Kitabı oku: «Не умри»

Yazı tipi:

Не умри.
«Зомби-апокалипсис может быть всего лишь сном, фильмом или игрой, но его тени, вкрадываясь в нас, остаются и тем самым, вторгаются в реальность, как сигнал о том, что внутри каждого таится потенциал для настоящего кошмара.»

ISBN 978-5-0064-5494-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I

Кабинет, выделенный для интервью начинающему журналисту, выглядел как настоящая сокровищница прошлого. Стены, увешанные массивными книжными полками, с изношенными временем книгами, но хранивших в себе неоценимый опыт, чертежи и знания, а потому без единой пылинки. Мягкий, приглушенный свет от лампы создавал уютную атмосферу, а протертый пыльный ковер придавал нотку домашнего комфорта. Атмосфера внутри кабинета настолько притягательна, что словно каждый предмет в нем имеет свою увлекательную историю, жаждущую рассказа.

– А давай я налью тебе нашего, именно нашего коньячку или как это было правильно когда-то называть – бренди. Ну, это так, для затравки, а уж затем поговорим по душам так сказать? – седовласый мужчина с довольной улыбкой на лице, заторопился к креслу в своем кабинете и поудобней разместившись, уже взял потертую телефонную трубку чтобы набрать номер, но тут его остановили.

– Нет, спасибо, давайте сначала сделаем дело, а уж затем расскажете и про свой коньяк. Ну понимаете, для трезвости мышления и все такое, – молодой человек, лет двадцати, с гладко выбритым лицом, четкими чертами и короткострижеными темными волосами, аккуратно установил видеокамеру на штатив, проверил ракурс и фокус съемки, а затем устроился аккурат так напротив рассказчика, чтоб не загораживать того перед объективом и самому так же быть в кадре.

– Ну, не хочешь – не надо, мое дело предложить – твое отказаться, а я, пожалуй, буду. Не так просто это все вспоминать. Нет, не подумай, что я старый алкаш и буду рассказывать сказки и небылицы всякие про драконов, ведьм и вурдалаков, я ценю то, что ты делаешь. Записывать истории каждого выжившего, это очень даже необходимо для будущего. Для нашего так сказать общего будущего, – мужчина, взял телефонную трубку и стукнул пальцами по нескольким кнопкам, спустя несколько гудков, на другом конце провода раздался щелчок:

– Аренька, принеси пожалуйста графин с коньячком из подвала… а и два снифтера, да-да бокалы такие специальные для коньяка. Рядом, ну там точно есть, круглые такие, поищи… Ждем, – пожилой человек, положил трубку и искренне улыбнулся, сложив ладони на стол перед собой.

– Хорошо. Аппаратура готова, так что, – молодой человек выдержал небольшую театральную паузу, – как только будете Вы готовы, то мы можем сразу и начать.

– Ага, чудненько, только не надо тут галантничать и перейдем сразу на «ты». Хорошо? Как тебя?.. Старик с прищуром взглянул на серьезное лицо журналиста в ожидании ответа.

– Алексей, Леха. Попробую, но думаю, что не сразу получится, так что заранее извините… ой ну вот сразу и не получилось.

– Так вот, – мужчина за столом расположился поудобней, откинувшись на издавшую небольшой скрип спинку офисного кресла, – а ты знаешь процедуру приготовления, нет не приготовления даже, а созревания хорошего коньяка?

– Нет, но мы же не про коньяк будем говорить, – молодой человек, изобразив печальную гримасу, начал было уже разочаровываться в рассказчике.

– Нет конечно, но есть некая связь нынешнего благополучия с этим поистине отменным напитком. Какая? Ну ладно, об этом в конце расскажу.

Скрипнув комнатной дверью, вошла молодая, стройная, невысокая девушка, на вид которой было двадцать пять плюс-минус пару лет. Длинные каштановые волосы, закрепленные одной маленькой косичкой, изящно падали на плечи потоком горного ключа, как это зачастую изображалось на старых картинах с лесными эльфами или нимфами. Ее кожа загорелая и гладкая, а глаза карие, большие и яркие, словно солнце весенним вечером на закате. Девушка одета в легкий сарафан бирюзового цвета, украшенное вышивкой в виде цветов, листьев и ещё каких-то непонятных плетёных узоров. Одежда, слегка обтягивает ее стройную фигуру и подчеркивает изящество ее движений. На ногах у нее кроссовки цвета хаки, которые несколько выбиваются из ее общего образа, но при этом добавляют некую игривость и свободу. В руках она держит поднос с графином, в котором плещется коричневатая жидкость чайного цвета, а по бокам от графина стоят два бокала. Поставив на стол поднос, она остановилась, вопросительно глядя на старшего мужчину улыбнувшись приподняв одну бровь и закинув правую руку на бедро.

– Спасибо доця, ты звиняй что отвлек от твоих делов, замотался я просто, не подготовился заранее – проскрипел седовласый взяв девушку за руку.

– Да какие там дела, на сегодня я уже все сделала. Радио зарядила, сигнал на повтор поставила, сопровождение в столовой хавает за обе щеки. Вот, только из душа вылезла, как ты позвонил, – и пристально осмотрев молодого человека Аркадия заискивающе спросила: это тот журналист, да? А можно остаться, послушать?

– Я, если что, не против, если твой отец согласится, хотя обычно записываю рассказы тет-а-тет. Впрочем… как хотите.

– Да пусть останется, – сказал седовласый. Она и так знает, как все было. Мужчина открыл графин, легким жестом налил себе в бокал пьянительный, ароматный напиток. Затем взял бокал в руку для предания напитку температуры тела, поднес бокал к носу и закрыв глаза вдохнул горьковатый аромат и пригубил немного. С прищуром, на несколько секунд сосредоточившись на Аркадии, ухмыльнувшись по-стариковски, продолжил:

– Да… пожалуй… о коньяке потом. Потом, уверен поймешь к чему я про него вспомнил с самого начала.

Помолчав еще секунд пять смакуя послевкусие и разглядывая пьянительную жидкость на свет, он начал вспоминать, глядя будто сквозь своего собеседника, мысленно перелистывая страницы давно минувших дней…

II

Старик закрыл глаза погружаясь в воспоминания, которые переносили его в маленький чешский городок Велька-Битеш. В его памяти вновь всплыли образы, словно он оказался там, в городе, пережившем многие напасти на протяжении всей своей, многовековой истории. Это был город, который встретился с новой угрозой, когда мир рухнул в одночасье, не выдержав затянувшейся эпидемии. Жестокий вирус и попытка передела крупными государствами-диктаторами внесли свои правила в новую мировую игру.

В бесчисленных попытках поскорей уснуть Артем ерзал, переворачиваясь с боку на бок, на своей импровизированной кровати. Вот уже почти полгода, он, уставший, ежедневно возвращаясь с шестнадцатичасовой заводской смены в то, что ранее было частью рабочего заводского цеха. Он устраивался на едва ли мягком ватном, насквозь провонявшем потом и сыростью заплесневелом матрасе, укрываясь вонючим и совсем не согревающим по ночам пледом. Его окружали такие же усталые работяги, как он сам, и мыши, бегавшие по комнате. Кому-то удавалось привыкнуть к такой обстановке, кому угодно, но почему-то только не ему. Многих работяг по соседству, уже не интересовало ни время суток, ни день недели, главным было – отстоять смену. После чего получить пайку в виде слизистой, жиденькой и далеко не самой вкусной баланды приготовленной из непойми чего будто выблеванного, с ароматом, напоминающим сырость подвала и таким же привкусом. Употребив это, едва-ли съедобное вещество, называемое местными «полевкой», сдерживая в себе рвотные позывы, все старались как можно быстрее уснуть. Главной целью для многих, здесь было – не сдохнуть. В комнате, приправленной запахами нестиранной длительное время одежды и немытых тел вместе с Артемом, было еще девять таких же трудяг, как и он сам и еще с десяток мышей. Работяги уже храпели во всю душу, или бормотали всякие несуразицы судорожно подергиваясь во сне. Мыши устраивали под полом бега и возню время от времени выбираясь из щелей, охотясь на постельных клопов или в поисках крошек. Спали все, кроме двоих, самого Артема и его камрада.

– Эй, Тем, снова не спится да? – это был сипловатый голос Сани – собрата по несчастью, с которым Артему утром, через каких-то пять часов уже вновь заступать в очередную смену. Саня, будучи высоким и худощавым человеком, растянулся на деревянном поддоне, закинув руки за голову напоминал больше не мужчину за тридцать, а скорей десятилетнего пацана, пытающегося уместиться в кроватке для младенца. Он всегда был энергичный и жизнерадостный, всегда готов к новым приключениям и искренне наслаждался жизнью до падения мира. Но несмотря на происходящее он не утратил свое чувство юмора и умел поднять настроение своим друзьям.

– Как тут уснешь то, эти храпят вот… то мышиные твари скребутся будто внутри меня уже… то мысли разные в голову лезут. Интересно что дома творится. Даже не знаю, жив ли кто вообще там, – ответил шепотом Артём.

– Пора-бы и привыкнуть к обстановочке-то а, – хихикнул Саня, – а что дома может твориться, конечно, никто не знает. Новичков давно на этой каторге невидно, значит плохо дело, может и вокруг по селам нет уже никого, чего говорить про дом. Последний курьер так и не вернулся из Йиглавы, вторая неделя пошла как пропал с товаром. Ни новостей, ни товара. И прикинь, как нам повезло оказаться тут, а могли бы уже давным-давно и крякнуть от сукападло-вирусов этих. – Саня иронично и натянуто улыбнулся, сделав вид что поверил собственным словам. Он всегда умел найти позитив во всем и подобрать к этому позитиву самые подходящие саркастичные выражения.

– Прыгай… прыгай в окоп говорю-у-а, – раздалось бормотание с соседней койки.

– О, Андрюха снова воюет с кем-то во сне, и ведь ни разу не был в горячих точках. Ну или морозится просто и не говорит об этом. Это наш Рэмбо епта, – Саня снова хихикнул.

– Да ну тебя, уже вижу, как ты привык на столько что тоже не уснешь никак. И вес, наверное, ты тоже привык терять? Сколько ты весил до всего этого? Даже не до работы в Чехии, а просто до этого рабства?

– Ну… центнер точно… С такой жратвой много не накопить жирка. – Саня с секундной задумчивостью похлопал себя по животу и тот с пониманием начал жалостливо урчать в ответ, – сейчас бы яишенку, да со свежим хлебом и сальцем, эх…

– А ты говоришь – привык, если так и дальше пойдет, то от тебя останется лишь хребет, да зубы, спи давай, – Артем демонстративно перевернулся на другой бок и медленно, с мыслями о доме, жене и сыне старался проваливаться в сон… И провалился. Снилось ему теплое море, в котором его сын Жека ещё учится плавать. Женька нырял, но как ни старался, макушка все равно была над водой, затем выныривал с радостной улыбкой спрашивал:

– Пап, ну как? Артем, в это время потягивая прохладное, пенное пиво из запотевшего бокала, приобняв супругу Аньку, одобрительно кивал, напоминая про ошибки сына.

– Супер! Но ты плаваешь на одном месте и голова не полностью под водой, когда ныряешь. В этот момент начало появляться необъяснимое чувство тревоги, но глядя на жену с сыном, Артем себя успокаивал. Затем всей семьей собирали ракушки, Женька нашел поистине огромного рапана, который украсил самую высокую башню в выстроенном песчаном замке. Тем временем, небо сгущалось тучами, возник прохладный, лёгкий ветер и становилось всё прохладней, непонятное чувство тревоги нарастало. Пляж постепенно заполнялся «отдыхающими», одни выползали из моря, другие выкапывались из песка, третьи шатающейся походкой подходили издалека, все они, постанывая брели, тащились или бежали в сторону безмятежной семьи. Раковина рапана странным образом превратилась в человеческий череп, в глазницы которого Женька, как ни в чем небывало, пытался вставить белые, давно уже высохшие на солнце ракушки. Это был ужасный и запоминающийся сон, который будет преследовать Артёма долгие годы в самых разных своих интерпретациях.

III

Мотнув головой, будто стряхивая некое наваждение старик повернулся к журналисту:

– А мы можем после короткого интервью, пройтись по городу, чтоб ты увидел, как мы все восстанавливаем и так сказать закладываем фундамент будущего? Ведь ты все равно застрял здесь на недельку как минимум. Колонна в сторону твоего города будет формироваться еще не один день точно, а на одиночку ты не похож.

– Думаю, что да, можно даже и поснимать Вас…, тебя на фоне местных достопримечательностей, будет время.

– Хорошо, просто замечательно. Ну, тогда погнали! Задавай свои дурацкие вопросы, – с задором выплеснул старик, махнул рукой и поспешил пригубить коньяк из бокала.

– Ну почему сразу дурацкие? Вопросы как вопросы, это же интервью.

– Вот только без обид давай, я все же уже в годах, так что не стоит обижаться, в общем стартуй, хорошо?

– Договорились конечно, мы журналисты не обидчивы. Но для съемки, я все же буду выкать. И так… расскажите, как Для Вас все началось? – Алексею казалось, что он этой фразой установил «статус-кво», затем привычным движением руки проверил фокусировку объектива и нажал на кнопку записи.

Старик, с серьезным лицом, показывая тем самым, все свои глубокие как рвы морщины, помешкав пару тройку секунд, начал свой рассказ:

– Началось для меня все в 2020-е годы, после очередного мирового кризиса, вызванного распространением внезапно появившегося коронавируса, распространившегося с молниеносной скоростью по всему земному шару. Тогда, погрязший в кредитах как человек, попавший в непроходимую трясину, всасывающую в себя и неумолимо тянущую на дно, от безысходности и в поисках денег я был вынужден, как и многие выехать за границу на поиски работы. Так и попал в неблизкую Чехию. Для начала на три месяца, затем еще на три, на девять и еще, еще… Знал бы я, тогда как сложится жизнь далее, как поиграет проказница судьба, быть может и не ехал бы вовсе, а остался бы с семьей. Хотя, кто знает, может и не сидел бы тут, перед тобой. В общем, завод, на котором работали мы с Саней до мирового падения занимался сборкой электроники для обычных легковушек. Саня, – это собрат по несчастью из соседнего района, с ним мы познакомились уже там, в Чехии. Работодатель попался хоть и скупой, но довольно надежный, платил регулярно, выдавал авансы, и я постоянно посылал заработанные средства домой, семье, в маленький, древний городок в Одесской области.

– Ну, это было до конца света, а расскажите, что было потом?

Старик встал из-за кресла и неспеша зашаркал к окну. Леха плавным движением повернул камеру за стариком. Там, вдали, по водяной глади, раскачиваясь под парусами шли два тральщика, тянув за собой тяжелую сеть, явно с уловом кефали.

– Да, я вот и веду к тому. После начала конца завод перепрофилировался под давлением чиновников и начал работать по госзаказам производя электронику для военных и медицинских нужд, проводку для бронетехники, детонаторы, патроны различных калибров, медоборудование для операций и переливания крови и даже электроудочки, представляешь, вот такое разнообразие, – старик вновь вдохнул коньячный аромат, отдававший нотками дубовой бочки.

– А в момент, когда в двадцатые годы мировое сообщество было уверено, что практически преодолело пандемию коронавируса, последний резко мутировал и увы, по закону подлости именно в худшую сторону. Да, пожалуй, это и было тем самым началом конца всего. Поговаривали что это было связано с пришельцами, масонами и прочими рептилоидами. Выходили различные статьи в желтой прессе, кому как не им было выгодно поднять бучу и свой рейтинг очередным «спецрасследованием», «сенсацией», «открытием», «британские ученые выяснили», тем самым увеличить тиражи газет, просмотры сайтов и набить на этом свои жадные, прожорливые карманы. Были и домыслы, что скорей всего, виной всему, авария в какой-то тайной лаборатории, где безуспешно пытались вывести вакцину от коронавируса или коронавирусное биологическое оружие. Вот вина журналистов была в чем, они забыли главный лозунг, как у врачей – не навреди! По всей земле вспыхивали войны, – последние две фразы вырвались со злобным тоном.

– Я вижу камень в свой огород, я так не работаю, я записываю правдивую историю. Точнее даже истинную. – Алексей готовился к тому, чтоб выключить камеру и продолжить спор более ожесточенно. Но оппонент его не заметил, как не заметил бы танк муравья и продолжил свой, будто заранее заученный монолог развернувшись и облокотившись о подоконник:

– Я тогда следил за статистикой на каком-то сайте при ООН, да и за новостями в целом. Так вот, сам коронавирус COVID-19 выкосил лишь десять процентов от заразившихся ним населения всего мира. А вот его прямой потомок, названный COVID-А, который любители конспирологии расшифровали как COronaVIrus Disease Apocalypse – что не было удивительным, в течение нескольких месяцев зимы и весны 2025 года, безжалостно выбил большую часть оставшегося населения Европы. Согласись, с названием они угадали! Что творилось на других континентах вообще было неизвестно, так как начался хаос, и паника, локдауны прекращение транспортного сообщения. И в конце концов обрывы телефонной связи и интернета в результате, спланированных массовых хакерских атак, наверное, или хуситов в Красном море, перебивших кабели… Державы начали ссориться между собой, а многие даже затеяли военные конфликты обвиняя друг друга в использовании биологического и химического оружия. В одночасье рухнули мировые биржи нефти, валют и прочих необходимых для поддержания экономики государств товаров. Вследствие чего национальные валюты обесценились и превратились в никому не нужные фантики. Люди начали умирать, просто умирать. Первыми были те, кто перестал получать заграничные лекарства так как последовали перебои с поставками продукции и сырья: диабетики, онкобольные, гормонозависимые, многие потом назовут их счастливчиками. Особенно пострадали те из простых смертных, кто был вакцинирован. Вирус, каким-то чудовищным непонятным ни для кого образом вступил в биологическую связь с одной из вакцин. Это был новый, умный вирус, который медленно убивал своего носителя. Ведь как говорят вирусологи: вирус умирает вместе с носителем и ему невыгодна смерть последнего. Появилось что-то более страшное на его основе. Больные вирусом, теряя все человеческое что в них было, бросались на здоровых кусали и заражали последних, часто даже пожирали людскую плоть. В порыве бешенства человек без разбору бросался на любого, будь то ребенок или старик, родственник или сосед. Вот только этому новому штамму вируса уже никто не дал ни названия, ни маркировки, так как было уже некому это делать. Новый COVID оказался хуже, чем все предыдущие его версии. Инкубационный период составлял один-два часа, на протяжении которых, вирус проявлял массу различных симптомов. У больного появлялась высокая температура, боль в груди, сыпь по всему телу, обильное потоотделение, покраснение глазных сосудов, впрочем, всех симптомов никто уже не знал наверняка. Больной не умирал ни от вируса, ни от обострений хронических болезней как ранее, не мог он умереть даже от обезвоживания или голода. Ранее немощные больные, которые не могли передвигаться и жили лишь за счет искусственной вентиляции легких, превращались в настоящие машины для убийства. Толпы бродячих больных часто сражались друг с другом, без причин, до смерти. Открытые лаборатории были заражены и к ним боялись подступить даже оставшиеся в живых правительственные биохимики и вирусологи в спецкостюмах. Видимо, кто-то опытный специально все просрал и как обычно это бывает в самый нужный момент! Закрытые лаборатории перестали подавать сигнал, превратившись в безмолвные саркофаги хранящие множественные государственные тайны. Самые обычные госпитали и больницы стали братскими могилами и рассадниками ужаса. Огромные города – миллионники, казалось, опустели и все пришло в упадок, хотя на самом деле они опустели лишь от живых людей. По началу предприимчивые лидеры перешли от бумажек к драгоценным металлам, камням, ископаемым, но и те потеряли свою цену, когда местами начали требовать за сотню банок просроченной тушенки от ста граммов до килограмма золота. И, вот в этот момент, вместо политиков уже заговорили автоматы на местных уровнях… Людей почти не осталось, а многие из тех, кому посчастливилось выжить, потеряли человеческий облик и человечность. Мародеры разоряли склады и магазины, объединялись в группировки и воевали за ресурсы, в том числе и людские, ведь их можно использовать как рабочую силу и для пополнения своих отрядов, зачастую состоящих из отбитых головорезов и наемников. Те выжившие что успели забаррикадироваться в своих домах, вынуждены были выходить на поиски пропитания во избежание голодной смерти, естественно они часто попадали в ловушки. Священники начали взывать о покаянии, вспоминая слова из священно-писаний про последние дни и восстание мертвых перед великим судным днем. Заразившиеся и работорговцы стали поджидать легкую добычу в некогда людных местах: парковки, магазины, торговые центры… Представь: вот стоит на перекрестке тележка с консервами, подойдет к ней выживший в надежде найти пропитание, а ему к затылку сразу ствол приставляют и дают выбор: либо стать трупом, либо пойти как раб. А там, если повезет, то тоже будет искать выживших подобным способом, спустя некоторое время и пройдя проверку на преданность стае, такой себе постапокалиптический карьерный лифт, если останешься в живых конечно. Эпидемия, начавшаяся с небольшого рынка в Китае, «сожрала» человечество всего за пару-тройку лет. А остальное время люди начали жрать и уничтожать друг друга, борясь за свое выживание на осколках умирающего мира. Больных начали называть мертвецами, зомби, трупаками, гнилыми, ходячими и даже людоедами, самое смешное название из всех слышанным мной – дэдс, наши переиначили на дэдов или дедсов. У них не было ни цели, ни чувств, в них не осталось ничего человеческого, только жажда, жажда голода, толкавшая нападать на все еще живых людей.

– Вы, конечно, отменно подготовились, термины, события. Ну, это все более обобщенно, а что было с Вами? Где Вас застал вирус и каковы были Ваши действия?

Старик, после длительного монолога снова подошел к письменному столу и налил себе выпить. Аркадия все это время завороженно слушала сидя на диване крутя пальцем локон волос и даже не попытавшись ни разу вставить слово.

– Что случилось со мной, да как со всеми полнейший кабздец. Пока все это творилось в мире, в основном где-то как казалось тогда – далеко, на юге и западе Европы, в Азии, за Океаном, в Африке, Австралии, мы работали и ждали перемен к лучшему. А как дошла волна ужаса до нас, в тихий провинциальный городок, то как и везде, произошло нечто ужасное – из-за вируса большинство его жителей превратилось в дохлых, голодных до людской плоти тварей. Их глаза были пустыми, кожа бледной, а зубы острыми как ножи. Они бродили по улицам в поисках свежей плоти, и никто не был в безопасности, хоть в квартире, хоть на укрепленном заводе. Перед тем, как я в очередной раз должен был уже ехать домой, вынуждено, по воле судьбы, спасаясь, я попал на завод, на котором работал. Затем, там появилась солянка из военных без шевронов и каких-либо других знаков различия. – Старик сделал брезгливое выражение лица и некое театральное движение рукой. – Выяснилось, что это была, наспех склепанная и до зубов вооруженная банда, все выжившие работники, в одночасье попали в рабство. Главным в банде был некий Куба, грубый, бородатый мужик, с постоянно зализанными назад волосами пропорциональным телосложением, высоким лбом, прямым носом и мощным подбородком, бессменно одетый в кожаную косуху, точнее у него их было несколько. – Старик описывал Кубу так, будто тот стоял перед ним в полный рост и улыбался, – Он обладал достаточным уровнем харизмы, чтоб как минимум запугать любого из своих оппонентов или же переманить на свою сторону, при том, ничего особенного не обещая, кроме жизни разумеется. Кто знает кем он был до всего этого, может актером, учителем или уличным музыкантом? После смены власти появились новые правила. На заводе смена длилась по шестнадцать часов, работали за одну миску баланды и немного сухарей в день. Раз в неделю, каждому выдавали один-два бич-пакета в виде вермишели быстрого приготовления, иногда перепадали даже консервы с непонятным содержимым. Несогласных, смутьянов, провинившихся или даже слабых, неспособных к работе, уводили в заводской подвал, где находилась котельная и откуда те уже никогда не возвращались.

– Такой вопрос, среди вас, то есть рабов были только мужчины или еще и женщины? – журналист полез в настройки камеры, что0то проверяя.

– Были и бабы, конечно, от мала до велика. Большая часть входила в гарем, но были и просто рабыни, для уборки и готовки. Гарем, собственно, представлял из себя с десятка два наложниц, а точнее заложниц, которых содержали для плотских утех. Некоторые из рабынь были и не против такой своей участи, ведь они находились в относительной безопасности несмотря на то, что пьяный охранник мог и избить ни за что и даже убить. Зато была еда и условия намного лучше, чем в бараках, где обитали рабы. Время от времени, самую некрасивую из работниц, за самый малый грешок или ради эксперимента, могли подкинуть в барак к рабам. Если кто к ней проявлял половой интерес, то в баланде на следующий же день увеличивали дозу брома и антидепрессантов. Такой рецепт начали практиковать сразу после захвата завода, чтоб пленные рабы не бунтовали и не тратили свою энергию на женщин, которые стали принадлежать исключительно новым хозяевам. За точностью рецепта следили после случая с пленной семейной парой. Жена приглянулась одному из замов Кубы, естественно, пара не хотела разлучаться. После изнасилования супруги муж набросился на обидчика и выколол тому глаз отверткой, которой собирал приборы на своей линии монтажа. Раба тотчас пристрелили, хотя он хорошо и быстро работал, а вдова пошла в гарем. Позже, как самка богомола, она выколола другой глаз обидчику, за что и была подвешена живьем за ребра крюком и спущена со стены на съедение ходячим мертвецам. После такой казни, наполовину обглоданная девушка стала такой же зараженной мертвой и в вечном голоде, жаждущей живой плоти. С болтающимися кишками, дергающееся, рычащее тело провисело недолго и было убрано лишь тогда, как только все поняли кто на заводе хозяин и как следует себя вести с панами. Ослепшего и ставшим бесполезным зама попросту пристрелили конечно же оба наказания проводили на глазах у всех.

– Ого, жесть, конечно. Ну, откуда брались припасы то понятно, из магазинов и складов естественно. А что вы сделали дальше? Поставили этого Кубу на место, договорились, убили или так сбежали?

Старик вновь потупился сквозь Алексея, как через призму времени.

– Мы тогда долго не знали, что делать… Никто не знал, что делать и что толком творится вокруг. Тяжело нам давались решения и тем более правильные. Да и не могли сделать практически ничего такого, что бы не привело к нашей же смерти, – старик, немного пригубив горький напиток и поморщившись, вновь погрузился в далекие воспоминания рассказывая о пережитом.