Kitabı oku: «Гамлет»

Предисловие автора перевода

Прогуливаясь в очередной раз по сдержанной экспозиции лондонской Национальной галереи, я был совершенно озадачен тем, что обнаружил в знакомой зале с работами Рафаэля. Со стен на меня смотрели яркие, будто накануне писанные полотна узнаваемого всюду и всегда мастера. Я их видел, помнил и… не узнавал. Ведь не могли же здесь повесить репродукции да к тому же распечатанные на таком колоритном принтере! Разумеется, я обратился к пожилому смотрителю зала, который сразу же всё расставил на свои места, пояснив, что «наш Рафаэль недавно вернулся после реставрации».

Хотя так оно и было на самом деле, здесь я упоминаю о моём неожиданном «открытии» Рафаэля в качестве аллегории. Многие вещи, которые мы привыкли воспринимать как данность, на самом деле не такие – или были не такими – какими мы их знаем сегодня. Это касается и живописи, и одежды, и кинематографа, и архитектуры, и книг. Почти всё стареет и ветшает вместе с нами, и мы уже не знаем и не помним, каким оно было первоначально. Да нам часто и не до того. Мы идём по залам нашей жизни, любуемся знакомыми произведениями, здороваемся со знакомыми сотрудниками и воспринимаем всё, как оно есть – сегодня и сейчас.

Но иногда прошлое оживает, как мой британский Рафаэль, и мы начинаем видеть первоначальный замысел автора, а не то, что от него осталось.

А теперь несколько слов по существу.

Вас наверняка не мог не задеть заголовок. Ведь обычно пишут «Предисловие переводчика». Почему появился какой-то «автор перевода»?

Для того, чтобы сказать, «я читал Пушкина», «я читал Байрона», «я читал Конфуция», нужно вообще-то читать этих авторов в оригинале. В противном случае вы обязаны сделать то, что никогда делать не хочется: посмотреть, кто эту вещь переводил на понятный вам язык. Это касается даже прозы, не говоря уж о поэзии. Хотя существуют красивые афоризмы вроде «переводчик прозы есть раб автора, переводчик поэзии – его соперник», позволю себе с Василием Андреевичем не согласиться, во всяком случае, в первой части. Даже если вы сами не до конца представляете себе труд переводчика художественного произведения, возьмите одну и ту же книжку в разных переводах, будь то «Сто лет одиночества» или «Гарри Поттер», и вы сразу же увидите, что общий для всех оригинал рождает совершенно разные его интерпретации. А дальше можно долго рассуждать о переводческом чутье, знании родного языка и т.п.

Насчёт поэзии Жуковский, конечно, прав. У поэтического языка совершенно иные внутренние законы, нежели у любой, самой литературной прозы. Почитайте замечательные переводы на английский того же «Евгения Онегина» (выполненные до и после отвратительного подстрочника Набокова), и вы увидите, что вся их замечательность сугубо британская, поскольку это уже никакой не Пушкин, каким его можно почувствовать только по-русски. Вот вам несколько примеров начала про «моего дядю». Судите сами:

My uncle's goodness is extreme,

If seriously he hath disease;

He hath acquired the world's esteem

And nothing more important sees;

… или

My uncle, of most fair persuasion,

When taken seriously ill,

Enforced respect on the occasion -

His best idea, if you will.

… или

My uncle's in the grand tradition:

By getting seriously sick

He's wrung himself some recognition

And could devise no shrewder trick.

… или

My uncle was a man of virture, 

When he became quite old and sick, 

He sought respect and tried to teach me, 

His only heir, verte and weak. 

… или

My uncle, man of very honest life,

When he became in earnest sick,

Forced everyone to be obliging, 

And couldn't invent a better trick.

… или

My uncle knew his situation,

So, taking promptly to his bed,

Exacted total dedication,

And rightly too, it must be said

… или

Uncle, a man of purest probity

Has fallen ill, beyond a joke.

Respected now, and scorned by nobody

He has achieved his masterstroke

Если вы не знаете английского языка и не читали произведения, подписанные псевдонимом «Шейкспир» (иногда «Шейк-Спир») в оригинале, смело считайте, что вы не читали Шекспира¹. Относительно близкие к первоисточнику интерпретации, не более того. Почему? Причин тому несколько. Главная упомянута выше – перевести «один в один» невозможно, причём любая попытка будет сразу же и вполне оправданно названа «буквальным переводом», что всегда, мягко говоря, ужасно. Во-вторых, личность самого переводчика – и как человека, и как знатока предмета. Чтобы не ходить далеко, возьмите того же Бориса Леонидовича. Пастернак был из той плеяды богоизбранных интерпретаторов, которые переводили, языка оригинала не зная. В личной беседе со мной, юным студентом филфака МГУ, замечательный Морис Ваксмахер признался, что с английским не знаком, и все подстрочники Оскара Уайльда ему делала жена. Пастернаку подстрочники делал профессор Морозов, но Борис Леонидович был слишком велик и талантлив, чтобы обращать внимание на его упрёки по поводу отступлений от оригинала. Поэтому в той же «Трагедии Ромео и Джульетты» вы, сопоставляя первоисточник и пастернаковское «прочтение», обнаружите не только фактические ошибки, но и лакуны в несколько строф, вызванные совершенно непонятно какими соображениями². Чуть более подробно на эту тему вы можете почитать в «Приложениях».

Когда я впервые несколько лет назад переводил «Гамлета», мне хотелось, чтобы русский читатель увидел в нём то, что видит читатель английский, чтобы каждое слово было не случайным, а передавало скрытый смысл, заложенный в него судьбой Эдварда де Вира и «добрыми перьями» Фрэнсиса Бейкона. Так получилась моя версия, изданная под называнием ««Гамлет»: Литературный детектив»³. Это была весьма интересная работа по восстановлению и передаче именно смыслов, однако по её окончанию у меня продолжало оставаться чувство незаконченности, если не сказать разочарованности. Мне было искренне непонятно, почему талантливые поэты, такие как тот же де Вир, чьи поэтические послания посаженному в тюрьму сыну сегодня всемирно известны как сборник шекспировских сонетов, не смогли написать нечто подобное «Горю от ума», а ограничились белым стихом со считанными рифмами и обилием абсолютно прозаических – во всех отношениях – диалогов. Неужели великолепные вирши их современника Эдмунда Спенсера не подвигли целую группу его собратьев по перу к написанию именно поэтической трагедии, а не просто к шифрованию нужных им идей в форме нерифмованного ямба – в лучшем случае?

Свою задачу я посчитал на тот момент выполненной, выше головы, как говорится, не прыгнешь (хотя любой прыгун в высоту эту поговорку опровергает), перевод получился не буквальным, но максимально – на мой, разумеется, взгляд – точным, во всяком случае, по нему уже можно было составить себе представление об оригинале, его языке, о заложенных в слова идеях и т.д.

И всё-таки литературная совесть продолжала меня глодать. Она настойчиво убеждала в том, что можно сделать нечто более интересное, чем даже оригинал. Для англичан он почти неприкосновенен. «Почти» в том смысле, что редакций «Гамлета» существует огромное множество. Есть его тексты в старой записи. Большинство издаётся в современной. Существуют прозаические англо-английские пересказы текста, расшифровывающие смысл устаревших, забытых или изменивших своё изначальное значение выражений. Однако никто и никогда не возьмётся делать из «Гамлета» нечто хотя бы отдалённо напоминающее байроновского «Чайльд Гарольда», к примеру.

Русский читатель «Гамлета» не знает. И не только в силу тех обстоятельств, о которых я говорил до сих пор. Русский читатель не читает. Ему скучно. Он уже давно в большинстве своём стал в лучшем случае зрителем всевозможных экранизаций и театральных «интерпретаций». Возможно, подспудно он понимает, что переводной «Гамлет» – не очень-то и «Гамлет». Однако факт остаётся фактом: как таковой текст трагедии широкому читателю неизвестен, неинтересен и знаком разве что по фразе «Так быть или не быть». Всё. Дальше, как говорил сам Гамлет, тишина…

И тогда я решил набраться здоровой литературной наглости и стать автором – автором как бы перевода. Потому что предлагаемое ниже прочтение – это попытка максимально бережно сохранить мой же русский перевод со всеми скрытыми в нём смыслами, но при этом переложить его на традиционный для русского уха не просто поэтический, а рифмованный язык, который, как мне искренне хочется верить, вернёт читателю желание читать, знать, а быть может, и цитировать это всемирно известное – и почти неизвестное – произведение большой литературы.

К. Шатилов

P.S. В своей версии я постарался максимально сохранить не только язык, смыслы реплик и количество строк в каждой, но и форму. Оригинальный пятистопный ямб получил лишь чередующиеся женские и мужские рифмы. Редкие отступления от этой структуры определялись опять же оригиналом. Сохранены точечные парные рифмы, к которым авторы прибегают, как правило, в конце актов для выражения итога или «морали». Размер и рифмовка также меняются – следуя исключительно оригиналу – в местах поэтических вставок: напевов и драматических фрагментов – речей персонажей, изображающих актёров. Все прозаические диалоги преобразовались в общую поэтическую форму – пятистопный ямб с чередующейся рифмой – и стали более компактными и лаконичными.

Акт 1

Сцена I. – Хельсингёр. Площадка перед замком

(ФРАНЦИСКО на посту. Входит БЕРНАРДО)

БЕРНАРДО

Кто там?

ФРАНЦИСКО

Нет, вы постойте и ответьте.

БЕРНАРДО

Да здравствует король!

ФРАНЦИСКО

Бернардо?

БЕРНАРДО

Он.

ФРАНЦИСКО

Вы как всегда точнее всех на свете.

БЕРНАРДО

Ступай Франциско. Полночь. Слышал звон?

ФРАНЦИСКО

Спасибо, что сменили. Холод жуткий,

И тяжко на душе.

БЕРНАРДО

А на посту?

ФРАНЦИСКО

И мышь не пискнет.

БЕРНАРДО

В люльку, сторож чуткий!

Горацио с Марцеллом предпочту.

Напарников моих, пройдох бывалых…

ФРАНЦИСКО

Кажись, я слышу их. Стоять! Кто там?

(Входят ГОРАЦИО и МАРЦЕЛЛ)

ГОРАЦИО

Друзья стране.

МАРЦЕЛЛ

И Викинга вассалы.

ФРАНЦИСКО

Спокойной ночи.

МАРЦЕЛЛ

Что, уж по домам?

Кто отпустил?

ФРАНЦИСКО

Меня сменил Бернардо.

Спокойной ночи.

(Уходит)

МАРЦЕЛЛ

О, мой друг, привет!

БЕРНАРДО

С тобой Горацио, мастер арьергарда?

ГОРАЦИО

Отчасти.

БЕРНАРДО

Узнаю твой силуэт!

МАРЦЕЛЛ

Ну, как, сегодня это появлялось?

БЕРНАРДО

Не видел.

МАРЦЕЛЛ

А Горацио говорит,

Мол, нам с тобою это всё приснилось.

Он думает, что твёрдо устоит

Перед виденьем, нас пугавшим дважды.

Поэтому я упросил его

Сегодня с нами постоять на страже,

Чтобы увидеть духа самого,

С ним поболтать и нас не звать лгунами.

ГОРАЦИО

Тсс, не спугните!

БЕРНАРДО

Лучше сам молчи

И разреши мне поделиться с вами

Той былью, что творилась средь ночи

Уже два раза.

ГОРАЦИО

Ну, тогда присядем

И пусть Бернардо всё расскажет нам.

БЕРНАРДО

Прошедшей ночью были мы в наряде.

Звезда светила к западу, вон там,

И точно так же небо озаряла,

Как и сейчас… И только слышим мы,

Как ночи час пробило запоздало…

(Входит ПРИЗРАК)

МАРЦЕЛЛ

Умолкни! Тихо! Видишь поступь тьмы!

БЕРНАРДО

В таком же виде, как король покойный.

МАРЦЕЛЛ

Ты ж грамотей, Горацио! Вперёд!

БЕРНАРДО

Горацио, скажи, что дух достойный!

ГОРАЦИО

Ещё бы: так хорош, что страх берёт.

БЕРНАРДО

Вопросов ждёт.

МАРЦЕЛЛ

Задай ему, дружище.

ГОРАЦИО

Кто ты, забравший сей полночный час,

А вместе с ним доспехи, что не сыщешь

Среди живых? Владыка в них угас

И погребён… Я требую ответа!

МАРЦЕЛЛ

Обиделось.

БЕРНАРДО

Смотри, шагает прочь!

ГОРАЦИО

Постой! Ответь! Терпенья что ли нету!

(ПРИЗРАК уходит)

МАРЦЕЛЛ

Ушло, и без ответа…

БЕРНАРДО

Снова ночь…

Ну что, Горацио? Дрожишь и бледен?

Не правда ли, не сказка тут прошла?

Что думаешь?

ГОРАЦИО

Клянусь – что мы все бредим,

Но зоркость глаз едва ли подвела

Меня и вас.

МАРЦЕЛЛ

На короля похоже?

ГОРАЦИО

Как на Марцелла – ты. В такой броне

Он гнал поляков прочь по бездорожью

И так же хмурил брови на войне

С норвежским гордым королём. Как странно…

МАРЦЕЛЛ

И прежде, дважды, ровно в этот час

Он мимо нас маршировал чеканно.

ГОРАЦИО

Рискую утонуть в потоке фраз,

Но мне сдаётся, это был предвестник

Грядущих смут, вражды и бурных ссор.

МАРЦЕЛЛ

Ну что ж, присядем. Тем понять полезней,

К чему такой взыскательный дозор

На ноги граждан ставит еженощно?

И почему льют пушки день-деньской,

А из-за моря гонят порох мощный?

Зачем корпит строитель чуть живой

На верфях вечно, выходных не зная?

С какою целью ранняя заря

Уходит в ночь без сил, в поту, больная?

Кто может мне сказать?

ГОРАЦИО

Пожалуй, я.

Молва гласит, что наш правитель прежний,

Чей образ нам привиделся сейчас,

В Норвегии обрёл оплот мятежный.

Король норвежский, гордый Фортинбрас,

Затеял бой, и в нём наш Гамлет бравый,

А храбрости ему не занимать,

Убил врага, и тот лишился права,

Что договор скрепляет и печать,

Ввиду кончины на свои границы

Во благо победившей стороны.

Иначе нам пришлось бы потесниться,

И Фортинбрасу были б отданы

Все наши земли в случае разгрома.

Таков был их взаимный уговор,

И Гамлет править стал на оба дома.

Но юный Фортинбрас разжёг костёр

Былой вражды отвагой безшабашной,

Норвегию обрыскал и собрал

Любителей кровавой рукопашной

Готовых за еду точить кинжал

И с ним бежать навстречу приключенью,

Которое вольны мы понимать

Как просто откровенное стремленье

Отца потери силой отобрать.

Вот то событье, в чём причину вижу

Я здешних упредительных работ.

Она всей этой суетою движет.

Тревога выходные не блюдёт.

БЕРНАРДО

Горацио, с тобою я согласен.

Зловещая фигура к нам пришла

В доспехах короля, что был прекрасен,

Но вместе с тем – причиной войн и зла.

ГОРАЦИО

Соринка раздражает глаз рассудка.

Ещё расцветом наслаждался Рим,

Ещё не сгинул Юлий смертью жуткой,

А кладбище уж сделалось пустым.

Все в саванах, по римским закоулкам

Его жильцы носились, кто куда.

Их крикам эхо подвывало гулко.

Роса кровила. Влажная звезда,

Что верховодит царствием Нептуна,

Затмилась, словно судный день настал.

И как предтечи скорого кануна

Времён лихих, каких и свет не знал,

Прологом к предстоящему несчастью

Сошлись в знаменье небо и земля,

Грозя сгубить всех граждан в одночасье…

Но тихо! Снова призрак вижу я!

(Опять появляется ПРИЗРАК)

Сойдёмся с ним хоть насмерть. Стой, виденье!

Коль голос есть, издай хотя бы звук!

Обет молчанья? Сделай исключенье!

Заговори со мной как добрый друг!

(Крик петуха)

Коль ведома тебе судьба отчизны,

Открой секрет, чтоб гибель избежать!

А если ты на протяженье жизни

Успел богатства в землю закопать,

За что во смерти должен дух скитаться,

Поведай! Стой! Держи его, Марцелл!

МАРЦЕЛЛ

Быть может, мне по-свойски с ним подраться?

ГОРАЦИО

Лови, как хочешь…

БЕРНАРДО

Где?

ГОРАЦИО

Тут!

МАРЦЕЛЛ

Улетел!

(ПРИЗРАК уходит)

Ошиблись мы, величие такое

Пытаясь принужденьем удержать.

Стреножить воздух – дело непростое:

Удары тщетны, к стенке не прижать…

БЕРНАРДО

Когда бы не петух, оно б сказало.

ГОРАЦИО

Но вздрогнуло, как уличённый вор,

Сочтя «кукареку» дурным сигналом.

Я слышал, будто петушиный ор

Так звонок, что богиню утра будит,

И где бы дух безплотный ни блуждал,

На море, в небе, крик его принудит

В могилу мчать. Что этот слух не лгал,

Туманный гость нам подтвердил наглядно.

МАРЦЕЛЛ

И растворился с криком петуха…

Среди примет для нас, людей, отрадных

Одна гласит, что в мире без греха,

Которым наш Спаситель овладеет,

Сей друг рассвета трудится всю ночь,

И духи носа показать не смеют,

Безсильны ведьмы колдовством помочь,

Столь милосердно время то святое.

ГОРАЦИО

Я тоже слышал эти сказки все.

Но посмотри, вон утро молодое

Восточный холм штурмует по росе!

Бросай дежурство! Обо всём, что было,

Я думаю, должны мы доложить

Младому Гамлету. Жилец могилы

Не может с сыном не заговорить.

Ну, друг, признаемся по долгу службы

Тому, кому так нужен наш рассказ?

МАРЦЕЛЛ

Давай, конечно! И по долгу дружбы

Я знаю, где застать его сейчас.

(Уходят)

Сцена II. – Зала для приёмов в замке

(Входит король КЛАВДИЙ, королева ГЕРТРУДА, ГАМЛЕТ, ПОЛОНИЙ, ЛАЭРТ, ВОЛЬТИМАНД, КОРНЕЛИЙ, дворяне и слуги)

КЛАВДИЙ

Хоть зелены ещё воспоминанья

О Гамлете, о брате, что угас,

И нам престали скорбные терзанья,

А королевству – в горе быть сейчас,

Возобладал рассудок над природой:

Мы с сожаленьем думаем о нём,

Но и живём печалям не в угоду,

А потому сестру нашу берём –

Наследную вдову страны военной,

От радостей до срока воздержась,

Пока слеза с улыбкой равноценны,

И свадьба с грустным трауром слилась,

А скорбь и смех сравнялись в одночасье –

Мы в жёны. Также взяли мы в расчёт

И ваше дальновидное согласье

На этот шаг. Поклон вам и почёт!

Теперь о юном вспомним Фортинбрасе,

Который, нашу значимость поправ

Или решив, что в смертной ипостаси

Король разбудит наш недружный нрав,

Вдруг дерзко возомнил о превосходстве

И письма нам докучливо строчит

С мечтою о потерянном господстве

Над землями, что долг отца велит

Забыть навеки. Ну да бог с мальчишкой…

Вернёмся к нам. Затем я вас созвал,

Чтоб сообщить, что в эту передышку

Я дяде Фортинбраса написал,

Который стар и вряд ли понимает,

Чего племянник хочет, дабы он

Расстроил сборы. Ведь злодеев стая

И люд военный – все, кем тот силён,

Вассалы дяди. С этим шлём к норвегам

Обоих вас, Корнелий, Вольтиманд,

Доставить вести старому стратегу.

Иных ни полномочий, ни команд

Мы не даём, помимо тех, что были

Доверены посольских письменам.

Ступайте. Ваша доблесть – скорость крылий.

КОРНЕЛИЙ и ВОЛЬТИМАНД

Приладим крылья нашим скакунам.

КЛАВДИЙ

У нас сомнений нет. Ступайте с богом.

(ВОЛЬТИМАНД и КОРНЕЛИЙ уходят)

Теперь, Лаэрт, послушаем тебя.

Ты говорил о просьбе. Сколь о многом

Нас ни проси, любого мы, любя,

Утешить рады. Нет, Лаэрт, такого,

Чего тебе не дал бы просто так.

Прочней цепи из чугуна литого,

Сомкнувшей с сердцем честные уста,

Та связь, что с нами твой отец имеет.

Ну, так чего же ты хочешь?

ЛАЭРТ

Господин,

Позвольте мне во Францию скорее

Вернуться за отсутствием причин

Задержки. Ведь венчанье ваше с троном

Я посетил и долг исполнил свой.

Теперь прошу смиреннейшим поклоном

Меня простить и отпустить домой.

КЛАВДИЙ

Отец не против? Выскажись, Полоний.

ПОЛОНИЙ

Он вопрошал согласья моего

Молитвой долгой, всплесками ладоней,

И я в итоге уступил его

Упорной воле. Просьбу подтверждаю.

КЛАВДИЙ

Лови момент, Лаэрт. Среди чужбин

Не утеряй любви к родному краю!

А ты, мой Гамлет, родич мой и сын…

ГАМЛЕТ (В сторону)

Сродни – возможно, отчеством – едва ли.

КЛАВДИЙ

Как будто тучи виснут над тобой…

ГАМЛЕТ

Напротив – жарюсь в солнечной опале.

ГЕРТРУДА

Отбрось цвета ночные, Гамлет мой

И посмотри на Данию без злости.

Не должен ты, навек потупив взор,

Искать отца и всюду видеть кости.

Таков природы вечный приговор.

ГАМЛЕТ

Да, приговор, мадам…

ГЕРТРУДА

Ну, если да,

Зачем ты грустным кажешься тогда?

ГАМЛЕТ

Кажусь? Грущу! «Казаться» не умею.

Но если ты про мой чёрнильный плащ –

Наряды тем важнее, чем чернее,

И вздох грустнее тот, который чащ.

Солёных слёз обильные потоки,

Неловкие ужимки скорбных лиц,

И прочие уныния пороки

Мне чужды, ибо «горе без границ»

Подобно пьесе, где актёры мямлят.

Во мне же то, что не спешит на сцену,

Где в грусти только маски полноценны.

КЛАВДИЙ

Похвально, что в натуре вашей, Гамлет,

Оплакивать покойного отца,

Но знайте: ваш отец отца лишился,

Тот – своего, и мы, скрепив сердца,

Должны грустить – уж так обряд сложился –

Какой-то срок. Страдать же без конца,

Грустить упрямо – это лишь достойно

Тупых профанов. Скорбь – удел глупца.

Пред небесами наш удел спокойно

Души незащищённость затаить,

А вместе с ней – невежество рассудка.

Мы знаем всё, чему нельзя не быть.

Кто думает, тому все тайны – шутка.

Зачем же нам капризничать, душой

Всё принимать? Так небу не угодно,

Да и природе – мёртвой и живой.

Для мыслящих абсурдна и безплодна

Отцовской смерти тема. Ум кричит

И ныне, и тогда, над первым трупом:

«Так быть должно». Мы молим: этот вид,

Никчёмный траур – сбросьте. Лучше скупо

Примите в нас отца. Пусть слышит мир:

Вы ближе всех теперь стоите к трону.

Для любящего сердца сын – кумир,

Вот и в моём вы носите корону.

И потому отбытье в Виттенберг

Противоречит нашему стремленью.

Мы не хотим, чтоб свет очей померк.

Останьтесь нашим общим утешеньем

Как главный здесь, как родственник, как сын.

ГЕРТРУДА

О, Гамлет, рано в Виттенберг стремиться!

Прошу: не предавай моих седин!

ГАМЛЕТ

Мадам, вам не могу не подчиниться.

КЛАВДИЙ

Ну, вот и ясный, любящий ответ!

Будь в Дании как мы. Идём, Гертруда.

Согласье Гамлет дал, сомнений нет,

По доброй воле. В честь такого чуда

Сегодня здравниц наших череду

Пальба из пушек облакам доложит.

Пускай грома земные зададут

Небесным жару. Тучи прочь! Мы тоже.

(Уходят все, кроме ГАМЛЕТА)

ГАМЛЕТ

О если б вдруг размякла твёрдость плоти

И испарилась утренней расой!

О если б Бог не дал канона против

Порыва к смерти собственной рукой!

Невыгодной, нелепой, безысходной

Мне кажется обычьев суета!

Беда! Весь мир вокруг, как сад безплодный,

Зарос… Теперь бурьян и пустота

Владеют им всецело. Как так вышло!?

Два месяца в могиле… меньше двух…

Король прекрасный. Рядом с ним тот пришлый –

Сатир с Гиперионом. Словно пух

От ветра ограждал он мать любовью.

Боготворил. О небо и земля!

Ужель забыт? Не зная долю вдовью,

Она рвалась желанье утолять

К нему, но жажда лишь росла. Вкусивши

Безмужья месяц, женщина сдалась.

Подумать тошно! Туфель не сносивши,

В которых за покойником плелась,

Сама Ниоба, плача… чего ради…

Да неразумный пёс над мертвецом

И тот тоскует дольше… спелась с дядей,

Отцовым братом, что сравним с отцом,

Как с Геркулесом – я… Лишь месяц минул,

И вот уж слёз неискренних поток,

Что заливал в глазах пожары, схлынул,

И снова замуж… Мерзостный рывок,

Чтоб так умело лечь на ложе брата!

Недоброе не кончится добром.

Нет слов, нет сердца, только боль утраты…

(Входят ГОРАЦИЙ, МАРЦЕЛЛ и БЕРНАРДО)

ГОРАЦИО

Эй, ваша светлость!

ГАМЛЕТ

В друге дорогом

Черты Горацио мне как будто мнятся!

ГОРАЦИО

Я он и есть, слуга ничтожный ваш.

ГАМЛЕТ

Вы – друг! А я готов переназваться.

Вы тут? Не в Виттенберге? Что за блажь?

Марцелл?

МАРЦЕЛЛ

Мой господин…

ГАМЛЕТ

Какие гости!

Так что ж из Виттенберга увело?

ГОРАЦИО

Покорность лени.

ГАМЛЕТ

А вот это бросьте!

Не стоит так корить себя назло

Всему тому, что мне про вас известно.

Не скромничайте, лень не ваш порок.

Неужто в Хельсингёре вам уместно?

Хотите пьянства получить урок?

ГОРАЦИО

Приехал я с отцом проститься вашим.

ГАМЛЕТ

Твоим, сокурсник, шуткам нет числа!

Поздравить ты спешишь мою мамашу.

ГОРАЦИО

За горем радость по пятам пришла…

ГАМЛЕТ

Всё бережливость наша! Мясо с тризны

На брачном пире снова в ход пошло.

Пускай врагом небесным буду признан,

Чем стану жить, не видя это зло.

Отец!.. Как будто мне отец явился.

ГОРАЦИО

Где, сударь?

ГАМЛЕТ

В оке мозга моего.

ГОРАЦИО

Да, королём таким и я гордился.

ГАМЛЕТ

Свет не знавал мужчин храбрей его!

Подобных мне уж не увидеть боле.

ГОРАЦИО

А я, похоже, кое-что видал…

ГАМЛЕТ

Что именно?

ГОРАЦИО

Ну, короля, на воле…

ГАМЛЕТ

Отца?!

ГОРАЦИО

Восторги я бы придержал.

Вы лучше, Гамлет, рассказать мне дайте –

Свидетели со мной пришли сюда –

О чуде…

ГАМЛЕТ

Бога ради, продолжайте!

ГОРАЦИО

Две ночи кряду эти господа,

Марцелл с Бернардо, будучи в дозоре,

Когда в ночи все люди крепко спят

Встречали гостя. В этом ревизоре,

Вооружённом с головы до пят,

Была и стать достойнейшего склада,

И поступь короля. Уж раза три

Смущал он их испуганные взгляды

Так близко, что мои богатыри

От страха студнем жалким оставались

Стоять, взирая молча. Мне они

Об этом по секрету лишь признались.

На третью ночь я с ними встал в тени,

Когда всё в тот же час и так же точно,

Доказывая, что не лгал никто,

Приходит призрак. Знал его я очно.

Похожи руки, но…

ГАМЛЕТ

Где место то?

МАРЦЕЛЛ

Помост для часовых, мой повелитель.

ГАМЛЕТ

Вы говорили с ним?

ГОРАЦИО

Я говорил.

Но безответно. Призрачный воитель

Мне показалось, поднабрался сил,

Ещё чуть-чуть, и он уста откроет…

Однако тут заголосил петух.

Крик петушиный напугал героя.

Он будто растворился.

ГАМЛЕТ

Странный дух…

ГОРАЦИО

Мой господин, всё ровно так и было.

И мы сочли, что долг первейший наш

Вам доложить.

ГАМЛЕТ

Доклад лишает силы…

В дозор сегодня?

МАРЦЕЛ, БЕРНАРДО

Я ваш верный страж.

ГАМЛЕТ

Вооружён, вы говорите?

МАРЦЕЛЛ, БЕРНАРДО

Прочно.

ГАМЛЕТ

Прям до зубов?

МАРЦЕЛЛ, БЕРНАРДО

Аж с головы до ног.

ГАМЛЕТ

Вы видели лицо?

ГОРАЦИО

Да, видел точно.

ГАМЛЕТ

Нахмурен был?

ГОРАЦИО

Скорей уныл, чем строг.

ГАМЛЕТ

Румян иль бледен?

ГОРАЦИО

Бледен, просто жутко.

ГАМЛЕТ

Смотрел на вас?

ГОРАЦИО

Не отрывая глаз.

ГАМЛЕТ

Жаль, я там не был…

ГОРАЦИО

Вам не жаль рассудка?

ГАМЛЕТ

Весьма… Как долго он тиранил вас?

ГОРАЦИО

До ста бы вы спокойно досчитали.

МАРЦЕЛЛ, БЕРНАРДО

Да дольше!

ГОРАЦИО

Дольше было не при мне.

ГАМЛЕТ

А с бородой седой?

ГОРАЦИО

С какою знали

Его при жизни – в лунной седине.

ГАМЛЕТ

Возможно, он придёт. В дозор мне надо…

ГОРАЦИО

Клянусь, придёт.

ГАМЛЕТ

Коль примет лик отца,

Заговорю с ним, хоть бы ужас ада

Украл слова. Прошу вас до конца

Скрывать от посторонних встречу эту,

Пускай она в молчанье поживёт.

И что бы ни случилось до рассвета,

Раскройте разум и закройте рот.

Любовь вознагражу. Ступайте, ну же!

В одиннадцать-двенадцать на помост

К вам загляну.

ВСЕ

Мы все вам честью служим.

ГАМЛЕТ

Любовью, как и я вам. Всё, на пост!

(Уходят все, кроме ГАМЛЕТА)

Что может быть отцова духа хуже?

Убийство чую… Ночь, побольше звёзд!

Пока ж замри, душа. Грехи восстанут,

Хоть всей землёй скрывать их люди станут.

(Уходит)

Сцена III – Комната в доме Полония

(Входят ЛАЭРТ и ОФЕЛИЯ)

ЛАЭРТ

Загружен весь мой скарб. Прощай, сестрица.

Покуда нам с ветрами по пути,

Плывёт корабль, и пусть тебе не спится,

Шли письма.

ОФЕЛИЯ

Все сомненья отпусти!

ЛАЭРТ

Ни Гамлета, ни праздность ухажёрства

Серьёзней флирта не воспринимай.

Мила фиалка, но полна притворства,

И век её недолог, так и знай.

Проходит миг, но нет уж аромата…

ОФЕЛИЯ

Один лишь миг?

ЛАЭРТ

Не более, поверь.

Природа ведь не только тем богата,

Что всё растёт, тучнеет. Храма дверь

Ума, души услуги распирают

По мере роста. Пусть он лишь влюблён,

И грязь его порывов не марает.

Но то сейчас. Ты ж бойся тех времён,

Когда своим желаньям не хозяин,

Поскольку сам рождения слуга,

Он станет в безпородности отчаян

И превратится в своего врага.

Зависит государства процветанье

От выбора его. И потому

Он выберет себя, а не страданья

Той плоти, что служить дана ему.

Слова любви ты отделяй от фальши,

Соотноси намеренья вождей

С поступками, а те зайдут не дальше,

Чем им позволит мнение людей.

Подумай также об уроне чести.

Доверив слух потоку серенад,

Утопишь только сердце в луже лести,

А клад отдашь тому, кто сам богат.

Страшись, Офелия, страшись, родная,

Держись в тылу влюбленности своей

Подальше от мечты опасной края.

Та дева, что скупа при свете дней,

Красу бездумно при луне транжирит.

Любую доблесть ранит клевета.

Червяк с цветка бутоны жадно тырит

Ещё до созревания куста.

И как бы юность ни была чиста,

Ей тоже хватит грязи в нашем мире.

Будь осторожна, лучший сторож – страх.

Бунтует юность… в собственных глазах.

ОФЕЛИЯ

Воздействие твоих благих уроков

Приставлю стражем к сердцу. Всё же, брат,

Не будь, как пастор, баловень пороков:

Нас шлёт путём запретов и преград,

А сам, распутник, олух и неряха,

Спешит стезёй услад и болтовни,

Но не своих заветов.

ЛАЭРТ

Меньше страха!

Я припозднился. О, мы не одни!

(Входит ПОЛОНИЙ)

Двойная благодать в двойном прощанье.

Судьба благословит второй уход.

ПОЛОНИЙ

Ты здесь, Лаэрт? На борт! Без опозданья!

Твой парус уж давно крылами бьёт,

Ждут лишь тебя. Спеши судьбе навстречу!

Но мой наказ навеки уясни:

Лишай свои раздумья дара речи,

Пустую мысль в бездействии храни.

Запанибрата будь, но не простецки.

Друзей по постоянству выбирай

А выбрав, задружись уж не по-детски.

Ладонь в рукопожатьях не стирай

Приятельских. Я б избегать старался

Раздоров. Влип – тогда из заварух

Так выходи, чтоб враг тебя боялся.

Скупись на голос, щедрым будь на слух.

Все мненья чти, своё лиши свободы.

Наряд носи не в тягость кошельку.

Плати за роскошь, но не крики моды,

Ведь виден человек по сюртуку.

Твои французы с их-то кругозором

По этой части доктора наук.

Заёмщиком не будь и кредитором:

С деньгами вместе растворится друг,

А займом бережливость притупится.

Но главное – будь искренен с собой

И как всегда за ночью день стремится,

Так честность не расстанется с тобой.

Прощай, а всходы даст благословенье!

ЛАЭРТ

Смиренно удаляюсь.

ПОЛОНИЙ

Да, ступай.

Пора. Час пробил. Слуг уважь терпенье.

ЛАЭРТ

Прощай, Офелья, и не забывай,

Что я сказал.

ОФЕЛИЯ

На памяти замочек,

А ключ к нему ты сам теперь храни.

ЛАЭРТ

Прощай.

(Уходит)

ПАЛОНИЙ

Давал советы мой сыночек?

ОФЕЛИЯ

Признаюсь, дал. Про Гамлета они.

ПОЛОНИЙ

Напомнила… спасибо, Богоматерь!

Мне донесли, что часто допоздна

Он частное с тобою время тратит,

А ты ему потворствуешь сполна.

Коль это так, как мне молва доносит,

Предупрежденья ради должен я

Сказать, что в данном трепетном вопросе

Ты только честь теряешь, дочь моя.

Что между вами? Расскажи на ушко.

ОФЕЛИЯ

Свои ко мне он чувства открывал…

ПОЛОНИЙ

Какие чувства?! Да не будь простушкой!

В любви наивность верный ждёт провал.

Считаешь, что «открытьям» верить можно?

ОФЕЛИЯ

Что думать мне, не знаю, господин.

ПОЛОНИЙ

Я научу! Пойми, дитя, всё сложно.

Ты ценишь чувства в словесах мужчин,

Цена ж им – грош. Цени себя дороже.

Иначе – как помягче бы сказать –

Ты дурака во мне откроешь тоже.

ОФЕЛИЯ

Отец, он смог любовь свою подать

В достойной форме.

ПОЛОНИЙ

Ох уж форма эта …

ОФЕЛИЯ

… и подтвердил всё сказанное мне

Священной клятвой божьего завета.

ПОЛОНИЙ

Силками на вальдшнепов! Вник вполне:

Когда вскипает кровь, душа щедрится

На клятвы и заветы, но от них

Огонь горячий вряд ли разгорится.

Посулы не заменят дров сухих.

Скупись своим девичеством почаще

И не считай дешёвые мольбы

Причиной для беседы подходящей.

Пойми, что Гамлет – баловень судьбы.

Цепь юности ему – что ожерелье,

А не помеха праздно тратить дни,

Как цепь твоя. Короче, знай, Офелья:

Не верь мольбам – посредники они

Наряженные в пышные личины,

Где под шелками прячется рваньё,

Как речи сводней, чьи расклады чинны

И манят нас безсовестным враньём.

Порочить время своего досуга

Отныне не позволю я тебе.

И с Гамлетом болтать как с милым другом

Я запрещаю.

ОФЕЛИЯ

Покорюсь судьбе.

(Уходят)

Сцена IV – Площадка перед замком

(Входят ГАМЛЕТ, ГОРАЦИО и МАРЦЕЛЛ)

ГАМЛЕТ

Промозглый холод, ветер аж кусает.

ГОРАЦИО

Да, словно пёс сорвался с поводка.

ГАМЛЕТ

Который час?

ГОРАЦИО

Двенадцать наступает.

МАРЦЕЛЛ

Нет, уж пробило.

ГОРАЦИО

Не слыхал пока.

Грядёт тот час, когда наш дух безплотный

Выходит на прогулку…

(Звук рожков и два пушечных выстрела)

Что за звук?

ГАМЛЕТ

Король не спит, пирует беззаботно,

Тостует и с друзьями пляшет в круг,

Когда ж он залпом рейнское глушит,