Kitabı oku: «Hyper Masculine – Turbo Violent. Ultra Heavy», sayfa 2
Глава 2
Аудиенция у Царя
Сверхтяжёлый № 148 сидел на холодной каменной скамье, уставившись прямо вниз; его голова оставалась неподвижной в золотисто-бронзовом Шлеме.
Залы Кремля были задуманы так, чтобы одновременно восхищать и подавлять – идеальное послание для приёмной. Они отражали величие наших возможностей и ясно давали понять: не тратьте наше время на пустяки.
Исполинские статуи героев минувших эпох возвышались над смертными, заполнявшими бесконечный зал. Тёмно-зелёный мрамор стен и скрытая тёплая подсветка создавали у ожидающих чувство, что он стоит в очереди к чему-то по-настоящему значительному, к чему-то исключительному. Красное сияние, прорывающееся из-за зелёного камня, придавало пространству суровую, но в то же время изысканную неземную атмосферу – в лучших традициях имперской архитектуры.
Примечание от Царя:
«Мой Наследник, никогда не забывайте о той роли, которую архитектура играет в психологии человека. Никто не поверит, что живёт в славной империи, если окружающие здания ежедневно транслируют противоположное послание. Любые затраты на величественную, идеологически выверенную архитектуру оправданы. Поверил бы ты в Великую Славу Царствия Божьего, если бы Господь обитал в сарае, а не в храме?»
Тёмно-зелёная ткань, покрывавшая его доспехи, подсвечивалась по краям мягким, тёплым светом, словно он был тлеющим угольком. Этот свет играл бликами на полированном наполовину Шлеме, отражаясь, как пляшущие в голове мысли. И действительно, его сознание пылало рассуждениями. Любая аудиенция у Царя, даже для человека столь высокого ранга, была единственным шансом, а порой и единственной возможностью донести идею или изложить жалобу напрямую самому императору.
Каждые пять или десять минут вооружённые стражи вежливо просили всех ожидающих продвинуться на одну каменную скамью ближе к заветной цели – приватной встрече с нами, Царями. № 148 легко читал по лицам тех, кто покидал Тронный зал: получили ли они желаемый ответ или нет. Народ всегда по-детски наивно верит, что у империи безграничные ресурсы и что стоит лишь обратиться к «Большому Боссу», как любая проблема будет решена. Они абсолютно уверены, что всякую неправду можно исправить, просто излив бессвязные жалобы во власть. Но это никогда не было и никогда не будет истиной. Долг Царя – вести нашу Цивилизацию в качестве катехона вперёд, в будущее, а не играть роль Деда Мороза, исполняющего желания толпы взрослых детей. Но в конечном счёте приём народа создаёт стабильность: Мы слышим их голоса, даже если их идеи – или скорее требования и фантазии – неисполнимы и зачастую совершенно безумны.
Примечание от Царя:
«Крайне важно сохранять возможность для народа быть услышанным, как бы ничтожны ни были их слова. Да, 95% жалоб – пустое бормотание, но оставшиеся 5% – это вопросы жизни и смерти. Раз-два за сессию приёмов Я слышу то, что могло остаться сокрытым и что необходимо немедленно исправить. Стоит выслушивать ворчливых старух, жалующихся на шум от подростков, ради того, чтобы среди этого хлама иногда находились настоящие жемчужины. Я настоятельно прошу и умоляю Вас поддерживать эту практику во время Вашего правления».
Молодой страж Трона резко подошёл к нашему герою.
– Уважаемый гражданин, простите мою грубость, но я не знаю, как к вам обращаться. Ваше имя – 148? Должно быть, какая-то ошибка? То есть я хочу сказать…
Но наш человек оборвал его:
– Ошибки нет.
Неловкое молчание повисло в воздухе на несколько секунд.
– Простите, но как я могу допустить, чтобы «номер» явился к повелителю нашей святой империи?
Вздохнув, герой ответил с холодным сарказмом:
– Перестань говорить со мной и спроси Его Самого. Он разъяснит.
Молодой кремлёвский страж побледнел. В его голове судорожно работали шестерёнки, решая, что будет хуже для карьеры: усомниться в документах и задержать сегодняшний приём или же пропустить к Царю неизвестного субъекта. Оба варианта казались смертным приговором для его карьеры.
Он взглянул в красноватый снаружи визор Шлема № 148, оглядел впечатляющий доспех, чьи серийные номера совпадали с «именем» в паспорте. Казалось, время тянулось вечность, пока он разглядывал этого гиганта, сидевшего, подперев локтем колено и слегка сгорбившись, словно мафиозный босс, на холодной каменной скамье прямо перед входом в Тронный зал.
– Уважаемый гражданин номер Сто Сорок Восемь, вам предоставлен один час… – юноша едва не запнулся, – целый час!.. Личной аудиенции у Царя. Прошу, проходите через золотые двери.
Примечание от Царя:
«На момент написания этих строк было выковано лишь чуть больше 1 200 Сверхтяжёлых, но многие из них уже погибли, а ещё меньше изъявили желание встретиться со своим “Работодателем”, отсюда и растерянность стражи. Внутренней Гвардии необходимо быть элитной, чтобы хранить здоровье Царя; для Внешней Гвардии достаточно преданных, но невежественных подростков.
Кроме того, называть каждого по номеру его вхождения в статус Сверхтяжёлого тогда показалось Мне удачной идеей. Я сам считал, что будет внушительно: видеть паспорт, где написан лишь один номер. Это должно было стать чем-то вроде повторного крещения, перехода в новое состояние. Такой шаг защищал бы семью и личные связи воина, обеспечивал бы полную анонимность во всех документах, полностью бы стирал прошлое. Увы, на деле это лишь породило бюрократический хаос. Это одна из ошибок Моего правления, и Вам, Мой Наследник, будет мудро её исправить каким-либо образом».
Медленно поднимаясь, № 148 ощущал, как в теле скрипят и хрустят порванные связки и переломанные кости, вновь отращённые после последнего боя на марсианском автозаводе. Сидеть было удовольствием, вставать – пыткой. Прихрамывая, он двинулся вперёд и шагнул сквозь тяжёлые позолоченные двери в темноту, вооружённый на сей раз лишь собственным рассудком.
Войдя, он увидел, как тяжеловооружённая Внутренняя Гвардия и несколько секретарш на высоких каблуках и в мини-юбках спешно покидали Тронный зал. Встреча ведь была «неофициальной», и никто не мог причинить вреда Царю без действительно тяжёлого оружия, даже Сверхтяжёлый. Внутренняя Гвардия была скорее для церемониала и эстетики, хотя арсенал их выглядел чистым и впечатляющим. Четверо стражей смерили № 148, проходя мимо, как псы иной стаи. Одна из секретарш, слегка повернув голову, махнула ему рукой, будто принцесса, хотя на своих платформенных каблуках она выглядела неловко. Их взгляды встретились сквозь его визор, но он решил не тратить внимания на этих второстепенных игроков: перед ним были задачи куда важнее.
Когда № 148 приблизился, Я увидел одного из наших величайших героев – хромающего, изломанного, состарившегося. В его взгляде, скользнувшем по Моим секретаршам, ещё теплился огонёк жизни, но то был скорее животный инстинкт. Несмотря на все его триумфы, по походке было ясно: само время одерживает над ним верх. Когда биометрические данные каждого гражданина напрямую связаны с твоим сознанием, возраст в триста тридцать три года кажется и впечатляющим, и древним, и, пожалуй, уже тронутым слабоумием. Я и сам не знал, чего ожидать от старейшего из живых Сверхтяжёлых.
Он медленно вышел в центр Тронного зала и опустился на одно колено, как того требует традиция. Его вес вызвал гулкий удар, когда броня и тело внутри неё с грохотом встретились с мрамором и металлом пола.
Несмотря на колоссальные размеры Сверхтяжёлого, его фигура терялась в величии архитектуры Тронного зала. По кругу зала возвышались статуи, воплощающие события трёхтысячелетней истории нашей цивилизации, и при этом оставалось место и для будущего тысячелетия. Александр Невский, Иван IV, Иван Ильин, Иосиф Сталин и многие другие взирали сверху суровыми, обличающими взглядами. Казалось, что они вот-вот оживут и обратятся к своим потомкам: «Вы в долгу перед нами».
Фигуры были отлиты из тёмной бронзы, а пол был выложен тем же материалом, с вкраплениями мрамора для изысканности. В зале намеренно поддерживался полумрак, чтобы рождалось чувство тайны. Эстетика имеет значение!
И Я заговорил:
– Сверхтяжёлый № 148… не ожидал увидеть мужчину твоего калибра среди ворчащих старух сегодня… Рад видеть, что ты всё ещё жив… и на службе.
– Благодарю за тёплый приём, вождь мой, – ответил он быстро, скорее по привычке, чем осознанно.
Долгие секунды тишины отсчитывали время.
Нужно было прервать это вязкое молчание, и Я начал вновь:
– Итак… ты запросил личную аудиенцию… Что же ты хотел сказать? Всё это не для протокола, так что говори прямо… без церемоний. То есть… не морочь Мне голову. В чём проблема?
К несчастью, наш герой пришёл почти под конец дня, когда Моё терпение уже было на исходе.
Примечание от Царя:
«Учтите: раз вас боятся, вас будут уважать, но при этом всегда найдутся те, кто скажет лишь то, что, по их мнению, вы хотите услышать. Таков один из проклятых уделов, связанных с Троном: бесконечная река лжи, переполненная безобидными выдумками и подхалимством от доброжелательных льстецов. Наши граждане говорят Правду на официальных встречах, но Истину – лишь у себя на кухне или в раздевалке. Поэтому Я сменил тон разговора и заговорил с ними откровенно, по-мужски. Для большинства мужчин это хорошая риторическая стратегия».
№ 148 медленно снял Шлем, обнажив изуродованное шрамами лицо и бледно-серые глаза человека, прожившего не одну жизнь тьмы и войны. Он провёл Перчаткой по своим коротким седым волосам.
– Босс, я благодарен Вам, я благодарен Святой Руси, я люблю свою работу, я ни о чём не жалею.
– Но? – резко прервал Я.
Он продолжил без запинки:
– Но колени мои повреждены и заново отросли столько раз… что… я едва могу ходить… Босс, я больше не могу выполнять свою работу, и мне повезло, если я успеваю добежать до туалета вовремя.
Мне не понравилось, куда это всё идёт, и Я прямо сказал:
– Возможно, этот разговор должен быть записан. Не припомню, чтобы кто-либо из Моих людей осмеливался шутить про дефекацию перед Царём!
Он взглянул в пустые глазницы Моего металлического черепа, осознавая свою ошибку, но не прекратил.
– Послушайте, Босс, это должно закончиться, у меня больше ничего не осталось…
Теперь во Мне поднимался гнев – за неуважение, за мысли об отступничестве, за бессвязные речи – и всё это от одного из лучших. Здесь явно было что-то не так.
– Ты ведь знаешь, что миллионы наших людей отдали бы всё, чтобы жить сотни лет, как ты, чтобы исцелять раны, словно сам Христос коснулся их. Тебе даны лучшие кибернетические импланты и Наномашины не ради твоего удовольствия, а ради служения обществу. Единственная причина, по которой твои колени снова отросли, – чтобы ты вернул свою задницу в строй и держал империю, чёрт возьми, на плаву. Понял Меня, холоп?
№ 148 поднял руки в знак мольбы… Но Мне нужно было вбить это в его голову окончательно.
– Сколько горячих двадцатилетних жён у тебя было за триста лет? Сколько сыновей несут твоё наследие? Разве у тебя нет владений площадью тысяча гектаров хорошей ровной марсианской земли? Когда ты в последний раз думал о деньгах? Единственный способ выбраться из этой брони – смерть, и если ты даже подумаешь о самоубийстве, величайшем грехе в глазах Бога, Я лично убью тебя здесь же, чтобы убедиться, что ты попадёшь прямо в Царство Небесное.
Когда тебя отчитывает четырёхметровый металлический кибернетический скелет в броне, даже Сверхтяжёлые иногда сникают.
– Нет-нет, Босс, я не прошу уйти на пенсию, я понимаю, что никто не может уклоняться от долга… и что Бог запрещает самоубийство… Церковь ясно об этом говорит… Статус Сверхтяжёлого нельзя отменить. Я должен это знать, ведь именно я «отправил на пенсию» № 5, после того как деменция съела его мозг изнутри… То есть я хочу сказать, что…
Я откинулся на Трон, движимый любопытством, и перебил его оправдания:
– № 5? В юности он был чертовски хорош собой, Я его хорошо знал, дамы от него без ума были – с его шевелюрой-то.
№ 148 лишь пожал плечами, сбитый с толку внезапным поворотом разговора.
– К тому времени, как Я вогнал булаву в его череп, ни волос у него не осталось, ни разума, чтобы это осознать, ни умения обольщать женщин.
Глубоко опечаленный, Я вздохнул по-своему, вспоминая эту утраченную фигуру.
– Он был истинным героем, человеком, что символизировал нечто большее, чем он сам. Этот человек по-настоящему любил жизнь.
– Слушайте, Босс… Я противоположность № 5. У него мозг сгнил, но тело было ещё годно для боя, и его судьба была ясна и неизбежна. А я становлюсь умственно полноценным инвалидом: рабочий разум, заточённый в разлагающейся, слишком смертной оболочке. Я знаю, что не могу уйти. Но я не собираюсь жить в теле, которое ржавеет и заклинивает.
– Да? И что дальше? – Я махнул рукой, велев ускорить мысль.
– А дальше… я официально прошу Вас, Царь Святой Руси, во всей Вашей мудрости… поручить мне задание, из которого я не вернусь.
Несколько секунд понадобилось на размышления.
– Босс, дайте мне выход, молю Вас. У меня больше ничего не осталось.
Ещё три долгих секунды тишины Я обдумывал его слова…
– Ты хочешь бросить вызов судьбе? Смело. Ты получишь желаемое, даю тебе слово, – сказал Я ясно и твёрдо.
Вы поймёте, что предложение пришлось весьма кстати. Интересно, что № 148 молчал. Он лишь смотрел на Меня, выжидая, что следующим прозвучит из Моих уст. Я вернулся к более торжественному, имперскому тону.
– Есть одна особенно жестокая задача, с которой нужно разобраться, хотя шансы на успех практически равны нулю. Пожалуй, это и будет миссия твоей мечты. № 148, ты, вероятно, в курсе, что мы впервые вышли за орбиту Юпитера и успешно терраформировали Титан. Общественность была информирована о начале этого безумно сложного и дорогого проекта, но из-за рисков провала и Проклятия мы не афишировали, что колонисты уже отправлены на Титан. Да, спутник преобразован, но можно ли там жить – совсем иной вопрос.
На первых этапах развития отдалённые колонии обычно плохо поддерживают связь. Сказываются солнечные вспышки, неблагоприятное расположение планет, козни наших геополитических противников в пределах Солнечной системы и многое другое. Но на этот раз, похоже, мы рискуем потерять всё. Последние недели мы искали кого-то… кто ничем не рискует, кто добровольно отправится туда, чтобы хотя бы прислать данные о произошедшем, а в идеале – решить проблему или уничтожить её источник.
Мы не можем позволить Проклятию закрепиться на этом раннем этапе. Случайные восстания мутантов на стабильной планете ещё допустимы, но полная мутация всех колонистов… если это случится… последствия будут катастрофическими для будущего освоения Сатурна.
А Титан – последняя планета, которую мы ещё способны терраформировать. Все остальные перспективы на данном этапе выглядят безнадёжно. Это наша последняя надежда на расширение.
№ 148 обдумал Мои слова, приподнял брови и выдохнул почти с облегчением:
– Я могу передать сигнал. Я могу перебить ещё сотню мутантов. Я могу умереть на Титане ради Вас, мой Господин. Я могу всё, лишь бы моя служба Вам и Государству завершилась.
– Похоже, мы договорились. Я буду скучать по тебе, № 148. За последние три столетия ты сделал колоссальную работу. Жаль только, что Нановосстановление даёт сбой.
Он ответил специально странным тоном:
– Ничто не вечно, Господин.
– Но многое можно растянуть на бесконечность, и именно поэтому нам нужен Титан, – сказал Я.
Наш герой не понял, на что Я намекал. Иногда приходится отпускать шутки для себя, чтобы не сойти с ума. И с этими словами он вновь надел Шлем, поднялся на дрожащие колени и заковылял прочь – обратно во тьму, откуда явился.
Медленно и молча он прошёл по залу ожидания, мимо женщины средних лет с золотистыми волосами, сидевшей на последней скамье перед Троном, где только что находился № 148. Её взгляд был устремлён в пол, руки дрожали от волнения. Золотой украшенный кокошник на её голове отбрасывал тень на половину лица, обнажая лишь хрупкий подбородок. Блестящие волосы были собраны в одну косу, спадавшую по спине. Её плотно облегающее тело было покрыто церемониальной бронёй от шеи до ног. Каблуки и прочие элементы формы подчёркивали женственность. Даже когда она сидела, её живот оставался плоским как доска, ноги скрещены тесно, словно узел. Судя по мрачному выражению лица и дрожи, ей предстояло сообщить Царю что-то действительно серьёзное. Её тревога и ощущение опасности заслонили весь блеск увядающей красоты.
Глава 3
Тяжёлая посадка
И вот № 148 спал, пока его корабль нёсся за пределы Юпитера, защищённый от радиации и разрушительного влияния невесомости. Человечество далеко продвинулось в космосе, но даже сейчас перелёты занимали дни и недели. Для него это долгое путешествие обернётся лишь мигом – он летел сквозь космос со скоростью, немыслимой на поверхности Земли.
Он был единственным членом экипажа – одинокий пассажир на борту одноразового корабля почти минимального размера. По собственному выбору он отказался от команды добровольцев – пусть даже самых храбрых – и взял с собой горы пайков и оружия. Зелёные ящики с припасами и боеприпасами были уложены вокруг него и закреплены очень расчётливо, так что узкий корпус судна оказался доверху набит ими.
Проклятие редко поражает всех до единого, где-то среди колонистов должны быть уцелевшие. Это значит, что ополчение можно и нужно собрать, чтобы сопротивляться любому злу, скрывающемуся на том спутнике Сатурна. Наш герой наверняка найдёт живых союзников среди остатков колонии, верно? Народному ополчению нужны пища и боеприпасы, и он взял с собой их предостаточно.
Примечание от Царя:
«Пусть Проклятие и причиняет нам величайшие беды, унося тысячи жизней каждый год на всех внеземных территориях, ничто не сплачивает народ так, как угроза самому существованию. Сражение за выживание нашей святой империи с винтовкой и штыком в руках преображает мужчин: они закаляются и обретают тот смысл, которого никогда не даст пустое существование ради существования.
Простой человек может считать побочные эффекты терраформирования Проклятием, но, в сущности, это извращённое, парадоксальное благословение. Я боюсь того дня, когда мы закончим терраформировать всё, что поддаётся терраформированию, и когда мы окончательно сломим Проклятие. В тот момент человечество столкнётся с самой страшной угрозой – угрозой бессмысленности.
Теперь, когда власть в Ваших руках, мой Наследник, прошу Вас помнить: если не будет того, за что стоит сражаться, если не будет борьбы за само существование, великой цели на горизонте, Бога, святыни – тогда огонь человечества угаснет навсегда. Всегда находите для нашего народа что-то новое, ради чего можно умереть, иначе всё, за что проливали кровь наши предки, окажется напрасным. Повторяю Вам: Ваша ноша сверхтяжела».
Спустя долгое время корабль вошёл в густую, мерцающую атмосферу Титана. Полёт шёл по верной траектории, и искусственный интеллект, гудя потоком нулей и единиц, вычислял точное место посадки относительно недалеко от предполагаемой колонии. Судно трясло и швыряло так, что от страха перехватило бы дыхание, но испытать это было некому: все на борту спали.
Прорвавшись сквозь облака, аппарат вышел в мир почти безжизненный. На пурпурных камнях и иссиня-бурой почве робко тянулись первые деревья – такие, каких эта планета ещё не знала. Чем ниже он спускался, тем больше проступали поля тонкой травы, и корабельная камера щёлкала с жадным восторгом, запечатлевая виды с высоты.
Наконец, выпустив парашюты, аппарат начал финальное снижение, подняв нос вверх, точно дельфин, резвящийся в воде. Корабль коснулся поверхности, мягко склонился вперёд и замер в положенном положении – горизонтально. Прошло немного времени, и наш герой стал медленно приходить в себя.
Открыв глаза, он увидел перед внутренним взором строки данных, что Шлем выводил прямо в сознание:
• Посадка: успешна.
• Повреждения корабля: 1%.
• Топливо: 7%.
• Заряд батареи: 51%.
• Качество внешнего воздуха: приемлемое.
• Гуманоидная жизнь в радиусе 500 м: не обнаружена.
• Дополнительные угрозы окружающей среды: не выявлены.
• Открыть шлюзы? (Да/Нет.)
– Ну конечно, почему бы и нет, – вслух ответил он.
Система вывода данных в его Шлем:
– Состояние экипажа: 11 из 12 мертвы. Это чрезвычайная ситуация?
– Учитывая, что я тут один… математика сходится. Так что никакой это не чрезвычайный случай, компьютер.
Крышка защитной капсулы медленно приоткрылась. В матовый серый отсек корабля просочился тусклый жёлтый свет. № 148 попытался подняться… или, по крайней мере, хотел. Спать в полном облачении оказалось не лучшей идеей: капсула, рассчитанная на простого гражданина, сдавила его тело, словно тиски.
Он сделал вторую попытку – и снова провал. «Ненавижу старость», – мелькнуло в голове. Перекатившись набок, он опёрся кулаком о пол, но тут же понял: колени застряли в согнутом положении, двигаться им было попросту некуда, а толку от них почти не осталось.
Лёжа он ухватился рукой за ногу и рывком поднял её вверх. На этот раз получилось: тяжело, но он встал на одно колено, напоминая уставшего футболиста на скамье запасных. Уперевшись ладонями в колено, он наконец поднялся.
– Если столько сил уходит просто на то, чтобы выбраться из постели… – пробормотал он тихо. – Похоже, колония, которую я должен спасать, уже обречена.
Чувствуя стыд за собственную дряхлость, он невольно поднял взгляд к горизонту, видневшемуся через крохотное окно в носовой части корабля. Даже спустя более тысячи лет странствий в космосе человек так и не научился жить без окон, без взгляда во внешний мир. Хоть девяносто пять процентов пути проходят в беспамятном сне, окна неизменно врезаются в корпуса кораблей. Такова наша природа и, быть может, такова наша слабость. Человечество не меняется… ну, если не считать фашистов.
Сквозь узкую, но прочную щель стекла открывался безбрежный пейзаж под густым, мутным небом. Определить время суток было невозможно: Солнце слишком далеко, и лишь плотная оболочка атмосферы, возложенная на землеподобный нижний слой, удерживала достаточно тепла, чтобы здесь царили положительные температуры. Это мутное, многослойное небо – плод катастрофической трёхмерной химии, ещё недавно считавшейся невозможной во времена Моих Предшественников. Даже спутники Юпитера с трудом поддавались терраформированию, требуя безумных усилий, и никто не верил, что удастся разогреть крупнейший спутник Сатурна.
И всё же Титан оказался щедр: его недра полны органики и азота. В чём-то задача оказалась даже проще, чем у его собратьев. Поддерживать здесь климат выше нуля – это свидетельство славы Божией и могущества Святой Империи. Мы вновь совершили невозможное. И ныне каждый наш гражданин может жить под вечным небом «московского октября» на поверхности Титана, у его тёплого экватора. Здесь никто не замёрзнет, но и бесконечно купаться тоже не придётся.
Под апельсиновым вязким небом, в более привычных тонах земли, раскинулись пустынные волнистые холмы. Редкие молодые деревья, тонкая трава и мох пытались выжить там, где собиралась вода, словно первые робкие жители этого нового мира. Для № 148 планета выглядела как дом на стадии строительства: стены, крыша и окна уже были на месте, но жить здесь было ещё рано. Потенциал велик, но слишком мало биоматериала, чтобы через Конвертеры прокормить колонию в сотни тысяч жителей.
«Может, колония замолчала из-за нехватки топлива? – думал он. – Возможно, всё так просто: корабль отправили преждевременно… неверные расчёты, приведшие к сотням медленных, мучительных смертей».
Обернувшись, он увидел, что корабль доверху набит грузом: оружием, боеприпасами и консервами. Всё было подготовлено по его запросу. Ящики с провизией и снаряжением были надёжно закреплены на полу.
И, что важнее всего, здесь находились несколько переносных Конвертеров – каждый ярко-белый, кубический, как только вышедший с производства. Они напоминали маленькие морозильники с верхней крышкой, сделанные из белого металла. Эти модели были военного класса и могли выдержать несколько серьёзных ударов, прежде чем выйдут из строя.
Органического материала для переработки здесь было не так уж много, но, вероятно, достаточно. Если он окажется на планете совсем один, этого точно хватит. С другой стороны, он не имел времени часами собирать органику вручную. Решение было принято: не рисковать, полагаясь на один источник.
– Компьютер, разверни солнечные панели, – сказал он чётким, командным тоном.
ИИ корабля подтвердил приказ и начал открывать внешние щиты. На панели управления отобразились следующие данные:
• Щиты солнечных панелей опущены.
• Рабочая ёмкость: 100%.
• Уровень освещённости: минимальный.
• Ожидаемая суммарная выработка энергии за день: 0,2 кВт·ч.
«Да, только органика даст толк… фекалии, гниющая еда, мёртвые тела, что угодно, чтобы получить хоть немного нормального топлива», – подумал он. Небо было слишком вязким, Солнце слишком далеко. Возможно, это даже самый светлый день в году, и дальше будет только темнее. Энергии от солнца хватит лишь на ограниченные нужды: отопление ночью, поддержание работы ИИ, включение света и прочее, что требует электричества. Пока же батарея ещё имела запас, он решил выжать из ИИ всю доступную информацию. Каждая цифра, каждая строка данных могла пригодиться для выживания.
– Компьютер, покажи все данные, собранные при входе в атмосферу, особенно топографические и тепловые карты. Мне нужны все сканирования каждого спектра, загруженные напрямую в мой Шлем.
ИИ мгновенно понял приказ и начал транслировать размытые карты и изрезанные данными изображения.
Смотря на новую карту мысленным взором, он сразу заметил: источников тепла на планете почти нет. Почти ничего не выделялось на фоне окружающей температуры. Даже один колонизационный корабль обычно оставляет после себя несколько поселений, а здесь – почти пустота. Всего три сигнатуры: одна – крупная, две – меньшие.
Он задумался, скрупулёзно перебирая варианты: «Одна из этих трёх сигнатур, скорее всего, сам колонизационный корабль, если он ещё функционирует. Две другие… возможно, это фермы, разбросанные вокруг, с растительностью ровно настолько, чтобы прокормить скот».
«Итак, все источники тепла и, вероятно, все разумные существа на этой планете аккуратно сосредоточены в этом треугольнике? Что-то здесь не так, так первичное поселение не строится. Должны быть здания, организованные улицы, а здесь полный беспорядок, никакой структуры. Но почему? – подумал он. – Две меньшие точки тепла расположены гораздо ближе, но как кто-либо может выжить здесь с таким малым потреблением энергии? Они жили бы как пещерные люди. Или это что-то, что не излучает тепло, захватило территорию?»
– Компьютер, на фотографиях, сделанных при входе в атмосферу, ты обнаружил какие-либо искусственные строения, транспорт или признаки человеческого присутствия?
Прошло три секунды, и ответ крупными буквами появился на экране: «Нет».
Он приложил Перчатку к сенсору на панели управления.
– Компьютер, проверь файлы с моего носителя в Перчатке. Скажи мне, было ли что-то в этой миссии по первичной колонизации принципиально другим по сравнению, скажем, с Марсом или Ганимедом?
Экран засветился одним словом: «Анализируется», а внизу медленно росла полоска прогресса. Появилось предупреждение: «Для завершения этой операции требуется значительный расход энергии. Продолжить?»
– Да, – ответил он вслух и сразу.
№ 148 снова посмотрел в переднее окно и на горизонт. Он ощущал зов дикой природы, манящей выйти наружу, но нужно было понять, во что он ввязывается. Тактика без общей стратегии всегда означала гибель.
Полоска прогресса медленно заполнялась, и, казалось, вечность прошла, прежде чем компьютер начал выдавать ответ…
– Первичная колонизация Титана отличается от прежнего опыта имперской посттерраформированной колонизации следующим образом:
• Подготовка корабля и погрузка, а также отбор экипажа заняли всего пять недель вместо обычных шести месяцев.
• После получения «зелёного света» от успешной посадки первого корабля не запускались дополнительные и резервные суда.
• Трону не поступали никакие данные о том, успешна ли новая колония или нет.
Во всём остальном, кроме этих отличий, корабль и его миссия полностью соответствуют тенденциям и лучшим практикам других успешных попыток.
Некоторая засекреченная информация была опущена.
– Этот ответ был полезен? Хотите узнать больше о Титане или о межсистемных транспортных кораблях?
Он опустил взгляд к концу информации и задал новый вопрос:
– Компьютер, пожалуйста, объясни, что ты имеешь в виду под «засекреченная информация была опущена»?
ИИ замер на мгновение, затем предоставил ещё один письменный ответ: «Эти данные относятся к информации уровня Трона. Вы полностью одни при просмотре этой панели, Сверхтяжёлый № 148?»
– Да, я совсем один, – холодно ответил он машинному разуму.
Системы корабля начали формировать ответ:
– Это слова самого Царя, да будет хвала его мудрости и долгих лет на Троне! Начало сообщения: «Колонизация Титана, по всей видимости, потерпела неудачу по неизвестным причинам. Никто даже не имеет представления почему. Данных на руках нет. Это единственная полностью провалившаяся попытка первичной колонизации в истории Святой Руси. Это наша единственная и исключительная крупная неудача в этом отношении, и её нельзя оглашать публично, пока не найдётся приемлемый “пластырь”, чтобы закрыть рану.
В настоящее время мы ищем подходящий экипаж, которому нечего терять, чтобы отправить на Титан и хотя бы получить базовую информацию о том, что пошло не так. Эти люди наверняка погибнут, но собранные ими сведения могут спасти сотни жизней и обеспечить светлое имперское будущее на Титане.
По причинам, слишком унизительным для Святой Руси, я не могу раскрыть, что вторые и третьи колониальные корабли не были запущены, но Бог даровал нам эту неудачу, так как их экипажи были бы обречены, а численность их была гораздо больше, чем у первого судна. Я могу только предполагать, что сотни тел там гниют сейчас; мы не должны бросать тысячи новых в чашу этого терраформированного эксперимента. Информация должна быть получена, чтобы определить, что делать с этим позором.
Конец сообщения».
№ 148 медленно обдумывал происходящее, давая мыслям возможность свободно вращаться: «Для планеты с сотнями мёртвых людей тут всё же выделяется тепло. За такое время это уже не могут быть только автоматические машины, скот или какие-то природные явления. Кто-то всё ещё жив, но как при этом корабль не смог отправить сигнал в Москву – непостижимо… Или, быть может, существуют силы, которые специально не дают никому сообщить о себе?»
