Kitabı oku: «Бабушка, или Наследство тевтонских рыцарей»

Глава первая. Необычное предложение

– Алло, я по объявлению, вы ещё ищете работу?

– Э-э… д-да… – Леонид растерялся от такого подарка судьбы: час назад он мысленно перетасовывал знакомых, у которых можно было бы занять хотя бы пять тысяч рублей. Последние деньги закончились позавчера, и заболел, как назло. А с хронической ангиной и температурой искать подработку сложно.

– Пятьсот баксов за три дня вас устроит? Работа не сложная. Сумма с учётом того, что заказ срочный… Алло, Леонид?

– Чт-то за работа?

Мужской голос немного помялся и почему-то неуверенно ответил:

– Присмотреть за бабушкой. А что у вас с голосом?

– Ангина… П-простите, что озн-начает «п-присмотреть за б-бабушкой»?

– Просто провести с бабушкой три дня. Моей бабушкой. Я, к сожалению, сильно занят эти дни.

«Дорогие нынче бабушки пошли», – хмыкнул про себя Леня и, ещё не веря такому лёгкому заработку, уточнил:

– Ск-колько лет вашей бабушке?

– Почти девяносто… Давайте встретимся, я подъеду, куда скажете.

– П-прямо сейчас?

– Да, конечно. У меня сегодня вечером встреча, я должен успеть на неё. Или вы не согласны? Заняты?

 Работодатель оказался сверстником Леонида, может, года на два постарше. Или это деловой костюм и холёный в общем вид так взрослил? Леня невольно одернул манжеты фланелевой клетчатой рубашки: сидеть напротив молодого стильного сверстника было некомфортно. Виталий, вежливо спросив визави, что тот будет пить, заказал себе чай и капучино для собеседника, а пока несли заказ, не теряя времени даром, приступил к условиям.

Виталий ухаживал за своей престарелой бабушкой, которая жила в селе Волчёнки. Несмотря на свои диагнозы, как-то: склероз, болезнь Альцгеймера и слепота – ухаживала она за собой самостоятельно. Внук привозил ей продукты и помогал делать по дому то, что старушке уже было не под силу. У Виталия был свой бизнес, а бабуля, как на грех, вдруг захандрила. Стала много спать, так что проблем с ней особых не будет. Надо только присмотреть за нею три дня, пока Виталий находится в отъезде. Но не беспокоить.

В резюме Леонида, бывшего детдомовца, значился опыт работы в доме престарелых, потому Виталий позвонил ему первому из списка потенциальных сиделок.

Из всех условий Лёню пока смущало два: не стучаться к бабуле ни под каким предлогом, даже если она проспит три дня, и выдавать себя за её внука Виталия, если баба Васёна всё-таки начнёт активничать.

– Вообще не стучаться? А если она там помрёт, и знать никто не будет? – спросил Лёня, задумчиво перебирая в кармане мелочь – всё, что смог найти в одежде и рюкзаке на обратную дорогу.

Виталий странно сверкнул глазами и натянуто усмехнулся:

– Это не твоя забота и моё условие. Три дня не суёшь нос, куда не следует, – получаешь оплату и уезжаешь. Сделаешь всё, как я скажу, найму ещё раз. Для бывшего детдомовца, думаю, полкосаря зелёных не каждый день на дороге валяются.

Леонид дёрнул бровями. Так-то оно так, но… оставался ещё один неясный момент. В домах престарелых он пару раз выдавал себя за родственника, чтобы дедуля, страдающий от потери памяти, послушно выпил лекарство, и всё-таки…

– А н-ничего, ч-что у меня г-голос н-на твой не п-похож и вообще заик-каюсь?

Виталий помолчал с минуту:

– С твоим речевым дефектом, конечно, проблемы, но, думаю, не критично. Если спросит, скажешь, что раньше такое бывало после нервных срывов… Я тебе обязательно расскажу немного о себе, родителях, чтобы ты мог подыграть натуральнее и не расстроить бабулю.

– А домашние что ск-кажут?

– Ты будешь с бабушкой один. Никого рядом не будет. Днём придёт мой двоюродный брат, он рядом живёт, продукты принесет, если надо.

– А п-почему н-не он?..

– Я бы искал сиделку, если бы всё было окей, как сам думаешь?

Леониду отчего-то показалось, что собеседник нервничает: слишком пристально рассматривает сахарную пенку в чае.

Зазвонил мобильный, Виталий торопливо извинился, взял трубку. Разговор был короткий:

– Да?.. Что сказал доктор?.. Ясно… Я как раз работаю над этим. Сколько у нас есть времени?.. Ясно. Это хорошо, тогда я успеваю… Да, буду не один… Какой кол?.. Брось эти шутки, двадцать первый век на дворе. Пока! – за время разговора Виталий немного побледнел, однажды облизал пересохшие губы и воззрился на порозовевшего от горячего капучино Леонида. – Ну как, по рукам? У меня мало времени.

– Сог-гласен, к-когда п-приступать? – Леонид с сожалением посмотрел на пустой стакан. Голодный желудок буркнул предательски.

– Сегодня выезжаем, ехать далековато. Кстати, может, перекусим поплотнее, раз мне не надо больше ни с кем из претендентов встречаться?

– К-к-как сегодня?! – нехорошее предчувствие где-то в глубине ёкнуло в первый раз, но, возможно, это был всё тот же голодный, ослабленный простудой желудок.

– Ты будешь фарфалле с курицей?

– А это вк-кусно?

Глава вторая. Странная бабушка

 Небольшой двухэтажный бревенчатый дом смотрелся обуглившейся бородавкой на окраине села. Леонид, полдороги слушавший от щёголя Виталия рассказы о старинном купеческом роде, который не смогла выкосить даже революция 1917 года и репрессии, изумился, меньше всего ожидая увидеть такую «избушку на курьих ножках». Почерневшие от времени брёвна, безыскусные оконные наличники, крыша с резными козлиными рогами на стыке с лицевой стороны – для полноты картины не хватало частокола с отрубленными головами. Так думал Леонид, разглядывая дом, казавшийся чернее, чем был на самом деле, из-за серых с восточной стороны опускающихся сумерек.

 Успели до темноты, однако Виталий не стал заходить во двор, только постоял возле невысокой калитки вместе с Леонидом, пока Олег, встретивший их тридцатипятилетний родственник, предупреждал хозяйку жуткого дома. Он приоткрыл дверь в сенцы и крикнул:

– Баб Васёна, к тебе внук приехал! А?.. – зашёл ненадолго внутрь и вернулся: – Сказала, что легла спать, просила не беспокоить.

Виталий сразу попрощался и уехал под предлогом назначенной бизнес-встречи, поощрительно хлопнув Лёню по плечу, мол, заступай на дежурство, и демонстративно засунул ему в карман обещанный аванс. Олег тоже не собирался задерживаться с сиделкой. Завёл в дом, показал, где находятся выключатели, махнул рукой сначала в сторону кухни, потом куда-то неопределенно в сторону спальни бабки, пожелал удачного дежурства и отправился домой. Леонид остался один.

 В доме было так тихо, что приглушенные звуки с улицы и разноголосый далекий лай несколько успокаивали. Леня заглянул на кухню, там увидел небольшую железную печку, кучку дров и ведро, наполненное углём. Не раздумывая, разжёг огонь, поставил чайник, исчернённый сажей, греться. Когда-то такая же печка стояла в дедовской деревне у однокурсника, с которым провел новогодние каникулы. От сознания присутствия чего-то знакомого наступило умиротворение. Дрова затрещали, что-то прилипшее к дну чайника задымило сладковатым – Леня улыбнулся: почти как на даче у Санькиного деда.

 Лёня осмотрел кухню более внимательно: свет паршивый, вдруг совсем отключится – нужна будет керосинка. Нашел в буфете целую пачку желтоватых толстых свечей, отложил две штуки. Попутно познакомился с содержимым холодильника, кастрюля с борщом особенно порадовала: после долгой дороги снова захотелось есть. Вода в чумазом чайнике закипела, тот был отодвинут в сторону, а на раскалившуюся поверхность поставлена кастрюля. На кухне ожил уют, но долг позвал наведаться на ту половину дома, где жила престарелая хозяйка.

 Примечательные старинные часы в гостиной с важно покачивавшимся секунды маятником сейчас молчали. У пола висел груз – чугунная шишка. Леня потянул за короткий конец цепи, и шишка с треском поползла вверх. Легко ударил по маятнику, тот несколько раз лениво покачал своей головой и остановился. «Сломались», – с сожалением подумал о часах «внук» и прислушался: не разбудил ли треск бабушку. Но в доме всё было по-прежнему безмолвно, если не считать кухонной печной песни.

 Поужинав борщом с обнаруженными сметаной и чесноком, Лёня помыл за собой тарелку, посидел немного у печки, едва не задремал от сытости и уюта; с трудом заставил себя встряхнуться, почувствовав, что вспотел. «Только не спи», – повторил себе слова Виталия, иначе отрабатывать щедрую оплату придётся, совесть заест, да и неустойку в случае чего платить будет нечем. «Внук я или нет?» – Лёня, налив себе кипятка (заварку не нашел), с бокалом отправился путешествовать по дому.

 У двери в бабулькину комнату было слишком тихо: ни сопения, ни старушечьего кашля – только устойчивый запах лекарств из щели. Прошелся мимо остальных комнат на первом этаже. Одна оказалась заваленной каким-то бытовым хламом (рассматривать не стал), вторая – закрыта на ключ.

 Второй этаж встретил непривычно пыльными тремя комнатами, все они были открыты, но следов гостей не ощущалось. Возник вопрос – если здесь жил Виталий, то где же его комната? Взвесив все аргументы, Леня ответил сам себе: это та, которая на первом этаже, закрытая. Дальше стало неинтересно бродить по дому со скрипучими половицами и мигающими на втором этаже лампочками.

«Ну вас, коротнёт ещё!» – и вернулся вниз. На наручных дешёвых часах время приближалось к десяти вечера, бабулька продолжала безмолвствовать… Леня подкинул уголька в печку, устроился поудобнее рядом и погрузился в дремоту.

 Сколько прошло времени, он не знал, проснулся, когда неожиданно в гостиной начали куковать часы. «Старинные часы, ещё идут…» – фыркнул Лёня и поднялся, чтобы взглянуть на капризный механизм. Маленькая целлулоидная птичка никак не могла успокоиться, шипение откуда-то изнутри домика заставляло кукушку медленно выезжать из открывающихся створок и издавать звонкое «ку-ку». «Ишь ты, птичка!» – Лёня поймал пальцами кукушку, но что-то крякнуло в домике, и хулиган поспешил отпустить. Не хватало ещё сломать раритет! Словно униженная поступком гостя, кукушка появилась ещё раз, как-то особенно обидно выкрикнула свою дежурную фразу и снова спряталась.

– Кто здесь?

Нет, не так.

– Кто-о зде-ся? – женский скрипучий голос заставил студента вздрогнуть. У двери в свою комнату стояла немощного вида седовласая растрёпанная худенькая старушка, опрятно одетая в светлую блузу и длинную мягкую юбку. Глаза слепой были полуприкрыты, лицо обращено к середине комнаты, одной рукой бабушка держалась за ручку двери, другая рука, вытянутая, как обычно это делают слепые в поиске препятствия, слабо подрагивала в воздухе.

 «Понеслось…» – почему-то сказал сам себе Лёня и пошёл навстречу:

– Б-бабушка, это я.

– Кто «ты»? – без тени испуга или удивления спросила хозяйка.

– К-как кто? Внук я, п-прости, испугал? П-простыл на работе немного, – произнес заученную фразу «внук» и взялся за холодные пальцы слепой.

– Какой внук? – спросила таким тоном, словно у неё на каждый день полагался отдельно взятый родственник.

– Виталий же я, б-бабушка… П-пойдем ужинать? Или чаю п-попьём. Заварка, к-кажется, кончилась, но можно и с вареньем.

– … Сегодня я сыта, ничего не буду, – старушка слабо улыбнулась, – а я всё гадала, кто же ко мне придёт проститься…

 Бабулька выглядела вполне себе мирной, склероз как склероз, маразм как маразм – ничего необычного для этого возраста. Зря переживал Виталий. Да и на внезапно появившееся заикание внука внимания не обратила.

– Посади меня в кресло, – потребовала бабушка, а когда села, положила руки на подлокотники и стала похожа на статую ироничного сухопарого философа Вольтера, разве что растрёпанные жидкие волосы, выбившиеся из длинной, до лопаток белой косы, портили сходство. – Расскажи про себя. Как родители? Как добирался? Устал с дороги?

Такой поворот беседы Леня ожидал, но ужас как не хотелось врать лишний раз. Про родственников Виталия он-то узнал многое, но стоит ли всё это повторять? Бабушка знает всё, а начнёт он с подробностями расписывать – заподозрит неладное. Про заикание и хриплый голос тоже, пока не спросит, можно умолчать.

– Д-да всё нормально, б-ба. Горло б-болит немного, трудно разговаривать. Д-давай я тебя лучше п-причешу? Б-будешь к-красивая…