Kitabı oku: «В плену востока», sayfa 4
К чёрту помолвку!
Еду в машине на заднем сиденье. За рулём какой-то араб в белой одежде. Меня не интересуют пейзажи, проносящиеся мимо с большой скоростью. Смотрю на своё кольцо. Маленький бриллиант переливается на солнце. Красиво. Азиз нашёл это кольцо за час. Так мне сказала Хабиба. Как только было принято решение сделать помолвку, он с братьями отправился в ювелирный магазин. И вот, мы помолвлены, а счастья я не чувствую.
Во-первых, я претендую на место второй жены. Есть Самира, которая заняла важное место до меня. И ничего я с этим сделать не смогу. Нет, можно её убить, конечно, и жить в горе и радости. Только я не убийца.
Во-вторых, я до сих пор не поговорила с Азизом. Те пять минут, что мы стояли рядом во время помолвки, не решили ровным счётом ничего. Я изображала счастливую невесту, слушала странные женские трели и смущённо опускала реснички, следуя наставлениям Таисии. Цирк да и только!
Ну, и в конце концов, я еду в Дубай одна! Одна с каким-то непонятным водилой. Азиз просто сбагрил меня, и это вызвало у меня неподдельный гнев.
Меня привозят к отелю в целости и сохранности к полудню. Весь день я извожу себя ужасными мыслями, с каждым часом в одиночестве ненавижу Азиза всё сильнее. Дважды пытаюсь дозвониться до него, но в ответ приходит эсэмэска: «Занят». От злости я заскрежетала зубами и едва не разбила телефон. Благо, он застрял где-то между подушками, впрочем, я не стала его оттуда доставать.
И чтоб они провалились со своим сухим законом! Хочу выпить! В России первым делом напьюсь. Нервы не выдерживают.
Азиз приезжает часам к пяти. Открываю дверь, он входит весь такой красивый в костюмчике, в тёмных очках, которые сразу снимает.
– Привет, – сладко говорит он.
А я вместо ответа размахиваюсь и хлёстко бью его по щеке. Отвесив пощёчину, отступаю на два шага назад. Секунду Азиз не двигается, голова всё ещё повёрнута вправо. Похоже, это первая оплеуха от женщины, призванная вызвать в нём недоумение, а следом и гнев. Упс…
Азиз хватает меня и с силой прижимает к противоположной стене. Казалось, он схватит меня за горло. Но нет. Одна его рука скользит к моему затылку, он оттягивает назад мои волосы, чтобы я не могла двигаться. Пальцем второй тычет в меня с угрозой.
– Это был первый и последний раз, ты поняла? Я не потерплю унижения даже от женщины, которую люблю. Никто не мешал тебе оставить всё, как есть! Сама захотела окунуться в мою жизнь. Окунулась? Принимай, что есть.
– Какого черта ты не сказал мне о жене ещё в России? – цежу сквозь зубы. – Это подло!
Сначала он молчит, потом резко выпускает меня и отходит.
– Потому что тогда ты меня бросила бы.
– Как, однако, ты всё продумал! А теперь я в ловушке. Либо да, либо нет. Браво! – хлопаю в ладошки. – Твоему актёрскому мастерству можно позавидовать.
– Я не играл.
– А что ты делал? Водил меня за нос целых два года! Ты женился весной. Весной! – кричу я, а он шикает, чтобы заткнулась. Хрен ему! – Если бы ты раньше позвал меня замуж, я бы стала первой и ни за что бы не согласилась на ещё одну женщину. Но нет, ты предпочёл сначала обзавестись женушкой, а потом меня привести. О, а может, я твои планы нарушила? Ты хотел меня четвёртой сделать, чтобы наверняка?
– Ты все неправильно истолковала, Эрика, – устало говорит он, присаживаясь на край кровати. – Я вообще не собирался предлагать тебе руку и сердце, потому что был уверен, что ты не приспособишься к нашей жизни.
– Уверен он был, – бурчу, сложив руки на груди. – А спросить? Теперь что прикажешь делать? – вдруг слёзы пробиваются, начинаю шмыгать носом. Азиз терпеть не может женские слёзы. – Мне противно думать, что ты и эта Самира…
– Не плач, пожалуйста.
– А что ты хочешь? Чтобы я смеялась, зная, что ты спишь с другой женщиной?
– Я сплю с ней, потому что она моя жена! – на этот раз он срывается на крик. – Я не имею права её избегать.
Снимаю кольцо и швыряю в него.
– Тогда катись к ней и имей её когда хочешь и куда хочешь! К чёрту эту дурацкую помолвку!
Кольцо со звоном ударяется о кафель, слышу, как оно катится, потом падает. Наступает тишина. Азиз встаёт и идёт к двери.
– Думаю, мне сегодня лучше спать в своём номере.
Нас поселили в разные номера изначально, и персонал не в курсе, что мы спим вместе, ибо по закону это запрещено, поскольку мы неженатая пара. Ни дня Азиз не ночевал в своём номере, что находится напротив. Сегодня ему придётся спать одному. С радостью выталкиваю его и закрываюсь на ключ. Потом сползаю на пол и начинаю горько рыдать.
Утром прямо в ухо раздаётся звонок будильника. Отрываю голову от подушки, ничего не понимая. В окно пробиваются первые лучи солнца, будильник продолжает разрываться где-то между подушками. Сначала рыщу рукой, но не нахожу, а потом он замолкает, и я поворачиваюсь на бок. Только сон больше не идёт. В голову лезут воспоминания.
Вспоминаю первый день нашей встречи с Азизом. Я делала записи в блокнот, находясь на выставке бриллиантовых украшений, пыталась запомнить названия. А потом подошёл он. Помню его проникновенный взгляд и загадочную улыбку. Этот мужчина покорил меня, едва только взглянул. Он рассказывал мне об украшениях, а я впитывала каждое его слово. Потом он предложил встретиться в другой день и тогда он мог бы ответить на все мои вопросы. Статья вышла потрясающей, а тот вечер я не забуду никогда.
Меня пленила его естественная восточная красота, его манеры и красивые слова. Влюбилась, как школьница.
А наши переписки! Это было что-то! Мы желали доброго утра, а потом спокойной ночи. А прощались до бесконечности, начиная со слов и заканчивая миллионом смайликов.
Вдруг обнаруживаю, что улыбаюсь.
На полу что-то блеснуло.
Сползаю с кровати, на четвереньках подползаю к тому месту и вижу кольцо. С минуту кручу его в руке, потом надеваю на палец.
– Люблю его, Господи, – шепчу сама себе. – Как же смогу без него жить?
И снова по щеке бежит слеза. Зло смахиваю её и иду умываться.
Часам к десяти в дверь тихо стучатся. Знаю, что это он, вот и несусь, как ненормальная. Распахиваю дверь и вижу его не выспавшегося, помятого в апельсиновой футболке и чёрных брюках.
– Впустишь?
Отхожу в сторону.
– Самолёт в два. Я… – Он поворачивается и смотрит на меня. – Эрика, я думал всю ночь. Если ты откажешься, это сломает нас обоих. Как же я буду без тебя? – его голос такой ласковый, нежный и жалобный, моё сердце ведь не выдержит, и ком уже у горла. – Скажи, ты сама сможешь забыть меня?
– Нет. Я буду страдать, Азиз. Однако не могу смириться с наличием у тебя уже одной жены.
– Самира – это бизнес. А тебя я люблю. Искренне. Бескорыстно. Страстно. Всегда старался оберегать тебя, как редкое сокровище. А что теперь? Я могу тебя потерять? – Азиз облокачивается спиной на стену и, запрокинув голову, закрывает глаза. За ночь выступила чёрная щетина, но она не портит его, напротив, придаёт сексуальности. У меня все органы съёживаются внутри. Слушаю его, стараясь не разрыдаться. – Я же всё в тебе люблю. Ясное небо твоих глаз, твою улыбку, смешные ямочки на щёчках… Люблю твою родинку на шее под нежным ушком, твою привычку поджимать губы… Люблю, когда ты коверкаешь арабские слова, когда называешь меня таким простым словом «Солнышко»…
– Замолчи.
– Эрика, я не готов тебя потерять.
Сглатываю слёзы, отворачиваюсь. Как же я хочу его обнять. Но ещё больше – поцеловать.
– Принять ваши традиции не столь болезненно, как твою жену, Азиз.
– А ей ты так понравилась. Я ни дня не скрывал от неё свою любовь к тебе. Сама видела, все о тебе знали. Мама Ляйсан сказала, что ты прекрасная девушка, а она не о каждой так отзовётся.
– Заткнись ты уже, Азиз! – начинаю реветь открыто.
Он делает шаг ко мне, но я отхожу.
– Эрика, пожалуйста… – И тут он впервые произносит: – Прости меня.
– Я не хочу говорить «нет», – рыдая говорю я. – Но и согласиться я пока не готова.
– Так у тебя же есть время. Езжай домой и обдумай всё хорошо без меня, а когда я приеду в Россию, дашь окончательный ответ. Пожалуйста, – его голос вдруг дрогнул, – не руби всё с плеча, не совершай ошибку, чтобы потом не пожалеть.
Это разумное предложение. Я должна всё обдумать. Киваю, соглашаясь. А в следующую секунду оказываюсь в его объятиях, чувствую его горячее дыхание на своих губах.
– Люблю тебя, – шепчет он и крепко целует.
Отбросив все мысли, обвиваю руками его шею, прижимаюсь крепче и отвечаю на поцелуй. Но ближе не подпускаю. Иначе сломаюсь и не смогу принять трезвое решение.
В сомнениях
Сажусь на край кровати и начинаю рассматривать фотографии с помолвки. Пока я летела в самолёте, Азиз переслал их мне. Ловлю себя на мысли, что улыбаюсь. Потом перевожу взгляд на кольцо, вспоминаю лицо Самиры и настроение мигом падает.
Первый день после приезда я проспала двенадцать часов. А сегодня, на второй день, собираюсь на работу. Андрей давно на факультативе. Мама суетится на кухне. Странное дело, она не задала ещё ни одного вопроса, хотя разговаривает… разговаривает со мной так, будто я никуда не уезжала. Не буду кривить душой, мне такой ее настрой нравится больше. За завтраком рассказываю о своих планах на неделю. Вижу, мама довольна. Наверное, думает, что я всё, что хотела, увидела и передумала. Радуется в душе.
А у меня мысли в беспорядке. Азиз предложил обдумать всё прежде, чем принять ответственное решение. Но я знаю, что сама только дров наломаю. Мне нужен союзник.
Не мама.
Анжелика или Лада? Не вариант. Они всегда поддерживали моё мнение, и теперь на поводу пойдут. Нет, так будет нечестно.
Мы обменялись номерами с Таисией, но и ей я не признаюсь, что в замешательстве. Она, как и все в доме Азиза, верит, что я скоро стану членом их большой семьи. Как подумаю!
Когда в обеденный перерыв ко мне на работу заявляется отец, я начинаю подозревать, что без маминой помощи не обошлось. Поэтому задаю вопрос в лоб:
– Мама нажаловалась?
– Эрика, мама волнуется. Ты не должна сердиться на неё.
А я сержусь. То Данила натравит, теперь отца прислала.
Мы спускаемся в кафетерий и заказываем по чашке кофе. Я беру салат и картофельное пюре. Папа от еды отказывается.
– Как Лина? – интересуюсь делами его сорокашестилетней жены.
– Иваном занимается. Он в сад пойдёт осенью. Ты от темы не отходи.
– Хорошо. Говори, что хотела мама.
– Она позвонила, когда ты в отъезде была. Дочка, ты знаешь меня. Твои отношения с мужчинами меня не очень заботят. Я пытался объяснить, что ты взрослая, и сама вершишь свою судьбу. Но араб…
– Что с арабами не так, пап? У них есть хвост? Две головы? Глаз на затылке?
– Это другая нация, другая культура и…
– Он богат, папа. Сказочно богат, – повторяю я и вижу, как загораются папины глаза. Деньги его интересуют больше любых ценностей. Он и меня продаст, если надо будет. И не одному арабу. Из-за денег они с мамой часто собачились. Я это знаю, вот и давлю. На что рассчитывала мама, подсылая ко мне отца? Я протягиваю руку вперед. – Смотри, какое кольцо он мне подарил. Очень дорогое. Если я выйду замуж, они… м-м-м… как это называется? Во! Махр дадут – выкуп за невесту. Будешь со мной рядом, то о цене сам договоришься.
Папа сидит с круглыми глазами.
– А… ты уверена в нём? Ну… любовь и всё такое…
– Мы любим друг друга, не сомневайся.
Итак, папу обработала. Он ушёл, пожелав мне счастья и сказал звонить, если надо ехать махр брать. Смешной такой. Если я вообще замуж выйду.
Проводив папу, иду на рабочее место ещё более расстроенная, чем раньше. Папе с мамой пытаюсь доказать, что Азиз самый-самый и никого другого мне не надо, ношу кольцо, грея себя мыслью, что помолвлена с любимым человеком. А потом вспоминаю, что он уже женат, и мне уготовано место второй жены. На душе становится мрачно и холодно. Кто бы подсказал, что делать?
– Эрика? Ты почему стоишь посреди кабинета так, словно перед тобой разверзлась земля?
Внезапно понимаю, что задумалась и неподвижно стою на месте. Надя удивлённо смотрит на меня и ждёт ответа.
– Я… всё хорошо. Я иду к своему рабочему столу, – проговариваю и шагаю вперёд, чувствуя на себе скептический взгляд редактора. Словно мысли её читаю: «Ну-ну, идёт она».
– Я ожидала, что после поездки в Дубай ты на крыльях прилетишь, и улыбка будет как нарисованная. То, что я вижу сейчас, мне явно не нравится.
– Скучаю, наверно.
Утром я успела похвастаться, что помолвлена. Подробностей я не рассказывала, да и сообщила новость так, будто помолвка это что-то незначительное. Сейчас тоже говорю неубедительно, отвожу взгляд, делаю вид, что ищу степлер, хотя он перед носом лежит. Надя это видит, хватает степлер протягивает, а когда я хочу его взять, убирает за спину. Хмурится и прожигает своими голубыми глазищами.
– Ладно. Кое-что случилось, – наконец признаюсь, – но в рабочее время я не буду это обсуждать. Слишком всё сложно.
– После работы планы есть?
– Нет.
– Значит, попьём кофе. Не нравится мне твоё настроение. Девушка, которая без пяти минут жена человека, которого любит целых два года, просто не может не сиять от счастья. Твоё лицо серое, как небо в пасмурный день. – Надя кладёт степлер мне в руку. – От меня не отвяжешься, так и знай.
Ровно в шесть мы заходим в кофейню на углу той улицы, где находится наше издательство. Решили не ходить далеко. Потом Надя обещала отвезти меня домой. Она у нас дама важная, на «тойоте» гоняет по Москве. И за кофе собирается платить. Я не возражаю. Пускай себе важничает.
– Два капучино и эклеры, – говорит она официанту, не спросив при этом меня. Потом поворачивается и выдыхает: – Ну?
Я не знаю, с чего начать. Минуту молчу, ком глотаю.
– Что? Хиджаб и в заточение? – не выдерживает она.
– Нет. То есть не совсем. Дом у Азиза огромный. Город Эль-Айн красивый, и еда очень вкусная. Если начинать с плюсов, то некоторые обычаи мне понравились.
– Я слышала, что в Эмиратах действует сухой закон.
– Да, но это не важно, Надь. Важно то, что происходит в его доме.
– А что происходит в его доме?
– В целом, семья у Азиза хорошая. Однако там женщины и мужчины делят дом на две половины, то есть живут отдельно друг от друга. Женщины закрыты. Правда абайя нужна только на улице, внутри они носят любую одежду и очень любят дорогие шмотки и украшения.
– Что такое «абайя»?
– Чёрные длинные платья.
– А-а-а. Ну, хиджаб.
– Хиджаб – это общее название. Широкая одежда, скрывающая фигуру, и исламский платок. Абайя – это только чёрное платье или накидка. Под ней хоть шорты носи.
– Я бы не смогла.
– Я бы смогла. Там все так ходят, выделяться всё равно не захочется.
В течение получаса я просто рассказываю о некоторых традициях, о том, с какими людьми я там познакомилась. Рассказываю о Таисии, о братьях и даже о Ляйсан. С гордостью говорю, что именно она настояла на помолвке. К теме многожёнства в их семье я подхожу постепенно. Сначала объясняю, что Ляйсан первая жена отца Азиза. Затем речь идёт о братьях, у которых по две и три жены. И вот, я смолкаю.
– Нет! – восклицает Надя. –Только не говори, что Азиз тоже…
– Да. И если я выйду за него замуж, то стану второй.
Минута молчания. Надя барабанит пальцами по столу. Потом очень серьёзно говорит:
– Почему ты не сказала, что… Чёрт, да какой кофе! Тут не кофе пить надо. Поехали ко мне. Дома коньячок есть. Вставай!
– Но…
Никакие «но» не помогают. Надя выталкивает меня из кофейни, и мы едем к ней домой, беседовать за нормальным напитком.
Кто прав, кто виноват
Два снифтера стоят на стеклянном журнальном столике. Надя наливает уже по второму кругу. Первый мы выпили молча. Пока ехали, тоже молчали.
Мы с Надей не друзья, а только коллеги, но она знает больше, чем Анжелика или Лада, потому что с Азизом я познакомилась на работе. Надя наблюдала зарождение наших чувств, видела ухаживания Азиза. Надя стала первым человеком, который сказал мне: «Осторожно с арабом, Эрика». Анжелика кричала: «Если он душка и хорош в постели, то не отпускай ни в коем случае». Лада вообще не понимает, что мы находим в мужиках, но и она всегда поддерживала, выражая это вечным поддакиванием.
Чокнувшись сниферами, Надя делает глоток, затем отставляет бокал и серьёзно говорит:
– Восточные мужчины опасны. Ты помнишь, я говорила тебе об этом, и не раз. Два года тебя всё устраивало. Какого хрена ты захотела всё изменить?
– Я не собиралась за него замуж. А не так давно рассматривала фотки одноклассниц в Инстаграме. Надь, все они замужем! И дети есть. А я встречаюсь восемь раз в год с мужчиной, и ощущение появилось, что так будет всегда, если не… В общем, я решила, что либо мы расстаёмся, либо женимся.
– Но ты ведь имела представление, кто он и в каком мире живёт.
– Не совсем, – кручу бокал в руках, нервничаю. – Слушай, я ехала в Дубай только посмотреть, а они помолвку устроили. Азиз поставил ультиматум: либо мы женимся, либо расстаёмся навсегда. Потому что если я откажусь от него после помолвки, то это станет позором. Мне точно назад дороги не будет. А вернуть всё так, как было он, якобы, уже не сможет. Я не знаю, что делать, Надя. Зла на Азиза за то, что так поступил. Он женился на ней три месяца назад! То есть мы уже были в отношениях, вот что меня возмущает.
– Давай разбираться, – говорит Надя, ломая плитку шоколада на сегменты. – Вы оба правы и оба виноваты. И не перечь мне, – пресекает мои «но» Надя. – Попробую объяснить. Может, это тебя отрезвит и даст почву для размышлений.
Как же это мне нужно!
Откидываюсь на спинку дивана, готовая выслушать всё, что скажет Надя.
– Начнём с ошибок Азиза. Ты сказала, что в их семье есть иностранка, значит, не принципиально, кто станет женой: арабка, русская или молдаванка. Он мог, ну если не в первый год, то позже, когда ваши отношения перешли на стадию «люблю не могу», поговорить с тобой на эту тему. Ему, похоже, было удобно. А может, боялся. Мы не знаем, какие тараканы живут в арабском мозгу самца.
Я прыснула. Сказанула!
– Не смейся. Я серьёзные вещи говорю. Вторая ошибка – он скрыл факт женитьбы. Хорошо, до сегодняшнего дня он уже не рассчитывал, что ты захочешь за него замуж. Однако везти тебя в свою страну, заранее не поговорив и не признавшись в том, что у него за жизнь – гнусно.
– И я узнала не от него, а от его женушки. Причём все они знали о том, что Азиз без памяти влюблён в меня. Где смысл?
– В его защиту могу сказать лишь то, что он, возможно, чего-то боялся. Или вынашивал план.
– Хм.
– Да! План заманить тебя в своё логово, чтобы потом ты оттуда не выбралась. Тебя держит любовь, Эрика. И если согласишься, то попадёшь в плен востока. Помяни моё слово.
Она поднимает бокал, мы снова чокаемся и пьём. Хватаю шоколад и заедаю. Давно спиртное не пила, голова начинает кружиться. А Наде хоть бы что.
– Теперь о твоих ошибках.
У меня забилось сердце. Не люблю, когда меня суют носом в мои ошибки. Однако слушаю.
– Тебе все говорили: «Эрика, внимание: АРАБ» Что это значит? Он – восточный мужчина. Твёрдый, с силой характера, умеющий обольщать и привязывать к себе. Вполне возможно, что у него сработал инстинкт… Вспомним, что на тот момент он был свободен. – Надя снова отпивает коньяк, затем сбрасывает звонок на телефоне. Сейчас всё не важно. – Ты, – продолжает она, – только выбралась из депрессии; обрела почву после позорного изгнания Данила из своей жизни…
– Не напоминай.
– А я напомню. Он тебя унизил в день твоего рождения, подарив, с вашего позволения скажу, вибратор… и унижал постоянно. И вдруг возникает Азиз. Воспитанный, галантный романтик. Да любая поведётся на такого!
– Он окружил меня вниманием. Он подарил мне такие моменты, о которых вспоминать не стыдно. Мне нравилось называть его своим мужчиной. И не смущала меня его национальность. Я жила сегодняшним днём, получала удовольствие от того, что имела. Я отдыхала от отношений с Данилом, он хорошенько подпил мне кровушки.
– Хорошо, это оправдывает твои поступки. Но я бы на твоём месте, милая Эрика, изучила бы их законы. Я бы, пусть не в первые полгода, но потом начала бы расспрашивать его о родных.
– Пойми, я летала в облаках. Те единственные ночи, которые мы проводили вместе, я хотела потратить на более приятные вещи.
– Но вы ведь ужинали вместе, катались по городу… О чём вы говорили?
– Иногда он рассказывал о своём бизнесе, упоминал братьев, отца. Я даже знала, что у него есть сестра. Я не знала их имён, просто не спрашивала. Не знаю… может, глупо, но я не интересовалась. Но о своём городе он часто рассказывал.
– Однако о законах ты точно узнала в эту поездку, – напирает Надя. Она ищет мои ошибки, а я нахожу оправдания.
– Послушай, я многое выяснила ещё в первый год наших встреч. Я прекрасно знала о том, что женщины там закрытые с ног до головы, и о том, что парочки на улице ведут себя как чужие, не целуются и не живут вместе, ибо это карается законом… даже о сухом законе было известно. Я многое знала. Просто, я думала, что многожёнство давно ушло в прошлое. Таисия, жена брата Азиза, сказала, что не каждый араб может позволить себе две жены. Знаешь, какие деньги там задействованы? Если бы ты сходила с их женщинами в магазин, ты бы ахнула. Они покупают дорогую косметику, одежду известных брендов, и на цены не смотрят! Мужья обязаны покупать им одинаковые по цене подарки и, полагаю, удовлетворять тоже должны каждую, не обделяя вниманием. От Таисии я узнала, что жены по правилам должны иметь каждая свой дом. Но вот в семье Азиза все живут вместе и, что ужаснее всего, дружно!
– Ну, это лучше, чем если бы они хотели поубивать друг друга.
– Не знаю. Я немного не представляю, как жить в одном доме, но не видеть мужа, когда пожелаешь.
Мы снова пьём.
– Ох, – вздыхает потом Надя. – Нелёгкая у тебя задача. Азиз – хороший человек. И я рада, что он дал тебе время подумать. Ибо шаг, который ты сделаешь следующим, станет роковым. Либо ты улетишь в пропасть, либо пойдёшь по ровной дороге.
– Я люблю его, но быть второй женой…
– Впрочем, ты сама говорила, что Азиз отговаривал тебя. Сама напросилась. По крайней мере, ты точно теперь видишь два будущего: с ним и с его первой женой или без него свободной и в новых поисках любви.
На глаза наворачиваются слёзы. Не хочу новых поисков. Не хочу другого мужчину. Хочу быть с Азизом, но как же трудно решиться.
Надя обнимает меня, гладит по спине ладошкой. Чувствую сладкий аромат её любимых духов. Эта женщина дважды была замужем, пережила запои своих мужей, измены и побои. Первый муж отобрал у неё ребёнка. Надя до сих пор не может добиться встреч с сыном. И этот муж – русский мужик. Не думаю, что национальность имеет большое значение.
– Знаешь, Надь, я пришла к выводу, – смотрю на своё кольцо, – если бы не его ложь и не первая жена, я бы сейчас не ревела здесь. Я готова принять любые его традиции, кроме женщины, с которой придётся его делить.
– Ты права по-своему. Любишь его, дурочка. И я вижу это. И Азиз будет прав, если после твоего отказа исчезнет. Мне кажется, он сам чувствует, что накосячил. Он, как растерянный малыш, которому вручили серьёзный инструмент, а он не знает, на какие кнопки нажимать.
У меня кружится голова и глаза закрываются. Чувствую себя пьяной и почти не соображаю. Однако слова Нади острой хваткой впиваются мне в мозг, когда она произносит:
– Он приедет не скоро. За это время ты переосмыслишь всё произошедшее. А когда вы снова встретитесь, ты будешь готова. Отпусти ситуацию. Пусть всё случится по воле судьбы.
Утром на следующий день я просыпаюсь с мыслью, что жизнь прекрасна. Пока что ничего плохого не произошло, и я готова к предстоящим испытаниям.
Либо да, либо нет. Третьего не дано.
