Kitabı oku: «Девочка в подарок», sayfa 3

Глава 5

Господи, какой он огромный! Чудовищно сильный. Как-то Марфа имела возможность провести несколько месяцев, наблюдая за гориллами в их естественной среде обитания. В конце концов, приматы до того к ней привыкли, что даже стали идти на контакт. Так вот, когда на нее шел огромный и клыкастый самец, Марфа ощущала примерно то же, что и теперь. Страх. Благоговение перед его силой. И чувство абсолютной беспомощности. Но в то же время, как ни парадоксально, свою власть над ним. Пусть… Пусть рычит и скалится. Она-то знает, что стоит только дать зверю себя обнюхать, чуть его приласкать, погладить по черной кожаной морде пальчиками и пробежаться ладонью по шерсти, как тот становится абсолютно ручным и покладистым.

Так что, кажется, она знает, с чего ей начать. Благо шерсти у Брагина хватает. От природы он здорово волосат. Но, не в пример обезьянам, хорошо пахнет. Марфе даже жаль, что похмелье не дает ей насладиться этим ароматом как следует. Где-то она читала, что для очень богатых людей в специальных лабораториях разрабатываются эксклюзивные ароматы. Признаться, она не очень-то поверила этому поначалу, а теперь вот убедилась. Парфюм Брагина не похож ни на один из тех, что ей доводилось обонять до этого. М-м-м… Стоп! А она?! От нее же разит, как…

– Нет! Погодите!

– Ну что такое опять?! – недовольно морщится Брагин.

– Ничего. Вы, главное, поймите меня правильно. Я не отказываюсь от… сделки. Но… Простите, как я могу вас называть?

Брагин сощуривается. Глаза у него совсем не обезьяньи. Голубые-голубые, как лазеры.

– Арсений.

– Арсений, сами подумайте, разве я в таком состоянии смогу… э-э-э… доставить вам удовольствие? Вряд ли. Не могли бы мы встретиться в другой день? Я привела бы себя в чувство и… – Марфа замолкает, в попытке справиться с очередным рвотным позывом, но очень скоро понимает, что ни черта у нее не выйдет, и, выпучив глаза, хрипит: – Где туалет?!

– Вон дверь, – цедит сквозь зубы Брагин. Неужто он думает, будто Марфе нравится это ужасное состояние?! Откуда ей было знать, что от виски, смешанного с шампанским, может быть так плохо? Она же выпила не так уж много, чисто для смелости. К тому моменту сто раз уже пожалев, что себя продала.

– О горе мне!

Если бы у Марфы были силы, она бы рассмеялась. Потому что из уст Брагина это звучит один в один как в том советском фильме. «Иван Васильевич меняет профессию», кажется. Наверное, это истерика. Ситуация просто кошмарная. Если бы Мане кто-то сказал, что ее будет выворачивать на глазах у одного из самых влиятельных и богатых мужиков страны, она бы посоветовала безумцу обратиться в больничку.

– Выйдите, пожалуйста. Мне ужасно неловко.

В ответ на вполне резонную просьбу Марфы Брагин разверзается потоком отборной брани. Хм… Может, с ним будет чуть сложнее, чем с самцом гориллы, признает Марфа, с трудом поднимаясь с колен.

– Душ сама примешь?

Душ. Господи, как же хочется вымыться! Кажется, алкогольные пары покрыли ее кожу липкой смердящей пленкой. Нет, все же хорошо, что ей удалось настоять на своем. Даже бесплатно нельзя предлагать себя мужчине в таком непрезентабельном виде, а уж за деньги…

– Сама.

– Я буду поблизости. Если что – кричи.

– Спасибо вам больше, Арсений. Вы очень благородный мужчина и…

– А ты – сплошной геморрой, – отвечает не очень-то любезно, разворачивается на пятках и уходит.

– Я исправлюсь… – кричит ему Маня вслед.

Душ у Брагина вполне обычный. Тропический. От душевых в домах простых смертных он отличается лишь габаритами, ценой смесителей и использованных в отделке материалов. Маня долго-долго стоит под водой. Потом чистит зубы заранее выданной щеткой, оглядывается в поисках какой-то одежды и находит огромный банный халат. Выходит, завернувшись в него до самых пят, и натыкается на взгляд стоящего у журнального столика человека в голубой медицинской робе.

Неужто она заболтала Брагина до того, что тот прислал за ней санитаров?

– Добрый день. Меня зовут Алексей. Вы можете прилечь. Так будет удобнее.

– Удобнее для чего? Я не совсем понимаю… – Марфу накрывает легкой паникой. Она в любопытстве озирается и натыкается на взгляд Арсения. Тот стоит у стола, держа в руках какие-то документы. И выглядит таким до зубовного скрежета свежим, что хочется его пнуть.

– Это врач. Он приведет тебя в чувство. Пара капельниц – и будешь огурцом. А я пока поработаю. У тебя нет аллергии на лекарства?

В смысле? У Брагина есть специальный врач от похмелья? Марфа настолько шокирована, что природное красноречие ей отказывает.

– Нет. И вообще мне уже лучше. Отлежусь пару деньков и…

– У меня нет этого времени. Через два часа мы уезжаем.

Из глотки Марфы рвется куча вопросов и возражений. Что значит – уезжаем? Как надолго? Куда? Но задать их не дает понимание того, что она и так уже слишком злоупотребила. Вниманием, терпением, временем… Да по большому счету всем тем, что для богатеев вроде Брагина представляет собой наивысшую ценность.

Подумать только, собственный врач от похмелья! Все еще недоверчиво качая головой, Марфа ложится. С опаской протягивает руку. Для собственного спокойствия уточняет у доктора, что ей собираются капать, и, к удивлению, получает довольно подробный ответ. Почему к удивлению? Да потому что она до последнего ждет какой-то подставы. А ее нет. Капельница монотонно капает, таблетки потихоньку действуют, в приоткрытое окно тянет морозцем. И все вместе это здорово притупляет ее мигрень. Марфа то погружается в сон, то, вынырнув на поверхность, исподтишка наблюдает за сидящим за столом у окна Брагиным. Который ей, стоит признать, чисто по-женски нравится. Этот факт и становится решающим, когда она соглашается на предложение Сашки. Деньги деньгами, но даже ради своих обезьян Марфа вряд ли бы согласилась переспать с кем попало. Брагин однозначно кем попало не был. Уж если с кем и лишаться опостылившей ей невинности, то с ним. На шелковых простынях, в башне с видом на город. Все же в определенные моменты в Марфе пробуждается обычная девочка, которая хочет, чтобы все было красиво.

– Хочешь что-то спросить?

Угу. Например, у тебя, чего, глаза на затылке?! Все же зверь он – как есть зверь. Чует…

– Хм. В рамках уговора с твоими друзьями я задолжала тебе лишь свою девственность. А ты хочешь меня увезти. И я не знаю даже, куда и насколько.

– Тебе напомнить, что я не смог истребовать с тебя долг потому, что ты то спала, пьяная в дрезину, то блевала?

Марфа чувствует, как ее щеки обжигает румянец. А чего она хотела?

– Т-ты прав. Из-звини.

– Ничего. Мы здесь неподалеку будем. Захочешь потом уехать – я не стану тебя держать. Захочешь остаться – я немного накину к твоему… хм… гонорару. Сколько там, говоришь, за тебя дали?

– Это неважно! Сумма вполне достаточная, и я уверена, что после того, как все случится, у меня совершенно точно не возникнет желания повторить.

И тут Брага улыбается. Скупо так, но клыки видны. Они у него больше, чем в среднем у самцов человеческого вида. В природе такие – верный признак агрессивности. У Марфы сводит живот. Она себе врет, что от страха.

– А вдруг тебе понравится? М-м-м?

– Т-тогда тем более будет нечестно требовать с вас отдельную плату!

Арсений замирает. Смотрит на нее как-то странно, будто у нее рога выросли! А потом откидывает голову и разверзается громким хохотом. Смех у него такой… грудной, завораживающий. Он как будто проникает в нее и тянет за какие-то потаенные ниточки.

– Значит, если тебе понравится, у меня будет халявный секс?

– Ключевое слово «если». – Марфа надменно поджимает губы.

– М-м-м, значит, мне придется постараться, – Брагин садится рядом с ней на постель. Касается ее пальцев своими, будто хочет переплести их руки. Ведет вверх, разгоняя по коже стайки мурашек, заставляя ее дрожать. Наклоняется ниже. Ниже… Марфа невольно тоже к нему тянется, приоткрывает губы и…

– Вот так. В этом деле главное не упустить, когда раствор закончится.

Брагин довольно ловко вытаскивает из вены Марфы иглу и прижимает спиртовую салфетку к ранке. Маня осоловело моргает. Чего? И это все? А она уже… Она что? Хотела, чтобы он ее поцеловал? Да ну. Глупости.

– Не смотри так. Если я тебя по-настоящему коснусь, то здесь мы и останемся.

– И ничего я не смотрю.

– Ну да, – усмехается Арсений. – Вставай, нам уже пора.

– Постой! А что я надену? У меня же ничего нет, кроме этого ужасного платья. Даже пальто осталось в гардеробе ресторана, – расстроенно шмыгает носом. Пальто у нее хорошее. На него ушла вся ее премия.

– Там тебе привезли кое-какую одежду. Но вообще подразумевается, что она тебе не понадобится.

Марфу снова бросает в жар. Она бочком, стараясь не смотреть на Брагина, выбирается из кровати. Прислушивается к себе и с удивлением понимает, что ей действительно намного лучше.

– Одевайся. И выходи к завтраку.

В пакетах, оставленных в гардеробной, находятся простые на первый взгляд вещи. Свитер, брюки, теплый спортивный костюм, белье… И даже куртка с шапкой и варежками. И… сапоги! Все от известных брендов. А главное, ей все вполне подходит. Да уж. Брагин хорошо ориентируется в женских размерах. Наверняка сказывается большой опыт. Уж точно она не первая, кого он берется одевать на свой вкус. Марфа натягивает на себя спортивный костюм и зло собирает роскошные волосы на затылке.

Арсений находится, как и сказал, в кухне.

– Костюмчик тебе идет. Присаживайся.

– Спасибо. Я все верну. Не стоило так тратиться.

– Слушай, из тебя выходит какая-то хреновая путана.

– А у тебя большой опыт в этом вопросе? – язвит Марфа.

– Женщины продажны, – равнодушно пожимает плечами Брага.

– Что поделать? Природа изначально поставила нас в неравные условия, наградив самцов большей силой. Самкам долгое время не оставалось ничего, кроме как…

– Торговать собой?

– Вроде того. – Марфа осторожно разрезает стоящий перед ней омлет. – От этого зависела выживаемость вида, знаешь ли. В обмен на секс самка выторговывала себе еду, крышу над головой и покровительство более сильного самца. С течением времени такая стратегия привела к образованию прочных семейных связей и моногамии. Если тебе интересно, ученые называют эту стратегию «секс в обмен на продовольствие». Так что мы выжили и стали теми, кто мы есть, в том числе благодаря холодному расчету наших прародительниц.

– Озвереть. Ты под любую дурь можешь подвести научную концепцию, правда?

– Почему сразу дурь? Это доказанный факт. И вообще. Мы опять препираемся, а ведь я хотела тебя поблагодарить.

– За что же?

– За проявленное ко мне терпение. Я знаю, что все вышло, мягко скажем, не так, как ты ожидал, и очень благодарна за понимание. Обещаю сделать все от меня зависящее, чтобы тебя не разочаровать. Это будет справедливо.

Марфа заканчивает скомканно, стушевавшись под его пробирающим до костей взглядом.

– Хм… Даже не знаю, что сказать.

– Ничего. Я вообще предпочла бы закрыть эту тему. Что толку о ней вспоминать?

– Учитывая, что нам предстоит провести некоторое время вместе, забыть об этом будет несколько сложно. Тебе так не кажется?

– Нет. Мы можем придумать историю, которая бы все объяснила.

– Какую, например? – хмыкает Брага.

– Например, можно притвориться, что мы влюблены друг в друга.

– Хм… Влюблены? Как интересно. Давай попробуем. С чего обычно начинают влюбленные?

– Ну… Сначала они стремятся узнать друг друга получше.

– Мне подходит. Начнем с простого. Как тебя зовут, Богомолиха?

– Марфа.

– Сколько тебе лет?

– У девушки не принято это спрашивать. Скажу только, что возраста согласия я достигла.

– Да ты кокетка! Меня больше интересует, как далеко тебе осталось до пенсии.

– Я что, так плохо выгляжу?

– Наоборот. Будь ты страшна как смертный грех, я бы не удивился, что ты до сих пор девочка.

– Что ж тут удивительного? Я же тебя ждала. – Марфа театрально складывает на груди руки.

– А, вон оно что. Ну, что ж… Ты дождалась. Поздравляю.

Глава 6

Марфа не может избавиться от ощущения, что она Брагина забавляет. Ничего плохого в этом вроде бы нет. Но она не уверена, что хочет пробуждать в нем именно эти чувства. Глупенькая девочка, которая в ней живет, желает нравиться, восхищать, заводить, да что угодно, но отнюдь не быть смешной. Хотя… В случае с Брагой это, может, и самый действенный способ удержать его внимание подольше. Улыбается он редко. И почти никогда не смеется. Что неудивительно, учитывая, с каким отцом он рос. Да-да, Маня не только слышала их разговор, но даже чуть было не вмешалась. Уж очень ей хотелось войти и поинтересоваться, кто учил упыря разговаривать с детьми так?! И пофиг ей, что «детке» старого козла сорок один стукнуло… Никогда не поздно нанести человеку травму, а у родителей в этом плане ну просто божественный дар. Словом, в стороне Марфа осталась лишь потому, что Арсений и сам неплохо справлялся с наукой «как поставить отца на место». Да и выпитое виски к тому моменту еще не до конца подействовало.

– Это за нами. – Брага кивает на микроавтобус. Маня выпучивает глаза. Признаться, она ожидала, что поедут они по меньшей мере на Феррари. Олигарх он или кто?! А тут да, Мерседес, да, очевидно, новой модели, но… модели микроавтобуса. В чем подвох, Марфа понимает, лишь забравшись в салон. Никаких рядов кресел здесь нет и в помине. Всего несколько сидений, которые в одно касание полностью раскладываются, образуя вполне комфортное место для отдыха. Всюду кожа, отделка из ценных пород дерева. Магнитола, подставка под ноутбук. Откидные столики…

– А где же минибар и шампанское? – шутит Маня, чтобы сбросить вновь накатившую неловкость, которая неизбежна, когда сталкиваются два человека из совершенно разных миров. В ответ Брага иронично приподнимает бровь, жмет какие-то кнопочки. Панель между креслами с жужжанием отодвигается, и глазам Марфы открывается… бар. Бокалы, бутылки, какие-то снеки. Маня недоверчиво касается акциза на бутылке и в ту же секунду получает по рукам.

– Больше никакого бухла!

– Да я и не собиралась пить!

– Ага.

– Просто потрогала!

– Лучше потрогай меня. – Занудствующий до этого Брагин резко меняет тему… и тембр. Добавляет к голосу глубоких чувственных ноток. И снова те, проникая ей в уши, устремляются к животу. Марфа закусывает губу, плотней сжимает ноги…

– Почему ты отводишь взгляд?

– Потому что прямой взгляд в природе обычно вызывает агрессию. Например, обезьяны. Ты обращал внимание, какие темные у них белки? Почти сливаются с радужкой. Поэтому на расстоянии почти невозможно определить, куда обезьяна смотрит и… – на нервной почве Маня разрождается очередной лекцией. Это та почва, на которой она чувствует себя уверенно, а значит, и в безопасности, жаль, в этот раз Брагин не позволяет заговорить ему зубы. Нагло перехватывая инициативу, он дергает Маню за руку, а когда та, оборвавшись на полуслове, падает ему на грудь, с жадностью впивается в ее губы. Рот у него горячий. И такой умелый, знаете! Марфа это понимает, даже несмотря на собственный небогатый опыт. Юркий язык толкается между зубов, проникает в рот, касается самым кончиком ее языка, обводит по кругу, отнимая дыхание, и медленно-медленно отступает. Маню слегка трясет. Его губы застывают в каких-то миллиметрах. Такие красивые, что… Марфа решительно наклоняется и несильно впивается в его нижнюю губу зубками. А что? Он сам начал. Пусть не думает теперь, что это сойдет ему с рук! Исследовательский интерес – он такой… Безудержный. В ответ Брагин судорожно выталкивает воздух носом, накрывает ладонью ее затылок и в одно движение подминает Марфу под себя.

– А ты быстро учишься, – сипит, проникая рукой под резинку худи.

– Угу… – Маня делает то же самое. Живот у Арса подтянутый и… шерстяной. Ум-м-м, как ей нравится. Марфа поглаживает мягкую поросль и представляет, что почувствует, когда он ляжет сверху. Она гладкая как шелк. Он – нет. Она легкая как пушинка и беззащитная. Он тяжелый, большой и доминирующий. Это же наверняка невыносимо приятно. Почему она столько лет думала, что ей совершенно не понравится секс?!

Брагин задирает худи вверх, обнажая грудь в кружевном бюстгалтере. Как большая хищная кошка, утыкается носом в сосок. Трется, теребит туда-сюда, кусает, пока тот не становится ну просто каменным. Так Мане неудобно. Так она совершенно не может касаться Арса в ответ. Лишь скользить ноготками по спине. Такой же мощной, как все остальное… Очерчивая каждую мышцу и сухожилие, проговаривая их названия про себя, чтобы чуток остыть.

– Ар-р… Кошка царапучая, – шипит Арс, отстраняясь от нее на секунду.

– Не отвлекайся. Вот тут было очень приятно…

– Признаться, я не ждал такой раскрепощенности от недотроги.

– Все дело в тебе. Не каждому дано заставить женщину забыть о добродетели. – Маня очень стесняется, но просто не может остаться у Браги в долгу. Вот почему она ерничает и с намеком надавливает ладошкой ему на макушку. К тому же она умная. Она знает, что лестью от мужика можно добиться чего угодно. И даже в этом ёрничанье льстит ему напропалую. А Брагин – вот же черт! – тоже не дурак. Раскусывает ее в два счета.

– О добродетели, значит? – Смеется, зараза. – Даже интересно, к какой терминологии ты прибегнешь дальше.

– Ну тебя, – бурчит Маня, розовея и отворачиваясь к окну.

– Нет-нет. Погоди! Мы же не закончили.

– Чего еще?

Арс фиксирует ее лицо ладонью и скользит по нему бесячим в своей въедливой пристальности взглядом.

– Объясни, правда ведь интересно! Как, будучи настолько чувственной барышней, ты умудрилась остаться девочкой?

– Неспециально! Такой задачи я перед собой не ставила. И вообще я не знала, что…

– Что?

– Это может быть так.

– Ты сейчас опять мне льстишь?

– И не думала даже. Кое-кто и без этого излишне самодовольный.

– Угу. – Брагин ухмыляется. – Но я тебе нравлюсь.

– Да я вообще тебя люблю! Ты что, забыл? – напоминает Марфа об их идиотской договорённости. Арс моргает. Ведет по ее лицу большим пальцем от уха к уголку губ. Надавливает. Он же не хочет… А нет. Хочет. Глядя ему в глаза, Маня послушно приоткрывает губы. Палец чувственно погружается в рот.

– А тут ты тоже девочка? – глаза Арсения темнеют, наполняются дьявольской давящей требовательностью. Марфа сглатывает и, глядя на него как кролик на удава, медленно кивает. – Хорошо, – довольно жмурится. – Это ненадолго.

Что хорошо на самом деле, так это то, что Маня уже лежит. Потому как последнее замечание Арса с силой бьет под колени. Ноги становятся ватными, непослушными, как сосиски. Тело тяжелеет, рот неожиданно наполняется вязкой слюной, а между ног становится так влажно, как никогда еще не было. Ее тело, буквально каждую клеточку, наполняет жар… Арсений это замечает. Он, наверное, и говорит все эти сладкие пошлости лишь для того, чтобы понаблюдать за ее реакцией. Марфа с усилием сглатывает, закрывает глаза и в отместку начинает медленно, со вкусом обсасывать его палец. Брага в ответ от души чертыхается. Толкается бедрами в ноющее местечко между ее широко расставленных ног.

К несчастью, именно в этот сладкий момент у него звонит телефон.

– Твою же… Да!

– Арсений? Добрый день, сынок. Я, кажется, помешала? Вот сколько ни считаю разницу во времени, все равно каждый раз ошибаюсь.

– Все нормально. Ты что-то хотела?

– Я хотела поздравить сына с днем рождения, – после короткой заминки иронично замечает довольно приятный женский голос в трубке. Марфа одергивает одежду, как школьница, застуканная на горячем.

– Мой день рождения был вчера.

– Я помню. Поэтому именно вчера я и прислала тебе подарок. Но ты не открыл мое сообщение, а между тем в нем твой соляр на будущий год, просчитанный аж самим учителем.

– Соляр? Это еще что такое?

– Гороскоп на будущий год.

– Я сто раз тебе уже говорил, что не верю во всю эту хрень!

– А от тебя и не требуется никакой веры. Просто посмотри на рекомендации. Они помогут тебе не наломать дров. Судя по всему, в этом году ты можешь совершить самую большую ошибку в своей жизни.

– Моей самой большой ошибкой было дать тебе этот номер.

Арсений злится. Его злость ощущается как что-то реальное, имеющее вес и плоть. Марфа, что отодвинулась от него подальше, как только зазвонил телефон, пододвигается вновь вплотную. Кладет руку на вздымающуюся в рваном ритме грудь и принимается осторожно поглаживать в попытке успокоить разбушевавшегося зверя.

– Извини. Я думала, что, может, хоть так смогу поучаствовать в твоей жизни.

– Не понимаю, зачем тебе это понадобилось спустя столько лет. Я уже сто раз говорил, что тебе не удастся вытащишь из меня ни копейки!

– А я сто раз тебе отвечала, что не нуждаюсь в твоих деньги. Мне вполне хватает своих.

– И это возвращает нас к вопросу о том, что тебе от меня надо.

– Да ничего. Ты вообще меня слышишь?! Я просто хочу общаться со своим сыном и внуками.

– Как-то припозднилась ты с этим желанием. Не находишь? А с внуками вообще выходит какой-то фальстарт. Или же я чего-то не знаю, и у тебя кроме меня есть другие дети?

– Нет, Арсений. К сожалению, ты мой единственный сын. Но если ты откроешь соляр, который я тебе прислала, и сделаешь из него выводы, у меня есть шанс стать бабушкой для целого детского сада. – Салон машины наполняет тихий приятный смех.

– У тебя все? – сощуривается Брага.

– У меня да. Не буду тебя отвлекать. С днем рождения, сыночек.

Брагин вырубает связь и резко поднимается, несмотря на то, что головка Мани так и лежит у него на груди. Вновь жужжит дверца бара. Арсений берет стакан и плещет себе выпить. Да уж. Похоже, у него не сложилось с обоими родителями сразу. Но если в случае с упырем Марфа вполне понимает Арса, то в случае с матерью…

– Значит, ты правда даже не заглянешь в этот, как его…

– Соляр. Нет, не загляну.

– Хм… А можно мне посмотреть?

– Это еще зачем?

– Ну, во-первых, мне просто интересно. А во-вторых, как-то, знаешь ли, боязно спать с мужиком, которому в ближайший год целый детский сад нагадали.

Брага давится вискарем. Слезы брызжут из глаз. Несколько секунд он, открыв рот, пялится на Марфу, а потом презрительно кривит губы:

– Как будто ты бы упустила шанс от меня родить, предоставь я тебе такую возможность.

– В каком это смысле? – Марфа хмурится. Подбирает под себя ноги. – А-а-а, думаешь, любая спит и видит, как бы от тебя залететь?

– Не думаю. Знаю.

– Ну, может быть, другие… А у меня на этот счет своя точка зрения.

– Неужели? – Брагин отставляет стакан. – И какая же?

– В качестве отца для собственного ребенка я бы выбрала мужчину помоложе.

– Чего?

– Не в обиду сказано, но тебе сорок один… Ты на шестнадцать лет меня старше и…

– Кажется, кому-то хочется на собственном опыте убедиться, что я еще о-го-го? – Сощуривается.

– Это бесспорно. Уверена, как любовник, ты меня удивишь. Но, видишь ли, в вопросах продолжения рода твоя… э-э-э… выносливость не имеет никакого значения. Тут гораздо важнее качество спермы, а с возрастом та не становится лучше, знаешь ли. И не надо так на меня смотреть. Это доказанный факт. После тридцати пяти у любого мужчины в сперматозоидах ежегодно образуется порядка тридцати-сорока мутаций. Это приводит к повышению риска рождения детей с серьезными заболеваниями, так что…

– Так что? – сощуривается Брага.

– Извини, но, как отец для моих будущих малюток, ты вообще никуда не годишься.

– Ты не баба, – рявкает Брагин. – Ты гребаная яйцедробилка! Напомни, зачем я тебя с собой взял?!

– Затем, что ты от меня без ума, забыл? И вообще… ты что, расстроился? Вот уж совершенно напрасно. Ты же сам не хочешь детей, верно? – Марфа невинно хлопает ресницами, но прекрасно понимает, что этим она лишь сильней Брагу бесит. Одно дело – не хотеть детишек самому, а совсем другое – когда твой партнер их от тебя не хочет. Логики в этом – ноль, в вот самолюбия – мама дорогая! Разве можно не хотеть детей от такого во всех смыслах замечательного экземпляра? А вот обломись. Сядь в уголочке и подумай над своим поведением.

– Я не расстроился! – рявкает Брага.

– Вот и хорошо. Как я уже сказала, для этого нет совершенно никакого повода. Уверена, ты найдешь женщину, которая родит тебе хоть в восемьдесят. Что там за ребеночек получится, конечно, неясно, но…

– Вот лучше просто заткнись!