Kitabı oku: «Одесский дворик, или Тайная жизнь растений», sayfa 9
Снова о Пежо, сыне Бени, грозе… и подростковой крутости
– Привет, Иринка, – услышали растения голос человечки и замерли, ожидая услышать последние новости о том, что происходит за окном уютного дворика.
Ночью, слыша как за стенами дома бушует ветер, Софочка дрожала от страха. Семён Семёнович хорохорился и пытался неуклюже поддержать свою цветочную жену, но его попытки были корявыми и неуместными.
"Вот такая "селяви", – размышлял сансевиерия, – столько лет опыта работы цветочным психотерапевтов, а помочь жене не получается!" – Но вслух, он конечно же говорил другое.
– Ну, Софа, дорогая, не бери дурного у голову и тяжёлого у руки! На нашем уютном подоконнике тебя гроза не достанет! Мы же всё-таки приличные домашние растения, а не какие-то банды Игорянов и Костянов…
– Хорошо тебе говорить Сёмка, – всхлипывала Софа, – ты и в жару и в холод торчал себе отростком от папенького куста у прокуренном подъезде… а я тепличная!!! Шоб ты понимал, меня переезды уже у глубокий стресс загоняют. А тут гроза!!!
– Дорогая, ты сама вспомни, шо после прошлой грозы мы таки получили гешефты у виде подкормки!
– То другое, – продолжала давить на жалость Софа, – та гроза и эта, шоб ты знал – это две большие разницы!
– Софа, ну шо я могу тебе сказать? Радуйся, шо мы не на побережье! Вот им реально хужее, чем нам… – в очередной раз за эти сутки, в течение которых растения слушали завывания ветра, попытался успокоить красотку-спатифиллума Семён Семёнович, – ну, и сама послушай, шо человечка своей Иринке вещает. Нам, на минуточку, с нашей болтливой человечкой никаких телевизоров и радио не надо, шоб быть у курсе новостей!
– Что, Иринка? – Как будто в подтверждение слов сансевиерии сказала человечка, – Ты смотришь новости по телевизору и офигеваешь? Мы тоже в таком же шоке были, хотя у нас и телевизора нет много лет. Шоб ты понимала, – загадочным тоном произнесла человечка, – мы вчера хотели на море съездить. Настолько хотели, что уже было дело собрались в дорогу, но… увидев хмурые тучи над городом, решили, что лучше остаться дома. Так и остались, я своими книжками занялась, муж мелким ремонтом… Помнишь, я тебе говорила, что в нашей хатке то тут, то там что-то постоянно отваливается и протекает. Да нет, пока не закончится курортный сезон, искать новое жильё вот вообще не вариант. Почему? Да потому что местные арендодатели ведут себя, как таксисты на вокзале – совсем обнаглели!
– Шо опять переезд? – От услышанного Софа воздела вверх веточки. – Вот шо этим людям опять не так? Только на одном месте устроились и… снова нате вам на тарэлочку, лезьте в коробки, снова ехайте непонятно кудой и привыкайте к новому месту?
– А шо ты хотела, Софа, – изо всех сил старался "успокоить" жену цветочный психотерапевт, – вот такое оно наше еврейское счастье домашних растений – менять жильё вместе с нашими людьми!
– Вейзмир, Сёма, ну шо нельзя по-нормальному успокоить? – Отмахнулась от ворчания сансевиерии красотка-спатифиллум, – вот нет, шоб сказать, шо сейчас кому-то хужее, чем нам?
– А шо мне говорить? – Буркнул Семён Семёнович, – ты вон слушай нашу человечку, нашего диктора доморощенного… Она щаз сама все новости вывалит на свою Иринку. Нам останется только ловить ушами её слов.
– И шо, опять слушать и расстраиваться? – Софа была в замешательстве, поэтому просто выбрала лучшую тактику в виде нападения на окружающих. – Хоть бы видеосвязь включила, шоб нормально с Розой Марковной поговорить, а то всё голосом и голосом… меня уже только от одного звука человечкиного голоса тИпать начинает…
– Тада не слушай, – проворчал Семён Семёнович, – и, вообще, Софа, ты уже определись, шо тебе сейчас важнее: "шашечки" или ехать? Послушать за новости, или таки поплакаться за свою печальную жизнь?
Софа молчала. Она сама не понимала, чего ей хочется на самом деле.
– А дома вечером мы смотрели видео о том, что побережье, в прямом смысле, заливает и смывает штормом, – эмоционально делилась человечка с подругой из далёкого Подмосковья, – Во время просмотра видео с места событий, я вспомнила, как надцать лет назад была свидетелем разбушевавшейся стихии на пляжах Никитского ботанического сада. Волны тогда разбили часть огромной и длинной буны, которую мы с друзьями называли "пирсом". Будучи беззаботными подростками, мы ныряли с пирса в море. К сожалению, когда мы были подростками, смартфонов ещё не было… К слову, тогда и обычные плёночные фотоаппараты были не у всех, а только у самых "крутых". Так что никаких документальных подтверждений о том, как мы целыми днями пропадали на море, питаясь мидиями и бутербродами из дома, не осталось… только периодически всплывают воспоминания… Что, Иринка? Ах да, я и забыла, что ты видела море несколько раз в жизни. Да, согласна, в плане комфортного для жизни климата, наши взгляды кардинально не совпадают: я южное растение, привыкшее к солнцу и морю, а ты, Иринка, самое настоящее дитя северных широт.
– Ой вэй, Софа, ты тока послушай, как человечка расфраерилась? И там она была, и у моря жила, и купалась… – будто невзначай толкнул жену толстым листом цветочный психотерапевт.
– Да ну тебя, Сёмка! – Отмахнулась Софочка, всем своим видом показывая, что не намерена поддерживать разговор.
– А вы, таки это слышали, уважаемый? – За неимением другого собеседника обратился Семён Семёнович к Бене.
– Таки да, – С воодушевлением откликнулся со своего места на холодильнике фикус, – Таки не просто слышал, а и вспомнил анекдот на тему. Встречаются на Дерибасовской два одессита: "А кудой это ты, Марик, намылился?" – "Покупать яйца" – "У лавку тёти Баси, или на Привоз" – "Шоб ты понимал, Авик, у тёплое море!" – И Беня громко захихикал первым.
– Не, вы тока послушайте! – Гигикнул сансевиерия на шутку Бени, – уважаемый, вы определённо начинаете вызывать во мне неприятное чувство симпатии.
– Какие мы все-таки разные! – Воскликнула человечка, – когда ты рассказываешь, Иринка о снежных зимах и купании в реке, я только от твоих рассказов начинаю дрожать от холода. А для тебя это обычные воспоминания о подростковом периоде. Мне чаще всего вспоминается, как бушевало море, как волны с грохотом крушили буны. Ещё помню, как мы "стайкой" подростков ныряли с бун… Конечно, это было запрещено! Там для таких, как мы, метровые надписи ядовито-синей краской рисовали. И шо? А ничего, мы продолжали нырять рядом с запрещающими надписями и голыми руками ловить мелких рыбёшек, которых мы называли "зеленушками".
– Таки как вам нравятся эти рассказы за подростковую крутость? – Семён Семёнович уже не стал пихать в бок жену, а сразу направил свой вопрос Бене.
– Та ха-ха на неё! – Неожиданно поддержал фикус мужа своей бывшей, – тоже мне, крутота: прыгать у море и ловить зеленушек. Пережить сутки на полу минивена – вот это круто! И без морей всяких…
– Помню ещё, что для нас подростков сплавать к разрушенному после шторма пирсу было… ну, очень крутым поступком, доказывающим "самый верх" крутости! – Человечка была явно намерена посмаковать подольше свои воспоминания, – Наверное, также круто как доплыть от пляжа рядом с Гурзуфским "Артеком" до Адалар. Ну, или как переплыть Карантинную бухту в районе Херсонеса… или нырнуть со скалы в Казачьей бухте… или нырять до дурноты, не жалея изрезанных пальцев, собирая мидии под Форосом… Ах, да, забыла, Иринка, что ты ничего не знаешь об этих местах, кроме того, что всё это находится в Крыму. Шоб ты понимала вплавь от пляжа до Адалар около полукилометра. А чтобы ты до конца понимала, там глубина от 15 до 30 метров и подводные течения. Ну, да, ты права, надо быть особенно безбашенным, чтобы добровольно ввязываться в такие авантюры. Или просто быть подростком, который живёт у моря.
– Ну, шо я говорил? – С видом прорицателя заметил Беня, – не раз говорил, шо наша человечка с прибабахом на усю голову!
– Таки да, таки да, – закивал плотными листьями сансевиерия.
– Со временем желание совершать безумные поступки с риском для жизни стало… намного рациональнее. – Задумчиво заговорила человечка, – мне до сих пор хочется прыгать со скал в море, плавать, нырять и внезапно срываться с места в поисках новых ощущений. Но, сейчас я уже… не готова прыгать с незнакомой скалы, не зная глубины и рельефа дна. И не готова лезть в штормящее море. Вот и сегодня, вместо перспективы ехать на море в грозу, я предпочла пересадить внебрачного сына Бени. Кстати, мы подумали… и муж решил, что имя Натан для сына фикуса Бенджамина Наташа будет более логичным. Так что мы купили горшок и грунт для создания собственного места для Натанчика-Наташки.
– И почему это, интересно знать, вы наглости прикупили и решили таки назвать отростка в честь моего папеньки? Шо, назвать Бенджамином язык не повернулся? Или решили, шо двум Беням у дворике тесно будет? – громко возмутился фикус.
– Шо даже не знал, как твоего байстрюка назвали? – Забыв о том, что не далее как пять минут назад по-светски общался с Беней, со злостью прошипел Семён Семёнович в сторону фикуса.
– Ша, Сёма, – моментально оборвала тираду сансевиерии Софочка, – устроил при ребёнке разборки!
– Та я ж не про Натанчика, я Беньке хотел пару ласковых слов сказать, – заискивающе просюсюкал цветочный психотерапевт.
– Вот и засунь своё мнение подальше от ушей бедного дитёнка! – Встала на защиту приёмного сына Софа.
Семён Семёновичу даже показалось, что веточки красотки-спатифиллума упёрлись в бока цветочного горшка. Он решил замолчать, зная, что когда Софа в таком настроении, лучше молчать и не провоцировать грандиозный скандал. Тем более в семейных скандалах Софочке не было равных, и в конце концов, со всех сторон виноватым будет именно он – сансевиерия Семён Семёнович.
– Пока Наташа… а чтобы ты понимала, Иринка, это таки, уменьшительно-ласкательная форма мужского имени Натан, ещё маленький. – С улыбкой трещала в трубку человечка, – так что пока Натанчик будет жить в приёмной семье Софочки и психотерапевта Семёна Семёновича.
– Таки слышал? – Вопросительно подняла свежий листик Софа, – и наши люди решили, шо Натанчику с нами будет лучше!
– Та я ж не против… – промямлил сансевиерия.
– Не хватало, шоб ты таки ещё громко о своём "против" высказался! – Угрожающе зыркнула цветочной стрелой в сторону мужа спатифиллум.
– Иринка, ты спрашивала, как поживает Пежо? – Переключилась на другую тему человечка, – пока я пересаживала Наташу, Пежо вовсю буянил! Кстати, первое, что я заметила в контейнере Пежо это филигранно прогрызенный огурец. Оказалось, что наш Пежо просто невероятный скульптор! Он искусно прогрыз туннель в огурце, оставив невкусную… Конечно, по его собственному мнению, кожуру практически в нетронутом виде. А я ещё удивилась лишь слегка надгрызанному огурцу и подумала, что Пежо заболел и потерял аппетит. Ага, щаз! В высоком искусстве поедания огурцов наш Пежо лучший! А ещё бунтарь Пежо взял новую моду "быковать". Представляешь? Залезает верхом на огурец и свои рога растопыривает как бык. Поэтому я и сказала, что он "быкует"!
– Софа, я таки хотел спросить один вопрос… – неуверенно начал Семён Семёнович, но встретившись с разгневанным взглядом супруги, мгновенно сник. Молчал и Беня, понимая, что одно неосторожное слово и бывшая жена с новым мужем, которые сейчас взяли на воспитание его внебрачного сына, запросто могут сделать ему "весело", причём надолго.
– Пока я "развлекалась" с пересадкой Наташи, – судя по тому, что голос человечки стал спокойнее, было похоже, что и она устала делиться новостями, – на нашей улице пошёл дождь. Конечно, не такой, как был на побережье, судя по видео из интернета. Просто обильный дождь. К слову, после дождей тренировочный лагерь Дона Авокадро превратился в непролазные джунгли. Действительно, непролазные: грунт напоминает топкое болото, а трава вымахала уже выше пояса! Так что в ближайшие дни лагерь Дона Авокадро так и останется нетронутым. Хотя, по тому куску палисадника, который я вижу из окна, и сам Дон Авокадро, и его подопечные Костяны, чувствуют себя хорошо. Фух, – облегчённо вздохнула человечка, – все новости тебе рассказала!
Человечка завершила звонок. Одесский дворик домашних растений погрузился в дремоту и размышления. А в это время на улице проснулась самая настоящая Гроза!
Часть III. Дневники Сириуса. Исповедь человечки о кошках и собаках
– Чтобы ты знал, Семён Семёнович, – обратилась человечка к цветочному психотерапевту, – в прошлой жизни у меня была собака. Это был кобель таксы по кличке Фил. Ласково его называли Филюша…
Сансевиерия обречённо воздел листочки к потолку и мысленно вздохнул. Он терпеть не мог сеансы психотерапии с человечкой. Впрочем, и сеансами это можно было назвать с большой натяжкой. Всё приличные растения, лично, или через Софочку приходили к цветочному психотерапевту строго по предварительной записи. А вот эти, спонтанные монологи человечки, напоминали Семёну Семёновичу откровения курильщиков в подъезде. Они тоже приходили без спросу и вываливали свои проблемы на старшего Семёна, в то время как Семён Семёнович, еще юный отросток, хитро прятался под раскидистыми листьями родителя. Хорошо, что человечка хотя бы не дымит всякой гадостью прямо на листья, как те… подъездные товарищи, которых папенька Семён не считал товарищами. И даже клиентами не считал. Так нахальными типами, просто шарящимися по лестнице, дыша алкогольным и табачным перегаром…
– Это была "моя" собака, – задумчиво продолжала человечка, – щенком он спал у меня на руках, а когда перестал помещаться на коленях, стал спать под ногами. Причём так, чтобы хоть кончиком носа, хоть ухом, или лапой касаться меня…
– А шо такое собака? – Удивлённо подняла свежие листики Софочка, – и шо значит спит? Вэйзмир, собаки шо, живые?
– Дорогая, – цветочный психотерапевт был серьёзен, как никогда, – не мешай мине работать! И, вообще, шоб ты понимала, психотерапия подразумевает кон-фи-ден-циальность! – Семён Семёнович намерено произнёс слово по слогам, чтобы подчеркнуть важность происходящего!
– Ой вэй, Сёма, не смеши мои тапочки, какая на фиг, конь-финь-день-цияльность? – Язвительно перековеркала слово Софа, – если бы человечка мысленно вот это вот всё передала, было бы понятно. А она ж в голос на всю хату вещает. Вон, смотри, – красотка-спатифиллум махнула веточкой в сторону стоящего на холодильнике фикуса, – даже Бенька на своём холодильники ухи греет!
– Ну, Софа! – Умоляюще повернулся к жене сансевиерия, – ну, давай отложим таки большой скандал на потом!
– Шо, значит на потом? – С негодованием воскликнула Софа, – я таки уже настроилась! И, ты таки, первый начал! Нет, шоб просто послушать человечку, завёл свою бандуру про работу и конь-финь-день-цьяльность. Насколько я помню, тебя пока никто в человеческие психотерапевты торжественно не посвящал!
– Та ладно тебе, – примирительно махнул листочком сансевиерия, – интерэсно же ж, прям кино и немцы, и телевизоров никаких не надо. У нас человеки сами как ходячий телевизор. Даже вон тебе с Розой Марковной сеансы связи обеспечивают через свой Тырнет. А вы, уважаемая, продолжайте, пожалуйста, – обратился Семён Семёнович к человечке, хотя знал, что она скорее всего не услышит его цветочные возгласы.
– Так вы хотите знать, что дальше? – Продолжала свой монолог человечка, как будто услышала приглашение цветочного психотерапевта, – к сожалению, когда я убегала из прошлой жизни, собаку пришлось оставить. Передо мной стоял выбор: оставаться в отношениях, которые меня в прямом смысле убьют… или оставить пса в привычной для него обстановке? Моя жизнь или жизнь собаки? Брать с собой пса в другую страну, на съемную комнату… Чтобы вы понимали, даже не квартиру, а всего лишь комнату, с деньгами родителей на "первое время", было слишком сложной задачей. С учётом того, что мне предстояла длительное лечение, практически невозможная задача…
– Вэйзмир, Сёма, ты таки это слышал? – Смахивая с листика слезу воскликнула Софочка, – я-то думала, шо наша человечка та ещё падлюка, а она… ей оказывается собачку жалко. Хоть я и ещё ни разу в жизни не видела живую собаку, но мне прям жалко стало от души. А ты, сам знаешь, Сёма, шо у меня эти самые душевные чуйства редко появляются. А за всё спасибо Розе Марковне и её природной язвительности!
– Ой вэй, Софа, та ладно тебе, – перебил сансевиерия свою цветочную жену, – намешала у кучу всё подряд! Собака, шоб ты понимала, не только к одной хозяйке была привязана. Помнишь, кошку шо с нами у деревне жила? То-то и оно! Я бы может тоже хотел, может быть, шо меня, как ту собаку оставили в привычном месте, а не таскали за собой, шо чемодан. Из-за энтих переездов, наш дворик мне уже напоминает не приличный одесский дворик, а цыганский табор. То туда, то сюда…
– Мне потребовался год, чтобы начать жить заново, – тем временем человечка продолжала, – и всё равно, чувство вины за то, что я "бросила" собаку глодало меня долго. После курса антидепрессантов и психотерапии стало немного легче. Но, гештальт упорно оставался незавершённым…
– О, вот теперь пасьянсик сошёлся, – с видом математика, доказавшего сложную теорему, воскликнул Семён Семёнович, – вот теперь-то мне понятно, шо человечка завела цветочный одесский дворик из-за него, из-за своего незакрытого гештальта, шоб ему пусто было… мать его так за ногу… – под гневным взглядом красотки-спатифиллума, Семён Семёнович осёкся.
Действительно, что-то он не на шутку распалился, ругается как биндюжник. А он между прочим уважаемый цветочный психотерапевт. Что о нём подумают другие? Скорее всего, то, что он позволяет себе, и другие приличные растения осуждать, и материть на чём свет стоит после сеансов психотерапии.
– Вот так сюрпрайз без киндера, – захихикал со своего места Беня, – можно подумать, Сёмка, шо тебе серпом по Фаберже заехали. Тебе шо, не фиолетово с какого перепуга, нас человечка всех забрала к себе? Можно подумать, шо после кучной полки магазина или прокуренного подъезда, собственные хоромы на подоконнике тебе уже не в горлó? Ишь, цаца какая, – похоже Беня был рад такому внезапному поводу, громко возмутиться в сторону второго мужа его бывшей жены, – только посмотрите на этого фраера, насильно его, понимаешь, эпикурейцем сделали, а он всеми ветками от благ цивилизации отбрыкивается!
– Ша, оба! – Гаркнула на бывшего мужа Софа и одновременно одарила ледяным взглядом текущего. – Не, вы только посмотрите на этих двух адиётов. Человечка тут, понимаешь душу изливает, про собаку какую-то рассказывает, а эти два типа уже сцепились языками! Не знаю, как вам, а мне страсть как интэресно узнать, шо такое собака и чем нам всем может грозить, если человечка свои гештальты поназакроет!
– И вот, Семён Семёнович, – жители одесского дворика не сразу поняли, то ли человечка задумалась о своём, то ли… каким-то образом научилась слышать цветочные разговоры и слушала перепалку между сансевьерией и фикусом. – Разбередило “рану” и то, что переезжая на Юга, нам пришлось оставить кошку Кляксу. Вы же помните, что мы очень долго думали о том, брать кошку с собой или оставлять. Решили даже провести эксперимент: взяли кошку в поездку на машине. Пока Клякса видела в окне знакомые места, вела себя тихо. Но стоило нам отъехать от деревни на десять километров, у кошки началась истерика. Она металась по салону, царапалась, пыталась вылезти в окно и истошно орала.
Нас хватило на полчаса дороги, после этого мы вернулись домой. Увидев привычный пейзаж, Клякса выпрыгнула в окно и добралась домой самостоятельно. Мы с мужем представили, что такое представление от кошки будет на протяжении всей дороги. А это почти сутки. А что будет на новом незнакомом месте?
– Шоб ты знала, – ответила человечке за всех красотка-спатифиллум, – мы эту кошку с самого начала не хотели видеть. Лезла везде, скотина такая. Бедного Петюню насмерть загрызла, мерзость лохматая. Так шо я не скажу за всю Одэссу, но наш маленький дворик, вздохнул спокойнее, когда кошка осталась, где ей и положено, где-то на улице с такими же мохнатыми монстрами, а не рядом с приличными растениями!
– Нашли мы для Кляксы новый дом в соседней деревне за несколько дней до отъезда, – задумчиво делилась человечка, – решили, что если не приживётся на новом месте, или вернётся к нам, то… будем искать варианты как с наименьшими неудобствами для всех забрать Кляксу с собой. Клякса к нам не вернулась. Соседи говорили, что и после нашего отъезда кошка не приходила. Вот я и успокаивала себя тем, что если бы кошке было плохо на новом месте, она бы пришла в дом, где ей было хорошо. Тем более Клякса была на свободном выгуле и мы знали, что кроме нас, она ещё в два дома ходила подкармливаться. Да и мышей ловила…
– Вот таки да, – посчитал должным вставить реплику Семён Семёнович, – шо касается мышей, кошка ваша в тему была! А то нашу жизнь ещё бы и грызуны посягались. Уже не помню, кто из соседнего дворика жаловался, шо им эти мыши поперёк горла встали, – как истинный психотерапевт, Семён Семёнович всегда был “за правду”. Помимо этого «внутренний еврей» сансевиерии всегда мог находить очевидную выгоду в любых жизненных ситуациях. А уж касательно возможности сэкономить, еврейство цветочного психотерапевта просто не знало границ.
– На новом месте на Югах мы с мужем обсуждали покупку щенка в ближайшем будущем. Всё-таки с собаками я лажу лучше, чем с котами. – Чувствовалось, что человечка уже устала от длительных откровений, – Кроме этого собака, это как минимум две прогулки в день. А прогулки мне сейчас необходимы для восстановления. Но бесцельно бродить по улицам как-то не фэн-шуйно.... Другое дело гулять с собакой: цель – выгулять пса. И активность посильная для меня. Так мы рассуждали, просматривая объявления о продаже щенков, но… Звёзды сложились иначе. Сначала Самсон Симеонович приказал долго жить. Так что деньги, которые мы изначально планировали на покупку щенка, ушли на приобретение нового Самсона. Так что возможность завести щенка отодвинулась на очень отдалённую перспективу…
