Kitabı oku: «Вечная мерзлота II. Племя проклятых», sayfa 3
Мы попятились к «уазику». Олег, наставив карабин на монстров, почему-то не решался открыть огонь: тварей было слишком много, и браконьер, должно быть, боялся, что не справится со всеми. Хеты смыкались вокруг внедорожника.
– Быстрее в машину! – скомандовал Олег.
Он бросился к «уазику», и мы с Фокиным последовали за ним. Хлопнули дверцы: я устроился на пассажирском сидении рядом с Олегом, Фокин плюхнулся сзади. Браконьер трясущимися руками завел машину. Фонари разрезали мглу, и мы увидели полчище косматых приземистых тварей, медленно крадущихся к избе. Тундра словно кишела ожившими мертвецами.
Фыркнул двигатель – и внедорожник рванул вперед сквозь толпу хетов. Они отпрянули в стороны, а затем с хрипящими рыками кинулись следом. Точно так же группа монстров преследовала наш грузовик, когда мы с Фокиными удирали от древнего кладбища ненцев. Хеты передвигались быстро, но я уже знал, что их скорости не хватит, чтобы нагнать внедорожник.
Знал я и другое: куда бы мы ни двинулись, они все равно нас найдут.
* * *
Утро раскрасило небо серой мутью. Заснеженная, поросшая низкими кустарниками земля убегала вдаль, теряясь за горизонтом. «Уазик» подпрыгивал на кочках и, объезжая топи с озерцами, медленно пробирался к нашей цели – затерянному посреди тундры городку Лабытнанги. Ночью мы оторвались от хетов, но пережитый ужас давал о себе знать. У Олега до сих пор мелко тряслись руки – он пытался унять дрожь, покрепче впиваясь в руль. На его лице и шее краснели длинные царапины – следы от когтей хета. Фокин каждую минуту напряженно посматривал в окно, выискивая взглядом темные фигуры монстров.
Я глубоко вздохнул и прикрыл глаза, стараясь отогнать дурные мысли. Вспомнил Алену и Диму: они остались в Салехарде и ждали моего возвращения. Больше всего на свете я хотел обнять жену и сына, снова оказаться дома и навсегда забыть о кошмаре, в которую превратилась моя жизнь за последние дни.
– Вы видите? – голос Олега отвлек меня от размышлений.
Я открыл глаза. На нашем пути выросло стойбище ненцев. Когда «уазик» к нему приблизился, у меня похолодело внутри при виде изодранных чумов и опрокинутых саней. Среди них лежали мертвые олени, собаки и десятки окровавленных человеческих тел, будто разбросанных по земле чудовищным ураганом.
– Притормози, – попросил Фокин.
– Это не опасно? – напрягся Олег. – Вдруг там скрываются эти твари?
– А вдруг кому-то нужна помощь? – парировал Фокин.
– Хеты ни разу не нападали днем, – успокоил я Олега. – К тому же в чумах может быть радиостанция.
Олег поджал губы и промолчал. Он до сих пор пребывал в шоке от гибели Саныча, поэтому решил не перечить. В конце концов, мы с Фокиным были правы, когда предупреждали браконьеров о смертельной опасности.
Внедорожник остановился возле стойбища. Мы выбрались из машины, опасливо озираясь по сторонам. Вблизи картина оказалась еще ужаснее: при виде разодранных на куски ненцев не оставалось сомнений, что на них напали хеты. Тонкое покрывало снега темнело алыми пятнами крови; в морозном воздухе висел резкий запах свежего мяса. Рядом с людьми лежали туши оленей с распоротыми брюхами, из которых словно гигантские дождевые черви расползлись кишки.
– Вряд ли здесь кому-то можно помочь, – пробормотал Олег.
Фокин осмотрел несколько изувеченных тел и взглянул на меня глазами, полными ужаса и отчаяния.
– Алексей Петрович, это кочевники со стойбища, которое располагалось рядом с нашей амбулаторией.
Бывалый врач в течение многих лет приезжал в ямальскую тундру, а потому хорошо знал в лицо местных жителей. И теперь его старые друзья превратились в кровавые ошметки, разбросанные по стылой земле.
Я хотел поддержать Фокина, как вдруг мое внимание привлекло едва заметное шевеление в брюхе лежавшего рядом оленя. Я кивнул спутникам, и они, заметив движение внутри огромной туши, удивленно замерли. Олег нацелил ружье на оленя, когда вспоротая шкура животного зашевелилась, и из влажного кровавого нутра показалось человеческое лицо.
Мы обомлели в изумлении. Тяжело дыша, из брюха оленя выбралась худенькая девушка-ненка, с ног до головы перемазанная кровью и потрохами. Дрожа от холода, она испуганно уставилась на нас раскосыми глазами.
– Майма?! – радостно воскликнул Фокин.
Врач бросился к девушке, на ходу снимая куртку, чтобы укрыть ее от холода. Олег удивленно на меня посмотрел. В его взгляде читался вопрос: откуда старик знает девчонку?
* * *
Спустя час, когда мы развели костер подальше от стойбища, Майма немного согрелась и успокоилась. Девушку по-прежнему сотрясала мелкая дрожь, но причиной ее был вовсе не холод, а чудовищный шок. Мы растопили снег в кружке, и Майма отмыла лицо и руки от оленьей крови. Она сидела у костра рядом с Фокиным, укутанная в его куртку. Девушка родилась и выросла в семье ненецких кочевников, и с детства знала педиатра, который ежегодно осматривал местных детишек.
Отпив горячей воды из алюминиевой кружки, Майма заговорила тихим, безжизненным голосом:
– Неделю назад, когда погибли первые олени, мы поняли, что Нга наслал к нам хетов.
– Нга? – встрял Олег. – Это кто еще такой?
– Правитель подземного мира из легенд ненцев, – пояснил Фокин, недовольно зыркнув на браконьера: ему не понравилось, что тот перебил девушку.
– Это не легенды, – проговорила Майма, отрешенно глядя на костер. – Нга существует, как существуют и хеты. Вы сами видели, на что они способны.
Она взглянула на нас темными глазами, в которых плясали отблески костра. Обветренное, скуластое лицо девушки обрамляли черные волосы, подчеркивавшие ее грубую красоту.
– Хеты коварны и хитры, – продолжала Майма. – Они несколько ночей ходили недалеко от стойбища, словно испытывая наше терпение. Мы решили сняться с места, но не успели далеко уйти. – Майма на миг замолчала, и в ее глазах заблестели слезы. – Ночью мы проснулись от шума и обнаружили вспоротых оленей. Хеты были рядом, готовые атаковать. Хадри, мой муж, увидев их приближение, спрятал меня в трупе мертвого оленя. Так мне удалось спастись, но все остальные…
Майма резко замолчала, опустив голову. Плечи девушки затряслись от плача, и Фокин ее приобнял. Я переглянулся с Олегом: и без того суровое лицо браконьера помрачнело еще больше. Я представил, какой ужас пришлось пережить девушке: ее родные и близкие погибали один за другим, пока она дрожала от страха в зловонной туше оленя.
– Я слышала, как умер муж, – тихо обронила Майма. – Он кричал, когда хеты раздирали его на куски.
Она вытерла слезы и уставилась на костер, словно наблюдая, как в огне сгорают ее воспоминания. Я удивился стойкости Маймы: ее муж и близкие погибли, но она даже не подошла к их изувеченным останкам. Возможно, ненка хотела запомнить их живыми. Я заметил, как Майма легонько коснулась живота и, обведя нас взглядом, неожиданно твердо сказала:
– Надо уезжать. Скоро стемнеет, и хеты вернутся. Они не успокоятся, пока не уничтожат нас.
* * *
Световой день на Севере заканчивался, не успев начаться: каждая минута была на счету. Оставив Фокина и Майму возле «уазика», мы с Олегом облазили разрушенное стойбище в поисках припасов. В поваленных чумах мы нашли замороженное оленье мясо и чистую теплую одежду для Маймы. Девушка рассказала, что кочевники поддерживали связь с миром только в поселках, а потому у них не было радиостанции или спутниковых телефонов. Мы по-прежнему не могли связаться с большой землей. Оставалось только одно – двигаться вперед, в Лабытнанги. Но возникла проблема:
