Kitabı oku: «Ген хищника», sayfa 2
– Специалисте по маньякам? – хихикнула Кира, вспомнив, как ее называли в интернете и прессе после того скандала.
– Специалисте по психопатологии, – уточнил Вольцев. – Лучшем специалисте. Потому что без вас, как мне подсказывает мое чутье, а оно меня никогда не подводило, мы убийцу не найдем. Искать будем долго, – поправился Вольцев, не желая демонстрировать уж совсем свою беспомощность. – А женские трупы будут еще. В этом я уверен.
Кира молчала. И Вольцев заговорил снова:
– Я понимаю, что после всего, что с вами произошло, у вас нет никакого желания сотрудничать с МВД, ФСБ и нашим государством вообще. Я понимаю, что деньгами вас не заманить. Американский и, кажется, шведский журналы и еще телепередача оценили ваши знания по достоинству, в отличие от соотечественников. Вы ведете интересную и весьма благополучную жизнь.
– Вы хорошо осведомлены, – сухо заметила Кира.
Она действительно сотрудничала с двумя изданиями на постоянной основе. Писала статьи по психологии. В американский «Анандетифайд психолоджи обджект», «Неопознанный психологический объект», и французский журнал «Психолоджи профисьонель». Была консультантом в телевизионной передаче, идущей в Норвегии и занимающейся решением психологических проблем своих граждан, иногда переводила статьи. Оплата работы в валюте иностранных государств позволяла Кире жить с комфортом, занимаясь при этом тем, что она умела делать.
– Я готовился, – с лукавым видом признался полковник. – И про квартиру, доставшуюся в наследство от тетки, тоже знаю.
Девушка улыбнулась. В Москве у нее осталась квартира, Кира сдавала ее через агентство, но в скором времени собиралась продать.
– Поэтому я хочу воззвать к вашей совести, – продолжил Дмитрий Юрьевич.
Кира захохотала в голос. Звонко и заливисто. Покраснела, прослезилась. Полковник улыбался и терпеливо ждал, когда она успокоится. О том, как тяжело ему давалось сохранить спокойствие, девушка не думала. О том, что отдувается Вольцев не за себя, тоже.
– Когда мне говорят про совесть, честь и мораль, я понимаю, сейчас мной будут активно манипулировать и, скорее всего, обманывать, – наконец проговорила Кира. – А на патриотизм у меня и вовсе аллергия.
Полковник горько улыбнулся:
– Могу тебя понять.
– Да ладно? – Кира зло прищурилась, не замечая, что Дмитрий Юрьевич перешел на «ты». – Где вы все были два года назад, со своим пониманием?
– Очень хорошо понимаю! – полковник повысил голос и встал. – И передачу ту злополучную смотрел раз десять, и дело читал, под грифом «Особо секретно». И права ты была в каждом своем слове. И нет у людей ни стыда, ни совести, раз навалились на девчонку и угробили жизнь. И волосы дыбом у меня вставали, потому что седеть уже нечему, едва я только представил тебя в той могиле…
Кира не мигая смотрела перед собой.
Психология занимала ее всегда. Еще лет в десять она нашла у маминой подруги книжку с психологическими тестами, и вскоре вместо сказок, фантастики и любовных романов все места на книжных полках заняли учебники по психологии.
Двенадцатилетняя девочка спокойно оперировала терминами «шизоидная эмболия» и «обсессия вследствие когнитивного диссонанса», повергая знакомых в шок и панику. Английский и французский она выучила, изучая труды иностранных психологов. Вопроса, куда поступать, не было. Первая в учебе, активная во всех психологических сообществах, форумах, конференциях. Погруженная в науку, она не очень тяжело пережила смерть мамы, тихо умершей от онкологии. Тетка, единственная, кто у нее остался, нашла грант на обучение в Сакраменто, США. Квартира матери ушла на оплату расходов, связанных с обучением, но у Киры было шесть головокружительных лет обучения в Калифорния Стейт Юниверсити. Несколько научных публикаций, опыт публичных выступлений. Казалось, в родной России ее ждет гарантированная головокружительная карьера. Она еще не купила билета на родину, а уже была принята в Центр психологической диагностики центрального управления МВД, на должность психолога, специализирующегося на психопатологии. Яркая и харизматичная, с хорошо поставленной дикцией и без страха сцены, Кира сразу засверкала на конференциях, телевидении и радио, громко и открыто вещая о профессиональной пригодности исполнительных и правоохранительных служб. А дальше что-то пошло не так. Не то Кира плохо вникла в суть особенностей родственных связей, не то заняла чье-то место, не то просто слишком ярко засияла, вызывая кое у кого зависть. В общем, подставили ее банально и грубо. В прямом эфире предложили анонимно продиагностировать трех человек. Кира с готовностью принялась демонстрировать современные методики исследований и раскопала у всех трех представленных мужчин неконтролируемую агрессию, склонность к жестокости, умственную отсталость, проявление девиаций сексуального и несексуального характера и много еще чего.
– Что за маньяков вы мне подсунули? – весело отреагировала Кира на полученные результаты.
– Бойцы особого отряда реагирования «Альфа», – пробубнил явно растерявшийся ведущий.
А дальше пошло-поехало. Скандал в прессе быстро разрастался. «Что за монстры служат в наших “органах”?» – гласили самые невинные заголовки.
Трех бойцов уволили, и Киру тоже. И если Кира переживала личную драму в одиночестве – от нее как от зачумленной собаки сразу же стали шарахаться все друзья и коллеги, – то бойцы отряда «Альфа» подобной участи избежали. Более того, за них нашлось кому заступится. Один оказался сыном губернатора, второй племянником депутата, третий тоже кем-то непростым, она уже не помнила кем. Ждать, когда скандал уляжется и все в их жизни снова вернется в привычное русло, брутальные ребята не хотели. Употребив приличное количество горячительных напитков под маркой «Джек Дэниэлс», они пришли к выводу, что корень всех их зол Кира Вергасова и зло это требует немедленной расправы… В полном снаряжении и с оружием. Кто-то еще верит, что в нашей стране его тяжело достать? Они ворвались к девушке в квартиру, избили, связали и уволокли в ближайшую лесную посадку. Под прицелом автомата и двух пистолетов они заставили Киру копать себе могилу. У трясущейся от страха и паники, израненной, истекающей кровью девушки копать получалось плохо. Ребята оказались заботливые, помогали.
Время близилось к утру, когда Кира, получив удар по затылку и между лопаток, рухнула в яму. Добры молодцы, воодушевленные ловко обтяпанным дельцем, закопали девчонку, не проверив, осталась ли она в живых. Только когда закопали, вспомнили умственно отсталым умом, что глубина могилы на кладбище два метра, а у них этот параметр не дотягивал, поэтому привалили свежезакопанную яму стволом лежащего неподалеку дерева.
Кире «несказанно повезло», как поведал ей следователь, навестивший ее в больнице. Соседка по подъезду вышла выгулять собаку, жизнерадостного корги Фокса, на два часа раньше обычного. Псина обожала Киру, никогда не обходившую собаку лаской, то почесывая, то потрепывая ее, а то и давая что-нибудь вкусненькое. Фокс учуял любимицу и с остервенением принялся раскапывать, рассчитывая получить от Киры очередную порцию ласки. Хозяйка разодрала руки поводком, оттаскивая Фокса, но пес ни в какую не желал покидать место преступления, визжал, лаял, кусал хозяйку.
Кира очнулась в кромешной темноте, еще не осознав, где находится, почувствовала, как задыхается. Земля проникла в нос и рот. Она кашляла, плевалась, вертела головой. Осознание того, что она в могиле, ошеломило. Девушка запаниковала, умирая от страха. Ее трясло в ознобе, не хватало воздуха, душили слезы. Даже после она так и не поняла, как у нее хватило сил совладать с собой, но она не сдалась, осмыслив, что если она хоть что-то сейчас не сделает, то умрет.
Могила была неглубокой, а соответственно, и слой земли, которым закидали жертву, оказался не очень тяжелым. Кира умудрилась подтянуть к голове руку, утрамбовать землю перед лицом и, собрав все силы, – заорать, позвать на помощь. Ей казалось, что кричала она оглушительно, вопль долго стоял в ушах и погрузил девушку в беспамятство. Но снаружи слышался едва различимый писк, которому вторил корги Фокс, а за ним и понабежавшие со всей округи псы. Собачники раскопали Киру, вызвали «Скорую» и полицию.
– Да тебя даже не изнасиловали! – увещевал ее следователь, убеждая не давать делу ход, не скандалить и помалкивать.
– Не встал бы, – отвернулась от него Кира. – Пьяные в задницу были.
– Ну, пошутили неудачно ребята. Все обошлось.
Кира его почти не слышала. Больше всего она хотела, чтобы он ушел.
– Ты ничего не докажешь и ничего не добьешься. Знаешь, кто у них родители? Вот, кстати, это тебе. Компенсация за моральный ущерб, – он положил на тумбочку плотный конверт.
Кира не стала считать деньги, предназначенные ей за «моральный ущерб». Написала на конверте: «Вы их вырастили. Вы покрываете. Вы будете следующими, кого они закопают живьем». Она отправила конверт в штаб депутата, отца одного из ее палачей.
Выйдя из больницы, она хорошо понимала, что жизни в Москве, и тем более работы в госслужбе, у нее больше не будет. Сначала она планировала уехать в Калифорнию, у нее имелось образование, свободный язык, были друзья оттуда, готовые помогать. Но пандемия внесла коррективы в эти планы. Кира решила уехать в Краснодар, наслаждаться теплом, выстроить новую жизнь и дожидаться других возможностей.
И теперь представитель той самой системы, которая растоптала ее, чуть не убила и спихнула на обочину, пытается воззвать к ее совести и морали.
– Кто-то другой бы сдох в той могиле, – продолжал полковник Вольцев, сверля ее взглядом. Казалось, он старался проникнуть в глубь ее мозга, в центр мыслей, и донести напрямую, как она нужна ему и важна. – Просто от страха и паники бы сдох, поняв, где находится. А ты выбралась. И не сломалась, не спилась, не наложила на себя руки. Жива, здорова, красива и живешь интересной жизнью. Даже профессионально продолжаешь развиваться. Потому что ты сильная. Потому что у тебя есть внутренний стержень. А еще знания и навыки, с помощью которых ты можешь вытащить саму себя из любой жо… ситуации. – Полковник помолчал, несколько раз тяжело вздохнул, успокаиваясь.
Как-то безразлично Кира отметила, что у него трясутся губы. Волнение? Скорее возмущение и злость. Неужели на ее обидчиков? Или просто негодование, что система раскидывается знающими кадрами? Полковник продолжил:
– А у женщин, которых убивают, этого нет. Не мне тебе рассказывать, что серийный убийца всегда выбирает жертву среди тех, кто слаб, не может дать отпор, имеет психику жертвы, несчастного человека. Их некому защищать. Убийства будут продолжаться. Мы должны найти убийцу до того, как он убьет снова.
Кира подняла на него взгляд. Полковник едва заметно кивнул и выдохнул.
«Решил, что достучался», – поняла Кира.
– Даже ты не можешь вытащить этих трех женщин из могилы. – Он кивнул на папки, разложенные на его столе. – Но ты можешь помочь не уложить туда других.
Кира кивала. Словно сомнамбула. У нее вдруг разболелась голова. Она понимала, что решение у нее уже есть, и злилась на себя за это.
– Я возьму тебя внештатным сотрудником, с окладом специалиста высшей категории, выпишу премию, с отчислениями…
Кира вымученно улыбнулась. Дмитрий Юрьевич тоже.
– Ну а как? Соцгарантии государственной службы. У тебя будет свободный график. Никто не будет нарушать уклад твоей жизни. Ну и я гарантирую тебе безопасность. Лично. Кого бы мы ни откопали.
– Я подумаю, – уклончиво сказала Кира.
– До вечера, – согласился полковник после паузы.
– Здоров! – услышала Кира низкий, с хрипотцой голос, после того как скрипнула дверь.
На девушку пахнуло смесью запахов бензина, кожи хорошей выделки и едва уловимого дорогого мужского парфюма.
– А стучаться тебя не учили? – невозмутимо уточнил Вольцев.
– Так ты сам назначил время. Значит, ждешь.
На Киру уставились наглые синие глаза. Их обладатель, казалось, пронзил ее ими насквозь, раздел, разглядел всю в подробностях и хихикнул над уточкой на ее трусиках.
Кира опустила взгляд долу и медленно подняла его на мужчину снова, постепенно разглядывая незнакомца. Его тяжелые байкерские ботинки, кожаные штаны с хорошей защитой, косуху, обшитую лейблами байкерских клубов. Ровное загорелое лицо с квадратным подбородком, нос правильной формы и снова эти наглые глаза. На лицо падала волнистая прядь, выбившаяся из перевязанного резинкой хвоста волос. Кира нацепила на лицо легкую улыбку и смело уставилась на незнакомца.
– Знакомьтесь, подполковник МВД Григорий Сергеевич Самбуров, – представил мужчину Дмитрий Юрьевич. – Он непосредственно ведет эти дела. Сотрудничать вам предстоит с ним.
Кира едва удержала ползущие на лоб глаза. Подполковники МВД у нас могут выглядеть так?
– А это та самая Кира Даниловна Вергасова, которую я уговариваю присоединиться к расследованию дела.
– Очень-очень рад! – подполковник в байкерской косухе восхищенно распахнул глаза и поиграл бровями.
Кира развернулась к Вольцеву и, ухмыляясь, уточнила:
– А это последний бонус, чтобы я согласилась?
– Как захочешь, – в тон ей ответил Вольцев, от его проницательных глаз разошлись лучики, он смеялся. – Можешь даже растерзать его, если это доставит тебе удовольствие, желание-то его прибить и у меня бывает. Но после дела.
– Я позвоню, – кивнула Кира и вышла из кабинета.
Глава 4
Попасть в здание Управления МВД оказалось проще, чем оттуда выйти. Мальчик в погонах на входе не то слишком вошел в роль проверяющего дежурного и проникся властью, не то просто решил пофлиртовать с Кирой. Вот только Кира пребывала не в подходящем для этого настроении.
– Вы родились в Москве? Двадцать седьмого июля? А по какому адресу зарегистрированы? – посыпались на Киру вопросы. Лицо демонстрировало такую сосредоточенность, что хотелось пощелкать пальцами перед носом. «Ау! Вы дома?»
– У вас мой паспорт в руках, – напомнила Кира. – Там есть ответы на эти вопросы.
– У меня есть подозрение, что это не ваш паспорт, – все так же серьезно сообщил мальчик. – Отвечайте, пожалуйста.
У Киры возникли сомнения в его адекватности, но она по опыту знала, что шутки со служителями закона младших чинов могут выйти боком.
– Вы не похожи на себя. Делали пластическую операцию? – продолжал бесноваться лейтенант.
– Занимаюсь фейсфитнесом, – так же серьезно сообщила Кира. – Это гимнастика для лица, мышцы, как на теле, накачать можно, ну вот черты лица, наверное, немножко изменились. Наверное, перекачала.
– Я рекомендую поменять вам паспорт по причине сильного изменения внешности.
– Непременно воспользуюсь советом, – сквозь зубы процедила Кира. – Вот прям отсюда в паспортный стол и отправлюсь.
– Могу вас проводить, как я погляжу, вы не местная…
В окошко просунулась рука в черном кожаном рукаве, выдернула у лейтенанта паспорт Киры, и знакомый голос за ее спиной равнодушно произнес:
– Болван ты, Школьников. Дальше уже вылетать некуда, в патрульные пойдешь.
Григорий Самбуров вернул Кире паспорт и развернул девушку к выходу.
– Уже думала, буду коротать ночь в подвалах уголовного розыска, – вместо благодарности хихикнула Кира.
– Здесь нет подвала, – отозвался Григорий. – Гараж там.
Его автотранспорт стоял почти на крыльце управления. Всем входящим и выходящим приходилось его огибать, чтобы не задеть. По всей видимости, доставляемые транспортом Самбурова неудобства самого подполковника в байкерской косухе не беспокоили. Кира сложила губы трубочкой и вскинула брови. Не то удивленно, не то восхищенно. «Харлей-Дэвидсон Роад Кинг». Она ничего не понимала в мотоциклах, но по внешнему виду аппарата сразу поняла – круто и очень дорого.
На крыльце и с обеих сторон перил стояли люди в форме. Разговаривали, кого-то встречали, звонили. Никто не возбуждался по поводу перегородившего проход мотозверя. Значит, обыденное явление.
– Поехали, – Григорий протянул Кире шлем.
– Куда? – оторопела она.
– Посмотрим тело Марины Филимоновой. Ее привезли к судмедэкспертам. Улики заберем. Поговорим. – Григорий Самбуров самозабвенно изображал заинтересованность делом, и Кира почти ему поверила, если бы не заметила пристальный взгляд, направленный куда-то в область ее груди.
Девушка прикусила губу. С одной стороны, она еще не дала согласия на предложение Вольцева. С другой – уже решила, что согласится. Ну и «Харлей»! Ну как упустить такую возможность, чтобы не прокатиться с ветерком? Самбуров сверлил ее наглым взглядом своих синих глаз, не прочитать в котором вызов мог бы разве что слепой.
– Я на машине, – неуверенно сопротивлялась она.
– По пробкам будешь тащиться до вечера, – хмыкнул он.
Кира взяла шлем, дернув уголком губ.
Габариты «Харлея» не позволяли настолько проворно пролезать между рядами машин, насколько это могли делать мопеды и прочая мелочь, во всяком случае Кира так думала, до того как села в седло за Григорием. Самбуров вел нагло, вальяжно, уверенно. Казалось, не он протискивался между рядов автомобилей, а машины перед ним расступались.
Девушка села максимально далеко от мужчины, буквально впечатавшись в спинку, но все равно близость его тела, запах и некое странное положение, в каком она оказалась, несколько лишили ее ощущения реальности.
Не такого ли рыцаря на белом, в данном случае сине-металлическом, коне ждут все романтические особы современности? Приедет. Увезет. О том, что везут ее в морг, она старалась не думать.
Там ощущение реальности быстро вернулось. Гнетущая атмосфера – какая-то разнузданность людей, которые, по сути, служители медицины, но уже никуда не спешат, никого не спасают, работают с теми, кому торопиться некуда, – и убойный запах хлорки с формалином тяжким грузом придавили к земле. Девушка ощутила, как голова сама втянулась в плечи, а двигаться она стала медленнее и осторожнее.
Она подавила желание достать бумажный платок, чтобы уткнуться в него носом, и уверенно пошла за Самбуровым, стараясь особенно не пялиться по сторонам.
– Надеюсь, от вида трупов ты в обморок не упадешь? – обеспокоился он перед высокими металлическими дверями.
– До этого не случалось, – спокойно отозвалась Кира.
То, что до этого она их видела не так уж и много, тем более изуродованных, она уточнить забыла.
Кира готовилась к тому, что зрелище окажется тяжелым, отвратительным и невыносимым. Молилась про себя, чтобы ее не вырвало. Вообще, не понимала, зачем поперлась смотреть на трупы. Она не эксперт, не полицейский, трупы не ее специальность. Запала на мужика? Желает выпендриться? Просто суперромантическая обстановка для флирта. Вот как она в это вляпалась?
Самбуров придержал для нее металлическую дверь, распахивающуюся в обе стороны. Она старалась не цокать каблуками, хотя пациентов этих безликих покоев уже нельзя побеспокоить. Царство нержавейки, зеленой клеенки и плитки непонятного оттенка. Кира прошла мимо каталки, к счастью, пустой. Холодно. По коже бегали мурашки, того гляди ее пробьет крупная дрожь. Она дышала медленно, чуть ли не через раз, лишь бы не ощущать стоявший в морге запах. Еще изо всех сил старалась, чтобы в поле ее зрения не попали склянки, шланги, инструменты. Они остановились возле стола из нержавеющей стали. Санитар с маской под подбородком, с безразличнм видом жующий зубочистку, снял синтетическую простыню с тела. Кира медленно перевела взгляд на труп, краем глаза уловив, что Григорий смотрит на нее.
– Я не упаду в обморок, не переживай, – сообщила она не поворачиваясь. Хотелось надеяться, что голос ее прозвучал спокойно и уверенно.
– Хорошо, – отозвался мужчина.
– Ну чего… вот привезли. Пока оформляют. Вскрытия еще не было. Будет отчет, пришлем, – бормотал санитар.
Кира не отрываясь смотрела на тело. Ее не мутило и не тошнило, не накрывало жалостью или печалью. Она ничего не ощущала.
В том, что она перед собой видела, и человека-то опознать сразу не получилось. Непонятная биомасса, похожая на гору мусора, закатанного в воск. Но чем дольше Кира смотрела на труп, тем четче проступали детали. Порезы вывернулись и напоминали ствол большого дерева с грубой корой, дырки на лице и теле с темными ободками, распухшее лицо. Волосы, выдранные с корнем и обрезанные клочками. Кира вдруг поняла, что злится. Что за чудовище могло сотворить такое? То есть живое существо сидело и ковыряло себе подобного. Резало бритвой и наблюдало, что от его деяний происходит с человеческим телом. Изучающе разглядывало кровь, сочившуюся из ран, наслаждалось муками, которые причиняет. Что за извращенная психика желала подобного удовольствия?
Кира специализировалась на расстройствах личности, на жестокости, на склонности к садизму и прочих прелестях психопатов, но вот так, живьем, она никогда не видела результатов действий человека с искаженной психикой. Она наблюдала, беседовала, диагностировала. Теория. Фотографии. Видео.
Кира осознала, что все методы работы, исследования, анализ, тесты, они абстрактны. Пока не увидишь воочию, сложно представить, на что способно человеческое существо. Психологию тяжело оценить как точную науку. Что-то там изучают по схемам, ощущениям и предположениям. Не конкретно, не понятно, не доказательно и не определенно. Глядя на истерзанное человеческое тело, чувство реальности давило, как асфальтный каток.
Кира как-то отстраненно подумала, что чудовище не только то существо, что сотворило это, но и все общество, что растит подобных уродов. Изначально ребенок рождается нормальным, без психических отклонений, без садистских наклонностей, без жажды убивать. И уже после родители, братья и сестры, сверстники, детский сад, школа, социум влияют на него таким образом, что он становится больным извергом. Садистом, убийцей, насильником, маньяком. Даже звери, которых люди очень любят приводить как пример жестокости, кровожадности и свирепости, не ведут себя так. Да, животные охотятся друг за другом, поедают, утоляя голод. Но животные не дырявят зубами себе подобного из желания доказать что-то другим животным, не «зацарапывают» до смерти из больного любопытства, как поведет себя жертва, не тыкают клыками, изучая болевой порог. А было бы понятно, если убийца убил свою жертву из-за того, что был голодным и съел ее?
Кира хихикнула. На нее тут же удивленно и ошарашенно уставились Самбуров и санитар.
Девушка умолкла и опустила взор в пол. Господи, куда она катится? Каннибализм – тоже психическое отклонение и преступление в их обществе.
– Она была голой? – поинтересовалась Кира, чтобы сгладить неловкость.
– В майке, порезанной и разодранной, – безучастно ответил санитар. – И там, в коробке с уликами, кофта какая-то есть.
Григорий направился к выходу, пропустил Киру вперед. Металлическая дверь чавкнула вслед резинкой ограничителя. У Киры вдруг появилось отчетливое желание уйти. Не ввязываться в это дело. Она никому ничего не должна. Как специалиста по убийцам и маньякам ее выкинули из системы. Она не обязана этим заниматься. Дома ее ждали недописанная статья и интервью с американским светилом психологии. Вот зачем ей все это?
– Ну, что скажешь? – По интонациям Григорий явно ожидал, что она сразу же начнет вещать об отличительных чертах характера убийцы.
– А что сказать? – удивилась Кира. – Убийца с психическими отклонениями. Проколы сделаны специфическим орудием, скорее всего самодельным.
Кира в очередной раз тоскливо подумала, что взгляд у Григория умопомрачительный. Теперь подобное с ней случалось при каждом его взгляде – ум помрачался. А в морг она поехала зря. Чувствовала себя отвратительно.
– Ну, это понятно, нормальный человек просто прирежет или задушит, стричь волосы и тыкать ничем не будет.
– Угу, – кивнула Кира, поглядывая на коридор, ведущий к выходу.
Они опять зашли в какую-то комнату. Обычное офисное помещение, заставленное столами, шкафами и тумбочками. Григорий продемонстрировал удостоверение. Девица с зализанным хвостом из черных волос и в широких черных брюках подхватилась, радостно и пылко воззрилась на подполковника и облизнула губы.
– Привет, Вера, – небрежно буркнул Самбуров.
– Вас жду, на экспертизу еще не унесла, – томно сообщила девушка, будто вещала об их совместной ночи любви.
Кира не сомневалась, Верочка готова выскочить за подполковника замуж, рожать ему детей, стирать, убирать, каждый вечер ставить перед ним тарелку с едой и преданно смотреть в глаза. Именно так она понимала женский подвиг ради мужчины. Ну или хотя бы отдаться. Можно прямо здесь. Девушка вдруг заметила спутницу с мужчиной своей мечты и часто заморгала.
– Давайте, Верочка, показывайте, что там, – расплылся в лучистой, снисходительной улыбке Самбуров, и Кире захотелось его пнуть.
И даже не за то, что он, по всей видимости, привык, что все женщины в возрасте от семнадцати до девяноста смотрели на него влюбленными глазами и готовы были отдаться при первом намеке на интимную близость. И даже не за то, что и она попала в их число. А за то, что он абсолютно спокойно, как должным этим пользовался.
Впрочем, бесцеремонно, свободно и раскованно, будто и не в полиции работал, Григорий себя вел не потому, что пользовался успехом у женщин. Здесь еще что-то. Байк, длинные волосы, отсутствие формы. Что в нем такого особенного? Почему у него столько преференций? Кто-то из родственников в высших чинах служит в полиции? Отец, души не чаящий в ненаглядном чаде и возлагающий на него большие надежды? Тетка, поместившая его на психологическое место своего мужчины?
Улик по убийству оказалось не так уж и много. Три палочки, вывалившиеся из дырок на теле жертвы при перевозке, майка, которую уже упоминал санитар, и кофта.
Надев одноразовые перчатки, Григорий вытащил светло-голубой кардиган необычного кроя, с длинным широким поясом, повертел, не сразу сообразив, где верх.
– Это нашли рядом с телом. Есть, конечно, вероятность, что к телу, и вообще к убийству, кофта не имеет отношения. Кто-то посторонний потерял или ветром сдуло и водой вынесло, как и тело. А возможно, и наш предмет. – Подполковник объяснял это Кире, но как любая женщина, претендующая на полное внимание интересующего ее объекта, Верочка все воспринимала исключительно на свой счет.
– Она мокрая была, подсохла, – уточнила она, глядя на предмет обожания все тем же влюбленным взглядом преданной хозяину собаки.
Самбуров на мгновение взглянул на Верочку, будто удивился ее присутствию.
– Если эта кофта относится к трупу, то, можно сказать, повезло. – Кира старалась не смотреть в чарующие глаза подполковника. Вот с этого взгляда все и началось. Она осторожно дотронулась до ярлычка на кофте. – «Тахири». Японский бренд, очень стильной и особенной одежды. Практически эксклюзив. В России нет ни представительства, ни бутика, даже заказать доставкой нельзя, только через Штаты или Европу. Ну или купить там.
– Ничего особенного на вид, – поджала губы Верочка. – Ну, кофта и кофта.
– Материал особенный, натуральный полностью, при этом изготовлен по особенной технологии, не мнется, не вытягивается, шелковистый и мягкий, подстраивается под температуру тела и погоды. Ну и крой. Асимметрия. Прямая демонстрация своей неправильности, особенности. Не каждая женщина осмелится подобное надеть.
Верочка хмыкнула.
– Круто! – Григорий искренне восхищался Кирой. – Это очень ценное наблюдение. Никто бы из наших спецов внимания не обратил. А подделки быть не может?
– Нет, это настолько эксклюзивный бренд, что его нет смысла подделывать, он не так уж и известен, – отозвалась Кира. – Учительнице из Воронежа он точно не по карману, так что кофта вряд ли самой Марии Филимоновой.
Она никак не могла отогнать от себя угнетающего наваждения морга, и это раздражало ее. В конце концов, она очень долго боролась за право делать только то, что хочет, в мелочах и по-крупному. Сбрасывать звонок, когда не хочет разговаривать или звонят маркетологи, у которых не должно быть ее телефона. Не общаться с тем, кто для нее токсичен. Закрывать книгу, которая не зашла. Уходить оттуда, где ей некомфортно.
Кира кивнула и пошла к выходу.
– На экспертизу отправляй все… – услышала она распоряжение Самбурова и неразборчивое мяуканье Верочки в ответ.
Он догнал ее уже на ступенях морга. Кира глубоко, полной грудью вдыхала теплый нагретый солнцем воздух, надеясь выгнать из легких запах смерти и хлорки. Конец сентября. Осень совсем не чувствовалась, утренний ветер и влажность после дождя уже сменялись жарой. Яркий свет пробивался сквозь решетку ветвей.
– А по личности убийцы что-то скажешь? – Самбуров смотрел на нее на полном серьезе, ожидая от Киры ответа. Казалось, он не заметил ее побега.
– А вы думаете, я взгляну на труп и назову имя убийцы? – Девушка дернула уголком губ, зная, что выражение лица стало насмешливым и циничным.
– Судя по рассказам полковника Вольцева о вас, еще адрес и группу крови, – улыбнулся Григорий.
Кира закатила глаза и засмеялась.
Они спустились по ступеням.
– Маньяк, убивший эту девушку, в детстве страдал энурезом, любил поджигать предметы и мучил животных, сворачивал голову птичкам, отрывал крылья бабочкам, – проговорила Кира деловым тоном и прищурилась, косясь на спутника.
Григорий замер с мотоциклетным шлемом в руках:
– Можно поискать в базе. Психологический портрет собирают на всех преступников. Хотя вряд ли там есть сведения об энурезе. Это же недержание мочи?
– Ага, это писался в постель. – Кира смотрела в упор. – Уверена, подобных сведений ни в одной базе не найти. И ни в одном допросе. Кто ж вам признается, что он дул под себя. Он же крутой убийца, маньяк! Гроза округи! И такое…
Григорий заржал, наконец разглядев, что Кира еле сдерживает улыбку.
– Я ведь на полном серьезе…
– Так и я на полном серьезе, – снисходительно улыбнулась Кира. – Есть такая теория, статистика по серийным, жестоким убийцам. Практически все из них в детстве имели эти особенности – пиромания, живодерство, энурез.
– Да ладно! Значит, по этим признакам еще в детстве можно маньяков отлавливать? – Григория очень веселил разговор.
– Законодательно эта тема не прошла.
– Зря я потащил тебя в морг, – нахмурился Григорий. – Сглупил. Хотел повлиять на твое решение и сразу вовлечь в дело, чтобы согласилась, а получилось только испортить настроение и огорчить.
– Нет, дело не в этом, – вяло отнекивалась Кира. – А в дело вовлекли. Я позвоню Дмитрию Юрьевичу, скажу, что согласна.
– Я очень рад, – действительно обрадовался Григорий. – И он обрадуется.
– Херм? Херм! – Двор морга огласил громогласный возглас. Здоровенный парень с бородой и в кожанке махал Самбурову рукой.
– Херм? Хермонд? Храбрый? – прищурилась Кира. – Бог скандинавской мифологии. Сын Одина. В бою испытывал восторг. Прошел дорогой мертвых.
