Kitabı oku: «Преданное сердце», sayfa 13
Грета обернулась, но никого не было. Лишь серое марево и топкое болото.
Из этой самой топи вдруг начали подниматься зубы. Тогда колдунья сообразила, что стоит в центре чьей-то огромной пасти и сейчас, именно сейчас, эта пасть захлопнется.
– Я не хочу! – крикнула Грета.
– А что отдашь за спасение? – поинтересовался голос.
– Я…
– Грета! – ворвалось в хмарь слепящее пламя.
Грета зажмурилась и тотчас почувствовала, что лежит на земле. Приоткрыла глаза. Оберон. Обломки дуба и отчего-то лютый холод.
– Оберон, – еле выговорила Грета, стуча зубами. – Почему так холодно?
– Холодно, – кутал ее в свой плащ перепуганный рыцарь. – Там холодно. Нет там места теплу, Грета. Ничего, ничего, немного пробыла. Сейчас согреешься.
Но Грета не могла согреться. С каждой минутой жизнь уходила из нее. Мысли стали бессвязными и пустыми. Она смотрела на летнее небо и думала, как забавно заледенеть в такую жару. Грета усмехнулась, а Оберон прижимающий все это время ее к себе, тихо сказал:
– Грета, вы умираете.
– Тоже мне новость, – простучала зубами колдунья.
– Я не позволю.
Она перевела взгляд с неба на рыцаря.
– Я вас люблю. Я вас согрею.
– Нет! – хотела оттолкнуть его Грета, хотя сил двигаться уже не было. – Вы ведь… Вас больше не будет.
– Зато будете вы, – улыбнулся Оберон своей особенной обезоруживающей улыбкой.
Наклонился к Грете и, прошептав в губы: “Я вернусь к тебе молодой рощей”, – поцеловал.
Глава 17
Когда Грета проснулась, все еще чувствовала жар поцелуя. Она провела по теплым губам, привыкая к мысли, что больше никогда его не увидит.
Ливень стучал по стеклу, и в королевской спальне было хмуро и холодно. Лишь тепло поцелуя все еще лучилось на губах, подчеркивая, как же одиноко ей, Грете, в этой спальне.
Проплакавшись, она позвала служанку, а в комнату влетела объятая трепетом Вива. Начала тараторить про пошатнувшееся здоровье королевы и как они все переживали.
Здоровье королевы в самом деле не радовало – раздирающий легкие кашель и гудящая головная. Но Грете это было совершенно неинтересно. Сейчас нужно было понять, что произошло, пока она валялась в кровати. Попросила подать ей воды, чтобы умыться, и спросила:
– Где Верн?
Вива молчала, явно не зная как начать разговор.
– Его Величество… Мы давно его не видели. В человеческом облике. Бродит по ночам злобной кошкой, шипит, скулит порой, аж зубы сводит от плача этого. Даже к вам не заходил. Только спрашивал пару раз. Страшно нам, Ваше Величество.
Вива поклонилась, сказала, что принесет ужин, и вышла из спальни.
“Ну, раз оборотням страшно, то мне и подавно лучше ему на глаза не попадаться, – подумала Грета, умываясь. – А кто меня нашел, и что произошло в королевстве?”
Когда фрейлина вернулась, Грета огорошила ее вопросами.
Оказалось, что солдатам ее принес Агвид. Тот не с графом был, а охотился на маркиза. Дело это довольно бесполезное, потому что к магу такой силы не подойти незамеченным. Но пока маркиз болтал с Гретой, а потом наблюдал за ее спасением, оборотню выпал шанс его схватить. В подробности Вива не посвятила, но, зная Агвида, Грета решила, что маркиз не жилец.
“Вот и чудно. Поделом мерзавцу!”
– Где теперь этот оборотень?
– Да тут же. Во дворце, – ответила Вива, забирая чуть тронутый ужин. – Король… кхм… не в себе. Непонятно: то ли наградить наемника, то ли прогнать, вдруг шпионит. Хорошо, вы проснулись. Решите вопрос этот. Пока короля нет.
– А какие еще вопросы мне можно решить, пока короля нет? – с интересом посмотрела на нее Грета.
– Полагаю, это дело ваше, – опустила голову придворная дама. – Короля нет. Оберона нет. Больше никто во дворце прав указы давать не имеет. А вы королева. Хотите, управляйтесь.
– Тогда платье мне неси, – сухо сказала Грета. – И пусть советники соберутся. А еще лучше военные. Кто там у Верна армией занимается? В общем, пусть все в зале меня ждут.
– Какое платье, ваше Величество? Мага?
– Нет, – задумалась Грета. – Магом я с оборотнями не договорюсь. Неси на свой вкус. Обряди меня так, как должна выглядеть королева оборотней. И про скорбь нашу не забудь. Пусть дворец оформляют соответствующим образом. Траурный пояс мне принеси. Так ведь оборотни ходят? С веточкой родового дерева. Какое дерево было у семьи Оберона?
– Бук, ваше величество.
– Ну вот, – Грета посмотрела в окно, Верна нигде не было видно. – А король на территории дворца или за городом бегает?
– Здесь. Дома, Ваше Величество. Таится в саду, лишь слышит кого, тут же уходит. Иногда на веранде своей любимой появляется. Ох, беда, – хмыкнула фрейлина. – Ведь не ест ничего. И так давно лигром бродит… – Вива посмотрела на Грету просяще. – Может, поговорите с ним? Хоть немного. Вдруг послушает. Хоть бы ночь в человечьем облике побыл. Совсем иначе одичает. Как мы без короля-то?
“Ага. Поговорю… Я жить хочу”.
– Вопросы первой важности решу, потом с королем разберемся. Не хорошо, что никто ни за что не отвечает. Беда больше явится, чем некормленый кот.
Расстроенная фрейлина покивала и быстро вышла, готовить королеве наряд, отправить слуг за ветками бука и траурными лентами. А Грета стояла возле окна и напряженно смотрела в сад. Вот и осталась она у власти. Сломленный горем зверь по соседству, конечно, сомнительная компания, но сейчас о Верне ей думать не хотелось. Вива сказала, что болела Грета несколько дней. И все эти дни никто, выходит, ничем не управлял, никому никаких указов не давал.
“А у нас война с Викаром на носу. Или уже. Как же все не вовремя, – вздохнула Грета. – Надеюсь, по провинциям и на постах оборотни с головами сидят, и эта заминка сильно не навредила”.
Пока совет собирался в главном зале, решилась залезть в рабочие бумаги Верна. Давно заметила, что хранит немного их в спальне. В столике рядом с окном. Подошла, открыла легко и вздохнула горько.
– Хитрюга ты, котик. Все зашифровано. И как понять, что здесь?
Порылась еще, надеясь найти хоть что-то. Успешно. Немного писем было на обычным языке. Хотя мало что интересного. Простые отчеты о налогах. Грета поджала губы, осознав, что в дела королевства ей так просто не забраться – помощь потребуется и время – и направилась на собрание.
Когда вошла, оборотни уже ожидали ее, не скрывая интереса, рассматривали. Однако, судя по лицам, против присутствия королевы не выступали.
– Его Величество скорбит, – оправдала свое появление Грета.
– Мы все скорбим, – ответил один из генералов.
Давным-давно Грета была представлена ему. Старый волк из старой семьи Лейв. Первое впечатление ― вполне разумный. А с учетом того, что волк, наверняка бесконечно предан Его Величеству.
“Если получится с ним подружиться, остальные тоже мне доверять будут”, – решила Грета и села за стол.
Окинула взглядом карты, над которыми собравшиеся суетились, и поняла, что попала. Военным делом она никогда не увлекалась, а тут еще и оборотни. Маги так наступления не планировали. Магия ведь. Все по-другому устроено. А тут какие-то фигурки, стрелочки, странные записи, половина которых имеет неясные для Греты значения.
– Ваше Величество, – обратился к ней генерал Лейв. – У нас потери территорий на юге. Немного. Все в целом ожидаемо. У нас есть несколько вариантов дальнейших действий. Но последнее слово за королем, оттого и медлим.
– Понимаю, – хотя это было неправдой, и Грета немного покраснела. – Я попробую вернуть Его Величество. А пока, – она еще раз посмотрела на карты, – скажите, как себя чувствуют жители юга? Нет ли голода? Хватает ли лекарей?
Оборотни полезли в доклады, зашифрованные послания, и Грета сделала вывод, что понятия они не имеют, как дела у простых жителей. Наконец один из советников поклонился и протараторил, что подробности будут позже, а пока королева может не беспокоиться за своих подданных. Города, судя по отчетам, держатся, а о больших пожарах не докладывали.
– Пожары-то тут при чем? – спросила Грета.
– Деревни, значит, никто не жег, – удивился ее вопросу советник.
– Ясно, – вздохнула Грета. – Тогда слушайте. Приказываю гонцов магам направить, пусть послания на юг наколдуют. Так быстрее всего получится. Пусть хоть с кем-нибудь там свяжутся. Магов на юге немного, но кто-нибудь у вельмож есть. Когда придет ответ, сделайте мне доклад. Рассчитайте, в каком состоянии поля и что с урожаем будет. Голода зимой еще не хватало. Также отправьте кого-нибудь в Главный храм. Не из оборотней только. Они у себя оборотня не потерпят. Пусть жрицы по всему королевству раненых принимают. Жрицы хорошо лечат. Могут и конечности срастить при надобности. Своим оборотням, особенно солдатам, знаю я грубость их, дайте распоряжение, чтобы в храмах имя Зверя не произносили и жриц слушались. Не нужны нам распри между магами и оборотнями. Я все понятно изложила?
– Да, Ваше Величество, – ответил генерал Лейв.
– Почему нет оборотней из городского совета?
– Так они не военные, – удивился еще один генерал. – Ратуша вопросами этими не занимается.
– Очень и очень зря, – нахмурилась Грета. – Раз сами не пришли, тоже отправьте кого-нибудь. Пусть сидят и думают, где беженцев будут размещать. Скоро они заявятся. До Флидабурга, может, и не дойдут, а вот по мирными провинциям разбредутся. Пусть главные семьи составят план, как будут решать эту проблему. И пусть пересчитают наши запасы. Прикинут, сможем ли мы помогать зерном разграбленным деревнями. Если у нас избытков нет, пусть запросят помощь западных земель. Кстати, с западом что? Можно туда разорившихся оборотней отправить? Люди против не будут?
– Мы не знаем, Ваше Величество.
– Тогда это тоже надо узнать. Можно ли беженцев с юга отправить на запад.
– Хорошо, Ваше Величество.
Грета еще раз осмотрела документы на столе.
– Что за шифр? Оборотни раньше пользовались своими древними диалектами, немного их изменяли. Но это что-то иное. Что?
– Его Величество приспособил языки западных княжеств. Маги их не знают совсем, как и оборотни. На людей вообще мало кто внимания обращает. Потому король решил, что лучше всего на этой основе шифровать донесения. Тем более что языковая система подходит для подобного.
“Хитрец ты, Верн. Что же мне делать с этой войной? Перенести всю ответственность на генералов? Я даже не знаю, кто из них кто. Кому что доверить и от кого что ожидать. Черт. Как же не вовремя”.
– Ваше Величество.
Грета подняла глаза на генерала Лейва.
– Чем дольше мы сидим в этом зале, тем больше гибнет оборотней, тем дальше продвигается Викар. Мы не требуем от вас принятия решений, но просим. Верните короля, если это в ваших силах.
“Вернуть короля… На смерть меня посылает и даже не смущается”.
– Спасибо, – Грета встала из-за стола. – Вы можете продолжить собрание. Однако я вынуждена вас покинуть.
Грета подошла к двери и напомнила:
– Как только выполните мои поручения, жду с подробным докладом.
Она вышла и тут же встретилась со встревоженной Вивой.
– Что случилось? – холодно спросила Грета.
– Оборотень. Который привез вас. Он уезжать собрался. Говорит, не нужно ему ничего. Убедился, что вы очнулись, а теперь надо в путь.
– Ясно. Зови его, – закашлялась Грета и еле привела дыхание в норму. – Скажи, пять минут его дорога подождет.
– Куда звать, Ваше Величество?
– На веранду, – сказала Грета, подумав. – Говоришь, там король иногда появляется. Там я и посижу. Может, приманю кота одичалого.
Вива поклонилась и поспешила отлавливать Агвида, а Грета пошла на веранду, где еще ни разу не бывала, но слышала, что место это король облюбовал, как только во дворец въехал.
– И что же здесь такого особого? – спросила пустоту Грета, садясь в одно из кресел и кутаясь в шерстяной плащ.
– Как самочувствие? – отвлек от разглядывания окружения ее Агвид.
– О. Даже не дуреха. А я расту.
– Я не самоубийца, чтобы королеву дурехой называть.
– Раньше тебя мой статус не смущал, – улыбнулась Грета.
– Раньше король был. А сейчас ты тут главная. Еще обидишься, – он подошел к перилам и вдохнул полной грудью. – Нравится?
– Что именно?
– Власть. Королевой быть. По-настоящему.
– А с чего ты взял, что раньше была не по-настоящему?
– Эт да, – улыбнулся Агвид, а Грета подумала, что никогда прежде не видела его улыбающимся. – Мне ехать надо. Граф в городе. В безопасности, но все равно нельзя его надолго оставлять.
– Зачем ты защищаешь потомков де Фиенн?
– Откуда знаешь?
Грета не ответила, а Агвид пожал плечами.
– Сам не знаю. Кажется, что это справедливо. Считай, что я защищаю надежду.
– Какая прелесть. Помощь нужна?
– Нет. Ты мне уже помогла. Ты и Оберон. А я отплатил тебе. Надеюсь, больше не встретимся.
– Ой, не любишь ты со мной встречаться.
– Не люблю. Интриги не люблю. Замки. Любезности. Я оборотень вольный. Мне в лесу нравится.
– Хорошо, – улыбнулась Грета. – Отпускаю тебя в лес. Но, раз я королева, то повелеваю… Не смотри так, дай королевой себя почувствовать! Повелеваю тебе, Агвид вольный оборотень, учить и оберегать принца. Доверяю тебе потомка Оберона и надеюсь, расскажешь ему и про лес заветный, и про Огненного медведя, и все ваши сказки. Пусть он вырастет благородным истинным оборотнем.
– Слушаюсь, королева, – поклонился Агвид. – Такой приказ я выполню с большим удовольствием.
Он ушел, и только в образовавшейся тишине Грета ощутила знакомое напряжение. Обернулась. Верн лежал на ветке старого дуба и сверлил ее взглядом.
“Ну вот и приманила голодного зверя. Что дальше?”
Грета сделала вид, что его присутствие совсем не смущает. Потянулась к фруктам в вазе на столике и с аппетитом стала есть персик.
Шелест травы за спиной ознаменовал приближение лигра. Грета усмехнулась.
– Уйди с этого кресла, – приказал Верн.
– С чего?
– Оно для Оберона.
– Его нет.
– Да! – взвыл лигр и исчез в саду.
“Странно. Совсем его не боюсь. Доломал меня окончательно, уже никаким видом своим не испугает, – Грета поднялась с кресла. – Куда же ты сбежал? Королевство пылает, а король в кусты. Нет уж. Я из тебя несвоевременный траур вытрясу”.
– Верн! На тебя все надеются, а ты прячешься, словно обиженный ребенок.
– Ребенок?! – вспрыгнул на веранду вздыбленный лигр.
– Что смотришь? Думал, жалеть тебя буду? Так это не ко мне. У тебя целая свита жалостливая. Ходят по дворцу, вздыхают по углам. К ним иди! Пусть тешат твое плохое настроение.
– Плохое настроение?!
“А вот это я сейчас перегнула”, – подумала Грета и смягчилась.
– Верн, я знаю, что тебе плохо. Мне тоже плохо…
– Не смей! – крикнул он, вернувшись человека. – Это ты! Это все ты! Его нет из-за тебя! Ты убила мою семью! Опять.
Грета сделала шаг назад.
– Я? – спросила она надменно. – Знаешь, от чего Оберон спас меня?
Верн смотрел все теми же дикими глазами, но Грета видела, что в человеческом виде он более контактен. Самое время его утешить.
“А плевать! – взбесилась Грета. – Я, значит, виновата? Ну, ты и сволочь, Верн!”
– Ты проклял меня! – бросила она ему. – Только искренние слова двери в мир демонов отворяют. О, я слышала тебя. Спасибо, Зверь! Ты, Верн, был очень искренен. Утащили по твоему желанию меня демоны. Только из-за тебя все это случилось. Я убила твою семью? Правда? И родителей тоже? Так это ты трепался, что нет их дома? Я не выпытывала. Сам их указ нарушил. Предупреждали тебя, не водись с Триллиум. Но ты не слушал. Таскался ко мне и не скрывался даже. Кто виноват? Я?
Грета схватила со стола вазу с фруктами и запустила ее в Верна.
– Терпеть тебя не могу. Все жизнь мне сломал.
Не оборачиваясь, ушла с веранды. Знать не хотела, в каком состоянии оставила Верна. Пусть котом бешеным бродит, сколько пожелает, ее это не волнует. Главное – Викара отогнать в море.
“Как только это сделать? Довериться генералам, которых не знаю? Самой не справиться, понять тонкости ведения войны не успею. Времени совсем нет. Сейчас нужно действовать. Что же мне делать?”
Грета шла по коридорам дворца, пугая гневной поступью слуг. Солнце уже село, и королева походила на тучу черной магии. Никто не хотел попадаться ей на глаза, потому и освобождали коридоры, лишь завидев темную фигуру. Вдруг Грета остановилась.
– Выходи! – приказала она прячущейся за колонной служанке.
Та послушно вышла и поклонилась.
– Отправляйся к придворной даме Виве. Пусть прикажет собрать два больших мешка осиновых листьев и один с цветами пурпурной наперстянки. Она в кладовой магов. После этого пусть рассыплют соль с осиновыми листьями вокруг темницы благородных душ. Круг должен быть ровный, без промежутков. Я проверю. Найду неровность, заточу в той же темнице. Все ясно?
– Да, Ваше Величество, – еще ниже поклонилась служанка.
– Тогда беги к Виве. Чтобы через час, максимум два, все было готово.
Девушка умчалась, а Грета пошла дальше по коридору.
– Ну что, Зверь, – спросила полушепотом, – ты мне обещал.
Через час ее нашла Вива и, сказав, что все готово, повела к башне. Фрейлина была смущена столь странной просьбой. Понимала, конечно, что колдовство какое-то королева задумала, но какое ― не ясно. Для оборотней маги молитвами только орудовали. Немного вспомогательные порошки использовали, атрибуты магические по мелочи. Но круги вокруг зданий – что-то новенькое.
– Простите, Ваше Величество, – не выдержала Вива, когда они остановились возле начерченного солью и листьями круга. – Но что вы сделаете?
– Спалю эту башню к чертовой матери, – решительно ответила Грета и встала на колени перед кругом. – А ты уходи. И пусть все уйдут. Что бы ни произошло, оборотням сюда нельзя. Запомните это. Огонь может на любого ребенка зверя перекинуться. Пока башня не погаснет, никто подходить не должен. По крайней мере, если жить хочет.
– А сколько башня будет гореть? – испуганно спросила фрейлина.
– Не знаю, – призналась Грета. – Я никогда подобные ритуалы не проводила. Давно никто не проводил. И узники башни необычные. Сколько времени уйдет на их смерть, я не знаю.
– Узники башни, – от ужаса фрейлина прикрыла рот рукой. – Вы что же… Ваше Величество, неужели вы сможете? Неужели освободите их?
Грета смотрела на нее, не понимая, отчего Вива пришла в такое смятение. То ли шок, то ли восторг.
– Я не знаю. Сказала же, – холодно ответила Грета.
Но тон фрейлину не охладил. Она с неестественной радостью бросилась обнимать Грету, отчего та опешила. Затем Вива быстро скрылась, пролепетав непонятные благодарности от всех семей оборотней.
– Глупость какая. Будто я это для оборотней делаю, – сказала, оставшись одна, Грета. – Мне просто нужна помощь Зверя. Разрушу заклинание, он оставит меня править. А значит, Викар не победит. Это главное. Раз не умею воевать армией, буду побеждать колдовством.
Грета стояла на коленях и пыталась ощутить в себе силу матери. Отделить ее от собственной, почувствовать. Получилось ведь в замке лорда, сейчас самое время повторить. Только не случайно. Осмысленно.
Она начала молиться богам, чтобы послали огонь ей магический. Расколдовать раз умертвия не получилось ни у кого, может, огонь очистит их, отпустит в мир мертвых. Мертвые должны быть мертвы, а не заточены в гниющее тело. Неправильно это. Даже для магов неправильно.
Сушеные цветы наперстянки задымились и вскоре вспыхнули, после чего по листьям осины потянулся неуверенный еще, но уже огонь. Грета закрыла глаза и постаралась сконцентрироваться на образе матери. Вдруг хоть так поможет ей покойная колдунья. Огонь распалялся и двигался в сторону башни. Еще чуть-чуть ― и стал подниматься по старым камням. Грета слышала позади возгласы и пересуды взволнованных оборотней.
“Не послушались. Зря”, – подумала.
В следующее мгновение огонь поглотил всю башню. Пламя было такой силы, что любопытствующие бросились врассыпную. А Грета пригнулась к земле и молиться продолжила. Она чувствовала, как усиливается от слов ее магия, как тянет силу, словно зверь голодный. И чем жарче распалялся пожар, тем хуже она контролировала происходящее. А когда услышала вопли не внутри башни, а в мыслях своих – словно сама она стала башней горящей – поняла, что не в силах больше удерживать вызванную ритуалом стихию. Грета произнесла еще несколько фраз и потеряла сознание.
***
Лихорадило Грету еще долго. Хотя она не очень понимала, сколько именно дней валялась в горячке. Как и не понимала, кто за ней ухаживал, где находилась. Вроде не королевская спальня. А где? Порой она просыпалась ночью, смотрела обессилено по сторонам, но при ее усталости окружение виделось лишь темными мутными пятнами, не более. Кто-то сидел рядом с кроватью, но разглядеть она не могла, а спрашивать не было ни сил, ни желания. Понимала только, что этот кто-то меняется. То тучная тень сидела возле кровати, то вытянутая. К слову, вытянутая вкусно пахла. С ней было уютно. Широкая тень тоже пахла замечательно, но едой. А от запаха еды Грету пока что воротило.
“Почему же мне так плохо?” – спрашивала себя она каждый раз, приходя в сознание, и тут же проваливалась в сон.
Но однажды в сон ее не потянуло. Колдунья лежала и смотрела в потолок, соображая, где находится. Пыталась пошевелить рукой или хотя бы кистью, но все попытки оказались безуспешны.
– Темно, – прошептала Грета, и тут же кто-то над ней навис.
Она присмотрелась и глазам своим не поверила.
– Нянюшка?
Старушка быстро подошла к окну и сдернула плотную ткань. Повернулась.
“Граф сказал, что свет вас может потревожить. Потому и закрыли все. Как вы себя чувствуете, леди?” – показала няня.
– Хорошо, – пробормотала Грета. – Помоги мне подняться. Я с трудом шевелюсь.
“Это вас граф ввел в оцепенение. Уж больно сильно метались. Боялся, что навредите себе”, – она провела руками над Гретой, снимая заклинание.
– Погоди. Какой граф? – вновь почувствовала тело Грета и приподнялась на кровати. – Боги, я дома!
Она посмотрела по сторонам и на мгновение подумала, что все еще бредит. Ее комната. Ее собственная комната, в которой она провела всю свою жизнь, пока Верн не отобрал титул герцогини.
“Не пугайтесь, Ваше Величество, – взяла ее за руку старушка. – Здесь и вправду ничего не изменилось. Я за этим следила”.
– Но как? Оберон говорил, что в нашем доме школа.
“Школа. А на этом этаже все по-старому. Верн разрешил мне остаться. И запретил что-либо переделывать. Не заходил, правда, сюда ни разу до последних событий. Не знаю, зачем сохранил вашу комнату”.
Няня подошла к столу и налила в чашку отвар для Греты.
“Выпейте, – протянула. – Вам надо. Вы… сил много потеряли”.
– Мне бы помыться. Чувствую себя отвратно. А какой граф? – спросила Грета, все еще осматривая окружение.
“Как какой? Фелан. Он же вас лечил, – старушка вышла на минуту и, вернувшись, продолжила: – Воду сейчас нагреют, леди”.
Грета кивнула, а сама думала:
“Значит, вот чья тень рядом со мной сидела”.
– Позвать Фелана можешь?
“Конечно, Ваше Величество, – и с ладони слетела бабочка из морока. – Только подождать придется. Далеко он. Заклятье на вас наложил, а потом уехал. Свои дела, говорит. Некогда с самоубийцей возиться”.
– Почему самоубийцей? – возмутилась Грета, вставая с кровати.
“Так, говорил, не жилец вы. На ритуал такой решились, – всплеснула руками няня. – Чем только думали?”
– О королевстве думала, – буркнула Грета и выпила лекарство. – Значит, ты тут со мной возилась. А мне привиделось…
“Ой, что вы! – перебила ее старушка. – Разве могла бы я столько сидеть. Вы ведь три недели полыхали. Ох, страшное зрелище, – она села на край кровати и серьезно посмотрела на Грету. – Я вам сейчас кое-что скажу, только вы… Будьте храброй, леди. Вы храбрая девочка. У вас получится такое принять”.
Грета испепелила взглядом старушку, но та все молчала.
– Говори же!
“Вы, леди, сгорели”.
– В каком смысле? – нахмурилась Грета. – Живая. Ожогов на себе не вижу.
“Не так вы сгорели, Ваше Величество. Магия ваша сгорела. Башня та полыхала все три недели, пока вы в горячке были. Из вас всю силу пожар вытянул. Нет ее больше. Вы теперь человек”.
Теперь Грета молчала, а нянюшка пыталась предугадать дальнейшие ее действия.
“Пойдемте купаться, леди. Вода хворь смоет, да и думается в воде вам лучше. Уж я-то помню”.
Ничего не говоря, Грета направилась за няней. Вода действительно хорошо на нее действовала. Расслабляла. Мысли в порядок приводила. Удивительно, весть о том, что нет больше магии, Грету не слишком волновала. Должно быть, ко всему привыкаешь. Верн ее уже магии лишал, эту боль Грета успела пережить. Правда, теперь по-настоящему. Хотя, кто знает? Фелан говорил, что она вообще не выживет. Может, и магию не всю потеряла.
“Мне и крупицы хватит, – думала Грета, надевая свежее нижнее платье. – Самой малости, чтобы чувствовать себя собой. А великое колдовство я уже сотворила. Долги магов отдала. Больше с меня взять нечего”.
Когда вернулась в спальню, нянюшка уже сменила простыни, и Грета с удовольствием забралась под одеяло. Пусть усталой себя не чувствовала, делать ничего не хотелось. Лежала и вспоминала свои детские и юные годы в этой комнате. Разглядывала свои вещи. Прошел лишь кусочек жизни, а столько всего переменилось и в мире, и в ней, Грете.
“Верн примчится сейчас, – отвлекла от размышлений няня. – Попросил послание ему отправить, как только жар спадет. Думаю, с минуты на минуту появится. Вы не гоните его сразу. Переживает ведь”.
– А что он, – запнулась Грета, – лигром больше не бродит? Оклемался?
“Какой там лигр, если вы такое учудили? – взмахнула руками старушка. – Бедняга. Поседеет мальчишка раньше времени. Ох, свалилось на него все и сразу. На юге война. Друга потерял. Вы вот еще чуть не убились. Хорошо хоть, выкарабкались”.
– Что с башней? – вспомнила про свою затею Грета.
“С башней? – удивилась няня. – Вы же сожгли ее. Не помните?”
– Нет, я про узников спрашиваю. Обошел их огонь или нет? Ты не знаешь?
“Это я знаю, – растянулась в улыбке няня. – Это, пожалуйста, расскажу. Хоть что-то хорошее за последнее время. Сожгли вы всех. Не стоило оно, может, этого, но дело свое сделали. Истинная колдунья. Оборотни уже который день славят королеву. Хоть и покойную”.
– Что?!
“Так не знает никто про вас. Верн забрал из пожара. Все думают, что погибли вы”.
В дверь осторожно постучали.
“А вот и король!” – воодушевилась нянюшка и открыла ему.
Когда Верн вошел, старушка юркнула в коридор и закрыла за собой двери, а оборотень встал рядом с кроватью. Выглядел он плохо. Осунувшийся, бледный, глаза воспаленные.
– Это точно я три недели болела? – не удержалась Грета.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил сухо.
– Потеряно.
Она совсем не понимала его взгляда, может, от того, что глаза из-за недосыпа или еще чего красные. А может, потому, что не видела никогда его таким выцветшим.
– Ты свободна, Грета. Я освобождаю тебя. От нашего брака. От себя. Можешь действовать по своему усмотрению. Жить, где сама пожелаешь. Заниматься тем, чем хочется. Я больше не буду тебя преследовать. Мешать. Следить тоже не буду. Обещаю, – Верн закрыл глаза и глубоко задышал, поставив руки на пояс. – Я… Я бы и сейчас не пришел. Прости, что потревожил. Просто…
– Верн, успокойся.
– Хорошо. Сейчас соберусь.
Он помолчал немного, потом вновь посмотрел на Грету.
– Мне нужно кое-что сделать, потому и побеспокоил тебя. Скоро уйду.
Не успела Грета сообразить, как Верн оказался возле нее и расцепил медное ожерелье. Замер, уставившись на черную полосу шрама. Грета смотрела на него не отрываясь и ей до ужаса хотелось понять, какие мысли сейчас роятся в этой безумной голове. Наконец Верн отбросил в сторону кольцо и сел на кровать.
– Ты настолько сильно хотела ее вернуть?
– Я просто выживала, – ответила Грета и провела ладонью по шее.
Он поднялся и, посмотрев на дверь, повернулся к Грете.
– Я хотел сделать это раньше. Чтобы ты не видела меня и… Если выживешь, то начнешь новую жизнь. Счастливую новую жизнь. Но граф сказал: во время горячки пожиратель снимать опасно. К тому же… Возможно, хоть немного магии в тебе он удержит, – Верн все никак не мог определиться, куда деть руки, и Грету это, к ее стыду, веселило. – Прости, что довел тебя до этого. До всего этого.
Он поклонился и рванул к двери, остановился.
– Грета, – вернулся к кровати Верн, – я прошу тебя… Нет. Я умоляю тебя, Грета. Не уезжай из столицы. Я не буду тебе препятствовать, если это будет твоим решением, но, Грета, не уезжай. Лучше убей меня прямо здесь и сейчас. Я ведь не смогу тебя больше защищать. Я с ума сойду от мысли, что с тобой что-то случилось и я никак, совершенно никак, не могу помочь. Не могу узнать, все ли у тебя хорошо. Не обидел ли кто. Грета, я не хочу этого безумия ни себе, ни королевству. Нельзя мне, Грета. Хочешь, я никогда не подойду к тебе? Хочешь? Буду объезжать эту площадь. Стану затворником, чтобы не встретиться с тобой случайно. Только прошу, останься в городе.
– Дурак ты, Верн.
– Что? – не понимал ее тон Верн.
– Отнеси меня на крышу, – сказала Грета спокойно.
Верн не двигался.
– Никакого подвоха. Просто отнеси меня на крышу. Поговорим.
Она набросила на себя плащ и подошла вплотную к оборотню.
– Ну? – выжидающе смотрела на оборотня. – Верн, что ты там думаешь? Таскаешь меня без разрешения столько, сколько я себя помню. А тут мнешься. Я же попросила. Сама не смогу туда залезть. И лестницу не знаю где найти.
– Хорошо, – ответил он и обернулся лигром. – Садись.
На крыше Грета осторожно соскочила с кошки и подошла башенке, где когда-то они сидели вдвоем.
– Я здесь не была с того дня, – сказала Грета.
– А я был. Много раз, – ответил Верн.
– Что делал?
– Вспоминал.
– Я тебя простила, Верн, – Грета забралась на парапет, где много лет назад сидела рядом со своим любимым котиком. – Как ты верно сказал: мы мастерски делаем друг другу больно. Может, перестанем?
– Именно это и пытаюсь сделать. Я люблю тебя, Грета. Рядом с тобой голову теряю. Все порчу.
– Это точно. Захотел. Не получил. Сломал. Твоя стратегия, – улыбнулась она.
– Но теперь ты от этого свободна. Ломать больше не буду.
– А может, лучше починишь? – весело спросила Грета.
Он молчал, а она смотрела на пустую площадь и думала: точно ли готова к тому, что собирается сделать?
– Я согласна, Верн.
– На что? – не сообразил оборотень.
Она подошла к нему и сняла плащ. Видела, как непроизвольно дернулся оборотень, чтобы прикрыть ее от ветра, но остановился.
– Быть твоей женой, – ответила Грета, улыбаясь. – Сделай меня своей женой. По-настоящему.
Верн обмер, потому она взяла его руку и провела ладонью по своей щеке. Затем стянула нижнее платье и обняла Верна. Он не шевелился, только сердце колотилось так, что Грета занервничала и посмотрела на него беспокойно.
– Ты меня больше не ненавидишь? – голос его дрожал, но Верн продолжил. – Ты меня любишь?
– А что, если не люблю? – не удержалась Грета. – Откажешься?
– Опять издеваешься, – вернулся к обычному тону Верн.
– Не издеваюсь, – прикоснулась она губами к его щеке. – Люблю. Вот так странно люблю. Такой колючей любовью. Но ты и сам знаешь, у меня другой нет.
