Kitabı oku: «Жорж Милославский. Угнетатель 2»
Глава 1. Переговоры
Одним хмурым ноябрьским утром я проснулся и узнал, что замок в осаде. То есть, в нас не летели камни и зажигательные стрелы, по нам не била магия… но перед закрытыми воротами стоял отряд в полном вооружении, навскидку в несколько десятков бойцов, чуть дальше виднелся обоз с пока еще несобранными осадными машинами, а там опять воины и обслуга машин, и обозники. Обоз и командиры осадного войска расположились в отдалении, но не настолько, чтоб не достать их отцовой пушкой, то есть фарш и щепочки будут гарантированы. Но самое поганое – над войском сиротливо висел как снулая селедка и слегка помахивал раздвоенным языком королевский штандарт. Три молодых дубка на синем фоне не оставляли вопросов о принадлежности войска – герб монарха нашего Якоба Третьего.
Замок просыпается не так чтобы совсем рано, но по осеннему времени можно сказать, что затемно. Обычно ворота открываются только с рассветом и при условии, что перед ними нет вооруженных отрядов. Сегодня ворота уже закрылись, приняв на территорию замка селян из пары окрестных деревень вместе со скотом и кое-каким скарбом. Народ здесь скор на подъем, когда дело касается грабежей и войн. Я понял, послонявшись по замку, что отец уже давно уже на ногах и вместе с начальником замковой стражи вовсю рулит ситуацией. А ситуация в таких случаях всегда трактуется как потенциально смертельная. Войско с осадными машинами перед замком – не шутка. А если шутка, то не смешная и довольно дорогостоящая, королевский юмор, он такой… Стою, обозреваю с башни окрестности, прикидываю наши шансы. Опустевшую деревню, что стоит неподалёку, грабить пока не начали, уже хорошо. Значит противник еще не определился с тактикой или целями и задачами.
Противник не предпринимает никаких враждебных действий, но со стены видно, что в лагере жизнь кипит, ставят шатры, разжигают костры, кто-то даже палисад готовит на случай наскока конницы из замка. Отряд на полпути между нами и лагерем готов вроде как отразить атаку на лагерь и обоз, но фанатизма в действиях не ощущается. По всем приметам выходит, что эту баталию противника, если он противник, мы развалим. Дело даже не в том, что они не умеют замки брать, их беда иная. Не приучены они лагерь защищать от меня. От сверхдальнобойной пушки Пристов, от дерзких диверсантов в пятнистом камуфляже, от подлых ударов даже не в спину, а по самому дорогому, что есть у мужчины. Кстати, лес стоит голый, надо на накидках цветовую гамму обновлять, но это уже детали. Вдруг воевать не придется или наоборот, в зиму войдем в состоянии войны.
– Привет, Дорд! Как настроение? – отец подошел и имеет желание пообщаться с наследником, от которого весь последний год сплошные проблемы. Ну и доходы тоже есть, если быть до конца честным.
– Да вот думаю, что всё это значит.
– Чего тут думать, видать кто-то решил, что мы сверх меры усилились, и решил укоротить одного шибко смелого графа. Тут еще ты с купцами поступил так жёстко…
– А что было делать, отец?
– Да нет, всё верно, мы в своём праве были. Просто сошлось всё одно к одному – и там прогремели, и тут усилились, еще и тебя король обласкал.
– Минуйте нас понеже всех печалей монарший гнев, монаршая любовь…
– Именно так. Кто-то при дворе Якоба решил, что Пристов стало слишком громко слышно.
– А сам король?
– А какая разница, Дорд? Штандарт его здесь, значит такова его воля. Короля играет свита.
– И что теперь?
– Теперь… теперь мы будем драться. Но сначала послушаем, что скажут парламентёры.
– Да чего они могут сказать-то? Раз пришли с целым войском, даже осадные машины притащили, небось миром расходиться не планируют. И ведь что странно, отец, поздняя осень уже, скоро снег повалит. Нахрена тогда всё это?
– Осадные машины? Для демонстрации намерений. Всегда выгоднее запугать и принудить к сдаче, чем свою кровь лить и деньги терять.
– Плакал теперь мой домик, ведь отберут гады.
– Как пить дать. Сын, как думаешь, побьём короля?
– Сейчас точно побьём. Полсотни дружинников у тебя наберется в замке?
– С твоими и больше. А еще обозники на стены выйдут, хрен кто возьмет мой замок!
Да уж, погорячился король и тот, кто подбил Якоба на эту фигню нездоровую. А может, им того и надо, чтоб монарх крепко получил по мордасам и всерьёз озверел? Может, тогда нам и не нужно, чтоб королевское войско кровью умывалось. Так, наказать идиотов, повесить мародеров, сжечь метательные машины…
– Отец, я предлагаю ночью пробежаться по нашим баронам, уведомить, чтоб не сидели запершись, а собрались в одном месте. Мол, когда порядок под стенами начерно наведем, призовем их для решающего удара. В спину осаждающей баталии. Мы же можем еще раз призвать баронов?
– Вполне, два раза в год обязаны явиться. А уж с кем я воюю, не важно. Только я не очень понимаю, как ты «пробежишься» по баронствам. Если осаду не снимут, то просто так выйти за ворота нам не дадут. Или хочешь с боем прорываться?
– А подземный ход?
– Сказки, лет сто как завален и замурован. Не планировали сидеть в осаде, если честно, Дорд.
– Ну тогда на веревках спустимся с моим десятком со стены и переплывем через ров. Пустые бочки будут нужны и доски, неохота нырять…
– А потом пешком?
– Зачем? Попросим коней у гостей, небось не откажут. А еще как вариант – вырежем заслон перед воротами в темноте, а твои гонцы уйдут конными через ворота как белые люди.
– Ну да, тебе еще никто не отказывал в сообразительности. Но это мы решим уже потом, после переговоров, когда руки будут развязаны, а то я знаю твои методы. Думал всегда, я кровожадный, а сын вырос совсем безжалостный. Вот не зря тебя угнетателем прозвали.
– Да я что, я ж только по делу. Мне самому неприятно, но не мы такие, жизнь заставляет.
Мой оруженосец немой тенью весь разговор стоял за спиной и наматывал на ус военную науку. Я на себя обязанность выучить парня и делал это без дураков, ежедневно без перерывов на обед. Только сон и отправление естественных надобностей, включая блуд, производил без его участия. Не по-рыцарски, но вот такой я атипичный наставник, и подтирку для зада от оруженосца не требую, и постоять со свечой во время любовных утех не заставляю. А вы что, думали, что фраза «не стоял со свечкой» на пустом месте родилась?
Пошел давать задание плотнику и своим, чтоб совместно готовили разборный понтон. Как я уже говорил, в отличие от некоторых других, в нашем замке ров так и остался глубоким, и даже вода из него не ушла. Скорее всего, повезло с каким-то ключом, который исправно его подпитывает. Графы регулярно, не менее двух-трех раз за своё правление заставляют крестьян заниматься очисткой рва от ила и прочего собирающегося мусора. Получается примерно раз в десять лет. Вот и дожил ров до нашествия. Мои бойцы, хорошо замотивированные дележом очередной порции трофеев, бьют копытом как боевые кони. Да они есть боевые жеребцы, чуть не половину своих денег спускают на фемин облегченного поведения в столице. Да уж, жизнь там дорогая, так что придется кое-кому поделиться с нами своим имуществом.
Было бы враньём говорить, что жизнь в замке шла своим чередом, но и паники не было. Суета, связанная с расселением прибывших крестьян, подготовка строительных материалов и метательных снарядов, которые походили друг на друга как братья-близнецы… Народ верит в своего сюзерена, толщину стен, а еще и фатализм эпохи довлеет, мол все там будем, чего из-за сроков переживать. Начнешь волноваться, помрешь расстроенным.
Ближе к обеду перед воротами замка началась активность, выразившаяся в выступлении артистов эстрады. Музыканты, выступившие первыми, оказались так себе, даже не на троечку. На двух трубах исполнили что-то невнятное и весьма коротенькое. Хоть одеты были прилично, в королевские цвета, чтоб с обычными скоморохами не спутали. Я только приготовился прослушать увертюру, а уже всё, выступление духового дуэта окончено! Вторым номером концерта был артист разговорного жанра, как модно говорить на Земле образца двадцать первого века – стендап-комик. А вот он уже был интереснее:
– Его величество король Мерсалии Якоб Третий приказывает своему вассалу графу Витору дер Присту Крушителю! Немедленно по оглашению сего письма открыть ворота замка перед войском своим! Сложить оружие и выдать для королевского суда виконта Дорд дер Приста Крушителя! Повинного во многих преступлениях против граждан королевства! И перед своим королем! Подпись и печать! – проорав свой текст под надвратной башней и всё-таки пустив петуха в конце, комик снова приосанился в седле и глазами показал, мол ваша очередь орать.
– Я не понял, кто это приехал под мои стены и начал тут орать?! Сударь, если вы дворянин, извольте представиться! – крикнул отец вниз и хмыкнул.
– Сударь! Перед тобой маркиз Седерик дер Буль, я направлен его величеством для исполнения приказа! – а это уже не комик начал орать, а худрук заезжего балагана, дядька солидного возраста и не в петушастых одеждах, а в доспехе.
– Какого приказа?
– Препроводить виконта Дорда на королевский суд!
– А замок мой вам зачем?!
– Чтоб пресечь ваше сопротивление!
– А я буду сопротивляться?
– Непременно! Король так сказал. Предлагаю считать формальную часть законченной и приступить к боевым действиям, а то надоело уже шута из себя строить!
– Слушай, маркиз, чего мы орем как дураки, спешивайся, да поднимайся ко мне, обсудим всё спокойно!
– Ворота откроешь?
– Калитки хватит, не так уж ты растолстел, Седерик дер Буль за эти годы!
Всё-таки Витор мастер переговоров, как оказалось. Потому что маркиз послушно слез с коня, передал поводья своему спутнику и жестом велел ему отъехать вместе с трубачами с моста. А сам безо всяких раздумий пошел к калитке, которую открыли на короткое время по команде графа. После его прибытия внутрь замка калитка тут же закрылась, но без фанатизма, всего на один брус.
Кстати, в свою бытность на планете Земля, постоянно возмущался кадрами штурмов крепостей в кинофильмах, где всегда ворота открывались внутрь для удобства штурмующих. И главной фишкой защитников было упереться в створки спинами. То есть заранее никто из персонажей кино не озаботился подготовкой к осаде, не заложил ворота каменными блоками и бревнами. Попав в этот мир, я убедился, что идиоты давно вымерли, а живут здесь продуманные люди, стремящиеся пожить еще какое-то время. В проёмах ворот в теле надвратных башен камнем выложены специальные пазы, а бревна, специально приготовленные для закладки и блокирования ворот, штабелированы рядышком. И никаких закидонов с открыванием внутрь – всегда исключительно наружу, чтоб даже трактор долго думал, стоит ли втыкаться в закрытые воротины. Случись серьёзная осада, во время которой замку будет угрожать захват, и ворота буквально за час будут заложены бревнами и камнями так, что противнику проще будет башню подрывать.
Пока война не началась, ворота не заглушены, а вместе с ними действует и калитка. Впущенный маркиз не превратился в берсерка, рубящего стражу, снаружи тихо. Седерик дер Буль дождался, когда мы с отцом спустимся со стены, а потом начал обниматься с Витором. Вот вам и умение вести переговоры! Да они не просто знакомы, они старые друзья, если судить по мощности, с которой ладони аристократов лупят по плечам и спинам. Пусть и в перчатках, но всё равно небось больно так фигачить по доспехам.
– Ха! Старый черт, мне из-за тебя пришлось трясти свои старые кости на королевских клячах!
– По-моему, ты всегда любил на них попрыгать, что за жалобы? Или уже всё, поник и не скачешь?
– Тьфу, охальник! Я не про дворцовых дамочек, я про лошадей – по этой поре в экипаже не проедешь, верхом всю дорогу как юноша трясся.
– Не знаю, не знаю, телеги с осадными машинами вы как-то дотащили.
– Именно, что как-то. Четверками пришлось запрягать, чтоб не вставали. Зато теперь никто не скажет, что дер Буль не сделал всё необходимое, чтобы взять твой замок. Ты ж миром не сдашься.
– И ты бы не сдался. Вы хоть понимаете, какую глупость требуете? Я своего вассала на королевский суд отдам? С какого такого перепугу? Вассал его вассала не его вассал. Ты сначала представь доказательства вины мне, а потом я вынесу приговор.
– Так он твой сын.
– Так и что? Дорд от того перестаёт быть дворянином и рыцарем? Или вчера Якоб на него шпоры надевал, а сегодня забрать захотел? Или требование впустить в свой замок кого бы то ни было не умаление моей чести? Или законы рыцарства и суд дворянской чести уже отменили? Когда, кто отменил?
– Что ты разоряешься, словно я прихвостень дворцовый. Сам всё вижу, короля подставил кто-то как пацана сопливого.
– Я даже знаю, с чьей подачи, Седерик. А когда и ты узнаешь, заплачешь горькими слезами.
– Не томи, Витор.
– На нас пытались надавить виноторговцы, требовали, чтоб мы перестали сами торговать своим вином. Представь, эти простолюдины решили, что могут что-то требовать от дворян, сидя на мешках с золотом.
– Да не может быть!
– Дорд свидетель моим словам. А когда мы их усмирили и стрясли виру за оскорбление, мерзкие купчишки решили отомстить. Уж не знаю, сколько они денег потратили, чтоб кого-то на нас натравить… боюсь, что этот кто-то и сам о том же мечтал. А уж с деньгами и вообще распоясался. Кому-то я поперек горла встал.
– Да это вообще, черт-знает-что! Витор, зная тебя, я вынужден поверить сказанному. Но даже не представляю, что делать. Как вассал короля, я обязан выполнить его приказ.
– Хрен там, не сможешь.
– Витор, на твоём месте я сказал и сделал бы то же самое. Желаю вам славной победы. Убей меня, если я не смогу убить тебя.
– Прошу прощения, господа, что влезаю в вашу беседу.
– Ох, забыл представить вас друг другу, благородные рыцари. Сэр Дорд дер Прист Крушитель, мой сын и наследник с оруженосцем. Сэр Седерик дер Буль, мой друг и боевой товарищ.
– Уважаемый Седерик дер Буль…
– Мы оба рыцари, давай по именам, мой мальчик!
– Седерик, мы вас разгромим, в этом я даже не сомневаюсь. Но неужели нельзя без лишних смертей? За стенами благородные и простолюдины, достойные сыны Мерсалии, как и мы. Лично я с куда бОльшим воодушевлением кромсал бы врагов нашего королевства, а не его подданых.
– Лихие слова, но слишком самонадеянные для твоего возраста. Витор, он реально хорош в бою?
– Дорд по грудь в крови. Лично отправил в могилу десятки врагов, кажется уже и считать перестал.
– Хм, а так не скажешь. Молодой рыцарь, я вынужден признать вашу правоту, но больший ущерб королевству будет нанесен, если все узнают, что приказы короля не обязательны к исполнению.
– Угу, а еще больше вреда будет причинено, когда все узнают, что приказы короля ущемляют дворянскую честь. Что исполняющие их благородные поступаются своей честью по вине сюзерена.
– Что ты хочешь этом сказать?
– Вы сами всё понимаете. Ваш долг вассала вступил в противоречие с вашим долгом благородного человека. Предлагаю следующее: мы вас по-быстренькому разгромим, а потом выкатим королю обвинение, в котором вы будете свидетелями наших претензий к нему.
– Витор, как ты его воспитывал? Это же абсолютный невежа, без тени уважения к старшим.
– Есть такое дело. Но, по сути, парень высказался верно. Вам с таким отрядом ничего не светит. Мало того, предположу, что вас и отправили такими силами именно для этого. Не пригласили Дорда на суд рыцарской чести, не собрали за зиму достойную баталию, чтоб покарать с гарантией. Нет, вас тупо бросили под мои стены умирать. И поверь, весной против меня пойдет уже нормальное войско как против настоящего мятежника.
– А ты не мятежник, хочешь сказать?
– Пока нет, пока я в своём праве. И потом буду тоже, но думать о том уже никто не захочет. Все будут помнить одно – Прист Крушитель сражается со своим королем и разбил его отряд.
Седерик грязно выругался, никого не стесняясь. Мне даже жалко его стало. Если верить отцу, его конкретно подставили, да еще и сделали жертвой в предстоящем конфликте. Нормальный дядька, поддерживающий идеалы рыцарства и дворянской чести. Мало того, готов их защищать до конца, а не пока выгодно. Нравится мне эта черта в населении – готовность называть белое белым независимо от линии партии и правительства. Нет, если они искренне поверят, то фиолетовое в крапинку будут белым называть, но опять искренне. На моей Земле небось такие же люди жили, да не выдержали конкуренции с хитросделанными умниками.
Глава 2. Вылазка
Переговоры окончились именно так, как и предполагали обе стороны. С одной разницей – предводитель противника уже отравлен нашим информационным посылом. И дело не в том, что мы что-то эдакое сочинили, правда порой ранит также страшно, как предательство. Седерик будет командовать атаку, зная неправоту своего дела, мы атаку будем отбивать с уроном для противника. А потом громко заявим о том, как плохо поступил Якоб Третий. Если нас всех в расход не пустят до того времени.
Посовещавшись и определив порядок наших действий как во время вылазки, так и потом, мы пришли к выводу, что пойдем в набег на ни в чем неповинных врагов не этой ночью и даже не следующей. Совместный план требовал от противника определенных действий, точнее обозначения их враждебных намерений. Будет глупо потом рассказывать про наглых агрессоров, если первый удар нанесем мы сами. Нет, белые и пушистые зайчики так не поступают. Они становятся безжалостными убийцами и рвут в клочья волков только в ответ на их наглую ничем не прикрытую агрессию. Поправочка, в данном случае агрессия прикрыта королем. Но волков это не спасёт.
На самом деле главной проблемой было не ожидание первого удара, а готовность требушитов. Пару этих громадин сейчас собирали в лагере, но пока они со стен больше походили на груду брусьев. По ним ни попасть толком, ни ущерб нанести серьезный. В собранном виде эти машины станут более уязвимы. Почему я называю их машинами? Так реально чудо инженерной мысли по этим временам. Пятиметровой высоты агрегат, здорово похожий на строительный кран, только предназначенный не для подъема грузов, а для их забрасывания его на дальние дистанции.
Солнышко уже садилось, когда мы с отцом и свитой стояли на стене и планировали операцию, вернее в очередной раз прорабатывали детали. Основа уже была обговорена и определена. В который раз убеждаюсь – прав был Суворов, а не Наполеон. Кстати, история Земли вполне четко выставила свои оценки полководческому гению обоих персонажей. И снова те самые требушиты невольно привлекали взор:
– Отец, а почему их так далеко построили от стены? Неужто собираются двигать в собранном виде?
– Нет, в собранном виде их не утолкаешь. Еще и уронить можно, потом чинить устанут. Видать, воздушники сильные в баталии, планируют помогать снарядам в полете. Достанем мы со стены до этих аспидов?
– Достанем, три сотни шагов для пушки не запредельная дистанция. Сейчас мы её наведем, а как потеху затеем, будешь лупить вслепую. А может, они сами кострами тебе цель подсветят, тогда полегче будет.
– Дорд, только без самодеятельности.
– Кто бы говорил, отец! Пока не зачищу заслон перед воротами, сидите тихо. Как в калитку постучимся, выпускай гонцов, а мы пойдем к лагерю. Через полчаса после этого начинай обстрел.
– Достал уже отца учить! Сколько можно одно и то же повторять?
– Это я от волнения. Мне же там крутиться в ночи, не так пойдет, и не убегу от толпы.
– Думаешь, ждут тебя?
– Однозначно. Все уже знают, как мы воюем. Они меня две ночи ждут и ругаются, что не иду. Сто гульденов готов поставить, что так и есть.
– Дорд, может, всё-таки возьмешь Жана с собой? А то, как я его отцу в глаза смотреть буду? Мол, берег его сына, не дал проявить себя в деле, рыцарем стать настоящим…
– Нет уже, мне сейчас не подвиг нужен и не герой среди бойцов, а трусливая расчетливая скотина, которая так за свою шкуру переживает, что всех убить готова.
– Ну да, ты и сам точь-в-точь такой. Сидишь за стеной и вообще не рискуешь.
– А что, я рискую чем-то? Какой в этом риск, когда тебя ждут в одном месте, а ты бьёшь в другое? Это расчет называется, когда прыгаешь в яму с гадюками от стаи львов. Главное, чтоб гадюки за своего приняли.
– Ну ладно, дождемся ночи, а там видно будет.
– Точно! Нам вообще спешить некуда, запасов в достатке, мы у себя дома. Сейчас еще похулиганим, совсем хорошо станет.
Закатное солнце собиралось красиво подсветить сосны на горизонте и облака над лагерем противника, но у него ничего не вышло – всё небо было забито тучами. Это здорово, темнее будет, а темнота друг молодежи, как говорили в моём классе. В том самом, в котором я ухитрился два срока оттрубить, благо со второй ходки досрочно соскочил в обком ВЛКСМ.
Воспоминания эти показались такими странными. Какой обком, какая школа? За шестьдесят с лихреном лет жизни произошло столько всего, что даже странно, как не сбрендил окончательно. Кстати, имевшие место в первое переселение души мысли о невозможности происходящего и версия о дурке, где лежит моё бренное тело, ушли напрочь. Происходящая вокруг дичь оказалась настолько нелепой, что даже мысли такой нет – не может мой мозг сгенерировать весь этот бред. Однозначно, он не мой. Словечко из лексикона одиозного политика по фамилии Жириновский. Тот еще дядька, бессмертный и бессменный предводитель придворного паноптикума. Так и егозит, небось, в своей реальности, штампует перлы, достойные вечности.
– Дорд, а что вы с оруженосцем мутили сегодня?
– А вон он стоит, его и спрашивай.
– Ваша светлость, Жорж велел мне упражняться с магией воды, я согласно его указаниям извлек её из спиритус вини.
– Какой Жорж, какая вода?
– Жоржем он велел его называть на полонский манер в своём доме, я и перепутал. А вода, как оказалось, есть практически везде. Их милость сказали, что моей магии нет преград в мире. Во как.
– Тьфу на вас с вашими завиральными идеями! И ты поверил?
– Отец, у Жана хорошо получается изымать воду и направлять по своему усмотрению откуда хочешь куда угодно, парень делает успехи. А в твоём спирте оказалось примерно двадцать – двадцать пять процентов воды, четвертая-пятая часть. Мы её удалили из образца, теперь там чистейший спирт высшей взгонки.
– Что, еще крепче? Это же пить невозможно!
– Его и раньше пить нельзя было без тренировки. Зато теперь все свойства этой жидкости усилились. И лечебные настои сильнее будут, и средство от заразы в ранах тоже. А знаешь что! Если в спирте растворить жир, то получится… страшное дело! Если этим облить что-то или кого-то, то гореть будет так, что и не потушишь!
– Горючая жидкость? Как земляное масло?
– Лучше. Или хуже, тут для кого как.
– И в каких пропорциях их смешивать?
– Не знаю, отец, надо экспериментировать.
– Вот мы и поэкспериментируем. Сегодня же поставлю людей.
– Угу, только аккуратнее, народ не пожгите.
– На лету схватываешь, Дорд, о том же думаю. Если на головы штурмующих вылить да подпалить дистанционно, то сколько за раз врагов сжечь можно будет…
Так или иначе, но ночь нашего шоу наступила. Участники акции уже извертелись в ожидании, кроме меня, я давно такие воспринимаю как-то без ажиотации. Ну набег, ну опасно, не повод для восторгов и упоения битвой. Честное слово, когда в первом реальном бою поучаствовал, сразу прошло удовольствие от исторического фехтования. Какое удовольствие, какое фехтование?! Меня убить хотят гады, и обязательно убьют, если я их первый не урою. Ни тебе спортивного азарта, ни радости от победы над сильным противником. Другая радость – что жив опять остался.
За прошедшее время мы успели не только подготовить веревки для спуска со стены, но и потренироваться в самом спуске. Удивительное дело – в этом мире не знали стальных карабинов для альпинизма, пришлось объяснять кузнецу, чего я хочу, а потом еще и зачаровывать сталь для придания ей требуемых свойств. Местные умеют производить пружинную сталь, но делают это муторно, дорого и выходит нормально через раз. Три раза рассказывать не пришлось, что гораздо удобнее пристегнуть свою сбрую к кольцу на веревке, чем обвязываться, а потом развязывать веревку. Хоть и дороже. Удобство всегда стоит денег, но на войне оно иногда экономит жизни. Над стеной невидимая в ночи свесилась стрела крана, используемого для ремонта, строительства и защиты стен при осаде. Все механизмы этого ручного безобразия были заранее смазаны и проверены, веревки осмотрены и испытаны – не люблю, когда планы рушатся под собственным весом на гнилых веревках.
Спустились сами, спустили понтон, переправились через канаву группами по три человека. Можно было попробовать и по четыре, но зачем рисковать по ерунде? В рейд отправился весь «десяток» в количестве восемь бойцов плюс я без оруженосца. Добровольцев не искал, да и не думаю, что кто-то был против – добычу мои бойцы любят все, под моим началом готовы в любую переделку. Ну да, этих я в самоубийственную атаку не посылал, они уверены, что их командир с головой дружит. Из оружия у нас маленькие щиты, мечи, кинжалы и луки. Арбалеты брать я запретил, они недостаточно тихо стреляют, для нашей акции не подойдут. Опять же звуковой фон в средневековом лагере отличается от шума военного лагеря техногенного мира. Не рокочут генераторы, не взревывает подъезжающая броня, не звучит музыка из палаток или из передвижного клуба, как вариант, борделя. Так что тихаримся как тараканы на кухне строгой хозяйки.
Наша первая цель – заслон перед воротами замка. И не то, что он помешал бы выслать посыльных на лошадях, но бяку сотворить могли. Стрелой в лошадь попасть или доложить, что гонцы поскакали. А за гонцами могут и погоню отрядить прямо по горячим следам. Причем ночью тут никто в галоп скотину не погонит, эдак можно без коня остаться. Короче, расклад такой, что эту ночь заслон не переживет. Показываю бойцам, пока еще можно шепотом разговаривать, почему я не разрешаю часовым коротать время у костра. Бедолаг и впрямь видно издалека, а сами они хрен кого разглядят, даже слона в десятке метров не увидят, кстати слоны очень тихо передвигаются, у них на ногах подушки мягкие.
Что-то я про слонов вспомнил? Нет, мы не на слонах атакуем, скотина жрет много, а серит и того больше, такую в замке держать одно разорение. Это я от волнения, давно заметил за собой, как неохота что-то начинать, сразу в голове такие мысли умные рождаются на любую тему акромя дела. Идиоты стоят, сидят и даже лежат, укутавшись в тряпьё за палисадом, временными укреплениями. Кто-то молча бдит, кто-то тихо переговаривается с товарищем, кто-то храпит, но все ориентированы в сторону нападения вероятного врага. Или в данном случае – в сторону вероятного нападения реальных нас. А мы-то как раз подвели королевских бойцов – зашли им в спину. Нехорошо вышло, но переигрывать не будем. Кто сегодня первый в моём отряде кричит «Ура»? Как никто не кричит? Ну я так не играю, не до игр мне.
Медленно вышли на позицию, медленно расставились для стрельбы. Было бы лето, воткнули бы по нескольку стрел в землю перед собой, а сейчас нет – влажная земля налипнет на наконечник и повлияет на выстрел. Руки опущены, стрелы на тетивах, дыхание ровное, что там в глазах, не вижу – темно. Вполголоса командую: «Давай!» Тут же парни заработали как механизмы, их задача пустить в видимых противников, в темноту рядом с ними, в неясные контуры по пять стрел. А потом по моей команде кинуть луки на землю и бежать на добивание. Всё как в футболе – резкая атака, прессинг перед воротами противника и добивание.
Каждый солдат должен знать свой маневр. Пусть они сдавленно матерятся на тренировках и громко поносят меня в таверне, когда я далеко. Зато сейчас десяток просто выполнил свою задачу, не потеряв никого. Зачистка происходила под тихие вскрики раненых, переводимых в разряд убитых, под хеканье и матерки напавших. На десяток бойцов противника пришлось сорок стрел с бронебойными наконечниками. Спасибо горящим кострам, все, кто был на ногах получили минимум по паре стрел. Те, кто вскакивал, тоже. Один сильно тормознутый или оцепеневший от ужаса не поднялся до самого конца, от страха он даже закричать не смог, так и умер лёжа.
По моей команде трое побежали вокруг палисада, отыскивая потенциальных звездочетов и сирунов, двое метнулись за брошенными луками. Остальные избавили трупы от уже ненужной им экипировке. Я приказал забрать всё оружие и щиты, даже полное гов… некачественные образцы. Всё ценное они и сами догадаются взять, выучка позволяет. Десять минут, и мы выходим из временного укрепления в сторону ворот. На всякий случай у троих помимо меня руки заняты только щитами и мечами, мы боевое охранение мародерки. В таком порядке доходим до ворот.
Отстукиваю условленный сигнал, отвечаю не неминуемый вопрос: «Кто там?» Чуть не ляпнул сакраментальное: «Это я почтальон Печкин, принес газету про вашего мальчика», это меня отпускать начало. А рановато, мы еще не всё сделали. Пока мой отряд относит в кордегардию хабар, наблюдаю, как гонцы выводят через калитку своих лошадок. Им теперь пешочком топать, ведя транспорт в поводу, пока не рассветет. Вспомнил, как в детстве также в поводу вел по грязи велосипед. Да, лошадь удобнее, грязь на колеса не налипает. Помню, тогда они вообще перестали крутиться, волоком пёр. Однозначно, лошадь удобнее.
Из темноты вынырнул отец:
– Как прошло, Дорд?
– Как по писаному, без потерь и лишнего шума. Так что всё по плану. Один нюанс – грязновато там, дай нам побольше времени, минут сорок, а потом начинай.
– Хорошо. Сильно там не рискуй.
– Где я, и где риск? Ты ж знаешь, я ежели испугаюсь чего, так вообще не полезу.
– И правильно. Лучше умный и живой, чем мёртвый и дурак. Вот еще, я сейчас на стене стоял, требушиты чуток видно, так что не совсем вслепую бабахать буду.
– Пушку осматривал, не проржавела?
– Обижаешь, я свою лапочку чуть не самолично после каждой стрельбы маслом смазываю. Уже Анна ревновать начала. Тебе еще не рассказывал, мы с девочками порой такие маневры устраиваем! Они отличными бабахерами стали.
– Кем?
– Ну этими, которые бабахают! Порой даже орудийную прислугу заменяют, вроде вертихвостки, а с оружием бой-бабы! А всё ты, Дорд! Превратил сестер в воительниц.
– Я рад за них, лучше уметь защищаться и никогда не попасть в переделку, чем не уметь и нарваться. Всё, мы пошли!
И мы пошли. По договоренности с отцом нашей задачей было нападение на лошадей, если их бросят охранять. Я был в дичайшей уверенности, что умные люди вспомнят подробности нашей прошлой военной компании и будут ждать меня и моих диверсантов. Будут ждать ночь, вторую… на третью в лагере начнется смертоубийство и разгром. Что сделает боевое охренение? Охренеет и бросится ловить меня среди разрушаемых осадных машин? Я бы так и сделал. А эти? Или поступят также, или никуда не сорвутся без команды, которая не поступит ввиду сильной занятости командира… так что ясно, что ничего не ясно.
