Kitabı oku: «Несуществующие истории», sayfa 2

Дождь закончился всего десять минут как, и мы услышали за нашими спинами шум. Обернулись и увидели, как стена закрыла проход, через который мы сюда попали. Из этой стены от земли до самого верха стали выдвигаться стальные шипы, даже колья. Их было сотни и все длинной не меньше полуметра. Мы встали и хотели подойти и посмотреть, что это такое, но стена сдвинулась с места и стала надвигаться на нас. Мы, не сговариваясь, попятились, а потом и побежали, потому что стена стала набирать скорость движения.

– Метров через сто поворот направо, видишь? Туда и нырнем! – крикнул я. Но в этот момент мы увидели, как проход задвигается другой стеной, преграждая нам путь. А стена с шипами стала двигаться еще быстрее и готовая нас проткнуть сотнями штырей.

– Прыгаем и падаем плашмя на землю! – заорала Лика.

И со следующего шага мы одновременно прыгнули вперед и плашмя. Должны были брякнуться о землю, но мы просто провалились в темноту.

Я проснулся от того, что рухнул с постели на пол, чем сильно напугал Герхарда, и он залился громким лаем. А у меня в голове была только одна мысль: «Ну почему я такой идиот? Почему я не спросил адрес у Лики или хотя бы номер телефона?»

Я встал, умылся, позавтракал и покормил Герхарда. Мы с ним сходили на прогулку. В общем, утро, как утро, но мне так и не давала покоя одна мысль: «Ну почему я у нее не спросил адрес?» Не бегать же по всей Москве, разыскивая ее.

Ладно, пора на работу. Я собрался и пошел к себе в контору. И что мне принесет новый день? Ничего, главное доработать, а там видно будет.

– А вдруг мне не приснится этот лабиринт? Вдруг мы больше не встретимся? – проговорил я сам себе, не замечая, что говорю это вслух, и люди на меня оборачиваются.

Нет, надо завязывать расклеиваться, а то и работы не будет, вот только вопрос: вот как она мне так запала в душу? И не найдя ответа, я перешагнул порог своей конторы, и как всегда все мысли сразу улетучились, и меня закружил водоворот звонков, клиентов, совещаний.

Я не мог дождаться вечера, когда я могу увидеть Лику. Время шло, я пялился в телевизор и не видел, что там показывают, и как-то незаметно провалился в сон. Открыл глаза, как всегда сидя у стены, и передо мной стоит моя Лика.

– Здоров же ты спать, уже полчаса на тебя любуюсь, – заявила она мне.

– Лика, я тут подумал, а может на стену залезть и посмотреть, где выход? – предложил я.

– Нет, нет, и нет! Я пробовала, только все руки изрезала. Там сверху на стенах приклеено битое стекло, – огорченно ответила она.

Но я же упертый! Я же не могу просто так, мне надо все испробовать. И через секунду я уже карабкался вверх по дереву, растущему рядом со стеной. Добравшись до верха, я снял свой ботинок и стал крушить и мельчить стекла, но когда залезал, то все равно все руки изрезал. Но это стоило того. Перед нами, буквально за поворотом, был выход из лабиринта.

– Ура, Лика, мы рядом! – закричал я и практически скатился по дереву вниз.

Но радовался я недолго. Раскаленная лава, которая текла по коридору, разделила нас с Ликой: она была прижата к одной стене, а я – к другой.

– Лика, не стой! Бежим вперед! За поворотом выход, я тебя не отпущу! – закричал я и припустил вперед.

А лава, словно почуяв то, что ее добыча хочет ускользнуть, стала наступать еще быстрее, сжигая все на своем пути. Мы повернули одновременно и успели схватиться за руки. Нам осталось всего метров двадцать до ворот, как эти самые ворота пришли в движение. Ворота стали закрываться, но не справа и слева, а сверху и снизу, просто стали двигаться плиты навстречу друг другу. Мы побежали еще быстрее, хотя и так неслись, как знатные рысаки. И вот добежав до этих ворот, я с разбегу отправил в этот проем Лику, но самому уже не хватило инерции. Лика кричала с той стороны: «Быстрее, быстрее!».

Я отошел немного назад. Лава догоняла и обжигала своим дыханием. И в этот момент я увидел небольшой выступ на стене, вернее неровность, которая извивалась снизу вверх по стене. Я, не думая, разбежался и прыгнул! Сначала ногой на выступ, а оттолкнувшись от него, бросил свое тело между закрывающимися створками ворот. Перекатившись, я вывалился с той стороны, но до земли не долетел. Мою рубашку плотно зажали створки этих каменных ворот, и я просто повис в воздухе. Наконец, рубашка треснула и порвалась, не выдержав мои девяносто кг., и я свалился, как мешок картошки на землю. Лика подбежала ко мне и помогла встать, а вокруг не было ничего: ни земли, ни неба, ни стен, просто белый свет. Мы обнялись, и наши губы встретились… и в этот момент я открыл глаза, сидя в своей постели.

ЭПИЛОГ

Утром я примчался к Лике! Хорошо, что я спросил у нее адрес. Больше мы не расстаемся, я не представляю жизни без моей Анжелики. Сейчас у нас сын, ему уже годик, и он обожает играть с Герхардом. Мы ходим гулять на наше озеро, где встретили того самого старика. И он нам сказал: «Лабиринт не лжет, он сплетает судьбы». Но больше мы этого старика не видели. Да он нам и не нужен. Главное, что мы с Ликой вместе.

Другой мир
Часть первая

Ну почему сейчас так ярко светит солнце, почему так сильно режет глаза, ведь я только – только заснул. И вообще, что это за топот? И почему он мешает спать уставшему мне? Приоткрываю один глаз и тут же жмурюсь от яркого солнца. Я не понимаю, почему так жестко и пахнет травой, ведь я лёг спать дома в мягкую постель, и сейчас должна быть зима, дома точно не должно пахнуть свежей травой. Открываю глаза и понимаю, что бедный, я, лежу на жесткой земле, вокруг высокая трава и мне в лицо летят… не может быть, это же копыта лошади! Вскакиваю, и ведь вовремя, а то бы моя бедная голова была бы растоптана гнедым

жеребцом, а на жеребце… ммм прекрасная амазонка.

Я даже оторопел и замер на неопределенное время, наверное, на вечность. Она прекрасна: волосы цвета спелой пшеницы, из-под длинных и пушистых ресниц на меня смотрят глаза яркого летнего неба, такие синие, что в них можно утонуть. А фигура… ммм… грудь крепкая, торчком, хоть и небольшая, бедра твёрдые и аппетитные, скрытые под обтягивающими кожаными брючками, а талия… талия как тростинка, и все это в белоснежных кружевах, кроме штанишек.

И в этот момент на меня, на шею, накидывают и стягивают петлю, словно лассо на мустанга, я прихожу в себя и осматриваюсь.

Мама родная! Да этих валькирей вокруг аж восемь, а я стою перед ними в одних трусах, а в голове одна мысль: «Хорошо хоть свежие».

В итоге меня связали по рукам и ногам, засунули какую-то тряпку в рот, так как я начал сильно возмущаться и, кинув меня поперек лошади, куда-то повезли. Ехали долго, и я даже смог немного вздремнуть, я ведь совсем не спал, и подумал, что буду решать проблемы по мере их появления.

А ждать оказалось недолго. Меня скинули с лошади и оттащили в огромную палатку, сшитую из непонятной ткани. Она искрилась, и было такое чувство, что была прозрачной изнутри, но непроницаемой снаружи.

Меня кинули на кучу из шкур каких-то неизвестных мне животных, и даже не потрудились развязать. И оставили так лежать одного. А в голове мысли путались, я не мог понять, где я и почему я спал на земле? И вообще, почему сейчас лето, что происходит, и как я сюда попал? И кто эти девушки? Хотя должен признать, что девушки одна краше другой. А кстати, когда меня скидывали с лошади, я увидел ещё человек двадцать и ни одного мужчины, вокруг одни девушки и все примерно одного возраста.

А тем временем за стенами палатки голоса все усиливались, сразу видно, что спорят и, похоже, спорят обо мне. Я стал прислушиваться. И волосы стали шевелиться у меня на голове. Одни хотели меня убить и куда-то отвезти в назидание другим, вторые – желали немедленно использовать меня по назначению, а третьи – вообще предлагали сначала использовать, а потом убить. Ой, мама! Что же здесь твориться? А жить то как хочется, бедному мне!

А ведь я самый обыкновенный парень, летом закончивший институт, и вот только что устроившийся на работу в одну контору простым

программистом.

И вдруг на улице все стихло, кто-то отодвинул полог у входа в палатку и…

Заходят в палатку три красотки, одна краше другой, все светловолосые, высокие и фигуристые, прям как на подбор. А главное, остановились и смотрят во все свои голубые глаза на меня, валяющегося на шкурах в одних трусах, связанного и с кляпом во рту. И в этот момент мой предатель, в этих самых трусах, начинает поднимать голову, наверное, что бы лучше рассмотреть красоток. Я даже заерзал и замычал от безысходности.

И тут одна подходит ко мне, присаживается на корточки, вынимает кляп из моего пересохшего рта, и мило так заявляет, глядя мне в глаза:

– Хорошо, я согласна, но только при условии – я буду первой.

Две других, молча, просто повернулись и вышли, оставив нас наедине с Первой. Я, правда, пока не понял, хотя сомнения зародились.

И вот, значит, лежу я на шкурах и слова сказать не могу, хоть и кляпа уже нет. А она, я её так и назвал для себя – Первая, распутывает мне ноги и, отойдя на пару шагов, начинает раздеваться, а сама так и крутится вокруг своей оси, словно танцует, я даже аж сначала обрадовался. Ну, думаю, в рай попал, хоть и умирать не собирался. Блузка улетела в сторону, а под ней шикарная грудь, манекенщицы отдыхают, и ведь все натуральное, а она продолжает и медленно так снимает свои штанишки, а под ними… Не, ну спереди все, как надо, а сзади такой маленький, но пушистый хвостик, как у зайки. Я просто дар речи потерял, хоть и молчал, но все же… Даже мой предатель голову далеко – далеко спрятал.

И вот эта красотка, оставшись совсем голяком, идет на меня, а из глаз аж искры сыпятся. Не, ну поймите мое состояние, я все еще связанный и на меня надвигается искрящий мутант с хвостом, хоть и надо признать, довольно симпатичный мутантик, да ещё и голый.

Откуда только силы взялись: вскакиваю и бегу к выходу из палатки. Слава богу, ноги развязали, наверное, чтобы трусы снять можно было. Выбегаю из палатки, а там перед входом, в полукруге, с дюжину таких же сидит красавиц, видимо очередь заняли.

Я через них перепрыгиваю и бегу, не разбирая дороги. Слышу: погоня за мной, все кричат, чувствую, догоняют, а во рту совсем засуха началась, дышать нечем. Ну, думаю, все – совсем хана. И тут вылетаю из кустов и… чувствую, не бегу – лечу. И точно! Лечу со скалы в пропасть, хорошо, хоть внизу вода оказалась. Оказывается, это я с водопада сиганул на полном ходу. Ну, думаю, совсем хана, руки – то все ещё связанные. Кое – как выгреб на другой берег, смотрю, а красотки наверху стоят и ругаются на чем свет стоит, но ни одна за мной не прыгнула.

Обрадовался я, значит, и быстрее в лес – спрятаться от них. Хорошо, хоть жажду утолил в реке, нахлебался водицы.

Долго брел по лесу, часов шесть, а ведь все босиком. Ну, думаю, влип я по самые помидоры, и тут голос из-за дерева:

– Тормозни, родной, куда торопишься?

Я и застыл, как истукан, а ведь не видно же никого, да и темнеет.

А день то уже действительно к закату клонится, вечереет однако, а тут еще этот голос из ниоткуда. Стою, озираюсь, а самого ветерок холодит, ведь в одних трусах бегаю, как спринтер, да еще со связанными руками. И тут вижу дерево поваленное, а на нем мужичок сидит, перед ним костерок небольшой горит, и тушка какого-то животного, что-то типа небольшого зайца, жарится. И как я его раньше не приметил? Ну, делать нечего, подхожу, здороваюсь, а он мне сразу в лоб так говорит:

– Ты от кого так бежишь, да еще в таком виде?

– Сам не знаю, – говорю ему и прошу, чтоб руки развязал, а то совсем затекли.

– Ладно, иди ближе, развяжу. Меня, кстати, Вельветом кличут, а ты кто будешь?

– Серега я, Анежкин.

Развязал он меня, одеяло какое-то дал, ну, чтоб укрыться, холодать же стало и к костру пригласил. Да и кусок мяса протягивает, говорит, мол, голодного и расспрашивать совестно.

Ну, я мясо то ем, а сам рассказываю, мол, так и так, девки какие-то хвостатые поймали, по рукам и ногам связали, да изнасиловать хотели, да еще и в очередь выстроились.

А мужик мне так на полном серьезе:

– Ты, милок, мне поподробнее про самочек этих расскажи, как выглядят и сколько их.

Ну, мне что, я рассказываю, что девки то уж дюже красивые, фигуристые, и личико милое, и грудь налитая, а глаза синее самого синего моря, но говорю, недостаток у них один есть. Как одна то разделась в палатке догола, да как крутанулась на месте вокруг себя, а у нее чуть ниже спины, там, где ягодицы начинаются, хвост имеется пушистый такой, хоть и не длинный, аккурат сантиметров двадцать, не меньше. И тут смотрю на мужичка, а он с бревна скатился, за живот держится от смеха, значит. А мне обидно стало, чего это он надо мной ржет истерично, спрашиваю:

– Ты че, мужик, я ведь и в ухо зарядить могу.

А он встает, слезы шапкой утирает и сквозь смех так мне:

– Погоди парень, сейчас успокоюсь, и ты все узнаешь.

А сам флягу достает, мне протягивает, ну выпить, значит, предлагает, а я же за всегда готов, в институте чего только не пили. Вот, значит, подношу флягу то ко рту, рот открываю, а сам на мужичка смотрю, и глаза мои размером с фляжку становятся, чуть не выскочили. У мужика уши нестандартные, слегка вверх вытянутые и сверху, словно кисточки из шерсти, ну прям как у белки. Ну, думаю, влип, ладно хоть хвоста не видно, а в мозгу мысль такая, надо выпить и побольше. Ну, я половину этой самой фляги и опустошил зараз. Флягу ему возвращаю, а у самого руки тянутся потрогать, значит, эти самые кисточки на ушах. Так мужик как это увидел, подскочил с дерева, нож выхватил и зашипел на меня:

– Ты чего удумал, демон малолетний?

Я аж испугался, меня впервые демоном назвали.

– Не бойся, Вельвет, просто уши у тебя странные какие-то,– говорю я.

– Уши как уши, у других и таких нет, а ты сразу хвататься.

А сам нож убрал и обратно на бревно присаживается. И говорит:

– То, что ты из другого мира, это я по виду твоему понял, больно ты зашуганный какой то, да и щуплый для нашего народу.

Тут он сигареты достал, мне предложил, да и сам закурил и продолжил:

– Знаю я магичку одну, она за лесом живет, она точно поможет, только вот дорога к ней через стоянку Пушинок идет, аккурат через тех, от которых ты и бежишь. Они не злые, не думай, просто мужиков у них нет, вот и отлавливают по одному, для продолжения рода, а так как все хотят, потому и в очередь к мужику выстраиваются, а какой мужик выдержать такое сможет. Ну, пойми, созревают они быстро, и живут долго, лет до трехсот, а рождаются только девки. И чем старше становятся, тем хвосты больше и длиннее отрастают, поэтому длиннохвостые Пушинки людям не показываются, а с потомством возятся. И жизнь у них тоже не сахар, охотятся на них Демоны, ну вроде тебя, безволосые, для утех своих отлавливают и в рабынь превращают.

Выпили, значит, мы еще из фляги. Мужик смотрит: меня развезло совсем, я не ел ничего целый день, а тут сразу пол фляги осушил, да потом еще прикладывался, и говорит мне:

– Давай-ка спать укладываться, завтра пойдем к магичке, до нее аккурат полтора дня ходу, и она тебя домой отправит.

Ну, я где сидел, там и повалился возле бревна, и накрыла меня темнота непроглядная, и заснул я, наверное, прямо в полете до землицы сырой.

Проснулся я от громкого стука, думаю, что же так противно стучит. И… мама дорогая, это ж я зубами стучу от холода, замерз совсем, а солнце только– только выползать начало. Ну, вскочил, значит, начал прыгать, бегать, разогреться же как-то надо. Тут мужик подходит, что-то мне протягивает и говорит:

– На-ка, примерь, а то так по лесу ходить совсем нехорошо, еще увидит кто, стыда не оберешься. Я на себя глянул, а ведь и правда, в одних трусах да по лесу – срамота.

Беру, значит, шмотки, а сам за ним наблюдаю. А он подходит к потухшему костру, что-то тихо проговорил, и костерок опять загорелся, причем сам собой. Он веток подкинул и мясо оставшееся подогревать начал, да руками его не трогает, тушка сама на костре поворачивается – странно все это. Ну, значит, натягиваю штаны мне даденые, а они коротки, мужик то ниже ростом, ну, думаю, не страшно, буду, как в бриджах ходить. Рубашка тоже мала, но делать нечего, зато тепло и не голый. Завязываю шнуровку на груди, подхожу, значит, к костру в таком развеселом виде. Вельвет смеется, встает и рукава у меня на рубашке отрывает, стало даже прикольно, а сам рукава оторванные, значит, в мешок прячет, говорит: «Магичке отдам. Она их назад пришьет». Ну, типа, не зря же она его полюбовная, ну, типа, связь у них, а я смотрю на него, а в глазах его аж туман появился, как о ней заговорил.

Так и пошли, мужик с ушами нормально одетый, и я в бриджах и в жилетке.

Идем долго, разговариваем о всяком, а мужик мне опять флягу тянет. Я то думал, она пустая со вчерашнего вечера, беру в руки, а она опять до краев. Смотрю на него, а он улыбнулся и отвечает мне на незаданный вопрос:

– Дак, она же не пустеет, магичка моя постаралась, только думала, что для воды, а я с дури туда первый раз наливку налил, так вот теперь наливка есть всегда.

Так потихоньку мы и подошли к той самой речке, в которую я сиганул с обрыва, и ведь обрыв то в метрах пятидесяти. Ну, думаю, опять водные процедуры, а мужик за руку меня тащит от воды подальше и шепчет так потихоньку, словно боится спящего разбудить:

– В воду не лезь, сожрут, в воду нельзя.

А я, как дурак, улыбаюсь и говорю:

– Да я вчера вон с того обрыва от ваших Пушинок сиганул и сюда переплыл. И ничего, не сожрали, только рыбки маленькие крутились вокруг меня.

А он посмотрел на меня, как на идиота и сказал:

– Вот они и сожрали бы, жуть, маленькие, а прожорливые.

И пошел, молча, прочь от обрыва, я за ним, так и прошли метров триста. И вдруг дед остановился и издал какой то горловой звук, похожий не то на рык, не то на вой, и… Из чащи леса с той стороны реки что-то просвистело, аккурат между нами, и я увидел – это была стрела с привязанной веревкой. Стрела воткнулась в дерево, и веревка сразу натянулась в струнку. Мужик не медля запрыгнул на веревку и пополз на ту сторону реки. Деваться некуда, дождавшись того, когда он спрыгнул на той стороне, я последовал за ним тем же способом. Хорошо хоть, река была в этом месте не сильно широкой, но к концу переползания по веревке, мои руки горели огнем. И вот, когда я спрыгнул на землю, я мгновенно оказался в крепких, но нежных объятиях одной из прекрасных Пушинок. Хотел вырваться, но подошедший Вельвет спокойно положил мне руку на плечо и проговорил:

– Не дергайся, это две милые сестренки, плохого они не сделают. Мы у них переночуем, за небольшую плату, только деньги им не нужны. Им мы нужны, и делиться они не любят…

И вот я прыгаю на лошади, сидя за спиной одной из Пушинок, той, которая помоложе, держусь за ее талию, а сам аж млею, у нее просто волшебное тело. И так мы ехали часов пять, никак не меньше. Уже начало смеркаться, когда мы остановились на маленькой полянке посередине леса, на которой были натянуты две палатки в рост человека. Я и моя спутница спрыгнули с коня. Я не удержался и повалился на землю, от острой боли в ляжках, было такое ощущение, что мои мышцы держали в натянутом состоянии все это время, а потом резко отпустили, и ноги подо мной просто подломились. Моя спутница улыбнулась и сказала:

– Это с непривычки, ты, небось, никогда на лошадях не ездил. Ничего, скоро отпустит, а завтра еще немного поболит и пройдет. Ползи к костру – погрейся.

Я осмотрелся вокруг, костра нигде нет, только пепелище по центру поляны между палатками.

– А костер то где?

И тут моя Пушинка рукой махнула, и вместо пепелища затрещал костер, отправляя в небо яркие языки пламени. Они тут, что все волшебники, подумалось в моей голове, а сам потихоньку подполз к огню, и так мне хорошо стало, только вот есть хотелось жутко.

Вельвет кинул мне флягу и скрылся за деревьями. Появился он минут через двадцать, неся в руках двух зайцев, но только зайцы странные какие-то, с длинными клыками на нижней челюсти. Вельвет их профессионально разделал, и только поднес к огню, как они стали уже готовы к употреблению, мгновенно покрылись золотистой корочкой и прожарились внутри. Мы с удовольствием накинулись на мясо, а во время поедания этих зайцев я заметил, как на меня посматривает моя спутница. Кстати, ее звали Селен, и она не просто так смотрела, а начинала ерзать своей прекрасной попкой по пенечку, на котором сидела.

Ужин закончился, и Вельвет удалился со своей напарницей в одну из палаток, оставив нас одних с Селен. Мы сидели и, молча, смотрели на костер, пока Селен не выдержала и сказала:

– Пошли, я покажу, где ты будешь спать.

Мы прошли во вторую палатку. Она накидала шелковистых шкур и предложила мне устраиваться. Я склонился над шкурами, снял свою импровизированную одежку. И в этот момент заметил, что Селен уже вся без одежды, нежно гладит меня по спине. Я повернулся, а передо мной, мягкий и плоский животик. Мои руки сами легли на него и двинулись вверх к манящим бугоркам развитой, но небольшой груди. Селен тихо выдохнула воздух, когда я сжал ее твердый сосок. Она подалась ко мне всем телом, и мой взгляд опустился чуть ниже ее животика, а там ммм… расстреляйте меня фашисты, там такой нежный, гладкий, совсем без намека на растительность, лобок. Ее нижние губки были плотно сомкнуты, и я не удержался. Я сделал то, что от себя совсем не ожидал. Я их поцеловал и попытался их раздвинуть своим языком, и … и мне это очень понравилось. Они у Селен оказались такими сладкими, что я не мог от них оторваться. Я целовал и лизал их, входя в раж, а Селен стонала с каждым моим прикосновением.

А потом мы повалились на шкуры, и целовались как умалишенные, но я все время смотрел на вход в палатку, боясь, вдруг нас услышат и кто-то войдет.

– Не бойся,– сказала она.– Я наложила заклятие тишины, и нас никто не слышит.

Я провел рукой по ее округлой попочке и… мама, хвост!

– Прости, он у нас появляется только в момент желания и близости с мужчиной, уверяю, он нам не помешает, – прошептала Селен.

Мы занимались любовью невообразимо долго. Мы меняли позы, ее хвостик то щекотал мои ноги, то ласкал мою грудь, и мне это даже нравилось. Но всему приходит конец, и под утро я просто уже не мог поднять своего измученного дружка, и мы, обнявшись, заснули. Но перед тем, как провалиться в теплые объятия Морфея, Селен проговорила, засыпая:

– Я подарю тебе подарок.

Проснулись мы, когда солнце уже стояло почти в зените. Селен вскочила и, как будто опомнившись, практически прокричала:

– Собирайтесь и бегите, ведь все, что чувствовала я сегодня ночью, чувствовали и мои соплеменницы, и я так думаю, что они уже несутся сюда. Я люблю тебя, беги мой милый.

И мы с Вельветом побежали, и побежали изо всех сил, ведь мой напарник тоже не спал со своей спутницей, и времени тоже даром не тратил. Мы бежали долго, через лес и через поле, и вот снова лес впереди, а за деревьями видна небольшая избушка.

– Это дом моей магички, нам бы только дотянуть.

А за нами уже были слышны звуки погони. Мы бежали из последних сил. И вот, наконец, спасительная дверь в избушку, которая сама отворилась, приглашая вовнутрь дома. Только мы забежали, дверь с глухим стуком закрылась и превратилась в стену, как будто и не были двери вовсе.

Мы встали посередине огромной комнаты и, тяжело дыша, стали осматриваться, а ведь снаружи изба казалась раз в десять меньше. За столом сидела женщина на вид лет тридцати, уступающая по красоте моей Пушинке, но тоже очень милая.

– Проходите гости, давно жду, не думайте о погоне, я щиты выставила.

Тут же из воздуха на столе появились бокалы с приятно пахнущим напитком. Я уже даже не стал узнавать, что это, а просто припал к спасительной влаге, ведь во рту после такой пробежки царила засуха, и как будто язык прилип небу.

– Что, опять девок соблазнили? Ну, ты то понятно, Вельвет, ты хоть местный, а вы то, молодой человек, всего два дня у нас и уже так влипли, ай-яй -яй, нехорошо,– укоризненно покачав головой, проговорила она. – Надо вас срочно возвращать обратно, а то чую я, что быть беде. Ладно, помогу я вам, так и быть, тем более вижу, что подарок вы уже получили.

Я так и не понял, о каком подарке она говорила, ну, да и бог с ним, главное – домой попасть.

И вот, стою я перед ней и снимаю все шмотки, что подогнал Вельвет, оказывается, как пришел, так и должен уйти. Ну, остался я значит в одних трусах, ладно я их в палатке не забыл у Селен, а ведь мог, собирались то в спешке. И тут магичка Вельветова, как взялась вокруг меня круги нарезать, да что-то распевать, подвывая, аж ветер поднялся, да такой, что меня до костей пробирать стало. Зажмурился я, а как глаза открыл, вижу – лежу на своем диване, дома, за окном, как положено, зима, а у меня балкон открыт и в комнате дубак такой, что я чуть не околел.

Вскочил, дверь на балкон закрыл и на кухню чайник ставить, ну, чтоб согреться, значит. А у самого мысль из головы не выходит, о каком таком подарке все говорили? К зеркалу подхожу и… что за хрень, вокруг левого соска татуировка в виде сплетенных в венок пушистых хвостиков. И когда только Селен умудрилась ее сделать?

Дотрагиваюсь до орнамента на груди, а в голове так сразу: «Позови меня». Я в испуге руку отдернул. А потом опять рука, как будто сама, потянулась. Дотрагиваюсь до татушки, значит, и снова в мозгу голос Селен: «Позови меня». Ну, а что? Взял и громко так говорю:

– Селен, я жду тебя!!!

И снова порыв ветра, и предо мной прямо из воздуха появилась она, моя милая Селен. И бросилась мне на шею, тихо так шепча:

– Я знала, что ты поймешь, ты мой избранный.

ЭПИЛОГ

И вот прошло уже восемь лет, как мы живем с моей Селен вместе в моем мире. Она родила нам двух прекрасных девочек, которых мы очень любим.

И знаете, мне очень нравится хвостик моей любимой, который появляется у нее только в момент нашей близости, и мне кажется, что я уже не могу жить без него.