Kitabı oku: «Космофермер. Большой купальный сезон», sayfa 3
Глава 4
ДОЛЯ КАБАНОИДА
Герберт Секач, диспетчер космопорта «Райские кущи».
Секач и правда охоту не любил. Не нравилась ему эта охота. Ну что за радость убивать несчастных животных? А потом пожирать их тела. Бррррр. Варварство! Разводить, чтобы получать молоко – совсем другое дело. Молодец фермер этот Люка, что научил дикарей, как приручить зверей. И как-то быстро у него это получилось. Они с Джошем тут посовещались и пришли к общему выводу. Все дело в жуке и в корне. Водится у них тут странный такой жучок. Маленький, но кусачий. Чартуш называется. Так вот, ежели куснет он кого, то укушенный начинает болеть, память теряет, а то и помереть может, ежели местного корешку смаса не пожует. Скорее всего, от этого жучка тут эпидемия всеобщей амнезии и началась. А потом народ стал корешок потреблять и вроде как вылечился. Корешок смаса на сайстрийский хрен похож, такой же ядреный, только черный. Его местные так и зовут, «волчий хрен». Правда, местный волк, не то, что обычный – на собаку похожий. Местный вроде варана, но с зубами. Любит он лежать в болоте, кочкой прикинувшись. А как соберутся на его спине жабы местные поквакать, так он как хвостищем себя по панцирю шлепнет, жабы в всмятку – ему обед. Только когда и где дикари у него хрен разглядели?
В общем, справедливости ради стоит признать, что первым сообразил про этого жучка и про корень как раз геолог Джош Петрофф. Сообразил и решил поэкспериментировать. Сказал местным мальчишкам, чтобы они побольше чартуша наловили. Те – ни в какую, по их поверьям жук этот несчастье приносит, если даже на него просто глянуть. Но вчера вот Уршух команду подростков собрал, соорудил им что-то вроде сачков и целый день с ними по лесу носился, жучков ловил.
Секач тяжело вздохнул и глянул в сторону деревни. Полсотни тростниковых хижин, крытых пальмовыми листьями. Расположены полукругом с большим костровищем в центре. И у всех одной стены не хватает. Восточной. То ли для вентиляции так устроено, то ли традиция такая давняя. Сейчас у костровища на церемониальном камне сидел мистер Джош в парадном одеянии главного жреца и толкал пламенную речь, которая, по идее, должна была вдохновить охотников и принести им удачу.
Честно говоря, из всей честной кампании Секачу больше всех нравился именно этот космогеолог со своей чокнутой дикаркой. Почему? Ну, во-первых, они с Джошем ровесники, во-вторых, к физиономии Секача отнесся нормально, а не пялился, как этот мальчишка и остальные… И еще дна черта характера в Джоше Секачу очень нравилась. Как бы это объяснить, ну этот Джош все воспринимал реально, без условностей, к примеру, лидерство командора Хьюго он признавал по понятной причине того, что в данной ситуации именно легионер знал, что и как делать. То, что Зитцдорф оказался контрабандистом и истеричкой, он тоже воспринял спокойно, мол, что ж бывает, еще древние завещали: "Не сотвори себе кумира", да и к Алямму отнесся как-то тепло, тут же нашел с ним несколько тем для разговора. Секач даже немножко заревновал, видя, как охотно рассказывает его травянистый друг геологу об особенностях кораллового рифа у этого острова. Опять же, именно Джош научил Секача, как сделать начинку для патронов и даже нашел хороший кусок проволоки на кухне тогда, во время осады диспетчерской. Да и жена у него, хоть и дикарка, но довольно хороша…
А ведь, если честно, сначала он ему не верил, геологу этому Джошу. И бабе его тоже. Как там ее? Амальге? Не верил нисколечко! Когда он в диспетчерской космопорта про джунгли и таинственных аборигенов болтал. Нет, правда, когда Джош про свои мытарства в качестве племенного дармоеда описывал, все сидели, рты раскрыв, сочувствовали ему изо всех сил, только Секач ухмылялся скептически. Во, думал, завирает, клоун. Чтобы здесь, на Райских Кущах в джунглях да дикие племена?! Да тут же заповедник, тут какой челнок с туристами зону заповедную случайно нарушит – звону на все управление. Сразу тревога, экополис с запросом, «зеленые» со своими пикетами, комиссии какие-то собираются. И начальство талдычет на все лады про то, «…насколько уникален этот заповедник, и какой непоправимый урон этой уникальной экосистеме может нанести любое вмешательство».
И что он тут видит своими глазами?! В самом центре заповедной зоны, на самом большом острове планеты Райские Кущи, куда и патрульным челнокам залетать запрещено, к которому прогулочным катерам подплывать ближе, чем на пятьдесят миль категорически воспрещается. Вот на этом самом заповедном острове живут никому не известные дикари. Да, натуральные дикари человеческой породы. Конечно, удар по самомнению для Секача – законопослушного сайстрийца и лейтенанта межгалсоюза просто колоссальный. Но Секач с детства привык удары держать, иначе не видать бы ему космоса вообще, ни ближнего, ни дальнего. Так бы и валялся у себя на Сайстре в родовой луже. Однако факт есть факт. Не может он не верить тому, что своими глазами видит. И всегда готов признавать свои ошибки. А потому, как только челнок здесь, в этой деревне грохнулся, в тот же вечер перед мистером Джошем торжественно извинился в присутствии всей честной компании. Но злобу затаил. Не на мистера Джоша, конечно, на него-то за что? На этих циников из туркорпорации «Райские кущи». Эх, и устроит же он им скандал, когда они отсюда выберутся! Точнее, если они когда-нибудь отсюда выберутся. Потому что, положа копытце на сердце, стоило признать – шансов-то у них не особо много. А если смотреть правде в глаза – совсем мало шансов. Потому что челнок этот никакому ремонту уже не подлежит, а как другими путями отсюда выбраться, Секач не представлял.
Но если уж совсем откровенно, то больше всего волновало то, что курортный сезон вот-вот начнется, а его, лейтенанта Секача в диспетчерской нет. И второго диспетчера Крупника тоже. Что же это получается? На орбиту планеты прилетают корабли с техниками и строителями, запрашивают диспетчерскую разрешения на посадку, а диспетчерская молчит. Секач ответить не может, потому что он здесь, среди дикарей. А Крупник не ответит, потому что его сожрали злые монстры, и Секач это своими глазами видел. И что дальше? Допустим, корабли приземлятся без всякого разрешения, что там их пилоты увидят? Разгромленную в пух и прах диспетчерскую? Стаю злобных монстров? И это за две недели без малого до официального начала купального сезона?! Это ж скандал вселенского масштаба! И кто виновник того скандала? Кто свой пост оставил? Конечно, диспетчер Секач. Что с него взять, он же сайстриец. Поди докажи потом, что он сам едва злобным монстрам на ужин не отправился, и спасался в джунглях. А если монстры ушли? Сожрали все живое и улетели вместе с этим сумасшедшим доктором Куком? Или Фальцем, или Майстером, или как там его? Кто поверит, что они вообще там были? Чем докажешь?
Вот от этих мыслей Секачу совсем плохо становилось. Так плохо, аж пятак чешется, и молот в руках удержать не может. Молот, это потому что он тут к кузнечному делу пристрастился. А то ведь смотреть жалко, как местные людишки без приличных инструментов здесь мучаются. Попробуйте сами каменным топором хотя бы маленькую пальмочку срубить. То-то! Но поскольку железной руды здесь пока не нашли – только медную, стал он потихоньку челнок на железо разбирать. Так, по мелочам, переборки, двери, все, что отсоединить смог. Построил кузницу небольшую, горн наладил с мехами из старых шкур и стал ковать. Кому топор справить, кому лопату, наконечник для копья. Вот малыш Люка для общего блага два плуга заказал, топоров, молотков разных. И как-то отвлекает работа от мыслей грустных. Но разве что только от мыслей. Потому что как ни старался Секач, тесного контакта с местным населением установить не получилось.
Во-первых, для него они все на одно лицо. Пробовал научиться различать – не получилось. Тем более, они эти лица и тела охрой мажут не понятно для чего. Вроде как от паразитов защищаются. Во-вторых, все они тут жрут тела убитых животных и совершенно этого не стесняются. Как только можно?! Мясо, сочащееся кровью мясо животных они бросают на огонь и жрут почти сырым! Варварство! Просто каменный век! Дикари, что с них возьмешь? И, в-третьих, как сказал по секрету геолог Джош, Секач, оказывается, очень похож на папуийю – местную свинью. Во дела-то! А Секач все удивлялся, что это они все смотрят на него с каким-то гастрономическим интересом? Вот и установи тут контакт, когда тебя сожрать собираются.
Короче, не очень уютно было ему в этих джунглях, чужим он здесь себя чувствовал. Чего бы только не отдал, чтобы отсюда выбраться. Хорошо, что в мыслях этих он не одинок. Судя по разговорам за ужином, а больше-то поговорить особо некогда, все его товарищи по несчастью тоже как раз об этом только и думают. Планы строят, прожекты.
Секач тут сначала тоже предложение сделал. Построить большой плот, сшить парус и под парусом двигаться в сторону курорта. Наверняка, ближе к «Райским кущам» непременно встретится кто из туристов. Яхта или катер. Но геолог Джош его план в пух и прах раскритиковал, мол, не известно куда течением занесет, и на парус полагаться рискованно. А то заплывем в открытый океан и сгинем там, от жажды и голода мучаясь. В чем-то он прав, геолог этот. Но Секач перед трудностями отступать не привык. Мозгами поскрипел, и в мозгах этих новый план созрел: если нельзя отсюда на челноке улететь, то, может быть, стоит попробовать… уплыть на нем? Точнее, на его уцелевшем двигателе, Секач его по возможности проверил, никаких повреждений не нашел. А что, выйти к морю, подтянуть туда на четырех строхах движок и укрепить его на большом плоту. А там брать курс в сторону Райских Кущ, и плыть на сколько топлива хватит, благо его почти полный бак. Чем дальше, тем лучше – больше шансов встретиться с каким-либо туристическим катером или яхтой. Немедленно связаться через их передатчик с межгалспасом и ждать помощи. Хороший план, ничего не скажешь. Была в нем одна только одна проблема. Дело в том, что рудовоз был совсем древний, и двигатели работали на жидком топливе. Из чего сделать топливный бак?
Секач сорвал с пальмы широкий лист, разложил его на столе, еще раз глянул на нацарапанный в пыли чертеж и скопировал его с помощью ножа собственного изготовления. Свернул лист в трубочку и двинулся «на работу».
***
Кузню Секач устроил недалеко от челнока, а что, место удобное, и за железом долго ходить не надо. Прямо на тропинке у воткнутого в землю кола со знаком табу сидело с десяток местных мальчишек. Этот запретительный знак Секач специально выпросил у Джоша, чтобы поставить здесь от пацанов. Конечно, они ничего бы не взяли, тут с этим строго, за воровство изгнание из племени без всяких разговоров – считай, верная смерть. Но пораниться могли. Сами понимаете, дикари, да еще дети.
Секач раздул горн, бросил в огонь заготовки для подков и, подумав, что это будут первые подковы в истории, которыми будет подкован сусун, улыбнулся. Тут же снова помрачнел. Из чего же сделать бак? Как бы бочку изобрести? Вроде простая вещь – деревянная бочка, а вот поди ж ты. Все его попытки изготовить хотя бы маленький бочонок закончились плачевно. И вспомнить стыдно, что получилось.
В это время со стороны деревни подошли освобожденные от работ старейшины. Они шуганули детишек, чинно расселись на земле у запретного столба и тоже стали наблюдать. Прям кино какое-то устроили, недовольно подумал Секач и неожиданно обратил внимание, что старики пришли не с пустыми руками. У каждого был бурдюк, к которому владельцы то и дело прикладывались. Пиво хлещут ветераны. А что если? Эврика! Если хорошо зашить шкуру крупного сусуна, в нее можно залить довольно много топлива.
Секач бросил молот, уселся за верстак и заново набросал схему. По идее с топливными емкостями, изготовленными из шкур сусунов, все должно было получиться. Завершив чертеж, Секач подумал и решил сделать действующую модель. Плот представлял собой плоский обрубок дерева, фуксовый лист заменял парус. Под двигатель вполне пригодился пойманный жук чартуш. Приклеенный смолой за лапки к дощечке он порой поднимал надкрылья и отчаянно махал крылышками, пытаясь улететь, благодаря чему дощечка быстро плыла по лужице. Старики, наблюдавшие за процессом, были в восторге. Секач еще раз рассчитал примерный вес плота вместе с «командой» и удовлетворенно усмехнулся. Да, будет что сказать попутчикам за ужином. Отложив готовую модель, Секач снова взялся за подковы. И снова бросил. Ну не привык он откладывать на потом задуманное.
– А что, уважаемые, не могли бы вы мне помочь? – спросил Секач, подходя к старикам.
– Чем мы можем помочь тебе, о, кузнечный бог? – степенно спросил старейшина и остальные старики затрясли бородами, всем своим видом выражая готовность помочь.
– Мне нужно четыре большие шкуры строхов, женщины с иглами, смола для швов и еще человек двадцать, чтобы поставить двигатель на телегу. И пусть кто-нибудь позовет главного жреца.
Старейшина запросу не удивился, что-то гортанно крикнул и полдюжины пацанов, возникших словно из-под земли, разбежались в разные стороны.
А Секач, хрюкнув, вооружился универсальным ремключом, одолженным у вождя, подошел к челноку и, ловко забравшись на подкрылок, принялся откручивать болты крепления двигателя.
***
Джошу, все-таки решившему навестить супругу и даже давшему пару дельных советов по части джигитовки, план Секача понравился. Он для виду поводил руками над знаком табу, побормотал что-то и выдернул кол из земли. Руководимые Секачом дикари – собиратели с опаской переступили запретительную черту, опутали двигатель лианами, просунули под них деревянные шесты и с превеликой осторожностью перенесли двигатель с остова челнока на арбу. Секач закрепил двигатель четырьмя толстыми лианами, потрогал конструкцию, проверяя на прочность, и остался доволен. Осталось впрячь в арбу пару сусунов, и можно ехать…
А в то же время три дюжины дикарок под руководством Амальги трудились над шкурами. Нужно было зашить все отверстия, оставив только одно для топливопровода, а швы обильно промазать смолой. Первый же получившийся «бурдюк» Секач укрепил на передней части арбы и, соблюдая великую осторожность, наполнил топливом из бака челнока. Теперь можно было и испытать. Полеводы пригнали с поля двух запряжных сусунов, и арба, жутко скрепя, покатилась к краю деревни.
Секач соединил двигатель с «баком» тонким топливным шлангом и только тут понял, что в его схеме не хватает одной важной детали. А именно – источника энергии, благодаря чему эта штука и должна заработать. Более того, после того, как капитан Алан одним мановением отвертки сжег генератор челнока, вместе с остальной электросистемой, источника энергии у них больше не осталось. И где теперь взять искру? Секач задумчиво огляделся по сторонам, словно ожидал заметить случайно забытый кем-нибудь, где-нибудь под кустиком аккумулятор. Да и он не поможет. Что толку с обычного аккумулятора? Тот только дает искру, а вот рассчитать ее мощность и периодичность подачи сможет только компьютер. К примеру, борткомпьютер челнока, царствие ему небесное. Или какой иной компьютер, где бы его только взять? И что же теперь делать? Тут взгляд Секача упал на безмятежно балдевшего на большом церемониальном камне робота – крупье. Блюм привычно растопырил свои панели, запитываясь энергией от обоих местных солнц. «А что, это идея!» – сказал Секач сам себе и подошел к роботу. Дабы поддержать высокий статус обожествленного товарища, прежде чем изложить проблему уважительно поклонился.
– Слушай, Блюм, как у тебя со здоровьем? – начал Секач издалека.
– Нормально, а что? – ответил Блюм.
– А батареи как? Не подведут в случае чего?
– Нет, в норме батареи. Зарядка почти полная. А чего это вы, лейтенант Секач? – забеспокоился Блюм.
– Да вот помощь мне нужна. Видишь вон тот двигатель? Хватит у тебя мозгов, чтобы запустить его?
– Послушайте, лейтенант Секач, вы, кажется, забываетесь. Я – робот крупье с интеллектом высшей категории! Я могу работать в лучших казино мира, и не моя вина, что злая судьба забросила меня…
– Не твоя вина, не твоя, успокойся, – перебил его Секач, – только хватит бездельничать, давай спускайся и заведи мне вон ту штуковину.
– Да как вы могли подумать, что я… – возмутился робот.
– Заткнись, железяка! – цыкнул Секач и пошел на откровенный шантаж. – Ты знаешь, малыш Люка мне заказ еще на два плуга сделал, а с железом уже проблемы. Будешь ерепениться, разберу на запчасти!
– Но мистер Секач, – перешел робот на громкий шепот, – неужели вы не понимаете, что это может коренным образом подорвать мой авторитет в этом племени?! Я же каким-то образом для них что-то вроде божества.
– Вот именно! Ты! Именно ты! Только ты сможешь заставить заработать этот двигатель! Смекаешь? И не забывай, что мне до сих пор нужно железо для изготовления плугов.
Робот на явный шантаж поддался и быстро спустился на землю. Он, жужжа колесиками на кочках, подкатил к укрепленному на арбе двигателю, осмотрел его электронную панель и ловко подсоединился к ней длинным разъемом.
– Проклятия вселенной, какая древность! – удивился робот после минутного раздумья, выразившегося в мигании лампочек. – Да ему лет сто!
– Что-то типа этого, – согласился Секач, – так ты сумеешь его запустить?
– Да у меня же интеллект высшей категории! Но если вы считаете, что я собираюсь потратить на него всю свою энергию, то вы глубоко ошибаетесь. Мои батареи вовсе не предназначены, чтобы на них работала какая-то рухлядь!
– Послушай, Блюм, хватит трепаться! Я не собираюсь улетать на этой арбе на орбиту. Мне нужно только, чтобы этот двигатель заработал на самой малой мощности и проработал ровно минуту. Ты сможешь это сделать?
– Правда, Блюм, давай! – поддержал Секача подошедший Джош. – Ты же сможешь, я верю!
– Ладно, посторонись, – деловито сказал робот и откатился подальше за арбу. Дикари, обступившие их тесным кругом, но на почтительном расстоянии, последовали его примеру.
– Черти что творится, – бормотал робот, мигая панелями, – меня, робота первой категории заставлять делать такое…
Внезапно двигатель чихнул, потом еще и еще раз.
– Давай, Блюм, давай! – радостно закричал Джош.
И тут из двигателя вырвался длинный сноп пламени. Двигатель заревел, и арба медленно покатилась назад.
– Стоп! Стоп! Хорош! – что есть силы закричал Секач, и замахал передними копытцами.
Робот заметил подаваемые ему знаки, мигнул панелями, двигатель тут же смолк.
– Получилось, – констатировал Джош, разглядывая дымящиеся после струи огня джунгли, – вечером изложим план командору. Я лично нахожу его довольно перспективным. А вы что стоите? – повернулся он к дикарям, – давайте тушите этот чертов лес!
***
Но изложить план и показать чертеж с моделью Секач не успел. Потому что вечером пришлось искать капитана Алана. Прибежали мальчишки звать Секача на ужин и сообщили, что «белый» капитан ушел с утра куда-то в сторону реки, и до ужина не вернулся. Вот ведь человек, одни проблемы от него. А ведь раньше Секач на него чуть ли не молился. Еще бы! Лучший пилот вселенной! Может, пилот из него и хороший, но здесь, в джунглях ни к чему он не годен. Да и лодырь, каких поискать. Вот теперь и придется этого лодыря искать на ночь глядя.
Глава 5
ЗВЕЗДА В ТРАНСЕ
Алан Зитцдорф, пилот первого класса.
Алан Зитцдорф перевернулся с левого бока на спину, глянул в потолок хижины – на плотно уложенные пожелтевшие листья фукусовой пальмы и жужжащий под ними рой насекомых – местных мух, облепивших сморщенный плод пука. Он, наверное, уже наизусть выучил рисунок прожилочек на этих листьях и пересчитал пятна от убитых кровососов, благо в это время года они не такие кровожадные, хотя спать приходилось все-таки одетым, в комбинезоне. Пилот почесал отросшую щетину – скрипит. И борода какая-то неправильная растет – клочьями. Потер бок, вздохнул. Побаливает – отлежал. Да уж, его нынешнее ложе – деревянные нары, покрытые камышовой циновкой и чьей-то шкурой, вряд ли можно было назвать удобным. Ничуть не напоминает шикарный водяной матрас, что у него в спальне в Доме Навигаторов на Луне-3, и уж совсем не похоже на гравитационный диван, что остался у него дома в курортной зоне Пингвиньих островов на Земле. Господи, его дом! Неужели где-то во вселенной на самом деле существует голубая планета Земля, где посреди Великого океана есть небольшой коралловый атолл, а на нем, в тени пальм красивая белая вилла – его дом?! За месяц, проведенный среди этих дикарей в этих джунглях, лучший пилот межгалсоюза капитан Алан Зитцдорф стал забывать, что у него на самом деле есть дом с вышколенной прислугой, есть шикарный позолоченный «АэроЛинкольн», есть деньги, очень хорошие деньги – на счетах в разных банках. Что толку тут с этих счетов?
Алан вытащил из нагрудного кармана золотистую карточку, повертел ее перед глазами. Там, в далеком цивилизованном мире вот на этот пластиковый прямоугольничек с изображением млечного пути запросто можно купить целый космический корабль. Или остров, подобный этому, а то и побольше – на какой-либо планете в зоне дальнего космоса. А здесь? На что он годен здесь? Ну разве что пригодится в виде украшения – на шее носить, местных красоток очаровывать. Но их особо и очаровывать не надо, просто проходу ему не дают, прелести свои демонстрируя. Что за дикая мода обходиться без одежды?
Спрятал карточку в нагрудный карман, не поворачивая головы, пошарил рукой по земле возле нар. Нащупал грубо слепленный глиняный горшок. Завтрак. Отхлебнул, сморщился, выплюнул. Молоко строха замешанное с бобовой мукой, сушеным бананом и корнем смаса. Кислое, противное, теплое. А хочется холодненького. Да только откуда ему тут взяться, холодному молоку? Холодильных камер здесь не наблюдается. Жара здесь, да влажность.
Алан отбросил горшок в угол хижины, снова заложил руки за голову, и уставившись в потолок, предался мыслям невеселым. Господи, что ж творится-то?! Лучший пилот межгалсоюза отважный капитан Алан Зитцдорф вот уже месяц загнивает заживо среди дикарей. Хорошо хоть никто его сейчас не видит, а то бы повеселились недруги и завистники его от души, если, конечно, узнали бы в этом оборванном неудачнике прославленного пилота. Куда делся его лоск, его шик, его уверенность в себе? Все словно испарились. Его белоснежный комбинезон пилота – навигатора превратился в заляпанное грязью тряпье, щеголять в котором постеснялось бы и пугало. Его шикарные сапоги-казаки с золотыми шпорами утонули в трясине, когда отважный пилот героически улепетывал от здоровенной зубастой твари – шемаршельды. Спасибо легионеру Хьюго, черт бы его подрал, не оставил прославленного пилота босым, вырезал из кожи что-то воде чулок. Сказал, что это «мокасы». Совершенно уродливого вида, но, справедливости ради стоит признать, ходить в них можно и даже удобно.
От вчерашнего ужина с жирным мясом жареного на открытом огне строха пучило живот, а от привкуса кислого молока во рту было противно. Почистить что ли зубы кокосовой стружкой? А ну их, зубы эти, и без кокоса тошно. Алан неожиданно подумал, что сейчас он с удовольствием выпил бы даже того самого ванильного коктейля, который так долго рекламировал и искренне ненавидел. Главное, чтобы холодный был, из холодильника.
За тонкой плетеной стенкой хижины раздался какой-то шум. Громкий шепот, взвизги, звуки легкой потасовки. Не иначе опять местные мальчишки. Совсем спасу от них нет, целыми днями за пришельцами подсматривают. Как только отцы на работу уходят, так они всей толпой сюда. И правда, со стороны деревни раздался рев. Это кто-то из старейшин трижды прогудел в здоровенную раковину. Сигнал для охотников выдвигаться в джунгли на облаву. Мистер Хьюго, видите ли, обнаружил в предгорье семейку молодых шемаршельд. И зачем-то вздумал их изловить. Хоть бы они сожрали его, вместе с башкой его шибко умной, которую он в рюкзаке таскает.
Алан снова перевернулся на бок и тут же наткнулся на любопытный взгляд. В щелочку в плетеной стене на него смотрели три пары блестящих глаз. «Вот я вас!» – крикнул Алан на местном наречье, глаза немедленно исчезли, а удаляющийся смех и громкий топот босых пяток означал, что юные соглядатаи задали стрекоча. И как они только босиком тут бегать умудряются? Алан два дня босиком походил, когда сапоги в болоте утопил, столько колючек насобирал, что неделю с нар встать не мог. А вставать-то пора, а то пролежни на боках скоро появятся. Только надо придумать, чем бы заняться, как день убить? А это целая проблема! Про охоту лучше сразу забыть. До сих пор та тварь зубастая перед глазами стоит. И почему она именно на него набросилась? Впрочем, понятно почему. Какой еще идиот отправится в джунгли в белом комбезе пилота-навигатора? Секачу его помощь тоже ни к чему. Все дуется, что Алан одним движением отвертки всю его работу похерил. А чего он не предупредил, что генератор под напряжением? Джошу тоже его помощь не нужна. Тоже мне, жрец выискался. Пугало натуральное в перьях этих. Можно, конечно, пойти на ферму дикарями покомандовать. Но там уже есть главный, сопляк этот, и быть у него в подчинении… Ему, Алану Зитцдорфу?! Нет уж, увольте. Тем более, Алан сам себе уже признался, что в сельском хозяйстве разбирается гораздо хуже не только этого юного фермера из аграрного захолустья, но и самого последнего дикаря. Так чем же заняться? С крупье в картишки перекинутся что ли? Да тот в долг играть уже отказывается. Разве что постираться? А что, это идея!
Постирать комбинезон Алан мечтал уже давно, тем более тот в стирке более чем нуждался. Пятна грязи, глины, жира, зелени какой-то ярко выделялись на белоснежной в прошлом ткани. Да и воротничок был подозрительно сер. Здесь вообще с помывками было плохо, так и до чирьев недалеко. Тем более, не раз уже слышал Алан Зитцдорф у себя за спиной знакомое слово «Джош». В переводе с местного на межгалсленг – «чучело». Конечно, пилот слова эти в свой адрес не воспринял, так вроде геолога раньше звали, но все-таки… Тревожный звоночек. Можно было, конечно, дать постирать одежду какой-либо из местных женщин, но это грозило нежелательными последствиями.
Алан Зитцдорф поначалу едва не сделал большую ошибку, хотел было предложить постирать свой комбез беззубой старухе, что вечно дремала около большого племенного котла. В смысле, все равно ей делать нечего – пусть делом займется. Бабка услышала просьбу, широко раскрыла подслеповатые глаза, заинтересованно глянула на отважного пилота и заулыбалась во всю свою беззубую пасть. И народ заинтересованный со всех сторон стал собираться. Только потом геолог Джордж Петроффитш объяснил Алану, что по местным традициям мужчина, предлагающий женщине из племени почистить свою парадно-выходную шкуру, таким образом делал ей официальное предложение. Огорчать мужчину отказом местные дамы как-то не привыкли, тут мужиков, имеющих личные шкуры, довольно ценили, поэтому той же ночью счастливая избранница мыла новому мужу ноги и оставалась у него в хижине. Зитцдорф тогда только представил себя в обнимку с голой, щедро смазанной жиром старой дикаркой, и аж содрогнулся. Три дня после этого плохо ел и постирать свой комбинезон больше никому не предлагал.
Алан решительно сел на нарах, вдел ноги в мокасы, подвязал их сверху кожаными шнурками. Нечего откладывать! Стирать, так стирать! Но сначала надо выбрать способ. Постирать комбинезон можно было двумя способами. Первый – самый легкий. Взять у старейшины деревни большое деревянное корыто, набрать в него водицы, раздеться, сунуть в корыто комбинезон и полить его последним тюбиком с жидким мылом. И посмотреть, что получится, потому что стиркой Алан никогда не занимался. Тут возникала трудность – надо прятаться. Стирать или чинить себе одежду для мужчины этого племени – позор. Второй путь более приятный. Выбрать незамужнюю молодуху покраше, пусть стирает. А вечером, черт с ней, пусть спит у него на нарах. Вон, командор по паре девок в ночь к себе в хижину таскает. Дикарь! Хотя есть еще третий способ. Он пилоту нравился больше других, но был сопряжен с определенным риском. Можно было пойти на реку и постирать комбинезон там. А заодно и искупаться в чистой воде. Риск заключался в том, что дорога до реки очень даже не безопасна. Да и сама река тоже. Если верить рыбакам, водятся в ней такие гады, что лучше с ними не встречаться. Поэтому женщин, носивших с реки воду для готовки общеплеменного ужина, непременно сопровождали не меньше полудюжины охотников. Но то бабы с ведрами, а то он – капитан Алан Зитцдорф. Ему конвой не нужен.
Алан снял со стены дробовик лейтенанта Секача, засунул в карман пару патронов, больше брать не стал – тут патроны на счет, подумал и прихватил из угла копье с широким стальным лезвием. Подарок вождя, производство Герберта Секача. Надо же! Кабаноид – кузнец!
Алан вышел из хижины и зажмурился от яркого солнца. Первое поднялось уже довольно высоко, краешек второго только показался из-за двугорбой горы. Огляделся, принюхался. Три дикарки скребли каменными скребками большую шкуру шемаршельды – последняя добыча командора Хьюго. Дикарки голые и некрасивые. Тела натерты рыжей охрой и лоснятся от жира. Что и говорить, каменный век! И он в этом каменном веке живет, как отшельник на выселках.
Их «выселки» – шесть хижин, построенных вокруг очага на небольшой полянке в полусотне шагов от деревни в это время, как правило, были безлюдны, в отличие от деревни, где возле первых жилищ пришельцев постоянно слонялись зеваки. Поселится отдельно геолог Джордж предложил, оно и правильно. Эти дикари достали уже. Возле очага поласкали грубую глиняную посуду в лохани с мутной водой еще две молодухи. По традиции, тоже почти голые. Увидев капитана, они заулыбались во весь рот, показывая прекрасные белые зубы. Каждая, наверняка, с радостью согласилась бы постирать комбинезон пришельцу. Но стоило Алану отойти к началу тропы, дикарки начали что-то быстро болтать по-своему, на своем диком наречии, и капитан опять услышал знакомое слово «Джош».
***
Пройдя шагов пятьдесят, Алан пожалел, что не взял вместо тяжелого карабина обычного тесака. Потому что местами тропинка густо заросла и порой приходилось пробираться буквально сквозь заросли. Причем, штук пять тонких лиан успели присосаться к затылку Алана, и пока он их обрывал, к грязным пятнам на комбинезоне добавились и кровавые. «Вот черт»! – ругнулся вслух капитан Алан, отмахиваясь от липучих паразитов – кровососов.
Дальше он шел с большей осторожностью, предварительно проверяя заросли кончиком копья. В общем-то всю оставшуюся дрогу он прошел без особых приключений. Только однажды чуть ли не из-под его ноги выскочил маленький папуийю и тут же с визгом скрылся в кустах.
