Kitabı oku: «Под колпаком у сороки.»
Юлия Олежкина
8-916-114-04-50
Ul.lapa@yandex.ru
Посвящается моим
дорогим родителям,
Александру и Людмиле.
Под колпаком у сороки
Если вам некогда читать с детьми хорошие книги, пишите их вместе, сами! Не используя чернил и не постукивая по клавиатуре, плетите сюжет буквами-мгновениями, славословьте секундами, сострачивайте их в строфы минутами. Часами выдумывайте главы, а годы перейдут в тома. И ваша семейная жизнь станет фолиантом. Его обязательно прочитают потомки.
Любовь – это всё, что у нас есть!
Самый влюбленный цветок – подсолнух. Я поняла это, когда рисовала его с детьми. И подумалось мне, что мы тоже, всегда влюблены. Подсолнух поворачивает свой цветок к солнцу. Человек обращается Божьим замыслом к Свету.
К детям на уроках рисования обращаюсь без исключения как к художникам. Уверенна во всех!
Главное – каждому дано живописать внутри себя образ светлого человека. А ведь, непременно, Он есть в каждом.
И как Богу доступно взять перо ангела и написать судьбу человека, так и нам возможно, не имея ничего волшебного, нарисовать глядя на ближнего своего, на корочке серого вещества солнечного зайчика или подсолнух.
Круглая голова в нимбе пламенных языков. Горя любовью, тянет к нам шершавые от трудов руки-листочки, по форме напоминающие сердца.
Это не просто форма, это объём – объём, залитый вселенской любовью, с неё начинается наша история.
Семь Я
Мой муж мастер во всём: умеет построить дом, подшить занавески, накормить детей и зверей, убрать квартиру. Но особенный талант у него заключается в краткости высказывания.
И этому он учит всех. На нашей свадьбе он произнёс самый краткий тост: «Семья- это семь Я».
Да, их семь! Столько захватывающих сюжетов о юной жизни. Романов, создаваемых без пера и печати, разумом Творца по свободной воле героев.
Солнечные зайчики, пришедшие в мир семьи, перевернувшие наше сознание до неузнаваемости нами самими. Об этом невозможно сказать кратко. Это подсолнухи, обращающие нас к Солнцу Правды!
Аисты мечты
Началось все с аистов. Точнее, мне тогда так казалось. Аисты – перелетные птицы, и в тёплое время года их вероятнее всего встретить. В июле на свет появились старшие сынишки и младшая дочка.
Весной родилась Полинушка. И с этого момента стало ясно, что Ангелы помогают аистам.
А уж, когда зимой достали из животика Артемия, поняла, аисты не причем. А ангелы помогают ещё и сорокам. Но об этом позже.
Город убегает от нас
Город – это фабрика интеллекта для молодежи, в лучшем случае. А в перспективе ещё и материальное благополучие.
Каменные оковы многоэтажек, асфальт под ногами, бетон за спиной, сплющивают нас так, что мы охотно прячемся за жидкокристаллические экраны и перестаем замечать друг друга. Железные кони транспорта выносят город из наших сердец.
Когда трехлетний Тимошка, наш второй по счету ребенок, на прогулке заметил, что березы на сильном ветру поют: "Домой идите", я поняла, повсюду Слово. И город не лишён речи.
Но в нем не хватает головокружительного аромата Земли. Времена года угадываются с закрытыми глазами и в мегаполисе, а вот месяца – уже с трудом.
Удобства горожанина рождают в нас монстров. Злобу и раздражение не возможно сдержать при самых банальных обстоятельствах. Мода на музейный порядок в доме и беготню в кружки и секции с детьми делает нас нетерпимыми. Ежедневно дети прочитывают с нами книгу про ужастика по имени «цейтнот». Но это – мои личные страхи. О счастливом городском жителе есть повести-судьбы! Я, бывает, их пересказываю своим детям. Или мы сами становимся участниками таких историй.
«Под колпаком у сороки» – фрагмент семейного фолианта, составленный большей частью из рассказов о загородной жизни.
Охота быть монстром переходит в охоту на монстров
Опасаясь за души наших детей, подбиваю мужа купить участок. Тому, кто вырос в городе, не имел своей деревни, на это решиться очень сложно.
А для меня подмосковный отдых на съёмной даче в школьные годы казался сказочным. Этюдник на плече со сладкими красками и пушистыми кисточками сопровождали всюду.
"Ничего кроме грязных пяток и безотцовщины мы не получим!» – восклицал муж.
Пять могучих сосен в непролазной поросли осин и березняка покорили супруга. Отец двух сыновей и дочурки, округлившей мою фигуру со всех сторон, принялся по колено в торфе месить цемент, пилить балки, жечь костры, ставить палатку, наконец, упаковывать в спальники жену и детей.
Так произошло первое преображение супруга в моих глазах. Теперь на работе каждую свободную минутку Олег изучал плотническое ремесло. Дом медленно, но подрастал вместе с нашими мальчишкам. Дочечка сначала одна, следом и вторая создавали в нëм уют.
Кухня у нас – галерея. Окна – картины с пейзажами: сосны, белка на ветке, мелкие птахи … и сорока . Но о нейповествование чуть позже.
Природа оживлена разновозрастной гурьбой детей. Под ногами вьются собака, кошка, расползаются и находятся черепахи и пристает ко всем сорока.
Забора у нас нет и, наверное, не будет. Соседи несут нам гостинцы: ягоды, огурцы и кабачки в подмышках. Иногда они сталкиваются, сравнивая свои дары и махнув рукой, оставляют на крыльце десяток килограмм овощей. Все знают: огороду места нет, сосны покорили хозяев. СанСаныч, наш сосед, приносит полный котелок отборной малины и, не успев пересыпать её в нашу тару, получает пустоту в ответ, но не без «спасибо».
Вечером у костра взрослые и дети жарят хлеб на прутиках. С мясом возиться некогда: папа строит от рассвета до заката. У мамы на груди повисают снова желанные младенцы.
В такие моменты впадаю в детство. В подробностях рассказываю детям о приключениях с нашими питомцами, как завелись они в нашем доме .
Никого из них специально мы не искали и не покупали.
ЧерриПаша
Училась я в пятом классе. В квартире с нами обитало тогда шесть волнистых попугайчиков. Петруша, самый старший из них, с красивым ярко салатовым оперением, довольно внятно умел произносить: «Юля, делай уроки», «Спартак – чемпион!», «Хочу в Африку». Я сама убирала за ними: чистила поддон, собирала в мокрую тряпку перья вокруг, обеззараживала пустую клетку кипятком. Разговаривала с ними. Забот хватало, чтобы не соскучиться.
По выходным с папой ездили на птичий рынок за просом. Там я и увидела в контейнере черепашек. Загорелась купить пресмыкающееся. Мама дома дала отпор моему слёзному натиску.
Долго я рыдала, да страсть поутихла. Но догнала меня черепашьими шагами спустя двадцать лет.
Антошка, мой сынишка, первенец – большой любитель искать грибы. Малышом, сам не знал зачем, собирал в городских палисадниках червей в детское ведерко. Видимо, в нëм просыпался «рыбак».
Сейчас на пятнадцатом году жизни у него целый пенал различных приманокс крючками для рыбалки. Кроме окуней на них часто попадаются любознательные сестренки. И маме Юли приходится вспоминать про диплом врача, валяющегося в ящике с носками.
Чтобы не возбуждать интерес детской опеки, скажу, что полка для носок у нас есть. Но семь, помноженное на двое и еще столько же пар трикотажа на смену. И одиночных гольфиков достаточное изобилие, чтобы запихнуть их ящиком выше.
Клетчатый гриб в пожухлой октябрьской листве нашел Антон с восторженным изумлением. Ребятишки с детской площадки сразу же окружили замерзшую, со слипшимися веками черепаху. Они стягивали перчатки с рук и гладили ее.
«Ах, она несчастная, ослепла и её выбросили!» – заохали родители. – «Смотрите, правая задняя лапка скрюченная, меньше левой.»
Щемящее чувство из прошлого нахлынуло на меня. Папу молодого вспомнила, как на «Птичку» ездили по выходным…
В общем, схватили мы ее в четыре руки. Кое-как, толкая коляску со спящим Тимошкой, побежали домой. Не стали писать объявления, опросили только в округе мамочек с детьми: не теряли они питомца?
В квартиру как зашли, сразу под лампу уложили замершую. Отогрелась, к вечеру открыла глаза в «оборочках». Подсчитали годовые кольца, оказалось их около двадцати. Вот так совпадение.
Одна конечность, видно, когда-то была сломана. По медицинским понятиям: дистрофичная и парализованная как следствие травмы.
Зашевелилась и сразу стала грызть тонкий листик капусты. Но прятала голову в терракот при малейшем приближении руки. Сейчас она не боится даже поглаживаний.
Назвали Вишенкой, или кратко Черри: круглый панцирь и только выемка для шейки палочки как у ягодки. И не случайно , видимо пришло в голову имя связать с парной ягодкой.
Попросили помочь двум старушкам.
Тяжко жить им стало друг с дружкой.
Одной надо бегать гулять,
Другой больше спать, отдыхать.
«Рады помочь»
Большую, крупнее нашей, черепаху привезла нам подруга. Еле выцарапали её из под ванны в квартире у престарелой родственницы. Она просидела там неизвестно сколько времени, в темноте и сырости. Панцирь облупился, чешуйки на ножках оттопырились местами, клюв выглядел нездорово сточенным. До нашего сведения донесли, что она дама, в прошлом веке на пляже в Сочи снесла яйцо. Но безрезультатно.
Познакомили с ней Черри, положив рядом друг с дружкой. В сравнении многое стало ясно. Например, что у нас – сударь: высокий горбик и хвостик треугольником, Среднеазиатский вид. Занесен в Красную книгу.
Пришелица Средиземноморская. Годовых колец у неё не сосчитать – так много!
Поздно вернулся с работы Олег и, увидев картину с черепахами, кратко выразился: «Черри Паша»!
Уюта не хотите
Человек подобен дому. Побеседовал с ним, как в уютной гостиной побывал. Или заглянул внутрь и дверь захлопнул: бардак страшный, а ещё хуже вонь.
Черепахи – пример крепости. Ползают под ногами, все их задевают. Ночью бывало споткнешься о костяную рубашку, летит она и приземляется невредимой. Вот бы и нам так, сохранять домашний очаг невредимым от бурь и невзгод.
Животные в доме – это настоящий тренажер для терпения и самоучитель по развитию невозмутимости.
Звоночек, как будто из Эдема:
– Алло, уюта не хотите?
– Нам не хватает!!!
– Тогда встречайте на вокзале, сумку можете не брать.
– Прямо сейчас?!
– Завтра уже будет поздно. Первое декабря. Минус десять пообещали.
Уселись все, тогда ещё впятером, в наш старенький минивен. Из подъезда выбежала и стала догонять машину очень бодрая бабушка Люся. «Меня возьмите с собой!» – услышали мы в поспешно опущенное папой окно.
Через турникет на железнодорожной станции тетушка, видимо, с ангельским милосердием протянула кошачью переноску. Котенку в сумке было явно тесно. Из чего заключили, что пассажирка – подросток. В сетчатое окошко топорщились белые усы, и глядели на нас глаза – зелёные виноградинки.
Кошка в машине сидела тихо, наверное, слушала перечень кличек, которые звучали в галдящем салоне.
– Вокзал Курского направления, заботливая пенсионерка нашла её у Бисерогоозера. Давайте назовём Бисеринка, – предложила я.
– Бусинка, Буся! – сообразил супруг.
Никто не возразил.
Дикарка в квартире сразу, в прямом смысле слова, обомлела и обмякла. Пушистая белая худышка, с палевыми и серыми пятнышками на спинке всем очень понравилась.
– Иди-ка сюда, – обратился папа к кошке. Бережно ухватил и прижал её к груди.
Она сначала заурчала, а потом затарахтела. Ночью плохо спали от шума этого мотора. Да еще за окном загудела вьюга. В форточку стали залетать снежинки. Захрустел лёд под окном, от выезжающих со двора машин.
– Да, заберите же этот мотор себе в комнату, Людмила Николаевна, – простонал отец семейства.
Утром стали метаться по квартире с лотком, подсовывать его под кошку, но она все тарахтела и спала. К вечеру проснулась, долго урча умывалась. Разгладила одеяло под собой и довольная намочила его.
Фирменный наполнитель заменили землей. Поставили в туалет и заперли там приживальщицу. Она просилась выйти: металась и жалобно мяукала. Выпустили, хотя земля была не тронута.
Ночью закрыли двери во все комнаты и на кухню. Я осталась с ней в коридоре ночевать. Сама легла в шкафу на жесткое, и накрылась газетой. Дверцу приоткрыла, чтобы вовремя посадить неряху в лоток.
Она пыталась ко мне пристроиться, но было неудобно.
Так промучились я, и она до утра.
Вскоре в гости пришли соседские ребятишки, тоже из многодетной семьи. Детвора подняла такой тарарам, что кошка с испугу нырнула в ванную комнату и обновила лоток.
Ах, какими криками радости мы оглушили друг друга, соседей и, наверное, Бусинку. Потому что, она прыгнула на клавиши синтезатора и исполнила гамму, включив на последок аранжировку. Малыши от смеха повалились на диван.
С этого момента, чудесным образом, а наш дом полон чудес, отношение кисы к туалету исправилось.
Буся очень привязалась к нам. Весной стали вывозить её на дачу. Обычно, Бусяндра, укладываясь на торпеду в салоне машины, позировала всем, кто проезжал мимо.
На участке кисонька, проявила себя отважной охотницей за мышами. Любила сопровождать своих хозяев до водокачки. Происходило это так.
Она кралась вблизи нас по кустикам. При этом подмяукивала. Когда бутыли были наполнены, возвращалась тем же способом домой.
Совершенно неожиданно для всех открылся в нашей усатой питомице новый талант.
Обнаружила его соседка через дорогу. Ночью у ее внучки Светланы сильно болел живот. Вдруг из темноты в щель двери пролезла Буся. Быстро проникнув в комнату, прыгнула на постель к болящей. Ошеломленные родители девочки не успели отреагировать, и кошка улеглась прямо на животик. Светочка очень обрадовалась такой докторице, и ей стало лучше. Прогонять не стали. Утром Буся с чувством выполненного долга вернулась к себе на участок.
Бывало, она врачевала нам головную боль, лёжа на темечке как меховая шапка. Неудобно конечно голове, но эффект чувствовался. Снимала тяжесть в ногах к концу дня, опутывая лапами и хвостом икры. Мне нравилось. А вот супруг жаловался: «не отдыхал»,-говорил,-«а на лыжах катался».
Не грустите, завтра приходите!
Все четче проглядывали звезды сквозь пышную хвою сосен над нашими головами. Костер догорать не спешил.
Дети ловко подбрасывали все новые и новые чурбаки. Благо, папа Олег учил парнишек пилить, рубить маленьким топориком. Девочек – наламывать хворост. Лентяев не уважал. Трудом отвлекал детей от вредных привычек ругаться, драться, кидать топор в деревья. Бывало, разбалуются и давай мячи в полную силу на крошечном участке пинать. Закинут между веток, он там так и застрянет высоко. Деревьев – чаща густая, может долго там провисеть. Поэтому, хулиганы берут другой такой мячи дальше пинают, выбивают, значит. Только пушкари намаются, отвлекутся, мяч обязательно на какого-то младенца упадет. На рев, визг спустится папа со стропил. И он им работу найдет: вот вам инструменты, идите пилите чрезмерно разросшийся березняк и сколачивайте ворота. А сам присматривает за ними, советы невзначай даёт. Здесь мой Олежек преобразился снова. Увидела я в нëм мудрого воспитателя. Скажу честно: я так не умею.
Столярничают не один день. А как соберут конструкцию, всем садовым товариществом в футбол играть станут. Только правило строгое отец ввел: бить в пол силы!
Вечерами ребятишки смирные. Устают за день. Поэтому тушим потихоньку костер, дети расходятся по своим участкам. Кто помладше, того с фонариком идём провожать. Но это редко. Как правило, родители в нетерпении сами за ними приходят и от компании уводят строгими уговорами.
– Не грустите, приходите завтра! – успокаиваю я их.
– А про Смола не рассказали, как пришёл к вам…
– Успеем, мы все лето здесь.
Народ расходится, но веселья не убывает. Уже только наши дети галдят, спать укладываться не хотят. «Уснут в два счета», – понимаю я и не беспокоюсь.
Лично мне с малышами лучше летом на даче сидится, чем в городе. Домик быстрей строится. Не надо каждое воскресенье отключать газ, воду, перевозить в Москву не съеденные продукты. Муж самоотверженно отпуск поделил на дни. Каждую неделю он гуляет в пятницу или в понедельник. И того три дня с нами на природе. Так менее ощутима безотцовщина. И палатка стала не нужна. Спим под крышей.
Как мама научилась пользоваться шуруповертом в темноте
Как только накрыли металлочерепицей новостройку, палатку стали ставить прямо в доме. Олег нас тогда на буднях не оставлял одних на даче, в город увозил. А уж как стены возвёли черновой пол приколотил, я стала упрашивать его нас оставить.
– Так двери еще нет, – запротестовал муж. Он жуть как не любил безотцовщину.
–Ну и ничего страшного, мы с занавесочкой, – прощебетала я.
Предупредили заботливых соседей, Варвару, Валентину Павловну, Морковного дедушку, который нас морковкой с грядки угощал. Я еще к случаю развесила на веревках выстиранные пеленки. На что супруг заметил: «Правильно, на корабле тоже в твоем случае белый флаг поднимают, и еще звуки СОСпосылают.» А звуков у нас диапазон богатый, далеко слышно.
Бабушка Валентина предложила нам забрать у них для удобства постельку, которая стала коротка подросшим внучкам, Юлечки и Светульки. Олег не любит этого, но неожиданный финт жены, заставил его идти за кроватью. Недовольно ворча, он вытащил презент из соседского дома на траву так, что на ножках у постели оказались еще и чьи-то тапки. Тут муж взорвался возмущением: «Конечно, давайте, еще и тапки нам, все соберем!»
Остались. Ночь с воскресенья на понедельник. Мальчики уснули. Под боком сопит грудная Полина. Засыпаю.
Проснулась от того, что где-то рядом заорали пьяные дачники. Ругаться стали. Неприятная тусовка приближалась. Слышимость отличная. Сердце у меня затрепыхалось. Конечности похолодели, и было с чего кроме страха: электричество не проведено, обогревателя нет.
Я представила как нетрезвый мужик вползет к нам, например перепутав дом или попросить опохмелиться. Забора нет и, скорее всего, не будет.
Освободившись от вжавшейся в меня дочки, вскочила и стала искатьшуруповерт и что привертывать. Фанера, помнилось, стояла в углу. На ощупь нашла все необходимое, приложила лист, но он оказался коротким. Прикинув, что от пьяного лучше закрыться снизу, все-таки они чаще перемещаются ползком, поставила лист на пол. Глаза тем временем привыкли к темноте и я начала присверливать первый шуруп. Проснулась дочка. По-видимому, стало прохладно без мамы. И звук инструмента на сверчковый совсем не похож. Малышка сначала тихо, а затем с надрывом стала вызывать меня к себе. Напугались мальчишки. Я оставила на время свою затею и легла согреть Полинушку. Дети уснули.
Я опять рванула к дверному проему. Стала крепить фанеру во второй точке. Беззвучно не получалось. Опять вызывают….
Четвёртый шуруп присверливать было уже легко , так как рассвело.
Рано стали будить дети. Горшком пришлось пользоваться всем, не зависимо от возраста. Так как выпустить в кустики быстро не получалось.
Весь день я была как разбитая. Ругала себя, что не послушалась Олега.
К вечеру на мою усталую голову одни за другими последовали детские шалости. Антошка зачем-то срубил верхушку у ёлочки красавицы перед окном, которую мы задумали выращивать как Рождественскую.Сожгли поролон, закоптив молодой чубушник, превратив белоснежные душистые соцветия в чёрные тряпочки. Утопили тапки, чтоб нам вспомнились «подкроватные».
Лучше, чем когда либо, я поняла ценность полной семьи.
«Ох, как бы Олежек, мой любимый дорогой, сейчас бы все уладил!»
Пришлось включить режим бензопилы. Шумно и занудно нравоучала я детей в заранее закупоренной спаленке. Высосав из детей и извергнув из себя жизненные силы мы уснули, последнее, что я запомнила надолго и по сей день удивляюсь этому, была фраза оброненная сквозь сон Тимошкой: «И родили они ещё себе девочку».
Мама -Няма, папа – Тяпа
Тимошка рос тихим, измученным аллергией ребенком. От своего старшего брата он отличался сильно. Антон физически был много крепче. Широкие плечи и грудная клетка, привлекли внимание тренера по плаванию. Его взяли с легкостью в школу олимпийского резерва, где он нехотя, вполсилы проплавал до второго взрослого разряда и бросил секцию с облегчением.
Естествознание – вот к чему он имел большую тягу. Кружок юннатов пришёлся Антону по душе. Он самозабвенно в любых погодных условиях считал и кольцевал птиц.
Тимошку ни в какой спорт не записывали из-за проблемы с кожей. Потеть нельзя, хлорка вредна. Весной никуда не выйти: береза цветет. Как сам Тимофей выражался: «Стоит на страже у подъезда».
С раннего детства заметили мы, что Тим имеет склонность поэтизировать.
На качелях раскачиваю его, а он папу увидел, возвращающегося с работы, и сообщает мне короткими совсем рифмами, но для годовалого возраста увесистыми: «мама – Няма, папа – Тяпа!»
В искусство его надо, решили. Согласился. На гитару рано-рано отправили. Попотел пару лет, да и охладел. «Я говорит, как деда Толя на баяне хотел играть, а вам надо было гитару дедушки Саши пристроить.» И правда, как дедушки не стало, гитара осиротела. А на баяне Анатолий Степанович играл каждый день, осваивая всё новые и новые произведения.
Пятилетку в музыкальной школе заставили Тима закончить для корочки, да и, чтобы дело довести до конца.
Тут же, племянник Григорий, без музыкального образования фигуристый инструмент перехватил. Сидит с гитарой, осваивает без устали. И заставлять не надо.
Через пару недель и Тимошка соскучился по струнам:«Привезите мне её, пожалуйста, обратно».
Как поймешь эту молодеж?!
Тим рано математику полюбил. Хотя успехи появились только к средней школе.
К Антошке она не прилипала ни с чьей подачи. Даже папин талант артистично, с сочными выражениями обучать не помогал. Хорошо считал Тоша только ворон за окном. Так нам его первая учительница сказала. И наблюдения её оказались небеспочвенными, если не сказать пророческими. Так отрицательная чёрточка стартующего ученика может оказаться полезной для досуга и образования в будущем.
Тимофей сядет, бывало, в уголочке с линейкой и меряет не знаю что, числа называет. Хотя, дядя его – математик, увидел в нем явного гуманитария.
Мой брат Андрей свою дочку считать учил с рождения. На улице, в подъезде, в машине: они всегда были погружены в какие-то подсчеты. Не зря, как оказалось. На Мехмат МГУ им. Ломоносова Мария поступила с большим запасом в баллах.
Видя Тима, Андрей сразу предлагал подсчитать ему, сколько на столе яблок или кусков… На фоне дочери Маши, наш отпрыск оказался запущенным. Брат решил поучить его часок. Сгреб десять конфет со стола и ушел с ним в уединенную комнату.
Вернулись на радостях. Разложили сласти перед собой. И по команде сосчитай, сколько их, Тимошка десять раз ткнул в одну и туже конфету и назвал число восемь, так как некоторые цифры совсем им не произносились.
Но любовь к арифметике в нём жила. Она просто была поэтическая. Если Тим вычитал, он со скорбью сострадал уменьшаемому и шептал: « Ах, бедненькая!»
Тумблерочек в голове переключился неожиданно. В четвёртом классе он отлично сдал математику и его взяли в инженерный класс.
В спорте наш поэт тоже те отстал. Заболел футболом. Не без родительской помощи, конечно. Папа на выходных после закрытия дачного сезона выводил детей на стадион. Они бегали на время, подтягивались и шли играть в футбол. Я вообще считаю, что семейный спорт самый правильный, самый оздоравливающий. Его преимущество еще и в том, что он разнообразный. Коньки, лыжи – зимой; плавание, пляжный волейбол – летом; велоспорт, ролики, бег – осенью, весной.
Тимофей сам записался в футбольную секцию. Бегал на занятия в тоненьких кроссовках, без куртки. В ужас приходила не только мама, но и соседи. Стали делиться теплыми вещами, а муж жуть как этого не любил. Упрашивали одеть зимние ботинки, хотя бы, когда ехал в музыкалку – бесполезно! Близость общеобразовательной школы совсем растормозила доморощенного моржа. Пока снег не валил обильно, так и бегал в рубашке. И ведь закалился: и организм и характер у этого организма.
Как педиатр теперь могу сказать, что закалка на аллергиков действует фантастически. С положительным эффектом!
Не предсказуема эта молодеж ни для мамы – Нямы, ни для папы -Тяпы.
Из темноты в президенты
На нашем дачном участке, при его покупке, кроме могучих сосен и берез с осинами стояла малюсенькая полуразвалившаяся коморка. Её привезли сюда для прежнего хозяина из рыболовного хозяйства. В ней имелось маленькое деревянное окошечко для выдачи путевок рыбакам. Когда-то мужички с уловом подходили к окну, рыбу забирали, взвешивали и возвращали после оплаты. До нас сохранились, написанные простым карандашом столбики сложения и умножения.
Мне она какое-то время служила кухонькой, детям – для игры в магазин или, что маме больше нравилось, в ресторан.
Напротив него стояла самодельная столешница на ногах – пнях. Мама повар накладывала кашу или разливала суп. Подавала в окошко. Малышня принимала тарелки и усаживалась под сосной.
В первый же заезд фанерный домик попал в статью «под снос». Когда вскрыли его, на нас вывалились сокровища дефицитных девяностых. А также сильно заплесневелые книги. Классиков мы прежде чем жечь, читали у костра. Крупные ненужные вещи вывозили на свалку. Нашёлся и полезный инвентарь: лопаты, лом, молоток…Решили каморку подчинить и оставить как временное убежище.
У неё еще имелось таинственное подполье. Временами от туда кто-то выползал, выпрыгивал или того жутче выбегал.
Первая встреча с обитателем подпола произошла сразу после приобретения участка. Муж менял полусгнившие столбики кухоньки, когда из-под неё выползла полуметровая гадюка. На спине резко красовался серебристо-чёрный зигзаг. Зрачки имели прямоугольную форму. Она подняла высоко голову и угрожала язычком. Гадюка чувствовала себя хозяйкой. У Олега в руках была лопата. Увидев в опасности супруга, я закричала так сильно, что прибежал сосед. Сергей Николаевич застал только кончик хвоста. «Вам надо было ее обезглавить», – развел руками дачник. Змея уползла под корень дикой яблоньки. И как оказалось навсегда.
Она нам уступила. Быть может потому, что супруг пожалел её, не убил. С тех пор по участку ползали только ужи и ящерицы. Не считая, чужестранок – черепах.
Подполье облюбовывали лягушки. Антошка их ловил и купался с ними в надувном бассейне. Истории о бородавках его не пугали.
Ящерицы ползали по его рукам. Антон бережно усаживал их на веточки в террариуме, устроенном в тачке. Папе это мешало в строительстве. Он терпел, но иногда не сдерживался. Особенно, когда вместе с лягушками из канавы он вылавливал сына. Позже тачка служила аквариумом. Он ходил с ней на рыбалку. Ловил карасей Антошка ловко. Иногда в тачке они размещались как сельдь в бочке. Я тайком варила из них уху и жарила рыбу до вкусных сухариков. Так меня научил папа.
Понаблюдав за карасиками, сынуля увозил их в тачке обратно к водоему и сливал их, помахивая им ручкой.
В середине следующего лета под рыбхозным домиком завёлся зверь неопределённой породы. Трусливый чёрный пес, с прижатыми от страха ушами выбежал к нам на утреннюю трапезу. Бесцеремонно слизал капли каши с импровизированной скатерти, отправил обрезки сыра туда же, и, как пылесосом шумно всасывая запах случайно скинутых детьми со стола съестных кусочков под столом, стал выгрызать их из травы. Перекусив, с ворчанием убрался в подпол.
Вылазки учащались. Бывало Дружище выходил из своего убежища повозиться с детьми. Мы могли лучше его разглядеть. Типичная всепородная: невысокая, в меру мохнатая, с печальным взглядом. Янтарный цвет глаз удачно гармонировал с чёрной шубкой.
Годовалая дочка Настенка радостно вскрикивала: « Ав-ба, аб-ба, аб-ба-ма!»
На выходные папа привез нам деда Толю. Анатолий Степанович не любит , когда его называют дедушкой. «Дед, я просто дед», – именовал он себя.
Увидев круговерть с собакой, мужчины озадаченно переглянулись.
Папа взял на руки Настюшку, и спросил у неё:
– Ну и кого вы тут приручаете?
– Абама! – кратко ответила доча.
Дед хмыкнул, почесал за ушком кабеля, и заговорил с ним:
– Ну что, Абамчик, скоро московскую прописку получишь?!
На что наш домостроитель укоризненно покачал головой:
– Даже не думай…
Супруг ни то чтобы не любил собак, напротив, он относился к ним очень великодушно. С удовольствием читал детям повести о доблестном Алом Ю. Коваля, об Арктуре, слепом гончим псе Ю. Казакова, «Кусаку» Л. Андреева. Слушая в машине аудио книгу«Лето я провела хорошо» С. Иванова, плакал вместе с детьми.
В реальности же супруг имел опыт проживания с собакой.
Альфа
К подстанции скорой помощи, где я работала в студенческие годы, приблудилась взрослая бездомная псина. Она родила на её территории щенков. Сильно после этого разболелась. Благо, неотложные фельдшера сумел ее вылечить: прокололи курс антибиотиков, выкормили. Но оставлять собаку дольше не полагалось уставом лечебного заведения.
Мои родители после тяжелых и длительных переговоров разрешили приютить несчастную.
Среднего роста, чёрная спина, рыжеватое брюхо, ушки как у овчарки и как будто подведенные тушью глаза. Назвали Альфой. Первая в нашем «Семейном приюте». Правда, Олег тогда об этом ничего не знал и знать не мог. А узнал бы, неизвестно было бы у него семь Я. Через пару лет он познакомился со мной, нашим домом и моей собакой.
Я с усердием занималась ее воспитанием. Она имела дурной характер. Видимо, бродяжничество испортило ей нрав.
Перед супругом предстала она не в выгодном свете. Набрасывалась на дворников и нищих, которые в прошлой жизни, наверняка, составляли ей конкуренцию у мусорных баков.
Однажды, я выводила Альфу из подъезда на прогулку. Она заприметила подвыпившего, небрежно одетого гражданина, сорвалась с поводка и стремглав рванула к бедолаге. Схватила его за перчатку, чтобы оставить от неё лишь клочья. Могла наша Первая вытащить батон колбасы , торчащий из сумки прохожего. Позорище для хозяев!
Выходя на прогулку, ей непременно надо было громко лаять.
Олег посмотрев на весь этот срам, мудро рассудил и поставил диагноз: очеловечивание питомца.
Поясню. Наше общение с собакой напоминало разговор товарищей.
Многословие, любезный тон, юмор, похлопывание по плечу, даже руко–лапопожатия. Ругали мы его несерьезно, как бы сочувствуя: «Ну, уж потерпи ты нас людей неразумных».
На Своих Альфа смотрела «обожательно». Детей не пугала, гостей в дом принимала с большой радостью. Вставала во весь собачий рост и лизала в нос. Встречая на улице школьников, она ласкалась к ним, и девочки, обычно, замечая красоту миндалевидных подведенных карих глаз, отвечали ей тем же.
На бабушкиной даче Альфа как кошка ловила мышей и кротов. Снимала на лету с крючка рыбу, пойманную дедушкой Сашей. Любила лес как свою стихию.
Ушла из жизни она не известно точно на каком году жизни от заболевания. Жалели её все, и Олег – не меньше!
Я не возражаю мужу, знаю будет так как я молчу
Прошло с той поры три года. В семье появилась в свой срок любимица Буся. От собак отвыкли. Перспектива иметь в квартире не поддающегося дрессировки кабеля не очень то радовала главу семьи. Прогнать пса из его подпольного убежища не представлялось нам возможным. И даже казалось подлостью. Решили его не баловать ни лаской, ни лакомствами. Но разве же такое возможно с кучей детей. Его непрерывно гладили и носили на участок всякие вкусности.
