Kitabı oku: «Сны длиною в жизнь», sayfa 2
– Моих любимых, да? Ладно, давай и вправду пельмени сварим. Иди, а я пока воду вскипячу и … Ой, нога! Помоги выйти, я совсем забыла, что поломалась немного сегодня. Пельмени отменяются, у меня в морозилки есть парочка антрекотов, ну и что-то из зелени в холодильнике. Хватит для ужина, нечего тесто с непонятной начинкой в желудок пихать, куда лучше налепить домашние, но времени нет совсем. Давай руку, вот так, аккуратно, пожалуйста, ценный груз я, весом чуть больше мешка сахара.
Глава 3
Несколько лет назад
-О чем еще я хотел спросить своего собеседника-незнакомца? Всё напрочь вылетело из головы,– подумал Виктор. Картина перед глазами изменилась и он оказался на улице. Мимо него и сквозь него шли люди, все в разные стороны. Они были такие же как и он: невесомые и одновременно как живые. Движения у всех были плавные, податливые, будто и не было здесь силы притяжения или она настолько слабая, что при желании можно и полететь, только это никому не нужно.
– Может заговорить с кем-то?– эта мысль пришла Виктору в голову как-то сама по себе. – Простите, вы не поможете мне?… Девушка! Молодой человек! … Эй, малыш!… Нет, все идут кто куда, бубнят себе что-то под нос и не замечают никого вокруг. Дай-ка я насильно, ну хоть кого-нибудь остановлю, хоть с кем-нибудь поговорю!
Ему на встречу шёл парень, примерно того же возраста, что и Виктор – около сорока лет. Разведя руки в стороны, и попытавшись обнять встречного, когда тот подошёл почти вплотную, Виктор явно ощутил, что парень прошёл сквозь него. Тогда он начал махать руками, уже в беспорядочном движении, наверно со стороны походя на придурка, ловящего руками воздух. Но все, кого он касался, тут же рассеивались, как пыль, как табачный дым, обрамляя ладони и ускользая по сторонам.
«Ага, значит я ещё жив, силой мысли я материализовался, а они нет, раз разлетаются в разные стороны как привидения. Ой! Так это же привидения, а не люди! Какой ужас!» – констатировал Виктор и в очередной раз обратился к всевышнему:
«Боже, если ты слышишь, забери меня обратно на землю! Обещаю исполнять все твои десять заповедей, вести правильный образ жизни, посещать церковь!… Что там ещё…? Короче, всё сделаю, что будет в моих силах, буду помогать всем бедным и обездоленным»…
Виктор всего на несколько секунд закрыл глаза, а когда открыл, то подумал, что снова умер. Вокруг была кромешная тьма.
– Интересно, сколько времени прошло?– думал он и продолжал мысленно комментировать всё что чувствовал. Пока глаза привыкали к темноте, Виктор старался хоть что-то разглядеть, потому что понимал, если есть хоть маленькая надежда выбраться из всего этого, то он будет полным ничтожеством, упустив этот шанс.
Оглядываться по сторонам было бесполезно, тьма никак не отступала, а глаза уже почти начали вылезать из орбит от напряжения. Виктор всё-таки решил потихоньку идти вперёд, хоть куда-нибудь да дойдёт. Только он сам не знал, как описать то, что предстало наконец перед ним, через каких-то пять шагов. Словно плотный черный занавес открыли и прямо перед носом оказался огромнейшего размера экран, что даже пришлось отступить немного назад, от неожиданности. В голове сама собой заиграла мелодия.
– Ну конечно, это же Вивальди – «Четыре сезона»! – сказал радостно Виктор. – Хотя, я собственно из классики мало что предпочитаю, но именно Антонио Вивальди меня чем-то цепляет.
Экран вспыхнул, на нем появились размытые краски, которые сами собой начали собираться в красивые весенние пейзажи. И в голове звучал именно этот, первый концерт Вивальди, ми мажор «Весна », и строчки из одноимённого сонета:
«Приход весны встречая звонким пеньем,
Летают птички в голубых просторах,
И слышен плеск ручья, и листьев шорох,
Колеблемых зефира дуновеньем»
Музыка звучала всё громче, казалось, что уже не в голове, а с экрана. Зачарованно Виктор просмотрел и прослушал отрывки из всех четырех сезонов: весну сменило лето, затем осень и зима. Пейзажи менялись в зависимости от времени года, а он всё ждал и не понимал, к чему весь этот показ для одного зрителя.
– Я не так богат, чтоб оплатить весь зал,– думал он. – А послушать концерт, я могу и дома на CD-диске, зачем лететь в такую даль и уж тем более умирать, ради чего? Неужели сам Антонио Вивальди выйдет сейчас из-за кулис и скажет: «Я играл это для тебя, Виктор! Тебе понравилось?»
Но музыка прекратилась и на экране засияли звезды. Они были разные по величине, и каждая была по-своему красива. Границы экрана ещё больше расширились, так что уже и боковым зрением он не мог их зацепить. Поверну голову, Виктор понял, что это уже не кино, а самый, что ни на есть космос и он частица этого целого, непостижимого пространства вселенной. И даже не возникало вопросов по поводу того: как вообще тут можно дышать и куда это всё приведёт; как выбираться отсюда и что будет дальше? … Нет! Он просто наслаждался этой холодной красотой алмазного блеска звёзд, рассыпанных по чёрному бархату необъятного простора…
Наши дни
Вероника и Илья сидели на уютной, просторной кухне, за небольшим овальным столом и пили горячий, ароматный зелёный чай с жасмином и лимоном. Говорить о работе или продолжать начатую тему, после сытного ужина уже не хотелось. А вот просто помолчать, в компании умного человека, всегда приятно.
– И как же всё-таки хорошо, что у меня есть, вот такой вот надежный, верный и преданный друг, – думалось Веронике, от чего по телу разбегались лёгкой дрожью волны счастья и умиротворение. Создавалось полное ощущение надежной защиты и уверенности в том, что ни дай Бог что-нибудь случится, то будет на кого положиться… А Роман, её муж?… – А, что Роман, он в своей лаборатории живёт и даже близко себе не представляет, что существует ещё и другая жизнь, где есть место для: любви и понимания, детей и родителей, еды и развлечений, романтики в конце концов… Вот где он был, этот муж, прошлым летом, когда я делала ремонт, в нашем семейном четырёхкомнатном гнездышке?– продолжала думать про себя Ника. – Мне пришлось потратить массу сил, денег и здоровья, на эти роскошь и уют, а всё ради чего или вернее – кого? Где сейчас эта вторая половинка, где этот великий МУЖчина, готовый поддержать, помочь, посоветовать, всегда и во всем?… Напротив меня Илья, он идеален, как друг и помощник. Он: защитник, водитель, и доктор даже, вон как ловко сегодня ей ногу перебинтовал, завтра пожалуй и не вспомню о боли. Илья самый-самый лучший, но он не интересует её как мужчина. Не вызывает в ней сексуального желания его мускулистая, идеальная атлетическая фигура, не хочется броситься с ним в водопад страстей и экстаза. Скорее наоборот, этого «богатыря» хочется порой прижать к груди и приласкать по-матерински, пожалеть, погладить по головушке, даже иногда поругать за глупость… Вот почему Илья согласился стать её водителем, телохранителем, другом в конце концов? Перспективы у него ого-го и мозги есть! Ну да, невезучее время ему досталось, еще и друг предал. Ну подумаешь, мало ли в жизни таких ситуации случалось, значит не настоящий дружище был, а в маске с именем «Дружба», а под ней настоящее лицо с совсем противоположным значением и тело с гнилой душой. Так, и что теперь: впадать в панику, уйти в себя, обозлиться на весь мир, и обвинить всех вокруг?… Это легче всего сказать, что кто-то виноват, кто-то неправильно поступил… Нет! В первую очередь, надо искать причину в себе: почему тебя обманули; как этот человек стал твоим другом; как сделать так, чтоб такие «друзья» больше тебе не попадались?… А они будут нам попадаться, до тех пор, пока мы не поймем, что причина всех наших бед и несчастий, не в глобальном потеплении или в магнитных бурях, а в нас самих! А все эти: друзья, приятели, единомышленники и тому подобные – это всего лишь отражение нашей души и внутреннего мира. Ненужных людей рядом не бывает, все они встречаются нам по-жизни неслучайно. Но вот понять, для чего ты познакомился с этим человеком или ты с ним дружишь, или вообще живёшь всю жизнь,– получается не у всех, а многие и не задумываются…»
– Слушай, Илюша, а почему ты согласился у меня работать и вообще, почему ты один по-жизни, такой вот волк-одиночка, а?– прервав ход своих мыслей, спросила Ника.
– Чисто из меркантильных соображений, Вероника Витальевна. – Без раздумий ответил Илья и улыбнулся. – Ну вот смотрите,– и он стал загибать пальцы.
– Во-первых: бизнес мой накрылся и я остался без средств к существованию; Во-вторых – водитель я отличный и машина у вас подходящая, дорогая и практически в полном моем распоряжении плюс бензин; В-третьих, вы бесплатно со мной проводите сеансы и тренинги, еще кормите меня частенько; В-четвертых – быть в качестве секьюрити, у такой солидной и очаровательной леди, и оберегать её от всех, а не стеречь машины где-то на платной парковке в холод и зной, разве это не престижно?; В-пятых – …
– Стоп, стоп, стоп! Хватит! – прервала его Ника и они оба расхохотались. – Ты забыл сказать, что у тебя ещё большой выбор кандидаток в невесты, по парочке новых каждые пол года. Да, и всякие презентации и выставки, на которых ты со мной каждый раз присутствуешь, хоть и по долгу службы. Вот где непаханое поле для знакомств! Там почти всех претенденток можно на конкурс красоты отправлять, без дополнительного тюнинга.
– Не-е, там каждая вторая, уже накаченная силиконом, да с наращенными ногтями, приклеенными ресницами, фарфоровыми зубами, с искусственными прядями, я уже молчу про пластические операции и прочие процедуры омоложения. Какой ей ещё тюнинг нужен?– скривил недовольную гримасу Илья и отхлебнул глоток остывшего чая. – Вот почему эти куклы искусственные думают, что это красиво? Откуда они взяли, что мы мужчины все это любим и нам это нравится, а?
– Это не для мужчин, Илья, – спокойно ответила Ника.– Это конкуренция среди женщин, их просто очень много. Вот смотри, например в России на десять миллионов женщин больше, чем мужчин. Ну и как им выделиться из серой массы, если природа не одарила их умом и красотой? Были бы хоть мозги нормальные, тогда можно и не очень обращать внимание на внешность это вроде как второстепенный признак, приложение к уму. А вот если нет, ни красоты ни мозгов, то легче же накачать тело силиконом или откачать жир, дорисовать или приклеить ещё чего-нибудь, чем потратить время и почитать умные книжки. Не, ну я понимаю, если действительно, лишь слегка подкорректировать там чего-то ринопластикой или если ноги очень кривые, грудь плоская, тогда да, но только уже как дополнение к умной голове, а не наоборот. А самый большой враг для женщин в наши дни это индустрия моды и красоты! Вот там-то умеют убедить любую, что у неё всё не идеально, а чтобы стало как надо, необходимо: тут подрезать, там откачать, здесь приклеить и вот тут вот подкрасить, а иначе ты уродина и не один прЫнц на тебя не посмотрит. В Америке большое счастье родиться красивой – можно продать себя подороже, в хорошем смысле, – и у нас вскоре также будет, к сожалению, – вздохнула Ника.
– Я не понял, зачем это всё, ведь раньше всего этого не было? – Илья совсем приуныл и явно не хотел продолжать разговор.
Вероника не стала ему доказывать и рассказывать, что мода была всегда и жертвами её становились не только женщины носившие корсеты, но и мужчины, вспомнить хотя бы парики и каблуки. Последние вообще придумали солдаты-лучники в Персии еще в двенадцатом, чтобы была опора и удобнее было стрелять, ну а через четыре века уже и все мужчины Европы на них топали, забыв их прямое предназначение.
– Давай я тебе постелю в комнате для гостей, Илюш? Вижу ты устал сегодня, а завтра с утра ты отвезёшь меня в научный центр и можешь до обеда быть свободен! Идёт?
Вероника и сама хотела немного отдохнуть, и обдумать план завтрашнего разговора с очень интересным пациентом Виктором.
– Нет, спасибо, я домой. Мы и так уже засиделись! – Илья встал, прошёлся по кухни, убрал со стола посуду и сложил всё аккуратно в раковину.
– Не надо, оставь, я сама помою, делов-то! А ты иди, раз решил, с утра не опаздывай!
Дверь за Ильёй закрылась и только сейчас Вероника ощутила состояние полного опустошения. По спине пробежал легкий холодок, сердце учащенно забилось и не хотело успокаиваться. Ника прижалась к стене и заплакала от того, что помогая другим, она совсем забыла о себе, а так нельзя. Она себя забросила, запустила, а теперь принялась жалеть. Ей вдруг захотелось представить, как могла сложиться её судьба, если бы она не встретила Романа. Кто был бы сейчас рядом с ней, возможно у неё было бы много детей и родственников, но уже ничего не изменить. Вместо того чтобы в данный момент прижиматься к сильной мужской груди любимого мужчины, она отдаёт предпочтение тишине и одиночеству… Её муж Роман давно перестал, даже внешне, напоминать Нике о том, что он когда-то был красавцем и идеалом для многих дам. Череда бесконечных командировок, научных работ и практики, вытрясла из него, не только нервы, но и красоту, а потом и душу. Самое обидное, что он ничего не добился, ничего нового не открыл, а всё время находился в поиске, отчего на лице навсегда застыла маска грусти, уголки рта опустились, а глаза потухли и видимо уже навсегда. От былой любви не родились дети, но почему-то родилась ненависть и с каждым днём она росла и крепла. Вероника конечно пыталась восстановить прежние чувства, но как, если человек потерял к ней всякий интерес. Если бы Роман чего-то добился, хоть в чем-то преуспел, можно было бы списать всё на эйфорию от успеха. Когда, в череде побед и триумфа, ты возводишь себя или тебя возводят на пьедестал, и ты забываешь о родных и любимых людях, которое всё это время были рядом, и поддерживали тебя, такое тоже бывает. Но в данной ситуации, радоваться нечему, поддержать тоже не в чем: ни взлетов, ни стабильного заработка у Романа не наблюдается, а растет только гонор. Вероника вдруг заулыбаюсь, в голову пришла дурацкая мысли, что родились у них с Ромой от совместного проживания двое детей: мальчик по имени Гонор и девочка по имени Ненависть, воспитали они их хорошо, а сейчас пожинают плоды. И только слабый лучик надежды, что всё ещё может наладиться, тлел где-то в глубине души… Было какое-то необъяснимое чувство, что должно случится что-то такое, от чего все эти переживания и прежние тревоги растают, как прошлогодний снег.
– Так, спать, спать, спать!– сказала вслух Вероника. – Завтра трудный день, надо отдохнуть.
Глава 4
Виктор очнулся и посмотрел вокруг: «Интересно, я всё ещё там или уже окончательно вернулся на землю?– подумал он. – Как же быстро летит время, до чего несоизмеримы реальность и космос, ни по времени ни по красоте. Всё, что вокруг тебя в реальной жизни: сделано, сооружено, построено и посажено кем-то, а там за облаками все натурально-реальное, без вмешательства извне, хотя, кто его знает?»
Осмотревшись, Виктор понял, что он находится не в больничной палате, как накануне, а в очень уютной и просторной комнате.
– О, уже проснулись? Доброе утро, как спалось? Извините, я без стука, так и думала, что вы не спите уже…
В комнату вошла необычайной природной красоты женщина, в строгом деловом костюме, со стильной стрижкой. Дневной макияж лишь подчеркивал и без того выразительные глаза и губы, по возрасту ей было лет тридцать, не больше. За хозяйкой, всей этой неземной прелести, тянулся восхитительный аромат кипариса и цитрусовых. Виктор не мог отвести взгляд и не нашёл ничего лучшего, чем спросить:
– А что это у вас за духи, простите?
– Доброе утро, Виктор! – повторила ещё раз Вероника.
– Неужели она глухая?– подумал он.– Хотя, почему бы и нет?! Ну должен же быть у неё хоть один минус, не может же человек состоять из одних плюсов? И вообще – идеальных людей не существует, это закон гармонии Вселенной, и его ещё никто не отменял.
– Меня зовут Вероника Витальевна Вельс, я ваш психолог, психоаналитик и консультант, помощник и собеседник, надеюсь мы подружимся… Да, Виктор?!
– Аромат духов говорю у вас приятный, марку производителя не подскажите?– слегка повысив голос, произнёс Виктор.
– Я не хочу утомлять вас в первый день, после столь длительного отсутствия. Вы ещё очень слабы и можете не выдержать нагрузок, так что просто давайте в двух словах я расскажу вам нашу программу на месяц, а тем временем подойдёт ваш доктор и осмотрит вас еще раз. А потом мы уже решим с чего начать, чтобы вам не было всё это утомительно.
– Нет, она точно глухая! – решил окончательно Виктор, молча глядя на Веронику. – Несёт какую-то ересь, не слышит что я спрашиваю. И ещё надеется, что я останусь здесь на месяц. Хорошая компания подобралась: глухой психолог, полоумный доктор, считающий меня подопытным кроликом и я сам, видимо теперь уже белый и пушистый кролик Виктор.
– Annick Goutal's Eau d’Hadrien, они называются.
– Что? Простите, не понял? – на лице Виктора застыла маска удивления. «Они считают, что раз я был в коме и очнулся, то теперь должен говорить и понимать по-французски как минимум?»
– Я отвечаю на ваш вопрос про духи, они называются «Eau d’Hadrien» от Annick Goutal's, стоят очень дорого и это один из любимейших мной ароматов…
– А сколько стоят, простите?
– Точно не скажу, но кажется… тысячи полторы… долларов разумеется.
Виктор присвистнул и засмеялся, так звонко, что Вероника не удержалась и тоже засмеялась в ответ. В это же самое время, на пороге палаты, появился Иван Петрович и невольно заулыбался, глядя на двух совершенно счастливых, от чего только непонятно, людей.
– Доброе утро, дорогие мои! – произнес он прямо с порога и прошагал к окну.– Ну-с, как спалось? Вижу контакт налажен и вы позитивно настроены. Над чем смеётесь, а? Расскажите мне?
– Да вот над духами смеёмся, точнее над их ценой. Уж больно смешная цена, в кавычках разумеется, – сказала Вероника и посмотрела на Виктора. Тот в свою очередь продолжил, еле сдерживая смех:
– Да! Тут явно аромат дорогой, не спорю, но стоит-то он гораздо дешевле заявленной цены.
– А сколько?– все ещё не понимал ничего Иван Петрович и пытался уловить хоть каплю юмора в вышесказанном.
– Полторы тысячи баксов,– сквозь смех выдавил из себя Виктор. – Не, ну надо же так любить Париж, чтоб купить такие дорогие духи… переплата явно процентов семьдесят.
Тут уже Вероника не поняла юмора и перестала даже улыбаться.
– Как семьдесят процентов?– в один голос спросили профессор и Ника. – За что переплата, объясните!– добавил Иван Петрович.
– Легко! Схема проста, как дважды два, – Виктор сделал умное выражение лица и стал напоминать учителя, к которому любимые школьники зашли в больницу, проведать и получить очередную полезную порцию знаний.
– Сами духи, это лишь смесь правильно подобранных ингредиентов в состав, заслуга и профессионализм парфюмера, вот ему его тридцать процентов и отдадим. Остальные же семьдесят разделим на пятьдесят и двадцать. Так вот большая часть из этого – пятьдесят процентов, ну там плюс-минус, уходит на дизайн флакона и упаковку, зачастую это хрусталь в ювелирной огранке, работа дизайнера с именем и уже оставшиеся двадцать процентов, это прибыль самой фирмы производителя. Вот так вот! – закончил Виктор и снова улыбнулся.
Выражения лица и у Ники, и у профессора, застыло в ожидании кульминационного момента, но он не случился. Главный ответ прозвучал, но не был полноценным, так как осталось загадкой, где же купить дорогие фирменные духи, по номинальной цене и при этом без флакона?
– Так и что вы предлагаете?– не выдержав паузу, первым вопросом задал почему-то Иван Петрович, а Ника продолжала молчать и внимательно смотреть на Виктора.
– Что-что, искать аналоги, их полно и даже больше вам скажу, много фирм, которые выпускают духи на розлив, а по качеству они ничем не уступают оригиналу, зато цена в десятки раз меньше. И никто вам не скажет, что это не Париж, ведь на вас Ника, – ну, я имею в виду, на таких женщинах как Вероника Витальевна, – априори не может быть дешевого парфюма. А всё остальное зависит от хитрости самой Вероники, от того, что у неё в голове, это чисто психологический фактор, тут уже ей решать,– на сколько она подвластна мнению окружающих, в данном случае подруг, надо ли им вообще это знать? Если женщина «дорогая»– значит все у неё соответствующего качества! И никто не уличит вас в подмене, если вы не будете об этом говорить, это даже в голову никому не придёт. Хвастаться не обязательно, а вот если всё-таки начнут допытываться, можете сказать, что ваш любовник – француз. Так что, всё зависит от нас самих, и от «тараканов» в наших головах, но я имею в виду лишь парфюм, в данном случае, об остальном пока не берусь спорить, да и не время ещё…
Профессор посмотрел на Нику и засмеялся, потому что выражение её лица было неподдельно удивленным. Видно было, что ей не жалко потраченных денег и искать аналоги она не собирается, а возможно и не она сама себе такие дорогие духи покупает. Ника же про себя отметила, что пациент явный жмот, хотя не стала говорить этого вслух. Она не привыкла делать выводы ни с первого, ни со второго раза о новых пациентах, тем более, что Виктор ей понравился на каком-то подсознательном уровне.
Наконец профессор перестал смеяться, успокоился и продолжил, не дав опомниться присутствующим, резко переведя тему на Виктора.
– Давайте мы померим вам давление и температуру, поставим капельницу, а там посмотрим. Завтрак я пока вам не предлагаю, а вот глюкозу и витамины, пожалуйста! Хотя выбора у вас нет, уважаемый.
– А бульон ему можно?– спросила Ника.
– Вчера вечером вы были настроены очень агрессивно, но с утра вас и не узнать, будто подменили, ей-богу, – продолжил говорить профессор. Потом повернулся в сторону Вероники и с улыбкой сказал:
– Из ваших рук хоть яд, дорогая Вероника Витальевна.
– Простите, доктор! Э-э…– замялся Виктор, пытаясь отвлечь внимание на себя.
– Иван Петрович меня зовут…
-Да, конечно, Иван Петрович, простите. И всё же, какие у нас прогнозы?
– Прогнозы? А-а! – махнул рукой профессор. – Синоптики, как всегда, ошиблись. Начало весны, мой друг, а погода ещё зимняя, обещали солнышко, а идет дождь со снегом. Вы кстати знаете какое сегодня число и год? Может, стоит записать их, как дату вашего нового дня рождения?
– Я серьёзно! – Виктор хотел услышать, что через неделю, ну максимум через месяц, он всё-таки встанет и уйдёт отсюда на своих двоих и забудет всё, как страшный сон. Хотя, как вообще такое можно забыть, он ведь в своём уме, не свихнулся пока, а то, что произошло там, «за облаками», вполне могло присниться любому из здесь присутствующих.
– Если серьёзно,– сказал Иван Петрович, – то нас ожидает долгий процесс реабилитации. И мы применим все возможности восстановительной терапии: физио-, эрго терапию; массаж, ЛФК, ну в смысле – лечебная физкультура и т. д. Не бойтесь, я думаю за год мы справимся.
– Год? … Вы собираетесь держать меня здесь целый год? Ну уж нет, я не согласен! – прокричал Виктор и попытался встать. Хотя попыткой и назвать-то это было сложно, но всё же.
– Что вы делаете, уважаемый? Вы же под капельницей, успокойтесь,– нервно сказал Иван Петрович и был прав, лишь в том, что пациент действительно не способен двигаться самостоятельно, и тем более уйти из центра. Но доктор совершенно не знал с кем имеет дело и какой силой воли обладает его пациент, который уже готов горы свернуть, но выйти из этого помещения, максимум через месяц.
Виктор выругался про себя, а вслух добавил:
– Если мы заключим пари и я выйду отсюда через месяц, что вы тогда сделаете? А, доктор? Может оплатите моё лечение, там видимо круглая сумма набежала или купите мне квартиру, в свою я точно не попаду уже? Ну, ответьте доктор!
– И первое, и второе…
– Ага, и компот!– добавила Вероника, которая всё это время сидела молча и наблюдала за Виктором.– Расслабьтесь, дорогой вы наш, ваше лечение оплачивать не надо, всё бесплатно. С квартирой вашей полный порядок, она тоже никуда не делась! Так что не ведитесь на пустые обещания, а просто сделайте это для себя.
– Уважаемая Вероника Витальевна, можно вас на пару слов?– сказал Иван Петрович и вышел из палаты, которая больше напоминала комнату в квартире. На ходу он успел пожелать скорейшего выздоровления Виктору и пообещал вернуться к обеду. Вероника встала и, не сказав ни слова, вышла в коридор.
– Вы что себе позволяете, почему сказали ему, и про лечение, и про квартиру? Того и гляди, через месяц, он бы скакал тут на своих двоих, ну и может не узнал бы, что лечение бесплатно? Нам же важен результат, а истина в данный момент на последнем месте, уважаемая Ника,– сказал доктор и хитро прищурился, ожидая ответа.
– Он и так будет ходить через месяц, не волнуйтесь! А вот хитрить не надо и знаете почему?
– Нет не знаю и знать не хочу! – задетое самолюбие профессора делало его немного несдержанным в тоне. – И вообще, откуда такая уверенность в чуде? Он не сможет восстановиться за столь короткий срок, это я вам как врач говорю!
– Обиднее будет, когда он пойдет через месяц и узнает о том, что все его стимулы были пустышкой, вот тогда, от разочарования, он может опять вернуться в прежнее состояние и уже никогда не встать, это я вам как психоаналитик заявляю!
– Ладно, может вы и правы, но вы поставили меня в неловкое положение перед пациентом…
«Я улажу эту лажу!» – подумала Ника, а вслух ответила:
– Не переживайте, я всё исправлю и ваша репутация не пострадает, профессор.– Я ещё немного поработаю с Виктором, а после обеда у меня есть парочка неотложных дел, так что мне придётся отъехать.
– Ваше право! – Иван Петрович немного пришёл в себя от возмущения, но в глубине души, он не был злым человеком, а уж тем более обижаться на эту очаровательную и умную женщину, было как-то неджентльменски.
– Виктор в вашем распоряжении все двадцать четыре часа в сутки, так что распределяйте время по своему усмотрению, главное чтоб толк был. И вот ещё что… хотя нет, давайте опять-таки, в другой раз. Хорошего дня вам, Ника!
– И вам, Иван Петрович!
Вернувшись к Виктору, Ника в первую очередь осмотрела комнату:
«Она даже лучше, чем я хотела, ну ни капельки не похожа на больничную палату: большое окно, красивые шторы и тюль в тон, у окна два кресла и маленький журнальный столик, стены по цвету, на тон светлее, чем тюль, всё в пастельных, кремовых тонах. У правой стены удобный диван и тут же в углу дверь, видимо там еще одна комната; у левой стены, немного выбивается из общего комфорта, больничная ортопедическая кровать-каталка, на которой лежит Виктор, рядом современный многофункциональный аппарат, такой себе мини-реанимобиль и компьютер с монитором, в одном флаконе. Этот, ну или похожий, чудо-аппарат, Вероника видела недавно на выставке медоборудования в Швейцарии. Ей по счастливой случайности удалось туда съездить и впечатления до сих пор самые необыкновенные, – до чего же далеко шагнула медицина.»
– В общем и целом, Виктор, вы замечательно устроились, даже эта бандура за кроватью, не нарушает общей красоты картины, – прокомментировала вслух свой окончательный вывод Ника. – У вас тут ещё и кухня имеется? – она успела заглянуть в соседнюю комнату и присвистнула. – Шикарно! Я пожалуй останусь тут с вами, можно?
– Да, конечно! Знаете, во всей этой неразберихи, только вас я рад видеть всегда, Вероника Витальевна.
– Спасибо, я польщена. Но, вы уж не обижайтесь, пожалуйста, на профессора, он всеми правдами и неправдами хочет помочь и простимулировать вас на скорейшее возвращение к нормальной жизни. А вы молодец, кстати, так уверенно заявили, что встанете на ноги через месяц. Можете полностью на меня рассчитывать, в любое время дня и ночи. Обещаю помогать во всем! Договорились? И вот ещё что… – Вероника не могла отвести взгляд от глаз Виктора. – Можете звать меня Никой.
– А вы меня – кролик Виктор!
– Вы всё-таки злитесь на Ивана Петровича. Это для вас он просто доктор. Но для всех остальных, он выдающийся профессор Тишинский, лучший нейрохирург, который до последнего борется за жизнь своих пациентов, даже если шансы минимальны и …
– Ладно, ладно, я понял, извинюсь при встрече! Вы меня убедили… Но только без опытов, пожалуйста, можно обойтись?!
Вероника улыбнулась и пообещала договориться об этом лично, потом резко сделала серьезное лицо, опустила голову, положив правую ладонь на грудь в области сердца. Теперь уже Виктор не выдержал и заулыбался.
– Сейчас к вам придёт новая сиделка, добрейшей души женщина. С сегодняшнего дня это ваш надежный помощник и мой связной.
– А где та девушка, что вчера меня прихорашивала? Мне сказали, что она долго за мной ухаживала тут? Я уже успел к ней привыкнуть, как мне кажется, но… Я согласен!
– Отлично! Женщину зовут Маргарита, можете звать её Ритой. Если вам что-нибудь понадобится, кроме обычных вещей, скажите ей без стеснений, Рита всё сделает, ну или на крайний случай свяжется со мной. Но я и так собираюсь бывать здесь часто, так что не волнуйтесь.
– А телевизор можно смотреть? Вообще, какое сегодня число, как я узнаю, что месяц уже прошёл? Календарь мне хоть повесьте, вот тут.
– Виктор машинально похлопал рукой по стене, потом сообразил, что сделал и на секунду впал в ступор. Вероника при этом не дернулась и никак не отреагировала, только тихо произнесла:
– Без паники! Вы умеете это всё делать уже давно, мышцы не атрофировались, кстати хорошо, что вы попали именно сюда, а не остались лежать овощем в какой-нибудь паршивой больнице, уход здесь на высшем уровне. Поэтому расслабьтесь и старайтесь не думать о простых движениях, которые в обычной жизни мы делаем автоматически. Вот сейчас вы забылись и машинально подняли руку, а если бы хотели сделать это специально, вот например, как с утра, пытались встать, то у вас бы ничего не получилось бы, Виктор.
– Уф-ф, спасибо, Ника. Я немного растерялся и не понял, как это у меня получилось. Пока ничего не говорите профессору, может я с ним ещё поспорю на что-нибудь стоящее и удивлю его при случае.
– Согласна!
Вероника встала и засобиралась: «Уже Илья должен был подъехать, еще полдня на работе сидеть, надо график посещения поменять, а вечерком сюда»,– подумала она про себя.
– Уже уходите, Ника? – Виктор заметно погрустнел. – А как же я тут… Один? Ах, точно! Рита- Маргарита… Где она, кстати? Меня нельзя одного… Не-е!
– Чего-чего? А может Рита заблудилась и не придёт сегодня, вы захотите погулять и встанете сами с кровати, а? Как вам такой расклад на сегодняшний день?… Не подходит?– Ника не хотела уходить, пообещав себе освободить больше свободного времени для того, чтобы посвятить его Виктору.
