Kitabı oku: «Ледовые Корсары. Книга третья. Ледовая армия», sayfa 2
Глава вторая «Напивальня и гость из прошлого»
Никак не могу вспомнить, как я наткнулся на эту напивальню. Сумрачное помещение пряталось в конце заводской улицы. Обычно здесь оседал народ после смены на мануфактуре. Тут лилось невероятно дешевое пойло, помятые бардеры откровенно фальшивили, однако мне тут очень нравилось. Я даже обзавелся собственным уголком, а хозяин заведения, коренастый Томби, завидев меня, тут же готовил отменную смесь из шаркунки и какой-то зерновой бурды, отбивающей острую вонь алкоголя.
Кружка, обычно вымытая, оказывалась за моим угловым столиком, как только я протискивался в уютный уголок, где садился лицом ко входу. Стабильность, традиции. Те вопросы, которыми я изводил себя когда-то: “Как ты здесь оказался, Эд? Что ты с собой делаешь?” – растаяли. Ушли.
Я делал то, что хотел. Не зависел ни от кого, никому не был нужен, и мне никто не был нужен. Есть я, есть собачья жизнь, драный Барроухельм и бесконечный звон в ушах от чужого страха.
Так стало с того дня, как ушла Лайла, и надо признаться – то было верное для нее решение. Она, конечно, могла хотя бы попрощаться, а не снова сбежать, но что поделать – в этом она вся. Появляться из ниоткуда и внезапно уходить. Бежать от опасности, реальной ли, мнимой, но бежать. Слабые люди всегда так поступают. Просто средства у всех разные. Вон, Динар же тоже убежал. Самым дурацким, но надежным способом.
Ведь могли жить. Могли быть счастливыми. Зачем желать большего, когда тебе тепло, у тебя есть деньги, и рядом с тобой Лайла? Я не слушал чувства друзей, не слушал ее терзания и просто пытался быть обычным человеком, забыв, что никто не любит обычных людей. А сейчас будто взглянул на все ее глазами. Мы застряли тут. Завязли, как будто в какой-то липкой луже. Корабль Содружества полз по Пустыне, а мы топтались на месте.
Сейчас Лайла, наверное, развлекает своими сказками какого-нибудь богатого аристократа из какого-нибудь драного квартала знати на каком-нибудь поганом корабле. Богатей пялится на ее высокую грудь и облизывает пересохшие от возбуждения губы, а она тешит его слух историей Добрых Капитанов или еще какой-нибудь ерундой.
Как мне ее не хватало.
– Вечер добрый, мастер Бауди! – хрипло сказал кто-то, протиснувшись мимо моего стола. Я ответил неопределенным жестом, даже не разбирая того, кто же меня поприветствовал. Наверное, когда-то мы с ним выпили. В последнее время я компании не искал. Мне так надоели бесконечные рассказы о невидимой войне. Все эти сводки, слухи, легенды. Рассказы о захваченных кораблях Содружества, где коварные наемники Черных Капитанов вспарывали животы детям, чтобы запустить туда шаркунов (истории подобных бесчинств появлялись все чаще, и напивальня гудела от справедливого негодования). Я постоянно думал о том, что где-нибудь в далеком трактире на Берегу какой-нибудь рыбак рассказывал скотоводу такую же историю, но только про безумных дикарей с бродячих городов.
Слухов было много. Они приходили с редкими очевидцами, с кораблями снабжения, с рассказами моряков. Люди вслушивались, переживали, доедали похлебку с привкусом рыбы, закипали священным гневом, а потом шли в свои железные клетки спать.
Слух о возвращении “Клинка Света” из похода уже пошел. Кто-то вполголоса рассказывал о том, что увидел в доках. Страх полз по напивальне и даже в мою душу просочился. Мне не хотелось знать, что будет дальше.
– Ты, – сказали рядом со мною. Кто-то сел справа и положил локти на стол. – Тебе не многовато места, а?
– Сюда трое легко сядут, а ты один торчишь. Нехорошо это. Вот что я тебе скажу – собери свои вещички и найди себе уголок, хорошо? Нам с ребятами надо поболтать немного.
Я поднял взгляд на незнакомцев. Судя по черной форме – солдаты. Нечастые гости на этой палубе.
– Доброго снега, уважаемые! У вас какие-то сложности? – почти сразу нарисовался Томби, он теребил перекинутое через плечо полотенце.
– У нас нет. У тебя да. Какого талого льда у тебя тут за огромным столом сидит столь щуплый малый? Эй, малый, ты потеснишься?
Напивальня примолкла, и моряки опешили от оглушительной тишины.
– Это вы чего, подледные, так на нас пялитесь? – глухо сказал один из троицы в черном.
Постояльцы ждали. Для них это было начало славного представления. Возможно, драки. Глаза потерянных людей, посвятивших жизнь темным цехам мануфактуры, загорелись.
– Так чего пучите зыркалки-то? И ты чего уставился? Мы за вас, шаркуньи последыши, кровь лили на войне! Неси чего получше да покрепче, да?
Третий же молча положил ладонь на притороченный к поясу палаш.
– Все в порядке, Томби, – сказал я, но не встал. В голове уже хорошо шумело, хотелось приключений. – Я справлюсь.
Хозяин напивальни оглядел бойцов быстрым взглядом, чуть осуждающе глянул на меня и ретировался. Остальные постояльцы молчали, будто и не слышали вызова со стороны солдат.
– Чего пялитесь? Чего ты уставился, пучеглазик? – обратился к кому-то вспыхнувший злобой воин.
Тот, кто сел рядом со мною, неуверенно кашлянул:
– Варг, ты это…
– Варг, прекрати, – сказал я.
Он был крепок. Наверняка умел владеть оружием и точно прекрасно управлялся с кулаками.
– Да вы тут все я смотрю бесстрашные? – солдат навис над столом, упершись сжатыми в кулаки руками в металлический лист. – Да? За тысячи лиг от войны смелости-то много, да?
Я встретил его взгляд и ухмыльнулся, направляя в расширенные зрачки воина накопившуюся безнадегу. Усиливая ее, распаляя. Заталкивая в жестокое сердце солдата, где язвочка отчаянья давно уже воспалилась и просто ждала своего часа. В каждом из нас находятся все чувства разом. Просто некоторые спят. Их нужно всего лишь растормошить.
Взгляд воина чуть затуманился, и Варг резко выпрямился.
– Да ну их, братцы. В задницу. Все равно подохнут скоро, – он развернулся и пошел к выходу. – Дурацкая идея была сюда идти. Я спать.
– Варг?! Эй, ты чего? – сидевший рядом со мною вскочил и поторопился следом за приятелем. – Варг?!
– В задницу. Достало все, – на прощание сказал тот и вышел.
Третий боец остался в напивальне один. Он внимательно посмотрел на улыбки завсегдатаев, знающих хитрости мастера Бауди, потом с подозрением взглянул на меня.
Я устало улыбнулся ему, несмотря на то что у горла застрял тошнотворный комок, как всегда бывает после таких игр с чувствами. Впрочем, еще на один удар меня бы хватило. Надавить на сомнения, впрыснуть в душу страх. Вариантов было несколько.
Я многому научился за месяцы пьянства. Губы солдата дрогнули, взгляд расфокусировался.
– Всего хорошего, – тихо проговорил он и, пошатываясь, вышел из напивальни.
– Томби, кружку лучшего пойла мастеру Бауди, за мой счет! – сказал кто-то, и зал ожил, заболтал, переваривая представление. Я чувствовал на себе бросаемые тайком взгляды, но предпочел их не ловить. В висках екало, и в такт с этим пульсировал собачий комок чуть выше солнечного сплетения.
Я прикрыл глаза, борясь с дурнотой.
– Привет, Эд! – за мой стол кто-то сел. Я сразу узнал этот голос из прошлого. Из тех времен, когда жизнь имела смысл.
– Привет. Сегодня слишком много людей.
Ему тяжелее всех пришлось. Он не мог просто сидеть и ждать. Ему обязательно нужно было что-то предпринимать, где-то крутиться. Паренек к восемнадцати годам прошел страшную школу жизни, но, удивительно, так и не набрался опыта выбирать путь осторожнее. Его все тянуло познакомиться с какой-нибудь новой гадостью. Я открыл глаза и посмотрел на Фарри.
Он сидел напротив, смотря на меня с какой-то смесью злости, воодушевления и брезгливости.
– Тебе что-то не нравится, Фарри?
– Я рассказывал тебе о Шарренвейме?
Фарри посмотрел по сторонам на темные деловито напивающиеся фигуры.
– Даже там этот кабак…
– Напивальня, – поправил его я. – Кабак – это слишком возвышено.
– Пусть так. Так вот даже в кварталах, где властвовал Воровской Закон, столь угрюмых заведений не было!
– Ты пришел сюда рассказать мне об этом? – я посмотрел поверх его плеча в дверной проем.
У выхода из напивальни стоял вооруженный мужчина в перевязанной ремнем алой рубахе. Он широко расставил ноги, уперев руки в бока, и старательно демонстрировал свое презрение ко всем находящимся в благостном заведении. Неприкасаемый по прозвищу Буран в принципе не любил людей, и я не мог понять, почему он всюду таскался за Фаррианом ан Лавани, бывшим воришкой, бывшим рабом, бывшим моим другом…
– Нет, Эд, не ради этого. Как у тебя дела?
Я развел руками, не глядя в глаза приятеля. Когда Фарри, учредитель «Офаррительных лотерей», спускался к простым смертным с верхних палуб, мне тяжело давались наши разговоры. Слова падали в вонючий воздух, беседы неохотно волоклись по грязным переулкам. А я пытался понять, кого во мне больше – слабака или предателя.
Мне не хотелось общаться с ним. Потому что только сильные духом люди способны держать неподалеку кого-то, напоминающего о чем-то дрянном в прошлом. А такие, как я, предпочитают забыть о мерзких моментах. Лучше всего это выходит, когда избавишься от любых ассоциаций.
Например, от друзей.
– Чего тебе надо, Фарри? Я очень устал за сегодня. Ветрюга знатный в Пустыне, продувает даже сквозь броню.
– Я давно не заглядывал. В последний раз сам помнишь…
– Ты поэтому Бурана привел? Боишься с бедолагами из мануфактуры ссориться?
– Злой ты какой стал, Эд. Прекрати, – поморщился Фарри. – Это же все дела лотереи. Когда у тебя появляются деньги – то сразу же являются и те, кто тебя из-за них ненавидит.
Я демонстративно криво ухмыльнулся, хотя отчего-то вновь почувствовал себя скверно. Может, увидел себя глазами друга? Жалкого паренька, застрявшего в темном, пропахшем дешевой шаркункой заведении. Потерявшегося.
– Эд, – сказал Фарри. – Мы можем поговорить где-нибудь в месте потише и поспокойнее?
– О чем?
– Льдинки-ботинки, о том, о чем не стоит разговаривать вот в таких дырах, Эд! Пошли, выйдем на минутку, я много времени не отниму. Это важно.
Я отхлебнул едкий напиток, поморщился, удержав слезы. В ушах хорошо шумело, виски постукивали, идея не казалась мне дурацкой. Все же мы когда-то дружили. Когда-то вместе тащили никому не нужный древний артефакт. Сквозь снега и смерть.
Мы много прошли вместе. И оказавшись у последней черты, оказавшись у места наших стремлений, выяснили, что сделали это зря. Что все жертвы были напрасны. Загадочный компас Черного Капитана оказался никому не нужен. Он пропал где-то в недрах Тайного Двора, где-то в глубине советов Содружества.
Осел. Исчез. Растворился.
Мы могли выбросить его где-нибудь в Пустыне, и было бы не так обидно. Героической жизни у нас не вышло, мы ничего не изменили. Как и тысячи других обитателей этого прекрасного, дружелюбного мира!
Однако Фарри оказался из тех, кто готов поднимать растоптанные мечты, в отличие от меня, выбравшего путь нормального человека. В своем, разумеется, понимании нормальности.
“Поэтому Лайла и ушла. От твоей нормальности."
Дурную мысль нужно было запить. Я добил кружку, встал.
– Ну, пойдем поговорим.
Буран, когда я проходил мимо, чуть заметно кивнул.
Мы вышли на едва освещенную улочку, где в маслянистых лужицах на ребристом полу играла рябь от двигателей корабля. Светлый Бог, как я привык к этому постоянному гулу. Раньше он закладывал уши, мешал спать, сводил с ума, а теперь…
Затхлый воздух с примесью нечистот из ближайшей подворотни заставил меня пожалеть о решении выбраться наружу. В напивальне было лучше. Шумно, но вряд ли Фарри мог сказать мне что-то новое. Скорее всего, он собирался произнести что-нибудь жизнеутверждающее. Что-то вроде “нельзя опускать руки, нельзя отказываться от целей, мы не можем оставить все так, и тыры-пыры-тыры-пыры”. Ему было легко. Он не потерял Лайлу. Он нашел в этом большом городе успех. Рискнул и победил. Все мануфактуры гудели в тот день, когда на центральной площади «Офаррительная лотерея» объявляла номера победителей.
– Чего хотел, Фарри?
Он сунул руки в карманы легкой куртки, обернулся.
– Компас у меня.
– Чего?
– Того, – передразнил он мое удивление. – Компас у меня. Я давно крутился вокруг него и наконец он мой.
– Светлый Бог, да зачем он тебе?
– О, я найду ему применение. Я уже нашел.
Он нервничал и чувствовал себя победителем. А я даже чуть протрезвел от новостей.
– Ты его украл?
– Нет. Все меняется, Эд. Все уже изменилось.
Буран держался чуть поодаль, охраняя Фарри. Да, все изменилось. Бывший воришка окреп. Набрался уверенности. Неужели все дело в разработанной им идее продавать счастливые билетики людям, потерявшим всякую надежду? Ночь с шлюхой да приличная сумма на карман – и сотни работяг меняют деньги на помятые жетоны.
– Война проиграна. Об этом многие догадываются, но я знаю наверняка.
Он даже одевался теперь иначе. Выглядел чище, светлее.
– Откуда? Разговорил кого-то в порту?
– Не, там очень серьезный приказ молчать, так что у меня свои источники. Обаятельная улыбка и веселый нрав, знаешь ли. Люди любят тех, кто им улыбается, Эд. Они говорят много охотнее. Они больше доверяют, когда ты им улыбаешься месяц от месяца, а не раз в полгода. Если их любить, то они всегда отвечают взаимностью.
– Спасибо за урок. Что с компасом?
– С компасом все хорошо. Я забрал его оттуда, где он никому не нужен, и нашел людей, которые готовы на многое ради того, на что указывает его стрелка. Пара-пара-пам, Эд! Все получилось. Хотя я бы не хотел так говорить, пока не покину порт, но, Светлобог, дела чисты, как утренний снег. У меня есть капитан, готовый отправиться в путешествие в любой момент. У меня есть команда, в которой хватает как искусных рубак, так и выпускников Навигаторства. У меня есть собачий фрет! – Фарри размахивал руками, не в силах совладать с эмоциями. – У меня есть все, что есть у гребанного богатея. Кроме одного, Эд. Мне нужен эмпат. И я опять пришел к тебе.
Я хлопал глазами, не веря в то, что все это мне говорит Фарри. Он сделал больше, чем просто «не сдался». Он победил?
– Ты… серьезно?
– Мы многим пожертвовали ради компаса, Эд, – почувствовал он мое смятение. – Я не мог оставить все так, как оно было. У тебя получилось бросить все, хотя мне не кажется это удачным выбором, а я не смог. И, мне кажется, не зря!
“Вот видишь, Эд, как бывает? Посмотри на него и на себя, чувствуешь разницу?”
Стало вдруг обидно за то, что мой выбор оказался неверным. Что я отвернулся от дорогих мне людей, лишь бы забыться, а они сделали то, на что у меня не хватило сил. И у них получилось.
Да, в этой легенде не я был главным героем.
– Зачем я тебе, Фарри?
– Я же тебе сказал. Мне нужен эмпат, которому я могу доверять. Так всем будет проще.
– Эмпат? Тебе? Дай мне уложить это в голове.
Я смотрел на него, как на ожившего ледяного голема. Фарри улыбался, и в его душе не было ни капли фальши. Он ждал моего ответа с надеждой. После всего, что было, он опять пришел сюда, ко мне.
– Да как ты компас достал?!
– Льдинки-ботинки, мы на пороге великого приключения, Эд. Приключения, сравнимого с легендами, а ты интересуешься мелочами? Достал и достал! Соглашайся! Времени нет, здесь нельзя больше оставаться. С каждым днем растет шанс, что сюда нагрянут корабли Братства.
– Хватит, Фарри! Да остановись ты уже! При чем тут Братство?!
– А, ты же не знаешь… Война проиграна. Братство предало нас. Содружество почти опрокинуло флот Берега, они даже высадились на западе их земель, и тогда Ледяная Цитадель ударила с моря. Есть версия, что это все из-за того, что мы тогда немного покрошили их людей и спрятали компас. Надеюсь, что это не так, но в любом случае мы должны уходить.
– Моя голова сейчас взорвется, – хмель ушел, и мрак, поселившийся в душе и ставший неотъемлемой ее частью, вдруг рассеялся. За мутной тусклой пеленой объявилась вдруг детская надежда и радость. Клянусь, я уже знал, что отвечу другу, но все еще не мог понять, взаправду ли происходит наш разговор, или я напился, как водится, и уснул прямо за столом.
– Понимаю.
Мимо прошлепал по лужам сгорбленный человечек, остановился поодаль:
– Мастер Бауди, у тебя все хорошо? – прохрипел он.
– Да-да, все прекрасно, – отозвался я, вновь не зная, с кем общаюсь. Когда я только появился тут – на меня косились странно. Задирали, один раз даже хотели побить, но я случайно сломал одному из обидчиков руку, второму вполне целенаправленно свернул нос, а третьего через пару дней увезли из города на остров Покоя где-то в Пустыне, где содержат безумцев. Я разрушил его душу, запихав в нее чистый ужас мальчишки, на которого набросилось трое здоровых работников мануфактуры.
Посетители напивальни поняли то, что я сделал, даже раньше меня. Поняли, и приняли, не расспрашивая. Среди них нашелся кто-то худо-бедно разбирающийся в эмпатии, и, может быть, только поэтому меня не пырнули ножом в подворотне, как колдуна или пособника Черных Капитанов.
Выпивоха, пошатываясь, двинулся дальше. Наверное, должно быть стыдно, когда не знаешь имени человека, вступившегося за тебя. Но в таких местах забываются не просто так. В таких местах потерять имя не так уж и плохо.
– Драный демон, так все резко. У меня смена завтра…
Фарри скептически кашлянул.
– Ты прав. Ты прав… Конечно же… Фарри, у меня нет слов.
Меня прорвало. Мне словно подарили нечто давно утерянное и невероятно важное. По-моему, я даже прослезился.
– Спасибо, Фарри…
– Вот и отлично. Не будем терять время. Я объявил сбор команды. Мы пришли за тобой. Показывай, где ты нынче обитаешь. Надеюсь, местечко более приятное, чем эта твоя… Напивальня. Вместе соберемся и пойдем на корабль.
– Хорошо. Конечно.
– Показывай дорогу.
Я зашагал по темной улице в сторону съемной каморки, которая находилась в двух кварталах от напивальни. Нависающая над тесной мануфактурской улочкой туша из тесных клетей лишь снизу казалась жутковатой. Однако наверху все выглядело значительно лучше. Иногда я подолгу стоял на сетчатом мостике над улочкой, вглядываясь в прохожих, прежде чем вскарабкаться по гудящей металлической лестнице на четвертый уровень бараков и скрыться в личной комнатушке без окон, с узким шкафчиком и продавленной кроватью. Впрочем, я уже говорил об этом.
Когда мы поравнялись с Бураном, Фарри сказал:
– Ну что, Эд с нами. Я же говорил, что он одумается!
– Ой ты ж радость-то какая. Давайте теперь возьмемся за рученьки и поскачем по этой милой улочке в сторону светлого будущего, где тепло, сладко, и десятки обнаженных дев хотят подарить всем волшебство любви. Но мы назло им будем просто кататься на облачках, и смеяться, смеяться, смеяться! – он сплюнул.
– Я скучал по тебе, – сказал я ему.
Неприкасаемый лишь хмыкнул.
Глава третья «ИзоЛьда»
Красный корабль-фрет, который Фарри нарек своим, стоял в доках Барроухельма, готовый к отправке. Высокий, трехмачтовый, с изящными линиями железного тела. Свет мощных шаманских фонарей заливал огромный городской ангар, и я не мог отделаться от того, что страшусь неведомых черных фигурок на бесконечных мостах под потолком. Все эти работники порта, даже ночами суетящиеся среди платформ, казались мне затаившимися Ледовыми Гончими, Черными Капитанами и Снежным Демонами. Но я старательно не смотрел наверх. Хоть и содрогался от гула металла под тяжелыми ботинками.
Верхняя палуба ледохода Фарри отличалась пристройками, которые оживут только во время водного путешествия. Траки ледохода были шире обычных, с высокими ведущими и опорными колесами. Такие, когда ходят по льду – обнимают неровности. Не крошат торосы и заструги с невозмутимостью штурмовика, а сглаживают. Амортизируют. Мануфактура Барроухельма как раз и занималась производством подобных товаров. Я хорошо изучил все эти модификации «траковых платформ», пока слушал беседы в напивальне. Там, слава Светлому, рассуждали не только о том, какие мошенники и воры те, кто правят Содружеством, да что за чудовища эти далекие и неизвестные никому жители Берега.
Мы наблюдали за фретом с обзорной площадки. Отсюда он казался не таким огромным.
– ИзоЛьда, – прочитал я название корабля. – Оригинально.
Фарри стоял рядом со мною и с видом победителя осматривал судно. Буран задумчиво облокотился на поручни.
– Я хотел тебя попросить кое о чем, – сказал Фарри. – Просьба небольшая, но важная.
– Да?
– Чтобы тебя уважали, иногда улыбки недостаточно. Чужое уважение внушает доверие. А! Светлобог! Я немного волнуюсь, и слова кривые лезут. Я хочу сказать, чтобы тебя малознакомые люди принимали всерьез – твое окружение должно относиться к тебе соответствующе. Я поговорил с нашими, они понимают. Вот, хотел попросить тебя. Ты можешь какое-то время ходить с серьезным хмурым видом, а это у тебя получается прекрасно, и делать вид, будто я главный?
Буран хмыкнул, и Фарри смутился, но лишь внутренне. Внешне он повернулся к Неприкасаемому и сказал:
– Вот чтобы именно такого вот никогда не было.
– Фарри, что с тобой сталось? – спросил я. – Я тебя не узнаю!
– Когда у тебя есть цель, ты готов на многое. Сможешь пару дней продержаться?
– Хорошо Фарриан, – вспомнил я его полное имя. – Как скажешь.
– Спасибо, – он перевел взгляд на порт. – Когда нет лидера, приходится брать все в руки самому. Потому как именно тебе потом в старости придется понять, что ты пустил жизнь по голому льду, просто потому что ждал, кто ж сделает первый шаг вместо тебя.
– Я сейчас расплачусь, – вдруг сказал Буран. Он угрюмо смотрел на корабль. – Вот давит что-то в груди, выжимает.
Он почувствовал, как изменился лицом Фарри, и с трагичным видом добавил:
– Но я думаю, Фарриан, что если бы не вы, не ваше решение, то ни у кого не было бы старости. И вы понимаете это не хуже меня.
– Да, почти убедительно, – ответил ему мой друг. – Ну что, идем? Все уже там. Дело за руководителем экспедиции.
Я удержался от улыбки. Этот рыжий паренек с глазами навыкате и с широкой улыбкой – командир корабля? Это, должно быть, сон. К нему нельзя было относиться серьезно. Вспомнить хотя бы его таланты оступаться на каждой более-менее ответственной задаче. Что он вытворял, когда служил стюардом у капитана Аргаста Дувала, да пусть лед помнит его имя! И вот он теперь кем-то командует? Я не верил этому, пока не увидел, как двое вооруженных бойцов у трапа “ИзоЛьды” с почтением отсалютовали Фарри, а меня проводили заинтересованными взглядами, даже не спросив, кто я такой.
Потому что им, по всей видимости, было достаточно того, что рядом со мною шел руководитель экспедиции.
Внутри ледохода пахло теплом, чистотой и кухней. Я шел по внешним коридорам следом за Фарри и слушал, как гудят под тяжелыми башмаками металлические ступени лестниц и крепкий настил проходов. Ночной корабль молчал.
“Ты же понимаешь, что происходит, Эд?”
Я не понимал. Мне казалось, что это сновидение вот-вот сгинет, и я вернусь обратно в мир, где нет надежды, нет цели и нет Лайлы. Какой стремительный день.
Воспоминание об ушедшей любви кольнуло в сердце, но не смоглоотравить предвкушение.
– Вот наша каюта, – сказал Фарри наконец. – Здесь и будем жить. Все готово.
Я переступил порог чистой и уютной комнатки со шкурой снежного льва на полу. Покои очень важной персоны, после моей-то замызганной каморки.
– Удобно, да? – он прошел в каюту, сбросил с себя ботинки, швырнул куртку на кровать. – И не верится, а?
– Это точно.
– Располагайтесь, я пришлю Тороса на смену, – напомнил о себе Буран.
– На смену?
– Серьезного человека должны охранять серьезные люди, – сказал Фарри.
– И ты их как-то уговорил?!
– Деточка, у нас только один человечек ударился в истерику и решил добровольно окончить свои дни в самом дерьмовом и вонючем уголке этого унылого городишки, – не выдержал Буран. – Такой очень уж старый для всего этого дерьма сопляк. Но погоди, может быть, ты не знаешь его! У него имя начинается с Эд!
Я посмотрел на него с изумлением и толикой обиды.
– Ну давай, давай, наморщи лобик. Знакомое имя-то?
– Буран… – вмешался Фарри.
– Погоди, – отмахнулся воин. – Пока кто-то из соплей ледяные заборы строит – кто-то действует, деточка. В отличие от. Только, пожалуйста, не реви после этих слов, я ненавижу женские слезы.
Неприкасаемый ожег меня взглядом и ушел.
– Он немного нервничает. Не бери в голову, Эд. Ну его, – немного натянуто улыбнулся Фарри.
“Ну его? Но он ведь прав, Эд. Прав!”
– Вообще тебе бы помыться, конечно, Эд, – он повел носом. – Я, надеюсь, переживу эту ночь, но завтра – пожалуйста.
Я понимающе кивнул, поплотнее прижал к бокам локти, чтобы хоть как-то удержать запах давно не мытого тела.
“Что ты с собой сделал… Он прав. Светлый Бог, как же Буран прав”
Лежа в кровати, я вдруг пожалел, что согласился. Вдруг представлялась реакция бородатого Тороса. Молчаливого Неприкасаемого, который был моим учителем когда-то давно, когда я совершал ужасные ошибки, но при этом еще мог назвать себя человеком. В поисках себя я предал и его тоже.
По спине пробежался холодок. Мертвые люди вновь пришли и обступили меня. Люди, которые погибли из-за того, что я принес в их жизнь проклятый компас.
Очень захотелось выпить.
– Эд, – вдруг сказал Фарри. Мы лежали в тишине, почти не чувствуя дыхания города-ледохода, который нес фрет сквозь Пустыню. – Спишь?
Я хотел притвориться, но не стал.
– Нет.
– Ты рад?
Я не ответил.
– Прошлое остается в прошлом, Эд. Мы должны доделать начатое.
Темнота озарилась синим сиянием. Фарри достал компас, указывающий на что-то, находящееся где-то далеко на юге.
– Потому что это уже не просто наша блажь, Эд. Мир меняется. Помнишь, мы думали, что компас ведет к гробнице Царна? Что он указывает на то место, где хранится тайна Темного Бога?
– Угу.
– Это все ерунда. Я думаю, а капитан Рубенс уверен, что компасдействительно указывает на проход через Южный Круг. В земли, которые прячутся там, за долинами черного снега. И оттуда приходят Капитаны. И приходят они не ради великого зла или еще чего.
Он, наверное, смотрел на мягкий свет артефакта и говорил скорее для себя, чем для меня, но я слушал.
– Помнишь, Три Гвоздя рассказывал о том, что никакие теплицы не способны снабжать нас зерном и деревом? Что Берег облысел бы, если бы все это было рождено по эту сторону Круга?
– Помню.
– Я не знаю, что было у тебя внизу, но наверху все, что могло быть выращено в теплице, подорожало в несколько раз. Обычно все говорят, что это из-за войны. Что гильдии не торгуют с Содружеством, потому что оно осадило Берег. Но все это чушь. Этот компас, Эд, всему виной. Там, за Южным Кругом, живут люди. И это их зерно, их землю, их дерево мы получали. А теперь нет. Теперь мы отрезаны от них, так как компас в наших руках, Эд! Оледенеть можно, правда?
– Почему ты так решил?
– Барри Рубенс рассказывал мне. Его считают сумасшедшим, но он много знает о Южном Круге и тех гильдиях. Его жена погибла, исследуя мертвые воды. Там есть жизнь, это точно. Почему же не быть торговле? Быть может мы всего лишь фронтир для кого-то по ту сторону? Может, все эти Добрые и Черные Капитаны всего лишь, представь себе, два враждующих цеха в одном городе!
Его объяснение убивало тайну. Разгадка была обыденной. Волшебный артефакт, который приносит пользу только для того, чтобы возить откуда-то с юга лес и зерно. Какая грусть!
– Зачем им это? Даже если кто-то действительно там есть – зачем им к нам?
– Может у них нет чего-то, что есть у нас? Впрочем, чего гадать. Скоро мы об этом узнаем.
Он замолчал, а вскоре и засопел, а я еще долго лежал на боку, размышляя. Почему-то разговор с Фарри меня воодушевил, и это пугало. Еще утром казалось, что все друзья остались в прошлом. Что ледоход моей жизни отправился по совсем другим путевикам, и нужно было жить дальше самому, потому что я сам этого хотел.
Но сейчас я испытывал щемящую благодарность к Фарри за то, что он не забыл про вечно ноющего эмпата. Ведь что мешало ему отправиться в путь без меня? Что мешало прийти и просто попрощаться?
Ничего.
С этой мыслью я и уснул.
Глава четвертая «БООООООООУУУУУУ»
БООООООООООУУУУУУ!
Я скатился с кровати от пронизывающего воя.
– Что такое? Что такое? – вскрикнул Фарри.
БООООООООООУУУУУУ!
Низкий звук продирал нутро, барабанил по желудку, по сердцу. Уши заложило.
– Эд?!
– По-моему это Барроухельм… – сказал я. – Сигнал тревоги.
БООООООООООУУУУУУ!
– Городская тревога, господа! Немедленно к оружейной! – заорал в коридоре мощный бас. Дверь в нашу каюту распахнулась, и на пороге появился огромный косматый мужчина с пышными рыжими бакенбардами. В одной руке он держал дальнобой, а в другой – шаманский фонарь.
– Господин ан Лавани, наверное, вам лучше пройти в кают-кампанию. А это кто?
– Мой помощник, господин Жерар. Что происходит?
– Я не знаю, господин ан Лавани. Тревогу города-ледохода слышу впервые. Но все равно – поторопитесь, джентльмены!
И мы поспешили. Палубы «ИзоЛьды» гудели от сапог команды, в коридорах бряцало оружие, и кто-то постоянно орал, чтобы все тащили свои тушки наверх. Фарри уверено провел нас по темным ходам корабля в кают-кампанию.
БОООООООООООУУУУУ!
Гул проникал со всех сторон.
– Доброй ночи, – поприветствовал собравшихся Фарри. – Что происходит?
– Я думаю, это Братство. О, знакомое лицо. Банди, если не ошибаюсь?
– Бауди, – я узнал в говорившем шерифа Барроухельма. Это объясняло, как компас оказался у Фарри. – Что вы тут делаете?
– Подал в отставку, – поморщился ан Найт. – Своевременно, как видите.
– Надо было уходить вчера вечером, – сказал еще один мужчина, находившийся здесь. Он был высок, широкоплеч и сразу располагал к себе чертами лица. Густые черные волосы были собраны в хвост. Моряк облокотился на стол и смотрел на меня как на диковинное животное. Через все лицо шла вытатуированная цепочка, проходящая под глазами и через переносицу. – Вы издеваетесь? – вдруг спросил он. – Кто это?
– Это мой помощник, господин Рубенс.
Со стен на нас глазели демоны. Иначе назвать эти картины у меня язык не поворачивался. Незнакомые люди на них плакали и гримасничали, пучили глаза и хохотали, но всех объединяло безумие в нарисованных взглядах. Безумие, которое наверняка видел в своем отражении неизвестный мне художник.
– Еще один?!
– Да. Так что происходит?
– У меня пока нет информации, но готовимся к худшему. Все будет, как и предполагал господин ан Найт. Этому помощнику можно доверять?
Бывший шериф Барроухельма насмешливо поднял бровь. Уж он-то, будучи начальником Тайного Двора, наверняка знал, чем я занимался после того, как ушла Лайла. У его дознавателей точно были глаза и уши в темных переулках нижнего уровня.
Я сделал вид, что портреты сумасшедших мне интереснее и важнее его реакции.
– Верьте ему как мне, мастер Рубенс, – отрезал Фарри.
– Капитан «Клинка Света» рассказывал, что в пурге его корабль прошел мимо чьих-то машин, идущих чуть в стороне. Он предположил, что это наше сопровождение, но то были не сторожевики. Наши ледоходы обычно держатся гораздо ближе, в зоне видимости, – сказал ан Найт. – Нас вели. А теперь, несомненно, пошли в атаку.
