Kitabı oku: «Русь светлая»

Подземный ход 1 часть

– Мишка! Мишкааа!! Давай подгребай к базе!! Обедать пора! – кричали Сашка и Лёшка своего друга. А тот в наушниках бродит, не слышит ничего, кроме писка своего детектора. "Урожайным" выдался тот поиск по старине, не зря добирались сюда за тридевять земель по болотной грязи, устали и вымазались как черти, и кормили неблизкой пешей дорогой тучи беспощадного гнуса… А заманкой стало старинное богатое село Острецовское, когда-то сожжённое монголами. Лёшка, самый "книжный червь" из трёх друзей, накопал о нём информации с гулькин нос. Место смогли определить только примерно, но азарт ребяток разобрал нешуточный. И, взяв на работе по две недели неоплачиваемого отпуска, наши друзья отправились в путешествие. Нужная снаряга имелась у всех – опытные сталкеры! Неизвестность, как всегда, манила лишь потому, что это неизвестность… Сотник Саин довольно жмурил и без того узкие глазки и причмокивал, покачиваясь в седле лохматого монгольского коня: добыча оказалась богатой! Двое суток назад его отряд из трех сотен сабель захватил русское село. Сейчас его останки уже тлеют-догорают за спиной. Бой был короткий, но жаркий. Русских всех побили – куда простым мужикам-землепашцам с вилами да рогатинами супротив его закалённых в битвах опытных воинов, владеющих саблей и луком едва ли не с младенчества?! И тут ему с удовольствием вспомнился свой сабельный удар, которым он "угостил" местного кузнеца, развалив того от лба до пояса. С кузни добра набрался целый воз! Дорогое железо, разная кованина, домашний скарб, а самое главное, две полонянки, красавицы-дочери того кузнеца. Их можно будет дорого продать на невольничьем рынке. Орда любит красивых русских девок! Вечерело. Караван награбленного растянулся ажно на целую версту! И тысячник Дагай, прямой начальник Саина, будет доволен. Саин хорошо знал нрав алчного и злого Дагая, и приготовил ему от себя сверх положенной доли ещё подарочек – кожаную калиту серебра с добрый кулак величиной. Серебришко его задобрит! Ещё два-три таких села, и Саин сам станет тысячником. А там – и полумесяц темника (темник – военачальник "тьмы", крупного подразделения монголо-татарского войска, равного 10 тысячам бойцов. Полумесяц – знак отличия темника) будет уже не за горами! Ему, сыну простого ордынского пастуха-скотовода, в детстве и не снились такие высоты, до которых сейчас почти рукой подать… От сладких мыслей Саина оторвал короткий и резкий свист. Трое ехавших рядом с ним десятников страшно закачались в сёдлах, прошитые русскими стрелами. Он выхватил саблю и привстал в стремени, чтобы боевым кличем подать сигнал тревоги о засаде русских, но клич, едва зародившись, умер на его губах. Стрела широким и острым как бритва наконечником рассекла пополам сонную артерию и почти полностью раздробила шейный позвонок. Зло и резко задрожала опереньем, гася инерцию выстрела и почти мгновенно выпивая жизнь ордынца. Саин съехал с дороги и мешком рухнул с коня. Вечерний мартовский снег вокруг его тела быстро окрасился красным… Монголы взвыли от ярости, диким намётом ринулись прочёсывать окрестность. Но всё было напрасно. Русские как будто сквозь землю провалились… Мишка, наконец, услышал вопли своих друзей. Свернув свой поиск, он бодро зашагал к базе, лагерю, в котором они жили уже четыре дня, изучая место, где по их данным было древнее село, некогда разграбленное и сожжённое монголами. О том, что они где-то уже очень близко к цели поиска, говорили многочисленные находки – нательные крестики и пуговки-гирьки, начавшие попадаться им в первый же день их экспедиции. Сохран, правда, не особо блистал, но наши друзья были коллекционерами по зову души, и поэтому радовались каждой находке.

2 часть

Мишка и сам не заметил, как земля ушла из-под ног, и он плюхнулся в глубокую яму. Чуть придя в себя, и не обнаружив повреждений, не считая шишки на лбу от удара о корень дерева, Мишка с удивлением осмотрелся. Было очень похоже, что он провалился в какой-то подземный ход, явно очень старый. Стены и потолок были укреплены дубовыми брёвнами толщиной в обхват, а в обе стороны от него глубокие выемки вели в темноту… Азарт поисковика захлестнул Мишку с новой силой, но голос разума оказался сильнее… Через час, уплетая из походного котелка тушёную картошку в компании друзей, Мишка уже во всю строил планы насчёт изучения своей удивительной находки. Кому, когда и, главное, зачем понадобилось это сооружение? Нетерпение охотничьей собаки, почуявшей желанную дичь, было ничем по сравнению со страстью поисковика и коллекционера! И друзья Мишку горячо поддержали. Исследование подземного хода наметили с рассветом нового дня… Дагай, поджав ноги, сидел в мягких подушках и вполуха слушал доклад войскового даруги* о захваченной добыче и русском полоне. Мысли лениво перекатывались шариками хурута** в кожаной походной торбе. Он был очень доволен богатой добычей и деланно опечален судьбой его "правой руки" Саина. В глубине души Дагай даже радовался его гибели, так как недолюбливал этого безродного выскочку, возомнившего себя едва ли не ровней ему, потомственному знатному мурзе. Однако делом чести было отправить несколько крупных конных разъездов по окрестным русским деревням. Вроде как отомстить за смерть Саина, а на самом деле сделать большую добычу ещё больше. Нукеры***, привыкшие к железной дисциплине, некогда введённой самим Чингисханом, не ведали страха и сомнений: победить или умереть в бою. Третьего не дано. Приказ тысячника Дагая был беспрекословно выполнен. Горели деревни, горько плакали сироты, жировало на пепелищах вороньё. А на Восток ползли и ползли длиннющие обозы с добром, и, понурив голову, шли русские невольники. Орда отныне станет им или злой тюрьмой, или новым домом. Кому как суждено… Лишь в одном Дагай погрешил против своих ордынских законов. Утаил от начальства полонянку, сберёг для себя девицу-красу, привезённую с одной из сожжённых деревень. Как увидал её, дрогнуло сердце сурового воина: "Она будет моей – и точка!". Девушку Алёной звали. Велел стеречь её пуще зеницы ока, зла не чинить и кормить-поить с его, Дагая, стола. Этим он изрядно удивил своих боевых соратников, которые до того случая никогда не видели ни малейшей слабости своего решительного и жестокого тысячника-мурзы. Перешёптывались об этом между собой ордынские асаулы****, но по-тихому, чтобы, не дай бог, никто не услыхал. Дагай на расправу скор, а каждый из них об одной голове! В лагерь не вернулся разъезд из полусотни нукеров под командованием сотника Актая. Все под стать своему асаулу, опытные и умелые бойцы. Они были как-раз в тех местах, где погиб Саин, мир праху его. Разведка, посланная вслед, донесла, что никаких свежих следов русских и монгол там нет. А отряд Актая… просто растворился, исчез, как будто его никогда и не было… Двести грамм водочки, принятые за ужином в дружной компании, так мягко, уютно обволокли сознание, расслабили усталые за день мышцы, что Мишка и сам не заметил, как задремал. А вот сон был тяжёлым и беспокойным. Картинки ужасных трагедий и кровавых битв многовековой давности сменяли одна другую, как в калейдоскопе, пока, наконец, Мишка не увидел себя, стоящим у края провала в найденный им подземный ход в обществе странно одетого молодого парня. Домотканная рубаха до колен, перехваченная в поясе кушаком, на ногах лапти с онучами. И говорит как-то странно: вроде и по-русски, а понять трудновато. Одно только смог разобрать Мишка: его помощь просто позарез нужна!..

* даруга – ордынский казначей.

**хурут – высушенный до каменной твёрдости овечий или кобылий сыр, обычная походная пища кочевников.

***нукеры – профессиональные воины монголо-татарского войска.

****асаул – низший или средний офицерский чин, чаще всего присваивавшийся за особые боевые навыки и успехи в военном деле.

3 часть

Проснувшись еще до свету, Мишка выбрался из палатки. Умылся холодной росой, чайник над костром повесил, растолкал Саню с Лёхой. А у самого всё ночные видения никак из головы не идут! Поделился ими с ребятами за завтраком, те переглянулись между собой: им тоже седая старина во сне привиделась. Собрались, пошли к месту провала, а там их уже ожидает Мишкин ночной гость. Вышел к ним из-за дерева, поклонился поясным поклоном: