«Что томно так свирель играет, Уныло голос издает? О чем, поведай, унывает, И наших песней не поет?» — Народ Курайча1 вопрошает. Но сей, что отвечать, не знает, В безмолвной тишине стоит. Чудится сам премене явной, Что нрав его и ум забавный, Не зная, что сказать – молчит!
Молчит – и всюду примечает Нестройность видиму во всем. Глядит – но сам не понимает И в собственном быту своем. Верхо́вой конь в полях не рыщет, И пес хозяина не ищет, Теряет кобылиц самец, Туйгун2 гусей не догоняет, Лисицу пес не добывает, В закутах режет волк овец.
Но вот! – и хищный зверь горами Стремится к полночи бежать; И враны черные стадами Туда ж пустились отлетать3. Буран4 им в том не воспящает И пуще с тылу погоняет Побитой рати на тела. Совы́ средь ясна дня летели, В колчанах стрелы зашумели, На луке взвыла тетива.
С кольчуги ржавчина валилась, Как луч надглавник заблистал, Булатна сабля изострилась, Конец копья приправлен стал, Кони копытом землю били И пену из роту клубили, А пар от них как дым валит.5 Молва, во всех носясь аулах,6