Kitabı oku: «Тайная поклонница», sayfa 4

То, как она смотрела на его губы. Эти искорки, появляющиеся в ее глазах при его редком проявлении юмора. Внезапно он намного лучше осознал их положение – в нескольких дюймах друг от друга в доме, освещенном послеполуденным солнцем, – и снова ощутил, что они точно знакомы, но не мог вспомнить подробности.

Он был слишком рассеян, не мог смотреть на нее без того, чтобы не отвлечься на ее губы, задаваясь вопросом, целуется ли она так же дико и непредсказуемо, как делает все остальное.

Возможно.

Нет, определенно. И он возненавидел бы эту непредсказуемость.

Ее непредсказуемость.

Вот так.

– Я принесу тебе рубашку, – сказал он.

Джулиан не видел, как Хэлли двинулась вглубь помещения, но чувствовал, что она встретит его на кухне, в сердце и средоточии дома, хотя он и использовал ее лишь для приготовления сэндвичей из индейки на цельнозерновом хлебе, супа и кофе. Войдя в спальню, Джулиан на мгновение замешкался у комода, рассматривая себя в зеркале. Встрепанные волосы, скованность вокруг глаз и рта. Он глубоко вздохнул и посмотрел на часы.

Шесть восемнадцать вечера.

У него свело затылок, поэтому он еще раз набрал воздуха в легкие и составил новое расписание. В шесть тридцать он поест и прочтет статью о солнечных часах. В семь – «Своя игра»¹⁴. В семь тридцать – душ. Затем он набросает кое-какие заметки к завтрашнему плану литературного труда, чтобы утром они были готовы и лежали у него на столе. Если он будет придерживаться этого графика, то позволит себе выпить стакан виски. Чувствуя себя более уверенно, Джулиан достал из верхнего ящика сложенную серую рубашку с логотипом Стэнфорда, нанесенным шелкографией на карман. Как и предполагалось, он нашел Хэлли на кухне. Но когда он вошел, она не подняла головы, потому что, нахмурившись, рассматривала что-то на гранитной столешнице в центре комнаты. Что она нашла такого оскорбительного в его пачке почты? На лето он переадресовал свою корреспонденцию на виноградник, но почтовая служба медлила, а это означало, что на данный момент он получал в основном спам.

Одно такое объявление она зажала между большим и указательным пальцами, перевернула его и издала огорченный возглас при виде того, что было на обороте.

– «Среда – День шального вина», – пробормотала она. – «Мы завязываем вам глаза и угощаем вином. Угадайте правильно год изготовления и выиграйте тур на сырную стену». Ненавижу, как весело это звучит.

– Прошу прощения?

– «Откупоренный». – Она быстро заморгала, словно пытаясь удержать выступившую на глазах влагу, и Джулиан ощутил, как в груди неприятно кольнуло. – Новейшая сенсация – городской винный бар.

Он положил перед ней рубашку «Стэнфорд» – подношение, которое, как он надеялся, уймет ее эмоциональный всплеск.

– Тебе не нравится это новое место, – догадался он.

А потом он немного умер, потому что она промокнула глаза рубашкой «Стэнфорд».

Когда в пределах досягаемости были вполне сносные салфетки.

– Ладно. Я никогда там не была. Я не знаю владельцев лично или что-то в этом роде. Они могут быть милыми людьми, которые не понимают, что лишают милую старушку средств к существованию.

– Объясни, что ты имеешь в виду.

– «Закупоренный» расположен рядом, по соседству. Тихий маленький винный бар, принадлежащий Лорне. Он существует с конца пятидесятых годов. Мы с бабушкой часами сидели на улице за белым кованым столиком. Это было наше место. Лорна давала мне бокал, полный виноградного сока, и мы разгадывали кроссворды или вместе планировали сады. – Она несколько секунд рассматривала свои пальцы. – В любом случае, магазинчик сейчас пустует, потому что рядом с ним появился «Откупоренный». У них круглосуточный диско-шар у входа и бесконечные акции, чтобы привлечь туристов. Хуже всего то, что они специально назвали свой магазин в честь бара Лорны и высмеяли его. Хотя, кажется, никто не возражает. Лорна устраивает тихие, дружеские дегустации без фанфар. Как она, по-твоему, сможет конкурировать со взрослой игрой в бутылочку?

В ее глазах появился блеск, который его встревожил, поэтому он потянулся за салфеткой и протянул ей, вздохнув, когда вместо салфетки она снова воспользовалась рубашкой.

– Ты так расстроена. Вы с Лорной – близкие друзья?

– Она была близкой подругой моей бабушки, но да, мы друзья. И мы сблизились еще больше с тех пор, как я начала посещать ежедневные дегустации вин, чтобы компенсировать эффект «Откупоренного».

У него дернулся уголок рта.

– Выпивка днем – это не выход.

– Я уже зареклась. Даже в Напе. – На мгновение она казалась почти задумчивой. – Это определенно сделало меня более склонной к совершению мелких преступлений.

Он ждал, что она скажет, что пошутила. Она этого не сделала.

Сделав глубокий вдох, она развернула рубашку и уронила ее на колени.

– Я просто собираюсь переодеться снаружи, прежде чем запрыгну в грузовик, чтобы нигде не напачкать. – Бросив последний взгляд на рекламу винного магазина, она попятилась из его кухни. – Я хочу сказать, чтобы еще больше не напачкать.

Его план состоял в том, чтобы быстро выставить Хэлли за дверь и заняться своим списком дел на вечер, но когда она двинулась к выходу из кухни, тревожная пульсация в животе удивила его и заставила спросить:

– Хочешь выпить? – Совершенно нормальное предложение. Он просто был любезным хозяином. – Кажется, у меня есть вино. Или виски.

Возможно, ему самому сегодня вечером понадобится пара порций виски.

Может ли он отбросить строгие ограничения, которые наложил на себя, настолько, чтобы позволить себе такое послабление?

Ее тоже явно удивило предложение выпить.

– Ой. Не знаю. – Она мгновение рассматривала его. Долгое мгновение. Как будто пыталась принять какое-то важное решение. Насчет него? Что это было? – Лучше не надо, – тихо сказала она. – Я за рулем.

– Хорошо, – произнес он, обнаружив, что у него пересохло в горле. – Это ответственно с твоей стороны.

Она хмыкнула, кивнув на почти полную бутылку виски Woodford Reserve¹⁵, стоящую у плиты.

– Вот тебе стоит пропустить стаканчик. Или даже два, учитывая суслика во дворе. – Она замялась на пороге кухни, растрепанная садовница в грязных шортах, объявившая вендетту винной лавке. – А что тебе нужно сделать, чтобы заработать два стаканчика?

Он быстро поднял голову.

Потому что он задавался точно таким же вопросом.

Как она…

И тут он вспомнил. Вчера. Когда она вошла в кабинет и прочитала через его плечо, а потом спросила: «Это правда? Вы не позволите себе выпить в конце дня, если не будете писать полных тридцать минут?» Он так и не ответил на ее вопрос, но она о нем помнила. Неужели ей так интересно узнать о его привычках?

Джулиан никогда никому не рассказывал о своей системе постановки целей. Вслух это, вероятно, прозвучало бы совершенно по-идиотски. Но он хорошо уловил смысл и не мог не чувствовать, что она уходит навсегда, чтобы никогда не вернуться, так какой вред будет, если он раскроет ей эту часть себя? Она упала на задницу и двадцать минут рыдала у него на глазах. Возможно, он надеялся, что признание его странного поведения сделает их равными. Заставит ее почувствовать себя лучше.

Что было для него крайне важно.

– Я выпиваю две порции только в конце семестра. В остальное время года я позволяю себе виски, если выполнил дневной план. – Он оказался прав. Вслух это действительно прозвучало по-идиотски, но именно так он оставался собранным. Время всегда было нитями, проходящими через ткань его жизни, и у него не было ничего, кроме благодарности за структуру, которую оно ему давало. – Например, если я везде приходил вовремя. На занятия, на собрания. Если выполнил рабочую нагрузку и распланировал следующий день. Разобрал почту. Принял душ. Тогда я могу выпить.

Она уставилась на него. Без осуждения. Просто вбирая в себя сказанное.

– На лето я скорректировал свой распорядок дня… – добавил он без необходимости, просто чтобы заполнить тишину. – Думаю, можно сказать, что я нахожусь в режиме отпуска.

Внезапный смешок вырвался у нее изо рта.

И удовлетворение пронзило его от шеи до самых печенок.

Он заставил ее рассмеяться. Да, но сейчас она казалась немного… погрустневшей?

– Джулиан, я не думаю, что в целом мире найдется два настолько разных человека. – Опять же, она произнесла эти слова не осуждающе. Скорее, это было размышление. Или наблюдение. – Ты тоже так думаешь?

– Да, – вынужден был признать он. – Согласен.

Как ни странно, это не означало, что он хотел, чтобы она ушла.

Его взгляд метнулся между Хэлли и рекламой «Откупоренного».

– Они действительно назвали свой магазин «Откупоренный» и открылись прямо рядом с магазином под названием «Закупоренный»?

Она всплеснула руками, словно испытывая облегчение от того, что наконец-то привлекла чье-то внимание к этому вопросу.

– Да.

– Я удивлен, что местная бизнес-ассоциация это разрешила.

– Я отправляла им электронные письма семь раз подряд. Последнее было написано заглавными буквами!

Он хмыкнул и почти не удивился, обнаружив, что у него подергиваются пальцы.

– О чем ты думаешь? – медленно спросила она, слегка повернувшись и бросая взгляд через плечо. – У тебя такой вид, словно ты пытаешься представить новый кухонный столик.

Он промолчал, провожая ее до двери. Но он уже обрисовал в общих чертах интеллектуальные игры, в которые играл сам с собой. Какой смысл сейчас сдерживаться? В конце концов, он, как ни странно, был сбит с толку и не вполне готов к тому, чтобы она ушла.

– Мне не нравится, когда случается нечто подобное. Нельзя допускать, чтобы новый магазин представлял прямую угрозу соседнему бизнесу.

– Согласна.

Вся эта ситуация не нравилась ему главным образом потому, что Хэлли из-за нее плакала, но он предпочел опустить эту часть.

– Когда что-то несправедливо или неупорядоченно, я склонен…

– Что?

– Во мне живет что-то вроде духа соперничества. Такого, небольшого. Например, в прошлом году участник «Своей игры» дал ответ после звукового сигнала, и этот ответ ему зачли. Тогда это не казалось чем-то особенным, но он выиграл финал с перевесом в сто долларов. Видишь ли, небольшое нарушение справедливости может вызвать эффект снежного кома. – Он сделал паузу, чтобы оценить ее реакцию, и решил, что она выглядит скорее любопытной, чем осуждающей. – Многие из нас связались с организаторами шоу и довольно настойчиво предложили, чтобы второму игроку было разрешено снова участвовать в соревнованиях. И те смягчились.

– О боже мой. – Она покачнулась на каблуках. – Ты поклонник «Своей игры». Мне всегда было интересно, кто эти люди? Кто так страстно следит за этим шоу? А это ты.

Он усмехнулся.

– Нас тысячи. – Несколько секунд паузы. – По крайней мере, сотни.

Она явно подавила улыбку.

– Какое это имеет отношение к «Откупоренному?»

Предложение о помощи вертелось у него на языке, но он не мог этого сделать. Помогать означало бы проводить с ней больше времени, а он уже решил, что это не очень хорошая идея, несмотря на то, что он, кажется, не в силах продлить их знакомство. Разве она не выходила за дверь несколько минут назад? Он сам ее остановил.

– Может, ты не сможешь остановить работу «Откупоренного», но ты можешь помочь конкурировать аутсайдеру.

– Хочешь сказать, что засунуть кусок коры в их диско-шар – это не выход?

– Что?

Она сжала губы, ее глаза заблестели.

– Телефонные розыгрыши – тоже чересчур?

– Хэлли, боже мой. Ты что, разыгрывала этот новый винный магазин?

– Да, – прошептала она. – Ты из тех, кто может сесть с Лорной и найти способы сэкономить. Или обновить ее бренд. Мой подход менее логичный, более реакционный. Как я уже сказала, мы – два самых противоположных человека в мире.

– Ты не думаешь, что я мог бы устроить розыгрыш и кому-нибудь позвонить?

Черт подери, что только что сорвалось у него с губ? Безусловно, у него был сильный дух соперничества. Но Хэлли, очевидно, посчитала его скучным и занудным, и по какой-то причине он не мог позволить ей уйти с таким впечатлением о нем. Пусть даже это и было правдой.

Он никогда в жизни никого не разыгрывал по телефону.

– Нет, думаю, ты не смог бы, – ответила она, изучая свои ногти. – Джулиан Вос, винный король острова Святой Елены, разыгрывает по телефону местного продавца? Неслыханно.

Это все решило. Теперь у него не осталось выбора.

– Очень хорошо. – Он вытащил из заднего кармана телефон и ухмыльнулся, когда она через стол подтолкнула к нему рекламу, подперев подбородок согнутым запястьем и поджав губы, явно сомневаясь, что он на это пойдет. И в самом деле. Почему он ведет себя подобным образом? Чтобы произвести впечатление на женщину, с которой не имеет права проводить время? Или просто для того, чтобы ей стало лучше после того, как она расплакалась?

Потому что даже спустя несколько минут узел галстука у него под воротником, и тот явно противился ее плачу. Она была слишком ликующей. Слишком яркой для этого.

Эта женщина должна быть счастлива всегда. Он был достаточно умен, чтобы понимать, что один человек не может нести ответственность за счастье другого. Не в полной мере. Но поймал себя на том, что задается вопросом: каково это – исполнить эту роль ради Хэлли? Кажется, это будет только в другой жизни.

Постоянный даритель улыбок Хэлли.

Внезапно собственная преподавательская деятельность показалась ему не такой уж значимой.

Не будь смешным.

– Включи громкую связь, – попросила она: ее сомнения начали сдавать позиции.

Сделав, как она просила, он поднял бровь и набрал номер.

Она приоткрыла рот.

Молодой человек ответил после пятого гудка.

– Привет, это «Откупоренный». – На заднем плане гремела музыка. – Мы вас напоим и скажем, что вы прекрасны.

Джулиан и Хэлли обменялись уничтожающими взглядами. Его поразило, что этот маленький акт бунта превратил их в своего рода товарищей по команде. Временно, конечно.

– Да, здравствуйте, – отрывисто сказал он. – Это департамент здравоохранения. Боюсь, у меня очень плохие новости.

Пауза затянулась.

– Департамент здравоохранения? Какие… – забормотал он, – плохие новости?

– Да, нам придется вас закрыть.

Кажется, у Хэлли отнялись ноги. Она зажала руками рот, навалилась корпусом на столешницу в поисках поддержки и прохрипела:

– О боже мой.

– Из-за чего нас закрывают? – заскулил ему на ухо джентльмен.

– Из-за диско-шара. – Бока Хэлли затряслись от смеха, из-за чего ему стало почти невозможно сохранить невозмутимое выражение лица и удержать собственное холодное, мертвое сердце от исполнения канкана. – Согласно разделу пятьдесят три тире М руководства по охране здоровья, вы прямым образом нарушаете право публики избегать плохих танцев.

Резкое ругательство.

– Очередной розыгрыш? Вы что, заодно с той женщиной…

– Да. – Джулиан отключился и аккуратно положил телефон. – Вот как это делается.

Все еще не в силах сдержать смех, Хэлли прижала руку к груди.

– Это было… как… розыгрыш с кадиллаками¹⁶. Оттолкнувшись от столешницы, она одарила его воодушевленным взглядом и слегка встряхнулась. – Спасибо. За исключением друзей, которых я втянула в это противостояние, я со своим возмущением чувствовала себя довольно одинокой.

Он заставил ее чувствовать себя менее одинокой. Вдобавок к тому, что вызвал одну из ее улыбок Хэлли.

Это похоже на рождественское утро. Ему всегда это говорили, а он никак не мог понять, потому что распаковка подарков в семье Вос всегда была делом тихим и поспешным.

Теперь он мог лучше понять эту фразу.

– Это не проблема, – лаконично сказал он.

Они довольно долго кивали друг другу.

– Что ж, даю слово, что никогда больше не буду смеяться над воинами форума «Своей игры».

Его губы дрогнули.

– Тогда, я полагаю, моя работа здесь закончена.

Как только он произнес эти слова, ему захотелось взять их обратно. Потому что она, кажется, истолковала их не так, как он предполагал. В том смысле, что пора уходить.

Кивнув, она сказала:

– Пока, Джулиан. – Она прошла мимо него к выходу из кухни, оставляя в воздухе аромат земли и солнечного света. – Выпей эти две порции. Ты их определенно заслужил.

Все, что он мог сделать, это чопорно наклонить голову, повернуться и последовать за ней к входной двери.

Джулиан наблюдал в окно, как она воссоединилась с подвывающими и тявкающими собаками, которые праздновали ее возвращение всю дорогу до грузовика. Обменялся с ней долгим взглядом через лобовое стекло, когда она забралась на водительское место, и тут до него медленно дошло, что она так и не сказала ему, откуда они знакомы. Или где встречались. Тиканье часов достигло его ушей, отвлекая, и в груди стало так тесно, что перед глазами сузился обзор. Насколько наперекосяк пошло его расписание с тех пор, как она появилась? Он понятия не имел. Пытаясь сосредоточиться, он прижал ухо к тикающим часам на запястье и заставил себя сконцентрироваться на минутах. На предстоящих нескольких часах. Тех, что уже миновали, он не мог изменить.

И не хотел. Не вернул бы назад ни секунды, проведенной с Хэлли. К сожалению, начиная с этого момента, он не был уверен, что будет разумно продолжать тратить время.

Но, может быть, ради завершения, он перед сном еще раз заглянет на сайт «Цветы Бекки»…

Глава пятая

Хэлли уставилась через стол на Лавинию, на самом деле смотря сквозь нее.

Вокруг них в обеденном зале «Отелло», ее любимого бистро на острове Святой Елены, кипели разговоры. Они уже изрядно разорили хлебную корзинку и ожидали семейную тарелку острых креветок с чесноком и лингвини¹⁷. Естественно, они выбрали к блюду белое вино, и, боже, то, что они заказывали уже вторую бутылку до того, как на столе появлялось основное блюдо, никогда не было хорошим знаком. Может быть, они и сократили потребление алкоголя днем, но явно не испытывали угрызений совести, делая это вечером.

Однако Хэлли не могла перестать подносить бокал ко рту. Она создавала новое состояние бытия. Сбивающее с толку опьянение. В свою очередь, нынешнее состояние Лавинии больше походило на раздраженное предвкушение с оттенком небрежности, но она выпила гораздо меньше, чем Хэлли. Итак, очевидно, все когда-то бывает в первый раз. Например, напившаяся в хлам британка (которая когда-то была администратором передвижного театра «Гориллы»).

Если же взглянуть на настоящую, взрослую версию ее подростковой влюбленности… этот взгляд ей нравился, даже слишком.

Хэлли заставила себя выйти из транса и огляделась. Когда-то давно для нее было в новинку оказаться завсегдатаем ресторана. Она наслаждалась самим процессом, в ходе которого становилась «своей». Ей нравилось заходить в освещенное свечами итальянское бистро, нравилось, что все знают ее имя. Лавиния всегда садилась спиной к кухне; Хэлли располагалась у стены. Но когда бабушка была рядом, это казалось правильным, нормальным. Теперь повторные визиты сюда нервировали Хэлли, не ощущавшей надежного присутствия бабушки.

С долгим, удовлетворенным вздохом Хэлли откинулась на спинку стула, держа в руке бокал вина. Она уже выпила половину и на время отодвинула в сторону свой кризис первой трети жизни. Прошло двадцать четыре часа с тех пор, как она в последний раз видела Джулиана, а она до сих пор не рассказала лучшей подруге о внезапном свидании, несмотря на серьезное количество приставаний и подталкиваний.

– Колись, Хэлли Уэлч, черт бы тебя побрал. – Лавиния наклонилась к свету свечи. Достаточно близко, чтобы ощутить жар на подбородке, взвизгнуть и отпрянуть. Пожалуй, они обе выпили слишком много вина. Это была вторая бутылка или третья? – Или я начну бить посуду. Не думай, что я этого не сделаю.

– Ладно, ладно, ладно. – Хэлли поставила бокал на стол и подняла палец, когда официант водрузил между ними огромное дымящееся блюдо с пастой. Обе женщины вздохнули, пораженные потрясающим пикантным ароматом. – Подача макаронных изделий никогда не устареет.

Лавиния послала в распахнутую кухонную дверь воздушный поцелуй шеф-повару.

– Наше глубокое и вечное восхищение шеф-повару.

– Я ему передам, – отозвался развеселившийся официант, отходя в сторону.

– Ой, не забудьте вторую бутылку. Или третью? – крикнула ему вслед Лавиния. Громко. – А они нас здесь любят!

Хэлли воспользовалась предложенными серебряными щипцами, чтобы положить на тарелку Лавинии большую порцию макарон, и рассмеялась, когда та покрутила пальцем, требуя добавки.

– Давай, продолжай. Я за весь день не съела ни одного пончика, так что у меня достаточно места.

– Будет сделано. – Хэлли подложила еще немного, вздохнув, когда лицо окутало облако ароматного пара. – Ладно, пока этот макаронный ком не столкнулся с моей винной комой, расскажу. – Она сделала глубокий вдох, как будто готовилась сообщить очень важную информацию. Было очевидно, что Лавиния ждет пикантных новостей. И это оставляло простор для розыгрыша. – Мы с Джулианом сделали кое-что довольно… интимное.

– Ты с ним переспала! – продолжая жевать, Лавиния подняла пальцы в форме буквы V. – Джером мне должен двадцать баксов. Хэлли, я знала, что ты на это способна.

Хэлли открыла и закрыла рот, что-то бормоча. Теперь разыграли ее?

– Вы с мужем делали ставки? Ставили на то, буду ли я… буду ли…

– И я выиграла. – Лавиния вздернула бровь. – Звучит так, будто выиграли мы обе.

– Ты не даешь мне договорить. – Возмущение боролось с весельем, в результате Хэлли бросила на Лавинию очень острый взгляд, который не совсем пришелся ей по вкусу. – Мы участвовали в интимном телефонном розыгрыше.

На лице Лавинии не осталось и следа веселья. Она сделала вид, что подзывает официанта.

– Прошу прощения. Гарсон? Я бы хотела заказать новую лучшую подругу. – Она резко зажмурилась. – В телефонном розыгрыше? Правда?

– Да. – Хэлли обмахнулась веером. – Это лучшее, что со мной когда-либо случалось.

– И он даже не ущипнул тебя за грудь? Не было даже крошечного чмока?

Хэлли вгрызлась в свою пасту с бо́льшим аппетитом, чем оно того стоило.

– Нет.

– Но ты хотела от него хоть каких-нибудь действий?

Притворяться было бессмысленно.

– С тех пор, как мне исполнилось четырнадцать.

– Тогда почему ты ничего не предприняла, детка? Я тебя не так воспитывала!

Это был абсолютно обоснованный вопрос. В наши дни женщины вынуждены приставать к мужчинам, иначе все на планете Земля были бы одиноки. Ее влечение к Джулиану Восу и так зашкаливало, а вчера… Ну, она почувствовала его интерес. Верно? То, как изменялось его дыхание в ее присутствии, не было плодом ее воображения. Не раз она определенно замечала, что его внимание переключалось на нижние части ее тела. И на ее губы. Будто он думал о том, чтобы ее поцеловать. Но ничего не происходило. И она догадывалась о причине.

– Мы очень разные. Я думаю, что могу даже немного его нервировать.

– Хэлли. – Лавиния отодвинула тарелку и подалась вперед. – Профессор истории не похож на человека, который действует легкомысленно.

– В смысле?

– В смысле, что влечение не может быть односторонним, иначе он не создал бы для тебя предлог вернуться в дом.

Она взмахнула вилкой.

– Там был суслик…

Лавиния прервала ее стоном.

– Мужчины не просят о помощи, не оказавшись в крайней ситуации. Если только они не отбрасывают свою гордость ради женщины.

Хэлли задумалась над сказанным. Вспомнила, как Джулиан позвонил ей, чтобы разобраться с проблемой сусликов, когда он, безусловно, мог и сам приготовить состав. Как он наблюдал за ней с почти безотчетным восхищением. Как шел за ней из дома и вниз по лестнице, как будто едва осознавал, что передвигает ноги. Разве это не еще одно проявление влечения?

Может быть, ей следовало сделать шаг?

Лавиния смотрела на Хэлли, барабаня ногтями по столу.

– Ты все еще несешь этот факел. Либо потуши его, либо раздуй пламя.

– Раздуть? С какой целью?

– Чтобы добиться того, чего ты хочешь, если чувствуешь себя на это способной.

– Кто-то должен тебя прервать. – Хэлли поняла, что щурится, чтобы изображение подруги не двоилось. Вероятно, причина была в том, что она подчеркивала конец каждого предложения глотком вина. – Только представь: я встречаюсь с профессором истории. Нелепо!

Лавиния выпятила нижнюю губу.

– Ты все еще безумно влюблена, не так ли, детка?

– Да. – При воспоминании о чрезвычайно любопытных глазах цвета бурбона и о том, как они искрились во время розыгрыша, у Хэлли стиснуло грудь. – Это трудно объяснить, но… Ох, Лавиния, жаль, что ты не видела его в старшей школе. Однажды он обучал одного из наших одноклассников – Картера Доэрти, – который с трудом сдавал физику. Я подозреваю, что дома у него были какие-то трудности. В общем, как бы то ни было, он решил бросить учебу. Но Джулиан ему не позволил. Обучал его на всем пути от провальной оценки до пятерки. И никогда не ставил это себе в заслугу. Единственная причина, по которой я об этом узнала, – моя бабушка работала в саду семьи Картера и была свидетелем того, как Джулиан каждый вторник появлялся у них на пороге. – Она едва не упала в обморок прямо там, на кухонном полу, когда Ребекка рассказала ей об этом, и до ужина отказывалась сдвинуться с места. – Проведенное с ним прошлым вечером время усилило мою влюбленность, хотя и помогло понять, что мы совершенно разные.

– Теперь ты возбуждена и прагматична.

– Да. Это официально делает меня взрослой?

– Боюсь, что так. Вот что творит вино.

Хэлли поникла и глубоко вздохнула.

– Хорошо. Что ж, он здесь только для того, чтобы написать книгу, и он снова уедет. Я просто буду нагло ходить на любые будущие свидания. И когда он уедет, заставлю себя перестать сравнивать всех с ним…

– Ты имеешь в виду сравнивать Оуэна, да? – Лавиния отправила в рот креветку. – Дай ему зеленый свет, и по осени станешь невестой, если это то, чего ты хочешь. Этот мужчина от тебя без ума.

У Хэлли зарождалось чувство вины.

– Вот почему мой долг перед ним – или любым другим мужчиной, которого я могла бы встретить в будущем, – не зацикливаться на нелепой влюбленности. Она слишком затянулась.

Лавиния поджала губы и принялась накручивать макароны на вилку.

– С другой стороны…

– О нет. Только не говори мне «с другой стороны».

– С другой стороны, тебе стоит действительно убедиться, что между вами ничего нет. Между тобой и мистером Восом. Ты вся горишь из-за телефонного розыгрыша. Представь, если бы ты действительно поцеловала этого сукина сына.

Хэлли вздохнула.

– Поверь, я об этом думала.

Лавиния откинулась на спинку стула и пристроила бокал с вином на набитый макаронами живот.

– Напиши ему письмо от тайной поклонницы или что-то в этом роде. Выпусти эту тоску из своей груди, прежде чем пойдешь с Оуэном к алтарю, держа в руках букет невесты.

Хэлли рассмеялась, стараясь не показать, как сильно забилось ее сердце из-за этих четырех маленьких слов. Письмо от тайной поклонницы. Внутри нее проснулся романтик, в глазах замерцали звезды. Боже, какой уникальный шанс, не рискуя смутиться, выразить чувства, которые она полжизни носила в себе.

– И где мне оставлять письма?

Лавиния хмыкнула.

– Он каждый день бегает по городу. Пробегает мимо магазина пончиков в два одиннадцать, как по маслу. И срезает путь на углу «Виноградной лозы» и «Кэннона». Никто другой не использует эту тропинку, потому что она ведет к усадьбе Восов. Ты могла бы найти пенек или что-нибудь еще, чтобы… – Подруга выпрямилась на стуле. – Ты ведь не принимаешь это всерьез, не так ли?

– Нет. – Хэлли так сильно замотала головой, что несколько прядей упали ей на глаза, заставив ее отбросить их обратно. – Конечно, нет.

– Язык мой – враг мой, – вздохнула Лавиния. – Не стоит усложнять. Просто скажи мужчине, что он тебе нравится, и посмотри, что будет. Или это слишком просто?

– Считаешь, что открыть чувства, накопившиеся за пятнадцать лет, при личной встрече легче?

– Хорошо, не легче. Технически не легче, но… – Лавиния медленно поставила свой бокал, явно пытаясь собраться с мыслями. – Послушай, я знаю, что подталкивала тебя к тому, чтобы снова увидеть его. Но, Хэлли, я хочу, чтобы ты остановилась и подумала, прежде чем ввязываться в неприятности. Ты знаешь, я тебя до смерти люблю, но… – Она сделала паузу. – С тех пор как мы потеряли Ребекку, ты стала немного быстрее сеять хаос там, где в этом нет необходимости.

Хэлли кивнула. И продолжала кивать до тех пор, пока у нее не заболела шея.

Когда Хэлли росла в разъездах с матерью, она чувствовала себя игровым автоматом. Брось монетку, потяни за рычаг и выбери новое приключение. Новую личность. Начни с чистого листа. Ее мать была переменчивой, как ветер, и возила Хэлли с собой, придумывая новые истории, новые личности ради забавы.

Хэлли помнила то зудящее чувство перед тем, как мать нажимала на метафорический рычаг, и это было подозрительно похоже на ее нынешнее беспокойное состояние. Состояние, в котором она пребывала с января. И постоянное, свободное от ограничений передвижение было единственным способом подавить его. Или, скорее, проигнорировать.

– Спасибо за откровенность, – сказала она наконец ждущей ответа подруге.

Лавиния потянулась через стол, чтобы положить свою руку поверх руки Хэлли.

– Давай оставим в покое эту чушь с написанием писем, хорошо?

– Я прочитала эту историю и спрятала ее, – сказала Хэлли, решительно игнорируя возбуждение. – Плохая идея.

– Спасибо, черт возьми, – Лавиния подняла бокал с вином.

Хэлли потянулась за своим бокалом и обнаружила, что он пуст. Сморгнув увеличивающееся пятно, она налила себе еще один бокал. Последний, поклялась она.

Она рассеянно задалась вопросом, до которого часа работает в эти дни магазин канцелярских товаров.

Не помешало бы проверить по дороге домой, верно? Конечно, таксист не станет возражать, если им придется сделать небольшой крюк.

* * *

Вокруг черепа Хэлли обвилась колючая проволока, которая, казалось, каждые пять-восемь секунд затягивалась с новой силой. Она вошла в еще не открывшийся «Закупоренный» и облокотилась на пыльный, потрепанный временем прилавок, уронив голову на скрещенные руки.

Послышался понимающий смешок, Лорна изящными старческими пальцами похлопала ее по предплечью. Долетевший аромат корицы и средства для мытья посуды принес Хэлли небольшое облегчение. Настоящий подвиг, учитывая обстоятельства.

– Сейчас будет лекарство от похмелья, – пропела пожилая женщина, заходя за прилавок. – Перестаралась вчера вечером за ужином с Лавинией, верно?

– Это был особый случай.

– Что вы отмечали?

– Субботний вечер. – Она попыталась улыбнуться пожилой женщине, но это действие выжало ее мозг, как апельсин. – Пожалуйста, Лорна. Я потеряла обезболивающее где-то в недрах дома. Или собаки закопали его на заднем дворе. Я пришла умолять о пощаде.

Лорна прищелкнула языком, напевая себе под нос.

– Не нужно умолять. – Она немного порылась в шкафчике под кассой и выложила на прилавок перед Хэлли две синие таблетки. – Через сорок пять минут ты будешь в полном порядке.