Kitabı oku: «Не ходи служить в пехоту! Книга 2. Война по законам мирного времени. Том 2», sayfa 2

Оказывается, там собралась большая толпа, которую он с помощью авторитетов от землячеств разогнал и остался разбираться с этими самыми авторитетами, то есть лидерами землячеств полка.

Руслан не был в лидерах своего землячества, но его оставил сам Новиков, когда увидел.

Суть претензий землячеств друг к другу была извечной: кто-то что-то сказал/сделал не так, не так посмотрел или поступил и задел чью-то гордость.

Удивило меня то что Новиков всецело был на стороне землячества Северного Кавказа, и не только не пытался держать нейтралитет, но и открыто обвинял узбеков в беспределе, устроенном ими в полку, причем делал он это крайне жестко.

Я приготовился к худшему.

Разумеется, узбеки с этим не соглашались. И тут один из чеченцев (а может ингуш) предложил лидеру узбеков разобраться «один на один, если ты мужчина».

Возразить этому узбекам было не чем. Новиков поддержал (это было для меня настоящим шоком). Всем было очевидно, что нам предстоит увидеть очень жесткий бой вообще без каких-либо правил.

Через несколько минут узбек был повержен полностью.

После этого разговор лидеров землячеств продолжился и пошел в совсем в другом русле.

Лидер чеченцев, сержант разведроты, предъявил узбекам те же претензии что и должны были предъявлять офицеры. Они хотели прекращения беспредела.

После этого, такие же претензии к узбекам выдвинули таджики, киргизы, казахи и только туркмен оставил нейтралитет. Но после угроз от чеченца, сразу с ним согласился.

Итогом стало обещание узбеков все прекратить.

Это формальный итог. А реальный итог – это то что кавказцы взяли вверх и установили свой авторитет в полку окончательно и бесповоротно.

Когда все разошлись мы с Русланом вернулись в роту. По пути увидели, что Новикова, перед ступеньками в штаб полка поджидал особист нашего полка. Я был уверен, что это не случайно.

Руслан мне рассказал, что и как произошло. Я его спросил:

– А Новиков почему выступил так явно на вашей стороне?

– Наш главный с ним уже знаком. Тогда, когда вы решили меня взять к себе, Новиков нашел нашего старшего и поговорил с ним нормально, по мужски. Мои земляки тоже, как и офицеры, за порядок, поэтому Новиков не мог нас не поддержать. Он же не скажет, давайте узбеки дальше продолжайте свой беспредел. Что он скажет? Давайте, я согласен пусть только русские всю грязную работу делают, пусть узбеки продолжают забирать деньги, всех чмырят и прессуют?

– А как он узнал кто у вас старший?

– Я ему тогда сказал. Они нормально поговорили, наш старший его зауважал потому что он понимает солдатские порядки, солдатскую жизнь, реальную, не брезгует и по этому направлению работать. Наш старший тоже хотел, чтобы меня поставили замкомвзвода, он же хотел мне дать конкретную поддержку.

До меня начало доходить, то до чего я не смог сам додуматься, но обязан был. Несмотря на то что, я сильно приблизился к разгадке методов работы Новикова, все-таки я задал очередной вопрос Руслану:

– Объясни мне почему Новикова все так уважают?

– Все видят, что он делает правильные поступки. А после знакомства с нашим старшим и когда тот к нему начал относиться с уважением, все мои земляки начали его уважать, а это видят все солдаты полка, побоятся с Новиковым связываться. Получается все офицеры и прапорщики полка видят, что Новиков в большом авторитете у всех солдат полка. Кроме того, он в Афгане воевал, правда в нашем полку, в пехоте таких много, но все равно, это только укрепляет его авторитет в глазах солдат.

Выходит, Новиков не просто согласился с моим предложением назначить Руслана моим заместителем, а понимая опасность данного решения, провел большую работу, видимо заручился словом кавказского землячества, то есть получил от них своеобразные гарантии. Умно, ничего не скажешь и главное, совсем не так «как положено», совсем не так как нас учили. Очень нестандартные методы, ничего не скажешь. Да, бесшабашным Новикова не назовешь. А я-то, дурочек, думал, что это он ко мне прислушался, побеседовал с Русланом и все решил. Оказывается так, да не так, все гораздо глубже. Хороший урок для меня. Обязательно возьму это на вооружение. Именно такую работу имел ввиду, видимо, замполит полка в Сибири, когда говорил мне о том, что надо все взаимоувязать все «ниточками».

Все сложно, но логично. Рецепт все тот же: думать, думать и еще раз думать, плюс постоянно учиться и хотеть достичь цели, работать. Много думать, работать и учиться.

Учтем на будущее.

Глава 2

СССР, Азербайджанская СССР, Нагорно-Карабахская автономная область, город Степанакерт, расположение 366-го гвардейского Мозырского Краснознамённого ордена Суворова мотострелкового полка, 23-й гвардейской мотострелковой Бранденбургской ордена Ленина, Краснознамённой, ордена Суворова дивизии, август 1989 года.

Дело было в последние дни августа, и мы только что вернулись с полкового полигона, расположенного между поселками Ходжалы и Аскеран, где была очень приличная боевая подготовка, естественной с боевыми стрельбами.

В этот период времени два мотострелковых батальона в полном составе находились на различных горных заставах и блокпостах, там же были и некоторые другие подразделения полка.

Артиллерийский дивизион, дислоцировавшийся вместе с противотанковых батарей в другом (нижнем) городке также выполнял какие-то задачи на выезде.

Разведывательная рота полка, укомплектованная в основном бывшими солдатами нашей роты, тоже была в разъездах, а наш батальон с зенитным дивизионом, танковой ротой с иными мелкими подразделениями и тылом полка, находились на месте.

Можно сказать, что для нашего батальона, шла обычная мирная жизнь с вялотекущей боевой подготовкой не на полигоне, а на учебной материальной базе расположенной непосредственно на территории самого полка.

В один из дней нам представили нового командира нашего батальона, с виду не молодого подполковника, немного седого с унылым и потухшим взглядом.

Прежний комбат сумел поступить в Военную академию имени М.В. Фрунзе. Отгулявший отпуск Новиков фактически и командовал батальоном, уступая иногда эту ношу начальнику штаба батальона по причине того, что новый комбат беспробудно пил, с самого первого дня пребывания в полку.

Дело дошло до того что появление комбата на совещании офицеров вызывало уже у них смех, который с трудом сдерживал майор Новиков и капитан Зайцев.

Однажды большинство личного состава первого взвода, бывшего взвода Курдюмова, заступило в наряд по столовой с прапорщиком из нашего батальона.

Именно личный состав первого взвода направили в этот наряд, так как в караул их старались не ставить в виду слабой воинской дисциплины в этом взводе. Мягко говоря.

Заступивший в наряд по столовой личный состав там отказался подчиняться прапорщику- дежурному по столовой полка.

Вызвали Курдюмова, который сразу же начал заставлять работать. Один из солдат-узбеков ему заявил, что не будет делать женскую работу и вообще сообщил что такую работу не должны делать настоящие мужчины, а тем более гордые узбеки.

Естественно Курдюмов немедленно избил этого солдата и заставил взять в руки половую тряпку. Потом ему пришлось жестоко избить еще несколько узбеков и туркмен.

К вечеру через Руслана солдатское радио донесло что туркмены и узбеки приняли решение где-то подловить Курдюмова и подрезать его.

Я намеревался сообщить это своему командиру роты и уже начал продумывать предложения по противодействию, совместно с Русланом.

Позже Руслан попросил меня не спешить с докладом, так как старшие от его землячества примут свои меры по этой ситуации.

К вечеру солдат узбек, который отказывался выполнять приказ командира роты оказался в санчасти, а утром его увезли в госпиталь в Кировабад, с сотрясением мозга.

Все мы подумали что эта ситуация как-то сама собой утряслась.

Через несколько дней мы узнали новость что Курдюмова вызвали в штаб полка, там следователь военной прокуратуры Кировабадского гарнизона, его арестовал и увез в следственный изолятор в Кировабад.

Эта новость мгновенно облетела весь полк.

Начальник штаба батальона вызвал Игнатовича и приказал ему временно, но на долго принимать роту.

Новиков был где-то в отъезде, поговаривали что поехал с командиром полка осматривать места на юге Карабаха, где должен будет нести службу наш батальон, потому что и там начались перестрелки между ненавидящими друг друга народами.

Мы с Игорем и Сергеем, начали обговаривать идеи как помочь Саше. Пока что наши мысли сводились к тому что должны были говорить наши солдаты, которые были свидетелями. Игнатович нас выслушал и сказал:

– Мужики, мы здесь самые близкие для Саши люди. Ближе здесь у него никого нет. Если мы не поможем, его обязательно посадят. Для примера, для отчета.

– Согласны. Что ты предлагаешь? – спросил я.

– Пойдемте к замполиту полка. Поговорим, там посмотрим.

– А если не поможет? – спросил Игорь.

– В любом случае он не поможет. Потом пойдем к командиру полка.

Увидев нас у входа в свой кабинет замполит полка, подполковник очень удивился, но сразу пригласил пройти и сесть. Игнатович сухо изложил суть нашей просьбы.

– Друзья. Боевые товарищи – это хорошо. Но надо было удерживать его до того, как он солдата зверски избил.

– Не зверски. К тому же он избил урода, преступника, который отказался выполнять приказ командира роты. – парировал я.

– Надо было ко мне привести этого солдата. – ответил замполит.

– И что это будет за командир роты такой? Он потом сможет этой ротой командовать? – спросил Игнатович.

– Сможет. Не на кулаке держится дисциплина в Советской армии. – с упором на слово советской ответил замполит.

– Именно на кулаке и держится дисциплина в нашем полку. Не знаю про всю Советскую армию, но в нашем с вами полку держится именно на кулаке. – возразил Игнатович делая упор на слова Советская и наш полк.

– Это у вас в роте так, в остальном полку такое не практикуется. – уже с раздражением в голосе ответил замполит полка.

– Или вы не хотите знать, как оно есть на самом деле, товарищ подполковник или вы действительно не знаете положение дел в полку. Если не знаете давайте сейчас соберем командиров рот и взводов и поговорим честно. Давайте? – зло произнес Игнатович.

– Товарищ старший лейтенант, вы за весь полк уполномочены говорить? – спросил Игнатовича замполит полка.

– Не получается с вами разговор, товарищ подполковник. Я предложил сходить сначала к вам чтобы вас не подставить, потому что мы пойдем до самого верха, если не освободят Курдюмова. Где-то нас услышат. Услышат в полку, это хорошо. В дивизии – уже хуже. В общем пойдем до ЦК партии, где-то да услышат и узнают какие порядки у нас в полку и дивизии, да и в округе. Все младшие офицеры полка подтвердят, что в таком бардаке служить невозможно.

– Угрожаешь? – спокойно спросил замполит.

– Да. – спокойно ответил Игнатович.

– У меня есть канал передать письмо в ЦК КПСС и, если Курдюмова не освободят я это сделаю. – спокойно, на ходу соврал я.

– Какой канал? – взволнованно спросил замполит.

– Я встречаюсь с девушкой, москвичкой, у нее мама имеет такие возможности – продолжал я сочинять.

– И что ты здесь тогда делаешь Тимофеев? – с подозрением посмотрел на меня замполит.

– Вот женюсь на ней зимой и тогда уеду отсюда. Ничего вы мне не сделаете. Не хотите последствий, тогда немедленно возвращайте Курдюмова. – продолжал я блефовать.

– Не в нашей это власти, прокурор Кировабадского гарнизона нам не подчиняется никак. – уже другим тоном ответил замполит.

– Кто на него может повлиять? – спросил я.

– Не меньше комдива и начальника политотдела дивизии.

– Товарищ подполковник, говорят Курдюмов сидит в азербайджанской тюрьме, в следственном изоляторе. Вы представляете каково ему там? Давайте что-то делать. – взревел Игнатович.

– Не знаю. Мы не сможем, надо больших начальников просить.

– Курдюмов у нас коммунист, если я не ошибаюсь? – спросил Сергей.

– Это только усугубляет его вину.

– Понятно все. Случилась беда и все в кусты. – не сдавался я.

– Когда вступишь в партию, тогда рассуждать будешь. – резко и зло ответил мне замполит.

Мы еще немного поговорили и ушли, там остался только Игорь и у нас не было сомнений в том, что он не подведет, но и получит по полной программе.

Сергей предложил прийти к офицерской столовой на обед, пораньше, и поговорить там с офицерами, попросить нас поддержать.

Перед входом в столовую собирались офицеры и из уст в уста передавалась новость про Курдюмова, все громко возмущались. Все решили к девяти вечера подойти к штабу полка и поговорить с командиром полка.

Вечером в назначенное время все лейтенант и старшие лейтенанты, в основном командиры взводов, но и некоторые командиры рот и батарей, тоже прибыли к штабу полка.

В полку созрел лейтенантский бунт.

Командир полка повел себя солидно. Не стал делать вид что первый раз слышит о том, что мы собрались с ним поговорить и дал команду открыть полковой клуб и собрать в нем всех находящихся в пункте постоянной дислокации офицеров.

Разговор получился очень тяжелым. Командир полка понимал, что если мы все начнем добиваться выполнения поставленных задач только посредством выполнения дисциплинарного устава, то все рухнет. Кроме того, он дал понять, что о негодовании офицеров полка уже знают и в штабе дивизии, и в штабе армии, и в штабе округа. Информация, видимо, быстро прошла по линии различных служб. На завтра в клубе полка на шестнадцать часов уже назначена встреча с каким-то генералом-политработником.

Можно смело утверждать, что все это время с момента ареста Курдюмова ни одного солдата, ни один офицер пальцем не тронул. Особо тяжелое положение сложилось в солдатской столовой, хоть приемы пищи и не были сорваны, но постоянно находились на грани этого.

К командиру полка поочерёдно подошли сначала дежурный по столовой прапорщик местный армянин, сорвал повязку дежурного и бросил ее на плац, сам пошел в общежитие, потом начальник столовой, тоже прапорщик, заявил, что написал рапорт о снятии его с должности начальника столовой. Пришлось всем начальникам служб тыла, во главе с зампотылом непосредственно руководить в полковой столовой кухонным нарядом.

На следующий день в назначенное время все собрались в клубе полка. По такому случаю в полк приехали некоторые и заранее определенные офицеры из всех остальных подразделений полка, которые выполняли задачи в особом районе.

Генерал начал с того что о нашем полку командующий войсками округа проявляет постоянную заботу, что будут приняты меры по улучшению и повышению и тому подобное. Перед встречей мы с Игнатовичем бросили монетку о том, кто первым будет выступать. Первым выступать должен я.

Генерал закончил выступление и спросил:

– У кого есть вопросы?

– Разрешите товарищ генерал-лейтенант? – встал и спросил я.

– Давайте, пожалуйста, только коротко.

Я представился по всей форме и спросил:

– Когда будет освобожден старший лейтенант Курдюмов?

– А кто это и что случилось? – генерал сделал вид что слышит впервые.

Я честно рассказал, что произошло.

– Ну так за что же его, сынок освобождать, твоего Курдюмова. Он преступник самый настоящий. – усмехаясь произнес генерал.

Я немного растерялся от такой генеральской наглости и самоуверенности.

– Так ведь товарищ генерал не он в этом виноват. Виноват в этом тот, кто поставил полк в такое положение, тот кто не дает открывать на солдат уголовные дела за воинские преступления, которые происходят в каждой роте каждый день.

– Это вы товарищ лейтенант по молодости такую херню порите или от природы такой? А может пьяный? Так вот определю ка я тебя на гауптвахту суток на трое, чтобы ты там протрезвел. После совещания ко мне его. Садитесь. – перебил меня генерал.

– У кого еще есть вопросы?

Встал Игнатович, представился.

– Слушаю тебя, сам родом не из Белоруссии? – спросил генерал.

– Освободите товарищ генерал-лейтенант, Курдюмова. – Серега явно посчитал лишним отвечать на вопрос генерала.

– Я тебе вопрос задал старший лейтенант. – зло произнес генерал.

– Вот и вы нарушаете устав, а не только Курдюмов. Но разница в том, что вам закон не писан, он только для таких как я и Курдюмов. – набычившись процедил сквозь зубы Серега.

– Это как же я закон нарушил? – пораженный таким утверждением завопил генерал.

– А вы меня на «ты» называете. А как положено? Не знаете или забыли? – заорал Серега.

– Я и вас товарищ старший лейтенант на гауптвахту определю. – покраснев пробасил генерал. – ко мне его после собрания.

– Разрешите вопрос? – поднялся командир одного из огневых взводов минометной батареи нашего батальона, лейтенант.

– Давайте, что у вас? – уже мягче спросил генерал.

Минометчик представился и потом произнес:

– Товарищ генерал-лейтенант, вы и на меня сразу записку об аресте выпишите. Если не освободите Курдюмова, мы пойдем до ЦК КПСС и сообщим о порядках в Закавказском военном округе и о том, как вы лично себя с офицерами ведете. Пусть там разберутся про «близость к людям», «гласность» и прочее.

– Садись! Обнаглели нахрен? В чем дело, командир полка?

Командир полка встал и спокойно, уверенно доложил.

– Я просил прокурора не трогать офицера. Предполагал что-то подобное. Он кандидат в члены партии, только на роту назначили. Сорвался, бывает. Солдат уже претензий не имеет. Но прокурор гарнизона уперся. Мы бы его здесь сами по партийной и командирской линии пропесочили, вызвали бы на суд чести младших офицеров. Люди служат и все задачи выполняют, нормальные офицеры, но этот случай всех задел. Считают арест Курдюмова не справедливостью и недоразумением. Батальону надо выходить на днях в особый район, почти никто из офицеров командиров взводов и рот в отпусках не были. Но задачу готовы выполнить.

– Понятно. Замполит полка.

– Сорвался Курдюмов. Ну а сейчас у офицеров нервы сдают, от обиды. Ну конечно бывает, что нерадивый солдат получит там подзатыльник за что-то. Бывает. Что тут скрывать? Ничего такого Курдюмов не сделал, помогите вернуть его в полк и закрыть дело.

– Понятно. Комбат.

Комбат по случаю прибытия в полк такого начальства сегодня был трезвый. Трезвым я видел его впервые.

– Хороший офицер, Курдюмов. У нас в общем, это и есть самая большая проблема и трагедия. Мои офицеры просто не понимают и не смогут понять, что просьбы нашего командования не имеют значения для военного прокурора гарнизона. Я им объясню, а они не понимают. Попросите товарищ генерал-лейтенант вы этого военного прокурора. Что он такой не понятливый?

– А как вы допустили что у вас в батальоне рукоприкладство процветает?

– Допустил, значит отвечу. Но, еще раз, прошу помогите Курдюмову.

– Это вы трое виноваты: командир полка, замполит, комбат. Вы! Особенно ты комбат позорник, не знаешь, как батальон в руках держать? Из-за таких как ты в нашей Советской армии все проблемы. – повысив голос говорил генерал.

Комбат побагровел.

– Так точно.

– Разучились командовать, доросли до комбатов, до подполковников, а солдата живого в глаза не видели. Где это видано чтобы советский офицер советского солдата кулаком воспитывал?

В тот мы момент, я, как и многие другие еще не знали какой славный боевой путь за плечами моего комбата. Только спустя немного времени, когда я узнал о нем больше, я смог оценить его сдержанность и стал понимать, что что стерпел он это ради своего, может быть и не самого лучшего, но своего командира роты.

Генерал остановил свою речь, рукой подозвал полковника из своей свиты, что-то сказал ему на ухо. Полковник быстро удалился.

– У кого есть вопросы ко мне не связанные с Курдюмовым вашим?

Вопрос вызвался задать лейтенант из зенитного дивизиона полка.

– Товарищ генерал-лейтенант, если я не буду заниматься рукоприкладством, то все хозяйственные работы в батарее, да и в дивизионе, да и в полку будут выполнять только славяне, которых очень мало. Если эти работы будут делать только они, то все они сбегут, дезертируют и поедут в Москву жаловаться, правду искать. Так что пусть на меня не обижается командир дивизиона, но проблема эта не только в пехоте. У нас в дивизионе тоже процветает рукоприкладство. Это не про Курдюмова. Расскажите мне, выпускнику Полтавского высшего зенитно-ракетного командного училища, как мне добиться выполнения хозяйственных работ уставными методами. В училище меня этому не научили.

– Плохо что вас в вашем Полтавском ВЗРКУ ничему не учат. Херовое училище. Надо найти подход к личному составу, побеседовать, индивидуальный подход называется. Слышали о таком?

– Слышал. Получается, что, если солдат мой приказ не выполняет, надо с ним побеседовать. Я вас правильно понял?

Зал злобно и громко рассмеялся. Но генерал продолжил:

– До того, как приказ отдан надо воспитывать.

– Разрешите? – поднял руку командир соседней роты нашего батальона, капитан.

Генерал разрешил.

– Я сейчас могу привести солдата, а вы нам всем покажите, как вы его заставите взять в руки метлу и подмести. Покажите, как надо, мы постараемся урок усвоить. Но я думаю, что даже ваши погоны не заставят его это сделать. Почему? Потому что они живут по понятиям. Если тряпку в руки возьмет, значит потом ему в полку будет очень плохо. Он будет слушать того, кого больше боится, то есть своих земляков. Это в округе сложилась такая система. Если бы это было в Германии, солдат бы этот давно был в дисциплинарном батальоне округа. И вот такие солдаты подрывают наш офицерский авторитет. Понимаете? Авторитет всех офицеров. Авторитет вообще государственной власти и закона. В этом дело. Это система. Система, сложившаяся на территории Закавказского, Туркестанского, Среднеазиатского округов, но не в ГСВГ. Я служил и в этих округах, и в Германии служил. Знаю. Почему так, не знаю. Если не освободят Курдюмова, будет плохо. Офицеры перестанут поддерживать дисциплину и добиваться выполнения задач, будут просто бояться, а солдаты обнаглеют до крайности. Сейчас весь полк смотрит, на то, чем все закончится. Пока что получается так что, солдат может не выполнять приказы офицеров, зато если офицер применит силу для наведения порядка, то его посадят. Как быть? Что делать будем? Кстати я закончил Московское высшее общевойсковое командное училище имени Верховного Совета РСФСР, не уважаемое мною кстати очень и очень сильно Полтавское высшее зенитно-ракетное командное училище, но тоже не знаю. И Московское ВОКУ которое закончил в свое время министр обороны СССР маршал Советского Союза Язов Дмитрий Тимофеевич, плохое?

В это время к генералу подошел полковник и что-то сказал ему на ухо.

– В общем, так, ваш Курдюмов сейчас будет доставлен из следственного изолятора в гарнизонный трибунал, его освободят. Дело будет закрыто, так как потерпевший отрицает что его ударил Курдюмов, говорит все напутал. Кто ударил не помнит. Выходит, ваш Курдюмов задержан по ошибке. Бывает. Видите, разобрались и все встает на свои места. Сейчас ваш замполит полка берет машину и выезжает в Кировабад к военному прокурору гарнизона, забирать Курдюмова.

Замполит вскочил, командир полка ему кивком головы и рукой показал, чтобы он немедленно выезжал.

– Доложите мне по телефону, когда ваш Курдюмов будет в полку. Лично. – сказал генерал замполиту полка.

Зал зашумел, явно с облегчением.

Все друг друга поняли, что мы победили. Вырвали из кровожадной пасти советской военной юстиции, по отношению к офицерам (не солдатам) человеческую жизнь.

Офицеры потеряли страх перед вышестоящим командованием, но остались верными своей службе. Страх был утрачен по известному давно основанию: «меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют».

Здесь и сейчас нам не была страшна эта Кушка, находящаяся на юге Туркмении, у нас здесь не лучше, и что ведь интересно в полку нет ни одного «блатного» офицера или как тогда еще называли «с волосатой рукой». Мы просто почувствовали, что наказать нас не смогут. Конечно, в каком-то хорошем месте службы такой солидарности офицерского состава добиться было бы невозможно.

Потом генерал мастерски переключил разговор с офицерами на проблемы укомплектованности должностей прапорщиками, командирами взводов, отпусков, потом на проблемы водоснабжения полка и все обычные вечные иные проблемы такого огромного и крайне неустроенного воинского организма как развернутый мотострелковый полк в неподготовленных условиях, да еще в особом режиме. Потом долго рассказывал про «перестройку», необходимость «быть ближе к людям», «демократизацию в армии» и прочую ахинею.

После окончания встречи все вышли из клуба. Многие закурили.

Генерал в сопровождении командира полка пошел к нему в кабинет, но едва ступив на плац остановился, повернулся лицом к клубу. Офицеры замерли, это движение не предвещало ничего хорошего. Послышался голос командира полка:

– Игнатович, Тимофеев, Копылов ко мне!

Мы втроем переглянулись и выполняя все требования строевого устава подошли и доложили.

– Значит так, вы оба, – генерал обратился к нам с Игнатовичем, – похоже зачинщики и хамло. Где у нас гауптвахта с офицерскими камерами?

– В Кировабаде. – ответил командир полка.

– Понятно. Жаль. Что ж, я не отправлю вас на гауптвахту, слишком просто будет для вас, отправить вас на отдых от личного состава. Но обещаю вам что пока я в Закавказском военном округе, никуда вы отсюда не уедете. Будете здесь служить до пенсии. Поедете, когда здесь все успокоится, служить в Нахичевань, в Джульфу и Кевраг, в дислоцированный там мотострелковые полки. Если, конечно, как-то сильно не отличитесь.

– Есть. – дружно ответили мы с Серегой.

– Ну и тебе замполит роты, дорога туда же. Уж тебя я не забуду, за то, что допустил такое. Ясно? – обратился генерал к Игорю.

– Так точно. – ответил Игорь.

– А может ты зря пошел в замполиты? – угрожающим тоном спросил генерал Игоря.

– Не знаю. Иногда я думаю, что зря. – выпалил Игорь, не сдержавшись.

– Можно поправить, назначим командиром взвода.

– Я отказываться не буду. Может оно и лучше, командиром взвода. Не справляюсь. Товарищ генерал, я говорю вам это не для того чтобы свой характер показать, я сам так думаю. Опять вас подвести могу.

– Успокойся, Копылов. – строго произнес командир полка.

– Я спокоен.

– Вот и помолчи. Нормальный он замполит роты, боевой и рота хорошая, как ни странно. Они все трое не нахалы, и в пьянстве не были замечены. Тут моя вина, замполита полка. Вступились за командира роты. Так ведь мы сами от них хотим этого войскового товарищества, это не круговая порука. Нормальные ребята, им лет то сколько? По возрасту на год-два старше своих солдат, ну Игнатович, понятно, постарше их. Пахарь. Ничего не могу сказать. Исправятся. Я им лично помогу, если вы с командующим доверите мне и дальше полком командовать.

Генерал с командиром полка отвернулись и пошли в штаб. А мы стояли как завороженные. Не могли поверить своим ушам. Не могли поверить в цинизм этого высокопоставленного генерала, который все изначально знал и понимал, и разыгрывал театральное представление, а потом устроил нам акт мести. Коварной, восточной мести по всем правилам, установленным на Кавказе.

Этот не забудет. Неужели мне всю жизнь служить здесь на этом ненавистном Кавказе?

Я все больше и больше погружаюсь в это болото. С этим генералом, теперь и взятки не помогут.

А может он нас просто попугал?

Не похоже. Это настоящий мерзавец. Влип. За то сделал хорошее дело, помог вытащить из тюрьмы Сашу. Оно того стоит. А как вылезать из этого Кавказа надо срочно разбираться.

Ночью приехал замполит полка с Курдюмовым, которого сразу отвезли в полковую санчасть.

Мы все были в роте, ждали Сашу и как только узнали, что он в санчасти полка, сразу направились в санчасть. Пришлось ждать не меньше часа.

Сначала Сашей занимался врач, лейтенант. Потом прибежал капитан, начальник медпункта полка.

Первым к нам вышел лейтенант.

– Как дела? – сразу спросил его Сергей.

– Страшного, вроде бы ничего нет. Весь сильно избит. Сломаны ребра, но они не оперируются. Просто постельный режим. Такое впечатление что его там, этих несколько дней, непрерывно били.

Дождались, когда закончит свои дела капитан медицинской службы.

Мы пошли к Саше в палату, он лежал отдельно, один.

Поздоровались.

– Я все знаю. Мне все замполит полка рассказал. Спасибо вам братья мои. Спасибо!

– Что с тобой там произошло?

– Били. Жестко били, хотели сломать.

– За что?

– За то, что офицер. За то, что русский.

– Просто за то, что офицер, русский офицер? – переспросил Игорь.

– Да. Очень хотели превратить русского командира роты в «машку».

– Расскажи, как было. – попросил я.

– Не буду. Не могу. Ад. И мне стыдно. Я не такой стойкий как мне бы хотелось.

Мы замолчали. Я внимательно рассматривал участки тела свободные от бинтов. Их было мало. Лицо представляло из себя сплошное полностью опухшее месиво. И во мне опять, с новой силой закипала ненависть. Я опять начал обдумывать словосочетание «советский интернационализм».

Игнатович достал бутылку с коньком, я из сумки стаканы и закуску.

– Уберите. Я не буду. – отрезал Саша.

– Ты что, Саня? – удивился Сергей.

– Все, с меня хватит. И вот еще, что… Серега, я больше командовать ротой не буду и в роту не вернусь. Принимай сам там все по факту. Заплачу сколько надо по всем недостачам. Плевать. Замполиту я уже сказал. Сейчас меня в отпуск отправят, как только подлечусь. А потом будут решать. Все. Я пас. Я сломался.

– Ты что такое говоришь? Не спеши. Подумай. – испуганным голосом произнес Сергей.

– Вы не понимаете. Я теперь бояться буду солдата пальцем тронуть. Понимаешь? Буду бояться солдата! Какой из меня нахрен командир роты? Что будет с дисциплиной в моей роте? Я сам измучаюсь и вас измучаю. Я больше не хочу попасть в тюрьму, я там не выживу. Лучше застрелиться. Ты думаешь я для красного словца про застрелиться? Я вам честное слово даю, что еще несколько часов назад я бы сделал это с облегчением!

– Почему тебя посадили в СИЗО с уголовниками? Почему не на гауптвахту, например? – спросил я.

– Это милиция и прочие им подобные содержатся отдельно и сидят на отдельных зонах, а мы армейские, если что, будем сидеть на общих зонах, вместе со всем народом. Такие оказывается у нас в стране законы. А там каждому за честь унизить офицера.

– Что там не нашлось ни одного кто бы заступился за тебя? – спросил Сергей.

– Под конец, они выяснили что, я не воевал за армян. Следом нашелся один кто у них там в авторитете, который объяснил всем что я далеко не мент, что я армейский, а значит ко мне нет и не может быть по их законам претензий. Сразу бить перестали и даже место в общем нормальное определили, а до этого любой и каждый меня избивал сколько хотел. Особенно резвились молодые. Звери!

В палату зашел капитан, начальник медпункта.