Kitabı oku: «Евангельская ночь», sayfa 4

Глава 4. Третья встреча с двойником Дюрера

Прошло две недели после второй встречи с ночным гостем. Михаил был готов к тому, что эти дни будут трудными и муторными. Но чтоб настолько тягостными, чуть ли не мучительными – он не мог и представить. Все, что могло пойти не так, пошло не так. Причем одновременно и сплошным завалом.

Работа над сонетами шла крайне медленно и трудно, приходилось часами нервно скрести поверхность стола ногтями, чтобы вымучить хоть что-то, пусть смутно, но напоминающее зарифмованные строчки. За две недели он смог сочинить только восемь сонетов. При этом постоянно что-то переделывая и переписывая. То ли пятая глава Евангелия от Матфея оказалась настолько сложной для переложения, то ли версификаторские органы Михаила отказывались ему служить от усталости и требовали немедленного отдыха.

И всё это происходило на фоне проблем в офисной работе. Второй жесткий карантин в Киеве практически убил и так находящиеся в глубоком коматозе бизнес-процессы его компании. Пришлось провести целую серию увольнений сотрудников, с которыми проработал по многу лет. Эти расставания были крайне неприятными и жесткими, а иногда – и скандальными. Люди требовали материальных компенсаций, порой справедливо, а порой – и не очень, но так как денег попросту не было, приходилось придумывать какие-то унизительные отсрочки. А у всех дети, неработающие жены, больные собачки и невыплаченная ипотека. Были и слезы, и обиды, и угрозы, и даже проклятия. Но другого выхода он не видел. Выжить можно было лишь при одном условии – сократиться до минимума, оставив двух-трех самых важных сотрудников. Понятное дело, что в эти дни на работе было не до сонетов.

Ну, и в довершение ко всему супруге надоело полуторамесячное маниакальное, как она утверждала, упорство Михаила, с которым он все свободное время посвящал исключительно сочинительству. Ее очень злило категорическое нежелание мужа продемонстрировать ей результаты своей работы, хоть он и объяснял свой отказ тем, что еще ничего не готово и пока показывать нечего. И, в конце концов, ее раздражение переросло сначала в обиду, затем в ссору, а потом и в домашний скандал. Что явилось совершенной редкостью для их дружной и спокойной семьи. Михаил понимал, что его необъяснимое и непонятное для жены поведение является основной причиной их конфликта, и поэтому покорно взял на себя роль обвиняемого. Он не мог поступить иначе, так как был связан обещанием, данным ночному гостю, хранить в тайне полученное задание и никому ничего не рассказывать. И, войдя в роль искренне раскаивающегося в своих поступках человека, смог кое-как успокоить супругу, пообещав все исправить. Хотя и не понимал, как он это сможет сделать. Он немедленно пообещал как можно больше времени проводить с женой, а не тратя его на странное хобби.

Впрочем, прошло всего два дня, и скандал разгорелся с новой силой. Елизавета, придя с подругиных именин не очень трезвой и почему-то слишком рано, обнаружила мужа вновь сидящим за письменным столом, заваленным книгами. Ситуацию драматически накалил его позавчерашний категорический отказ идти с ней на этот самый праздник по причине безумной занятости на работе. Супруга, уличив его в этом страшном обмане, столь ужасном и безобразном, как она ярко выразилась, что и представить невозможно, тут же выдала бурную истерику с битьем посуды и швырянием в Михаила попавшихся под руку книг. Ему крупно повезло, что он успел спрятать ноутбук, иначе неизвестно, чем бы все закончилось. Наоравшись и нашвырявшись всласть, Елизавета смогла успокоиться только тогда, когда муж умудрился всеми правдами и неправдами убедить ее, что он весь этот вечер готовил для нее читабельный текст. Иными словами, сводил воедино свои каракули, и в ближайшее время ознакомит любимую жену с его, так сказать, творчеством. Ему удалось усыпить бдительность супруги, театрально демонстрируя тетрадь, исписанную его корявым почерком. Это были разрозненные черновики первого месяца работы. Разобрать их было практически невозможно из-за многочисленных исправлений. Взяв себя в руки, Елизавета потребовала, чтобы уже завтра состоялось первое знакомство с его стихами. И ему ничего не оставалось делать, как клятвенно пообещать ей выполнить это требование. Он понимал, что лжет, но успокаивал себя, что это ложь во благо, по крайней мере, на сегодняшнюю ночь, иначе бы истерика неминуемо продолжилась. Елизавета была настроена более чем серьезно.

Супруга отправилась спать, а Михаил еще некоторое время просидел за столом в тоске и растерянности. Он вдруг с неожиданным унынием вспомнил, что еще полтора месяца назад у него была совершенно другая жизнь – привычная и приятная, расслабленная и понятная. Совсем не такая, как сейчас – наполненная постоянным напряженным ожиданием. Это коварная и подлая мысль посетила его впервые. Он понимал, что ее нужно задавить в зародыше и ни в коем случае не дать развиться.

«Но та жизнь была совершенно бессмысленной! Ты же сам всегда мечтал изменить ее, грезя о маяке! Одно и то же каждый день, на протяжении 25 лет. Дешевле купить, дороже продать. А как же твой любимый лозунг: человек должен быть тем, кем может быть? Забыл? – неожиданно пришло на помощь альтер эго. – И как только ты начал, наконец, писать сонеты, как только попал на свой маяк, так сразу и принялся сомневаться! Ну, и кто ты после этого?..»

Это помогло Михаилу, он успокоился, так как все сравнения были в пользу его новой творческой жизни. Он бы с удовольствием обнял и поцеловал альтер эго за поддержку, но не знал, как это сделать. Михаил вздохнул и принялся убирать осколки разбитой посуды. Его повеселило, что жертвы истерики были избирательны – только старые чашки и блюдца. Елизавета всегда была образцовой хозяйкой!

Перед сном он достал листок с таинственно появившимися сонетами и открытку с маяком и в сотый раз стал любовно рассматривать свои реликвии. Этот нехитрый ритуал окончательно разогнал его малодушные сомнения, и он отравился спать, приговаривая про себя, как на сеансе аутотренинга:

«Какое же это счастье и удача, что двойник Дюрера выбрал меня! Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. А все негаразды этого месяца вскоре забудутся, а вот сонеты останутся, и каждый день их будет все больше и больше…»

Мысли плавно вернулись к жене. Он думал, что нужно уделять ей больше внимания и времени. Да-да, цветы, внимание и время, но где же его взять, это время… Как же он верил и надеялся, что скоро все изменится! Ведь дневной гость на встрече в кафе говорил, что ему нужно потерпеть всего лишь месяц. Слава Богу, две недели уже позади, но осталось столько же…

Утром он поспешно убежал пораньше, так как не хотел встречаться с женой, чтобы избежать напоминаний о своих обещаниях, которые и не собирался выполнять. В качестве извинительного комплимента успел приготовить ей завтрак – омлет с сыром и беконом. Нужно было смягчить вчерашний скандал любым способом. В планах был и вечерний букет для Елизаветы.

Сегодня Михаил решил пройтись пешком, поскольку день был просто прекрасный: теплый и солнечный. И вполне можно было бы, дав широкий крюк, зайти в Лавру, чтобы просто постоять на старых каменных плитах лаврской мостовой. Сам факт стояния на этих истертых, чего только ни видевших камнях, пропитанных молитвенной благодатью, переключал Михаила из любой растерянности в его нормальное рабочее состояние. Этакий триггер, раз – и все уже в полном порядке! У него было любимое место на этих плитах: чуть ниже середины контрфорсной или подпорной стены, между двумя огромными верхними дугами, можно было очень комфортно постоять, прислонившись спиной к теплой древней кирпичной кладке. Постоять на еще более древнем, огромном камне. Из таких камней и была выложена крутая мостовая. И как же приятно было, щурясь на теплом солнышке, замереть здесь, и ни о чем не думать, а просто впитывать вековую благодать!

И вот уже на месте, приятно потершись спиной о кирпичи, Михаил, неожиданно для самого себя, решил вместо обычного стояния сделать небольшое представление. Дело в том, что несколько дней тому назад, когда он раздумывал, как же ему дать отдохнуть своим версификаторским органам, ему попались на глаза строки из третей главы книги Екклесиаста. Он даже их выписал, а прежде чем выписывать, выяснил этимологию этого красивого слова. Екклесиаст на древнегреческом языке – оратор в собрании.

«Всему свое время, и время всякой вещи под небом:

…

– время обнимать, и время уклоняться от объятий;

– время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать;

– время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить;

– время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру.

Что пользы работающему от того, над чем он трудится?

«

Выписал потому, что его смутил и раззадорил провокационный вопрос о пользе труда. Конечно, он переадресовал его самому себе! Ведь под угрозой оказалась его работа и важность задания, полученного от таинственного друга. Ему было крайне важно правильно и достойно ответить опытному оратору.

Михаил знал, почему мысленная перепалка с ветхозаветным мудрецом и поиски ответа так важны для него. Он должен доказать, что труд есть не только польза, а также и большое счастье, и радость, и наслаждение, и мука, и оправдание, и полет, и так далее и тому подобное. Это стало бы основой его личной мотивации! А сейчас, в этот сложный месяц, дополнительные стимулы были ему просто необходимы.

И в этот момент, стоя у теплой стены, он вдруг всё понял – вот что значит лаврская благодать! Царь Соломон, а именно он автор книги Екклесиаста, этот мудрейший и справедливейший правитель, понимающий язык зверей и имеющий власть даже над джиннами, написал эти строки именно для Михаила! Не нужно никаких дискуссий и представлений! Все мгновенно встало на свои места. Сейчас наступило его время для радости творчества, время искать, время любить, время сберегать, время молчать! И раз он ищет способы ответить на вопрос оратора, то сам процесс поиска и есть ответ!! Господи, как красиво и как вовремя!

Возможно, это очередной знак от двойника Дюрера, ведь он совершенно случайно открыл Библию именно на этом месте!

Посмотрев по сторонам и удостоверившись, что никого рядом нет, он от всей души, проникновенно и громко произнес:

– Спасибо тебе, Соломон!

– Это вы мне, молодой человек? – удивленно спросил проходящий мимо священник.

Как Михаил мог его не заметить? От смущения он готов был провалиться сквозь любимую каменную плиту.

– Что вы, святой отец, нет-нет… Извините, не Вам, – собрав все силы для извинения, пробормотал Михаил. – Это я учу роль. Простите, пожалуйста, что я вас не заметил.

– Здесь не лучшее место для репетиций.

Священник кивнул ему на прощание (или в знак прощения), огладив седую бороду, и направился вверх, к Успенскому собору. Михаил сразу узнал его – это был тот самый приветливый батюшка, с которым он полтора месяца назад советовался по поводу толкователей Библии и который так помог ему своими рекомендациями.

«Ну я и театральный балбес!» – радостно подумал про себя Михаил.

И, недовпитав положенную порцию Лаврской благодати, торопливо ушел, смущенный и счастливый одновременно.

…Этот день, в отличие от всех предыдущих за последние две недели, выдался каким-то спокойным и безмятежным. Михаил даже смог выкроить три часа желанного одиночества, которые с неподдельной радостью посвятил сочинительству. Ему удалось полностью дописать 29-й сонет и, таким образом, закончить пятую главу Евангелия от Матфея.

По дороге домой он принял удачное, как потом оказалось, решение – спокойно и без чрезмерных усилий дожить оставшиеся две недели до своего дня рождения. Он очень надеялся, что получит именно к своему празднику обещанный подарок. Другими словами, следовало отпустить ситуацию и перестать считать зарифмованные строчки и затраченные на это часы, судорожно определяя собственную производительность. Никакого КПД не существует. Он понимал, что слишком структурно и сухо относится к написанию сонетов, и что это не интегральное исчисление, но все равно каждый день что-то высчитывал и сравнивал. Нужно пересмотреть и изменить подход, и хоть он еще продолжал сомневаться в существовании вдохновения, все же решил слегка расслабиться и подождать, когда муза на крылатом Пегасе посетит его (чем же можно приманить эту лошадку?).

Конечно же, он будет при малейшей возможности продолжать свою работу. Конечно же, он будет изыскивать всевозможные способы, чтобы создавать эти малейшие возможности. Но больше не станет, изнемогая от недосыпа, просиживать ночи за столом, не столько сочиняя, сколько зевая, чтобы охладить через рот свой запредельно разгоряченный мозг. Михаил еще раз напомнил себе, что сам дневной гость советовал ему отдохнуть от сонетов несколько дней.

Сегодня, как и планировал, он вернулся домой пораньше. Букет белых тюльпанов и бутылка испанского брюта должны были помочь ему с ответом на ехидный вопрос Елизаветы: «И где же наше творчество?» Но, как это не странно, никаких вопросов не последовало. А почему, он так и не понял, хотя и подготовился наплести что-то правдоподобное.

И вот в таком спокойном и потому – приятном состоянии он прожил две следующие недели – в искусственной гармонии (ожидание, конечно, никуда не делось, а просто было временно объявлено вне закона). И даже написал шесть сонетов, и полностью закончил шестую главу. А в ней была Нагорная проповедь и молитва «Отче Наш»! Ему казалось, ничего сложнее, с точки зрения интеллектуальных усилий, он в своей жизни не делал. Впервые с начала работы Михаил решил переделать все шесть сонетов. Перечитав несколько раз написанное, он почувствовал, что утрачена евангельская суть. Исчезла его собственная оценка происходящих событий, остался лишь сухой и бесстрастный пересказ, без библейского духа и витиеватой мудрости. Репортерский стиль, лишенный образности, неожиданных сравнений и ярких эпитетов. А красивейший евангельский фрагмент с «Отче Наш» в переложении Михаила превратился в вялую и скучную скороговорку.

«Переделать, все нужно переделать!» – однозначно утвердил он для самого себя.

Но не расстроился, а даже наоборот, убедил себя в исключительной важности собственного решения.

Несмотря на компромиссную договоренность с самим собой, Михаил очень надеялся, что именно в ночь с 4-го на 5 ноября (традиционно с четверга на пятницу) произойдет заветное событие. Он не просто ждал его, он жаждал в жгучем нетерпении. Ему до острого зуда в руках хотелось получить заветный подарок. Сколько раз он пытался представить себе, как будет выглядеть устройство или прибор. Ведь гость так и сказал при последней встрече: «Уже заканчиваются полевые испытания». Какой-нибудь маленький компьютер, планшет или смартфон? Или что-то наподобие шлема видеореальности? Или что-нибудь в виде трубы для МРТ-исследований? Но где он поставит эту махину? Каких только устройств он ни нафантазировал! И что-то похожее на телефонную будку, и специальные очки, и огромные напольные часы, домашний кинотеатр и даже крохотный адронный коллайдер. Все эти рассуждения только раззадоривали его пыл, и ожидание становилось все более лихорадочным и нестерпимым.

Он очень боялся, что не сможет заснуть в эту ноябрьскую ночь, такую тихую и уже прохладную, но уснул практически мгновенно.

И вот, наконец, ему приснился желанный сон! Михаил спал крепко и безмятежно. Ночной гость в этот раз снова был в длинном плаще. Его красивое симметричное лицо излучало дружелюбие. Ничего в его облике не изменилось, тот же четкий пробор и аккуратная борода.

Как и при первом ночном свидании, Михаил запомнил свой сон с абсолютной точностью.

– Доброй ночи! – поздоровался ночной гость. – Поздравляю тебя с наступающим днем рождения! Думаю, что следующий твой год будет особенным.

– Спасибо за все, что вы делаете для меня! – ответил смущенный Михаил.

– Это – твой подарок. – Двойник Дюрера показал ему небольшую коробочку, по форме напоминающую то ли школьный пенал, то ли футляр для очков. – Как я и предполагал в прошлый раз, у нас все получилось.

Ночной гость бережно положил таинственный подарок на стол и продолжил:

– Открой, будь добр, завтра утром. Внутри – браслет, с помощью которого ты сможешь ставить время на паузу, и руководство по использованию этой замечательной вещи.

– Спасибо большое! – повторил Михаил. Как же ему хотелось сделать это прямо сейчас, во сне!

Как и всегда, ночной гость очень торопился. Он пробыл с Михаилом буквально пару минут. Одобрил его попытки переделать сонеты с Нагорной проповедью и «Отче Наш», признав, что первоначальный вариант действительно получился очень скучным. Порадовался, что Михаил успешно разобрался с загадкой Екклесиаст (Михаил разрумянился от удовольствия, но не проснулся), еще раз поздравил с днем рождения. Как и при первой встрече, пообещал надолго не оставлять его и продолжать подбадривать различными знаками.

Михаил решил спросить, когда намечена их следующая встреча. Но что гость буднично ответил, что в конце августа следующего года, то есть всего лишь через девять месяцев. Если, конечно, не произойдет ничего экстраординарного. К этому времени и нужно будет закончить переложение Евангелия.

Михаил не стал ничего уточнять, а просто кивнул в знак согласия. Хоть и засомневался, что успеет все завершить к следующему свиданию. Он даже во сне сумел высчитать, что ему придётся писать в среднем по 18 сонетов в месяц. В завершение их третьего свидания человек, похожий на Дюрера, радостно сообщил, что, по его мнению, браслет будет содействовать наступлению периода благоденствия, радостной и полноценной жизни. И что следующие девять месяцев могут стать исключительно продуктивной творческой порой. И единственное, что для этого нужно – это самодисциплина и неукоснительное следование расписанию. (Михаил, подумал, что это как-то слегка похоже на странный гибрид службы в армии и болдинской осени.)

Последняя рекомендация откровенно смутила Михаила: он не понял, о чем идет речь. Двойник Дюрера словно прочитал его мысли и спокойно объяснил:

– До получения браслета отсутствие времени было затрудняющим, а порой – и мучительным обстоятельством для твоей творческой работы. Теперь, когда у тебя времени будет столько, сколько ты сможешь освоить, – он помолчал, видимо, подыскивая правильные слова: – воспринять, осилить… Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Останется одна проблема – твое желание этим воспользоваться. Есть некоторые опасения, что наличие временного ресурса может сыграть расслабляющую роль, так как уже не нужно будет упираться изо всех сил.

– Но ведь я столько мечтал об этом! – Михаил даже расстроился: неужели ночной гость усомнился в его страстном желании продолжать восхитительную работу, но уже с браслетом?

– Да, мы знаем о твоём стремлении, пожалуйста, не волнуйся. Все должно быть как нельзя лучше, и мы верим в это. Таланта и способностей у тебя хватает, необходимо добавить усидчивости и самодисциплины. Вот и всё! – Ночной гость вновь по-дружески улыбнулся Михаилу.

«Опять это таинственное «мы», – подумал Михаил.

Впрочем, он не стал ни спорить, ни расспрашивать о деталях, а просто пообещал, что будет прилагать все усилия. Хотя его порядком удивили новые слова из военно-спортивного лексикона, которые впервые прозвучали из уст ночного гостя.

– Есть еще один важный аспект, о котором я должен тебя проинформировать, – как-то слишком официально продолжил двойник Дюрера. – Помнишь, как в своем первом сне ты представлял, что море и есть твой источник вдохновения?

– Да, конечно.

– Мой дорогой Михаил! Я думаю, что браслет не только поможет тебе со временем, но и будет благотворно влиять на твои, как ты их сам называешь, версификаторские органы. Я знаю, что ты не очень жалуешь слово «вдохновение», но именно на него и влияет браслет. Я очень надеюсь, что вскоре ты и сам сможешь это ощутить.

На этом третья встреча с таинственным другом и закончилась. Он, прощаясь, одобрительно кивнул Михаилу и пожелал спокойной ночи. Это пожелание исполнилось в лучшем виде – его ничто не беспокоило до самого утра.

Проснувшись, Михаил еще несколько минут лежал с закрытыми глазами, умышленно оттягивая долгожданный и таинственный момент открытия коробочки. Он вспоминал в мельчайших деталях, о чем ему говорил ночной гость. Михаил пытался размышлять и о режиме, и о влиянии браслета на вдохновение, но не смог сосредоточиться, так как всего в метре от него лежал заветный подарок.

И вот, наконец, он взял коробочку в руки и бережно, стараясь не разорвать, развернул светло-зеленую подарочную бумагу. Внутри был небольшой деревянный футляр. Помедлив несколько мгновений, он решительно раскрыл его. На красной бархатной ткани лежали два небольших листочка бумаги, видимо, руководство по использованию, и изящный браслет из какого-то темного пластика. Михаил надел его на левую руку и застегнул на двойную застежку. Пока все напоминало давно забытый процесс с наручными часами. Но пальцы правой руки превосходно помнили, как это делалось раньше. Браслет был легкий, прочный и прекрасно подходил ему по размеру. На каждой из боковых поверхностей плоского браслета располагалось по небольшой кнопке. Михаил решил сначала прочитать инструкцию вместо того, чтобы бессистемно понажимать на кнопочки, хотя в любой другой ситуации он начинал читать инструкции, только когда никакие эмпирические опыты уже не помогали.

Первый листок, покрытый цифрами с обеих сторон, был похож на странный календарь.

Вот что было изображено на первой стороне.

Он внимательно проанализировал эти казавшиеся поначалу загадочными цифры и понял, что это расписание пауз! Справа от каждой даты стояло время включения паузы. И первая будет завтра в полночь!

А на второй стороне находилось такое же расписание – с апреля и по август.

Михаил решил не вдаваться в подробности этого расписания и разбираться в его тонкостях, а просто следовать предложенному графику, взяв его за данность. Привычная вера в то, что двойник Дюрера – прекрасный дирижер и организатор, и в этот раз избавила его от ненужных исследований и рассуждений.

Его даже не смутила последняя строчка на второй стороне: 20 сентября, 18:00. Возможно, это какая-то опечатка.

На следующем листочке была инструкция:

«Дорогой Михаил, этот браслет и позволит тебе ставить время на паузу. Все испытания успешно закончены, и мы уверены в его надежной и безопасной работе.

Так случилось, что расписание пауз предопределено и не зависит от твоего желания. В приложенном календаре указано время начала каждодневной паузы. Первая возможная пауза будет для тебя доступна 7 ноября 2020 ровно в полночь.

Если ты принял решение использовать ближайшую паузу, тебе нужно выполнить следующие пункты:

1. Найти и подготовить, место, в котором тебе будет комфортно пробыть и проработать четыре часа. Четыре часа – это максимальная протяженность каждой паузы.

2. Надеть браслет на руку, и за 10 минут до начала ближайшей паузы нажать на его левую кнопку. Это необходимо для регистрации и подтверждения твоего желания. При успешной регистрации – кнопка подсветится в течение нескольких секунд. Если подсветки не будет, то по каким-то причинам текущий сеанс отменяется.

3. За одну минуту до начала ближайшей паузы необходимо прибыть в заранее подготовленное место и нажать правую кнопку. За пять секунд до указанного в расписании времени кнопка также начнет светиться. Если подсветки нет – текущий сеанс отменяется.

4. Через четыре часа пауза «отожмется», то есть прекратится автоматически.

5. Покинув выбранное место, например, встав со стула, ты также прекращаешь действие паузы».

Михаил зацепился за регистрацию: он никак не мог взять в толк, зачем она нужна. Хотя и все остальное было совершеннейшей загадкой. Например, как ему убедиться, что пауза включилась? А слова «Прибыть в заранее подготовленное место» напомнили ему цитату из военного устава.

Получив, наконец, долгожданный подарок, он с нетерпением предвкушал наступление ночи с седьмого на восьмое ноября. Конечно же, он не планировал пропускать ни одной возможности, указанной в календаре.

«Все паузы будут мои!» – пообещал он сам себе, под издевательское хихиканье альтер эго.

«Странное, но весьма полезное создание», – с любовью подумал Михаил.