Kitabı oku: «Стрекот»
Перова просматривала данные с цифрового нивелира, когда в ее палатку ворвался Сергей Комарин и взволнованно выпалил:
– Нина Андреевна, вы не поверите, что засек коптер!
Перова глянула на коллегу: растрепанные волосы, заросшее щетиной мальчишеское лицо, лихорадочный блеск глаз – казалось, Комарин совсем не изменился за три года их знакомства. В первой же совместной экспедиции он поразил ее упорством и работоспособностью, и когда месяц назад встал вопрос о формировании геодезической партии в малоисследованные районы Саянской тайги, Перова без колебаний предложила кандидатуру молодого специалиста.
Третьим и последним участником их маленькой бригады был Константин Буров. Выскочив из палатки, Перова и Комарин обнаружили его под тентом, сооруженным на расчищенной полянке. Это место они в шутку называли «штаб-столовой»: здесь принимали пищу, обсуждали план работ и результаты полученных измерений, вечерами играли в карты.
Буров, спрятав руки в карманах полевой куртки, стоял у большого раскладного стола, на котором рядом с ноутбуком и тахеометрами растопырил винты их верный квадрокоптер. С помощью дрона отряд Перовой проводил разведку территории с воздуха – так было проще среди густой тайги найти место следующей стоянки. Комарин каждое утро запускал квадрокоптер, а после обеда изучал полученные снимки, скинув их на ноутбук.
Буров, нахмурившись, взглянул на подошедших коллег. На его широком обветренном лице топорщилась борода, и Перова не могла вспомнить, когда в последний раз видела его гладко выбритым. Она знала Бурова со времен учебы в Питере и недавно поймала себя на мысли, что за годы совместных экспедиций общалась с ним чаще, чем со своей родней.
– Что случилось? – спросила она, отгоняя мошек от лица.
Насупив брови, Буров кивнул на квадрокоптер и ноутбук, будто они были виновниками его плохого настроения.
– Ерунда какая-то, – буркнул он.
– Я просматривал снимки, сделанные сегодня утром! – затараторил Комарин, указывая пальцем на дисплей. – И среди лесов и полян обнаружил вот это.
Перова, склонившись к ноутбуку, всмотрелась в изображение на экране. Она увидела кусок буро-зеленой тайги и каменистый берег реки, запечатленные с высоты птичьего полета. На серых камнях у кромки воды чернела огромная надпись, выложенная, судя по всему, из палок или веток: «ПАМАГNТЕ».
Холодок пробежал по спине Перовой. Ей показалось, что птицы, щебетавшие вокруг, замолкли, а воздух сгустился. И только мерное тарахтение бензинового генератора разносилось по округе, словно напоминая об оторванности их лагеря от цивилизации.
Перова отпрянула от ноутбука и удивленно взглянула на коллег.
– Похоже на просьбу о помощи! – возбужденно выпалил Комарин.
Ему явно не терпелось услышать, что думают старшие товарищи, но Буров и Перова лишь обменялись тревожными взглядами.
– Надпись кривая, да к тому же безграмотная, – неуверенно протянул Буров. – Может, это случайное нагромождение палок? Ветер или река постарались.
Перова еще раз взглянула на экран: черные линии на светлых камнях отчетливо складывались в жуткое, ненормальное слово.
– Нет, на случайность не похоже, – твердо сказала она.
– Но кто мог выложить слово в этой глуши? – удивился Буров. – В такие дебри даже охотники не забредают.
Перова не знала, что ответить. Они находились в двух сотнях километров от ближайшего поселения – небольшого городка Вышегорска, затерянного в океане тайги. Казалось странным и непонятным, кому в этой Богом забытой котловине, зажатой среди Саянских гор, могла потребоваться помощь. Перова перевела взгляд на Комарина и спросила:
– Что это за место?
– Квадрат А-двенадцать на нашей карте. Вниз по течению Урчинки на десять километров.
– Часов пять пути… – задумчиво протянула Перова. – Мы можем сходить к реке и выяснить, нужна ли кому-то помощь.
– А почему не вызвать вертолет? – Комарин вскинул светлые брови.
– Он не сядет: деревья слишком высокие, – с хмурым видом пояснил Буров. – К тому же я сомневаюсь, что МЧС захочет гонять вертушку из-за каких-то палок возле речки черт знает где.
– А если вызвать подкрепление из основного лагеря? – не унимался Комарин.
Перова задумалась. Геодезисты проводили разведку малоизученных территорий Урчинской котловины, по которой через несколько месяцев планировалась прокладка опорных конструкций для волоконно-оптического кабеля из Красноярска в Вышегорск. Бригада Перовой ушла на шестьдесят километров южнее главной базы геодезической экспедиции, а это значит, что их коллегам потребуется более суток, чтобы продраться по непролазной тайге до места с загадочной надписью.
– Они слишком далеко. – Перова покачала головой. – Пока доберутся, может быть поздно. Слово на берегу выложили недавно, иначе ветки разметало бы во время бури три дня назад. Человеку, который оставил надпись, требуется помощь как можно скорее.
Буров мрачно хмыкнул:
– К тому же мужики не укладываются в график работ. Если выяснится, что мы их выдернули из-за какой-то ерунды, то на помощь придется звать уже нам.
Перова закусила губу. Ей представилось, как в дикой враждебной тайге кто-то отчаянно взывает о помощи. Кто это был? Заблудившийся охотник или рыбак? Почему же он написал призыв с такими глупыми ошибками? Вопросы множились, и ответы на них можно было получить только одним способом – отправившись на разведку к реке.
Перова вспомнила, как однажды в детстве заблудилась в лесу рядом с деревней, где жила ее бабушка. Она провела ночь за поваленным деревом, дрожа от страха и прислушиваясь к малейшим шорохам. На утро ее обнаружили взрослые, но тот парализующий ужас, испытанный в дремучем чернолесье, запомнился ей на всю жизнь. Человек, написавший призыв о помощи на берегу реки, мог оказаться в куда более опасной для жизни ситуации, и Перова не смела допустить, чтобы с ним что-то случилось. Взглянув на часы, она сказала:
– Вот как поступим. Мы с Комариным отправимся на разведку к реке, осмотрим район. Костя, ты останешься здесь. – Перова перевела взгляд на Бурова. – Если там действительно кому-то нужна помощь, мы свяжемся с тобой по рации, после чего ты вызовешь по спутниковой связи подкрепление из лагеря или вертолет из Вышегорского МЧС.
Буров недовольно скривился, но промолчал, а Комарин, коротко кивнув, направился к своей палатке собирать рюкзак. Понятливый и исполнительный – за это Перова его и ценила.
Захлопнув ноутбук, она посмотрела в сторону тайги: древний лес напирал на полянку с тремя одинокими палатками, словно угрожая раздавить маленький мир людей, стиснутый в оковах враждебных зарослей, буреломов и камней. Там, за этой стеной, кто-то ждал помощи.
* * *
Как и рассчитывала Перова, путь до места назначения занял пять часов. Чтобы сократить дорогу, они решили идти не напрямую через густые заросли, а выйти сначала к Урчинке (ее русло пролегало в трех километрах восточнее лагеря) и уже оттуда по берегу спуститься к загадочной надписи.
Река тонкой нитью змеилась по узкой долине, втиснутой между гор, зубцы которых врезались в ясное синее небо. То и дело оступаясь на крупных камнях, Перова упрямо шла вперед, не обращая внимания на извечных спутников геодезических разведок – мошек и комаров. Она привыкла к ним за двадцать лет, проведенных в постоянных экспедициях по тайге и тундре. Комарин, нахмурив лоб, пыхтел рядом, периодически сверяясь с компасом.
– Думаю, мы уже близко. – Перова сбавила шаг и, заслонив ладонью глаза от клонившегося к закату солнца, всмотрелась вдаль – туда, где серебристая лента воды смыкалась с частоколом деревьев на излучине реки.
Комарин рассеяно кивнул. На его веснушчатом лице читались тоска и досада, и причиной их навряд ли были мысли о загадочной надписи на берегу: они покинули лагерь второпях, и Комарин не успел поговорить по спутниковому телефону с женой и сыном, которые ждали его в Питере. Он по ним сильно скучал.
Перова горько усмехнулась, подумав о том, что тоска по семье и дому давно ей чужда. С мужем она развелась пять лет назад, детей у них не было, родители умерли. Мокрая земля, холодные камни и кучка хмурых бородатых мужиков – вот кто стал ее семьей, и Перова с этим смирилась. Она просто шагала вдоль бурлящего потока реки в отрезанной от мира котловине среди Саянских гор – худенькая женщина в мешковатом полевом костюме, и теплый ветер трепал ее короткие волосы.
– Пришли! – взволнованно воскликнул Комарин.
Остановившись, он указывал рукой на каменистый участок берега, где черные ветви складывались в ненормальное слово – «ПАМАГNТЕ». Перова подошла ближе, не в силах оторвать взгляда от пугающий надписи. Вблизи она казалась еще больше, чем на снимке с квадрокоптера. Перова поморщилась: внутри у нее все похолодело, словно в предчувствии неотвратимой беды. Она подняла одну из веток и поднесла ее к лицу, чтобы рассмотреть получше.
– Это валежник, недавно ободранный от мелких сучьев и листвы. Без всякий сомнений надпись – дело рук человека.
– Но почему она безграмотная? – удивился Комарин. – Как будто ребенок писал. И если кому-то требовалась помощь, то почему он не остался возле надписи?
Перова отбросила ветку и кивнула в сторону подлеска на границе с каменистым берегом. Вглубь зарослей убегал тонкий шрам тропинки. Она вела в полную опасностей тайгу, где кому-то отчаянно требовалась помощь.
– Надо связаться с Буровым, – сказала Перова.
Комарин отцепил от ремня рацию и протянул ее Перовой. Настроив частоту, она сказала в микрофон:
– Буров, это Перова. Как слышно? Прием!
– Слышу отлично. Что у вас?
– Мы вышли к надписи на берегу, но здесь никого нет. Вглубь леса ведет тропинка, и мы думаем сходить туда на разведку.
Перова кинула вопросительный взгляд на Комарина. В ответ он пожал плечами, словно полностью передавая инициативу в руки начальницы отряда.
– Это не слишком опасно? – донесся из рации голос Бурова, искаженный помехами. – Может, не стоит рисковать?
– Комарин предположил, что надпись мог выложить ребенок – это объяснило бы странные ошибки. – Перова подошла к веткам на камнях, и от вида странного слова у нее похолодело в затылке. – Сам понимаешь, в таком случае медлить нельзя. Мы будем идти по тропе вглубь тайги до захода солнца. Если никого не найдем, вернемся к берегу. К полуночи будем в лагере.
– Принято. – В голосе Бурова слышались нотки недовольства, но спорить с начальником отряда он не рискнул. – Будьте осторожны.
Отключив рацию, Перова передала ее Комарину. Повесив ее на ремень, он с тоской и тревогой взглянул на густые заросли, в которых терялась тонкая тропинка. Перова разделяла его опасения, но другого выбора у них не было: надо выяснить, кто написал слово на берегу.
* * *
Переступая через коряги и оскальзываясь на мшистых кочках, они брели по тропе, уводившей их в буро-зеленую бездну тайги. Солнце садилось за кронами деревьев, и его желтые отсветы косыми лучами пробивали листву. Воздух стал свежее, прохладнее, и Перова поежилась от сырости, пропитавшей плотную ткань штанов и куртки. За спиной напряженно сопел Комарин. Он молчал с того момента, как они вступили в дремучее царство лиственниц и пихт: в реликтовом лесу человеческая речь казалась лишней.
Перова сверилась с компасом. Они двигались в северо-западном направлении, удаляясь от реки, и не было сомнений, что тропу среди вековых зарослей проложил человек: дважды ее пересекали ручьи с перекинутыми через них мостиками из старых бревен. Куда вела дорога – оставалось вопросом, и Перова надеялась, что ответ они обнаружат раньше, чем наступят сумерки.
На краю зрения в частоколе пихт что-то мелькнуло. Перова остановилась и всмотрелась в густые заросли. Среди деревьев высилась угловатая конструкция. Молча обменявшись взглядами с Комариным, Перова сошла с тропы и, продираясь сквозь кусты ракитника, направилась к пихтам.
– Это охотничий лабаз, – сказала Перова, когда они остановились у деревянного помоста, покоившегося на четырех бревнах чуть выше человеческого роста.
– Значит, здесь действительно кто-то живет, – задумчиво протянул Комарин. – Но это странно. Я думал, что Урчинская котловина – одна из самых глухих и изолированных в Саянской тайге.
– Так и есть. – Перова рассматривала бурые потеки крови на деревянных столбах: очевидно, недавно на помосте покоилась туша убитого животного. И кто-то ее забрал.
В груди закопошилось неприятное чувство – леденящая смесь тревоги и недоумения. Перова мотнула головой, отгоняя дурные мысли. Чего она так разволновалась? В эти места действительно мог забрести охотник, который попал в беду и теперь призывал на помощь.
