Kitabı oku: «Прикоснуться взглядом»

Введение

В детстве частенько я утыкалась в маму, словно в мягкое воздушное облако, слушая ее ласковый, обволакивающий голос, пересказывающий мне шедевры мировой литературы.

Имея прекрасное воображение, я попадала в интересный и захватывающий мир иллюзий, почти реальный. Мама, если когда-нибудь хотела плохо высказаться о ком-то, то наивысшее ее оскорбление звучало так: «Ни одной книги не прочитал!» Тем не менее, я ленилась читать сама. Только, будучи ответственным ребенком, читала от корки до корки произведения школьной программы, вечно озадачиваясь вопросом: «Читать замучаешься… Сколько времени надо, чтобы написать?» С сочинениями тоже были проблемы, хотя я всегда и получала пятерки за содержание, но с таким трудом выжимала из себя мысли, чтобы дотянуть до минимального объема, определенного учителем, что писать мне приходилось своим самым размашистым почерком. И вдруг у меня стало возникать желание не просто читать, но и излагать что-то на бумаге.

Моя дочь смотрела сериал, где героиня написала сказку для своей дочки.

– Мама, а давай ты тоже сказку напишешь? – спросила меня дочка.

– Даша, ты думаешь, это просто? Надо, чтобы язык был хорошо подвешен! – ответила ей бабушка, рассмеявшись.

Неожиданно для всех я протянула своей маме рассказ:

– Вообще-то, я начала пописывать.

Она испарилась на 15 минут. Появилась в очень изумленном состоянии, даже заторможенном от неожиданности.

– А, может, и выйдет толк… – еле слышно сказала она.

Дочь, успев подрасти, тоже прочитала рассказ и посоветовала мне, в очень интересной форме, написать продолжение (ее совет обязательно отразится в книге в качестве иллюстрации).

Так два самых близких человека сподвигли меня взять перо, бумагу и возомнить себя писателем.

Прикоснуться взглядом

Любая девочка свою взрослую жизнь видит в счастливом браке с любящим и нежным мужчиной. По крайней мере та, у которой любимая сказка – «Золушка». Я не была исключением, и мне казалось, чтобы заработать благоговейное отношение будущего супруга, выйти замуж обязательно нужно, не имея сексуального прошлого. Почему я так думала?

Недавно видела интервью влюбленной пары. У них спросили, какие самые неординарные безрассудства были в их сексуальной жизни. Молодой человек с блеском в глазах начал рассказывать: «Однажды мы перепачкались взбитыми сливками, а потом слизывали их друг с друга. Это было так эротично и волнующе». Девушка скромничала поделиться своими яркими впечатлениями. Молодой человек подтолкнул: «Да ладно тебе, расскажи».

Даже не представляя, насколько девушка отличается от того образа, в который он, по-видимому, влюбился. Его мордашку перекосило от ее высказывания: «Однажды я осмелилась уединиться сразу с двумя афроамериканцами». Интервью было явно шуточное, так как показали тут же еще одно – с персонажами из рассказа девушки, а ее перекошенный друг случайно стал невольным свидетелем. Два афроамериканца наперебой рассказывали, как круто было с ней развлекаться. Как вы думаете, что должен чувствовать любящий эту девушку мужчина? Навряд ли восторг от ее сексуальности и доступности. Такое прошлое кого угодно выбьет из колеи. Мне хотелось, чтобы любимый был уверен в моей непорочности. В моих мечтах я приходила к нему чистым и светлым ангелом. Пусть даже наивной, глупой, в конце концов, но не испорченной, не развращенной. Так оно и получилось: я преодолела все искушения юности и вышла замуж девственницей. Но, к моему величайшему удивлению, это совсем не было оценено мужем. Ни любви, ни заботы я не почувствовала… не то, что трепета от свалившегося на него счастья в виде меня. Виной тому, скорее всего, стали еще не прошедшие эмоции моего мужа к девушке, которую он безответно любил. Он перешел, на мой взгляд, допустимую черту, вываливая на меня свои душевные терзания, вызванные сильной страстью к прожженной особе, способной увлечь и лишить сна. Брак распался, а вместе с ним и солнечная картинка супружеской жизни в принципе. В статусе разведенной женщины не получится стать для мужчины милой, наивной, безукоризненно чистой. В голове никак не стихала мысль: «Кому я теперь нужна? Мужчины будут относиться ко мне, как к разбитной разведенке». Сложно жить с осколками мечты о сказочных отношениях. К горлу подступала боль и разочарование. Сегодня я все-таки поставила точку в наших с мужем отношениях. И точку очень жирную. Нет смысла поддерживать имитацию благополучия. Уже не страшно, что предстоит пережить сочувствующие реплики и взгляды, от которых, если честно, больше всего будет тошно. Придется вернуться домой, где тебе периодически напоминают о том, что тебя вырастили, да, собственно, вообще родили. Но об этом чуть позже.

Муж пока разрешил пожить у него, он, видимо, думал, что все еще может наладиться, что я являюсь ему другом настолько, что смогу понять даже выплескивающиеся чувства к другой девушке, которой он, собственно, не нужен. Но я гордый человек и привлекательная женщина, я заслуживаю быть любимой и желанной, а, главное, единственной. Не понимая, что сам во мне очень нуждается, муж довел меня до точки кипения. Теперь рассчитывает, что я остыну. Ведь в нем впервые появился страх меня потерять.

Наши отношения завязались случайно. Он просто как галантный юноша решил проводить не понравившуюся ему девушку до дома, т. к. было поздно, и мы возвращались от общих друзей. На его взгляд я была толстовата настолько, что однажды, когда мы уже поженились, он, увидев меня без одежды, искренне удивился: «Лапа, а что, у тебя талия есть? Тогда разве можно так одеваться?»

Но даже в менее мешковатой одежде, купленной по его вкусу, он меня стыдился, стесняясь показаться на людях. Человек, не любящий компании, все же нашел в интернете единомышленников и сдружился с ними до такой степени, что даже захотел прийти на день рождение одного из них. Возникла проблема: ему пришлось взять меня с собой. Я надела купленные им прорезиненные джинсы. Он посмотрел на меня критичным взглядом и сказал: «А ты уверена, что так тебе можно показаться перед моими друзьями?» После он показал их форум. Одно из сообщений гласило: «На улице теплеет. Девушки поснимали шубы. На многих из них страшно смотреть! Понадевали на себя облегающую одежду, в которой похожи на гусениц или ветчину в сеточке. Перед тем, как выйти из дома, удосужились бы хоть мельком в зеркало на себя взглянуть. Особенно привлекают студни, одевшие на себя джинсы с низкой талией, а сверху жир свисает, не влезший в штаны, как убежавшее тесто из кастрюли». Меня обидела такая реакция мужа, но я, ее проигнорировав, переодеваться не стала. Не собираясь выполнять и просьбу мужа хотя бы молчать, чтобы за умную сойти.

После вечеринки муж, удивленно:

– На форуме обсуждают исключительно тебя.

Я взглянула в компьютер на сообщения мужу:

«Понятно, почему ты всегда нехотя говорил, что женат. Вот, оказывается, какая у нас жена! Боишься, чтобы не увели?» – начал один.

Продолжил второй: «Умна, хорошенькая такая, только как ты-то возле нее оказался?»

– Вот видишь. А ты боялся, что я округлыми бедрами всех твоих друзей распугаю, – ответила я ему.

– Они тебе льстят… – задумчиво сказал муж.

– Смотри, обо мне еще что-то написано! «Достаточно сложно найти идеал женской фигуры, как у твоей жены, когда жира еще нет, а костей – уже. Каждый мужчина мечтает о пышущей здоровьем девушке, а не о бледном скелете или розовом поросеночке».

– Не слушай их, это придумали толстые тетки, – раздражённо ответил он мне.

К информации: я весила 54-е килограмма. Сами судите, насколько я жирна.

Он был уверен, что если я не похожа на Шерон Стоун, а всего лишь на Милен Фармер, Кристину Орбакайте или Светлану Ходченкову, то не только ему нравиться не могу, но и вообще всем.

Как же он ошибался. Хотя за два года совместной жизни количество моих комплексов росло в геометрической прогрессии, я все же не поверила ему до конца, так как чувствовала, что интересна мужчинам. В частности, его друзьям.

Так получилось, что на следующем дне рождения я была уже без него. Чат привлек разнообразных людей на праздник. Уж не знаю, каким образом, но и весьма специфичную личность – RATCatch-ег а. Не буду Вас заставлять лезть в англо-русский словарь, переведу сама: Крысолов. Почему он оказался в компании хоть и хорохорившихся ребят, но интеллигентных и сдержанных в поведении, хорошо воспитанных? Не знаю. Возможно, их влекло его бунтарское поведение, игнорирование им норм и правил. Подростки и еще не поумневшие мужчины часто страдают негативизмом. Вопрос «Тварь ли я дрожащая или право имею?»¹мучил еще Раскольникова. Лучше Достоевского никто не описывал так глубоко и четко все мытарства души. Главный герой целенаправленно переступил черту, наказал себя сам угрызениями совести впоследствии. Вот и эти ребята интуитивно чувствовали неприемлемость для себя его образа жизни. Но их особенно влекла и интересовала та сторона, которая была связана с групповым сексом. Один из них (с подругой даже) напросился к нему на подобную вечеринку. Просидел все время на кухне, так и не переступив через консервативное воспитание, наблюдая только, как многочисленные девушки пробегали мимо него в полуобнаженном виде.

Вот этот самый RATCatcher сегодня за столом делится впечатлениями: – Просто все вы не знаете, какое ощущение испытывает человек, когда его сразу ласкают несколько губ и множество рук. Для того чтобы понять этот кайф, нужно попробовать!

– Если мы заранее знаем негативный результат, так не стоит и экспериментировать, – ответила я, возражая.

– А откуда ты знаешь? Судишь о том, чего не пробовала!

– Девушки, завербованные тобой, ассоциируются у меня с общественным туалетом. Когда приспичит, все ими пользуются. Моя же шкала ценностей, с помощью которой я воспринимаю окружающий мир, очень отличается от твоей. Мне не хочется даже представлять себя вышеописанной сантехникой, так как считаю, что для девушки важна репутация. Я не одна из множества чего-то.

Мой кумир не ты, не помнящий лиц тех, чьи руки тебя ласкают. У меня, собственно, вообще нет кумиров, только личности, пусть даже и отрицательные, для меня интересные в той или иной степени. Допустим, Клеопатра, способная увлечь мужчину настолько, что он готов отдать свою жизнь. Или Мата Хари, в прямом смысле лишающая рассудка. А что ты? Тебя эти обезличенные губы тоже не помнят, – вкладывая в подтекст презрение к RATCatcher у и его окружению, парировала я.

– При таком подходе ты можешь так и не ощутить неведомые тебе удовольствия.

– Иногда у нас достаточно опыта, чтобы понять, к чему приведёт тот или иной поступок. Например, если я сяду холодной осенью в лужу, то точно знаю, что ничего хорошего в этом не почувствую. Мерзко, холодно, слякотно, грязно.

– А я бы сел. Думать можно очень долго. А так – быстро проверил и успокоился. Может ты, сядясь в лужу, именно в ней почувствуешь наивысшее наслаждение в своей жизни.

– Человек прибегает к действию лишь тогда, когда не может достичь того, что можно понять мозгами. Из-за слабости ума.

Это был нокдаун с моей стороны. Он завис так, что в воцарившемся десятисекундном молчании я ловила на себе восхищенные взгляды присутствующих ребят – талантливых программистов и компьютерщиков. Весьма высокого мнения о себе, не без оснований. Но все же в них чувствовалась завышенная самооценка. Тем не менее они были шокированы. В компании были еще две девушки, жена одного из гостей и подруга хозяина. Но они с самого начала не принимали участия в диалоге, ни активно, ни пассивно, ощущая высокомерие RATCatcher’a, чувствующего только себя достаточно умным.

Философские беседы прервала музыка. Меня пригласил на танец один из гостей. Золотой кулон в виде рыбы – моего гороскопического знака – привлек его внимание.

– А что это у тебя за птичка на груди? – поинтересовался партнер по танцу Димон.

– Это не птичка, это рыбка. Я рыбы по гороскопу.

– Я прекрасно знаю этот знак, – и уже громко, резко прижав меня ближе, – ты брось свои рыбьи замашки – танцевать на расстоянии.

В этот раз чат жужжал еще сильнее. Я умудрилась увлечь двоих друзей мужа из четырех мужчин, присутствующих на дне рождении, вообще не прикладывая никаких усилий, сроду не умея даже глазки строить. Они реально собрались меня уводить у мужа для долгих серьезных отношений. Муж недоумевал: «Да что там вообще происходило?»

Сообщение обо мне:

«RATCatcher», потерпев полное фиаско в попытках привлечь высоконравственную девушку Алю к своим занятиям, указал, что ей самое место в луже, ведь именно там она получит свое самое величайшее наслаждение в жизни. А обломавшийся Димон почему-то на всю квартиру называл ее рыбой.

Кроме ироничного рассказа в чате проступало то, что все восприняли меня как привлекательную женщину, не лишенную живого ума. Способного противостоять самому RATCatcher’y. Димон, узнав о нашем разрыве, допекал мужа просьбами нас свести: «Я годами маюсь с нелюбимыми в поисках «такой». А ты, дурак, упустил». Димон еще долго укорял мужа за то, что тот рассказал мне о его намереньях, зарубив все на корню. А именинник долго мне названивал самостоятельно.

До мужа, наконец, дошло, что и в первый раз они вовсе не шутили.

Он сказал мне, что не ожидал.

Я же ответила, добив его окончательно: «Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь, Так воспитаньем, слава богу, у нас не мудрено блеснуть»².

Не тем, что процитировала Пушкина, а точностью и уместностью высказывания.

У вас, наверное, возник вопрос, как при таком восприятии меня мужем мы стали встречаться. Просто его привлекло мое неординарное мышление. А меня – его ум и образованность. Московский Инженерно-Физический Институт он закончил с красным дипломом, имел научные разработки. То есть, был теми самыми русскими мозгами, которые в последствии утекли в США на постоянное место жительства. Все у нас было словно по течению: встречались, опустив этап хождения под окнами и распевание серенад. На его предложение выйти замуж, как в романах время подумать не брала, а сразу согласилась. Вот так он и не додумался понять, что я что-то значу для него.

Возможность появилась слишком поздно. То есть теперь, когда я выплакала все и жалела только о том, что духу не хватило уйти пару месяцев назад. Сразу после корпоратива мужа, на котором он взасос целовался с коллегой из соседнего отдела на глазах у изумленного начальника, сказавшего только, что сфоткает – компромат для жены.

Для него было нормально и даже радостно рассказать мне об этой истории. Ничего плохого он в этом не видел, ведь мой муж же с ней не переспал. Нормально было и признаться, что не переспал только потому, что она этого не захотела.

Так что я сейчас, не смотря на то, что жила у мужа, восстанавливать отношения не собиралась. А, главное, он готов был на мое условие: отсутствие физической близости. Мне требовалось время подготовить себя к возвращению домой. Вернутся туда, откуда я так быстро уходила, было нелегко. Итак, мне плохо. Видимо, совсем плохо, будто что-то оборвалось внутри: хочется кричать, бежать, в общем, каких-то нелогичных действий. И вот я сажусь в электричку и еду в Подмосковье, в деревню, где прошло мое детство. Там родился отец. А мама туда к сестре приезжала. Будучи девушкой озорной, заводной и веселой, она была центром внимания. И папа, выпендриваясь, заявил друзьям, что соблазнит ее. О чем ей в этот же день доложил мамин воздыхатель. Он был ею очарован, но младше мамы на несколько лет, из-за чего она на него и внимания не обращала. Узнав о споре, решила проучить нахала. А именно – влюбить и бросить. Тем более мачо он был тот еще. Провожая маму домой, ничего более остроумного не придумал, как расспрашивать её о ценах на петрушку и морковку на московских рынках под хоровое хихиканье шпионов, прячущихся в кустах. Ну, что вам сказать? Доспорились, допроучались. Поженились, троих детей родили, из которых один, собственно, я. Итак, сотня километров на электричке, автобус. Я на месте. Странные ощущения. С одной стороны, я так ненавижу все эти сельскохозяйственные работы, отсутствие комфорта, тяжелую карму предков, которая именно здесь особенно нависает и давит. С другой – это часть моего детства. Оставлю все свои сопли по поводу «ой, деревце, ой, поворот, ой, речушка, ой, качели». Блин… все-таки, ой, качели. Я на вершине деревушки, дома которой словно ступеньки уходят вниз, где, собственно, и находится дом, куда я держу путь. Но пока я на холме – справа многоквартирный дом, ушедший в землю, где и жила мамина сестра.

Он зарос борщевиком и был нежилым. Как мамина сестра, москвичка, оказалась за сто километром, а, точнее, за сто тринадцать километров от Москвы?

В молодости влюбилась в солдатика родом из Киева. Кудрявый гармонист пользовался успехом у женщин. Вот тетя моя им и увлеклась, вышла замуж и поехала с мужем в Киев, предварительно по его просьбе выписавшись из квартиры в Москве. Жилье у мужа оказалось вовсе не в Киеве, как она думала, а в захолустной деревушке Грязиновке. Где гармониста на перроне ждала красавица хохлушка-невеста. Он зачем-то ей в письме написал: «Приезжаю, встречай». Правда, забыл упомянуть, что едет с уже беременной женой. Та прическу сделала, вырядилась, как кукла. В общем, без комментариев… Ни воды, ни отопления в этой деревушке не было, зато скотины полон двор да огород необъятный. Хрупкая московская барышня недолго там задержалась. Уехала вместе с мужем обратно в Москву. Да вот беда: ее уже не прописали. Так и оказалась она в этом месте. Жила с мужем в этом доме без удобств и осваивала жизнь крестьянки.

Напротив – первый сельский дом из бревен. Его практически не видно, он утонул в одичавшем саду, огражденном покосившимся забором. А возле – качели!

Дом, где жила мамина сестра

У моего дома тоже есть качели, но чужие всегда лучше! Вот и эти лучше. Ой, куда-то начала проваливаться, я смотрю на них глазами маленькой девочки, прибежавшей к ним покататься, но, конечно, в детстве и десятиминутное путешествие от своего дома до конца деревни было уже событием. На лавочке сидит бабушка, как девочка воспитанная – здороваюсь, прошу разрешения покачаться. Она спрашивает:

– Чья ты такая, девочка? – после моего ответа продолжает, – мы очень с теткой твоей дружили, – тетя в свое время переехала поближе к Москве.

– Как она поживает? Привет ей от меня передавай.

Вдруг появляется ее сын. Он, узнав цель моего прихода, шутит:

– Если замуж за моего сына пойдешь, качайся на здоровье.

Подтягивается и претендент на мою руку и сердце, вредный мальчишка, заявивший:

– Папа, она же рыжая!

Посмотрев на него исподлобья, я ответила:

– Меня просто солнышко любит.

Но да разве ему, темноволосому и кареглазому, это понять? Ушла обиженная, ворча по дороге, что я вовсе и не рыжая, а просто у меня немного ярких веснушек, причем только на носу и только летом. А волосы у меня были светленькие, может, с легким соломенным отливом, за что меня, собственно, и называли «златовласа». Правда, веснушки все-таки делали свое дело. Пару раз за всю детскую жизнь я слышала «рыжая» в свой адрес и про «дедушку, убитого лопатой» тоже. Помните детский мультфильм: «Рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой». Да и то, может, благодаря маминому стремлению укутать меня в лисьи шапки… А носик у меня остренький, глаза кошачьи. Ну прям Лиса Патрикеевна получаюсь. А как еще лису назвать? Подросла и заслуженно получила если не статус блондинки, то, по крайне мере, девушки с очень светлыми русыми волосами. Ребенком я прибегала на качели, где хозяйка радужно меня встречала, постоянно огорчаясь, что конфет у нее нет. На что я ей заявляла, что и сахар люблю. А сахар у нее был какой-то особенный: большими колотыми кусками, как сахарная пудра по вкусу…

Вот я, с израненной душой, спускаюсь мимо этих качелей к дому. Там мама отдыхает летом. После замужества мы редко видимся. (Вы не забыли, мой брак уже распался, причем сегодня, но живу я у мужа.) Мы даже не оформили официально развод и не собираемся пока тратить время на формальные процедуры. Думаю, что не стоит сопли жевать: «Я сильная. Мне хорошо и весело».

Иду к подруге детства, с которой решила в 21 год стариной тряхнуть и пойти в сельский клуб. Подружка моя – лидер по характеру. И всегда подчиняла себе местную дачную ребятню: кто-то с охотой слушался, а я, девочка со своим мнением, периодически с ней конфликтовала. Однажды с ней и еще одной нашей подружкой пошли строить шалаш. Ну, конечно, я внесла свои рационализаторские предложения, которые больше никого не заинтересовали. Так вот я и решила тогда все разломать, что мне, собственно, не давали сделать. Наше копошение проходящий пастух за драку принял, в результате чего двум другим подружкам запретили общаться между собой, а я на коне оказалась, так как им обоим кроме меня не с кем было дружить.

Я даже если со всеми переругаюсь, то не особо переживаю. У меня была гордость – старший брат Влад. Ярко выраженный сангвиник. Человек успешный, везучий, красивый, веселый, спортивный. Душа любой компании. Яркая внешность не оставляла равнодушной почти 100 процентов девушек, в том числе и моих подружек. У него все получалось. А я восхищалась им. Поскольку отношения с отцом у меня не сложились, так как были только требования с его стороны, а девочка все-таки нуждается в мужском воспитании, то роль наставника занял старший брат. Он всегда меня защищал и в обиду никому не давал, так что единственный человек, от которого я получала по шее, был он сам.

Как-то с подружками мы были на катке, но вскоре фигуристки помешали хоккеистам. Нас выгнали. Пришла я домой с подругами зареванная, дверь открыл Влад.

– Что случилось?

Нас ребята прогнали с катка.

Пошли, – сказал он, на ходу одеваясь.

Невозмутимо придя на каток, он просто взял шайбу и пошел в неизвестном для всех направлении. А толпа мальчишек бежала за ним и ноющем тоном просила:

– Влад, пожалуйста, отдай шайбу. Мы же не знали, что это твоя сестра. Мы больше не будем их трогать.

Влад милостиво отдал шайбу, после чего мне выделили персональный кусок льда, уменьшив площадь игрового поля, сдвинув ворота.

При всех вышеописанных качествах он был очень вспыльчив и не терпел пререканий. До меня, естественно, очень быстро дошло: единственный способ общения с ним – это беспрекословное подчинение. Да он просто не возьмет меня с собой, если я не пообещаю слушаться. В детстве я, видимо, обалдевала от образа близких мужчин. Мужчин моего рода.

Во время начала Великой Отечественной войны деда забрали на фронт, в самое пекло. Плохо подготовленные, плохо вооружённые солдаты, которые еще вчера были пахарями, токарями, легко смешивались высокотехнологичной машиной – нацисткой Германией – с землей, только единицы выживших попадали в плен.

Бабушке довольно быстро пришло извещение: без вести пропавший.

Всю войну она прождала вестей о муже. Но больше их не было, даже когда после победы вернулись немногочисленные односельчане с рассказами о том, сколько полегло наших солдат, особенно в начале войны. Под статусом без вести пропавших.

Сгоревший дом, то самое извещение или четверо маленьких детей на руках, но что-то, а, может быть, всё вместе после войны подтолкнуло ее к связи с мужчиной, заведующим провизией, от которого она родила еще одного ребенка. Но в 1946-ом году, спустя год после окончания войны, дед вернулся. Как же так получилось? Он попал в плен. В 1945-ом году военнопленные плакали и обнимали своих освободителей, не подозревая, что их ждет в скором будущем. Всех загнали в эшелон и повезли в Сибирь. Без еды, без воды, без теплой одежды, полубольных и истощенных. А всему виной приказ Сталина «В плен не сдаваться!» и клеймо «Враг народа».

До пункта назначения доехало немного, большинство умерли по дороге. Поскольку немцы всегда были педантами, и в их архивах был безупречный порядок, деда амнистировали как попавшего в плен в бессознательном состоянии. Итак, дед придя в землянку на месте СВОЕГО дома, к СВОИМ детям и СВОЕЙ жене, увидел еще и чужого ребенка-младенца. Он, может быть, и мог понять, но не смог принять эту ситуацию и мстил бабушке.

Думаю, он на ней практиковал все ужасы фашистских пыток, увиденных в лагере, конечно, периодически подзадоренный «доброжелательными соседями», любящими давить на больное. По крайней мере, бабушку за волосы он подвешивал. В детстве наслушавшись всего этого, в том числе, что бабушка сошла с ума в результате травмы головы, нанесенной ей дедом, я смотрела на него, как на бешенного зверя-нелюдя, с жутким ужасом. Для меня он был самым страшным злым существом, но реальным, в отличии от Бабы Яги. Я почему-то в детстве очень боялась Бабу Ягу, но перед сном просила маму рассказать мне о ней. Мама говорила про «зубы крючком, нос торчком и костяную ногу», но, поскольку я просила повторять вновь и вновь, то мне казалось, что это описание очень длинное, а оказывается, всего-то несколько строчек. Зачем это делала, я не знаю, но кошмары мне потом снились, где Баба Яга гналась за мной, чтобы поймать, съесть и косточек не оставить.

Я росла маленькой принцессой. У меня была свита – моя бабушка, которая выполняла все мои желания и капризы. Она очень любила меня. Я просто купалась в заботе и лености. Но однажды бабушка умерла. Я сама не заметила, как заменила бабушку-Золушку собой. Рано вставав по утрам, я шла в школу, уставшая после занятий возвращалась домой. Сначала мыла посуду, брошенную моей семьей в раковине после моего ухода ко сну. Потом, насколько могла, прибиралась. Выходные были ненамного лучше, так как вся стирка (без машинки-автомата), включая постельное белье, и глажка были на мне. Еще мне приходилось присматривать за моим младшим братом, ходить за хлебом. Кроме меня веник и тряпку в нашем доме никто никогда после смерти бабушки не держал, и практически никто не убирал постель за собой. Вещи все раскидывали, где хотели.

Еще и учеба, которая мне давалась с большим трудом. Лет в девять я ехала на велосипеде с горочки, с которой съезжала 358-мь раз, а тут вдруг испугалась. Хотя руль и не отпустила, но, парализованная страхом, неслась прямо на дерево. Конечно, я со всей дури врезалась в него. Ко мне подбежала добрая, обеспокоенная моим падением женщина. Она переживала за меня, косясь на перекореженный велосипед: «Девочка, с тобой все ли в порядке, давай я тебя до дома провожу?»

Я ответила, показав на свой дом: «Не беспокойтесь, со мной все в порядке, вот, совсем рядом мой дом. А на мне ни одной царапины!»

Очнулась в больнице, в палате. Я потеряла сознание и не помнила, как там оказалась. Мне поставили диагноз: сотрясение головного мозга. Я была счастлива: шли майские праздники, и это означало, что в этом году я в школу больше не пойду. Более того, мне целый месяц запретили читать. Много чего запретили, но, главное, уроки я делать не могла!!!

Тогда я не понимала, что это радостное событие моей жизни вызовет многогодичную непрерывную головную боль. Как же тяжело при этом учится! Особенно учить стихи. Моя бабушка почти в восемьдесят лет, даже с признаками склероза, быстрее их запоминала. Вот и бабушка умерла, а головная боль осталась со мной на долгие годы. Я научилась преодолевать боль и усталость. Не смотря на все мои старания, в доме было не уютно, беспорядок был сильнее меня. Кроме того, квартира моей семьи давно нуждалась в ремонте. Все это злило моего отца. Только моя нога переступала порог, он набрасывался на меня как цепной пес: «Девочка называется, ты должна провалится сквозь землю из-за того, что в твоем доме такой беспорядок!»

Моя жизнь состояла из школы, уроков, обязанностей и сна. Так что делать больше, чем я делала, было просто невозможно. Но отец это не ценил, а лишь ругался и угрожал, что расскажет в школе, что я девочка, у которой такой бардак в доме. Я же, в свою очередь, обещала отцу рассказать в милиции о том, что он самогонку гонит, получив прозвище Павлика Морозова, пионера-героя, сдавшего своего отца, пособника кулаков, советской власти. А однажды, когда моя тетя приехала к нам посидеть несколько месяцев с моим младшим братом, к нам в дом пришла моя классная руководительница. Увидела она обшарпанные стены, засаленные обои, пустые бутыли из-под водки под столом на кухне и гору немытой посуды на столе, незаправленные кровати и разбросанные вещи. А где была я? На хоре в школе, который ненавидела всеми фибрами души. Но пребывание там было моим единственным шансом иметь хорошую оценку по музыке, его нельзя было пропускать даже по справке врача. Раз пропустил – «четыре» в четверти, два пропустил – «три», три пропустил – «два». Альтернативой было знать в лицо всех классиков мира, музыкальные инструменты, оперы, балеты известных композиторов. На уроках музыки мы взбирались на самый верх сцены. Каждому ученику показывали музыкальный инструмент. Не узнал – спускаешься на ступеньку вниз, теряя балл. Далее – фото композитора. Не узнал, спустился еще на одну ступеньку. Ты обязан был знать и членов «Могучей кучки»: М. А. Балакирева, Ц. А. Кюи, М. П. Мусоргского, А. П. Бородина и Н. А. Римского-Корсакова. Их профессии в миру. На слух не угадал произведение – спускаешься еще. Как я ни старалась, кроме «Афинских развалин» ничего больше не узнавала. Хоть там легко было запомнить: «Раз кирпичик, два кирпичик…» А знать мы должны были и национальность композиторов. До сих пор я, сластена, вижу безе в кулинарии, а в голове перечисляется: Безе, Гуно, Тома, Массне, Дебюсси, Равель, Сен-Санс…

Как заучивала французских композиторов, так мозг всех сразу мне их и выдает по сей день. Что бы прекратить эту пытку – спускание со сцены, означавшее потерю балла, – я решила правдами и неправдами попасть в хор.

Подружка помогла. Все знали, что чтобы попасть в хор, нужно не фальшивя спеть «Во поле березка стояла, во поле кудрявая стояла».

Подружка играла на пианино, а я более часа пела эту строчку, пока она наконец-то не сказала: «Ладно, пойдет». Помогли соседи, начавшие стучать по батарее.

Действительно пошло, и мои неоднократные попытки просочится в хор наконец-то увенчались успехом. Я в хоре, но не пою, а всего лишь открываю рот в такт, так как песни учу.

В детстве я считала себя обладательницей гениальных вокальных данных. Мы с братом горлопанили, пытаясь перепеть друг друга:

– А я иду, шагаю по Москве, – пел брат.

– Орленок, орленок взлети выше солнца! – пыталась перекричать его я.

– Когда ж вы замолчите, я так с Вами на канатку отправлюсь! – отзывалась мать.

Ее крики были бесполезны, мы упорно пытались доказать друг другу, кто из нас круче поет. Пока…