Kitabı oku: «Привет, Роза», sayfa 2
Всегда повторяла одну и ту же фразу: «почему так больно?» Затем снова начинала рыдать по второму кругу. Она брала в ладони воду и резкими движениями бросала в себя. Клара царапала лицо жестким полотенцем, оставляя красные следы.
От него остались одни воспоминания и малыш под сердцем. Даже, если Кларе так хотелось снова утонуть в его голубых глазах, почувствовать ту смущенность на скамейке при поцелуе, она не приняла бы его снова. Так было разбито сердце, что не хотелось сладкой боли снова. Она запомнила, как он целовал ее: медленно и нежно, а затем страсть ослепляла все существо. Она слышала, как он говорит, что любит ее. Как можно врать по этому поводу? И резко Клара понимает, что все было фальшивкой. Ее не любили. Никогда. Никто. Она придумала сказку и сама же в нее верила.
В следующие месяцы Лия пыталась всеми силами убедить оставить ребенка. Она слышала тихий плач сестры. Что до родителей, то они, не зная Жени, всем своим сердцем ненавидели парня. София каждый день придумывала новые лакомства специально для Клары. Отец покупал мягкие игрушки, розовую или синюю одежду для маленьких и говорил: «Мы справимся. У малыша будет отличный дедушка, а со временем, и папа появится. Ты у нас девушка порядочная, да к тому же и красотка». Эти подбадривания были забавными и очень милыми, но не могли переубедить Клару. А родителям так не хотелось отказываться от внука.
Однажды Лия повела Клару на улицу. Это было в июле, когда все горит и светится. Звезды на пике своего блеска, а ночь согревает романтикой. Они сели на деревянную скамейку.
– Что ты хочешь мне показать? – нетерпеливо спрашивает Клара. Она не хотела идти на улицу, предпочитая сидеть дома и читать модные журналы.
– Ребенку нужен свежий воздух, – Лия сказал это быстро, не смотря на Клару и явно что-то ища. Будущую мамочку же это задело. Она расширенными глазами посмотрела на сестренку. Еще немного, глазные яблоки бы лопнули.
– Я не собираюсь его воспитывать, – прошипела, как змея.
– Помнится мне: ты говорила, что оставишь ребенка, что это плод любви, остальная белиберда, розовые сопли. Где эти обещания?
– Ну, раз ерунда, то зачем выполнять?
– Обещания нужно сдерживать. Иначе это пустой звон.
– Во-первых, я обещала, что только оставлю его, то есть рожу и все. Дальше уже не моя забота. Во-вторых, да я подумывала над тем, чтобы воспитывать его, но нет, не проси. Я потеряю всю свою красоту, нервы и богатых парней.
– Да уж. Но чудеса есть!
– Я хотя бы сказок на ночь не читаю, чтоб в этих чудесах жить.
– Я хотя бы что-то читаю.
– Уж какая я есть, извини.
– Пока ты застряла. Я помогу тебе найти себя, – Лия была уверена в своих словах.
– Ничего не буду делать, – глупо упрямилась Клара.
– Я думала, ты изменилась. – Лия все еще не смотрела на сестру. Рассматривала детскую площадку, искала что-то определенное. – Смотри! Видишь: на песочнице играет девочка с лопатками, грабельками и кучей цветных игрушек. Она счастлива. И посмотри на других детей рядом с ней. Они тоже счастливы.
– Что ты хочешь этим сказать? Дети ничего не знают. Им ничего не нужно кроме игрушек. Всем детям так. Зачем мне существо, каждую ночь ревущее и каждый день просящее играть с ним? Твои аргументы очень слабы. – В Кларе проснулся пессимист.
– О чём ты? Ты не знаешь ничего и так просто говоришь глупости.
– А ты что-то знаешь? Как ты можешь учить человека, который старше тебя на десять лет?! Я больше тебя знаю. А ты только в школу ходишь и на свой китайский бокс.
– Тайский, но не суть. Сейчас пока о тебе речь идет.
– Почему думаешь, что я стану тебя слушать?
– Да потому что я всегда понимала тебя. Сейчас происходит то же самое. Кто, если не я? – Лия посмотрела на сестру и несколько секунд не отводила взгляд.
– Мне смешно.
– У всех есть трудности. Как ты не понимаешь. Не ты одна мученица.
– Ладно-ладно. – Клара будто что-то вспомнила. Очень полезно иногда перематывать кадры своей жизни или воспоминания других людей. Сейчас она вспомнила уезд Розы и Марка в Израиль, который оставил дыру в сердце Лии.
– Посмотри в сторону качелей.
На них каталась маленькая девочка. На вид ей было лет пять. Ее волосы растрепаны, лицо измазано цветными мелками. Фиолетовые колготки порваны в нескольких местах. В руках единственная игрушка – золотой ключик. Она пыталась сильно раскачаться на качелях, но сил хватило только на каких-то пол метра.
– Что это? Девочка. – Клара пыталась показать равнодушие, но любопытство брало верх.
– Подойдем к ней? – Лия спросила это, не спрашивая. Она просто взяла за руку сестру и повела к той малышке.
– Что… что ты делаешь? – шепотом спрашивала Клара. – На нас же смотрят.
– Ну и что с того? Пусть смотрят за своими детьми, а мы будем заниматься делами.
– А это… что, о чем с ней говорить? Я не представляю. Стой, Ли… куда ты меня тащишь?
Поздно, они уже около качелей, которые не могут взмыть ввысь из-за слабой девочки. Лия подошла поближе и задала дружелюбным голосом шаблонный вопрос:
– Привет, как тебя зовут?
– Пливет, я Бабочка, – солнечно улыбаясь, пролепетала малышка.
– Отлично, Бабочка, я – Лия. А вот эта тетенька с арбузом вместо живота – Клара. Правда пока его нет, но обязательно будет. – Клара растерянно посмотрела на Лию. – Хочешь, я тебя раскачаю? Ты же Бабочка. Ты должна взлетать высоко-высоко.
– Хочу.
– Тогда полетели, а Клара может поболтать с тобой.
– Холосо. – Бабочка продолжала улыбаться.
– Эээ, сколько тебе лет? – Единственное, что пришло в голову Кларе. Бабочка показала семь пальцев. – О, а ты взрослая. Ну, хорошо, а где твои родители?
– Не знаю. Навелное, пьют оланжевый сок.
– Оранжевый сок? – переспросила удивленно Клара. Это апельсиновый сок?
– Ну, я не знаю, что это такое. Я плобовала, и мне не понлавилось. Плотивная жижа. Им это нлавится. Не знаю, почему. А я люблю здесь летать на качельках.
– Даже так… – прошептала про себя Клара и внимательнее начала разглядывать Бабочку. – А что это у тебя за ключик?
– О, это моя иглушка. Этот ключик подходит ко всем двелям. Когда я плосила купить мне иглушку у мамы с папой, они блосили мне это. Я так обладовалась. Ни у кого нет такого ключика, котолый отклывает все двели. Только у меня.
Клара осмотрелась. Да, такого ключа ни у кого не было. У всех детей куклы, плюшевые игрушки, чайные наборы, наборы врачей. Родители приходят сюда, на игровую площадку, вооружившись огромными пакетами с различными вещами. И, конечно, в кармане каждого родителя есть ключ от квартиры, машины, чего угодно. У Бабочки же был ключ от всего.
– Почему ты здесь одна? – Клара хотела знать больше о незнакомке. Лия в это время раскачивала Бабочку, внимательно наблюдая за сестрой. Лия не вмешивалась в их диалог.
– Нууу, мне так хотелось иглать на солнышке… Я каждый день сюда плихожу.
– Твои родители дома?
– Они всегда дома. Только не иглают со мной. Ко мне плиходит бабушка. Она доблая и смешная.
– Интересно.
По дороге домой сестры молчали. Клара думала о Бабочке. В голове у девушки происходили детективные процессы.
– Давно она катается там, на качелях? – спрашивает Клара.
– Каждый день.
– И ты каждый день за ней следила?
– Нет. Наблюдала. Почему ты предполагаешь сразу худшее?
– И, что ты хотела мне этим сказать?
– Я не хочу, чтобы моя племянница также печально играла одна. – Лия остановилась и уставилась допытывающимися глазами на Клару.
– Что такого в Бабочке? Обычный ребенок. Радуется игрушкам, как и все дети. Ничего не нужно.
– Ты же понимаешь, что она одна. Покинута всеми.
– Всякое случается. Все с ней нормально, у нее есть бесплатное приложение – бабушка. – Клара невольно обернулась назад и увидела на тех же качелях Бабочку. Девочка помахала своей маленькой ручкой и улыбнулась. Девушка ускорила свой шаг, хватая за руку Лию.
– Совесть грызет?
– Нет. Просто не могу понять, как ей не надоедает все время кататься на одних и тех же каруселях.
– Расти без матери – это ужасно. Представь, если бы наша мама отказалась от нас. – Эти слова как-то странно подействовали на Клару. Она вздрогнула, случайно дотронувшись рукой до сестренки. Лия не обратила внимания. – Мы были бы совсем одни. И Бабочка одна. Твой ребенок может оказаться в такой ситуации. Я перестану тебя уважать после этого.
– А ты меня до этого уважала? – Клару действительно удивило признание сестры. Лия не смогла ответить на вопрос, возразить или оправдаться, или, что там делают в такой неловкой ситуации? Даже звук не последовал из ее маленького рта. – Понятно. – Это слово кануло в призрачную неловкость, скорее в неизвестность. Можно было не говорить этого слова. Оно словно не было произнесено, но смогло утонуть в безвременье. – Ведь моего ребенка можно будет отдать в хорошую семью, – уже совсем неуверенно предполагала будущее своему чаду Клара. Ее голос ослабевал, теряя твердые и сильные нотки.
– Родителям Бабочки все равно на нее. Я никогда не видела их вместе. Более того, вчера я была у нее в квартире. Представляешь? Бабочка меня впустила. Я притворилась почтальоном. В комнате валялись какие-то люди. От них к великому сожалению несло алкоголем. Помещение грязное и пыльное.
– Что? Родителям все равно? И как ты додумалась притвориться почтальоном? На тебя не очень похоже.
– Роза научила, – привычным голосом произнесла Лия и сразу смолкла. Как будто сказала что-то запретное.
– Прости.
– Не извиняйся.
– Хорошо… – Клара думает, как же перевести разговор на другую тему. Тема как раз-таки есть, но волнение колючим комом душило Клару. Сейчас она словно каталась на качелях, боясь каждого взлета. – Тогда больше информации о Бабочке.
– Подожди. Думаешь, смогу все так подробно рассказать и описать. Поверь, все не так легко.
–Ты уж постарайся. Ты все начала, ты и должна закончить. Ей семь лет. Она выглядит на четыре.
– А у тебя проснулся материнский инстинкт? Что, совесть мучает? – Сарказм Лии никогда не бывает лишним, но здесь она перегнула палку на пять сантиметров.
– Да, так и есть. – Клара поняла, что совесть у нее существует. Не живет, но существует же.
– Я спросила у бабушки-соседки. Она сказала, что семь лет назад девочку подбросили к этой двери, к одной счастливой паре.
– Интересно, что случилось потом, – недоумевала Клара. Еще в придачу подняла руки вверх, словно моля Бога о помощи, но ей пришлось их быстро отпустить, так как наглые жирные голуби пролетали именно около ее рук и могли врезаться.
– Они умерли, – помрачнела Лия.
Даже голуби утихли со своими полетами. Клара дернула Лию за локон светлых волос и удивленно произнесла:
– Кто тогда эти люди?
– Родственнички, – недовольно фыркнула Лия. Она тряхнула волосами и продолжила рассказывать историю. – Сначала думали, что смогут о ней позаботиться, но банкротство их фирмы взяло верх. Конец сказке.
– Дурацкие сказки.
– Страшные сказки…
– И что, на фирме свет клином сошелся? Зачем себя в бомжей превращать? Бабочку ещё взяли себе. Можно же что-то сделать? Я права? Лия? – Клара была настроена серьезно. Даже шаги стали тверже, а руки поднимались все выше и выше. Голуби сами отлетали от таких волн. Как всегда она спрашивала совета у сестренки.
– Подожди пока. Лезешь не в свое дело.
Над Лией будто плыла черная туча. Она задумалась о Бабочке. О том, что она напоминает ей Розу. Жизнерадостный и яркий цветок, для которого неважно с какой стороны солнце светит ярче. Цветок сам ищет лучи и не сдается. Возможно, солнечных дней давно нет, небо очернилось мрачными красками, тучи не хотят освобождать даже крошечного пространства золотым лучикам. Цветок все равно светится, пронзая вечную тьму обжигающими искрами.
– Так ты меня в это дело и втащила.
Прошло несколько дней. Лия больше не слышала тихих рыданий сестры в ванной. Она даже не успевала отпрыгнуть от двери, настолько быстро выходила Клара. Когда прошла неделя, именно за обедом случилось то, чего ожидала Лия, но боялась делать поспешных выводов. Вдруг снова последовало бы разочарование.
Как всегда на столе, покрытом белой скатертью, красовались ароматные блюда, более того, красивые. Пирожки с яблоками, фруктовый салат, торт, покрытый шоколадом. София бегает из одного угла кухни в другой, размахивая вафельным полотенцем и поправляя фартук. В принципе ничего нового. Она каждый завтрак, обед и ужин превращала в пиршество. Будто ждала важных гостей голубой крови. Стас, как всегда, в пиджаке и с портфелем в руках, заходит на кухню, но тут же уходит. Почти каждый раз он забывает помыть руки. Переодеваться в домашнюю одежду ему лень, он слишком устал. Законное место за столом занято. Лия врывается на кухню, опрокидывая табурет, на котором лежал телефон отца. Слава Богу, она ловит его рукой. Лия сразу замечает на себе разочарованный взгляд Стаса, но облегченно вздыхает: телефон же спасен. Хотя, ничего бы с этой клавиатурной коробкой не случилось.
Иногда родители без причины хотят накричать на детей. Или из-за ерунды, крошечной мелочи, недостойного пустяка. Может, родителям хочется выпустить пар именно на детях. В любом случае от замечания Лию никто не освобождал. Стас серьезно произнес:
– Ты когда-нибудь повзрослеешь? А если бы там вместо телефона стояла ваза?
– Я бы и ее поймала. – Улыбалась Лия и поправляла свои волосы, которые неуклюже висели перед носом. Лебедева постоянно получала замечания от отца, привыкла к его негодованиям.
– Если бы не поймала? – Стас настойчиво продолжал.
Лия лишь вздохнула, поставила шумно телефон на стол, якобы делая знак, что табурет не место для гаджета.
– Милый, все же в порядке. Лия ничего не сломала, ничего не потеряла. Все хорошо, все счастливы.
– Будет что-то существенное? – Он повернулся на 180 градусов к Софии, чтобы узнать. Ему не хотелось спорить с женой.
– Подожди, дорогой. – Все еще бегает София.
– Тут, на столе, одна сладость.
– Да что это с тобой, потерпи немного. Голубцы на подходе.
– А, ну ради них я готов и подождать.
Стас начал копаться в телефоне. Клара неторопливо села возле отца. Как привидение. Правда, от призраков у людей мурашки по коже, а волосы дыбом встают, но Стас ласково погладил старшую дочь по волосам, не отвлекаясь от телефона. Лия лишь изобразила презрительную усмешку на лице.
– Вот теперь все в сборе. Накладываю каждому в красивую тарелку, – София, словно сказку в детском саду рассказывала. Медленно, выразительно и непрерывно.
Стасу посчастливилось получить четыре голубца. Лия всегда просила два, так как она не в состоянии съесть так много, ей нужно экономить место в животе для остальных вкусностей. Клара предпочитала такую же порцию. Однако она добавила:
– Мне три штуки, пожалуйста. Мама, я же не одна, Мила тоже просит.
Лия остановила ложку около своего открытого рта. Стас оторвался от телефона и уставился на дочь. София выронила вафельное полотенце. Клара же спокойно начала трапезничать, делая вид, что вовсе не заметила остановку времени. Лия решила убрать свою ложку, сломав замерзшую систему и произнесла:
– Клар, ты сказала Мила?
– Да, тут что-то непонятно?
– Да, знаешь, мы же только что узнали имя…
– Надеюсь, девочка будет. Не представляю, как общаться с несносными мальчишками. С ними я точно не справлюсь.
– У нас будет внучка, ты слышишь, Стасик, у нас будет внучка. – София подошла к мужу и обняла его. Он начал улыбаться, а это редко случалось. Лия же облегченно вздохнула. Знала, что рано или поздно Клара придет к такому решению.
Клара не показала никаких чувств. Словно так и должно было быть. Ей не хотелось быть в центре внимания.
Неожиданные крылья
Что касается Бабочки, то это очень странная история. Клара каждый день приходила к качелям. Сначала лишь следила за старательными движениями Бабочки раскачаться, а затем подходила ближе и ближе. В итоге она сама стала катать девочку, чтобы та немного распустила свои крылышки. Бабочке нравилось такое внимание. Клара просто была рядом. В нескольких сантиметрах от Бабочки. Они привязались. Конечно, к удивительным людям притягиваются многие. Если эти удивительные люди еще и богаты. Да, тогда проблем не будет. Но Бабочка была замечательной без золотых фантиков. Когда Клара засунула в крошечную ручку Бабочки 500-рублевую купюру, малышка засмеялась и обрисовала эту бумажку насекомыми и цветами. Девушка даже не удивилась. Странно, да? Человек, делавший многое ради денег, вдруг, искренне посмеялся над ними.
Чтобы Бабочка больше ела, Клара таскала ее по магазинам и сама покупала продукты. Они заходили в гипермаркет. Бабочка бежала, как пингвиненок. Это точно не полет. Но так быстро. Малышка подбегала к полкам со сладостями. Все напоминало волшебную сказку: огромные желтые и красные леденцы на палочках, шоколадные помадки, напоминающие маленькие шурупы, на вкус, как сладкий тающий снег. Слева мармелад. Нет, но почему все так любят мармелад? Это же резина с неудачно подобранным вкусом какого-то фрукта. Зато он яркий и покрытый сахаром. А вот чудеснейшие пончики с банановой начинкой, обсыпанные сверху цветными шариками и кокосовой стружкой. Сейчас можно вспомнить обезьян, банановых гурманов, которые могли бы лопать эти пирожные целыми днями. Боже, вон прозрачные ящички с жевательными конфетами, червячками и карамельками. Лучше вообще не смотреть на Сладкую страну, засосет тебя полностью в свои дебри.
Бабочка окуналась в мир сладкой ваты и воздушного шоколада. Она могла бы просить постоянно сладости. Однако все не так. Это же необычный ребенок. Она обязательно просила купить ей один банановый пончик и одну свечку. Всё. Ее легендарный каприз заключался в одном пончике и в одной свечке.
Это сладкое счастье овевало любовью и саму Клару. Жени нет. Рядом только Бабочка и ее ребенок в животике. Дни, полные слез испарились, словно солнце иссушило грязные лужицы. Вечером Клара строила планы: пойти с Бабочкой в парк или укутаться в пледик и смотреть мультики, хрустя сырными шариками во рту. Клару волновало лишь то, понравится ли день Бабочке? Охваченная радужными заботами, она светилась звездным небом. Лия радовалась не хуже сестры. Сестренка подсказывала новые развлечения и покупала больше сладостей. В квартире, словно уже родился ребенок, которому нет и трех месяцев. В зале пахло апельсиновыми кексами, а если зайти в комнату Клары, то можно утонуть в морях цветной бумаги и картона. Можно не говорить о том, что сладостей здесь было больше, чем муравьев в их же собственном муравейнике.
Вечером, когда солнце не пекло головы, Клара и Бабочка выходили во двор. Небо окрашивалось в розовые, желтые и оранжевые тона. Можно легко поверить в то, что огромный Великан появился специально для того, чтобы не раскрасить небо красками, а просто облить небесное покрывало соками цитрусовых фруктов. Именно под таким небом здорово сидеть на колючей ярко-зеленой траве и плести венки из ярких одуванчиков. И смеяться. Смеяться, будто это твой последний день, когда ты можешь так себя вести. Словно, если ты скроешь улыбку, то потеряешься в бездне и не найдешь пути обратно. Поэтому, ты должен только смеяться. Смех, как жизнь. Ты – супергерой, важной сверхспособностью которого является способность жить.
Родители Клары не могли поверить в выздоровление дочери. Они не были против нового члена семьи. Правда, отец сомневался. Он хотел поговорить с Кларой, но не решался разрушить ее счастье. Это лучше, чем те дождливые дни. Намного. Отец желал только счастья своей дочери – остальное уже никак не важно.
Лия пыталась серьезно говорить на эту тему, но сестра только отходила дальше и дальше от нее. Она закрывала глаза на предосторожности, на неизвестность. Каждый день Бабочка была с ней. Этого достаточно. Зачем лишние подробности жизни? Может, Клара думала только о себе? Поэтому не видела реальных проблем?
Но в один день все прояснилось. Шутка. Это даже черный юмор. Ничего не прояснилось. Стало еще хуже. В магазине Бабочка снова попросила один пончик и свечку желтого цвета. Все произошло быстро, но так болезненно.
– И все? Серьезно? Ты точно ничего не хочешь? – разочарованно спросила Клара.
– А лазве это не много? – невинно спросила Бабочка, будто действительно огромный дар иметь сладость наподобие этой.
– Ну как бы, знаешь, это очень мало. Ты же голодна, скорее всего. – Клара хотела уговорить девочку.
– Мне всего хватает! Ты что? – ангельски пролепетала девочка.
– С тобой дома родители хорошо обращаются? – вдруг задала вопрос Клара. Очень в тему, кстати говоря. Она всегда избегала таких вопросов, н внезапно решила коснуться этих тем. Клара поняла свою ошибку, но хотела знать сущую правду.
– Конечно. Они мои лодители. Я их люблю. – Как-то очень быстро среагировала Бабочка.
– Да, конечно. Но ты уверена? – Зачем Клара решила продолжить этот сложный допрос. Им же и так хорошо. Что-то тянуло Клару в сторону болота правды. Истерический звон гремел внутри будущей мамочки.
– Я никогда не влу, – по-взрослому ответила Бабочка.
– Тогда скажи свое имя, день рождения и еще кое-что. Я вообще ничего не знаю про тебя. Почему ты всегда улыбаешься? – Девушку бесила искренняя радость малышки, потому что невозможно. Неправда. Маска. Малышке весело с ней, но как она себя чувствует с «недородителями?» Здесь же нечисто. Клару мучило множество вопросов. Именно сейчас она хотела превратиться в крота, копающего норы в неизвестные стороны.
Что сделала Бабочка в ответ? Снова рот до ушей, ряд снежных зубок и глаза с блестящим солнцем. Она не умеет расстраиваться? Плакать? Хотя бы закрывать свой улыбчивый рот? Клара не переставала думать о том, что Бабочка не знает других эмоций. Здорово, когда тебе радостно. Паршиво, когда радость обернута в продырявленную или мятую фольгу фальшивки.
– Я же Бабочка. У меня нет длугих имен. А день лождения… я не знаю. Навелное, каждый день. И я люблю улыбаться. Я люблю ладугу, солнечных зайчиков и все самое веселое. Дождик пусть льет в длугих местах. Не надо тут сылой земли.
– Да как? Зачем опять так улыбаешься? Меня скоро начнет мутить от этого. Я же знаю, что твои родители плохо с тобой поступают…– Клара замерла, выстрелив взглядом именно в руки Бабочке. Ледяной ужас поселился в глазах Клары. – Что это? Что за синяки? Это точно твои родители! Не надо тут врать. Ты их боишься. Ведь, правда же, боишься?
– Клала, не надо. Я в полядке.
Клара не слушала. Ее сердце стучало, как стучал бы заяц своей лапкой в приступе бешенства. Эту барабанную дробь можно было услышать, но кого обманывать, это преувеличение. Клара сама дрожала. Она покрылась гусиной кожей, ногти посинели. Клара превратилась в смурфика? Или в Снежную Королеву? От неё точно исходило мертвенной холодностью. Она также походила на призрака. Вся бесцветная, как полиэтиленовый мешочек, но внутри у нее не пустота, а звон будильника, который хочет разбудить правду, но тщетно: правда игнорирует присутствие звона.
Бабочка не только проигнорировала. Она убежала, оставив Клару в недоумении. А девушка не бросилась за малышкой: удивление подавило все ее чувства. Она хотела спасти Бабочку, но поняла, что лишняя для этого. Это не ее дело. Хорошо. Ее просто бросили в замешательстве. Девушку с арбузом вместо живота бросила Бабочка. Она легко упорхала, не оставив даже пончика. Клара думала только о темных синяках малышки.
Бабочка что-то скрывала. Не только она. Никто не открывал правду. Все прятались за темной стороной лживой жизни. Фальшивые серые шторы не хотели сдирать с окон. Никто не слушал правду. Она не музыка для их ушей, а жужжание смертоносной осы.
А что случилось с этим месяцем? Месяцем, когда Клара влюбилась полностью в Бабочку? Этот ребенок не мог просто оставить ее. Одну. Как же их походы в магазин? Традиционный банановый пончик? Невозможно забыть венков из желтых одуванчиков, милого невыговаривания буквы «р», посиделок в квартире и бесконечной улыбки.
Клара искала утешения. Оно было в Бабочке. Да, Лия и Клара не знали даже имени малышки, недоумевали, кто ее родители. Но Клара полюбила ее. За наивную детскую улыбку, веру в чудо. Магия существует, если рядом порхает Бабочка.
Сейчас. А что сейчас? Клара приходила на детскую площадку и смотрела на качели. Теперь так пусто. Глядела туда, пыталась представить Бабочку, но ничего не видела. Она будто была там, но это всего лишь ветер, который хотел обмануть ее. Даже природа смеялась над Кларой. Все было против нее. Клара садилась на скамейку, смотрела на призрачные качели. Бабочка бросила ее, как когда-то Женя. Они оба влюбили Клару в себя. Как много похожих людей…
– Она…это правда… – Лия села рядом с сестрой. Сейчас она хотела как-то успокоить сестру. Это так редко происходило. Они нуждались друг в друге. И они знали это, хотя и скрывали в каждом своем действии.
– Да, наверное… – Слова уплывали, голос становился беззвучнее.
– Прости.
– За что, – также тихо произнесла Клара, даже без интонации вопроса.
– За то, что познакомила с ней…
– Хах, ты… ты не виновата. Я сама привязалась. Ты не преступник, не парься. Я в порядке.
Лия знала: ничего не в порядке. Клара создавала иллюзию, что могла быть сильной. Она потеряла возлюбленного, а потом Бабочку. Теперь ничего не оставалось, как все выдержать и успокоиться: впереди самое лучшее. Впереди ее ребенок. Уже именно ее, который не оставит в одиночестве. Не уйдет без объяснений и извинений. Клара так остро ощутила боль потерь, ей больше не хотелось оставаться одной, хоть что-то должно было утешить ее раздробленное сердце.
– Нет, в этом есть моя вина. Не спорь.
– Хорошо. Признаю. В этом есть твоя вина. – В первый раз в жизни, Клара не хотела спорить. Согласилась с реальностью. Может, сдалась.
– Прости. Еще раз.
– Достаточно извинений. Я поняла твои намерения. Ты хочешь поступить правильно. Я ценю это. Но это не поможет. Твои извинения не помогут. Пустые слова. Цепочка букв не поможет мне забыть.
– Я ходила к ней домой… – Лия сказала это очень осторожно. Ей казалось, что она может разбить стеклянную вазу, стоящую на краю стола. А ведь все правильно. После этих слов Клара повернулась к Лие, и в глазах можно было прочитать только отчаяние с примесью надежды. Сомнительное сочетание, но именно оно сейчас передавало выражение глаз старшей сестры. Каждая клеточка тела заработала, забарабанила, задрожала и зазвенела.
– Что? Говори. Не молчи! – ее убитый голос превращался в настоящий гневный призыв.
– Успокойся сначала. Я пытаюсь как лучше.
– Если хочешь как лучше, не тяни! Это лучше бестолковых извинений.
– Хорошо-хорошо. Когда я пришла туда, там никого не было, – Лия произнесла последние слова очень быстро, но четко, чтобы скорее покончить с новостью.
– Как? Совсем не было? Я… я… – Горячая соленая жидкость начала туманить взор Клары. К горлу подступал огромный ком. Если бы она была алмазом, то разбилась бы вдребезги. Понимаете, наверное, когда ты окончательно теряешь всякую надежду, умираешь в одиночестве, в мире разочарования. Твоя любовь разбилась, превратилась в черный пепел и развеялась над бескрайним океаном. Клара не хотела такого исхода. Она даже хотела удочерить ее! Да! Можно было и догадаться! Она хотела каждый день видеть доверчивую улыбку. Вместе наедаться всякой вредной едой и лежать на полу с набитыми животами. А потом бы и родился малыш. Тогда Бабочке не было бы скучно. Все совсем не так, как хотела Клара. Пустые мечты. Не тот план.
– Я пришла. Дверь открыта. Внутри никого не было. Пустота. Даже обоев. Это так мрачно. Это все, что я увидела.
– Я должна увидеть это своими глазами. Сама! Долго я откладывала серьезности. Теперь пора взрослеть окончательно.
Лия в точности не понимала намерений сестры. Фраза Клары казалась несусветной чушью, вырвавшейся из губ младенца. Но в этом было что-то вызывающее, что-то смелое и отважное. Поэтому Лия решила довериться ей. Единственное, что она могла сделать сейчас.
Это была пятиэтажка, затерянная в грязных дворах. Пыльные дороги, на которых нет гладкого места. Кочки такие огромные, что думаешь, а не ворота ли это в царство великанов? Дома большие и мрачные, в окнах, кажется, никогда не загорит свет. Серые кирпичи кажутся сломанным конструктором, который вот-вот рухнет.
На колючих ветках деревьев висят грязные штаны. Так тихо, что даже перекати-поле не осмелится появиться на улицах. Это как ехать по пустому Дому Ужасов, в котором не выскакивают окровавленные манекены с топорами в руках. Просто едешь в ржавом вагончике, а вокруг одна темнота.
Лия и Клара зашли в подъезд. Можно не описывать запах алкоголя, так резко убивающий представления об ароматах, потому что все и так ужасно и страшно. Также можно умолчать о бутылках, стоявших горочкой в углу, шприцах.
А в квартиру дверь открыта. Заходишь туда и сразу видишь людей, спящих в уголочке, мирно посапывающих, видящих сладкие сны.
– Ты хочешь зайти прямо вглубь? – удивленно спросила Лия. Она бы никогда не подумала, что Клара способна ввязаться в такую ситуацию.
– А ты как думаешь?
– Ты же разрушишь их мирный сон.
– Да они напились, вот и дрыхнут. – Клара показала кривую ухмылку на лице. Ей сразу не понравилось в этом районе.
– Тогда я пойду первой.
– Ты мне не мама. Я взрослее тебя.
– У тебя ребенок. Мало ли что. Мне следует пойти вперед.
– Да перестань. – Клара отодвинула в сторону сестренку, но Лия была проворнее и проскользнула вперед.
– Иди и посмотри туда. – Лия показала указательным пальцем в сторону стены.
Клара подошла к голой стене. Вокруг были разбросаны свечки. Те самые, которые Клара покупала Бабочке почти каждый день. Рядом лежали рисунки с изображениями котиков и цветов. Да, почерк Бабочки Клара всегда узнает. Ее кривые, но уверенные линии.
Клара стояла растерянная и грустная. Плакать надоело. Наверное, слезы закончились. Хватит рыдать, пора действовать. Клара восприняла это в прямом смысле: подбежала к спящим людям и начала настойчиво будить их. В глазах была ярость, которая в первый раз украсила ее личико. Честно, было немного забавно. Нет, нельзя над этим шутить. Разъяренной женщине под руку лучше не попадаться, а точнее под ногу.
– Щас на ноги наступлю! – кричала Клара. Она произносила слова, будто кричала заклинание против Сатаны. Столько эмоций вкладывала в это проклятье. Вроде странные слова, но производили устрашающее впечатление на впавших в спячку людей.
– Клара, что ты творишь? – Лия сама немного испугалась крика сестры. Так было неожиданно. Казалось: в Клару вселился дьявол.
– Не мешай, – прошипела сестра, – эти уроды расскажут мне сейчас все.
Мужчина успел проснуться, но он не понимал, что творит странная женщина в их доме. Почему она кричит, а рядом бегает какая-то девчонка и пытается успокоить сумасшедшую.
– АААААА, – пробасил мужик.
