Kitabı oku: «Судебные прецеденты для практикующих юристов», sayfa 7
Правовая позиция Верховного Суда РФ
Президиум Верховного Суда РФ, рассмотрев уголовное дело по надзорной жалобе осужденного К., изменил приговор и кассационное определение по следующим основаниям.
Как установлено судом и отражено в приговоре, К., узнав от своей сестры об изнасиловании ее братьями А., из мести совершил их убийство. Несмотря на установленные по делу обстоятельства, свидетельствующие о противоправности поведения потерпевших, при назначении наказания суд указал на отсутствие обстоятельств, смягчающих наказание К. Таким образом, поводом для совершения К. преступления в отношении братьев А. явилось противоправное поведение потерпевших в отношении его сестры. Указанное обстоятельство, предусмотренное п. «з» ч. 1 ст. 61 УК РФ, уменьшает степень общественной опасности содеянного К. и его личности и должно быть учтено судом при назначении наказания.
Источник судебной практики: Постановление Президиума Верховного Суда РФ № 321-П12.
Место публикации: СПС КонсультантПлюс.
2.2. Особенная часть уголовного права
Действия осужденного, нанесшего потерпевшей удары ножом в жизненно важные органы, правильно квалифицированы судом как убийство
Одна из распространенных проблем квалификации действий лица, причинившего смерть потерпевшему, является отграничение умышленных действий от неосторожных. Как свидетельствует практика, тот факт, что потерпевшему были нанесены одиночные удары в жизненно важные органы и что он скончался не на месте, а в больнице, еще не свидетельствует о причинении смерти по неосторожности.
Правовая позиция Верховного Суда РФ
Установлено, что П., будучи в состоянии алкогольного опьянения, с целью одолжить деньги пришел в квартиру своего знакомого. Дверь открыла жена Б., с которой П. ранее знаком не был. Неожиданно П. имевшимся у него ножом нанес Б. удар в живот и левую часть груди. На крики Б. в коридор вышла Л., и П., увидев на ней золотые украшения и угрожая ножом, потребовал передать их ему. Испугавшись угроз, потерпевшая Л. отдала осужденному четыре золотых кольца. Воспользовавшись тем, что П. отвлекся, Л. убежала из квартиры.
От полученных ножевых ранений Б. скончалась в больнице.
Действия П. квалифицированы судом по ч. 2 ст. 162 и п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ. В апелляционных жалобах осужденный П. и его адвокат оспаривали выводы суда о наличии у П. умысла на лишение жизни потерпевшей Б. Просили переквалифицировать действия П. в этой части на ч. 4 ст. 111 УК РФ, мотивируя тем, что он нанес только два удара ножом, имея возможность продолжить свои действия и довести умысел на лишение жизни Б. до конца, однако покинул место происшествия.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ оставила приговор без изменения, а жалобы – без удовлетворения, указав следующее. Суд пришел к обоснованному выводу, что нанесение П. ударов в жизненно важные органы и выбор для этого в качестве орудия преступления предмета с колюще-режущими свойствами, которым возможно нарушить анатомическую целостность тканей человека, свидетельствуют о наличии умысла на лишение жизни.
Нанесенные удары являлись достаточными для лишения Б. жизни, что с учетом характера причиненных П. ранений являлось очевидным для осужденного. Поэтому у него не было необходимости в продолжении нанесения ударов для осуществления умысла на убийство, который был им уже реализован совершенными действиями.
Доводы о том, что вина П. в отношении наступления смерти Б. характеризуется неосторожностью, являются несостоятельными. По смыслу закона (ч. 2 ст. 26 УК РФ) при неосторожности расчет виновного лица, ожидающего, что последствия не наступят, должен опираться на реальные обстоятельства, которые дают основание предполагать такой исход.
В данном случае указанных обстоятельств не усматривается. При нанесении ударов ножом в жизненно важные органы у осужденного П. не было оснований рассчитывать на то, что смерть Б. от его действий не наступит. Осужденный осознавал общественную опасность своих действий и предвидел возможность наступления общественно опасных последствий в результате своих действий, то есть смерть Б. причинил умышленно.
Источник судебной практики: Определение Верховного Суда РФ № 88-АПУ14-4 (Обзор утвержден Президиумом Верховного Суда РФ 24 декабря 2014 года).
Место публикации: СПС КонсультантПлюс.
Суд ошибочно не усмотрел в действиях подсудимого состава убийства, совершенного в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта)
На практике обвиняемые в совершении преступлений против личности очень часто заявляют о совершении преступления в состоянии аффекта. Доказать аффект крайне сложно, поскольку эти вопросы относятся к компетенции не всегда беспристрастного эксперта. В процессе судебной психолого-психиатрической экспертизы оцениваются показания обвиняемого, которые не всегда полно и последовательно отражают реальную картину произошедших событий.
Правовая позиция Верховного Суда РФ
Как видно из показаний Ф., он, его сестра (М.) и их знакомые заехали к П., которого Ф. ранее не знал. Там же вечером сестра сказала ему, что П. схватил ее за подбородок и заявил, что совершит с ней половой акт. Он (Ф.) возмутился, но виду не подал, так как они собирались уезжать. Во время ужина П. ударил М. по руке, она заплакала. Он (Ф.) предложил П. извиниться, но тот отказался. Л. пытался уладить конфликт, забрал у П. нож, зная, что пьяный он агрессивный. П. бросил в него табурет и ушел, а перед отъездом гостей снова направился к М. Он, Ф., спросил, что ему от сестры надо. П. толкнул его в грудь рукой. Дальнейшие события он (Ф.) не помнит, пришел в себя в лесу, где спал. Позже узнал, что убил П.
Показания Ф. подтверждаются показаниями свидетелей М., Е., Л., частично – показаниями признанной потерпевшей П-ной. Из их пояснений видно, что П. совершил противоправные действия в отношении сестры Ф., вел себя вызывающе по отношению к другим присутствующим, в том числе и к Ф.
Суд также пришел к выводу о неправомерном поведении потерпевшего, однако расценил это лишь как смягчающее вину Ф. обстоятельство. Из заключения судебно-психолого-психиатрической экспертизы видно, что Ф. в силу особенностей личности (активная позиция, ранимость, теплые доверительные отношения с сестрой, его потребность защищать и оберегать ее, ориентация на принятые нормы поведения) остро переживалась возникшая ситуация, накапливалось эмоциональное напряжение, относительно незначительное травмирующее воздействие сыграло роль «последней капли» и вызвало тяжелый аффективный взрыв. Об аффекте свидетельствуют резкое снижение сознания с экспрессивным переживанием обиды, гнева, ярости, двигательный автоматизм, отрывочность восприятия с запамятованием многих деталей содеянного. Выход его из состояния аффективного возбуждения характеризуется типичной постаффективной астенией и эмоциональной реактивностью.
С учетом этого экспертная комиссия пришла к заключению о том, что Ф. вменяем, но в момент совершения правонарушения находился в состоянии физиологического аффекта. Выводы данной экспертизы подтверждаются заключением судебно-психологической экспертизы. Тот факт, что Ф. находился в момент совершения преступления в состоянии аффекта, вызванного действиями П., подтверждается также показаниями свидетелей-очевидцев; заключением судебно-медицинского эксперта, согласно которому потерпевшему причинено семь ножевых ранений разной степени тяжести, а их локализация свидетельствует о хаотичном нанесении ударов.
При таких обстоятельствах Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ действия Ф. переквалифицировала с ч. 1 ст. 105 УК РФ (убийство) на ч. 1 ст. 107 УК РФ (убийство, совершенное в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта), вызванного противоправными действиями потерпевшего).
Источник судебной практики: Определение Судебной коллегии Верховного Суда РФ от 29.01.2003 года.
Место публикации: СПС КонсультантПлюс.
Нанесение однократного удара потерпевшему не может рассматриваться как побои
Думаю, со статьей 116.1 УК РФ (побои) пришлось столкнуться значительной части населения России. Дела данной категории возбуждаются просто: подачей в суд заявления потерпевшего (частного обвинителя), но «расплывчатые» формулировки закона порождают на практике массу судебных ошибок и безосновательное привлечение невиновных к уголовной ответственности.
Квалифицируя действия по ст. 116.1 УК, нужно определить, что же все-таки было причинено – побои или иные насильственные действия – и выбрать из предложенной законодателем квалификации один вариант. Однако судьи иногда ошибочно приводят в приговоре полную формулировку ст. 116 УК РФ, в связи с чем становится непонятно, признан ли подсудимый виновным в совершении побоев или иных насильственных действий, причинивших физическую боль, и это обстоятельство приводит к отмене приговоров.
В законе отсутствует определение «побоев», под которыми судебная практика подразумевает многократное нанесение ударов. В результате побоев могут возникать телесные повреждения, но побои могут и не оставить после себя никаких объективно выявляемых повреждений. Понятие «иных насильственных действий, причинивших физическую боль» также не раскрывается в законодательстве. Однако в судебной практике в качестве таких действий квалифицируются щипание, сечение, выкручивание рук, защемление, толкание, связывание, укусы и т. п. Нанесение одного удара потерпевшему также квалифицируется судебной практикой как «иные насильственные действия» (Справка Алтайского краевого суда от 10.12.2010 о практике оправдания и прекращения производств по реабилитирующим основаниям по делам частного обвинения).
Для признания побоев или иных насильственных действий преступными необходимо установить, что они причинили потерпевшему физическую боль. Судебная практика исходит из того, что достаточно заявить о причинении физической боли и состав ст. 116.1 УК РФ налицо. Испытывал ее потерпевший или нет, кроме него, никто не знает, а судебно-медицинский эксперт на подобный вопрос наверняка ответит так: боль это – непроверяемый признак, индивидуальное внутренне ощущение. Пожалуй, именно в силу этого по ст. 116.1 УК РФ привлекается значительное число жителей России, участвовавших в различных бытовых конфликтах.
В этой связи при оценке показаний потерпевшего, заявляющего в суде о причинении ему физической боли, необходимо выяснить: жаловался ли он на боль в своих первоначальных объяснениях, врачам при обращении за медпомощью, экспертам при проведении освидетельствования? Если телесные повреждения отсутствуют или были поверхностными, то трудно вообще говорить о какой-либо боли.
Но существуют насильственные воздействия, направленные на вызывание реальной физической боли, которые могут не оставить повреждения на теле. Таких воздействий четыре: попытка вырывания и кручения волос, удар в область каротидного синуса на шее справа или слева, удар в живот в зону солнечного сплетения, как говорят в народе, «под дых», кручение частей тела, соединенных суставом, в противоположных направлениях и другие действия, направленные на растяжение мышц и связок.
Правовая позиция суда
Из материалов дела усматривается, что О. просила привлечь Б. к уголовной ответственности за один толчок, нанесенный рукой в грудь, чем ей была причинена физическая боль.
Согласно закону с объективной стороны побои предусматривают собой неоднократные удары. Нанесение однократного удара не может рассматриваться как побои. Несмотря на это, в нарушение закона, действия Б. судом квалифицированы как побои.
По приговору О. была признана виновной за совершение иных насильственных действий, повлекших физическую боль, в апелляционном постановлении суд квалифицировал ее действия как побои, чем ухудшил ее положение. Кроме того, описательно-мотивировочная часть приговора не содержит описание обстоятельств совершенного О. преступления в отношении Б., установленных судом.
При таких данных, учитывая конкретные обстоятельства дела, Судебная коллегия приходит к выводу о недоказанности вины Б. и О. в причинении насильственных действий, причинивших физическую боль друг другу, в связи с чем из-за несоответствия выводов суда, изложенных в приговоре, неправильного применения уголовного закона, нарушения уголовно-процессуального закона, приговор и постановление суда апелляционной инстанции подлежат отмене, а уголовное дело – прекращению в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за отсутствием в их действиях состава преступления.
Источник публикации: Кассационное определение Курского облсуда от 12.07.2012 по делу № 22-1142/2012 года.
Место публикации: Официальный сайт Курского областного суда.
Один лишь факт совместного участия совершеннолетнего и несовершеннолетнего лица в совершении преступления не образует состава преступления – вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления
Довольно часто в следственно-судебной практике в случае совершения преступлений взрослыми лицами с участием несовершеннолетних взрослым предъявляется обвинение по ст. 150 УК РФ (вовлечение несовершеннолетних в совершение преступления), но один только факт участия в совершении преступления несовершеннолетнего не образует вышеуказанного состава преступления, о чем показательно свидетельствует следующий довольно редкий судебный прецедент.
Правовая позиция суда
В. и П. группой лиц по предварительному сговору совершили неправомерное завладение автомобилем без цели хищения (угон). Подсудимый П. в части обвинения по ст. 150 УК РФ вины не признал, сообщив, что не имел сведений о дне рождения В., не интересовался этим, никогда не отмечал дня рождения В. и полагал, что В., как и ему, уже исполнилось 18 лет, воспринимая его как старшего. П. пояснил, что не заставлял В. совершать указанного преступления и не уговаривал его. Вместе с тем подсудимый В. в судебном заседании не подтвердил осведомленности П. в части несовершеннолетнего возраста и отрицал вовлечение себя П. в совершение указанного преступления, пояснив, что П. предложил покататься, но при этом не уговаривал его, не заставлял и ничего не обещал. Кроме того, отсутствуют доказательства совершения активных действий, связанных с оказанием физического или психического воздействия со стороны П. на несовершеннолетнего.
Один лишь факт совместного участия несовершеннолетнего с совершеннолетним в совершении преступления, учитывая разницу между ними в возрасте всего на пять месяцев и отсутствие осведомленности П. о несовершеннолетнем возрасте В., не образует состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 150 УК РФ, поскольку подсудимый П. не осознавал, что своими действиями вовлекает несовершеннолетнего в совершение преступления. Кроме того, представленными доказательствами не подтвержден ни факт обещания, ни факт обмана или угрозы, ни совершение иных действий подсудимым, направленных на возбуждение у несовершеннолетнего подсудимого желания совершить преступление.
Источник судебной практики: Приговор Дзержинского районного суда г. Санкт-Петербурга. Дело № 1-28/11 по ч. 4 ст. 150, п. «а» ч. 2 ст. 166 УК РФ в отношении П. и В.
Место публикации: СПС КонсультантПлюс.
Разбой считается оконченным с момента нападения в целях хищения чужого имущества
Как отграничить оконченное хищение от покушения на него? В п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» указано: «Кража и грабеж считаются оконченными, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению (например, обратить похищенное имущество в свою пользу или в пользу других лиц, распорядиться им с корыстной целью или иным образом)». Но в этой связи закономерен вопрос: а когда виновный получает «реальную возможность» пользоваться похищенным?
В судебной практике сложилась общепринятая позиция, согласно которой хищение с территории охраняемого объекта не считается оконченным до тех пор, пока имущество не вынесено с территории, даже если оно было обособлено и подготовлено для последующего выноса. Поэтому задержание на проходной организации квалифицируется в качестве покушения. Такой же результат будет иметь место в ситуации квартирной кражи. Ну а если преступник покинул охраняемую территорию или помещение?
Зачастую в литературе по этому поводу отмечается, что вопрос о том, с какого момента у похитителя появляется реальная возможность пользоваться или распоряжаться изъятым имуществом – вопрос факта, решаемый с учетом обстоятельств конкретного уголовного дела. Судебная практика обычно привязывает факт покушения к расстоянию, на которое удалился преступник от места хищения, но какое именно расстояние должно быть для квалификации оконченного преступления, не скажет ни один юрист. Например, С. ночью похитил со двора Ю. трех овец, однако был задержан во время их перевозки на своей телеге. От места кражи С. удалился на расстояние более 1,5 км. По мнению суда, С. совершил оконченное преступление, так как у него имелась реальная возможность распоряжаться похищенным.
В отличие от кражи, разбой считается оконченным в момент нападения в целях хищения чужого имущества.
Правовая позиция Верховного Суда РФ
Суд признал установленным, что М. и В. заранее договорились об открытом способе хищения чужого имущества и с этой целью прибыли в лесное угодье Я. Обнаружив на месте преступления Ф., присутствие которого не входило в их планы и который мог воспрепятствовать реализации задуманного, они не отказались от преступления, а договорились о совершении нападения с применением насилия, опасного для жизни и здоровья. С этой целью они вооружились огнестрельным оружием, с применением которого совершили нападение на потерпевших, а после убийства потерпевших вместе обыскали домовладение.
Обосновывая принятое решение, суд первой инстанции указал, что «до совершения убийства Ф., П. и Г. кто-либо из осужденных требований потерпевшим о передаче имущества не предъявлял, равно как и не высказывал им своих намерений о завладении каким-либо имуществом. Обыск дома с целью отыскания ценных вещей и денежных средств осужденные провели после убийства потерпевших». Между тем разбой признается оконченным с момента нападения в целях хищения чужого имущества, совершенного с применением насилия, опасного для жизни и здоровья либо с угрозой применения такого насилия.
При квалификации деяния как оконченного разбоя не имеет значения, предъявлялось ли потерпевшим требование о передаче имущества и ставились ли они нападавшими в известность о намерении завладеть имуществом. Юридически значимым для состава такого преступления, как разбой, является осознание виновными, а не потерпевшими, того факта, что нападение совершается именно с целью завладения имуществом потерпевших.
Источник судебной практики: Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 15.01.2013 № 69-О12-17.
Место публикации: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2013. № 9.
При определении стоимости похищенных товаров суммы НДС и торговой наценки не учитываются
Широкое распространение на практике получили кражи из магазинов самообслуживания. Как известно, точный размер ущерба влияет на отграничение кражи от мелкого хищения и может повлиять на назначение наказания. Из ст. 158 УК РФ очевидно, что речь идет о реальном ущербе, в понятие которого упущенная выгода не включается. Но как быть, если организация уже совершила определенные действия по предпродажной подготовке товара, то есть фактически вложила свои затраты в товар, перемещенный со склада, окупаемые торговой наценкой? На практике в этой связи существует неоднозначный подход в расчете размера ущерба. Не внесло ясности по этому вопросу и Определение Конституционного Суда РФ от 22 апреля 2010 года № 597-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Ушакова Д. С. на нарушение его конституционных прав примечанием 4 к статье 158 УК РФ», который не нашел оснований для вмешательства и принятия к рассмотрению жалобы гражданина, оспаривавшего конституционность примечания 4 к ст. 158 УК РФ, позволяющего, по его мнению, определять размер похищенного в результате совершения разбоя исходя из его продажной цены, а не закупочной либо страховой стоимости. Конституционный Суд РФ указал на определение размера похищенного исходя из его фактической стоимости на момент совершения преступления, однако четкого понимания, что же является этой стоимостью, не дал.
Правовая позиция суда
Суммы НДС и торговой наценки при расчете размера ущерба учитываться не могут, поскольку по смыслу закона подлежит учету реальный ущерб от хищения.
Источник судебной практики: Приговор Мирового судьи судебного участка № 171 Орехово-Зуевского судебного района от 17.04.2012 по делу М. № 1-31/2012 по ч. 3 ст. 158 УК РФ.
Место публикации: Интернет – база судебных актов «Актоскоп».
