко мне в постель.
Я успокаивающе гладил малышку по голове, осторожно обнимая за талию. Лиса на удивление быстро успокоилась, но теперь покраснела и со смущением смотрела на меня. В чем, интересно, дело? Демоны! Из головы совершенно вылетело, что я ложился спать нагим. Только неприятностей с девчонкой Феросс мне и не хватало.
– Лиса, тебе пора уходить. И давай больше без глупостей, – строго сказал я, отодвигая ее от себя как можно дальше и прикрывая бедра одеялом.
– Вы ведь знаете, что я всегда вас любила. Я пришла, чтобы стать вашей, пусть и на одну ночь. Не прогоняйте меня, Андариэл, – тихо, с придыханием, сказала малышка, заглядывая мне в глаза своими зелеными омутами, в которых плескалось доверие и надежда. Нет, нет, нет! Мне не нужны проблемы с лордом Ластоном.
– Алисия Феросс, ты сейчас же встаешь с моей постели, уходишь и больше не делаешь подобного рода глупостей, – максимально строго сказал я. Но ни мои слова, ни грозный тон не смутили девушку.
Она потянулась к завязкам на своем плаще, одним движением развязала узел и опустила плотную ткань с обнаженного женского тела.
– Я же понравилась вам, я вижу, как вы на меня смотрите, Андариэл, – не сдавалась малышка, прижавшись ко мне в неумелой попытке соблазнения. Я пытался ее отстранить, но мое тело отреагировало на близость симпатичной мне девушки мгновенно и остро, а ее неопытность, сквозившая в движении подрагивающих рук, завела особенно сильно.
Не особенно думая, как это будет выглядеть, я подскочил с кровати и поспешил к шкафу, в котором камердинер разложил мои вещи, но именно этот момент Сантос выбрал, чтобы меня навестить. Он медленно окинул взглядом обнаженного и возбужденного меня и голую Лису в моей кровати и резко захлопнул за собой двери.
– Оденься и уйди. Сейчас же! – растеряв весь шуточный настрой, приказал я девушке. Она всхлипнула и, накинув плащ, скрылась за дверью.
Я оделся и поспешил найти друга. Сан обнаружился у себя, нервно расхаживающим по комнате с бокалом бурбона в руке.
– Скажи мне, Дар, какого черта?! Ты не мог выбрать для своего удовлетворения кого-нибудь постарше и опытнее? Зачем ты морочишь голову Лисе? Она ведь почти ребенок и с пеленок влюблена в тебя! Ты наиграешься и уедешь в столицу, а что будет с ней, ты подумал?
– Поверь мне, Сантос, это совсем не то, что ты подумал. Я слишком уважаю твоего отца и дорожу нашей дружбой, чтобы так поступить. Я лег спать, а девчонка сама пришла в одном плаще, а потом сбросила его и попыталась соблазнить меня. Она красива и нравится мне, добавь вынужденное воздержание уже более полугода. Да, мое тело среагировало на ее близость, но ты застал меня не на своей сестре, а идущим к шкафу, чтобы одеться и выпроводить ее, – честно рассказал я другу.
Сан, запустил пальцы себе в волосы, нервно ероша прическу.
– Дура малолетняя, – тихо выругался друг. – Я не сомневаюсь в том, что она сама к тебе пришла, но прошу тебя – не играй с ней. Она упряма как осел и сильно влюблена в тебя. Мы думали, что ее детское увлечение пройдет, но чем она старше становилась, тем серьезней заявляла о своих чувствах к тебе. А недавно вроде бы успокоилась, поэтому я и рискнул пригласить тебя сюда.
– Я все понял, Сан, не переживай. Я постараюсь держаться от нее подальше, – я подошел и хлопнул друга по плечу.
– Ты-то постараешься, но и она не отступит. Просто знай, что какой бы легкомысленной она тебе ни показалась, для нее это будет слишком серьезно.
На этом мы разошлись. Во избежание новых незваных гостей я запер комнату, но еще долго не мог уснуть, вспоминая нежное девичье тело и доверчивые зеленые глаза.
*
Алла Арахни
*
Путешествие к дворцу императора заняло несколько часов. После уютной прохлады подземелий духота местного лета меня немного утомила, а Сэпий не замечал подобного рода неудобств.
От храма Гнезда мы добирались в памятной округлой карете, только вместо ездовых животных нас везли шестеро самых крупных воинов. Мне было немного неловко, что сильные арахниды выполняют такую странную для них функцию, но они не люди и им не присущи наши комплексы. Для них есть только понятие «нужно аллаиде» – значит, неважно, насколько это непочетно, а слова «унизительно» в их обиходе нет вообще. Этим пауки меня в очередной раз покорили. Как пояснил мне Сэпий, эти воины будут нашей постоянной охраной: как и Диззи, они будут рядом с нами.
Полтора года назад, когда я покидала дворец, то слишком нервничала, чтобы оценить его красоту и величие, поэтому сейчас, как только он показался на горизонте, залюбовалась красотой и монументальностью замка.
Город, как и прежде, утопал в зелени, но на улицах между горожан довольно часто встречались грязные люди в оборванной одежде, выпрашивающие кусок хлеба. При виде кареты, запряженной арахнидами, они оживились и буквально кидались под колеса, рискуя погибнуть под острыми ногами воинов. Только ловкость арахнидов спасала их от этой печальной участи. Смотреть на чужую нужду было трудно и неприятно, но, к счастью, мы довольно быстро подъехали к высоким кованым воротам, и нас пропустили в дворцовый парк.
Встречал нас полный немолодой мужчина – Томан, с которым мы путешествовали в прошлый раз.
– Алла, Сэпий, я очень рад, что у вас все так хорошо сложилось, – радушно сказал советник.
– Спасибо, Томан. В тот памятный день вы привели ко мне настоящее сокровище, так что я ваш должник, – ответил Сэпий.
Я нахмурилась: не очень мне приятна мысль, что мой муж будет должен подданному Андариэла – неизвестно, чего может потребовать этот мерзавец через обязательства советнику.
– Ваше гнездо охраняет нас от набегов подземных тварей, а Алла подарила жизнь новому, сильнейшему в истории гнезду, которое обеспечит безопасность моим детям и внукам, так что ни о каких долгах не может идти и речи, – учтиво парировал мужчина.
– Мы бы хотели засвидетельствовать свое почтение его величеству Андариэлу Нимейскому и отбыть в Обитель арахнидов, – не стала я разводить вежливые речи и перешла сразу к цели нашего визита.
– Сожалею, но вчера утром император отбыл с дружеским визитом к герцогу Фероссу, и когда он вернется, нам неизвестно.
– Тогда мы вернемся, когда его величество будет у себя, – предложила я.
– Понимаю ваше нетерпение, но придется подождать его здесь. Мы поселим вас в гостевых покоях, но уехать, не оскорбив императора невниманием, не получится, – краснея и потея, сказал Томан.
Я готова была скрипеть зубами от ярости на мерзкое Величество, но слово взял Сэпий и согласился задержаться до приезда императора.
Нас разместили в просторных апартаментах из трех комнат. Они были светлыми, уютными и вполне комфортными, но дворец – последнее место, где я хотела бы задержаться. К счастью, завтракали и обедали мы у себя в столовой, куда услужливые горничные приносили нам еду, но ужинать приходилось в королевской гостиной в окружении местных ловеласов и скучающих девиц, которых в огромном количестве пригрел рядом с собой недальновидный Андариэл. Среди этой напомаженной, жеманной толпы знакомым, но от этого еще менее приятным лицом была Дилейна. Графиня кидала на меня откровенно злобные взгляды, не забывая периодически упоминать о моей принадлежности к «грязным» арахнидам.
Молодые мужчины мое появление приняли как вызов их самолюбию, всячески пытаясь привлечь мое внимание и заставляя хмуриться моего мужа, который со своей стороны стал объектом насмешек и издевок со стороны легкомысленных девиц. Они рассматривали его скорее как диковинную зверушку, чем как мужчину.
Все это бесило и раздражало меня неимоверно, заставляя практиковаться в остроумии и злословии как с настырными ухажерами, так и с глупыми курицами, бросающими многозначительные фразы в адрес моего мужа. Уже прошла неделя с момента получения мной приглашения и пребывания в этом отнюдь не гостеприимном месте, а Андариэл все не появлялся.
Я очень скучала по нашим детям. Хоть Сэпий и заверял меня, что у них все хорошо, но сердце мое рвалось к ним, домой – в мой уютный подземный мир, где не было подлости, жеманства и фальши, только радость и тепло.
– Сэпий, к черту это гадское императорское величество и приличия! Он послал мне приглашение, а сам изволил отбыть с визитом к одному из своих прихлебателей на неделю. Я не вынесу больше нахождения в этом гадюшнике, давай уедем.
– Потерпи, моя любимая, – обнял меня муж, целуя нежно в шею. Этот подлый прием заставил меня забыть и о раздражении, и о яростном желании сейчас же пренебречь «гостеприимством» Андариэла. – Если мы уедем сегодня, то целую неделю здесь пребывали зря. Он не может гостить у подданного вечно. В конце концов, ему нужно управлять государством, и неделя – это предельный срок отсутствия монарха на троне.
Я сдалась не столько от аргументов моего арахнида, сколько от касания горячих губ к чувствительной коже и умелых ласк любимых рук. Жаль, но больше мы ничего себе позволить не могли. В наших комнатах находились еще Диззи и шестеро воинов, которые полностью заняли балкон и прихожую, закрывая наши апартаменты от незваных посетителей.
Тяжело вздохнув от перспективы продолжения моего вынужденного воздержания от нашей весьма активной супружеской жизни, я уткнулась в плечо мужа, вдыхая терпкий, приятный аромат самого родного мужчины во всех мирах. В этот момент раздался стук в дверь. Дарион – один из воинов – открыл дверь, впуская заикающегося от страха визитера. Им оказался молодой гонец с вестью о том, что его величество отбыл из родового гнезда герцога Феросса и ночью прибудет во дворец.
*
Император Андариэл Нимейский
*
Несмотря на полный неоднозначных событий день прибытия в усадьбу Феросс, я искренне наслаждался своим небольшим путешествием. Это место хранило одни из лучших воспоминаний моего далеко не безоблачного детства. Горная прохлада, после душного лета столицы, подарила бодрость и новые силы, а приветливые хозяева окружили меня искренним теплом и заботой, которых я слишком давно не чувствовал.
Мой верный друг Сантос всюду сопровождал меня, и его общество дарило мне дополнительные положительные эмоции. Единственное, что вносило смуту в мой внутренний мир, – это Алисия.
Маленькая вредина старалась как можно чаще попадаться мне на глаза. Ее матушка, герцогиня Белинда, приставила к проблемной дочери ворчливую немолодую дуэнью, но даже присутствие матроны не останавливало малышку от откровенного флирта.
Признаюсь честно – я каждый день ждал появления зеленоглазой бестии, волнуясь, как юнец перед свиданием, и ни разу малышка меня не разочаровала, упорно находя поводы и способы повидаться. За день до отъезда она все же умудрилась сбежать от строгой мадам Кашир и застать меня наедине.
Выдался ясный погожий день. Частые для этих прекрасных, но суровых мест ветра затихли и, несмотря на горную прохладу, солнце приятно припекало. Пока семейство Феросс было занято планированием званого вечера в нашу честь, я решил уединиться в саду, просто насладиться тишиной и одиночеством. Мой камердинер Тиас постелил теплый шерстяной плед прямо на аккуратном газоне возле векового дуба, неизвестно каким чудом выжившего и раскинувшего свои могучие ветви на этой высоте. Где-то в кроне заливисто пели птички, неподалеку хрустальным переливом капель воды шумел горный ручей, и я позволил себе задремать, наслаждаясь чудесным днем и прекрасным настроением.
Не знаю, как долго я спал, но пробуждение было таким же приятным, как и сон, что привиделся мне. В царстве грез я снова был беззаботным ребенком, окруженным любовью родителей и прислуги. Мы были на пикнике, которые так любила мать. Отец тренировал любимую овчарку, а мама гладила меня по волосам и целовала мое лицо. Когда-то такое поведение родительницы вызывало у меня смущение и неловкость, но сейчас я искренне радовался ее ласке, надеясь, что сон не кончится никогда, но в сознание упорно пробивалось ощущение, что меня действительно кто-то трогает. Я резко распахнул глаза и прижал нарушителя моего спокойствия своим тяжелым телом.
– Вы так красивы, когда спите, выше величество, – тихо сказала Лиса, распростертая подо мной. На девушке было легкое платье из бирюзового сатина, удачно оттенявшего ее красивые глаза. Она нервно облизывала пухлые розовые губы, вызывая у меня острое желание попробовать, насколько они сладкие и нежные.
– Ты опять за свое, Алисия? – хрипло спросил я, борясь с похотью. – Я говорил, что приближаться ко мне без предварительного уведомления опасно. У тебя что, нет чувства самосохранения?
– Я сохранила себя для вас, а не от вас. Почему вы избегаете меня? Неужели я не нравлюсь вам, Андариэл?
Мое имя в ее устах звучало эротично, царапая нежным тембром что-то внутри и заставляя мечтать, как она будет выкрикивать его в порыве страсти.
– Я изуродован мерзким шрамом. Красивым меня может считать только льстец или слепец и, насколько мне известно, зрение у тебя великолепное. Чего ты добиваешься Лиса?
– Шрам – это всего лишь неровность кожи. Как это может испортить вашу идеальную красоту? Я люблю вас, Андариэл, давно и безнадежно, не отвергайте меня. Позвольте быть счастливой с вами, хотя бы ненадолго, – ответила красавица, заглядывая мне в глаза своими горящими изумрудами. Сколько ни старался я найти фальшь в этих словах, ее там не было. Даже в лучшие дни Дилейна прятала от меня свой взор, когда говорила о чувствах.
– Ты пожалеешь об этом. Я не идеальный сказочный принц, не губи себя ради того, кого толком не знаешь, – серьезно ответил я, вставая с мягкого девичьего тела, чтобы не поддаваться сурхову искушению, но тонкие руки на удивление крепко обняли меня, притягивая к себе.
Конечно, я мог легко убрать девичьи запястья и уйти, но мне так нужно было то тепло и нежность, что предлагала наивная молодая красавица. Впервые в жизни я так хотел поверить в то, что любим. Со стоном поражения я буквально впился в мягкие податливые губы, сминая их в жестком властном поцелуе, наказывая им малышку за свою несдержанность.
Лиса застонала, открываясь мне. Я никогда раньше так не терял голову от поцелуя. Тело дрожало от напряжения, а в паху стало тесно и почти больно от желания. Только уважение к лорду Фероссу и другу удержали меня от того, чтобы начать срывать одежду с девчонки и взять ее прямо на шерстяном пледе под сенью дуба. Но собрав всю свою выдержку, я встал и, пытаясь идти ровно, что было затруднительно в моем состоянии, поспешил скрыться в своих покоях.
Холодный душ мало отрезвил мою страсть, а эрекция доставляла массу неудобств. К счастью, полотенца мне принесла молодая и вполне привлекательная горничная. Я дернул девку за руку, привлекая к себе.
Целовать ее мне не хотелось, как и сравнивать идеальное тело ее леди и крестьянской девушки, поэтому я потянул ее за руку вниз, наклоняя голову девушки к своему паху в недвусмысленном намеке. Горничная попалась неопытная. Она неумело облизывала мою плоть и давилась, когда я двигал ее головой, вбиваясь ей в глотку, но от напряжения последних дней разрядка не заставила себя долго ждать. Кончив, я оттолкнул девицу и, обмывшись, молча ушел одеваться к ужину.
Вечер выдался долгим и утомительным. Сантос окружил меня молодыми привлекательными вдовами и симпатичными мелкопоместными дворянками, но мой взгляд все чаще обращался к зеленоглазой бестии. Я хочу ее. С этим невозможно бороться и глупо отрицать, однако она не просто девка, с которой я удовлетворю похоть, и я не буду брать ее невинность в спешке отъезда, поэтому я принял решение пригласить ее ко двору.
Герцог Ластон с обреченной покорностью дал согласие на ее визит во дворец, а мать причитала, что не готов гардероб и прочие незначительные мелочи, Сан хмурился, и только зеленые глаза Алисии светились восторгом и любовью.
Пусть друг сердится, пусть недоволен ее отец, но она моя, а от своего я не отказываюсь.
