Конюшенная площадь, дом 1

19. Ремонт на Конюшенной площади

Развитой социализм привёл к дефициту всего, в том числе, и к дефициту услуг. Это сейчас на каждом углу шиномонтаж или станция техобслуживания. Раньше такого не было, зато среди состоятельных строителей коммунизма престижно было иметь своего мастера – телемастера, мастера в парикмахерской, в ателье и, конечно, своего автомеханика.

Простолюдины, имевшие автомобили, свой выходной проводили в гараже или под машиной (кстати, женщин за рулём практически не было). Они старались выписать один из самых дефицитных журналов в СССР – "За рулём" (подписку на работе тянули по жребию, счастливчик в нагрузку должен был еще выписать "Правду" или "Ленинградскую правду"). Поиск деталей к машинам был одним из увлекательнейших видов досуга автолюбителей (знающие люди говорили, что выгоднее всего покупать "Волгу", потому что детали для неё можно найти в любом таксопарке).

_____

Маленький штрих: в советское время, если водитель выходил из автомобиля, то обязательно забирал с собой щётки стеклоочистителя и приёмник / автомагнитолу.

_____

Парадоксально, но факт: из-за существующего дефицита старые автомобили не только не дешевели, но и год от года дорожали. Партия торжественно провозгласила: "Экономика должна быть экономной", поэтому вещи не выбрасывались на помойку, как сейчас – их до бесконечности ремонтировали. Для мелкого ремонта своей машины клиент, например, приезжал на Конюшенную площадь, заранее договорившись со знакомым автослесарем. В обеденный перерыв работяги выходили к машинам и успевали что-то починить прямо здесь.

У моих родственников случилась какая-то беда с их "Жигулями". И зная теперешнее моё место работы, они попросили помочь. В обеденный перерыв, мы с Клёном вышли на площадь – оказалось, хозяин машины пытался снять колесо, но сорвал головку одного из крепящих болтов, и теперь в техобслуживании снимать это колесо отказывались.

Клён присел у колеса, посмотрел, потрогал застрявший, срезанный заподлицо, обломок болта. Для меня было загадкой, как же он будет решать эту задачу (ну, не высверливать же несчастный обломок?!).

Мне Клён приказал смочить какую-нибудь тряпку керосином и приложить её к остатку болта: "Пусть покиснет". А сам взял, кажется, старое свёрлышко, остро, как шило, заточил его на круге, взял молоток и пошёл к машине.

Потом, стоя на коленях перед колесом и упираясь остриём самопального кернышка сбоку в край обломившегося болта, Клён стал осторожно бить молотком по этому кернышку, через небольшие промежутки обходя подобным образом обломок по кругу. И, о чудо! обломок сдвинулся и под ударами молотка стал потихоньку, миллиметр за миллиметром, поворачиваться. Через несколько минут обломок болта был вывернут.

– И это всё?.. – разочарованно спросил мой хорошо обеспеченный родственник. – Сколько я Вам должен?

– Ничего, – не моргнув глазом отвечал Клён.

– Ну, тогда большое спасибо.

Родственник сел и уехал, а меня окатила волна "испанского стыда", я долго извинялся перед Клёном. Потом сбегал в магазин, купил бутылку вина, и это был единственный случай, когда я угощал Клёна.

20. Место позитива

Удивительно, но в этой "неволе" на Конюшне я впервые почувствовал себя свободным человеком, равным другим! В рабочей среде перестаёшь быть человеком второго сорта; здесь нет интриг за твоей спиной, здесь до предела простая, понятная жизнь.

Конечно, меня ни на минуту не отпускала боль от совершённой глупости (от преступления, если кому-то так больше нравится), от удара, нанесённого мною близким людям, осознание, что никогда я уже не буду работать в привычной мне среде какого-нибудь "почтового ящика".

Однако уныние постоянно вытеснялось смехом, я в жизни так много не смеялся, как на Конюшне.

К нам в электроцех стремился забежать каждый, чтобы зарядиться оптимизмом, рассказать или услышать анекдот, похохотать, а если повезет, то и налететь на стакан.

Вот я возвращаюсь с машины, в цехе дым столбом: народ толпится, разливают, закусывают фирменными солёными хлебцами. Клён правит бал, его только и слышно:

– Как скорость больше 60, руль начинает перегреваться. И токи Фуко по кабине бегают, аж глаза ест. А откроешь окно – холодно. Откуда они берутся, чёрт его знает: может, из генератора, а может, из трамблёра. (Это классика репертуара Клёна)

Потом Серёга не выдерживает и начинает первым ржать, повторяя: "Ага, токи Фуко! Токи Фуко!..".

Потом ко мне (показывая на стакан):

– Михалыч, будешь? Тяни!

Я отнекиваюсь.

Клён (традиционно с глубоким недопониманием и обидой):

– Ты что – заболел? (бутылка зависает в вытянутой руке).

Неожиданно на пороге появляется водитель.

Одет он экстравагантно, как одеваются многие водители, приезжающие на ремонт: тельняшка, поверх неё бывший когда-то белым халат. (Особой популярностью у водителей пользуется женская одежда: халатики с рукавами по локоть, старые пальтецо, шляпки – всё это с прорехами, промасленное)

Водителя первым встречает зашедший к нам Дима – новый клёпала, его приняли на место Серёги, который освободился.

Дима бывший таксист, у него детские румяные щеки, сам он высокий, округлый, брюки на широких импортных подтяжках, чем-то напоминает Карлсона. Дима – мастер розыгрышей и прихватов, включается сразу же, радостно приветствуя вошедшего:

– А-а, вот и мой знакомый! Ну, ты меня узнаёшь?

Водитель оглядывается на Диму и робеет:

– Н-нет.

Дима глядит на водителя своими веселыми, нагловатыми глазами:

– Да ты что? Посмотри, как следует!

Тут Дима врубает скорость – начинает энергично тараторить, обрушив на ошалевшего водителя поток вопросов:

– Ну, ты где работаешь? Нет, конкретно? Ты понимаешь, о чём я спрашиваю? Вот, положим, он или я – мы работаем здесь, а ты? Так, значит на работу ты ездишь на "тройке", правильно? Хорошо! Что у тебя не работает? Подфарник? Левый или правый? Та-ак. А фара? Значит, фара нормально? Так или не так? Нет, ты говори прямо, во избежание кривотолков и нареканий. Ага, сказал. А там еще колодочка есть. Видел – там провода подходят? Как у тебя? Красный и голубой, так? Хорошо!..

И так до бесконечности, пока в разговор не вмешивается Клён:

– Что Вы хотели?

Водитель протягивает ему генератор и подписанный наряд.

Клён тут же переходит на "ты" и бодро командует заплетающимся языком:

– Оставляй, всё будет в лучшем виде… Лучше не будет и хуже не сделаем… Как в приличных ателье – на примерку через две недели.

– Как через две недели? Мне завтра выезжать!

– … Приходи после обеда.

Водитель уходит, а Клён разливает по стаканам бормоту и продолжает вещать:

– Сейчас, если печка не работает или, там, приемник, то водитель уже и не выезжает на линию. А ведь раньше ничего не было, даже поворотников; нужно было показать, что поворачиваешь – открываешь дверь.

Своим низким хрипловатым голосом Серёга начинает рассказывать какую-нибудь байку и тут же первым взрывается заразительным смехом, демонстрируя при этом отсутствие бокового зуба (но это Клёна не заботит).

Он с восхищением рассказывает, как недавно Стеклов вёз его на халтуру и гнал на хорошей скорости. Их останавливает гаишник: "Нарушаете! Придется уплатить штраф!". Стеклов спокойно ему через опущенное окно: "А х..ёво не будет?".

Тут же анекдот про гаишников: "Приходит новенький работать в ГАИ, а ничего не умеет. Опытный его учит: "Да что тут сложного? Два действия надо знать: отнимать и делить". Ага, ага, ага – отнимать и делить!"

Репертуар у Клёна действительно обширный, он редко повторяется. Не прочь и хлестануться:

– Я с детства с машинами. Маткин ё…арь шофёром был, брал меня с собой в гараж – мальчишкой я мог за час полмашины разобрать. В ведро детали покидаешь и идёшь себе по гаражу.

Следом байка, как Клён ремонтировал автозак и решил посмотреть, как там внутри, да и застрял; стал стучать, кричать – еле вырвался на свободу.

Потом рассказ, как у них в парке на грузовой машине работал шофёр без одной ноги.

Или о том, как популярный игрок "Зенита" залил в двигатель своего "Жигуля" подсолнечное масло.

Отдельный пласт обсуждений – рыбацкая тема (Клён точно знает, когда щука меняет зубы).

Конечно, выступают и гости, в основном аттестованные водители. Один показывает кисть руки, перевязанную грязным бинтом – оказывается, прошлой ночью он нож ловил. Другой рассказывает, как он лазает наверх Нарвских ворот и там отлавливает голубей (говорит, что по вкусу не хуже курятины). Третий поделился, что у них в общаге по пьяни двое чуть дуэль не устроили на пистолетах.

Для меня открывался мир, о существовании которого ни я, ни многие мои сверстники не догадывались. Сейчас даже дети знают, что такое БОМЖ, мент, порно, дурь, а я значение этих слов впервые узнал тогда, 40 лет назад, будучи уже взрослым человеком. Именно здесь я услышал о Чурбанове и его карьере, о некоем ГАИшнике, решившем измерить скорость кортежа Л.И.Брежнева и много ещё всякой правды и неправды.

У каждого нашего гостя было своё амплуа. К примеру, автослесарь Валера пропитым голосом постоянно делился историями из своей половой жизни. Работяги его недолюбливали, а из-за смуглого цвета лица за глаза звали "нерусский".

Как-то в цеху мы остались наедине, и Валера неожиданно спросил, понизив голос:

– Ты аид?

От неожиданности я не успеваю ответить, как он быстро добавляет:

– Не расстраивайся – я тоже.

Перед 110-й годовщиной рождения В.И.Ленина (когда вся страна готовилась к славному юбилею) химики прибегали к нам и жадно обсуждали возможности выхода по "половинке" (то есть по УДО – условно досрочному освобождению). Однако вскоре последовал облом (объявили амнистию, которая распространялась только на женщин и малолеток).

Судя по всему, начальство считало, что химия на Конюшне – это курорт, какое здесь, к чёрту, может быть УДО? Где-то они были правы. Ну, если не курорт, то Клуб Весёлых и Находчивых – это точно.

Тогда я не догадывался, что узнать настоящую химию мне еще предстоит.

21. В белом халате

Было время, когда родители с восхищением и даже завистью говорили мне, подростку, о чьём-нибудь сыне, которому в жизни повезло: "Он работает в белом халате" (речь шла не о врачах или фармацевтах – в белых халатах на производстве работали радиомонтажники, конструктора и чертежники, инженеры и техники). В то время белый халат мог быть вполне достойной жизненной целью, неким фетишем, для моей семьи уж во всяком случае.

Что ж, поработал и я в белом халате, но теперь это уже всё в прошлой жизни.

Упираюсь руками в края цементного пола и спрыгиваю в яму (обходить до ступенек долго), прохожу вперед, пригибаясь под стоящими наверху машинами. Всё нормально, только вот земля с днища машин иногда попадает за шиворот, да масло или тормозуха может капнуть на лицо, но это всё ерунда. Добираюсь до нужного уазика.

Вот на что они жаловались – что-то с задней проводкой ("три провода в два ряда"). Так, крокодил "контрольки" зацепить где-нибудь за массу (Где она масса? всюду или ржавчина, или толстый слой грязи. Дефект массы, как сказал бы Эйнштейн).

"Слышь, включи габариты!" – кричу я наверх водителю.

– Включил! – доносится из кабины.

Так, ну, поехали. Вот здесь на проводах что-то намотано – разматываю, нет, здесь всё цело.

Ага, вот фиолетовый провод – "габариты". Прокалываю изоляцию иглой "контрольки" – лампочка горит. Так, дальше по проводу идём – здесь тоже есть. Вот отсюда должна идти перекидка на оба борта, и здесь уже "соплей" поднакидали, тут ещё какие-то провода "похоронены". Небось, сами ремонтировали.

Так, а вот здесь-то уже лампочка и не горит. На вид новый провод, но, скорей всего, он сгнил. Пощупать, поломать немного провод, ага – вот здесь он слишком легко сгибается. Ножом снимаю часть изоляции – так и есть: вместо металлических проводков голубоватый порошок (купрум чего-то там).

На левый борт напряжение выходит; скорей всего, перебит провод у фонаря, в бардачке, где обычно в уазике возят тяжелый домкрат (я это называю "домкратной болезнью").

Дальше дело техники. Уже несколько месяцев я на этой новой для себя работе, и вот уже мои руки, как и руки Клёна, сами собой скручивают провода, обматывают скрутку проводов изолентой – и всё это под шутки-прибаутки с водителями. Или молча, под тяжёлые мысли, типа "видела бы сейчас меня моя мама".

Кстати, лучше всего работать с чёрной изолентой из сырой резины.

Синяя изолента пвх хуже – она нестойкая на масла, да и со временем раскручивается.

Иногда водители изолируют места скрутки белым медицинским пластырем, но со временем он становился противно липким, да его и не раскрутить.

Пластырем… Тоже мне, медики… В белом халате… Мать вашу!!!

22. Собака

Коля – длинный, лохматый, злой, он буквально источает негатив. Любимая его присказка: "С-собака!", её он вставляет через слово. Поэтому и кликуха у Коли – "Собака".

Каждый раз, открывая дверь к нам в электроцех, Собака появляется театрально, как бы выходя на сцену, с порога декламируя одну из своих реприз:

"Я хожу по гаражу, на работу х… лажу!"

Или:

"Родной завод шумит, как улей,

А мне-то что, а мне-то х…ли?"

Или:

"Ты тут хозяин, а не гость – тащи с работы каждый гвоздь!"

И тому подобное, в том же духе.

Когда я прохожу по профилакторию, Собака обязательно съязвит:

– Что-то умный электрик к нам редко заходит. Хоть бы зажигание установил, ты ведь на этом собаку съел.

– Не я собаку, это Собака меня всё пытается съесть.

Как-то в обед я шёл по Конюшенной площади и стал свидетелем того, как Собака халтурит. Видать, он взялся закрасить царапину на чьей-то машине, и ему надо было проверить попадание в колер.

Но ни дощечки, ни картонки под рукой у него нет – ничего, на чём можно было бы попробовать цвет краски. Тогда Собака, оглянулся и ничтоже сумняшеся, в наглую брызгает краской на дверь рядом стоящего "Запорожца".

Что сказать? Лимитчики – они такие, народ простой…

23. Волна

Пляж. Вода, где мне по колено, кишит визжащей от радости мелюзгой.

Пароходик подошел к пляжному причалу, развернулся против течения и причалил, чуть раскачиваясь на собственной волне.

С полуметровой глубины выныривает мальчишка и округлившимися глазами смотрит на меня, большого дядю. С жутковатым восхищением мальчишка восклицает: "Волна!!!".

Если бы он не пригласил меня порадоваться вместе с ним, я бы эту "волну" даже не заметил.

24. Палтус

Вадим – парень небольшого роста, один глаз смотрит в сторону, придавая его лицу какое-то рыбье выражение.

Требует, чтобы все его звали уважительно, по имени-отчеству: Вадим Павлович.

Вместо этого я за глаза зову его Палтусович. И даже коротко – Палтус (это в отместку за то, что он переиначивает мою фамилию).

Нормально Палтус не разговаривает – каждый раз, когда он входит в электроцех, обязательно что-нибудь выкрикнет:

– Спакуха!

Или:

– Я бу!

Или:

– Музычка-водочка-девочки!

Или:

– Порево!

и т.д.

Крикнет, покрутится возле нас, переходя от одного к другому, послушает, кто что говорит, и убегает. Кем Палтус работает, чем занимается, не понятно, но работяги его чураются, не общаются с ним.

Спускаюсь я как-то с новым аккумуляторщиком, Сашей, по лестнице – сверху скатывается Палтус с зычным криком: "Айсберг!". Наверное, так истошно орал вперёдсмотрящий на "Титанике".

Я делаю вид, что ко мне это не относится. Палтус пролетает мимо и выбегает во двор, дверь внизу хлопает. Саша озадаченно спрашивает: "И часто это с ним?".

Прошло много времени. Пару лет назад я увидел Палтуса по телевизору – теперь он какой-то чиновник в районной администрации города. Внешне почти не изменился. Не знаю только, кричит ли он, как прежде.