Kitabı oku: «Изучение эпохи политических репрессий через архивно-следственные дела репрессированных эпохи «Большого террора» 1937–1938 гг. Методическое пособие», sayfa 2

Исторический контекст
(краткий обзор)²⁶

Политические репрессии – это система карательных мер и наказаний, применяемых государственными органами в отношении своего населения с целью защиты и сохранения существующего строя²⁷. Репрессии в СССР конца 1920-х – начала 1950-х гг. могут также носить название «сталинские репрессии». В эту большую эпоху включают более узкий период – «Большой террор», приходившийся на 1937—1938 гг.; второе название данного периода – «ежовщина», по фамилии главы НКВД в 1936—1938 гг. Н. И. Ежова.

Ряд ученых-исследователей видит причины начала эпохи политического террора в СССР в следующем:

1) очищение партии от инакомыслящих (по факту – устранение потенциальных конкурентов для действующей власти);

2) усиление власти партии и личной власти И. В. Сталина, основанных на созданной «подсистеме страха», посредством жестких массовых чисток во всех сферах общества;

3) потребность власти обеспечить форсированную индустриализацию дешевой рабочей силой посредством массовых ссылок рабочих в малозаселенные районы страны²⁸.

Российский историк О. Хлевнюк, специализирующийся на исследовании сталинского периода в истории СССР, выделяет следующие причины Большого террора:

1) расправа со старой «партийной гвардией» и окончательное утверждение единоличной диктатуры Сталина;

2) социальная инженерия, унификация советского общества;

3) подготовка к выборам на основе новой Конституции в декабре 1937 г.;

4) уничтожение мифической «пятой колонны» в связи с нарастанием военной угрозы²⁹.

Осуществление этих целей руководство страны и лично И. В. Сталин связывали с усилением карательных органов, осуществлявших репрессивную политику государства в 1920-х – 1930-х гг.: ВЧК – ОГПУ – НКВД.

ВЧК – Всероссийская чрезвычайная комиссия, созданная указом СНК (Совета народных комиссаров) от 20 декабря 1917 г. для борьбы с контрреволюцией и саботажем в Советской России. Комиссия была реорганизована в 1922 г. На смену ей пришло ГПУ – государственное политическое управление, в 1923 году преобразованное в ОГПУ – объединенное государственное политическое управление. 10 июля 1934 г. в соответствии с постановлением ЦИК СССР органы государственной безопасности вошли в состав НКВД – Народного комиссариата внутренних дел СССР. После смерти В. Р. Менжинского (председателя ОГПУ с 1926 года) работой Управления, а позднее и работой НКВД в целом с 1934 г. по 1936 г. руководил Г. Г. Ягода. С 1936 по 1938 гг. НКВД возглавлял Н. И. Ежов. С ноября 1938 по 1945 гг. руководителем НКВД был Л. П. Берия³⁰.

Непосредственным проведением операций по репрессированию «антисоветских элементов» в период Большого террора занимались Тройки НКВД, состоявшие из начальника соответствующего управления НКВД, первого секретаря обкома, райкома ВКП (б) или ЦК нацкомпартий и прокурора области, края или республики³¹.

Первые политические репрессии начались еще в первой половине 1920-х годов, когда арестам подвергались в основном представители научной и творческой интеллигенции и служители культа³². Например, в результате следствия по делу «Петроградской боевой организации В. Н. Таганцева» было расстреляно и убито 103 человека, среди которых были академики, поэты, адвокаты, скульпторы и другие представители петроградской интеллигенции. В 1922—1923 гг. по всей России проходили судебные процессы над духовенством, в результате которых общее количество репрессированных составило около 10 000 человек, причем каждый пятый был расстрелян³³. В сентябре и ноябре 1922 года около 160 интеллектуалов, среди которых множество философов, были высланы из России в Германию по обвинению в «инакомыслии». Это событие получило название «философский пароход»³⁴.

С нагнетанием международной обстановки, в частности, в связи с произошедшим в результате разрыва британо-советских торговых и дипломатических отношений началом «подготовки к новой иностранной интервенции», летом 1927 года были проведены «массовые операции» ОГПУ, в ходе которых репрессиям подверглись «бывшие» люди: белые, помещики, кулаки, буржуи и торговцы. Также в конце 1920-ых – начале 1930-ых годов репрессии обрушились на промышленников (расстрел П. А. Пальчинского за «вредительство в золотоплатиновой промышленности»), предпринимателей (расстрел Н. фон Мекка за «вредительство на железных дорогах СССР»), представителей бывших оппозиционных партий (открытый процесс над бывшими меньшевиками в марте 1931 г.) и внутрипартийной оппозиции (с 1927 по начало 1933 гг. было осуждено более 10 000 членов внутренней оппозиции)³⁵.

Также в этот период начинаются репрессии по национальному признаку. Был арестован ряд руководящих работников ТАССР и КрАССР, начались дела против антисоветских организаций «Союз освобождения Украины» и «Союз освобождения Белоруссии», а также широко известное в 1932—1933 гг. дело «Союза освобождения финских народностей». Впоследствии они были признаны сфабрикованными. По официальным данным, в 1933—1934 гг. только на территории РСФСР было осуждено более 310 000 человек³⁶.

1 декабря 1934 года в Ленинграде был убит С. М. Киров, что стало своеобразным предлогом для новой волны репрессий, известной как «Большой террор». В 1935 году приказом НКВД СССР в регионах были созданы Тройки НКВД, начались такие известные процессы, как «Кировский поток» (совокупность дел), по которому арестам подверглись члены так называемой «троцкистско-зиновьевской террористической группы», и «кремлевское дело», по которому был арестован ряд служащих Кремля по обвинению в государственной измене³⁷.

В сентябре 1936 года наркомом внутренних дел был назначен Н. Ежов, за подписью которого в июле 1937 был издан Согласно главе I данного указа, репрессиям подлежали: «Бывшие кулаки…, социально опасные элементы…, члены антисоветских партий…, изобличенные… наиболее враждебные и активные… участники белогвардейских повстанческих организаций…, уголовники». Также указ устанавливал количество граждан, подлежащих репрессии. К первой категории, то есть расстрелу, было отнесено 64 950 человек, ко второй, исправительно-трудовым лагерям, – 191 650. Согласно главе III данного указа, операцию предписывалось начать 5 августа 1937 г. (для некоторых территорий – 15 августа) и закончить в четырехмесячный срок. Контингенты, отнесенные к первой категории, подвергались репрессии немедленно. IV глава устанавливала особый процесс ведения следственных дел – согласно пункту 1 данной главы, они должны были проводиться «ускоренно и в упрощенном порядке». По окончании следствия дела направлялись на рассмотрение «тройки» (или «двойки»)³⁸.

Параллельно с этим началось проведение различных национальных операций. Среди них:

• Оперативный приказ Народного комиссариата внутренних дел Союза ССР 25 июля 1937 г. №00439 (т. н. «немецкая операция»)³⁹. В соответствии с этим приказом было осуждено 55 055 человек, из них 41 898 – расстреляно.

• Оперативный приказ Народного комиссара внутренних дел Союза ССР №00485 от 11 августа 1937 г. (т. н. «польская операция»),⁴⁰ по которому было осуждено 139 815 человек, в том числе 111 071 – расстреляно.

• Оперативный приказ №00593. 19 сентября 1937 (т. н. «харбинская операция»); эта операция была направлена против всех граждан, имевших какое-либо отношение к КВДЖ и бежавшим сюда сторонникам и участникам белого движения⁴¹.

Также проводились румынская, латышская, греческая, финская, болгарская, македонская, афганская и др. операции. 15 августа 1937 г. был издан⁴².

На Урале репрессивная политика государства стала активно проявляться, как и по всей стране, с конца 1920-х гг. В 1929 г. в период избирательной кампании по Уральской области были лишены права голоса около 126 тысяч человек. В 1935—1936 гг. на Урале проходили процессы по «стахановским делам», осуждёнными по которым становились мастера и инженеры, выступавшие против нарушения технологий производства в условиях «стахановской революции». Всего в 1930ые годы было привлечено к ответственности и осуждено около 900 тысяч человек из 8 миллионов жителей Урала. Большой общественной огласке предавалось дело «Уральского штаба восстания» (1937 г.), по которому были осуждены лидеры края – И. Д. Кабаков (секретарь Свердловского облисполкома ВКП (б)), В. Ф. Головин (председатель облисполкома), И. И. Гарькавый (командующий уральским военным округом)⁴³.

Массовые репрессии в Свердловской области, как и по всей стране, начались 5 августа согласно Указу №00447. В соответствии с планом «по мерам наказания» на территории Свердловской области предполагалось осудить 4 тысяч человек по I категории и 6 тысяч по II категории. Согласно тому же документу, утвержденные цифры были «ориентировочными». В случае, когда «обстановка будет требовать увеличения утвержденных цифр, наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД обязаны представлять… соответствующие мотивированные ходатайства»⁴⁴ – они и представляли. Всего за период «Большого террора» только в Свердловской области были арестованы более 45 тысяч человек⁴⁵.

Согласно указу №00447, также был утвержден «персональный состав» Свердловской областной Тройки: «Дмитриев, Абаляев и Грачев»⁴⁶. Д. М. Дмитриев возглавлял УНКВД Свердловской обл. с 15 июля 1936 г. по 22 мая 1938 г.⁴⁷, К. В. Абаляев в это время был вторым секретарём обкома, А. П. Грачев – исполняющим обязанности председателя Свердловского облисполкома (1937—1938 гг.)⁴⁸. С 1933 г. прокурором Уральской области был Г. И. Лейман. В 1937 году он был арестован по ложному доносу как «активный участник контрреволюционной организации правых на Урале» и за «ведение контрреволюционной подрывной работы в органах юстиции», затем в 1938 г. осужден и расстрелян (впоследствии реабилитирован). С сентября 1937 г. в должность прокурора Свердловской области вступил П. В. Баранов, карьера которого в дальнейшем сложилась удачно (он ушёл на пенсию в 1957 г. с должности заместителя Генерального прокурора СССР)⁴⁹.

За два года Большого террора было арестовано более полутора миллионов человек, из которых около семисот тысяч были расстреляны⁵⁰. До начала 1940-х гг. проводились репрессии по всем направлениям: арестовывались слишком активные члены партии, солдаты и офицеры РККА, бывшие кулаки и помещики, массовый характер приняли репрессии в отношении этнических меньшинств. Всего в период с 1921 по 1952 гг. было осуждено 4 051 903 человека, из которых к высшей мере наказания – расстрелу – было приговорено 799 257⁵¹. Согласно историку В. Н. Земскову, расстрелянные именно по политическим мотивам (всего 681 692 чел.) составляют 85% общей численности расстрелянных за весь «сталинский период» – с 1921 по 1953 гг.⁵²

В определенный момент те, кто еще недавно сами фабриковали десятки и сотни уголовных дел и приговаривали к смерти бесчисленное количество людей, оказались в этой системе. Ярким примером того, как палач становится жертвой, является судьба Николая Ежова – человека, фактически запустившего процесс массового террора. В конце 1938 года в Политбюро был подан донос В. П. Журавлева, в котором действующий нарком был объявлен ответственным за вредительскую деятельность различных «врагов народа». В декабре того же года Н. И. Ежова на посту наркома внутренних дел СССР сменил Л. П. Берия. 10 апреля 1939 года Ежов был арестован по обвинению в сотрудничестве с иностранными разведками и террористической деятельности, а 3 февраля 1940 года осуждён и на следующий день расстрелян⁵³.

Этот процесс, названный впоследствии «чистками в рядах НКВД», запустили Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» 17 ноября 1938 г.⁵⁴ и Приказ Наркома внутренних дел о порядке осуществления постановления СНК и ЦК ВКП (б) от 17 ноября 1938 г. «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия»» №00762 26 ноября 1938 г.⁵⁵ Данные документы отменяли оперативные приказы, обеспечивавшие проведение национальных и иных операций в рамках «Большого террора», уточняли уголовно-процессуальные правомочия сотрудников НКВД и в значительной степени возвращали уголовный процесс в рамки «социалистической законности». Несколько тысяч сотрудников были арестованы и осуждены к разным мерам наказания (вплоть до расстрела) за «нарушение социалистической законности». Постановление и Приказ обозначили смену внутриполитического курса – на сворачивание массовых политических репрессий. За 1939 год по обвинению в контрреволюционных преступлениях были приговорены к высшей мере наказания 2,6 тыс. человек, за 1940 год – 1,6 тыс. В 1939—1940 годах было освобождено подавляющее большинство лиц, которых не успели осудить в 1937—1938 годах; также на свободу вышла часть осужденных и отправленных в лагеря⁵⁶. Согласно В. Н. Земскову, в 1938 г. на свободу вышло 279 966 человек⁵⁷. Этот период вошел в историографию под названием «бериевская оттепель».

Однако репрессии и террор как в отношении простых граждан, так и в отношении видных деятелей партии продолжались вплоть до смерти Сталина в 1953 году. Во время Великой Отечественной войны репрессии не стихали. Так, в военные годы был арестован 21 генерал по обвинениям в контрреволюционных преступлениях; арестам было подвергнуто множество советских ученых, а также продолжались гонения на представителей национальных и этнических меньшинств⁵⁸. В послевоенный период проходили такие процессы, как «Авиационное дело» (1946 г.), «Ленинградское дело» (конец 1940-х – начало 1950-х) и последняя крупная репрессивная акция сталинской эпохи – «Дело врачей», прекратившееся после смерти Сталина 5 марта 1953 года. Эти процессы не имели широкой огласки, широкой общественности о них стало известно значительно позже. 3 апреля того же года все арестованные по «Делу врачей» были не только освобождены из-под ареста, но и восстановлены на работе и полностью реабилитированы.

Изучение особенностей дело- и судопроизводства в СССР эпохи «Большого террора» 1937—1938 гг. требует обращения к основным нормативным правовым актам, действовавшим в СССР в 1937 г. В первую очередь, это Конституция СССР от 5 декабря 1936 г., принятая на VIII Всесоюзном чрезвычайном съезде Советов, в частности, ст. 125 главы 10 «Обеспечение свободы слова, печати, собраний и митингов, уличных шествий и демонстраций» и ст. 127 главы 10 «Обеспечение неприкосновенности личности граждан СССР»⁵⁹. Также принципиальным является УК РСФСР от 1 января 1927 г., включающий в себя «политическую» статью 58, имеющую в разное время до двадцати пунктов, главные из которых: 1 – измена Родине; 2 – вооруженное восстание; 3 – сношение в контрреволюционных целях с иностранным государством; 4 – оказание помощи международной буржуазии; 5 – склонение иностранного государства к войне; 6 – шпионаж; 7 – вредительство; 8 – терроризм; 9 – диверсии; 10 – антисоветская агитации и пропаганда; 11 – организационная контрреволюционная деятельность⁶⁰. Появление 58 статьи в рамках Уголовного кодекса, возможно, было оправдано для единичных (!) случаев в контексте «военной тревоги» конца 1920-х гг., но не для массовых арестов конца 1930-х гг.

С августа 1937 г. по ноябрь 1938 г. проведением операции по репрессированию «антисоветских элементов» занимались «тройки» НКВД. Согласно главе V указа №00447, «тройки» «…рассматривают представленные им материалы на каждого арестованного или группу арестованных, а также на каждую подлежащую выселению семью в отдельности, …в зависимости от характера материалов и степени социальной опасности арестованного, могут относить лиц, намеченных к репрессированию по 2 категории – к первой категории и лиц, намеченных к репрессированию по первой категории – ко второй, …ведут протоколы своих заседаний, в которые и записывают вынесенные ими приговоры в отношении каждого осужденного». Как правило, в состав «троек» входили нарком внутренних дел республики или начальник УНКВД края или области, руководитель партийной организации (1-й секретарь ЦК компартии республики, крайкома, обкома) и прокурор (республики, края, области). Если в утверждённом персональном списке «тройки» не было прокурора (например, как это было в Свердловской области), прокурор мог присутствовать на её заседании⁶¹.

Совместным постановлением СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 17 ноября 1938 г. №81 «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» все «тройки» были ликвидированы. Дела передавались на рассмотрение судов или особого совещания при НКВД СССР⁶².

Таким образом, указ №00447 и последовавшие за ним противоречили правам, гарантированным Конституцией, а также позволяли гиперболизировать ст. 58 УК РСФСР и использовать ее в сугубо политических целях, тем самым нарушая законы, установленные самым государством.

Отдельно стоит упомянуть о применении пыток в контексте «Большого террора». Официально пытки к арестованным были разрешены в 1937 г. с санкции ЦК ВКП (б)⁶³. Пытки считались исключительным средством, допустимым лишь по отношению к «врагам народа». Однако ввиду массовости репрессий во время «Большого террора» они также приобретали массовый характер. Этот феномен в советской и российской историографии получил название «нарушение социалистической законности», под которой подразумевался принцип права, выражающий демократический режим жизни социалистического общества, состоящий, в частности, из применения права при исключении малейшего произвола в деятельности государственных органов и должностных лиц⁶⁴.

Так, арестованные подвергались весьма разнообразным пыткам не только во время ведения следственного дела, но и после вынесения приговора. Известно, что Л. П. Берия, будучи наркомом внутренних дел СССР, совместно с секретарем ЦК ВКП (б) А. А. Андреевым и заведующим отделом организационно-партийной работы ЦК ВКП (б) Г. М. Маленковым представил Сталину письмо, в котором, помимо прочего, критиковались методы ведения следствия и сообщалось о пытках заключённых для вымогательства ложных показаний. Став после смерти вождя министром внутренних дел СССР, Берия издал указ о «запрещении применения к арестованным каких-либо мер принуждения и физического воздействия»⁶⁵. Несмотря на это, в 1940-х – нач.1950-х гг. в некоторых случаях пытки также применялись к осуждённым.

Необоснованность и несправедливость массового террора сталинской эпохи подтверждается начавшейся после смерти вождя в марте 1953 г. волной реабилитации. Реабилитация – это возвращение утраченных прав и преимуществ, снятие правоограничений, связанных с незаконным привлечением к уголовной ответственности, лишением свободы, неоправданным осуждением невиновных лиц, незаконным применением принудительных мер медицинского характера, а также восстановление правоспособности на будущее время⁶⁶.

В 1954—1955 гг. из лагерей и колоний было досрочно освобождено 88 278 политических заключённых. Если 1 января 1955 г. в лагерях и колониях содержалось 309 088 осуждённых за контрреволюционные преступления, то 1 января 1956 г. – 113 735, а 1 апреля 1959 г. – лишь 11 027 человек⁶⁷.

Анализируя реабилитационный процесс, А. Г. Петров выделяет следующие периоды: в 1954—1961 гг. за отсутствием состава преступления были реабилитированы 737 182 человека, было отказано в реабилитации 208 448 осуждённым; в 1962—1983 гг. были реабилитированы 157 055 человек, отказы получили 22 754 человека. В 1980-х процесс реабилитации был возобновлён: в 1988 1989 годах были пересмотрены дела 856 582 человек, по ним реабилитировано 844 740 человек. И в 1991—2004 вновь были пересмотрены уже 970 тысяч заявлений, из них 630 тысяч человек были реабилитированы⁶⁸.

Фактически сразу после смерти И. В. Сталина государство стало в массовом порядке пересматривать дела, амнистировать и реабилитировать репрессированных с формулировкой «производство по делу прекращено за неимением в действиях состава преступления». Механизм принятия решений о реабилитации не был простым. Лишь в 1954 г. органы прокуратуры получили право истребовать из КГБ архивно-следственные дела, что позволило увеличить количество рассматриваемых персональных дел осужденных в судебном порядке. Прокурорам, следственным работникам, военным юристам полагалось провести так называемую проверку дела, в ходе которой собиралась разнообразная информация о репрессированном, вызывались свидетели, запрашивались архивные справки. Особую роль при этом играли справки Центрального партийного архива, в которых отмечались принадлежность репрессированного лица к той или иной оппозиции либо отсутствие таковых данных. Проводивший проверку работник составлял заключение. На основании этого документа Генеральный прокурор СССР, его заместители, Главный военный прокурор вносили (а могли этого и не делать) на Пленум Верховного Суда, Коллегию по уголовным делам или Военную коллегию Верховного суда СССР протест по делу. Суд выносил определение. Оно не обязательно было реабилитационным. Суд, например, мог переквалифицировать предъявленные статьи (политические в уголовные и наоборот), мог оставить прежний приговор в силе, мог ограничиться снижением меры наказания.

Из-за усложненного порядка реабилитации к началу 1956 г. объем непересмотренных дел оставался огромным. Чтобы как-то ускорить процесс освобождения из лагерей, руководство страны пошло на создание специальных выездных комиссий, которым на месте, не дожидаясь определения о реабилитации, разрешалось принимать решения об освобождении заключенных⁶⁹.

При этом законодательство о реабилитации запаздывало. Е. В. Веретенникова пишет, что «27 октября 1960 г. был принят УПК РСФСР 1960 г., который действовал в нашем государстве более сорока лет. Слово «реабилитация» упоминалось в нём лишь в трех статьях: п. 8 ст. 5, ст. 359, ст. 385, в которых речь шла о реабилитации умершего. Остальные статьи УПК РСФСР 1960 г. хоть и не содержали этот термин, из их анализа следовало признание права на реабилитацию. К ним относились нормы, например, которые предусматривали освобождение человека от уголовной ответственности в связи с прекращением уголовного дела за отсутствием события преступления (п. 1 ст. 5 УПК РСФСР), состава преступления (п. 2 ст. 5 УПК РСФСР) или за не доказанностью участия обвиняемого в совершенном преступлении (ст. 208 УПК РСФСР)⁷⁰. А в «Основах гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г. было предусмотрено, что государство несет ответственность за имущественный вред, причиненный гражданам органами дознания, предварительного следствия, прокуратурой и судом в пределах, установленных законом (ч. 2 ст. 89)»⁷¹.

Однако достаточно скоро начатый в хрущевскую эпоху процесс реабилитации, получивший название «десталинизация», прекратился. Это было связано со смещением Хрущева с должности в 1964 г. и приходом к власти Л. И. Брежнева. Начался процесс «ресталинизации», то есть фактического оправдания И. В. Сталина и его режима⁷².

18 мая 1981 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР было принято положение «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей», а 23 декабря 1988 г. принято Постановление Пленума Верховного Суда СССР «О некоторых вопросах применения в судебной практике Указа Президиума Верховного Совета СССР» от 18 мая 1981 г., положения которого также предусматривали в основном возмещение имущественного ущерба без учёта морального вреда⁷³.

Возврат к десталинизации произошел лишь в период Перестройки под общественным давлением. Так, в указе Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х и начала 50-х годов» говорилось следующее: «В целях восстановления социальной справедливости и ликвидации последствий беззаконий, имевших место в период 30—40-х и начала 50-х годов, Президиум ВС СССР постановляет… считать всех граждан, которые были репрессированы решениями указанных [выше], включая лиц, осужденных впоследствии за побег из мест незаконного спецпоселения, реабилитированными»⁷⁴.

Этот процесс был закреплен на законодательном уровне в каждой союзной республике. В России специальный закон №1761—1 «О реабилитации жертв политических репрессий» был принят 18 октября 1991 г. (закон имеет много редакций и поправок, в Приложении представлена редакция от 10 декабря 2019 г.)⁷⁵.

В нем признавалось, что в годы Советской власти миллионы людей стали жертвами произвола тоталитарного государства, подверглись репрессиям за политические и религиозные убеждения по социальным, национальным и иным признакам. Осуждая многолетний террор и массовые преследования своего народа как несовместимые с идеей права и справедливости, Федеральное Собрание РФ выразило глубокое сочувствие жертвам необоснованных репрессий, их родным и близким, заявило о неуклонном стремлении добиваться реальных гарантий обеспечения законности и прав человека⁷⁶. До сих пор это единственный российский законодательный акт, где власти напрямую осуждают преступления советского режима⁷⁷. С этого момента до 2004 г. было реабилитировано свыше 630 тыс. человек, однако многие репрессированные руководители НКВД и лица, причастные к террору, были признаны не подлежащими реабилитации. Всего было подано и рассмотрено более 970 тыс. заявлений⁷⁸.

Согласно данным Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, с момента вступления этого Закона в действие (с 1992 года) к 2015 г. было реабилитировано в общей сложности более 3,7 миллиона человек⁷⁹.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что репрессивные методы применялись советским государством сразу после его возникновения: уже в 1920-е гг. проходило немало процессов над политически неугодными социальными категориями и конкретными людьми. Пик репрессий пришёлся на период 1937—1938 гг., который получил название «Большой террор», но репрессии продолжались вплоть до смерти Сталина. Противозаконность следственных мероприятий и невиновность большинства «политических» осуждённых была признана государством практически сразу после этого. Однако процесс реабилитации, начавшись в 1950-е гг., претерпев несколько волн, не окончился до сих пор.