Kitabı oku: «Привет, Роза», sayfa 6
– Хотя бы, когда я рядом, не летай, – жалобно просит Август. Его глаза будто ищут хоть немного надежды в Лие.
– Принимай меня такой, – жестко реагирует на его мольбы. Она всегда будет жить с воспоминаниями о Розе. Пусть даже, если о ней ничего никогда не будет известно. Даже, если красноволосая девушка решит путешествовать по миру и забудет о Лие.
– Вот ты не понимаешь…
– Понимаю.
– Не хочешь со мной общаться? – Зеленые глаза, цвета сочной травы, смотрят в глаза, в которых бушует море.
– Хочу.
– Ладно. Но почему я должен выполнять твои условия, а ты нет?
– Это слишком сложное условие. Придумай другое. – Лия вновь поднимает свою огромную сумку и пытается уйти, но голос Августа останавливает:
– Ты так просто уйдешь? – он взмолился. Смотрел прямым пристальным взглядом. Она также не отводила глаз, пробираясь в глубину его зелени, путаясь в изумрудах травы.
– Уже все выходят, – отвлекает его Лия. Это лучше, чем стоять и говорить о неловких вещах.
– Да, все выходят. – Август понял намек и ушел, как в тот раз ушла Лия, оставив его одного.
Почему они прощаются, не прощаясь? Уходят. Безмолвно расстаются. Лия видит выходящих, смотрит на как всегда улыбающуюся Карину, но улыбка ее была какая-то грустноватая. Миг, улыбка становится шире и лучистее, предвещая солнечный дождь, который закончится звездным небом. Что на нее нашло? Именно сейчас Август круто разворачивается и направляется к подруге. Он идет жесткими, даже пафосными шагами. Останавливается у самого носа Лии, берет ее сумку и тащит. Естественно, к ней домой. Лия видит только подмигиванье Карины и хихиканье остальных девчонок. Лия корчит им нелепую гримасу в знак протеста, даже средний палец высовывает. Ей приходится молча плестись за Августом. Перед дверью ее квартиры он говорит:
– Ладно, ставь мне свои условия, но вот так друзья должны поступать. Держаться вместе, а не тупо скрывать все и уходить. То, что я сейчас делаю. Это и есть дружба, – он собирается уходить.
Лия не верит своим красным ушам. Он ее понимает? Не может быть. Лия недооценивала его.
Зеркальное отражение
Лия не хотела прощаться с Розой. Смысл? О ней ничего неизвестно и все. Обещание Лия сдерживает: ловит моменты и наслаждается жизнью. Порой, правда, бывает тоскливо. Тогда она бежит к великанам-многоэтажкам с горящими глазами, дожидается, когда ведьма по имени Ночь околдует весь город звездным покрывалом. Иногда Лия кричит. Редкое явление, но всё же бывает. Или Лия бегает по крыше до тех пор, пока не позвонит мама и не начнет нервно звать дочку домой.
Раньше, после того, как уехала Роза, Лия еще могла справиться с невыносимой болью. Роза писала ей. На плотной бумаге черной ручкой огромные тексты, написанные торопливым почерком. Через несколько месяцев письма стали исчезать. От Марка такое же молчание. Может, нашел в Израиле себе девушку? Конечно, глупо так мыслить, но, если бы он хотел поддерживать с ней связь, то написал Лие. Правда, Марк не предлагал Лебедевой встречаться, но явно давал понять, что она нравится ему. Более того, он говорил ей об этом. Да, не было поцелуя. Лия начинала думать, что придумала искры между ними. Девочки часто фантазируют по поводу отношений и так часто ошибаются. Неужели Лебедева одна из них? Не усмотрела обман? Или же снова есть непонятные объяснения? Ведь с самого начала Марк шутливо называл её «Ошибкой». Снова и снова Лия прокручивала в голове сладкие моменты…
– Почему я должен смотреть сопливые мелодрамы? – обижался Марк. Тогда они впервые смотрели вместе кино. Роза сидела на своём пуфике, улыбаясь, переключала каналы по телевизору.
– Потому что большинство хочет смотреть «Один день», – настаивает Лия.
– Давайте посмотрим что-нибудь про неизлечимо больных?
– Роза! – удивляется Лия.
– А что? Я хочу посмотреть прямо сейчас на ваши лица, когда вы узнаете, что я умру. Конечно, я увижу только примерные эмоции, но всё же.
– Ты точно не увидишь моих слез, сестренка. Я никогда не плачу, особенно, когда смотрю эти дурацкие фильмы.
Марк подходит к Розе, дергает ее за красный локон волос и плюхается на диван. Лия все еще стоит в задумчивости. Она не может понять, почему Роза так легко относится к болезни? Однако, Лия не должна жалеть подругу, потому что разочарует ее, ведь она обещала вести себя, как обычно, без жалости и сожаления в глазах. Именно поэтому Роза так долго скрывала причину своих обмороков или внезапных уходов от нее. Не хотела поддельных чувств. Лучше пусть злится, кричит и обижается на нее за проступки.
– Если я умру, не плачьте ладно, это так скучно.
– И банально, – подхватывает Марк.
– Вы идиоты, – выпаливает Лия. – Я уж точно буду плакать. Я плакала даже из-за тройки по математике, а твоя смерть просто выбьет меня из колеи. Но я уверена, что ты будешь жить, потому что я убью тебя в ином исходе!
Ребята давно привыкли обсуждать тему смерти в шутливом тоне. Так было легче. Сейчас по всей комнате разразился хохот. Роза держалась за живот и чуть не упала с пуфика от приступа смеха.
– Лия, ты такая смешная, когда пытаешься шутить, – смеясь, говорит Марк, а затем хватает ее за руку и резким движением сажает к себе на колени. Он держит ее за талию и тихо шепчет: – За это ты мне нравишься.
– Марк, хватит вводить ее в краску. Пусть хотя бы придет в себя.
– Да вот именно, не надо делать неожиданных движений, – смущенно произносит она, но при том довольна.
Затем они все же остановились на американской комедии и смеялись до самого конца, даже, если было не столь смешно.
Каждый день перед ней были лица Розы и Марка. Те, кто изменили ее, но бесследно исчезли сами. Их нет в социальных сетях. Никак не достучаться. Лия слишком ушла в прошлое и порой не замечает реальности.
Лия смогла и дальше жить с улыбкой на лице, со светлячками в глазах. Тем более, много новых людей появилось в ее жизни. Они появились со светом в руках, они появились, чтобы помочь Лие справиться. Август, понимающий ее с полуслова, Карина, хоть и наглая и глупая, но юридически-правдивая. Появилась маленькая Мила, тянущаяся крохотными ручками к снежным волосам Лии. Даже новая учительница пришвартовала к острову под названием «режим ожидания». Странно, но даже дверь большой многоэтажки всегда была открыта. Она звала к себе, манила, зовя к себе девушку, навстречу борьбе со страхами и ощущению полного уединения с собой. Наверху Лия была одна. Во всем мире. Никого больше. С ней горящие окна многоэтажек. Рядом часокулон и высохшая ромашка. Как же здорово, что именно перед окном Лии росли ромашки весь июль, причем посаженные в форме сердца. Соседские бабушки решили посадить цветочки, но прошло время цветения белоснежных ромашек. Бабушки и на этом не остановились. Какая-то страсть на эти ромашки у них была. Через три дня на серых стенах подъезда уже красовались прелестные цветы. Да, серыми стены точно уже нельзя назвать. Проходя мимо ромашек, Лия вспоминала Марка и просто замирала около стены, рассматривая каждый листочек, обводя небесными глазами контур сердцевины и нежные лепесточки. Марк подарил эти цветы и оставил в сердце. Теперь ромашки её любимые цветы.
Совсем недавно Лия поняла, что ищет Розу и Марка. Вглядывается в любую толпу, осматривает проходящих с ног до головы. Сердце замирает, превращаясь в ледяной шарик, когда она слышит, что кто-то зовет ее по имени. Лие надоело ждать. Она выполняет желание Розы. Теперь бессмысленно любить доли секунды одной. Ей нужны Марк и Роза. Они, словно везде, но играют в злые прятки, прячась в местах, находящихся прямо перед носом Лии, но окутанных волшебной невидимой пылью.
Сейчас ей катастрофически трудно отпустить их и жить только настоящим. Хотя, так было бы правильнее. В данную секунду, именно в данную, Август торопливо сбегает с лестницы. Хватит его отстранять от себя. Пора жить настоящим. Август помог ей с сумками, пришел к ней, когда она бросила его посреди улицы, боясь отпустить призраков. Нужно перестать летать, как он просил. Даже сейчас она вспоминала о дорогих моментах.
Сердце Лии колотится, а голос просится наружу. Она застряла в пустыне между мирами: отпустить прошлое, достучаться до правды, искать всеми силами до крови и потери сознания, кусать острые локти и ломать накрашенные ногти, но найти эту дурацкую истину или ухватиться за реальное, за то, что не играет с ней в прятки и само протягивает кулачки, в которых спрятаны яркие до ослепления бабочки.
Первая секунда пролетает, вторая промигивает и третья превращается в свет.
– Август! – она закричала. – Спасибо.
Этого хватило. Август улыбнулся и довольный вошел в лифт. Он услышал только хлопок двери. Ага, она вошла. Парень нажимает кнопку первого этажа, двери медленно закрываются. Теперь бункер может ехать вниз, сквозь этажи. У Августа только улыбка на лице. В душе светится светлый огонек, не яркое огненное пламя, а какой-то добрый и теплый свет. Словно открылось новое измерение, похожее на пространства между полосками радуги.
Лия, умиротворяясь, идет с тяжелой сумкой, да ладно, не такой уж тяжелой, к себе в комнату. Как всегда небрежно кидает на пол и просто, всего-то сама валится туда же. Разводит руки по сторонам, превращается в летучую мышь, конечно же, не в Бэтмена, но все же на звереныша была похожа. Усталые, угольно-горячие руки, от которых отходит едва заметный пар, ноги, словно щупальца осьминога распластались поверх зеленого махрового коврика. О волосах можно не говорить. Давайте-ка лучше поговорим. Они были похожи на один сплошной запутавшийся шарик, из которого торчали во все стороны беленькие нитки. Как хомяк, только помытый и небрежно высушенный жестким полотенцем. Руки слишком устали, чтобы будить еле-двигающиеся пальцы и расчесывать мочалистые волосы. Прости, прическа, но тебе не бывать. Нужно скорее дойти до двери заветного душа. Лия осознает это, ведь потом будет поздно, очень поздно. Все как всегда лягут спать, закрывая свои двери. Естественно кое-кто, а это малышка Мила не будет мирно спать в своей крохотной, вкусно пахнущей постельке, она будет плакать. Захочет кушать, а пока догадается Клара, пройдет минут тридцать. Без сомнений, лучшее лекарство избежать воплей Милы – это сбежать из квартиры к великанам-многоэтажкам.
Лия зомбическими движениями пытается встать. У нее получается. Идет к к любимому освежающему душу. Нет! Ближе к чудо-двери находится совсем не она, а Клара.
– Куда? – вскрикивает Лия. – Жди своей очереди.
– Не обнаглела? – удивляется Клара. Она все-таки первее подошла к прекрасному месту.
– Иди, смотри за Милой. Я слышу ее плач.
– Да, конечно, она спит. Сама лично убаюкивала. – Клара была уставшей и сонной. Еле проговаривала слова, все время закрывала рукой свой зевающий рот.
– Я не уверена в этом. Твои гениальные песни надолго не усыпят. – Лия настроена только на победу. Около двери душа две соперницы. В руках по полотенцам. Шансы равны. Обе смотрят друг другу в глаза и хотят занять душ. Не успевает Клара подумать, как Лия хватается за ручку двери. Старшая сестра смотрит на нее, как на сумасшедшую и обнаглевшую девчонку. Дверь открывается на несколько сантиметров, но ненадолго. Клара упирается рукой на нее и закрывает резким хлопком. Кажется, малышка Мила издала подобие плача, но сразу затихла. Зато Клара победоносно уставилась на сестренку.
– Что делаешь? Я серьезно была первее.
– Я устала. Ты же ничего не делаешь, а я очень устала.
– Смотреть ребенка не кулаками махать.
– Я училась еще. – Оправдывается, но тщетно. Клара не собирается отдавать места. Лия так хочет бежать к своему безвременью, то бишь к многоэтажкам. Обязательно прихватит часокулон.
– Все мы уставшие, Ли. Я тоже, – вздыхает Клара.
– Уступи уж, – взмаливается. Она редко это делает: просит о чем-то Клару.
– Если бы не этот дурацкий спор, который сейчас происходит между нами, я бы давно уже зашла в это чертово помещение, а ты бы зашла совсем скоро. А так никто из нас скоро не зайдет.
– Тавтология, – срывается из ее маленького рта.
– Что? – Клара бесится. Надоедает ситуация непонятного рода. Она не знает значение этого слова. Лия догадывается об этом. Ситуацию может разрешить только Мила. Да, именно она начала плакать своим протяжным музыкальным ревом. Мила плачет, а на лице Клары появляется кислая мина. Разочарование накрывает обидной тенью. Победа в неравном бою достается Лебедевой Лие.
– Ясно все. Иди к Миле, – немного жалеет Клару Лия и говорит не так саркастично, как обычно. Сдержаннее.
– Знаю, – говорит сквозь твердые сжатые зубы Клара. – Твоя взяла. – Она махнула рукой, а точнее полотенцем и нехотя поплелась в детскую.
Лия с радостью злорадного бесенка, не скрывая причем это удовольствие, вбегает в душ и закрывает дверь. Все еще слышны вопли Милы и старательное, но пугающее пение Клары. Лия включает кран, и первый сильный поток воды врезается о дно ванны. Она осторожно наступает на резервуар, именно в то место, где образовалась ледяная лужица. Девушка немного вздрагивает, кожа покрывается белыми мурашками. Вторая нога уже увереннее пробирается по мелководью ванны. Теперь уже теплый водопад задевает распущенные, но растрепанные волосы, стекает по спине и присоединяется к лужице, превратившейся в озеро.
После мыльно-рыльной процедуры, со спокойной душой она заворачивает волосы в полотенце. На голове оказывается тюрбан. Самое приятное – это посмотреться в зеркало. Лия подходит к вспотевшему зеркалу, представляет, что все происходящее – туман, а затем нежно уничтожает иллюзионную дымку на стекле. Она смотрит на себя: ищет изъяны. Здорово, что лицо чистое. Стремно, когда школьный бал, и у тебя прыщик на лице, причем на самом видно месте! Ничем не скрыть и не убрать, можно, конечно, убрать каким-нибудь тональным кремом, гадко портящим лицо. Вот сейчас об этом Лия думала. Зеркальная гладь заметно повысила самооценку девушки.
Все, холодный душ был твоим, Лия. Шум воды успокоил, а прикосновение прохладных струек возвратило из мертвых. Это пробуждение длилось двадцать минут. Лия выходит из так тяжело доставшегося ей душа, папа стоит прямо на пороге. Она немного нервничает, ведь они толком не разговаривали после встречи в лифте, где как выяснилось, отец забыл, что 8-е сентября – день рождения дочери.
– Привет, – как обычно здоровается с ним.
– Привет, – также обычно отвечает он.
– Как дела на работе?
Снова очевидное. Так каждый день, можно пропустить эти «бурные» подробности. После нескольких вопросов начинаются немного щепетильные. Промотаем, так сказать пленку. Побудем на экзамене огэ по русскому языку и сожмем на данный момент насыщенный диалог для изложения.
– Почему ты спорила с сестрой?
Ну все, попалась Лия. Если дело касается Клары, то папа будет только на стороне любимицы.
– Так получилось, – буркнула Лия. Понимает, что проигрыш обеспечен. Да и выигрывать надоело. И так, душ достался ей, пусть хотя бы папа погорюет о спорах дочерей.
– Надо уважать старших. Учиться у них. Брать пример. – Спокойствие папы убивало. Оно было подозрительным. Из тихого местечка выползут змеи. Так всегда.
– Я знаю. Но так получилось.
– У нее ребенок. Согласись, плохо, когда не уступаешь матерям? Эх, не была ты еще на ее месте.
Дело пошло о нравственности. С одной стороны, Стас прав.
– Плохо, когда не знаешь дня рождения собственной дочери, – разгоняется Лия и заодно переводит тему. Отличный отвлекающий маневр.
– Так, ты о чем?
– Восьмого числа мой день рождения, а не семейное кино. Вот я о чем, папа, – последнее слово она явно выделила интонацией.
– Лия, я знал. Знал, – вовсе неубедительно. Лия понимает. Ей становится гадко.
– Хотя бы не ври, а.
– Блин, Лия, прости, я замотался, совсем забыл.
– Да все равно. Мне необидно, если так подумать. Привыкла.
– Ну, здорово. Я горжусь тобой. Ты не обиделась на такую ерунду. – На секунду Лия замерла. В первый раз Стас гордился ею. В первый раз он это сказал, глядя в ее глаза. Но в следующую секунду мнимая радость испарилась, оставив только разочарование. Он похвалил ее за свою ошибку? За такой бред? Почему никогда не хвалил за успехи? Сейчас время извинений и искренности, обещаний и любви, но никак ни этого. Бессмысленно говорить папе. Лучше промолчать или сказать что-то незначительное. Она и говорит:
– Да, правда, на такую ерунду. Ладно, пап, пошла к себе я.
– Понятно, – бросил слово без смысла. Его говорят, чтобы хоть что-то сказать и не казаться молчаливым. Плач Милы доносился за километр, наверное, прохожие думали, что это за мама, не умеющая успокоить своего ребенка. – Чуть не забыл сказать, – спохватился, ощущая неловкое молчание. Да, рев малышки умеет пробуждать. – Я буду восьмого дома.
– Отлично! – возликовала она. Немного уже привыкла к отсутствию отца, но его обещание заставило просиять долгожданной улыбке.
Лия торопливо сушит волосы, смотря на свое отражение в зеркале. Ведь недавно ее не интересовал внешний вид. Почему нормально не сушатся. Лия вертит феном, будто жонглирует шарами. Более-менее высушив, надевает джинсы и мягкую оранжевую толстовку, похожую на апельсин, глаза начинают светиться в ответ. Это специальная фишка, чтобы в темноте тоже мерцать, смотря в горящие глаза великанам-многоэтажкам. Лия создает оранжевую связь.
Химия не любовь
А на следующий день в школе жизнь кипит. Пчелиный рой или муравейник? Называйте, как хотите, но явно жизнь скоро выкипит, как молоко, если так и дальше продолжит бежать, сломя голову.
Лия проспала: засиделась вчера с великанами. Казалось: многоэтажки понимали ее лучше всего. Заходит в школу, идет к раздевалке. Это пространство, набитое небрежно раскиданной обувью и аккуратно развешанными куртками.
– Привет, – неожиданно от Августа.
– Господи, – вздрогнула Лия.
– Пугаешься? Ты же боксер. Что так легко напугать?
– Отстань.
Лия не любила, когда Август говорил о тайском боксе. Вообще ей не нравилось разговаривать о своем спорте с людьми, которые не имеют представления об этом боевом искусстве и нередко называют каратэ. Словно они знают только об этом виде.
– Снова? Что опять?
– Ничего-ничего, я просто не люблю опаздывать.
– Тебе же все равно.
– Я делаю вид, что все равно. На самом деле жутко раздражает, когда ты входишь в класс последняя, причем не самая, но половина уже сидит на своих местах, и вся пялится на тебя. Правда в ту же секунду занимается своими делами, но все равно опаздывать – это не по мне.
– Да! Я тоже не люблю, – подхватывает Август.
– Поэтому сейчас я, действительно, тороплюсь. Меня бы не волновало это, если бы первым уроком не была химия. Ты знаешь: химичка убивает одним взглядом, – на полном серьезе говорит Лия.
– Я знаю, – сочувственно кивает он. – В моей школе таким магическим взглядом обладала историчка. Бесила жутко. Из-за нее мой одноклассник не получил красный аттестат. Только из-за ее никому ненужных принципов. Он всего лишь не мог объяснить значения слова, которое к истории вообще не относилось. Но стой, я хотел о другом спросить, почему не брала трубку вчера вечером?
– Трубку? Ты про телефон? – Она все еще торопится. Снимает кроссовки и натягивает балетки. Вчера она не заглядывала в свой колорадский жук тире телефон. Было не до этого. Она вспоминает о событиях вечера и серьезном разговоре с папой.
– Боюсь спросить, но…
– Лучше бойся, потому что твой вопрос мне не понравится, лучше после школы расстраивай. – Она знала вопрос. Он звучал бы так: «ты снова летала»?
Август не знает о походах к многоэтажкам, как и никто, но догадывается, что Лия каким-то образом умеет абстрагироваться и на время исчезать из мира.
– Отлично. Потом. Давай быстрее. Я тебя жду, но это не значит, что хочу умереть под взглядом Холодного сердца вместе с тобой. – Да, именно «холодным сердцем» называли Жанну Филипповну. Удивительно, но почти все в 10 «А» смотрели этот шикарнейший мультфильм. Химичка удосужилась носить в качестве прозвища название этого мультика.
– Не жди тогда.
– Блин, я подумал, если наорет, то пусть на двоих, а не на одного.
– Иду.
Точнее бегут. Перескакивают через две ступеньки. Открывают дверь и о, Боже, ее нет. Это просто чудо. Фортуна. Что может быть лучше? Класс, конечно, уставился на них, буквально на секунду и дальше продолжил что-то молниеносно чиркать в тетрадках. Видимо, до везения еще слишком далеко.
– Где Холодное сердце? – быстро спрашивает Август.
– Ушла куда-то. Класс свой проверяет, наверное, – отвечает Микки.
– Что вы пишете? – начинает нервничать Август. К ним поворачивается Лия и вопросительно смотрит на Микки.
– Списываем, – промелькает слово из уст Динары. Она сказала это и сразу уткнулась в тетрадь. Не в свою. В Микки.
– Что? – ужасаются Лия и Август одновременно.
– Да, она как всегда проводит тест.
– Какой еще тест? – не сдерживается Август. – Сегодня только первый урок химии.
– Какие задания? – перебивает Лия.
– На доске все. Бери задачник. – Микки все сделал и щедро дает пользоваться своей тетрадкой обворожительной Динаре. Везет Микки, что именно в его мозгах образовался остров умных мыслей.
– Задания из долбанного задачника? – Нервы Августа на исходе. Ну не любит он химию. Ее никто не любит. Почти. Более того, ее просто не понимают. Холодное сердце всегда четко пишет на доске и думает, что все ясно. Удивляется, когда кто-то не понимает. Ее лицо само говорит, что в классе учатся идиоты.
Лия уже успела взять две книжки. Одну бросила через парту прямо на голову Августа, одну, естественно, себе. Сразу открыла нужные страницы и начала решать.
– Ты дашь мне списать? – Август смотрит на повернувшегося к нему Микки с глазами надежды.
– Еще чего. Инет в помощь. Включай свои мозги и память. У тебя все обязательно получится, это легко!
– Ну, пожалуйста. Я же твой друг.
– Реально, Август, инет в помощь. Я даже не помню, как это решается, – Лия удивилась самой себе. Не помнит органику. Они начали проходить эту тему в конце прошлого года. Сначала Лие все нравилось. Легкие названия, простенькие уравнения. Но потом пошла какая-то паутина. Уравнения длиною на всю зеленую бедную и исписанную доску. Холодное сердце начинает писать цепочку, весь класс повторяет с красной строки за ней. Но, нет, это же середина уравнения, химичка переходит на другую доску и продолжает эту мучительную писанину. Весь класс злится, у них уже не осталось места. Приходилось заново писать. Предупреждать химичка не умела. Видимо Холодное сердце думает, что в классе учатся хоть и идиоты, но экстрасенсы.
– Как? И ты не дашь списать? – совсем потерял надежду парень.
– Даст, конечно, но не она. Держи, красавчик. – Динара сфотографировала написанное и передала сообщением Августу. Если ей кто-то нравится, она все сделает, чтобы его завоевать. Хотя этот метод больше подходит Марине, ведь она просто хочет подчинить жертву себе, а Динара действительно может искренне влюбиться.
– Спасибо, останусь в долгу.
Лия включает свой телефон. Пока он сообразит, пройдет целая вечность. Включился, наконец. Три пропущенных звонка от Августа, смс-ки от Карины. Лия не сдерживается и читает. Написано: «Ну как свиданка? Молодые не поссорились? Я-то видела, как он взял твою сумку. Надо было проследить за вами. Если что, надавала бы ему за приставания». Лия фыркает и морщится. Карина относится как раз к такому типу людей, которые любят похвастаться, но на деле еще не доказали о своих супер-особенностях. Лия начинает искать в интернете ответы к решению первого задания. Вот неудача: Жанна Филипповна открывает дверь, и муравьи прячутся в свои норки. В ее глазах голубой цвет уже давно превратился в мертвенно-серый. Колючим взглядом оглядывает весь класс. Спрашивает так холодно, что кожа покрывается тонким слоем льда:
– Все сделали?
– Нет, – взмаливается почти весь класс.
– Что там сложного? Материал за прошлый год. – Вот именно. Ключевое слово «за прошлый». Летом времени вспоминать химию вообще не было.
– (тишина в ответ).
– Должны все решить на хорошие оценки. – Она садится на свое место и начинает что-то заполнять в журнале.
Почему сегодня нет Галины? Она всегда служила отличным прикрытием для Лии. Сейчас убийственно списывать с телефона, когда перед тобой химичка во всей красе.
– Эй, Лилия. – Лия осторожно тыкает в спину соседке спереди.
– Что, – шепчет осторожно Лилия через плечо, боясь даже повернуться к ней.
– Пересядь, – такой же шепот. – Пожалуйста.
– Сама пересядь. Мне невыгодно сидеть перед ее глазами.
Лия не могла пересесть. Это место Розы. Никто не может там сидеть. Все знали об этом, но Лилия просто не хотела пересаживаться и завела запретную тему. Лия ничего не ответила. Ей стало все равно, поэтому телефон уже красовался у нее под тетрадью. Вот первое задание – ответ. Еще немного и ответ переместится волшебным образом в тетрадь.
Осталось последнее задание. Нервишки Лии стараются терпеть не в первый раз. Она смотрит по сторонам. Видит: Дали сидит со спокойствием удава. Медленно пишет в тетрадь. Что? И он закончил? Умный? Снова смотрит в свою уникальную до ужаса точку в окне.
Мария отложила тетрадь в сторону. Она точно все списала или вообще ничего не сделала. Сидит, как всегда с зеркалом в руке. То надует и так полненькие губки, то подвигает ими и покажет свои белые зубки. Приблизит зеркало ближе: рассмотрит прыщики, упорно замазанные тональным кремом. Быстро, быстрее молнии, ударившей в дерево, прячет под пенал зеркало. Ведь Холодное сердце все видит.
Лия не может нормально списать последний ответ. На нее смотрят два неподвижных колючих глаза. Туда лучше не глядеть: поглотит тебя пучина голодного насилия. Глаза химички живут своей жизнью. Это так пугает. Ужасает. Мистика. Хоррор. Саспенс. Все, вместе взятое, изрубленное и смешанное в одной миске. Блендер изрядно поработал. У него много других функций, но с удовольствием составил характеристику для отдельно живущих глаз химички.
Когда надежды нет, нужна плачущая Мила, чтобы отвлечь внимание, но на этот раз ею была Луиза Вадимовна.
– Здравствуйте, – поздоровалась она со всеми, но не с отдельно живущими глазами.
– Здравствуйте, – в ответ на голос Луизы.
– Вы должны составить списки отсутствующих, – спокойно продолжает Луиза Вадимовна и направляется к коронному месту холодного сердца.
– Я что, всё должна делать? – не истерически, но неприятно отвечает химичка.
– Это не моя просьба, а приказ директора.
– Хорошо.
Спасибо, спасибо, спасибо! Проносится в голове Лии. Лучший отвлекающий маневр.
Лия торопится, старается быть очень незаметной. Кажется, избавилась от глаз холодного сердца, но на этот раз на нее смотрят изучающие глаза Луизы Вадимовны. Что же будет? Неужели спаситель превратится в предателя? Ведь списывание уже точно заметно.
Да все равно класс руку невыгодно, чтобы в ее классе застукали с поличным учеников. Глаза учителя смотрят за торопящейся Лией. Луиза Вадимовна глядит на ее упавший светлый волосок. Странно, но она казалось хотела поднять его с лица девушки, но сразу спохватилась.
Что будет дальше? Дальше могло бы произойти нечто колючее и будоражащее. Именно, отдельно начал бы жить голос Жанны Филипповны, потому что отдельно живущие глаза были на подходе, чтобы увидеть «преступление» Лии. Химичка поднимает голову. Рядом нет Розы, чтобы подстраховать подругу. Ее толчок локтем в бок Лие уже не срабатывал. Розы просто здесь не было. И все. Пустое место. Больше ничего. Никто не спасет ее. Роза бы заступилась, но ее нет. Августу успешно получается списывать. Как и половине класса. Стас доволен всем, в том числе и тем, что Динаре понадобилась его помощь. Только Лия сидит в поле зрения опасного холодного сердца. Еще движение, и не бывать хорошей фальшивой оценке Лие. Однако кое-кто не стерпел и спас Лию. Снова Луиза Вадимовна? Химичка поднимает свой тяжелый ледяной взгляд и сразу отвлекает его на Луизу Вадимовну. Ведь:
– Вы уже написали? – Классный руководитель оживляет заледеневшую атмосферу. Лия пользуется случаем. Почерк набирает обороты, прибавляет скорости. Ах, ошибка, всего лишь вместо черточки написала волнистую линию. Где чертова замазка? Вот же ты! Закатилась под учебник. Нервишки начинают свою плаксивую песнь.
– Да, сейчас. – Веет холодом.
– Я жду, – Луиза Вадимовна обращается к химичке, но посекундно смотрит на Лию. Да, именно посекундно, ведь минуты были слишком затянутыми.
– Вы можете присесть, – снова холодное произношение. Такое холодное, что сердце боится стучаться. Похоже, Луизу Вадимовну это не пугает. Он также спокойно продолжает:
– Я постою. Мне вовсе нетрудно.
– Да? Хорошо, как скажете.
Луиза Вадимовна не сводит глаз с Лии. Девушка закрыла свою тетрадь и теперь облегченно сидела за партой.
– Можете забирать список.
– Отлично.
Луиза Вадимовна берет листок с написанными именами и уходит. Странно, но, когда дверь закрылась, в классе будто стало еще холоднее. С классным руководителем было теплее. Трудно признать, но Лия ощутила легкое, едва заметное прикосновение летнего ветерка. Оно «увеяло» из класса химии, не оставив даже глоточка. Может, Лие так только показалось.
– Сдаем тетради, – бесчувственно произносит химичка.
На химии все идет так медленно. Медленнее, чем черепаха поднимает свою лапу. Хотя взрослые и говорят, что нужно наслаждаться школьной жизнью, быть молодым и любить это время. На самом деле учеба – это время, когда хочешь начинать жизнь с новой четверти и не ссориться с учителями, но педагоги сами решают за тебя твою судьбу и глупо топят тебя в несправедливых оценках. Никто не знает настоящих способностей учащихся. Многие учителя постоянно говорят, что выпускники не сдадут экзаменов. Пугают провалом. Как и в любой страшной сказке, помимо отрицательных героев, есть и положительные персонажи. Так и история со школьными учителями.
Спасибо, прозвеневший звонок.
– Лия, Лия, стой, – догоняет Август.
– Списал?
– Конечно, – довольно отвечает. – Весь класс списал.
– Всему классу двойки?
– Думаю тройки. Мы же, как она говорит, хоть что-то написали, а это труд.
– Мне кажется, на следующем уроке будет еще одна самостоятельная. Не захочет плохие оценки ставить в журнал.
– И весь класс снова получит такие же отметки, – устало проговорил Август.
– Это правда. Мы заслуживаем. Придется подучить органику, – она серьезно задумывается о планах на вечер.
– Ты будешь учить? – удивляется он.
– Придется.
– Не люблю делать то, что заставляют, – Август опустил голову и печально вздохнул. Рядом проходят одноклассники. Как всегда его толкнули в плечо. И как всегда не извинились.
– Не люблю делать то, что не приносит вдохновения, – подхватывает его вздох Лия.
– А что приносит тебе вдохновение?
– Секрет.
– Почему?
– Секрет и все. Не спрашивай о большем. Кстати, Карина думает, что я тебе нравлюсь. Вообще считает нас парочкой, – пытается отвезти секретную тему подальше в сторону. Август немного растерялся. Покраснел.
