Kitabı oku: «Нулевой километр»
Глава 1
Это был последний день лета, но здесь, на побережье, об этом ничего не напоминало. Время как будто застыло в вязком мареве, поднимающемся от асфальта. В гомоне туристов, кислом запахе пива и готовящегося шашлыка. Дуня впитывала в себя эти ароматы неспешно и по чуть-чуть. Боясь, как бы ей не сделалось совсем плохо. Она еще не отошла от своей поездки в такси, напрочь пропитавшемся крепким мужским духом, куревом и бензином.
Дуня сделала глубокий вдох. Даже воздух в этом городе был совсем не таким, к какому она привыкла. Более вязким и плотным, что ли? Здесь вообще все было не так.
Пока Дуня пыталась отдышаться, раздолбанная девятка, на которой она приехала, лихо развернулась и, взвизгнув шинами, скрылась за понастроенными кое-как, без всякого порядка и логики, сувенирными лавками. Ко всем витающим в воздухе ароматам добавился запах жженой резины. Дуня поняла, что если сейчас не найдется, за что ухватиться, то попросту упадет. Понял это и проходящий мимо парень.
– Эй! Ты чего? Плохо? – усмехнулся он, обхватываю Дуню за талию.
– Ага. Немного укачало. В такси, – пискнула та, сделала еще несколько вдохов и, наконец, нашла в себе силы открыть глаза. Чтобы тут же зажмуриться снова. Уже потом, дома, лежа в своей кровати и перебирая в памяти события минувшего дня, Дуня со смехом подумала о том, что если бы они были в мультике, в тот момент непременно должны были бы зазвучать фанфары или какая-нибудь красивая лирическая баллада, но, конечно, в реальности ничего подобного не произошло. Он только улыбнулся снова кривой улыбкой пирата, перехватил поудобней зажатые в руке шампуры с шашлыком и скомандовал:
– Пойдем. Тебе нужно выпить чего-то холодного.
И Дуня, не задумываясь, пошла за ним. В тесный проход между все теми же кое-как понастроенными уличными кафе и сувенирными лавками.
– А вот и моя забегаловка.
Парень махнул рукой в сторону неказистой барной стойки с пивным сифоном на ней. С трудом выдавив из себя улыбку – ей все еще было не по себе, Дуня осмотрелась. Заведение, куда ее привел парень, представляло собой обычное уличное кафе. Красные пластиковые столы и стулья располагались под навесом с рекламой Кока-Колы. А в глубине, уже в капитальной части строения, находился бар, который отделялся от кухни тонкой гипсокартонной стенкой. Пока парень отсутствовал, у бара успела собраться небольшая очередь – пузатый мужик в плавках, нервная женщина с двумя детьми и пожилая пара. А вот за столиками людей практически не было. То ли заведение не пользовалось особенной популярностью у туристов, то ли дело было во времени – уже не утро, но еще и не обед.
– Пойдем. Я тебе налью воды.
Завидев бармена, пузатый мужик что-то недовольно буркнул, а тому было как будто и все равно. Кивнув Дуне на свободный стул, он скрылся за шторкой, отделяющей бар от кухни, наверное, чтобы отдать шашлык на выдачу. А когда вернулся, первым делом поставил перед ней обещанный стакан воды. И только потом взял в работу первый заказ.
– Четыре пива и сухарики с хреном. Да смотри, не разбавленного. А то знаю я…
Никак не прокомментировав слова жиртреста, парень подмигнул Дуне и достал из-под стойки упаковку больших одноразовых стаканчиков. Щеки девушки обожгло. Зная эту свою особенность – чуть что краснеть, та поспешила спрятаться за стаканом. Сделала несколько жадных глотков. Вода была холодной и вкусной. Но почему-то менее жарко Дуне не стало. Облизав губы, она бросила на парня короткий взгляд из-под ресниц. Прижала пульсирующие запястья к все еще прохладному, запотевшему боку стакана. Но и это не помогло. Чем больше она за ним наблюдала, тем сильней колотилось ее сердечко. Разгоняя по телу что-то новое, совершенно ему неведомое. Дуня поерзала. Сжала с силой круглые молочно-белые коленки. Безуспешно пытаясь справиться со свалившимся на нее наваждением. Подумаешь… парень. Что она, их не видела? Видела! Может, даже самых красивых из ныне живущих. Итальянцев там, и испанцев. А этот ведь даже красавчиком не был. Высокий – это да, жилистый, с короткой стрижкой и холодным взглядом из-под насупленных бровей, одну из которых пунктиром пересекал шрам.
– Ну, рассказывай.
Дуня вздрогнула, застигнутая врасплох.
– Что рассказывать?
– Для начала, как тебя зовут.
– Дуня! – выпалила и чертыхнулась, потому как это «Дуня» звучало совсем несолидно, будто ей снова пять. – Евдокия, – поправила себя, взволнованно облизав губы.
– А я – Семен. Будем знакомы.
Семен взял с полки стакан, плеснул себе воды из графина и отсалютовал ей своим стаканом. Дуня зачарованно наблюдала за тем, как губы парня касаются края, как он запрокидывает голову и пьет, отчего его кадык прокатывается туда-сюда под плотной загорелой кожей.
– Может, хочешь выпить чего-нибудь из меню? Или поесть? Дядя Рубен готовит лучший шашлык на всем побережье.
Дуня побелела и качнула головой. Мысль о еде ее до сих пор не прельщала. Только теперь, она была готова поклясться, мутило ее от волнения. И того неопределенного томления, природу которого ей лишь предстояло постигнуть.
– Н-нет. Только не шашлык, – она снова поерзала, понимая, что, отказавшись от еды, она лишила себя дальнейшего повода здесь оставаться. – Но я могу выпить коктейль! – выпалила следом.
– Выбирай, – смуглые пальцы подтолкнули к ней что-то очень отдаленно напоминающее барную карту. Дуня растерянно на нее уставилась. Сказать, что она разбиралась в алкоголе – значит соврать. За границей, где она жила очень долго, никому бы и в голову не пришло предложить ей спиртное. Дуне было семнадцать, а выглядела она и того младше.
– Э-э-э… Давай остановимся на самом популярном, – выкрутилась она, когда, обслужив очередного клиента, Семен подошел к ней снова.
– Точно? – вздернул тот бровь со шрамом. И так на нее глянул, что у Дуни вмиг пересохло во рту.
– А что не так?
– Самый популярный коктейль называется Бабоукладчик.
Дуня свела брови. Иногда она ловила себя на том, что из-за своего долгого нахождения в чужой языковой среде у нее возникают некоторые проблемы с коммуникацией. Грубо говоря, некоторые фразы доходили до нее, как до жирафа. С опозданием. Видимо, Семен это тоже понял. Потому что его улыбка стала чуть шире. Дуне стали видны его крепкие зубы и даже небольшой скол на левом клыке.
– Э-э-э, Бабоукладчика мне не нужно. Давай остановимся на чем-нибудь более безопасном.
– Безалкогольный мохито?
– Угу.
Семен склонился над стойкой. Достал из специальной станции колотый лед, лайм, мяту и бутылку Спрайта. Все быстро смешал и протянул ей. Дуня благодарно кивнула.
– Так куда ты все-таки направлялась? Явно не на пляж. – Семен обвел Дуню многозначительным взглядом, непрозрачно намекая на её далеко не пляжный прикид. Строгую блузку на пуговичках, стильные брюки-бермуды.
– Это да. Вообще-то я должна была встретиться с директором школы. Но ту вызвали на какое-то совещание, я и решила дождаться ее здесь. Ну, не в смысле здесь, – Дуня взмахнула рукой, – а у моря.
– И по итогу моря даже не увидела? – вновь усмехнулся Семен.
– Угу. Здесь все застроено. Так странно. На западе застройка прибрежных зон ведется совершенно иначе. Более продуманно. А тут я даже не смогла отыскать выход к воде, – очень гордясь тем, что, наконец, сказала что-то действительно умное, Дуня распрямила плечи. Но Семен, похоже, ее умными речами не впечатлялся и отреагировал совсем не так, как она надеялась. Откинув лохматую голову, он весело захохотал:
– Только никому из местных аборигенов это не рассказывай. А то тебя депортируют. Кстати, куда?
– К-куда? – непонимающе переспросила Дуня.
– Ну, ты откуда такая приехала?
«Какая – такая?» – хотелось спросить, но вместо этого Дуня пожала плечами:
– Из Лондона. Но я гражданка этой страны. И депортировать меня не смогут.
Семен задумчиво кивнул. И уставился на неё так… странно. Дуня почувствовала, как в ответ на этот взгляд в ней натягивается тонкая невидимая струнка. Все сильней. И сильней. Она допила свой коктейль, отставила стакан, понимая, что пора уходить, но внутренне к этому не готовая.
– Пойдем!
– К-куда?
– Покажу тебе море.
– А как же твоя работа? – проявила благоразумие Дуня, стараясь не показать, какой счастливой ее сделало это приглашение.
– У меня перерыв, – бросил Семен, выходя из-за стойки. – Эй, Мариам! Услада глаз моих, подмени меня на несколько минут за баром.
– Сёма, паразыт, я все слышу! – раздался мужской голос с сильным армянским акцентом. А следом за этим из-за шторки выплыла красивая девушка необъятных форм.
– И не надоело тебе отца дразнить?! – широко улыбнулась она.
– Даже не думал! Вот окончишь школу – так сразу на тебе и женюсь.
– Смотри, чтобы я ранше тебе женилку не оторвал! – пригрозил тот самый мужской голос с акцентом.
Семен и Мариам проказливо переглянулись.
– Это моя одноклассница, – пояснил Семен, когда они с Дуней отошли от бара. – И младшая дочь Рубена. – Ткнул пальцем в кричащую вывеску «У Рубена». Оказывается, именно так называлось кафе. Залипнув на этой самой вывеске, Дуня не сразу заметила кое-что другое. Собственно, то, ради чего Семен ее сюда и привел. Бескрайнее синее море, уходящее за горизонт. Так вышло, что из-за причудливого гористого рельефа береговой линии боковая терраса кафе, которая из центрального зала толком даже не была видна, будто нависала над другими забегаловками, сувенирными лавками и детскими аттракционами. И с нее открывался тот самый изумительный вид. Дуня подошла к заборчику, сделанному из ярко-красного уродливого профлиста, обхватила край пальцами и подставила горящие щеки легкому бризу.
Всем своим хрупким телом, каждой косточкой, каждой жилой Дуня чувствовала, что он стоит за спиной. Так остро. Почти невыносимо.
– Значит, ты тоже учишься в школе? – просипела она, понимая, что молчание уж слишком затянулось.
– Скорее мучаюсь. Но, слава богу, остался последний год.
– А в какой школе? Случайно не в двадцать четвертой? – выпалила Дуня, по-детски скрестив пальцы за спиной.
– Ага. В ней. Значит, ты тоже?
– Да! – такое короткое слово, а ее голос сорвался, выдавая волнение.
– Что, и в какой класс попадешь, знаешь?
– Нет. Еще нет. Я только документы привезла. Ой! Моя сумочка… – опомнилась Дуня. – Я забыла ее на баре.
– Это ты зря. Пойдем.
Он взял ее за руку и повел вверх по ступеням, под аркой, увитой диким виноградом, которая казалась дышащим живым существом из-за гудящих где-то там, среди сочной зеленой листвы, пчел.
– Мариам, ты не видела Дуниной сумочки?
– Нет, – покачала головой Мариам. – А на стуле нет?
– Нет.
– Может, завалилась за барную стойку?
Со все нарастающим волнением Дуня следила за тем, как Семен наклонился, пошарил рукой в образовавшейся нише…
– Твою ж в бога душу мать! И пяти минут не прошло. Вот уроды, – выругался он неожиданно зло и даже пнул табурет. Тот издал странный звук, будто тоже был живым, и ему сделалось больно. – Что в сумке-то было? – резанул взглядом.
– Все. – Дуня спрятала лицо в ладонях. – Все мои документы, выписки об успеваемости. Переведенные и нотариально заверенные. Паспорт… Оба.
– Оба?
– Ну, да. Внутренний и загран. А в нем… Черт! В нем же все визы. Ой, мамочки. Отец меня точно прибьет.
– Что здэс слючилось?
– У рыжей сперли сумку, вот что! – рявкнул Семен на ни в чем не виноватого в общем-то Рубена. То, что к ним вышел сам хозяин кафе, Дуня поняла сразу. Несмотря на все то отчаяние, что захватывало ее все сильней. И это «рыжая»… И ощутила ярость в голосе Семена, совершенно несоизмеримую с тем, что произошло, и абсолютно ей непонятную.
– Ты ничего падазрителного не видэла? – обратился Рубен к дочери.
– Нет. Здесь как раз народу набежало. Вот кто-то и спер под шумок. Эй, Дуня, кажется? Да ты не расстраивайся так. Сядь, вот, выпей водички…
– И марожэное! Хочешь? За счет заведения, – забеспокоился Рубен.
– Нет, думаю, мне не стоит терять время. Нужно идти в полицию.
– В полицию? – усмехнулся Семен. – Черт, детка, ты не в Лондоне. Здесь твое барахло никто не станет искать. Город курортный – нераскрытых висяков тьма.
Дуня не знала, что такое «висяк», но общий смысл сказанного вроде бы поняла. И оттого совсем растерялась:
– Что же мне делать?
– Что-что. Мороженое ешь, раз дают. И родителям звони.
– Л-ладно… Только мой телефон тоже был в сумочке.
– Звякни с моего, – нахмурился Семен и протянул ей древнюю Нокию с трещиной через весь экран. – Если отец убьет, звони лучше матери.
– У меня матери нет. Да и папа не злой. Это я так ляпнула…
Семен коротко кивнул. И вдруг его взгляд резко метнулся в сторону. Не сумев скрыть любопытства, Дуня проследила за ним. Вниманием парня целиком и полностью завладела длинноногая фигуристая блондинка.
– А вот и наша принцесса, – вздохнула Мариам и неосознанным жестом прикрыла выступающие через одежду складки жира на животе.
Глава 2
Она была явно не от мира сего. Но вовсе не потому, что огромные необычного леденцового цвета глаза делали ее похожей на инопланетянку. Дело было вообще не во внешности, хотя, конечно, та у Дуни была весьма и весьма примечательной – рыжие густые волосы, собранные в аккуратный хвост, невысокий рост, угловатая мальчишеская фигура и поразительно белая, словно светящаяся изнутри кожа. А ее манеры? А прикид? Семен не слишком разбирался во всяких там брендах, но он готов был поклясться, что тот стоил примерно столько, сколько большинство приезжающих сюда туристов тратили за все время отдыха. Такую девчонку, как Дуня, скорее можно было увидеть в закрытом пансионе благородных девиц, чем здесь, в кафе «У Рубена».
– Осторожно, Сёмушка, еще немного, и я начну ревновать, – тихо, не привлекая к ним внимания, шепнула Вета и так же незаметно игриво ущипнула его за задницу.
– А ты умеешь? – спросил Семен, утопая в её густо подведенных глазах. Вета закусила губу и, ничего ему не сказав, отвернулась. Ну, и за каким чертом он это ляпнул? Знал ведь, как будет! Ненавидя себя за мелькнувшую было надежду, чувствуя, как на щеках выступают желваки – явные признаки готовой вырваться из-под контроля ярости, Семен уставился вслед выезжающему со стоянки Мерседесу. Как он и думал, отец Дуни был явно небедным парнем. Но это не помешало ему найти общий язык с дядей Рубеном и тетей Лали. Семен не заметил в нем абсолютно никакой чванливости, свойственной сильным этого мира. Например, отцу той же Ветки.
– Хороший мужик! – заключил Рубен. – Сказал, что будэт здэсь что-то строить. Какой-то у него контракт с городской администрацией.
– А, так это, наверное, Степанов? – оживилась притихшая было Вета.
– Степанов?
– Угу. Архитектор. Отцу пришлось его из самой Италии выписывать. Как будто у нас своих архитекторов нет.
– Есть. И что они понастроили, мы видим, – усмехнулся Семен, кивая в сторону кое-как натыканных забегаловок, заполонивших набережную. Ветке его замечание явно не понравилось. Она недовольно свела тонкие брови и поджала губы со вкусом бабл-гам.
– Выходит, рыжуха будет учиться с нами, – буркнула Сандалова. – Ну, что мы стоим на такой жаре? Пойдемте, я голодная – просто жуть. Дядя Рубен, побалуете меня своим фирменным?
– А как же, Вэточка? Все по висшиму разряду!
Ветка подхватила дядю Рубена под локоть и повела за собой. Следом двинулись Мариам и Семен. К обеду духота стала совершенно невыносимой. Ни сквозняка, ни ветра. Воздух будто застыл. Семен скосил взгляд на Мариам. Из-за лишнего веса той было довольно нелегко шагать в горку, хотя тут и было идти всего ничего. Когда они вернулись в кафе, у Мариам по лицу градом катился пот. Она тайком достала салфетку, промокнула лоб и смела мелкий прозрачный бисер над губой.
– Проводили? – выглянула из-за шторки тетя Лали.
– Ага.
– Бедная девочка! Это же надо… В первый день, и такие неприятности.
Ага. Бедная. Семен вернулся за барную стойку, перед которой опять успела выстроиться длинная очередь. Машинально обслуживая посетителей, он прикидывал в уме, есть ли шанс найти сумку девчонки целой. Но одно дело, если бы ту сперли свои, а совсем другое – понаехавшие. Среди первых у Семена имелись кое-какие связи и авторитет. А вот среди последних – сами понимаете. Надежду вселяло лишь то, что ворам вряд ли были нужны чьи-то документы. А значит, те избавились от них первым делом. Знать бы еще, как?
Семен подтолкнул два стакана мохито веселым девчонкам лет двадцати, игриво им подмигнул и принялся выбивать чек, когда поймал взгляд Веты. Утихнувшая злость вспыхнула с новой силой. Краснов не знал, какого черта продолжает их отношения. Это было унизительно, с какой стороны ни посмотри. Да, может, он и не хватал звезд в учебе, но ведь и совсем дураком не был. Семен понимал, что Вета его стыдится. Понимал, но почему-то ничего не делал для того, чтобы положить конец этой унизительной истории. В его голове звучало два голоса – один возмущенно нашептывал ему что-то вроде: «Эй, Сема, какого черта? Где твоя гордость? Неужели тебя устраивает быть на вторых ролях?!» А второй издевательски ему вторил: «А что? Вроде ничего нового. Разве ты достоин чего-то большего? Кто? Ты? Ублюдок без роду без племени? Ой, не смеши мои помидоры!».
– Сема, сынок, ты не знаешь, как там Надежда? Уже три. Я не могу до нее дозвониться. Может, она опять заболела?
Семен усмехнулся. Все же тетя Лали была удивительно тактичной женщиной. Заболела… Ага. Как же. Господи, да каждый из присутствующих в этом чертовом кабаке знал, что все болезни его матери – не более чем отговорки. Согласитесь, вряд ли похмелье можно назвать болезнью. По крайней мере, болезнью, заслуживающей снисхождения работодателя. И, пожалуй, самым унизительным для Семена было понимать именно то, что всё они знают, но, щадя его чувства, притворяются, будто верят этим идиотским шитым белыми нитками отмазкам.
Семен откашлялся. Покачал головой:
– Нет, я не в курсе. Но сейчас тоже попробую с ней связаться.
– Спасибо. Мы загнемся на кухне без помощи, – пролепетала тетя Лали, будто извиняясь. Хотя Семену это можно было не объяснять. Он ведь прекрасно знал, как устроена работа кухни. Каждый человек там был как винтик в хорошо отлаженном механизме. Когда выпадал один – под угрозой оказывалась работа всей команды. Тем непонятней, зачем дядя Рубен все-таки взял его мать на работу. Было у Семена горчащее во рту подозрение, что сделал он это из жалости.
Семен стиснул челюсти, цедя через зубы густой, как клейстер, воздух. Приложил трубку к уху. И, конечно, в ней звучали гудки, но он слышал голоса из такого близкого и такого далекого детства:
«Семен, почему у тебя снова нет тетрадки?»… «Семен, где твоя домашняя работа?»… «Семен, в этой рубашке ты ходишь уже неделю, ее не мешает сменить»… «Семен, господи боже, откуда эти синяки?!»
Нет-нет. Мать его никогда не била. Чего не скажешь о ее мужиках, меняющихся с пугающей регулярностью.
Звонок оборвался. Семен покачал головой в ответ на выжидающий взгляд тети Лали. Спрятал под барной стойкой руки, невольно сжавшиеся в кулаки. Не желая никого напугать. Это будь он один, может, и не сдержался бы. Разнес бы здесь все к чертям, а так… Вдох-выдох. Пока не развеется алая пелена перед глазами.
– Я отработаю за нее, – просипел, делая вид, что не видит обращенных на него взглядов друзей.
– Исключено. Детский труд регулируется законодательством.
– Я не ребенок, – холодно усмехнулся Семен.
– Но еще и не мужчина. – Тетя Лали нежно погладила его по щеке, и он, не посмев ей возразить, как кот потянулся за лаской. Может, он и с Веткой поэтому был? Брал свое, и на том все и заканчивалось. В конце концов, нормальные отношения, отношения с такой, как, например, Дуня, или Мариам, или Юлька Караулова, требовали бы отдачи. В то время как ему нечего было дать. Он чувствовал внутри такую гулкую пустоту, что иногда становилось страшно.
– Насколько я понимаю, твоя смена за баром закончилась.
Семен бросил взгляд на часы. И правда. А он и не заметил, как прошел день.
– Пойду, сдам кассу, – пробормотал он, снимая фартук.
– И сразу на террасу беги. Там ваши собираются.
Послушно кивнув, Семен быстро подсчитал выручку, сдал смену и думал по-тихому свалить. Не то чтобы он не хотел посидеть со своими одноклассниками. Нет. Те были отличными ребятами. По большей части. Просто иногда в их обществе Семен себе казался чужим. Слишком проблемным, слишком сложным, слишком не таким, как все. Возможно, не научись он в свое время драться, его вообще заклевали бы. Ведь пытались. Особенно Митька Сиваков… Семен никогда в жизни не испытывал такого унижения, как тогда, в пятом классе, когда этот придурок во все горло заорал, тыча в его рубашку:
– Не жмет? Мне-то в воротнике давила, – и заржал, точней, попытался, прежде чем Семен его заткнул. Он так поколотил бедолагу, что на одежде, которую для него в качестве гуманитарки по-тихому собирали всем классом, расползлись кровавые пятна. Из-за той драки его даже в детскую комнату милиции вызывали. Ну, и фиг с ним. Он не расстроился. Если в том, что касается учебы, Семен отставал просто чудовищно, то в простых житейских вопросах разбирался получше многих. Он понимал, как важно занять свое место в стае. Можно не лидирующее, к этому он не стремился. Но свое. Отдельное. И готов был на что угодно, чтобы заставить себя уважать.
– О, Сём… Привет!
– Привет, Бык.
– Куда это ты? Там наши все, говорят.
Сема чертыхнулся про себя. Уйти по-тихому не удалось. Он хлопнул друга по спине. Совсем не по-юношески мощной.
– Да вот, тебя увидел, дай, думаю, встречу.
Ребята собрались за небольшим столиком в углу. Что бы там ни говорили, а из их компании тут были далеко не все. Мариам, Ветка, понятное дело, Жека Кравец – с красными, как у мыши, глазами – небось, опять всю ночь за компом провел, он и вот, Ромка Быков.
– Салют, народ.
– Салют, – загудели в ответ, а Вета, недовольная тем, что их появление прервало какой-то спор, лишь небрежно кивнула и продолжила разговор:
– Так вот, отец мне все уши прожужжал про эту рыжую. Говорит, она чуть ли не вундеркинд. Языков знает пять или шесть. И по точным наукам шарит. Я уже представляю лицо нашей Карауловой.
– А что с ней не так? – сощурился Бык, влюбленный в Караулову еще, кажется, с первого класса.
– Ну, привет! Она же всегда была лучшей ученицей школы. А тут придется отдать корону новенькой.
– Это мы еще посмотрим, – набычился Ромка.
– А что тут смотреть, когда все и так ясно? Рыжая училась в самой крутой школе Лондона! Впрочем, тебе простительно, – усмехнулась Вета, – ты слеп от любви.
– Ну, зачем ты так, Ветка? – ткнула Вету в бок Мариам. А Бык хоть весь и насупился, но все ж не стал отрицать очевидного.
– А что я? – захохотала та. – Я, может, наоборот, делаю как лучше! Вот ты, Бык, наконец, набрался бы смелости и признался Юльке в том, что неровно дышишь. Глядишь, может, она бы и ответила. А то так и помрешь девственником.
– А тебе какое до этого дело? Если даже помрет? – неожиданно для других за Быка вступился Женька Кравец. Проснулся, значит, а то все дремал.
– О, еще один задрот нарисовался! – фыркнула Вета. – И вообще, что вы все на меня налетели? Я же как лучше хочу. Смотреть больно, как он по ней сохнет.
– Да тебе просто завидно. Вот и все, – усмехнулся Жека.
– Чего? Что ты сказал? Завидно? Мне?! Да ты хоть отдаленно представляешь, сколько вокруг меня мужиков вертится? Да я кого угодно в этом городе могу выбрать. Больно надо.
Этого уже Семен стерпеть не мог. Он вышел из-за стола, глянул на телефон. Прикинул, когда стемнеет, внутренне уже даже смирившись с тем, что по урнам ему все же придется пройти. У девчонки оставался шанс вернуть документы. И Семен хотел им воспользоваться. Конечно, при дневном свете шарить по мусоркам не хотелось, но возвращаться домой, к пьяной матери, ему хотелось и того меньше. Он быстро спустился вниз по ступенькам, вышел из кафе и осмотрелся по сторонам, прикидывая, где расположена ближайшая урна.
– Эй, Сём, погоди! Ты куда, нормально ж сидели?
Семен обернулся. Ну, надо же. Ее величество соизволило последовать за ним! Прогресс налицо. Да толку? Когда поздно. И ничего уже не хочется.
– Вот и иди, сиди. А у меня еще дела есть.
Решив, что вор, скорее всего, пришел с пляжа, Семен неторопливо двинулся вниз. Несмотря на то, что время двигалось к вечеру, было все еще очень жарко. Его старая футболка в момент прилипла к телу. В кафе дяди Рубена, хоть и плохо, но все ж работал кондиционер.
– Сем, ты чего? Ну, не обижайся. Я ляпнула, не подумав. Бред это все.
– Почему же? Мужики вокруг тебя и впрямь вьются. Наверняка среди них есть и тот, кто понравится твоему папе и его электорату.
– Ты ревнуешь, – усмехнулась Вета, подошла к нему, обхватила покрытое тонкой пленкой испарины лицо и затараторила: – Ревнуешь, ревнуешь, ревнуешь… Ну, ты чего? Я же только тебя люблю.
– Может быть, Вет. Может быть. Да только какая-то больная любовь у нас с тобою выходит, – хмыкнул он и двинулся дальше, а потом все же резко остановился: – Кстати, если я не ошибаюсь, Мариам твоя подруга?
– И что?
– А то, что хватит ее стебать насчет веса. Это она в компании над собой хохочет, а потом в чулане рыдает, сидит.
– Я не знала.
– Теперь знаешь.
– Ладно. Учту. Так ты вечером придешь на наше место, или будешь и дальше обижаться?
Семен многое отдал бы, чтобы не прийти! Проблема в том, что он не был уверен, сумеет ли удержаться от соблазна. Неправильные чувства к Ветке держали его у ее ног, как собачонку на привязи. Нужно было с этим кончать. Так почему бы не сделать это сегодня? Семен открыл рот, чтобы сказать «Я не приду», но, так ничего и не вымолвив, сжал кулаки и пошел вперед, не разбирая дороги.
