Kitabı oku: «Пришлые», sayfa 3

– Я только платье видел. Я в самом низу сидел, на полу у двери. Слышал, там рядом дверь – хлоп, и она мимо пробежала. И всё.

– Светлое платье?

– Ага. Как у всех.

– А корзина была при ней? – спросил Ясь.

– Не видал.

Больше мальчишка ни в чём не признался. Дмитрий взял его за руку и отвёл в воспитательный дом. Вернулся почти тут же, и снова с ухмылкой.

– Похоже, та самая. С корзиной, – сказал Ясь.

– И что, в Гнилку за ней пойдём? – с тоской спросил Вол.

– И далеко она? – уточнил Дмитрий.

– Оборот солнца пути. Ну, или день – как у вас говорят, не знаю.

Дмитрий кивнул в знак, что понял.

– А если она не в Гнилке? Если сбежала вообще? – усомнился Ясь.

Лично он бы так и сделал на её месте. Но она-то точно не такова, как он: убила пришлого, а потом спокойно пошла стирать, как будто так и надо. Зачем же только она это сделала? Ведь для такого точно должна быть причина.

– Если так, то мы только время зря потратим и все ноги вконец сотрём, – сказал ненавистник прогулок Вол. – А если и нет, все равно разминуться можем. Не проще ли уж один-то день её здесь дождаться?

– Надо подумать, – склонил голову набок Дмитрий и вдруг округлил глаза. – А про тряпку я и забыл. Вдруг Джерри след возьмёт.

– Да какой там след – сколько ты уже таскаешь её в кармане рядом не пойми, с чем, – проворчал Вол.

– Джерри! След! – вынув из кармана кусок рубахи, Дмитрий сунул его зверюге под нос.

Понюхав его, она встала и медленно, словно нехотя, куда-то пошла.

– Что, идём?

– До чего же вы меня умотали, – простонал Вол.

Джерри шла к горянкам. И остановилась у той, у которой написано «2222».

– Даже собака знает, что на сегодня хватит, – устало пробубнил Вол.

Глава 4. Старые чертежи

– О, сегодня грибы? – Ясь ещё от порога учуял вкусный запах.

– Пришли торговцы из Гнилки, и я обменяла на них немного хлеба. Не только же овощами вас угощать, – мать улыбнулась Волу и Дмитрию и стала накрывать на стол.

Похоже, к ней вернулись приветливость и гостеприимство. Или же она просто взяла себя в руки. Хотя вчерашних перемен в настроении матери Ясь так и не понял. Казалось, что она жалела припасов – но только с чего бы? Их семье отца всегда выдавали в избытке.

Зато Ясна снова не в духе. Посмотрела на Яся и гостей недобро и уставилась в стену. Наверное, злилась из-за детей в саду, но пока молчала.

– Мама, а мне можно грибы? – занял Петька.

– Конечно, дорогой. Подожди, сейчас и вам наложу.

– Варёные? – удивился, заглянув в миску, Дмитрий.

– А какими ещё им быть? – спросила мать.

– Можно, например, пожарить – получается вкусно.

Ясна фыркнула.

– Да и правда, – согласился Дмитрий. – Что это я учу тебя, хозяйка? Спасибо, что кормишь.

– А я не против новых рецептов, – добродушно сказала мать. – Только на чём их жарить?

– Так прямо на огне.

Обсуждали способ, очень напоминающий то, что произошло с кроликом, когда вернулся отец. А с ним заглянул и его друг – стеклодув Михайла. Большой, седой, курчавый, бородатый – на идола гнильцов похож, деревянные изображения которых они приносят в Ось на продажу и сами носят на шеях.

– Дядя! – увидев старика, Ясна ожила и чуть ли не засветилась. От улыбки прорезались ямочки на щеках и подбородке, голубые глаза засияли.

– Здравствуйте! – широко улыбнулся сосед, показав недостаток зубов.

– О, а вы все уже дома? Как успехи, искатели? – спросил отец. Вот и у него неплохое настроение.

– Ну, мы почти нашли виновного, – отозвался Дмитрий.

– Ого, вот как! И кто же он?

– Это… – начал Ясь и столкнулся со зверским взглядом Вола. – Для начала надо убедиться. А потом всё расскажем.

– Займёт пару оборотов солнца, не меньше, – добавил Вол.

– Не доверяете, значит? – рассмеялся Михайла. – В вашем деле оно, наверное, и верно. А лица-то все новые – рад видеть свежих людей в Оси.

– Я местный, – сказал Вол.

Стеклодув вгляделся в него.

– Прости, сынок. Старею – всех уже и не помню, и не знаю. А когда-то ведь чуть ли не каждого осийца мог узнать и по имени назвать. Помнишь, Пётр? Мы даже спорили.

Отец с улыбкой кивнул, поправляя на носу стёкла.

– Ну а тебе-то точно добро пожаловать? – сосед протянул Дмитрию мощную ладонь для пожатия. – Я Михайла, стекольный мастер. Стекло делаю из песка, а из него потом окна режем с сыновьями, да ещё кое-что по мелочам.

– Много чего! – оживилась Ясна. – Очки вот отцу и даже солнечные панели!

– Да скажешь – много. Так, помаленьку. Пытаемся вот с Петром да Ясочкой по чуть-чуть кое-какие старые технологии возродить, – Михайле явно приятно внимание к его умениям. – Ты-то как сама, невеста-красавица?

Старик уселся за стол между Ясем и Дмитрием. От него горько пахло потом. Ясь поморщился. Возможно, ко всем остальным своим спутникам он за день просто принюхался и потому их запахи уже и не замечал.

– Хорошо, дядя. Да только не невеста я. Мне и здесь неплохо.

– Ну что ты, зайка! Пора уже…

При слове «зайка» Ясь непроизвольно сглотнул.

– Дядя, а нам сегодня в саду говорили, как деревья сажать, чтобы лес остался! – поделился Петька.

– Да ты что! Ну, это дело полезное, – стеклодув потрепал брата по светлой голове и обратился к Дмитрию. – Вот, сосед, следим за восполнением лесов с детства, всё по науке. А у вас оно как? Новые деревья тоже растите?

– Я издалека прибыл, отец, – ответил Дмитрий. – Не то, чтобы уж сосед. И живём мы иначе.

– А как иначе?

– Наверное, не так спокойно, как вы.

Ясю сразу вспомнилась история про каннибалов. Отчаянно захотелось узнать, чем она закончилась, пусть и семейный ужин не совсем подходящ для таких рассказов. Он уж было открыл рот для вопроса, да Ясна помешала:

– И что, брат, помог вам несчастный малыш?

– Почему несчастный? – спросила мать.

– Очень помог. Он нас на нужный путь и направил, – не дал Ясю ответить Дмитрий. И вернулся к стеклодуву. – А что за солнечные панели? Уже не первый раз про них слышу.

Что это, мог ответить и Ясь: плоские наклоненные листы стекла, снизу покрытые тёмной краской, почти как зеркала. Они стояли на ножках-палках над самым верхним ярусом горянок и отражали свет. А вот зачем они нужны и какая от них польза, толком никто бы в Оси не ответил. Однако это не мешало и отцу, и стеклодуву, и Ясне поклоняться невнятной штуковине. И обсуждать её страстно обожают все трое. Глаза у всех загорелись, и они наперебой принялись объяснять:

– Они могут собирать и передавать энергию солнца другим предметам. Мы думаем, что нашим предкам они заменяли костёр. Если понять, как они работают, то, возможно, мы сможем без огня отапливать с их помощью горянки.

– А с помощью стекла от них получилось добыть огонь, – Ясна с гордостью показала Дмитрию шрам от ожога на руке, забыв о неприязни.

– Мы нашли чертежи в старых бумагах. Кто-то из первых жителей пытался создавать в Оси технологии прошлого. Большую часть, – отец закашлялся, отмахиваясь от участия матери. – Большую часть записей мы, конечно, понять не смогли – и слова такие не знаем, а где-то даже буквы совсем другие, непонятные. Но с панелями разобрались.

– Я сделаю тебе травяной отвар, – мать встала из-за стола.

За ней подскочила и Агния. Было слышно, как она спросила: «а папа умрёт?»

– Конечно же, нет! Что за глупости. Он просто немного простудился, – вполголоса ответила мать.

Ясь жевал гриб. Вкусный соус, пряный – и всё же обед оказался куда вкуснее. Нехорошая мысль. Лучше выбросить её и вычеркнуть из памяти этот случай. Как он только может продолжать смаковать впечатления об убийстве и поедании живого?!

– А что, есть другие бумаги? – спросил Дмитрий. – Кроме старинных дневников?

– Таких записей, конечно, больше всего. Но есть и старинные книги. Из толстой бумаги, мы такую не научились делать. Да, дочь?

– Может, и научимся, – ответила Ясна. – Но мы и сейчас умеем, хоть и по-другому. У нас и новые книги есть.

Это так. Бумагу для них они делают из опилок. Из смолы и жжённых костей – чёрную краску для записей. Набирают её в полые травяные стебли, пишут, а потом сшивают просохшие листы толстой нитью. Это называется книгой, и у отца с Ясной таких бессмысленных вещей целая куча, да и у стеклодува не меньше. Даже в воспитательном саду есть несколько – по ним читать и писать учат тех толковых, кого планируют отдать на помощь в Главный дом. Ну, или чьи родители захотели. Но таких совсем немного. А считать, наоборот, обычно просят научить все: полезно знать, кому сколько припасов положено, и в работе пригодится всегда материалы уметь считать. Да и чтобы при обмене не продешевить.

– Любопытно было бы глянуть, – заметил пришлый. – На те, которые старые.

– Так вот они, и на полках, и ещё полный сундук, – показал рукой отец и привстал.

– Может быть, посмотрите после ужина? – неодобрительно заметила мать, вернувшись с отваром и Агнией.

– Конечно, хозяйка, – согласился пришлый.

Он снова предложил всем брагу. Как ни странно, на сей раз никто не отказался, включая родителей. В оправдание сказали друг другу, что рабочее время закончено, а за пару последних оборотов солнца все понервничали и устали.

– Ясь, а почему деревья нельзя рубить, а ты рубишь? – напомнил о постылой работе явно воодушевленный сегодняшними открытиями из сада брат.

– Нет, малыш, ты всё не так понял. Дерево – это жизнь: оно нам даёт огонь, чтобы согреться и приготовить пищу, инструменты, чтобы мы могли её добыть, материал, чтобы утеплили свои горянки и сделали мебель, – наклонился к Петьке Михайла. – Без дерева обойтись никак нельзя. Но если мы не будем думать о том, что наступит завтра, то скоро вырубим все деревья – их не останется. Поэтому взамен срубленного садим три новых – возвращаем природе долг. В этом смысл.

– Я понял, – с умным видом кивал Петька.

Потом, уже порядком захмелев, опять вернулись к разговору о панелях. Отец снял и протянул свои очки Дмитрию. Тот их примерил и похвалил работу. Вдохновленная Ясна разрумянилась ещё больше и от любимой темы, и от выпитой браги. Задавали вопросы даже любопытные дети, и только Ясь чувствовал себя лишним. Скучая, он оглядывал собравшихся, и заметил, что явно перебравший Вол не сводил с Ясны помутневших глаз. Это наблюдение вызвало непонятный, но притом не очень приятный отклик где-то внутри.

– Так и что мы будем делать завтра? – спросил он Вола, чтобы отвлечь на куда более неприятную тему.

– Видимо, ждать, – ответил за него Дмитрий, и Ясь снова поразился его способности слышать всё.

– Думаю, нужно рассказать обо всём, что вы уже выяснили, Главному, и там уж как он решит, – мягко сказал отец.

Таким тоном он только приказывал, но откуда пришлому об этом знать?

– Не думаю, – отрезал Дмитрий.

– Всё же ждать? – с облегчением уточнил Вол. – Я согласен. Только передам старшему. А мелкий пойдёт со мной, – он кивнул на Яся.

– Ему бы пора вернуться к работе, – сказала мать. – За все его… Он не слишком хорошо проявлял себя в последнее время и так совсем ничего в седьмое солнце не получит.

Нет, и всё-таки: с каких это пор мать стала так учитывать каждый кусок?

– Вообще-то он и не заслужил. За что ему что-то выделять? Его ждёт наказание, как только вы поможете нашему гостю и решите его вопрос, – также обманчиво мягко напомнил отец. – Но на работу завтра пойдёшь, сын.

– Я должен за ним следить, – сказал Вол. – Но я не могу одновременно быть и с ним в лесу, и в казармах. Пусть он идёт со мной.

Ясь воспрял. Кто бы мог подумать, что перспектива ходить с Волом поблизости от столь любимых им каменных мешков окажется заманчивой! Но сейчас охраннику нет смысла толкать Яся в мешок, и потому это намного лучше гарантированной работы на лесоповале.

– Он никуда не денется, сынок. Уж под нашу стариковскую ответственность, – подмигнул Ясю Михайла. – Куда ему бежать-то, да и зачем? Жизнь у него хорошая тут, на всём готовеньком. Да?

Ясь без особого согласия кивнул. Наверное, хорошая, раз все так считают.

Эх… А спасение было так близко.

– Только за свои дела ответ держать не научился. Но пора уж и взрослеть, – кашлянув, заметил отец.

– А я тогда в городе осмотрюсь, – сказал Дмитрий.

– Могу с утра отвести тебя к Главному, – вызвался отец. – Ты с чем-то ведь к нам пришел – вот и расскажешь ему.

– Я и сам дорогу найду. А для разговоров таких не время. Пусть сначала найдётся тот, кто друга моего убил. Тогда и решу, нужно ли с ним говорить и о чём.

Поражённая таким подходом Ясна вздёрнула светлые брови, но промолчала.

После ужина любители старых бумаг собрались у полок и сундука и принялись перекладывать их, вороша пыль. Мать, уложив детей – и Вол тоже отправился следом, жалуясь на усталость, и, значит, заглянуть в мешок Дмитрия снова не судьба – уселась с ними рядом. Ясь, как и зверюга пришлого, грелись у огня. Она вытянула передние лапы и положила на них большую голову. В её чёрной шерсти виднелись белые волоски – неужели собаки тоже седеют?

– Джерри, – шепотом позвал Ясь.

Зверюга насторожилась. Шевельнула ушами, подняла голову. Глянула на Яся. Глаза у неё не только злые, но и умные.

Ясь, сам не зная зачем, протянул руку – длинный нос сморщился. Псина низко утробно зарычала, обнажив огромные длинные зубы.

– Фу, Джерри. Свои, – откликнулся, не отрываясь от бумаг, Дмитрий. – Гладь, если хочешь. Не укусит.

Не то, чтобы Ясь желал сделать это. Совсем наоборот: зверюга отчаянно пугала. Но отчего-то не хотелось, чтобы Дмитрий понял, что Ясь так её боится. Он отважился снова протянуть к ней руку и на сей раз коснулся кончиками пальцев жёсткой шерсти. Собака громко вздохнула – совсем как человек. Открыла огромную пасть в зевке – Ясь аж поёжился – и снова уложила голову на лапы. Как и все остальные она, похоже, тоже решила больше не замечать Яся.

Глава 5. Отставшая гнилянка

Ничто не должно было помешать Ясю вовремя попасть на лесоповал. Мать намного заранее подняла его, накормила и выпроводила. Точнее, сама едва ли не за руку потащила, как будто он снова был ребёнком, и она вела его в сад.

– Проводишь меня до пекарни, – сказала она, как будто в такое лестное для Яся объяснение можно поверить. – А потом пойдёшь потихоньку. Хорошо, когда не спешишь, не опаздываешь – тогда дорога в удовольствие. А если настроение хорошее, то и работа в радость.

Вот так. Как с младенцем. Уговаривала. Ясь не спорил: бессмысленно, как и с отцом. Переубедить они друг друга не могли с тех самых пор, как он научился ходить и бормотать первые слова. Слишком много в голове его водилось лишних вопросов. А если задавать их, то отец обычно снисходительно отвечал: «Ты просто ещё слишком мал. Вырастешь, сам всё поймёшь». А мать часто злилась: «Потому что я так сказала!»

И Ясь давно понял, что безопаснее вслух ни о чём не спрашивать. Не всегда удавалось. А так как его реплики встречали недоумение не только дома, он давно решил считать, что просто на самом деле не понимает вещей, которые ясны и однозначны абсолютно для всех. Никто ведь, кроме него, не страдает, например, от мысли – почему надо каждый день всю жизнь вкалывать там, куда распределили ещё в детстве? Все воспринимают порядок вещей как данность. А у Яся просто изъян такой, один из многих – придумывать лишнее, только бы не работать. Не зря ведь все вокруг говорят, что он ни на что не годен. Так и есть.

Об этом Ясь и напоминал себе, расставшись с матерью у входа в пекарню и уныло бредя к воротам. День ещё и начаться не успел толком: небо подёрнуто буроватой дымкой.

У ворот дежурил новый знакомый Захар.

– Здорово. А Вола куда сегодня направили?

Он что, решил, что они работают вместе?

– К старшему пойдёт, – не соврал Ясь.

Пригорок, как и всегда с утра, был особенно крут. Ноги еле несли по нему наверх. Ясь пытался посчитать, который теперь день? Каждый седьмой по счёту – свободный: в такой все идут с утра не на работу, а к помощницам Главного, а потом по амбарам да сараям, где по их указаниям выдают заработанные припасы. После хозяйки с младшими детьми идут на базар, чтобы обменять что-то по надобности, а хозяева со старшими мастерят что-нибудь по дому. А после все отдыхают – иногда даже поют, играют на дудочках и барабанах, а некоторые и пляшут прямо на улице. Весело! И можно пить брагу – но это уже только в горянках. И тут главное, когда кровь разогреется, не буянить. А то придут Вол с Захаром и уведут в каменный мешок.

Но сегодня день точно не седьмой.

Преодолев пригорок, Ясь утёр не слишком-то и вспотевший лоб. А не заглянуть ли для начала в лес? Вот и мать же сказала: если настроение хорошее – то и работа в радость. Правда, поредели за последние дни тайники, но всё равно есть ещё места, где можно вынуть из-под земли бутыль-другую. Оглядевшись по сторонам – не спешит ли кто в сторону лесоповала – и заметив людей у ворот, Ясь, пригнувшись, побежал к деревьям. А там, отойдя немного и уже расправившись в полный рост, стал искать очередную приметную корягу. Откопал бутыль, приложился с удовольствием раз, другой. Вот бы сейчас ещё самокрутку Вола! И, хоть и стыдно признаться, но и закусить бы тем самым преступным угощением, которым потчевал Дмитрий.

Да и разговоры бы их Ясь послушал. Даже рассказы Вола о службе куда интереснее, чем обсуждение того, как и где держать пилу, и почему у Яся руки растут не оттуда, и не дерево ли он сам, если никак таких простых вещей не понимает?

За спиной хрустнули ветки. Ох! Ясь вздрогнул и обернулся, за миг решая: бросить бутыль и сказать, что нашёл? Жаль – она почти полна. Не решился ещё до того, как увидел, кто его потревожил.

У деревьев стояла девушка. Наверное, ровесница Яся или немного старше. Смуглая, чёрные волосы собраны в высокий хвост на затылке. Чёрные глаза – длинные, огромные, немного раскосые – подведены снизу краской и сверху тоже расходятся длинными стрелками. На левой щеке большой шрам – как будто удар копья. Какая странная мысль: у кого поднялась бы рука ударить такой необычный яркий цветок? Наверное, просто неудачно уронила на себя что-то. Перетянута сплетённым из верёвок поясом, а на шее амулеты с идолами в несколько рядов. Гнилянка.

Фу. Ну, её точно нечего бояться. С чего бы ей Яся сдавать, если она его даже не знает?

– Что ты тут делаешь? – выдохнул он Ясь. – Заблудилась?

Она покачала головой и, приподняв подол длинного, плохо отбеленного грубого платья, показала на свою ногу. Нога как нога: крепкая, стройная. Ступня, обутая в плетёнки из бересты, крупновата.

– И что с ней?

– Упала вон там с пригорка – она махнула рукой – и вывихнула. Идти не могу. Вот наши меня и оставили ждать их, а сами на рынок пошли.

– Одну? В лесу?

Девушка кивнула.

– Как? Холод же по ночам! Да и звери, – сам Ясь никого не видел, кроме кроликов, белок и ежей, но отец встречал и кабанов. А по слухам, вдалеке на севере бродили совсем уж страшные меховые звери. Надо будет спросить о них Дмитрия.

– Да, очень холодно, – согласилась девушка и в доказательство обхватила себя руками. – Прошлой ночью костёр погас, и я думала, что замёрзну насмерть.

– Здесь нельзя разводить огонь, разве ты не знаешь? И лес сгорит, и ты вместе с ним, – Ясь вдруг ощутил себя Волом, говоря его менторским тоном.

– Знаю, но что мне было делать? Да и всё равно он потух.

– А что ты ешь?

Девушка бросила кроткий виноватый взгляд из-под длинных ресниц.

– Ягоды… Я совсем немного, правда. Чуть-чуть.

– Одни только ягоды? – поразился Ясь. – И давно ты здесь?

– Не знаю… Пару солнц точно.

Ясь почесал голову. Наверное, надо ей как-то помочь.

– Будешь? – он протянул бутыль.

– О, спасибо! Я очень хочу пить, – она с жадностью отхлебнула и закашлялась. – Это брага!

– Ну да, – пожал плечами Ясь.

– Ты бы хоть предупреждал. Я такое не пью.

Ясь не стал спорить – забрал бутыль и отпил сам.

– И когда тебя заберут?

– Не знаю… Как обратно пойдут, наверное.

Он задумался.

– Вот что – давай я провожу тебя к твоим в город.

– Нет, что ты! – гнилянка округлила глаза. – Мать убьёт меня, если я её не послушаю. Она сказала ждать здесь!

Такая взрослая – и так боялась матери. Хотя ведь и сам Ясь брёл на проклятый лесоповал по родительскому приказу.

– Вот, смотри, – закатав рукава, девушка показала теперь полноватые смуглые руки. Ясь внезапно разволновался. Запястья покрывали почерневшие синяки. – Это всё она. Она нас бьёт, даже палками.

Да уж, как видно, правы все те, кто говорит, что Ясю легко живётся.

– А кто ещё с тобой был?

– Мать, младший брат и соседка. Они грибы принесли на рынок.

Точно: мать вчера у них, как видно, и выменяла.

– Выходит, ты грибница?

– Ну да, как и мать. Иногда вот тоже плетём на продажу, – она тронула свой пояс, плотно обвивающий стан. – А ты что, в лесу работаешь?

Ясь неопределённо пожал плечами. Отчего-то совсем не хотелось признаваться, что он простой лесоруб.

Не хотелось и бросать её в лесу.

– Пойдём в город. Я скажу твоей матери, что это я тебя нашёл в лесу и забрал, потому что тут нельзя быть, а ты не хотела идти.

В глазах девушки надежда сменилась сомнением.

– С тобой она согласится, а мне потом всё равно всыплет. Знаешь, какая она большая? Вдвое больше меня.

– Но и тут быть нельзя. Ты замёрзнешь и умрёшь.

– Но не замёрзла же до сих пор.

– Так у тебя был костёр. А без него ты точно погибнешь.

Поджав губы, она кивнула.

– Может, поможешь мне его развести?..

Ясь быстро замотал головой:

– Ну ты что! Нельзя так, только же говорил. А ещё грибница – лес не знаешь.

– Знаю. Только у нас всё не так. У нас болото, там кусты. Там есть земля, которая горит, мы её уносим в город и её жжём в огне. И в лесу можно тоже, если пришлось. А ваша земля не горит. Я пробовала.

А что, если… Ведь хотели же Дмитрий с убитым Лёней укрыться в сарае – почему бы и девушке там не переждать? Это, конечно, плохая идея: для белоголового молодого пришлого история закончилась печально. Но всё же это лучше, чем оставаться на верную смерть в замерзающем на ночь лесу.

– Пойдём в город. Я проведу тебя в сараи и узнаю на рынке, когда ваши решат уходить. Как соберутся – заранее выведу обратно. А в сарае можно и огонь в земле на ночь развести.

Она нахмурилась и потрясла головой:

– А вдруг увидят, как я буду заходить? Может, они уже обратно собрались.

– А мы через лаз в частоколе пройдём. Никто не заметит.

– Но я не могу идти…

– Я тебе помогу.

Девушка больше не спорила. Приняв это за знак согласия, Ясь сунул в землю бутылку, безжалостно отломал большую ветку, чтобы она могла опереться, и протянул ей:

– Держи. Тебя зовут-то как?

– Вара. А тебя?

Ясь представился. Девушка взяла палку, сделала шаг и сморщилась.

– Ой! Нет, я не смогу. Ничего не получится.

– Держись тогда за меня.

Она обхватила Яся за пояс, а он – её. Второй рукой он взял с земли её мешок. От девушки пахло пряными травами, а сама она была такая мягкая… Вот бы сейчас не вести её в город, а бросить прямо здесь на траву и забраться сверху, и как тогда, с той бойкой топорянкой… Правда, та сама и напоила Яся, и выманила за город, и оседлала тоже сама.

– Больно? – глухо спросил он.

– Очень, – её дыхание так ласкало шею, что у Яся перехватывало собственное.

Шли медленно, девушка охала и вздыхала. Впрочем, сквозь лаз она пролезла очень проворно.

На сей раз никто по ту сторону частокола не застукал. Вара огляделась:

– Так вот у вас как…

– Ты что, ни разу здесь не была?

– Нет, но мать часто бывает. Я по рассказам её всё знаю.

– Я тоже у вас не бывал. И в Топорах не был, – внезапно признался он.

– И я. Эти сараи? – она махнула головой в сторону.

Но Ясь ещё по дороге передумал. Негоже прятать девушку в сарае с дровами.

– Да. Но пойдём лучше к нам.

Она снова округлила глаза.

– Куда это? Мы так не договаривались.

– В мою горянку. У нас много места.

– Но я тебя ведь даже не знаю! – отшатнулась она.

– А что, я такой страшный на вид?

Она замялась.

– Нет. Но люди разное рассказывают…

Ясь рассмеялся.

– Но точно не про Ось. У нас никогда ничего не … – начал он и осёкся, вспомнив о том, что произошло всего-то через сарай. И ведь несчастный Лёня – единственный сын северянки – до сих пор там.

– Чего? – заметила его колебание Вара.

– Да так. Идем?

Она ещё немного посомневалась, смешно сморщив нос. Но в итоге сдалась:

– Ну ладно. Но если что – мать обратится к богам, и они тебя проклянут!

– К каким богам?

– А вот к этим, – Вара приподняла амулеты с пышной груди, которой так хотелось коснуться.

– А кто они?

– Ну вот он – Зелень, бог леса, – она указала пальцем на чью-то уродливую деревянную голову. – Она – Мора – болота. Вот этот – Дадя, наш солнечный бог, самый добрый. Это Хмур, он насылает песчаные бури из карьера, – Ось и Топор от них оберегала гора, а гнильцам, бывало, приходилось несладко. – А это Тата, богиня плодородия.

– Ого, как их много!

– Так это ещё не все, – рассмеялась Вара. – Это только мои личные покровители. А вы что, верите в кого-то другого?

– Ну некоторые тут у нас верят в бога-создателя. У него даже храм есть вон там, сбоку на горе – высоко подниматься, – Ясь махнул рукой вдаль. – Кто-то, как мой отец, верит в науку древних.

– Так ты живешь с отцом?

– И с матерью. И с братом, с сёстрами… А сейчас у нас ещё и гости. Ну, или гость, – уж сегодня-то Вол ушёл и не будет храпеть в их с Петькой постели.

– Ну а ты во что веришь? – судя по связке идолов, вопрос и вправду очень важен для неё.

Ясь задумался в поисках ответа, который не приходил. Восхитительная пустота вместо него – он не привык задумываться о подобном.

– Ни во что? – догадалась Вара. – Как топоры? Говорят, они верят только в себя и в силу.

– Ну да, наверное.

Ещё задолго до того, как доковыляли, Вара увидела горянки и поразилась:

– Это ваши дома? Как у вас интересно устроено!

– И удобно, – самодовольно заметил Ясь.

Она всему удивлялась: и полкам, и сундукам, и каменной мебели. Поражалась, насколько всё и в самом деле удобно и прочно. Но не меньше восхитили её и тканые и плетёные занавески, накидки и одеяла – работа матери, которая служила больше на радость глаз, чем для пользы.

Ясь угостил Вару молоком, хлебом и оставшимися в подпольном ящике со вчера грибами, а потом решил похвастать ещё одним удобством:

– А у нас тут и ванна есть для мытья. Хочешь помыться?

– Как, прямо здесь?

Увидев каменную ванную за занавеской, Вара пришла в полный восторг. Раз ввязался – делать нечего. Ясь развёл костер – ох и будет ругаться мать – взял вёдра и отправился к морю. Вара же, расположившись на родительской кровати, взялась разглядывать отцовские бумаги с полки. Судя по тому, как хмурился её лоб, не понимала ни что это, ни для чего, чем ещё больше завоёвывала расположение Яся.

***

– А что это ты не на работе? – удивилась встреченная по дороге ткачиха.

– У меня другое задание, – отмахнулся Ясь и поспешил дальше.

Увы, но сегодня у половины города были дела, связанные с переноской вещей: кого только он не встретил, хотя идти совсем недалеко – до выступа в горе, где она закруглялась и шла дальше, продолжаясь горянками. Но и в этот уступ сумело просочиться море. В конце концов Ясь на обратном пути – уже с нелёгкими вёдрами – устал объясняться и просто мотал головой.

Толкнув дверь, он вошёл – и едва не расплескал воду от неожиданности: прямо на него выскочила Джерри.

Страх перед зверюгой со вчерашнего вечера улёгся, но разве не должна она была вместе с хозяином гулять по городу до вечера?

– Быстро ты отработал, – заметил Дмитрий. – Вода пресная?

– Нет, пей из бочки. Эта морская, для мытья, – буркнул он, недовольный тем, что в общество его и девушки влез кто—то третий, да ещё и так быстро. Но где же она?

– Вара? – позвал Ясь.

– Тсс, не ори так громко, – Дмитрий прижал палец к губам. – Твоя подруга пошла спать в детскую.

Ясь поразился, как неплохо гости осваивались в родительском доме.

– Для мытья, говоришь? Помыться и правда не повредит. Да и одежду переменю, а эту бы постирать.

– В ручье нельзя. Кипяти морскую воду или неси к прачкам.

– Так я и делаю, – Дмитрий уже вешал вёдра над огнем. – Походил я тут у вас. Дошел всё же и до Главного – отчего он главный-то только?

Вопрос озадачил Яся.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, как он появился?

Ясь развёл руками.

– Всегда был.

– Ясно. Спрошу твоего отца.

– А что, ты что-то имеешь против? – снова укушенный задремавшим было бесом, с неким вызовом спросил Ясь.

– Ну вообще да. Что это за главный такой, который не может на такой простой вопрос ответить, как мне забрать покойника – в его городе убитого, кстати – и как и где мне его хоронить? А я для того к нему и зашёл. Дольше ждал, чем по городу гулял: это ж надо за спинами стольких баб прятаться, каждая из которых по сто раз вышла спросить, кто я и зачем. И там ведь куча народу так ждёт.

Ясь не задумывался и об этом. Отец никогда не ждал: Главный его обычно звал. Но почему-то оскорбился.

– Он хороший главный. У нас порядок, – ответил он как будто чужими, но по ощущению правильными словами.

– Хорош же порядок: прямо у входа в город людей режут! – возмутился Дмитрий. – И все друг на друга всё переваливают.

– А где тогда порядок, у вас? – сказал бес. – Там, где людей едят?

– А кто сказал, что у нас порядок?

Ясь сел у огня. Бес притих.

– А расскажи мне про тот случай? Ну… Про каннибалов этих.

– Эх, малой, – Дмитрий сморщил и без того морщинистый лоб, и больше складок добавилось на щеках. – Не то, чтобы сильно вспоминать хотелось, да и вспоминать особо нечего, но почему нет?

Ясь навострил уши – и тут же вскочил с места: дверь распахнулась явно ударом ноги и чудом осталась на месте.

– И где этот гад?!

Джерри зарычала.

– Фу! – приказал Дмитрий.

– Я точно убью тебя! – увидев Яся, Вол сжал кулаки и двинулся прямо к нему. Глаза жутко налились кровью. – И выпотрошу, тварь. Где ты был?!

– Ну вот – ты спрашивал про каннибалов, вот примерно так это и начинается, – спокойно сказал Дмитрий, прикуривая от огня где-то добытую самокрутку.

– А ты что подначиваешь? Я этого гада с самого утра по всему лесу искал! А он снова сбежал с работы. Чего, лучше других себя возомнил? Что, новый главный нашелся?

– Зачем искал-то? – невозмутимо спросил Дмитрий.

– А затем, что придётся идти в Гнилку! Гнильцы пришли и сказали, что у них там какая-то болезнь. И что девка эта там останется пока, раз уж дошла до них. Видно, не сильны их боги и припарки.

Болезнь?! А что, если и Вара больна какой-то ужасной болезнью? Хотя – ведь остальные-то вошли в город. А знают, что больным приходить нельзя.

– А идти ты не хочешь, да? Чтобы не заболеть? – уточнил Дмитрий.

– Да, не хочу. Что, скажешь, боюсь? А и боюсь. Что я, совсем дурак – вот так взять и помереть?

– Чем хоть болеют?

– А мне откуда знать?

– Так ты ж говорил с этими, как их… С гнильцами?

– Ага, как же. Я к ним и не подойду. Это старший сказал.

– Можем спросить Вару. Она из Гнилки, – гнев Вола нашел себе другую причину, и Ясь рискнул вмешаться.

– Это ещё кто?