Kitabı oku: «Свидетель»
Пролог
Ветки хлестали по лицу, сердце стучало так, что казалось, вот-вот вырвется из груди, но он все бежал и бежал, потому что не мог остановиться. Преследователь нагонял. Еще немного, и пуля прорвет ночь и ударит в спину. А может, уже ударила. Может, за ним уже стелется кровавый след. Онемев от ужаса, он не чувствовал ничего – осталось одно лишь жадное, отчаянное стремление выжить. Дождь бил в лицо, холодный, колючий, слепящий. Дождь стучал по опавшим, мертвым листьям. Продираясь сквозь густую тьму, он споткнулся и рухнул лицом в грязь. Рухнул с оглушительным шумом. Треск ломающихся веток выдал его, и преследователь тут же сменил курс. Теперь враг шел прямо к нему. Приглушенный хлопок выстрела, короткий свист пролетевшей у щеки пули… Да, обнаружили. Он заставил себя подняться и резко подался вправо, снова сворачивая к шоссе. Здесь, в лесу, у него шансов нет. Там, на автостраде, если повезет привлечь чье-то внимание, если удастся остановить машину, какая-то надежда еще есть.
Хруст веток, проклятие – преследователь, кажется, тоже споткнулся. Выиграно несколько секунд. Несколько драгоценных, спасительных мгновений. Он снова побежал, почти наугад, руководствуясь одним лишь смутным чувством направления. Вокруг тьма и ни единого огонька, только тусклый отблеск хмурых туч, закрывших ночное небо. Дорога должна быть впереди. Еще чуть-чуть, и ноги ощутят асфальт.
И что потом? Что, если никакой машины не будет? Что, если помощи ждать не от кого?
Словно в ответ впереди, за деревьями, мигнул свет, два дрожащих лучика.
Собрав остаток сил, он метнулся к автомобилю. Легкие горели, дождь слепил глаза. Еще одна пуля прошла рядом и ввинтилась в ствол дерева, но стрелок за спиной был уже не важен. Теперь все зависело от тех огоньков, что манили, звали к себе, дразнили обещанием спасения.
Он даже опешил, выскочив на дорогу, ощутив под ногами твердое покрытие. Огоньки еще оставались впереди, прыгали где-то за деревьями. Неужели опоздал? Неужели они удаляются и сейчас исчезнут за поворотом? Нет, приближаются… они уже ярче. Он побежал навстречу машине, к повороту, понимая, что преследователь видит его как на ладони. Звук шагов отскакивал от мокрого асфальта и отдавался хлестким эхом. Огоньки повернули, и тут его настиг третий выстрел. Что-то толкнуло сзади – с такой силой, что он упал на колени. Пуля разорвала плечо. Он почувствовал, как кровь потекла по руке теплой струйкой, но не ощутил боли. Сейчас важно было другое – остаться в живых. Он встал, пошатнулся, выпрямился, сделал шаг вперед и…
…И чуть не ослеп от ударившего в глаза яркого света. Увернуться, броситься в сторону уже не было времени. Он не успел даже запаниковать. Взвизгнули покрышки. Из-под колес полетели брызги.
Он не почувствовал удара. Понял только, что лежит на земле, что дождь бьет по лицу, что вода стекает в рот и что ему очень, очень холодно.
Он знал, что должен сделать что-то. Что-то важное.
Рука дрожала. Он сунул ее в карман ветровки, и пальцы нащупали небольшой пластиковый цилиндр. Нащупали и сжали. Чем важен этот предмет, что в нем такого особенного, он не помнил, но, обнаружив его, испытал облегчение. Только бы не выпустить, не потерять.
Его кто-то звал. Женщина. Дождь мешал увидеть ее лицо, но он слышал голос, слегка охрипший от паники, пробивающийся сквозь туман и шум в голове. Он попытался заговорить, предупредить ее, что нужно поскорее убираться, что там, в лесу, смерть. Но с губ сорвался только стон.
Глава 1
В трех милях от Редвуд-Вэлли дорогу перегородило упавшее дерево, а путь в объезд Уиллитса из-за усилившегося дождя и скопления машин отнял у Кэтрин Уивер почти три часа. К тому времени часы уже показывали десять, и она поняла, что попасть в Гарбервиль до полуночи не получится. Хорошо бы Сара не стала засиживаться допоздна, а легла пораньше спать. Впрочем, зная Сару, Кэтрин не сомневалась, что ее будет ждать теплый ужин в духовке и пылающий камин в гостиной. Беременность явно пошла подруге на пользу. Сара мечтала об этом ребенке несколько лет и говорила о нем годами. Даже имя – Сэм или Эмма – выбрала задолго до зачатия. Тот факт, что у нее не было больше мужа, большого значения не имел. «Все, что требуется, – это дождаться нужного отца, – говорила Сара, – а потом взять дело в свои руки».
Она так и поступила. Биологические часы уже отсчитывали последние годы, когда Сара приехала к Кэти в Сан-Франциско и спокойно, без суеты выбрала в справочнике клинику для страдающих бесплодием. Разумеется, либерально ориентированную, такую, где смогли бы понять желания и потребности тридцатидевятилетней незамужней женщины. Сам процесс оплодотворения, как она рассказывала позже, прошел в деловой обстановке. Запрыгиваешь на стол, суешь ноги в стремена, и – опля! – через пять минут ты уже беременна. Ну или почти. В любом случае процедура проста, доноры отобраны тщательно, и их здоровье подтверждено специальным сертификатом, а самое главное, женщина может реализовать свой материнский инстинкт без чепухи с замужеством.
Ох уж эти брачные игры! Они обе прошли через них с немалыми потерями. Обе развелись и продолжали жить дальше – уже с боевыми шрамами.
«Сара такая смелая, – подумала Кэти. – По крайней мере, ей достало сил вынести все трудности и испытания в одиночку».
Она стиснула зубы, сдерживая рванувшуюся из глубины старую, но еще не остывшую злость. Своему бывшему Кэти простила многое. Эгоизм. Придирчивость. Неверность. Но Джек не дал ей шанса завести ребенка, и этого она простить ему не могла. Да, конечно, можно было бы обойтись и без его согласия, но она хотела, чтобы ребенок был желанным для обоих родителей. И все ждала, ждала, ждала. Но за те десять лет, что длился их брак, Джек так ни разу и не «созрел», ни разу не почувствовал, что «время пришло».
Но Джек хотя бы должен был признаться, сказать, что ему не до ребенка, что для него самое главное – он сам.
«Мне уже тридцать семь. Мужа больше нет. И даже бойфренда постоянного нет. Но я бы со всем этим смирилась, если бы смогла держать на руках своего малыша».
Что ж, пусть судьба улыбнется хотя бы Саре.
До срока оставалось четыре месяца. Через четыре месяца у Сары будет малыш. Кэти невольно улыбнулась.
В ветровое стекло бил дождь. В последние минуты он усилился, и «дворники» не справлялись с потоками воды, хотя и метались туда-сюда как угорелые. Кэти взглянула на часы – ого, уже половина двенадцатого. Дорога оставалась пустынной, ни впереди, ни позади других машин видно не было. Случись что с двигателем, и ночевать придется на заднем сиденье – помощи не будет до утра.
Кэти подалась вперед, пытаясь рассмотреть разделительную полосу, но дорогу надежно скрывала плотная полоса дождя. Хочешь – смейся, хочешь – плачь. Наверное, нужно было все же остановиться в том мотеле, в Уиллитсе. Не остановилась. Глупо останавливаться, когда за спиной такой далекий путь, а до цели всего лишь пятьдесят миль.
Впереди вынырнул из темноты указатель «Гарбервиль, 10 миль». Оказывается, она ближе, чем думала. Еще двадцать пять миль по шоссе, потом поворот вправо и еще пять миль через лес, к дому Сары. Воодушевленная мыслью о скором окончании путешествия, Кэти нетерпеливо поддала газу старенькому «датсуну». Стрелка спидометра подползла к отметке сорок пять миль в час. Опасная, конечно, скорость, если принять во внимание все обстоятельства, но уж очень хотелось поскорее оказаться в теплом, сложенном из кедра доме и выпить горячего шоколада.
Дорога повернула совершенно неожиданно. Кэти резко вывернула руль вправо, колеса заскользили по мокрому асфальту, и машину занесло. Она не стала давить на тормоз, но еще крепче вцепилась в руль, пытаясь восстановить управление. Вышедший из-под контроля «датсун» отнесло на несколько футов, к самому краю шоссе, но в тот момент, когда сердце сжалось от страха, а до ближайших деревьев оставалось рукой подать, покрышки вцепились-таки в асфальт. Машина все еще шла со скоростью двадцать миль в час, но уже по прямой. Стиснув руль липкими от холодного пота пальцами, Кэти прошла поворот до конца и облегченно выдохнула.
То, что произошло дальше, стало для нее полнейшей неожиданностью. Едва она успела поздравить себя с удачным маневром, как случилось невероятное.
Человек вынырнул прямо из темноты. Застывший на полусогнутых ногах в ярких лучах фар, он напоминал замершее в ужасе и панике дикое животное. Рефлекс опередил мысль – Кэти ударила по тормозам, но было уже поздно. Пронзительный визг покрышек завершился глухим ударом тела о капот.
Она застыла, вцепившись в руль, вперив взгляд в ветровое стекло, по которому все так же бесшумно метались «дворники». Потом, словно осознав реальность случившегося, страшную реальность того, что совершила, толкнула дверцу и выскочила под дождь.
В первый момент Кэти не увидела ничего, кроме черной, блестящей в туманном свете задних фонарей полоски асфальта. Где же он? Щурясь от бьющего в лицо дождя, она прошла по дороге назад и вдруг услышала донесшийся с обочины негромкий стон.
Сойдя с асфальта, Кэти моментально оказалась по лодыжки в присыпанной сосновыми иголками грязи. И снова услышала стон, теперь уже ближе, почти рядом.
– Где вы? Помогите мне найти вас! – крикнула она.
– Здесь… – донеслось в ответ. Голос прозвучал едва слышно, но Кэти уже сориентировалась. Сделав несколько шагов в сторону, она чуть не споткнулась в темноте о тело. В первый момент Кэти различила только темное пятно, похожее на кучку мокрой, сброшенной второпях одежды. Потом обнаружила руку и, наклонившись, попыталась нащупать пульс. Пульс был учащенный, но ровный – в отличие от ее собственного, скакавшего, словно перепуганный заяц. Его пальцы стиснули ее запястье. Незнакомец перекатился на бок и попытался сесть.
– Нет! Пожалуйста, не двигайтесь!
– Нельзя… здесь нельзя оставаться…
– Где у вас болит?
– Некогда. Помогите мне. Быстрее.
– Я не стану вам помогать, пока не скажете, где болит.
Он поднял руку и, схватив ее за плечо, начал вставать. Самое удивительное, что ему это даже почти удалось. Несколько секунд они стояли, схватившись друг за друга, покачиваясь, потом силы оставили его, и они оба упали на колени. Дыхание у незнакомца сбилось, каждый вдох и выдох сопровождался хрипом. Что же все-таки с ним? Если открылось какое-то внутреннее кровотечение, он может умереть в считаные минуты, прямо здесь, у нее на глазах. Его нужно срочно доставить в больницу. Даже если придется тащить к машине на себе.
– Хорошо. Давайте попробуем еще раз. – Кэти подхватила незнакомца справа, положив его левую руку себе на плечо. Он глухо застонал от боли, и она тут же отступила. Рука оставила на плече теплый, немного липкий след. Кровь.
– С другой стороны, – прохрипел он. – Там у меня все в порядке.
Она подхватила его справа. Не будь положение столь отчаянным, Кэти, наверное, сочла бы сцену достаточно комичной – со стороны их вполне можно было принять за двух поддерживающих друг друга пьянчужек. В конце концов ей удалось поставить незнакомца на ноги. Пару секунд они стояли, покачиваясь, в грязи. Хватит ли у него сил хотя бы просто переставлять ноги? Перетащить его самостоятельно она бы определенно не смогла. Он не был крупным, но оказался намного выше, чем она подумала вначале, так что ей при росте в пять футов и пять дюймов служить ему надежной опорой было бы затруднительно.
Но что-то как будто толкало его вперед, какие-то скрытые, проявившиеся в экстраординарных обстоятельствах ресурсы. Даже сквозь промокшую насквозь одежду Кэти чувствовала жар его тела, ощущала увлекающую его вперед волю. С десяток вопросов уже кружились в голове, но все ее силы уходили на то, чтобы держаться самой и поддерживать незнакомца. Только бы довести до машины, а потом доставить в больницу.
Обхватив незнакомца за пояс, она вцепилась пальцами в ремень. Они двинулись к дороге – медленно, борясь за каждый шаг. Его правая рука обвилась вокруг ее шеи тугой, натянутой петлей. И не только рука. Все в нем было, казалось, напряжено до предела. Во всех движениях чувствовалось отчаяние, и оно передавалось ей, проникало через кожу и тоже толкало вперед. Паника, столь же явственно ощущаемая, как и жар, заразила Кэти нетерпением, тем более бессмысленным, что идти быстрее они просто не могли. Через каждые несколько секунд ей приходилось останавливаться, смахивать с лица упавшие на глаза волосы и всматриваться в темноту. Дождь и тьма сомкнулись вокруг них спасительной пеленой, укрыв от опасности.
Впереди замаячили задние огни – два мутных рубиновых глаза. Теряя с каждым шагом силы, мужчина наваливался на нее все сильнее. Ноги дрожали, и Кэти уже боялась, что они не дойдут, свалятся прямо на дороге, и уж тогда подняться просто не хватит сил. Голова незнакомца то и дело поникала, и тогда вода со спутанных волос текла по ее щеке и шее. Кэти механически переставляла ноги, подтягивала его за собой, и это несложное в общем-то занятие настолько овладело ее вниманием, что ей даже не пришло в голову оставить бедолагу на дороге, сесть за руль и сдать чуть назад. Огоньки постепенно приближались; казалось, от них отделяет только еще одна стена дождя.
В конце концов Кэти все же втолкнула его в салон, на переднее сиденье. Руки повисли как плети и, казалось, вот-вот отвалятся. Незнакомец соскользнул с кресла. Дверца не закрывалась, и она довольно бесцеремонно – на нежности не осталось сил – отпихнула его подальше. Ноги все равно торчали наружу. Кэти наклонилась, подняла сначала левую, потом правую и занесла их внутрь, успев отстраненно подумать, что человек с такими лапами вряд ли может быть элегантен и любезен.
Едва она села за руль, как он предпринял неудачную попытку поднять голову, а потом, откинувшись на спинку, прошептал:
– Скорее…
Кэти повернула ключ в замке зажигания. Мотор чихнул и затих. «Господи, ну заводись же. Заводись!» Она вынула ключ, медленно сосчитала до трех, снова вставила и повернула. На этот раз двигатель заработал. Едва не вскрикнув от радости, Кэти резко, так, что покрышки протестующее взвизгнули, развернула машину в сторону Гарбервиля. Даже в самом захолустном городишке должна быть больница. Или по крайней мере медпункт. Вот только найдет ли она этот самый пункт в такой ливень? А если ошибется? Если ближайшее медучреждение только в Уиллитсе, что в противоположном направлении? Она теряет здесь драгоценные минуты, а человек умирает от кровопотери.
Чувствуя, что начинает паниковать, Кэти взглянула на незнакомца. Он сидел неподвижно, откинувшись на спинку кресла, безвольно свесив голову.
– Эй, вы как? Живы?
– Пока еще здесь, – прошептал он.
– Господи, я уж подумала… – Она оглянулась. – Здесь где-то должна быть больница…
– Возле Гарбервиля…
– Знаете, как ее найти?
– Я проезжал мимо… это миль пятнадцать отсюда…
«Если проезжал, где же машина?»
– Что с вами случилось? Попали в аварию?
Он начал говорить, но вдруг осекся на полуслове – позади вспыхнул свет. Незнакомец попытался обернуться, но не смог и только выругался. Кэти вздрогнула и с тревогой посмотрела на него:
– В чем дело?
– В той машине.
Она бросила взгляд в зеркало заднего вида.
– И что такого?
– Она давно за вами следует?
– Не знаю. Наверное, несколько миль. А что?
Похоже, попытка держать голову поднятой отняла слишком много сил – он снова тяжело осел.
– Не могу сообразить… не могу…
«Потерял слишком много крови». Кэти придавила педаль газа, и «датсун» как будто прыгнул вперед, сквозь дождь. Из-под колес ударили фонтанчики брызг. Руль задергался, словно живой. В стекло бросилась тьма. «Осторожно! Сбрось газ! Или разобьешься вместе с ним».
Она отпустила педаль. Стрелка спидометра съехала до вполне приемлемых сорока пяти миль в час. Незнакомец снова заворочался и попытался выпрямиться.
– Пожалуйста, не напрягайтесь. Сидите смирно, – умоляюще пробормотала Кэти.
– Та машина…
– Ее уже нет.
– Уверены?
Она посмотрела в зеркало. Вдалеке что-то мигало, но были ли то фары идущего следом автомобиля? Вряд ли.
– Уверена, – соврала Кэти.
Незнакомец вроде бы поверил и успокоился. «Далеко ли еще? Сколько ехать? Пять миль? Десять?» И тут же в голове застучала тревожная мысль: он может умереть по дороге.
Ее пугало его молчание. Хотя бы подал голос, сказал что-то, развеял ее страхи.
– Поговорите со мной. Пожалуйста.
– Я… я так устал…
– Не умолкайте. Говорите. Что… как вас зовут?
– Виктор, – еле слышно прошептал он.
– Виктор. Отличное имя. Мне нравится. Чем вы занимаетесь, Виктор?
Он не ответил. Похоже, ему сейчас не до разговоров. Но молчать нельзя. Нельзя допустить, чтобы он потерял сознание. Она должна слышать его голос! Должна знать, что он жив, что он с ней! Если и эта, такая слабая ниточка оборвется, он может уйти от нее, провалиться в беспамятство и уже никогда не очнуться.
– Ладно. – Она произнесла это слово негромко и спокойно, заставляя себя держаться, не поддаваться панике, не срываться на крик. – Тогда я буду говорить. А вы молчите. Берегите силы. Но только слушайте, хорошо? Меня зовут Кэтрин. Кэти Уивер. Живу в Сан-Франциско. Округ Ричмонд. Знаете такой? – Ответа не последовало, но она почувствовала, как Виктор качнул головой. – Вот и хорошо. – Тишину нужно было чем-то заполнять, и Кэти продолжила: – Может, вы его и не знаете, но это не важно. Я работаю в одной независимой кинокомпании. Вообще-то компания принадлежит Джеку, моему бывшему мужу. Мы снимаем фильмы ужасов. Категории «Б». Однако кое-какую прибыль они приносят. Наш последний назывался «Рептилия». Я занималась гримом и спецэффектами. Вот уж настоящая жуть. Зеленая чешуя, слизь и все такое… – Она рассмеялась странным, чуть ли не истерическим смехом.
Нужно держать себя в руках.
Сбоку что-то мелькнуло, и Кэти снова бросила взгляд в зеркало. Огоньки фар едва виднелись за пеленой дождя. Несколько секунд она следила за красными точками, не зная, сказать о них Виктору или нет. Потом огоньки еще раз мигнули и пропали.
– Виктор? – негромко позвала Кэти. Он пробормотал что-то неразборчивое, но ей было достаточно и этого – значит, жив. «Только не давай ему отключиться», – напомнила себе Кэти, пытаясь придумать новую тему для разговора. Пустая болтовня, треп ради трепа, столь ценимые на киношных тусовках, никогда не были ее сильной стороной. Хорошо бы вспомнить какую-нибудь шутку, пусть даже глупую, но смешную. Не зря же говорят, что смех лечит. Помнится, ей где-то встретилась фраза, что под натиском комедий съеживается даже опухоль. «Ну конечно, – возразила себе Кэти, – ты только рассмеши его, и кровотечение остановится само собой».
В конце концов, так ничего и не придумав, она вернулась к той теме, что первой пришла на ум: к своей работе.
– Наш следующий проект намечен на январь. «Вурдалаки». Снимать будем в Мексике. Мне там не нравится – всегда жуткая жара, грим течет…
Кэти взглянула на Виктора, но он не отозвался – ни голосом, ни даже намеком на кивок, – и она, испугавшись, схватила его за руку, чтобы проверить пульс. Не тут-то было. Он засунул руку в карман ветровки, а когда Кэти потянула за локоть, отреагировал самым неожиданным образом: дернулся в сторону и даже попытался оттолкнуть ее.
– Виктор, все в порядке! – воскликнула она, отбивая его выпад и одновременно удерживая одной рукой руль. – Успокойтесь! Это же я, Кэти. Я всего лишь хочу вам помочь!
При звуке ее голоса сопротивление ослабло. Она почувствовала, как Виктор снова обмяк, привалился к спинке сиденья и даже опустил голову ей на плечо.
– Кэти, – с облегчением и как будто изумлением прошептал он. – Кэти…
– Правильно. Это я. – Она протянула руку, осторожно убрала упавшие на лицо мокрые волосы. Какие они, черные или русые? Совершенно неуместный вопрос тем не менее приобрел вдруг непонятную значимость. Виктор потянулся к ее руке. Пальцы сжали запястье с неожиданной силой. «Я с тобой, – словно говорили они. – Я жив, я дышу». Он прижался к ее ладони губами. Щетина небритого подбородка пощекотала кожу. Жест получился настолько нежный, что Кэти даже опешила.
Придя в себя, она переключила внимание на дорогу. Виктор снова затих, но его голова так и осталась на ее плече, и тепло его дыхания касалось ее волос.
Буря слабела. Ветер унялся, хотя дождь еще лил. Кэти добавила газу. Справа промелькнуло придорожное кафе, облезлая будка с одиноким фонарем. Свет на мгновение вырвал из темноты лицо Виктора. Кэти увидела только профиль: высокий лоб, нос с горбинкой, твердый, выдвинутый вперед подбородок. В следующую секунду их окутала тьма, и ее пассажир снова стал тенью. Но теперь она знала – это лицо останется с ней навсегда. Вглядываясь в темноту, Кэти видела перед собой четкий, словно выжженный в памяти профиль.
– Думаю, уже близко, – сказала она, обращаясь не столько к нему, сколько к себе. – Где кафе появилось, там и город должен быть. – Молчание. – Виктор? – Он опять не ответил. Прикусив губу, чтобы не поддаться панике, Кэти прибавила до пятидесяти пяти.
Кафе осталось далеко позади, а глаз фонаря все мигал и мигал в зеркале заднего вида. Странно, они ведь отъехали от него никак не меньше мили. Присмотревшись, Кэти поняла, что видит не один огонек, а два и что они движутся по шоссе. Фары. Уж не тот ли автомобиль, что шел за ними раньше?
Словно два близнеца-призрака, огоньки танцевали среди деревьев, потом вдруг пропали, растворились в темноте. А может, и вправду призрак, мелькнула шальная мысль. Будто зачарованная, не в силах оторваться от зеркала, она ждала, что они вот-вот материализуются, замигают, запрыгают между деревьями. И так засмотрелась, что едва не пропустила дорожный указатель.
«ГАРБЕРВИЛЬ население 5750
Заправка – Еда – Ночлег».
Еще через полмили сквозь противную морось пробился желтоватый свет фонаря. Мимо, но в противоположном направлении, пронесся грузовичок. Игнорируя требование ограничительного знака, она не стала сбрасывать скорость до тридцати пяти и даже еще немного придавила педаль газа. И где же полиция? Почему ее никто не останавливает?
Из ниоткуда выскочил указатель «Больница». Едва успев притормозить, Кэти повернула вправо. Еще четверть мили, и красный знак с надписью «Неотложная помощь» направил ее по дорожке к боковому входу. Оставив Виктора в машине, она ворвалась в отделение и подбежала к невысокой стойке, за которой сидела дежурная медсестра.
– Пожалуйста, помогите! У меня в машине человек…
Дежурная мгновенно поднялась и вслед за Кэти вышла на улицу. Для оценки ситуации ей хватило одного взгляда на бессильно поникшего Виктора.
На помощь им поспешил плотный здоровяк санитар, но и втроем справиться с пострадавшим получилось не сразу. Съехав с сиденья, Виктор зацепился за рукоятку ручного тормоза.
– Эй, мисс! – рявкнул санитар, обращаясь к Кэти. – Зайдите с другой стороны да отцепите его поскорей!
Кэти торопливо влезла на сиденье и только тут вспомнила, что именно эта рука у него повреждена. Она осторожно взяла его за локоть и потянула вверх. Не получилось. Мешал браслет, зацепившийся за карман ветровки. Расстегнув браслет, Кэти наконец подняла раненую руку. Виктор застонал.
– Порядок! – кивнул санитар. – Теперь подтолкните его в нашу сторону, а мы тут подхватим.
Кэти подтолкнула, постаравшись сделать так, чтобы плечо и голова Виктора избежали контакта с торчащей рукояткой тормоза, потом пролезла сама и помогла погрузить пострадавшего на каталку. Санитар защелкнул крепления, и они вкатили носилки через распахнутые двери.
– Что случилось? – бросил через плечо санитар.
– Я сбила его… на дороге…
– Когда?
– Минут пятнадцать – двадцать назад.
– Вы быстро ехали?
– Миль тридцать пять в час.
– Он был в сознании, когда вы его нашли?
– Вначале – да, потом отключился.
– Рубашка в крови, – заметила медсестра. – И осколок стекла в плече.
Только теперь, на бегу, в резком свете ламп, Кэти смогла как следует рассмотреть лежащего на каталке мужчину. Худощавое, забрызганное грязью лицо, плотно сжатые губы, широкий лоб, спутанные светло-русые волосы. Их взгляды встретились, и он, приподнявшись, взял ее за руку:
– Кэти…
– Я здесь, Виктор.
Он сильно, до боли, сжал ее ладонь и, морщась от боли, прошептал:
– Я должен… должен сказать вам…
– Потом! – перебил санитар.
– Нет, подождите! – Он все еще держал ее за руку, словно от этого физического контакта зависело что-то важное. Боль мешала говорить, и на его лице прорезались страдальческие морщины.
Кэти не могла не откликнуться на этот отчаянный призыв.
– Да, Виктор, – прошептала она, склоняясь над ним и гладя по влажным волосам. – Что вы хотите сказать?
– Мы теряем время! – рявкнул санитар. – Закатываем в палату!
Носилки дернулись, и то звено, что соединяло их несколько коротких секунд, оборвалось. Двери распахнулись, и они оказались в жутком помещении из сверкающей стали и слепящего света. Виктора подняли с каталки и переложили на смотровой стол.
– Пульс сто десять, – сказала медсестра. – Давление восемьдесят пять на пятьдесят.
– Поставьте две капельницы, – распорядился врач. – Выясните группу крови. И вызовите хирурга. Нам может потребоваться помощь…
Треск голосов, металлический лязг ящичков, звяканье инструментов… Шум, деловитая суета… Позабытая всеми, оставшаяся в одиночестве у двери, Кэти с волнением и затаенным страхом наблюдала за тем, как медсестра взяла со столика нож и принялась резать окровавленную одежду. Мокрые, тяжелые полоски падали на пол, обнажая все больше и больше плоти. В конце концов от рубашки и ветровки не осталось ничего, а взгляду Кэти открылась широкая грудь, густо покрытая спутанными темными волосками. Для медиков лежащий на операционном столе был всего лишь еще одним объектом приложения сил, еще одним пациентом, жизнь которого им надлежало спасти. Для Кэти же он был живым, дышащим и страдающим человеком, успевшим стать близким за те последние, короткие и мучительные мгновения. Срезав одежду, медсестра быстро и ловко расстегнула ремень, решительно стащила брюки и трусы и бросила их на грязные лохмотья. В операционную уже спешили другие люди в халатах, и Кэти пришлось посторониться. Отступая, она не сводила глаз с левого плеча Виктора – из раны сочилась и стекала на стол свежая кровь. Вот почему он задрожал, когда она схватила его за плечо. Как же, должно быть, ему было больно!
К горлу подступил тошнотворный комок. Сдерживая приступ рвоты, Кэти отошла на несколько шагов и тяжело опустилась на ближайший стул. Несколько минут она сидела, не замечая общей суматохи, потом опустила голову и вздрогнула от ужаса, увидев на руках кровь.
– Вот вы где, – сказал кто-то рядом. Вышедшая из операционной медсестра, держала пакет с вещами пациента. – Нам нужно записать вашу фамилию и адрес – на случай, если у врачей возникнут вопросы. – Она кивком пригласила Кэти к столу. – Придется уведомить полицию. Вы им уже звонили?
Кэти покачала головой:
– Нет… Наверное, надо позвонить…
– Можете воспользоваться этим телефоном.
– Спасибо.
Трубку на другом конце сняли только после восьмого гудка. Ей ответил сонный, слегка хрипловатый голос. Похоже, в тихом Гарбервиле даже полиция не привыкла к ночным инцидентам. Выслушав Кэти, дежурный что-то записал и пообещал связаться с ней позже, после осмотра места происшествия.
Открыв бумажник Виктора, медсестра перебрала содержимое, отложила несколько карточек и принялась заполнять формуляр.
Имя: Виктор Холланд. Возраст: 41 год. Профессия: биохимик.
Ближайшие родственники: неизвестны.
Так вот, значит, как его зовут. Виктор Холланд. Кэти взяла из стопки карточек верхнюю. Судя по всему, это был пропуск на территорию какой-то компании. «Виратек». С маленькой цветной фотографии на нее смотрел сам Виктор – спокойное, серьезное лицо, твердый, прямо в камеру, взгляд зеленых глаз. Даже если бы она ни разу не видела это лицо, именно таким она бы его и представила – с этим неуступчивым выражением, с этим решительным взглядом. Она дотронулась до ладони в том месте, где он поцеловал ее.
– Что с ним? – тихо спросила Кэти. – Все ведь будет хорошо, да?
– Он потерял много крови, – не поднимая головы и продолжая писать, ответила медсестра. – Но думаю, выкарабкается – парень крепкий…
Кэти кивнула. Да, крепкий. Она хорошо помнила, как он, преодолевая боль, собрав остаток сил, шел к дороге. Да, такой выкарабкается.
Закончив писать, медсестра протянула ей ручку и листок:
– Пожалуйста, впишите внизу свое имя и адрес. На всякий случай. Возможно, от вас еще потребуется какая-то информация.
Кэти достала из сумочки записную книжку с адресом и телефоном Сары и переписала их на листок.
– Меня зовут Кэти Уивер. Вы сможете найти меня вот по этому адресу.
– Остановитесь в Гарбервиле?
– Я пробуду здесь три недели. Навещаю подругу.
– Да уж, не самое лучшее начало отпуска.
Кэти вздохнула и поднялась:
– Да, вы правы. Это ужасно.
Проходя мимо операционной, она на секунду задержалась. Там, за дверью, Виктор Холланд боролся за жизнь. В сознании ли он? Помнит ли ее? Ей почему-то было важно, чтобы помнил.
Кэти повернулась к медсестре:
– Вы позвоните мне? Я бы хотела знать… ну, как он…
– Хорошо. Не беспокойтесь, мы вам сообщим.
Кэти вышла на улицу. Дождь наконец-то прекратился, и в разрывах туч уже поблескивали звезды. Какая приятная картина для уставших глаз! Выезжая с парковочной площадки, она поймала себя на том, что дрожит от усталости. Наверное, из-за усталости Кэти не заметила ни автомобиля, припаркованного в тени на другой стороне улицы, ни вспыхнувшего и тут же потухшего огонька сигареты.
