Kitabı oku: «Привет, Роза», sayfa 12
Роза думала, что вся школа знает о болезни. Признание Дали, вообще-то ее удивило. Как он будет вести себя дальше?
– Ты не слышал обо мне?
– Я не слушал.
– Ты все время смотрел на цвет жизни? – Она явно не хочет отступать от разговора. Пытается говорить его словами, философией и религией.
– Да. Чужие слова не имеют для меня значения. – Его интонация не меняется ни на дюйм. Все то же спокойствие. Атмосфера простого дня: без солнца и без дождя, когда погода прохладная и успокаивающая.
Роза решила задуматься, но любопытство быстрыми рывками заняло пьедестал ее мыслей. Поэтому:
– Это по мусульманским законам так?
– Можно и так сказать. – Смеется Дали и даже мельком смотрит на Розу, но сразу же отворачивается.
Остальные ребята собираются куда-то уходить. Дали тоже хочет покинуть место костра.
– Ты куда? – расстраивается Роза.
– Мужчина и женщина не должны находиться одни. Третьим всегда будет черт. Должны быть еще люди, чтобы не произошло греха. – Все еще смотрит на огонь и медленно поднимается.
– Что? – Зрачки Розы становятся такими большими, что тепло от огня скоро испепелит их. – Но это же смешно! – Она даже вскрикивает. Непонятная обида присаживается возле нее и думает, напасть в душу или пока подождать.
– Прости, я мусульманин. Обязан придерживаться законов ислама. Это моя религия. Я не жду, что ты поймешь меня. – Он все-таки посмотрел в ее глаза.
– Но как? Ты же тогда останешься без девушки?
– Я просто женюсь на мусульманке. Или девушка, которая понравится, тоже примет ислам. В любом случае один я не останусь. Я могу быть наедине только с женой. Да и мужчины могут жениться на не мусульманках.
– Да блин. Все держатся за руки, обнимаются и целуются, а мусульманам это не позволено? Это ужасно. Разве Бог дал нам красоту просто так? Это даже несправедливо. Ты, наверное, даже на девушек в купальниках не смотрел? – Видимо ей было ужасно интересно и ужасно обидно за Дали. Она думает, что родители навязали ему религию.
– Роза, как я говорил, ты не поймешь. После никаха, можно и за руки держаться, и обниматься, и все в таком роде. Да, я не смотрю на девушек в купальниках. Потому что это грех! Аллах дал красоту женщинам, чтобы они показывали ее только своим мужьям, а не красовались перед всем миром. – Спокойствие покидало Дали. Он напряженно рассказывал о своих обязанностях. – Сейчас, прости, но мне нужно прочитать намаз, то есть молитву.
– То есть, ты будешь стукаться головой об пол? – ужасается еще больше Роза.
Однако ответа от Дали не следует. Молчаливо уходит в сторону леса, не смотря в сторону Розы. Его уход врезался жестокой молнией и поразил наповал. Одно большое и жирное непонимание, свалившееся слишком быстро, не вовремя.
Ох, что теперь затуманивает мысли Розы. Так значит, Дали смотрит постоянно на зеленый цвет, потому что девчонки в классе ходят в коротких юбках и с распущенными волосами? Смотрит на единственное, что напоминает ему об исламе?
– Бред ужасный, – она реально вскрикивает и ловит на себе недоумевающие взгляды Лии. Роза лишь торопливо качает головой, мол, что все в порядке.
Как так жить? Отказываться от удовольствий, только молиться и даже соблюдать какой-то пост, то есть не пить и не есть? Причем все это у подростка. Роза недоумевала. Она всегда думала, что способна понять всех, но она столкнулась с религией и впала в полное уныние и затруднение. Обида поселилась в душе. Не может простить ухода Дали. Однако в его глазах она не видела жалости.
Ребята не ушли. Они остались около костра, увидев, что Роза одна. Девушка не переставала думать о Дали. Неужели можно быть верным религии? Как же он терпит?
– Ну, наконец-то я вижу звезду! – вскрикивает Лия, указывая на горящую точку в небе. Ей редко удавалось видеть идеально-чистое небо с миллионами звезд в душном и загазованном городе.
– Присмотрись внимательнее, – не так громко говорит Марк, чтобы только услышала Лия. – Ты увидишь целую Вселенную.
Август, сидевший тут же рядом, недоверчиво посмотрел на небо. Он попытался сосчитать звезды, но каждый раз находил все новые и новые.
– Их не сосчитать, – говорит Марк саркастическим голосом, смотря на Августа.
Август сразу же бросает провальную затею.
Лия сидит между Августом и Марком, но не замечает их вовсе. Сейчас перед ней только небо и звезды. Она сладко говорит «вау» и растягивается на жестковатой траве. Август следует ее примеру и также ложится, показывая Марку язык. Словно он лежит рядом с Лией, и это круто. Как они близки. Марк даже внимания не обращает. Он не считает Августа своим соперником.
Лия то прищуривается, то расширяет свои глаза. Пытается найти созвездия. Она знает только ковш большой медведицы. Кажется, находит что-то знакомое из учебника по астрономии. Да, было дело, когда она интересовалась звездами. Только звездами. Она вспоминает все романтические фильмы, где парень с девушкой лежат под звездным небом и тонут в своей жгучей любви. Увы, сейчас с ней надоедливый друг и парень, который ей нравится, но она не хочет об этом думать, потому что симпатия давно переродилась в любовь. Лия ничего не смыслит в отношениях, поэтому все кажется странным.
В это время Марк тихонько бросает какой-то камешек прямо в кроссовок Августа. Парень с зелеными глазами вскакивает и смотрит по сторонам в поисках монстров. Зеленый цвет глаз стал ярче и злее. Марк только качает головой. Август замечает жест, сейчас захочет устроить разборки. Но Марк показывает указательный палец вверх, показывая тишину, улыбается дьяволенком.
– Вы, что это лежите на холодной траве, а? – Марк говорит игривым голосом, обращаясь к Лебедевой.
– Красиво же. – Смотрит Лия на Марка. Он оказался ближе, чем она думала.
В следующий момент Август окончательно взрывается ревностью. Марк ближе наклонялся к Лие, а она даже не боялась утонуть в глубине его блестящего взгляда. Искорки от костра озорно потрескивали, а между Лией и Марком оставались только пылинки, и создавалось собственное пламя. Кравц взял Лию за ворот кофты, потянул к себе, так что казалось, сейчас поцелует. Тело Лии напряглось от ожидания, а глаза оставались открытыми. Они были на пике сближения, но Марк – это Марк, в его запасе куча сюрпризов. Держа девушку за ворот, он подложил ей покрывало под спину и нежно отпустил обратно. Она снова оказалась лежащей на спине и смотрящей за звездами, однако тело ее никогда не было таким горячим и напряженным, как сейчас, словно в нее залили свинец. Только сердце безудержно вырывалось из груди. Если признать, то ей хотелось, чтобы он поцеловал ее.
– Так будет теплее, – мягко произнес он, глядя ей в глаза и улыбаясь так ярко, что Лие показалось, что улыбка в заговоре с сиянием звезд. Ее сердце прибавило искрометных движений.
– Спасибо, – буркнула Лия. Она хотела накричать на него за то, что не поцеловал ее. Почему она не может возразить?
– Не за что, Ошибка, – ласковое в ответ. Марк понимает, что чувствует сейчас Лия, но ему так хочется ее помучать. Он любит, когда она злится.
Вот тут логика Августа окончательно ломается. Какая еще «ошибка?» Ну вот, снова их долбанное прошлое. Рядом с Августом теперь была целая куча вырванной травы, а в глазах мерещилась тьма.
– Поосторожнее с травой, – замечает Марк. Он хочет как-то задеть ревнивца и показать, что у него точно нет шансов.
– Может, поясните мне вашу «ошибку?» – Вместо голоса Августа образовалось одно раздражение.
– Это долго рассказывать, – сразу встрепенулась Лия.
– Почему же? Не долго. – Улыбается Марк. – Просто однажды, когда мы с ней не были вместе, в классе восьмом, я спутал ее с одной девушкой, а то есть Марией и в темноте чуть не поцеловал. С тех пор я называю ее Ошибкой. Моей.
Лия теперь полностью сжалась. Марк намекнул, что они вместе?
– Пф, с вами ужасно скучно. Я в палатку, спать. – Август встает и стряхивает с себя остатки травы. Он чувствует превосходство Марка.
Когда идет по тропинке, находит валяющийся камень и со злости пинает в сторону. Будто пинает себя. Уходит от костра и ныряет в палатку.
Он ушел поверженный. Его раздражал откровенный флирт Марка и удивленные, по-настоящему влюбленные глаза Лии. Август себя жалел. Это очень трудно и стыдно признать, но, да, он жалел самого себя, что не может быть таким смелым или наглым, как Марк. Август лежит и даже на звезды посмотреть не может, потому что сверху одна большая ткань от крыши палатки. Даже травы нет, чтобы помучить что-то живое. Пахнет дихлафосом и духами придурка Марка. Эта смесь вообще не подходит романтической атмосфере, но состоянию Августа является вторым именем. Определенно, в палатке пахнет тухлой обидой.
Одинокое молчание. Сам виноват. Теперь Лия вообще только с Марком и осталась. Август ненавидит себя и злится на весь мир.
Лия же удивляется уходу друга и вопросительно смотрит на Марка.
– Что?
– Ты специально, – даже не спрашивает, а только утверждает.
– Что специально?
– Ты сам понимаешь, о чем я. – Лия определенно краснеет. Она не может говорить обо всем напрямую, но Марк конечно же поможет и сладко проговорит:
– Специально подложил тебе одеялко?
– Нет, то есть да, но как сказать. Мне кажется, Август ревнует, – решилась она высказаться. – А ты перед ним, откровенно говоря, флиртуешь со мной.
– Да, ревнует, еще как. Видела, как траву рвал? Пусть знает, что ты моя. – Он смеется! Нагло топит в своих глазах.
– Аааа, ты смеешься. – Не способна смотреть в его глаза.
Лия не может просто взять и остаться. Ей нужно свалить куда подальше, чтобы не раскраснеться еще сильнее от его расспросов. Лие обидно за Августа. Почему ей самой так неловко?
– Лия, иди ко мне, будем смотреть на огонь. – Замечает торопливый уход Лии Роза. Ей уже давно скучно здесь сидеть одной и пялиться на огонь.
– Ладно. – Она подбегает к Розе и зарывается к ней под плед.
Они начинают щекотать друг, падая то на траву, то путаясь в пледе. Лия уже услышала о неудачном разговоре Розы с Дали. Лебедева тоже была ошарашена законами религии, но не так серьезно восприняла всё.
– У тебя не случится обморока? – шутит Лия.
– Ну, это как посмотреть, – подхватывает шутку Роза.
– Давай в домик? – Лия хватает плед за шиворот и накрывается им.
Роза сразу же ныряет в эту пещерку. Лия достает телефон, включает яркий фонарик и подносит к лицу.
– Хочешь, я расскажу страшилку? – голосом какого-то страшного и непонятного персонажа спрашивает Лия.
– Ты не знаешь страшилок. – Роза смеется. – Лучше расскажи об отношениях с моим братом. Мне так любопытно. Потом буду шантажировать его.
– Да ничего нет. Марк всего-то подложил мне одеяло под спину, но до этого так близко поднял меня… – шепчет она все тише и тише.
– А как же Август? – взрывается смехом Роза.
В пещерке, крыша которого обычный плед, не видно, как Лия покрывается розоватой краской.
– При чем тут Август? – переходит с темы на тему.
– Я тут подумала, что не хочу слушать о моем брате.
– Ну и ладно. – Смеется Лия.
В какой-то очень короткий момент, словно молниеносное видение, Лие показалось, что лицо Розы скорчилось от боли. В такое короткое мгновение секунды остановились.
– Ты в порядке? – тревожно спрашивает у Розы. Фонарик лежит в стороне, освещая всю пещерку, в том числе и взволнованность Лии.
– У меня так много это спрашивали, что мне кажется, других слов и не существует.
– Это значит, что мы волнуемся за тебя.
Костер все еще не тухнет, как не гаснут глаза Розы. Она внимательно рассматривает Лию и тяжело произносит:
– Очень многие волнуются за меня. – Следует вздох. – По-дурацки все происходит, – выдыхает. – Я слишком люблю жизнь, и она меня тоже любит. Я знаю. Так не хочется уходить. Я бы, может и ушла бы, но знаю, что многих раню. Даже те, которые недолюбливают меня, скорее всего, расстроятся, смешно подумать, но может, и пустят слезу для вида. Я стала дороже многим из-за болезни. Моя цена растет с каждым днем. Находятся дальние родственники, одноклассники, которые жалеют. Сейчас, Лия, всего лишь какой-то жук меня укусил, а ты уже думаешь, что мне плохо. Я слишком стеклянная.
– Роза, да, признаю, ты невероятно стеклянная. Тебя нужно беречь от всего. Каждый раз я боюсь потерять тебя. Я волнуюсь каждую секунду, как и все, кто тебя окружает, но мы рядом. Ты нас не бросишь. Не разобьешь нам сердца. Я это тоже знаю.
– Я могу исчезнуть в любой миг. Даже сейчас. Разбиться.
– Я тебе открою секрет: каждый человек может исчезнуть в любой момент. Возможно, что твой момент наступит даже через сто лет. Пока ты лишь можешь радоваться жизни, как сама меня учила.
– Спасибо, что веришь в это.
– А ты нет?
– Я не знаю, во что верить.
– В настоящее. Во что еще можно верить? Ты свидетель реальности. Сейчас мы с тобой в какой-то пещерке из пледа говорим о твоей дурацкой болезни, когда могли бы поговорить о Кларе или сплетничать. Ты сама говорила мне не уделять так много внимания твоей болезни.
В маленькой пещерке становится невыносимо жарко. Пот начинает медленно стекать с тела. Роза на пять секунд замалкивает. Она резко валит Лию на лопатки и крепко обнимает. Они лежат так очень долго. Фонарь уже валялся в стороне и не освещал пространство. Роза уткнулась в волосы Лие. Соленые струйки медленно скатывались по щеке и смешивались с белоснежными волосами Лии. Роза плакала тихо, чтобы подруга не услышала ее плач. Но Лия чувствовала, как слезинки падали на ее волосы и касались кожи. Лебедева не показывала вида, что заметила. Ведь тогда бы ей пришлось снова пожалеть Розу. Лия крепко сжала зубы, чтобы эта волшебная жидкость не прыснула и из ее глаз.
– Здесь слишком жарко. – Улыбается вновь и вновь Роза. – Давай уже выходить из нашего убежища.
Старательно убирая складки пледа с головы, девушки уже почти были на свободе.
Им не пришлось долго выходить. Их просто напугал крик. Они сразу выбрались из темного домика. Крик принадлежит одной весьма приятной особе. Сразу говорю: это не Мария. Однако такая же избалованная, щегольская и нафуфыренная.
– Эээээй, ребятки, ик, ик! – Клара икает вовсю. Пьяная. Лия немедленно выскакивает из-под одеяла и испепеляет взглядом свою сестру. Следом выныривает Роза. – Ребяяяяятки, у вас тухленько, ик, ик.
– А ты нас развеселишь? – орет Рома и заливается каким-то противным смехом, словно смеется гиена.
– Нет. Веселье закончено. – Лия быстро шагает к сестре, про себя ругая поведение Клары. – Что ты делаешь? Тебе не хватило дома, так ты напилась и приперлась сюда меня позорить? – На Лие были только отметины зла. Она очень расстроилась.
– Малышка, ты что это споришь со взрослыми? – Клара успевает напомнить десятилетнее превосходство, причем так правдиво, что, кажется она и правда похожа на старшую сестру.
– Тут нет взрослых. Я не вижу здесь их.
– Пффф, ха, ик. – Незапланированное икание вырывается наружу. Клара спотыкается и падает. Ее спортивные трико становятся на тон темнее, особенно места, где колени. Она продолжает икать и смеяться. Смеяться и икать. Зрелище далеко не достойное аплодисментов и похвал, требующее колоссальнейшей репетиции и подготовки. Этот цирк и есть сущность Клары.
Лия не торопится спасать любимую сестру, да ладно, единственную и конечно, неповторимую. Кто еще может так опозорить перед друзьями и одноклассниками? Сестра Лии. Обращайтесь. Ей бы подрабатывать в агентстве «Мы распугаем ваших друзей». Как в смешных фильмах, но Лие было не до смеха.
Лебедева подходит к Кларе и поднимает за плечи. Сестра вскрикивает, показывая, что ей больно. Лия даже усмехается ее хрупким и беззащитным плечам, но вскоре жирная тень злости искажает лицо Лии.
В это время в палатке Августа все слышно. Он слышит каждое слово, но не выходит, чтобы посмотреть. Лежит, закутавшись в спальный мешок. Давно уловил смешки Ромы и естественно крики Клары. Ему становится жалко Лию. Никогда не приходилось видеть Лебедеву в таком отчаянном положении. Он хочет выйти и чем-то помочь подруге, но какая-то ненужная гордость заселилась внутри и пока не хочет выселяться. Гордость – это обычно что-то благородное, но не сейчас. Он просто не выходит, претворившись спящим. Марк даже потряс палатку, но головы Августа так и не увидел.
– Спит, ага, – Марк уверенно заявляет, но знает, что Август не мог так рано заснуть.
– Он точно спит? – в надежде спрашивает Лия. Да, ей нужен был друг. Она и не отрицала. Он всегда был рядом, но не сейчас.
Август бы неудачно пошутил и все посмеялись бы. Возможно. Ей захотелось его глупости, неуместного сарказма, которого даже сарказмом назвать нельзя. За год она к нему привыкла и не хотела терять его дружбу. Но он спит.
– Да, точно, – хмурое в ответ.
Лие стало еще хуже. Марк сказал, что Август спит, но такое присутствует чувство, словно он нарочно видит сны. Клара всегда подводила ее, заставляла прикрывать. Только на секунду забыла о ребенке, сразу решила конкретно расслабиться и напиться. Лебедева еле поднимает сестру с травы. Клара опирается на плечо Лии. От старшей сестры несет перегаром. Клара даже нормально идти не может. Лие приходится резко встряхивать ее, чтобы дойти до пересечения дорог. Когда происходит встряска, старшая, в кавычках, сестра издает приглушенный крик и Лия еще сильнее устраивает ей взбучку. Противный, зловонный запах достигает носа Лии, и она в бешенстве идет на шаг быстрее. В сторону леса, конечно же. Ночью. Под звездами. В лес.
Роза сразу же бежит и преграждает им путь.
– Сейчас начнется кино, – комментирует Рома в предвкушении.
– Заткнись уже. – Глаза Марка убивают взглядом разгорячившегося шута.
Младшая сестра с трудом удерживает напившуюся даму. Стыд душит все тело, но, кажется, Клара ничего не замечает, а только громче смеется голосом ведьмы, но сразу же замолкает при очередной резкой встряске. Август в палатке вздрагивает и лучше укутывается. Не из-за страшного смеха, нет, а из-за трусости показаться Лие, он прячется. Дали лишь продолжает спокойно смотреть на огонь, игнорируя ситуацию. Да, он уже прочитал намаз, одухотворился чистой энергией и теперь наблюдал за этим кино, как называл рыжий Рома. Если честно, Лия больше всего благодарна Дали. Будто ничего не происходит, и он ведет себя, как обычно.
– Ты собираешься идти туда с… – начинает Роза.
– Да, с пьяной сестрой. Не надо было ее сюда приглашать. Сейчас по твоей вине я пойду в лес и возможно испугаюсь от страха, – обиженно произносит Лия.
Дали начинает тушить костер. Становится прохладнее. Вся теплота испаряется, оставляя лишь черные угольки. Небо затемняется, от огромного звездного неба остается только несколько мигающих точек. Почти ничего не видно, но Лия чувствует на себе прикованные железом пристальные взгляды. Даже в темноте глаза у всех, как у кошек. По крайней мере, для Лии. Она снова будит Клару.
– Мы пойдем вместе.
– Нет. Моя сестра. Значит, мне ее вытаскивать из дерьма. – Злой Лию мало кто видел. Волосы отдавали холодным серебристым блеском, словно Снежная Королева вернулась из своей мерзлой страны или в ее душе проснулся грубый оборотень.
– Я же пригласила. Иду с тобой. – Роза знает, что зря позвала Клару. Она хотела познакомить ее кое с кем. Этот деревенский парень видимо так и не пришел, и старшей Лебедевой пришлось путешествовать по огромному дому в поисках приключений. Вот какие сюрпризы обрушились на ее глупую голову, пока еще не думающую о своей малышке Миле.
– Нет, ты не идешь, – оторопел Марк.
Рома же смотрит кино. Сидит и ест какие-то конфеты, причем очень нервно. Следит за каждым движением и злорадно улыбается. Зачем его взяли в Стами? От этой ситуации он ловит кайф, наслаждается чьими-то ссорами. Он, как мазохист, только получает блаженство от чужой боли.
– Иду, – огрызается на брата. Снова за ней следят. Не нужна ей нянька на побегушках. Снова и снова эта чертова жалость. Роза настроена серьезно.
Сейчас начался бы долгий спор: куча ругани и оскорблений, а также хитрые глаза рыжего Ромы бегали бы от Марка к Лие и Розе, да даже к Кларе. Дали закончил разбираться с костром и направился к куче спорящих. Его голос как всегда на пике спокойствия.
– Мы пойдем вместе. Это не дело, гулять в лесу одним, да еще и девушкам. Дай Аллах, мы все хорошо дойдем до дома и благополучно вернемся обратно. Сейчас спор – это не выход.
Теперь все стояли в замешательстве с вытаращенными на Дали глазами. Он умеет так много говорить? Его же считают тихоней или молчаливым, странным идиотом. По крайней мере, считали до недавнего времени.
– Хочешь сказать, что одно твое слово – закон? – вмешивается Рома. Его волосы светятся даже в темноте, наверное, такова сила зла и тьмы.
– Я этого не говорил.
– Мы не мусульмане и не слушаемся каких-то сектантов, – раздражительно продолжает Рома. А очагом раздражения был как раз-таки Дали, вдруг у которого появился дар речи, причем очень убедительный.
– Я не сектант. Ислам не только тыканье головой об пол, как вы говорите. Это чистота, успокоение души, духовное счастье, искупление грехов, – снова спокойно продолжает Дали.
– Дали прав, – вдруг соглашается Марк.
– Это лучше, чем держать пьяную сестру за плечи, – вставляет свое Роза.
Лия только мрачно, даже черно посмотрела на Розу. От блеска моря в глазах не осталось ни капельки. Она понимает, что все правы. Выхода другого нет, надо отбросить ослиное упрямство и шагнуть навстречу свету, но в данном случае навстречу темному лесу.
– И мы пойдем ночью через лес? – голос Ромы жутко срывается.
– Уф не пищи, а, голова уже болит. – Лия все еще придерживает Клару.
На помощь к ней приходит Марк:
– Давай я ее буду поддерживать. – Он не стал ждать ответа. Подошел и схватил Клару.
– Спасибо, – даже неожиданно и не гордо произнесла Лия. Она влюблялась в Марка все больше.
– Вы смеетесь? В лес? Сейчас? Я не пойду туда.
– Ром, можешь не идти. Ты уже достал всех своим пессимизмом. Рыжая вредина, – фыркает Роза.
Возможно, Рома остался бы в палатке. Может, разбудил бы Микки и начал над ним издеваться, отбирая очки. Вскоре, Микки окончательно проснулся бы и начал рассказывать очень долгую историю, снял бы свои очки. Этим все решено. Рома испугался бы длинного, слишком умного, порой красноречивого языка, но лишенного всякой иронии и перегруженного фактами и терминами. Поэтому, сбежав от Микки он непременно заглянул бы в палатку к спящей Динаре, нет не к Августу: Августа нельзя замучить. Дальний стал бы глупо шутить и не давать вырваться настоящему юмору Ромы. Поэтому, да, к Динаре. Напугал бы ее до чертиков, но не позволил ей удрать. Естественно, Микки и Август пришли бы ее спасать, и у них образовался бы целый квартет в палатке.
Да, все это было бы. Но этого не будет. Потому что Рома идет в лес, к дому Розы. Секрет в том, что он боялся оставаться один.
– Идиоты, я с вами. – Он снова запихивает в рот странные конфеты.
Неосторожное разрушение
Люди не боятся темноты, они страшатся неизвестности, скрывающейся во тьме. Даже, если успокаивать себя мыслью о том, что это день, только без света, ты продолжишь испытывать страх. Странно, но именно в лесу страшнее всего. В городе, освещенном тысячей фонарей и зажжённом атмосферой цветных гирлянд и рекламных вывесок ты – звезда нового собственного кино, но в сельской местности, в бездне леса ты – жертва своего страха.
Ребята как раз шли через гущу леса, сквозь непонятные их глазу заросли. Каждый раз они слышали чей-то шум, какой-то всплеск, шебуршание и дрожащий трепет своего колотящегося сердца.
У Лии все по-другому. Ее сердце не дрожит осенним листком. Оно бьется кровавыми кулаками, стараясь прошибить чертову дверь души в мрачный мир хаоса. Боязнь иллюзионной темноты вроде бы и прошла, но сейчас этого вовсе не замечалось. Все притихли. Марк пытался отвлечь всех от темноты. Думал, что старше всех и должен заботиться о младших. По идее старик здесь Клара, но, увы, не способный вообще о чем-то трезво рассуждать. Марку раз десять приходилось ее встряхивать, а она в ответ мерзко пищала, словно крысе наступили на хвост. Тогда обжигающий холод зимы пробирался под кожу Лие.
Роза знает страхи подруги. Кравц тихонько подходит к ней и нежно берет за руку. Лия вздрагивает, но сразу успокаивается.
– Не бойся, – шепчет Роза, крепче сжимает руку подруги. – Я с тобой. Это по-настоящему.
Что касается Ромы, то он снова ведет себя, как сбежавший из психбольницы. Озирается по сторонам, глотает свои фиолетовые конфеты с непонятным запахом. Дали идет впереди, освещая всем дорогу карманным фонариком.
– Говорят, здесь водятся волки, – голос Марка пугает ребят. Показалось, что он сам вздрогнул. От звездного неба не осталось и мига. Черная пелена обволакивала пространство, а ветер, полу прохладный, полутеплый, касался каждого и предупреждал о возможности дождя.
– Марк, – огрызается Роза. – Сейчас не время шутить.
– Он и не шутил, – Рома совсем не поддерживает. Он подходит к Лие и начинает рассказывать истории, ему только очков Микки не хватает. – Я только что видел светящиеся глаза и шорохи слышал. Лия, не боишься?
Она хотела сказать, что не боится. Естественно, зачем ей рассказывать о страхах рыжему Роме, который в школе попробует ее жутко испугать. Вместо Лии неожиданно заговорил Марк, несколько секунд поправлявший Клару:
– В темноте нет ничего страшного. Мы слишком много фантазируем в это время суток.
– Ик, – Клара свела всех с ума иканьем.
Еще одно, и у кого-то случится приступ страха. Этим кем-то будет обязательно Лия. Когда Клара пискляво икнула, все на мгновение остановились, но только Лия напрягла мышцы, так крепко сжала руку Розы, что Кравц стало больно, и она ущипнула юную трусишку.
– Прости, – почти неслышно произносит Лия, немного наклонившись к уху Розы.
– Не бойся, – шепот в ответ. – Я держу тебя за руку.
Роза не купалась в малине. Совсем. Ей тоже было страшновато, но по-особенному. В ней были сумасшедшие мысли.
– Тебе не страшно? – робко спрашивает Лия, не отпуская руки Розы. На Лие были холодные капли пота.
– Нет, – врет Роза, но правдиво добавляет. – Если честно, мне же нечего терять. Умереть от болезни или от неизвестного лесного зверя? От зверя кажется интереснее.
– Тупая? – чуть не вскрикивает.
– Да, ладно. Шучу я.
Да была в ее словах доля правды. Очень страшной правды, пугающей своей искренностью и ужасом. У Лии сердце уже готовится выпрыгнуть и убежать подальше от леса. Снова во всем виновата Клара. Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей быть съеденными волками, Лия подходит к Марку и спрашивает тихо, но весьма ясно:
– Давай я помогу. Ты уже полпути ее тащишь на себе.
– И что? Хочешь сказать я должен позволить тащить девушке другую девушку?
Дали останавливается и выключает свой фонарик.
– Почему фонарик выключил? – пугается Лия резко наступившей темноты. Голос дрогнул на последнем слове. Она поняла, что у Дали закончилась батарейка, и не видеть ей больше прекрасного света.
– Господи. – Это Марк. И пугается он отнюдь не конца света, а пугается спутницы, которая с шумом падает на колени.
– Боже, Клара! – не выносит Лия и срывается на сестру.
От Клары слышится лишь очередное икание. Она отползает на своих четырех в сторону, поближе к кустам. Все, скопившееся у нее внутри благополучно выходит. Рома начинает закрывать нос от омерзения и щурится.
Лия же просто умирает от позора. Ее еще никогда так не стыдило поведение Клары. Вся обида мира пронзает насквозь душу Лии. Болезненно и слишком медленно. Тучи больше сгущаются над ребятами, но никто не замечает надвигающегося дождя. Все заглушает то, что Клара сейчас делает. Наверное, алкоголь и остатки ужина выливаются из ее организма, как изгоняется сатана из до омерзения старого и жуткого дома.
К Лие подходит взволнованная Роза. Кравц хочет дотронуться до плеча Лии, но одергивает руку. Роза чувствует себя виноватой. Казалось, что не Клару мучает рвота, а Розу мучает болезненная совесть.
– Ли…
– Знаю.
– Что?
– Знаю, что хочешь сказать. Я не в обиде на тебя. Здесь только вина Клары. Она – маленький ребенок, хуже Милы, – мрачно произносит и смотрит только на сестру. Та со спокойным видом встает и произносит:
– Лия, прости.
– Ты не сожалеешь.
– Я, правда, сожалею.
Лия подошла к сестре и предложила свое плечо в качестве опоры.
– Спасибо, – благодарит Клара. Она действительно сожалеет о случившемся. Ей нет оправдания.
В ответ справедливое молчание.
Все ближе подходят они к дому Розы. Веет теплом. Остается совсем мало. Роза и Дали шли спереди, а Лия с сестрой шла в середине. Марк и Рома замыкали столь любопытную цепочку. Кларе все еще было тяжело идти. Как в трансе или сне, кому как лучше. Лия почувствовала противный запах, исходивший от трико Клары. Лия кисло поморщилась, но ничего не сказала, думая, что в темноте Клара не заметит изменения ее лица.
– Прости за запах, – все-таки заметила Клара, увидев в темноте лицо Лии.
– Да все равно. Приедем, постираешь всю одежду.
– Фу, – даже здесь показывает свое петушинство Рома. Рыжие перья наготове, скоро будут стрелять едкими шутками.
– Да я приеду и отдам в химчистку, – говорит ничего не подозревающая Клара.
Все замирают, потому что все, кроме Клары знают о ненадобности произносить это слово при Роме. Его фамилия – клеймо для него. Однако, он просто окаменел, услышав слово «химчистка».
– Все в порядке? – осторожно спрашивает Дали.
Пока лишь похоронная тишина. Рома все еще не может прийти в себя. Его кулаки напряжены, волосы превратились в сплошные иголки. В глазах сверкала ярость. Бедная земля у него под ногами. Ведь смотрел он именно вниз. Мурашки пробежались легионом по его мертвенно-холодному телу. Господи, как же ему был жестоко холодно сейчас. Он готов был наброситься на Клару, которая, кстати говоря, упала. Лия хочет помочь ей встать, но зацепляется шнурком за корень дерева. Ей приходится возиться со шнурком, стоя над Кларой.
– Почему все притихли?
– Клара, заткнись, – злостно шепчет Лия.
– Прости, пожалуйста, но я правда отдам трико в химчистку, – она сказала это так громко, что Рому будто сшиб огромный грузовик. Он так давно не слышал злосчастного слова.
Не стоило Кларе говорить это второй раз. Резким маневром Рома вырывает у кустарника толстую ветку. Его пытается остановить Дали, но Рома его просто толкает в сторону. В глазах отражено все царство зла, а в сердце бушует убийственная буря. Казалось, Рома готов перевернуть весь мир, уничтожить, разломать все, как в тот зимний школьный день, когда увидел нацарапанное слово «химчистка». Только физрук мог его угомонить. Рома направляется в сторону Лии. Думает, что это Клара, но Лия лишь застряла в ненужном месте со своим ненужным шнурком. О, Господи, Рома безжалостно взмахивает толстой палкой над головой и с размаху…
На этом месте Лия. Ее ненадежный шнурок не оцепляется от дурацкого корня. Клара уже успела выползти из-под нее. Глаза Ромы окутал лживый туман под руководством кровожадной ярости.
