Kitabı oku: «Именем Горна», sayfa 4
Дорога? Не было в ней ничего такого. Ровная, будничная жизнь путешественника. Заснеженные, сонные деревушки-села, труднопроходимый всаднику тракт да парочка стычек с обнаглевшими от наступающих морозов разбойниками. Произошедшее в Трех Границах? Тоже нет. Кстати, Вестник Горна сегодня оказался «занят», что вызвало у Ладомара очередной прилив тихого бешенства, но, слава Небесному Горну, оно не вырвалось наружу.
Он плохой паладин? Недостойный? Однако прошел же проверку в Храме Мирамии! Выпил зелье и выжил! А скольких не принял Небесный Горн? Сколько кандидатов сгорели на месте, у алтаря? Множество! Каменные плиты почернели от огня, в который обратились отверженные воители. Ладомар отчетливо помнил темные пятна на полу храма и сильно сомневался, что жрецы специально жгут костры у святилища, дабы подчеркнуть традицию.
Тогда откуда столько ярости?
Из-за Элинды?
Нет! Есть только две святыни на свете: Небесный Горн и Она. Остальное не имеет смысла.
В очередной раз поклявшись впредь быть сдержанней и больше думать о других, чем о себе, паладин закрыл глаза и молча помолился своему божеству. На удивление стало легче и Ладомар, наконец-таки, уснул.
К Вестнику его выдернули рано утром, без каких-либо церемоний и расшаркиваний. Осталось только пожалеть, что вчера не сдержался и бросил в сердцах писарю: «Великая Война», когда тот спросил о цели визита.
Без доспехов Ладомар чувствовал себя голым: походная, застиранная ливрея, дорожные штаны и рубаха – вид не самый презентабельный, однако времени на сборы не оказалось.
Святой Отец, утопающий в роскошном белом кресле, нелепо смотрящемся в тесном кабинете, был ни на шутку встревожен, хотя и чувствовалось его подозрение к неизвестному паладину. Нет у Ладомара заслуг и регалий, известных Нирану. А если и есть – то о них никто не слышал, разумеется.
– Что стряслось, воин? – Вестник задал этот вопрос, едва Ладомар ступил на порог его кабинета. Тучный мужчина, даже чересчур тучный, жирный, так вернее будет. Оплывший… Интересно, он держал когда-нибудь в руках что-то тяжелее ножа? Паладин с сомнением уставился на невероятно толстые и короткие пальцы духовного отца.
– Вести с Трех Границ. Во всех трех фортах обнаружены усмийцы, в гарнизоне Зуррага двое, в Ниранском тоже, причем один из них – командир гарнизона. Я предполагаю, что это не просто так.
– Предполагать это не твоя забота, воин, – поморщился Вестник, – это все?
– Да.
– И ты говоришь «Великая Война»? – побагровел духовный отец.
– Да, – равнодушно пожал плечами Ладомар.
Вестник сомкнул толстые губы, неодобрительно глядя на паладина:
– Воин, это слишком громкое заявление, понимаешь? Нужны факты, а не домыслы! Нельзя так разбрасываться «Великой Войной»! Ты не думал, что это может быть совпадением, случайностью?
– Простите, Святой Отец, я не догадался проверить остальные пограничные гарнизоны всех королевств, мне показалось, что достаточно трех из трех проверенных.
– Не ерничай, воин! – Вестник ткнул в сторону паладина уродливым пальцем. – Не надо тут обиженную добродетель строить. За службу спасибо, Горн гордится такими сыновьями, но со словами впредь поаккуратнее.
Ладомар промолчал, глядя на тусклый гобелен в полстены, украшавший кабинет Вестника. Жерло Небесного Горна… Говорят, раньше паладины причащались в нем, кто выйдет из него – тот истинный сын творения Халда. Но с тех пор, как Анхор отгородился от соседей – святыня, располагавшаяся в сказочных землях, стала недоступной. А жаль. Так было бы гораздо торжественнее… Не будничный глоток зелья под пристальными взглядами вооруженных ведрами с водой служителей.
– В-общем, я попрошу проверить гарнизоны в тех краях, – Вестник вяло махнул рукой. – Свободен.
Кивнув на прощание, Ладомар покинул кабинет и, едва закрылась дверь, шумно втянул носом воздух. Обычно помогало успокоиться.
Совпадения?! Громкие заявления? Домыслы?
Ладно, пусть будет так…
В обеденной зале, где обычно собирались все находящиеся в ставке паладины, было почти пусто. За небольшим столом, в углу таверны, расположился вчерашний знакомый. Хисъяр с угрюмым видом поглощал завтрак, и Ладомар даже залюбовался отточенными, скупыми движениями воина.
– Утро доброе, – поприветствовал он завтракающего бойца.
Тот кивнул, но от трапезы не оторвался.
– Я присяду?
Еще один короткий кивок.
– Чем будете завтракать? – рядом со столом объявилась пожилая женщина в белом переднике. Хозяйка? Служанка? Какая разница.
– Этим, – Ладомар указал на миску со странного вида серой кашицей.
– Встретился с Вестником? – через пару минут тишины произнес Хисъяр. Взгляда от завтрака он так и не оторвал.
– Да…
– И что?
– Не спрашивай, – поморщился Ладомар.
– Тем плоха наша служба, что мы действуем сердцем, а отцы разумом. Очень сложно удовлетворить и то и другое, – Хисъяр отломил кусок от ломтя хлеба, уперся локтем в стол и, наконец-то, оторвал взгляд от миски. – Но если все будут действовать сердцем – жди ошибки. А если все разумом – жди несчастья.
– Красиво говоришь, – хмыкнул Ладомар.
– Да, это я умею, – непонятно улыбнулся Хисъяр и вцепился зубами в хлеб.
– Что ты в Сейнаре делал?
Паладин замер, медленно дожевал и неохотно посмотрел в глаза Ладомару.
– То же что и ты у Трех Границ…
– Место-то неправильное. Туда одному ездить не следует, – словно оправдываясь пояснил Ладомар.
– А я не один туда ездил, – хмуро ответил Хисъяр. – С друзьями.
У стола возникла знакомая уже женщина, поставила миску каши, кружку с водой и взгромоздила сверху добротный ломоть хлеба.
– И? – Ладомар зачерпнул ложкой парящую массу. Хисъяр сдавленно кашляну, будто всхлипнул, залпом допил из кружки и поднялся из-за стола:
– Приятного аппетита.
Есть расхотелось.
– Соболезную… – догадался Ладомар.
Хисъяр лишь махнул рукой.
Смерть всегда рядом. Если «с друзьями» – значит Хисъяр работает «по заказу», и скорее всего именно его направят на проверку гарнизонов. Обычно у паладинов нет близких: вольные хлеба часто проходят в одиночестве. Заказные – совсем иное дело, Настоятели посылают их отряды туда, куда надо Ордену. Проще говоря: вольники – разведка, заказники – исполнители. Разум и сердце?
Обычно в таких отрядах, называемых Копьями, четыре человека. Все матерые, обученные воины, в странствиях обретающие истинное братство. Тяжка судьба человека, потерявшего всех близких.
Впрочем, у каждого свои потери. У Хисъяра друзья…
У Ладомара Элинда.
Вот только надежды у всех разные.
Ставку Ордена паладин оставил днем, так как не хотел терять время за стенами малолюдной, тихой обители. Куда ехать – он так и не придумал, в голове было лишь направление: на запад. Возвращаться по тому же тракту не хотелось, и потому, доехав до первой развилки, Ладомар свернул к северу, полный решимости добраться до границы с Анхором, и уже оттуда двигаться в сторону заката.
Элинда, на удивление, мысли паладина не занимала. То ли беседа с Хисъяром так подействовала, то ли неприятный осадок после разговора с Вестником – непонятно, но воин Горна отчего-то наслаждался неспешной ездой по ниранскому тракту. Редкое чувство, когда становится хорошо только от понимания, что ты существуешь. Мимо проплывал лес с редкими отворотами зимних троп, конь, казалось, упивался дорогой не меньше всадника.
Ниран… Наверное самая бледная северная земля. Есть король, есть вялые дружины и ленивые отряды милиции. Есть крестьяне, есть дворяне. Ничего необычного! Как, впрочем, и везде в этих краях. Поставь на дороге парочку инквизиторов – будет Халдия. Выведи на тропу медленный караван, посреди которого будут плестись закованные в цепи рабы – значит Балион.
Ладомар улыбнулся мыслям. Не так все, конечно… Совсем не так. На землях Халдии простой народ до колик боится рассекающих по дорогам фанатиков веры, а в Балионе жизнь идет по унылому сюжету: раб служит хозяину, а хозяин мечтает о большем количестве рабов. Так что не королевства такие одинаковые, а жизнь. Серость объединяет всех. На любой дороге могут оказаться разбойники, каждый трактирщик легко накормит ужином из испортившихся продуктов. И даже благословенный Эймор не панацея, хоть и родина паладину. Человеческой грязи везде хватает.
Только стальной кулак способен навести порядок в загнивающем мире. Пока люди не начнут бояться нарушить закон – все будет лишь ухудшаться. Человек слабое животное, и пряники его лишь развращают. Иногда надо не бить палкой по виновным рукам, а рубить их!
Впереди, на дороге, Ладомар вдруг увидел распряженную телегу. Заинтересовавшись, он подъехал поближе, уже догадываясь, что обнаружит.
В разворошенной повозке лежал труп. Скорчившийся бородатый мужчина лет пятидесяти уткнулся носом в подгнивший борт телеги. Совсем недавно зарезали.
Паладин молча оглядел снежную дорогу, высматривая следы напавших. Картина привычная: кто-то позарился на лошадь, или же на нехитрый скарб крестьянина. Может быть, он в какой-нибудь таверне сболтнул чего лишнего, и расплата не заставила себя ждать. Людям нельзя верить.
Разбойники не таились, судя по следам они так и пошли по дороге на север. Остановившись у розового пятна на снегу, паладин внимательно осмотрелся. Тут убийца неторопливо очистил нож. С такой наглостью и неспешностью бандиты не могли далеко уйти…
Воин пришпорил коня, беспрестанно вращая головой. Сквозь узкую щель забрала иначе выслеживать противника смысла не было.
Нагнал он лиходеев через милю. Трое разбойников свернули на едва заметную лесную тропу, и где-то в ста-двухста шагах от дороги Ладомар их достал.
Конечно, драться с рыцарем никто из бандитов не захотел, и они ринулись врассыпную. Первого Ладомар уложил стрелой; второго, что до сих пор не мог победить жадность и волок за собой украденную лошадь, паладин легко нагнал, и без удивления почувствовал как рванулась наружу сила Горна. Однако разбойник падать на снег и корчиться от боли не спешил. Отпрыгнув, и, наконец, отпустив коня, рыжеволосый мужчина ойкнул, поймал удар меча, и рухнул на землю. Ладомар одним взглядом проводил ускользающего в лес последнего лиходея. Преследовать беглеца-лыжника по чаще воин не стал. Все равно не догонит.
С мрачным видом паладин опустил взгляд на извивающееся на снегу тело и начал читать слова молитвы.
Молодой, темноволосый парень так визжал от боли, что умудрился перекричать звон Небесного. Ладомар машинально произносил слова молитвы, и отстраненно размышлял. Бандиты наверняка хотели продать юношу в Балион, может быть и старого коня взяли лишь для того, чтобы не тащить пленника волоком. Тут до земель рабовладельцев рукой подать, и если тайными тропами пробираться, то можно все Ниранские заставы миновать без опаски оказаться на виселице. Напрямую ссориться с Балионом никто не хотел, да и замкнутому королевству не с руки было бодаться с более могущественными соседями, а вот вздернуть парочку-другую работорговцев не отказались бы ни эйморские, ни ниранские военные патрули.
Дочитав молитву, Ладомар бросил на мертвеца раздосадованный взгляд. Ради чего он работает? Кому служит? Нагнав разбойников, дабы отбить у них пленника, ему пришлось убить и его тоже. А если следовать присяге Ордена – зло враждующее с Усмием не есть зло. То есть сейчас он зря положил бандитов?
Люди – мерзкие создания. Спасешь жизнь одного человека, а он завтра спалит дом более удачливого соседа или зарежет в пьяной драке неплохого парня. С другой стороны, может и убийцу какого погубит, но вряд ли. На практике Ладомара регулярно всплывали моменты, когда вырученные люди несли беды окружающим. Одного купца, отбитого от налета разбойников, паладин запомнил очень хорошо.
Спустя неделю улыбчивый бородач отравил своих компаньонов, не желая делиться несказанной прибылью. Умертвил не задумываясь, что у двоих были семьи, а третий вот-вот собирался жениться. Ради нескольких золотых принес горе стольким людям. А кто виноват?
Выходит – воин Небесного Горна. Недоглядел, спас жизнь мерзавцу. Выпустил в мир еще немного зла.
Поморщившись, Ладомар попробовал выкинуть из головы злые мысли. Хочешь изменить мир – покажи пример, каким надо быть. Наверное в этом-то и есть долг паладина. Быть примером… Но что делать, если ко всему живому внутри бурлит тихая ненависть?
– Элинда-Элинда, – Ладомар развернул коня. – Мне тебя не хватает…
Только когда Она была рядом – паладин забывал про окружающий мир. И потому сейчас все его мысли были лишь об ее поиске. Однако и тут его постигла неудача. Через три дня путешествия по снежным лесам Нирана на пути паладина вырос небольшой, но обнесенный стеной ниранский городок. Эти дни зимней дороги настолько вымотали Ладомара, что он решил добраться до ставки Ордена и переждать наступающие морозы в тепле. Идея продолжать путешествие дальше показалась ему не такой уж и удачной.
Судьба и тут не улыбнулась паладину. В Лесном царило невиданное оживление, связанное с подготовкой карательной экспедиции Ордена. Местный Вестник собирал Копья для отправки их на юг, в Сейнар, дабы покарать какое-то поселение за смерть воинов Небесного. Насколько понял Ладомар – речь шла о товарищах Хисъяра. Долго раскачивались Вестники, долго.
В Лесном набралось даже два Копья. Хотя все они состояли из паладинов также, как и Ладомар, желающих перезимовать в тишине и покое. Кое-кто даже открыто ворчал, сетуя на погоду, но никто не посмел отказаться. В единстве Ордена – сила паладинов. За смерть одного святого воина ответят все причастные. Так уже бывало и прежде.
Подготовка экспедиции заняла трое суток, и утром четвертого дня из Лесного вышел небольшой отряд, сопровождаемый обслугой. Копья Ордена двинулись по заснеженной дороге на юг, к стране озер и безумных воинов. Угрюмый Ладомар держался особняком. Даже в своем Копье он старался не заводить знакомств, несмотря на то, что ребята, на его взгляд, подобрались замечательные. Но то ли зима так действовала, то ли понимание, что он удаляется от цели своего поиска – настроения у него не было никакого.
Орден долго запрягал, но быстро ехал. После трудного путешествия по трескучим морозам, Копьям из Лесного предстояло проторчать в лагере на границе с Сейнаром около десяти дней, пока до места доберутся остальные отряды. В общей сложности набралось свыше трех сотен паладинов, но все равно главной ударной силой должны были оказаться наемные отряды, которых здесь насчитывалось значительно больше чем людей Ордена. Вестники расщедрились, угрохав на псов войны большие деньги.
В самой карательной экспедиции Ладомару поучаствовать не удалось, да он, если честно, и не рвался. Небольшое поселение на восточном берегу Титан-Озера вырезали наемники. А потом несколько Копий демонстративно медленно проехали по дымящимся развалинам и один из Вестников оставил посреди пепелища штандарт Ордена. Месть за павших друзей Хисяъра свершилась.
Ладомар обо всем этом действе слышал только из рассказа одного из паладинов-участников "заезда". Хмурый мирамиец посетовал, что в Ордене совсем дурные времена настали, раз всю работу поручают наемникам. Ладомар пропустил его слова мимо ушей, хотя и поймал странный, загадочный взгляд соратника. Тот будто ждал какой-то реакции и заранее готовил нужные для такой ситуации слова, но так и не дождался. Ладомара больше занимала обида за потерянный месяц. Он ведь и так-то не хотел зимой бродить по дорогам да прозябать на холоде, но судьба распорядилась иначе. Вот только почему она потащила его на юг, а не на запад? Так бы он был на месяц ближе к Элинде. А теперь ему нужно было возвращаться обратно в Лесной.
Походный холод последних недель доконал Ладомара, и паладин решил продолжить путешествие как только пройдут лютые морозы. Местом пристанища оказался уютный ниранский городок Дилон на севере Титан-Озера. В трех днях пути от разоренного сейнарского поселения.
***
В последние недели Лемилла часто плакала. С того самого момента, как волшебные барьеры в башне Халда выбросили ее в лес, неподалеку от небольшого халдийского городка. С того самого мига, когда осознала все серьезность ситуации, в которой она оказалась. Счастливая жизнь так неожиданно стала кошмаром, что Лемилла до сих пор не могла подобрать слов, чтобы описать свои чувства.
Сейчас бы она отдала все на свете, лишь бы избавиться от мощи убитого бога. Чтобы вернуться обратно на берег Сердца и выкинуть из памяти последние годы. Чтобы каждое утро встречать рассвет на берегу залива, слушать ветер, заблудившийся среди скальных пиков, и не знать ничего об Усмии, о Халде, о политике Агона и о седовласом любовнике особенно.
Еще задолго до операции она подозревала, что не сможет использовать силу Халда. Бодро излучала уверенность перед лицом Агона и его сообщников, а в душе панически боялась, что не сможет управлять божественным даром. Она воплощала план возлюбленного в жизнь, и слепо надеялась на лучший исход. Вот только смерть старого бога открыла глаза на ее будущее. Она вспомнила изучающий прищур Агона, когда ее кинжал пронзил грудь Халда. Лемилла едва нашла силы успокаивающе кивнуть ему и сделать вид, что все в порядке. За маской спокойствия воем отчаянья бился животный ужас. Седовласый чародей слишком много сил положил на алтарь своей цели. Он не задумываясь бросил бы туда и Лемиллу, стоило бы ему догадаться о ее провале. Он не догадался.
И она спаслась.
Какое-то время она с замиранием сердца ждала вестей о гибели Агона, и, чего уж себя обманывать, надеялась, что мереанский император погиб в схватке с Усмием. Но, когда узнала, что возлюбленный жив, ощутила невиданную смесь чувств. Радость, страх, стыд, отчаянье и… любовь.
Любовь выжигала сердце и отравляла разум. Она по-прежнему любила Агона, невзирая на то, что кто-то из Тайных наверняка уже спешил по ее следу, дабы выпить из отступницы силу Халда. Забрать то, что нужно императору… Для Лемиллы это означало подписанный смертный приговор.
Как же обидно понимать, что какие-то идеи дороже ее жизни. Она вновь зашлась в тихих рыданиях. Ей вспомнилась улыбка Агона, его руки, его мягкий, но властный голос, его теплые глаза… Потеряно. Все потеряно! Прошлое можно вычеркнуть и забыть. Друзья стали врагами. И теперь, чтобы выжить, ей необходимо найти защиту. Могущественную, способную противостоять новому Усмию.
Она плотно сжала зубы, силясь прогнать душившие ее слезы, и уставилась в темный потолок комнаты. Выжить. Ей нужно выжить. И для этого ей потребуется мужчина. Он должен быть молод, так как еще не отравлен скепсисом и у него не было договоров с собственной честью. И он должен искренне верить в мертвых ныне богов.
Лучшей кандидатуры чем юный король Кронея у нее не было.
Глава 3
Мороз уходил; зима медленно, как обычно в Скафолке, сходила на нет, уступая место звенящей капелью весне. Даже воздух пах иначе… Снежные оковы более не сдерживали аромат пробуждающейся земли.
Эйдор с гвардейцами сопровождения прибыл в небольшую, заброшенную деревеньку вскоре после полудня. Безжизненность поселка несказанно его удивила. Место-то хорошее: речка рядом, роща березовая, поля, а вот людей нет.У замшелого колодца-журавля, посреди деревни, Эйдора ждал сам Настоятель. Чуть позади старца стоял невысокий, черноволосый мужчина и одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять кто здесь главный. Однако первым скрипуче заговорил Айлок.
– Рад, что ты добрался без приключений, мой мальчик.
Изумленные гвардейцы растеряно переглянулись, удивившись его словам. Все дорогу солдаты угрюмо игнорировали любые обращения Эйдора, и ему даже показалось, будто они за что-то его ненавидят.
– Господин… – открыл было рот один из воинов, но тут же осекся. Настоятель с откровенно недовольным видом махнул рукой, прервав его речь.
Эйдор тем временем спешился,и поклонился старику, краем глаза наблюдая за странным незнакомцем.
– Это сэр Агира, – мой мальчик, – он будет сопровождать тебя в Смутных Королевствах.
Стоило больших трудов не показать своего удивления. Почтительно склонив голову, Эйдор осторожно глянул на одного из легендарных рыцарей Братства.Значит спутника ему подобрали из Первого Круга. *(Первый Круг – рыцари Ордена прошедшие жестокий отбор и обладающие улучшенными боевыми качествами. В данное время рыцарей первого круга насчитывается всего четыре десятка)
– Слушайся его во всем, мальчик мой, – тихо произнес Настоятель. – Подробности он расскажет тебе в дороге. И знай – надо спешить. Времена меняются.
Рыцарь молчал, внимательно рассматривая молодого инспектора, и Эйдору показалось, будто воин недоволен выбором Айлок.
– Ну, Агира, – волшебник повернулся к хмурому воину. – Береги его и да поможет вам Братство! Ступайте.
Агира тронул поводья, разворачивая коня, и мотнул Эйдору головой: поехали, мол.
Настоятель проследил, как странники исчезли за домами и зашагал к застывшим гвардейцам.
– Ну что, ребятки, устали?
– Никак нет, – неуверенно проговорил один из всадников. – Господин, почему…
– Устали, – будто не услышал его чародей. Гвардейцы тут же обмякли в седлах, а говоривший медленно покосился в седле и с лязгом рухнул на землю. Его товарищ ткнулся носом в холку коня.
– Ротозеи… – тихо произнес волшебник. – Упустили предателя Братства! Не сообразили вовремя, эх!
Гвардейцы молчали.
– Если бы ты не зазевался, – Айлок посмотрел на склонившегося в седле воина, – если бы был более внимателен – Эйдор бы не сбежал. Да, похвально, что ты бросился помочь другу, но долг превыше всего! Пока ты возился с упавшим товарищем – преступник скрылся… И это твоя вина!
Подойдя к свалившемуся с коня гвардейцу, волшебник покачал головой:
– Судьба-горемыка, но не твоя вина, так бывает. Конь попал копытом в яму и тут уже всадник бессилен. Нога скакуна сломана и наездник на земле. Неудачно приземлился, головой ударился – бывает. Но преступник ушел и вы даже не заметили куда.
Чародей с размахом обрушил посох на ногу жеребца. Треск сломавшейся кости в тишине пустой деревни прозвучал так, словно сломался толстый сук. Скованный заклятьем конь даже не вздрогнул. Настоятель одними губами взмолился Халду, моля простить его за явленную жестокость.
– Плохая деревня, ребятушки, пустая. Никого нет, и вроде бы беспокоиться не о чем, однако как много может изменить один перелом.
В следующий миг он исчез. Спустя несколько секунд тишину заснеженной деревни разорвала брань гвардейцев, им вторило истошное ржание раненой лошади. Ни Эйдор, ни Агира этого не слышали.
***
– Молодой ты, ну да не мне решать, – Агира безошибочно выбирал тропки, уходя все глубже в лес. – Драться умеешь?
– Не очень, – вяло поделился Эйдор, малость приукрасив ответ. Драться он почти не умел.
– Волшба?
– Есть немного, – тут проще, свитки составлять и использовать инспектора учили. Ничего серьезного, огонь развести, рану легкую вылечить, но все лучше, чем ничего. Эйдор знал, что больше двух в сутки сделать не сможет. Как-то раз проверил свои силы. Начертал три заклинания, и весь следующий день ходил сонной мухой, будто неделю не спал.
– Завтра выйдем к городку тут неподалеку, и я прикуплю тебе свитков. Будет чем вечерами заняться, – рыцарь не оборачивался, полностью посвятив себя дороге.
– А мы прямо через границу пойдем?
– Да, через нее родимую, – кивнул Агира. – Но до нее еще неделя хода, так что наслаждайся дорогой. Хвала Братству – есть на что посмотреть. Потом Большую пересечем и выйдем на место.
Река Большая… Тот берег! Эйдор восторженно покачал головой. Вот это путешествие! Не верилось, что все это взаправду, что он едет сейчас по лесу в компании рыцаря Братства, а впереди еще столько дорог и невиданных земель. Не верилось!
У Большой они оказались через неделю, как и планировал Агира. Странствие дало Эйдору шанс получше узнать спутника. Юноша быстро понял, что за напускной хмуростью рыцаря скрывается остроумный, веселый человек, которому был знаком зуд странствий и приключений. По вечерам Эйдор заполнял магией добытые свитки, а рыцарь Братства рассказывал ему о своих приключениях в Анхоре. Молодой волшебник почти не удивился, узнав,что Агира тоже никогда не бывал в Смутных Королевствах. Вряд ли кто мог похвалиться тем, что видел южные земли. Если не считать редких беженцев, чудом миновавших Путаные Места
Было в Агире нечто странное: иногда рыцарь замолкал на полуслове, мрачнел, словно вспомнив какую-то неприятность и очень странно поглядывал на юг. Как будто он знал нечто такое, чего не сообщили Эйдору… И знание это было отнюдь не веселым. Но, чтобы не скрывалось под резкими переменами настроения Агиры, до легендарной Большой реки они добрались без приключений.
На дороге к переправе обнаружился ладный указатель, с недвусмысленным предупреждением: «Хочешь мира – вернись». Агира остановился рядом со столбом и повернулся к юноше.
– Хочешь мира? – весело поинтересовался воин. Эйдор неуверенно улыбнулся, не в силах оторвать взгляда от надписи. Говорят, что под Большой рекой находятся Подземные Кузни; правда это или нет – не ведомо даже Верховным Чародеям, однако неспроста на восточном берегу царят Вольные. Изгои да преступники Анхора, ссылаемые за пределы страны.
– Сейчас придется уйти с тракта, – рыцарь сделал неопределенный жест рукой. – Нам стоит избегать лишних глаз. У нас хватает недоброжелателей.
– Недоброжелателей? – насторожился Эйдор. – О чем ты?
Агира проигнорировал его вопрос, словно не заметил. Юноша возмущенно задохнулся:
– Почему мы все время прячемся?!
Рыцарь промолчал и опустился в седло.
– Почему? – повторил юноша.
Гримаса недовольства проскользнула на лице спутника и, тряхнув головой, Агира ответил:
– Я расскажу тебе об этом как только мы войдем в Путаные Места.
– Настоятель говорил… – обиженно начал Эйдор.
– Я знаю, что говорил Настоятель, – неожиданно огрызнулся рыцарь. – Айлок мудр, но не всевидящ. Все расскажу в Путаных Местах…
Эйдор подавленно смолчал, догадываясь о причине хлесткого ответа. Ему просто не доверяют. Или держат за ребенка. Но как доказать обратное? Как доказать, что он достоин? За все путешествие ему ни разу не выпал шанс показать себя. Только свитки заполнял, да рыцаря слушался. Может, не надо было так безмолвно слушаться? Вдруг это проверка была?
– Следуй за мной, и постарайся не шуметь, – Агира направил коня в лес. Из груди юноши вырвался тяжелый вздох, и Эйдор последовал за воином. Пристроившись в паре шагов за конем рыцаря, инспектор некоторое время ехал молча, но в конце-концов не выдержал:
– Я ничего не понимаю, Агира! Мы же еще в Анхоре! Мы все еще под защитой Братства!
– Потом, Эйдор! – не оборачиваясь ответил воин. Эйдор даже вспотел от возмущения:
– Вы мне не доверяете, да? Думаете, я слишком молод?
– А почему я не имею на это права? – холодно поинтересовался рыцарь.
– Да я все сделаю для Братства!
– Оставь эмоции, друг мой, – Агира, наконец, чуть обернулся, и Эйдор увидел на его лице кривую улыбку. – Вера, конечно, очень важна в нашей дороге, и поэтому – верь. А я все расскажу в Путаных Местах.
– Куда мы? – буркнул в ответ юноша, уклонившись от ветки. Спорить расхотелось.
– К переправе. Помолчи немного и будь внимателен. Достань свитки со «стрелами» и держи их наготове.
От напряжения в голосе рыцаря Эйдор немедля полез за пазуху, где скрученными в трубку лежали боевые свитки. «Лечилки» покоились в седельной сумке, чтобы не занимать место. Дальше ехали молча, и потому юноша всецело ощутил прелесть наступающей весны, звон капели, веселый щебет птиц. Несмотря на радостный настрой природы – небеса, плотно затянутые серыми тучами, грустили.Скоро вместо снега пойдут дожди…
Когда впереди заблестела Большая, сердце Эйдора нетерпеливо екнуло. Скоро останется позади родной Анхор, где прошла вся жизнь, и который для большинства жителей был единственной виденной страной. А там и земли Вольных! А потом Путаные Места! И Смутные Королевства! О своей обиде на Агиру он уже забыл.
– Очень тихо, Эйдор, – рыцарь обернулся к юноше и удостоверился, что тот его слышит. Юноша торопливо кивнул, и вопросительно глянул на товарища. Что-то случилось?
– Запомни, друг мой, иногда опасность может появиться оттуда, откуда ее меньше всего ждешь, – загадочно пробормотал воин и спешился:
– Коня под уздцы и пошли. Очень тихо!
– Что мы как воры-то?! – прошептал Эйдор.
– Тихо! Свитки приготовил?
– Да!
– Все, дальше говорю только я! – Агира зашагал, давая понять, что разговор окончен.
Эйдор замолчал, слушая как скрипит под ногами снег, да перекрикиваются в лесу птицы. Рыцарь старался двигаться как можно тише, и даже всхрапывающие кони замолчали, почувствовав настрой хозяев.
В безмолвии послышался отчетливый лязг стали, и Агира немедленно остановился, подняв сжатую в кулаке руку. Юноша застыл, не смея даже вздохнуть.
Неподалеку от них закашлялся человек. Так близко… Они уже у моста? Но что насторожило рыцаря? Это пограничная переправа, тут всегда стоит охрана. И почему надо прятаться?!
Где-то в глубине души Эйдор понимал почему. Понимал, но старался выкинуть трусливые мысли из головы.
Агира повернулся к спутнику, приложил палец к губам и бегло проверил сбрую коня, а затем крадучись повел его в сторону небольшого овражка. Пожав плечами, Эйдор тоже оглядел своего гнедого жеребца. Рыцарь постоянно следил за тем, чтобы все ремни были подтянуты и ничего не гремело на марше. Он говорил, что это может спасти жизнь.
И тут всхрапнул конь Агиры.
– Кто в лесу? – немедленно окрикнули с реки, и юноша беспомощно уставился на рыцаря. Воин рукой повернул к себе морду выдавшего его животного и осуждающе покачал головой, а затем вскочил в седло:
– Можно не таиться. Выбора нет, за мной…
– Кто в лесу? Сержант! Кто-то в лесу! – загомонили на мосту.
– Меня зовут Агира Павший. Ярыцарь Братства! – громогласно ответил воин, а Эйдор похолодел, разглядев в глазах товарища незнакомый, стальной блеск. Забравшись в седло, юноша поспешил за спутником. Агира не скрывался, с громким треском обламывая попадающиеся на пути ветки.
– Агира Павший? – недоверчиво воскликнули с моста. – К бою, братья! К нам пожаловал Предатель!
– Что происходит?! – испугался Эйдор. Что значит к бою?
– Свитки приготовь, – бросил товарищ.
– Но… – свитки? Предатель? Он хочет…
Выбравшись из леса, они оказались перед узким каменным мостом. Посреди него виднелась загородившая проход телега, за которой устроились два арбалетчика. А перед повозкой, опираясь на двуручный топор, замер рослый, закованный в латы сержант; рядом, обнажив мечи, застыли двое щитников.
– Негоже рыцарю, хоть и бывшему, красться по лесу, будто последнему воришке, – прогудел сержант. – Сдавайся, Агира Павший.
– Что происходит, Агира? – прошипел Эйдор в спину товарищу. С каждым мигом ему становилось все страшнее и обиднее. Он ведь ничего плохого не делал, за что ему это испытание?
